Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Кто из Вернов жив на данный момент?

«Весьма деловой подход, однако!»

– Два племянника по женской линии, троюродный брат – по мужской, и еще человек с полста.

– Но?

– Но родная дочь, пусть и внебрачная, – это карта, которая бьет все остальные. У вас нет соперников.

– Так ли?

– Поверьте, это так! Но, разумеется, Коронному совету придется разобраться со всем этим делом, и тут я буду вам крайне полезен, мадемуазель Ферен. Я знаком с историей вопроса, изучал документы, расспрашивал свидетелей…

– Документы все еще в конторе?

– Разумеется, нет!

– Тогда последний вопрос, хотя вам его уже задавали: в чем ваш интерес, Сандер?

– Я хочу корону герцогов Фокко.

– А это возможно? – Тина заставила-таки Керста повернуть голову и смотреть ей в глаза. – Я имею в виду, это в правах императора?

– Ну, – протянул задумчиво Сандер Керст. – Не скажу, что это просто, но ведь вы попробуете, ваше высочество, не так ли?

ГЛАВА 11
Цена короны

1

Двадцать пятый день полузимника 1647 года

– Ну, вы, господа хорошие, как подгадали! Можно сказать, лучшего времени для путешествия так сразу и не подберешь! – Корчмарь хмыкнул и стал сгружать на стол заказанные яства и напитки. Ничего, впрочем, чрезмерного. На большом деревянном подносе имелись в наличии лишь блюдо с нарезанной толстыми ломтями конской колбасой, сухие гречишные лепешки, присыпанный крупной солью козий сыр, сушеные оливки и литровый керамический графин с яблочной водкой.

– Это да, – меланхолично кивнул мастер Сюртук и потянулся за графином. – Это вы, добрый человек, еще не знаете, как мы в деревню троебожцев сдуру зашли. Вот где было веселье! А у вас в этом смысле полный парадиз, разве нет?

– Троебожцы?! – ужаснулся корчмарь. – Господи милосердный! Целая деревня?

– Ну, вот видите? – пожал покатыми плечами рыжий шутник. – А у вас тут что? Всего три армии и очередной потоп, есть о чем говорить!

Он вытащил пробку, обнюхал горлышко и стал неторопливо разливать желтоватую, остро пахнущую жидкость по квадратным керамическим стаканчикам.

Ремт не переставал удивлять. Во всяком случае, Тина так и не разобралась с тем, что он такое на самом деле, откуда и как. Впрочем, правда, что, кем бы он ни был, настроен «граф» был дружественно, и ожидать от него неприятностей Тине не приходилось. Скорее, наоборот.

– Который это, к слову, по счету? Угощайтесь!

– Кто «который»? – спросила Тина, беря стаканчик.

– Потоп.

– А что, их было несколько? – удивилась она и тут же вспомнила, как случалось теперь с ней все чаще, что знает ответ на собственный вопрос. Официальная церковь признавала два потопа, сектанты говорили о трех, но при этом в большинстве своем не считали за таковой последний по времени. Ученые же во мнениях расходились, то есть ничего определенного на сей счет не знали. Однако помимо церковного и научного знания существовало еще Достоверное Предание.И вот в нем говорилось о пяти потопах, притом что ни один из них не был на самом деле вселенской катастрофой, и если кого и убивал, так в основном людей. На возвышенных землях жизнь продолжалась, как и прежде, и шла своим чередом из прошлого в будущее, только вот жители возвышенностей не любили делиться своими впечатлениями ни с кем, кроме своих.

– Не меньше двух, – уклончиво ответил Виктор. Он тоже был себе на уме и лишнего не говорил, хотя, судя по всему, знал многое о многом. Но и он был ей не враг и даже не сторонний наблюдатель. Тина классифицировала его как друга, но, в отличие от Ады, ди Крей был мужчиной, и это начинало становиться слишком заметным.

– Не больше пяти, – хмуро бросил частный поверенный. Все последние дни он вел себя подчеркнуто вежливо, но оставался замкнутым и говорил только по существу.

– Господи, боже мой! – воскликнул Ремт, услышав последнюю реплику, и чуть не расплескал – «с испугу» – водку из своей чарки. – Что за страсти вы говорите, мэтр Керст! Пять потопов! Это же какой ужас!

– Полагаете, это шестой? – криво усмехнулся Керст.

– Не знаю. – Улыбка исчезла с бледного лица Ремта. – Но если нас не смоет дождем, то шансы уцелеть в битве всех против всех представляются мне исчезающе малыми. Я не прав?

Положение и в самом деле сложилось отчаянное. Задержавшаяся было в дороге зима упала на голову компаньонам проливными дождями, поднявшими воду в реке, холодными ветрами и бескормицей. Разумеется, это еще не настоящий голод, но еды за обычную цену было не найти не только в Лукке, куда они прибыли накануне вечером, но и на сутки-двое выше по течению. А за два световых дня двадцативесельная ладья проходила – даже и в ледяную грозу – совсем немалый отрезок пути.

Однако «бескормица» случилась не сама по себе. Ее породила все та же «коронационная гонка», в которой, как выяснилось, участвовала теперь и Тина. Вот только с «принцессой Зои» путешествовали всего четыре человека, а некоторые другие претенденты успели обзавестись нешуточными армиями. Вчера вечером, когда ладье «Крыло аиста» оставалось, по словам корабельщика, не более трех лиг до порта Лукки, путешественники увидели огни. Стемнело рано, и ледяной дождь лил, не переставая. Время от времени сверкали молнии, освещая на мгновение дикие, поросшие хвойным лесом берега Фрая. И вдруг сквозь завесу дождя засветились огни, тысячи и тысячи – так казалось – костров горели на правом берегу реки.

Что это? – спросил ошеломленный невиданным зрелищем мэтр Керст.

Это армия, – ответила ему Ада.

Да, это армия, вставшая на бивак, – подтвердил Ремт Сюртук.

И в этот момент огни появились и на левом берегу.

Похоже, здесь намечается война, – прокомментировал световое представление Ремт.

Во всяком случае, сражение, – внес поправку ди Крей. – Война, возможно, идет уже несколько месяцев.

Не приходилось сомневаться, что эти двое знают, о чем говорят. Тина подозревала – и, разумеется, не без причины, – что в недалеком прошлом и «граф», и его напарник водили войска в бой. Армии, не армии, об этом судить пока было рано, но временами и в Ремте, и в Викторе проступали черты, которые трудно не узнать, еще сложнее – спутать. «Солдатами не рождаются, – вспомнила тогда Тина. – Ими становятся… на всю жизнь».Чьи это слова? В какой книге прочла их Тина? От кого услышала? Прошлое неохотно расставалось со своими тайнами, и «вспомнить все» пока не удавалось.

Уже в Лукке, в гостинице, располагавшейся недалеко от Чистого порта, они узнали подробности. Все дело, как они и предположили еще на ладье, в коронационной гонке: у города сошлись три армии, во главе которых стояли претенденты на престол: племянник покойного императора Матеус Бём граф Ла се Маор, двоюродный брат Леопольда Евгений Ноай герцог Гаррах и младшая сестра императора Якова, приходящаяся Леопольду двоюродной бабушкой, – Дария д’Амюр княгиня Кунгхаар. Кровь еще не пролилась, и сталь не ударила о сталь, но армии стояли друг против друга уже третью неделю, и случиться могло все, что угодно и когда угодно.

– Ваше здоровье! – прервал затянувшуюся паузу Сандер. Похоже, молчание тяготило его сегодня даже больше, чем всегда, но, с другой стороны, иди знай, что у него на душе! Может быть, что-то,а может быть, и ничто.

«Мы продолжаем играть в умолчания, или это уже другая игра? – Тина молча опрокинула надо ртом тяжелую стопку и почувствовала, как горькая маслянистая жидкость скользит по языку, проливаясь темным огнем в откликнувшееся спазмом горло. – Ух ты! А теперь меня стошнит?»

Но не стошнило – удержалась на самом краю, перевела дыхание, смаргивая с ресниц слезы, взглянула сквозь слезную пелену на спутников, покачала головой.

– Я, конечно, взрослая девушка, – сказала она, возвращая стопку на стол. – Но не до такой же степени, господа!

– Что-то не так? – простодушно спросил Ремт.

– Не торопись с выводами! – усмехнулась Ада. – Сейчас!

«Что сейчас?»– хотела спросить Тина, и тут оно пришло: ее словно окатили кипятком изнутри и снаружи, но боль была сладкой, вот в чем дело. Чувство было странным, но отторжения не вызывало, скорее наоборот.

– Ух ты! – на этот раз Тина произнесла эти слова вслух. – Что это было?

– Прищурься, девушка! – посоветовала Ада. – А то глазки так блестят, что незнакомые мужики могут бог весть что подумать! Проняло?

– Да уж…

– От простой яблочной водки? – поднял бровь Виктор.

«Яблочная водка? Сладкая горечь…» – Тина оглядела компанию и остановила взгляд на ди Крее.

– Господин ди Крей, – сказала она осторожно. – У вас нет ощущения…

– Мое сердце бьется ровно. – Виктор не отвел глаз, он был насмешлив, но не более. – И спазмов желудка не наблюдается. Я здоров, благоволением Господним, но пьян и счастлив. Хотелось бы знать, кому пришло в голову курить водку из порченых яблок?

– Семена черной белены. – Теперь, когда она вполне оценила вкус водки и ее последействия, Тина поняла, что с ней случилось и почему.

– Это не от глупости, – покачал головой Ремт. – А от хитрожопости. Хорошую водку гнать, очищать да бодяжить с родниковой водой – просто лень. Вот и курят всякую дрянь из того, что бог под руку послал: хоть из дерьма сухого, хоть из картофеля гнилого. Но если в это пойло добавить чего-нибудь эдакого… Ну, вот хотя бы сдобрить медом из черной белены, то в самый раз. Правда, два-три «голубя» из десяти заработают себе на этом развлечении не слабые хворобы, но кого волнуют подобные мелочи. Отбою от желающих «прокатиться с ветерком» все равно не будет.

– Верно, – улыбнулась Ада. – Я сразу по запаху поняла. Приходилось уже пробовать.

– Но почему не сказала?! – вскинулась Тина. – Кроме тебя и мэтра Керста, тут, между прочим, еще кое-кто затесался.

– И кто бы это мог быть? – прищурилась Ада.

– Ну… – начала было Тина, но осеклась, она поняла ход мыслей дамы-наставницы, и ей это показалось неправильным, но она еще не знала, что на это ответить. Однако кое-кто другой знал.

– Мне нравится ход ваших рассуждений, – безмятежно улыбнулся Ремт Сюртук. – Вы великолепны, дама аллер’Рипп, но, увы, я, пожалуй, воздержусь от комментариев. Выпил и выпил, великое дело!

А Тина между тем вспомнила давешний взгляд ди Крея и поняла наконец, что ей не понравилось в «шутке» дамы Адель.

– Не надо, Ада, – сказала она, едва ли не впервые воспользовавшись правом, предоставленным ей дамой-наставницей. – У каждого из нас свои тайны, и не все они принадлежат нам одним…

2

– Плохие новости. – Ди Крей отсутствовал часа три, никак не меньше, и выглядел скверно: замкнулся, посерел лицом – видимо, дела действительно обстояли так плохо, как утверждали его глаза. – Нас не пропустят. – Ди Крей бросил мокрый плащ на скамью и, сев напротив Тины, осмотрелся в поисках остальных. – Где все?

– Кто где, – пожала плечами Тина. – Так что там, под дождем?

– Движение вниз и вверх по реке остановлено еще шесть дней назад. Все дороги перекрыты, и любой намек на то, кто вы и куда следуете, может закончиться кровью.

– Моей…

– И моей, – вздохнул ди Крей. – И леди Адель…

– Когда вы догадались, что я оборотень? – У Тины было несколько вопросов, которые, так уж вышло, она могла обсудить только с Виктором.

– А я и сейчас в этом отнюдь не уверен…

– Но вы же видели, черная белена…

– И что? – усмехнулся в ответ ди Крей. – На меня она подействовала точно так же, как на вас, но я не оборотень. Могу поклясться!

– Мне не нужно клятв, достаточно вашего слова, но если не оборотень, то кто?

– Хороший вопрос. – Ди Крей достал кисет и стал неторопливо набивать трубку. Создавалось впечатление, что он что-то старательно обдумывает. Тина его не торопила, терпеливо ждала, понимала – все это неспроста.

– Ладно, – сказал Виктор через минуту, пыхнув раз-другой трубкой. – Сколько вам лет, Тина?

– Восемнадцать, – нахмурилась Тина.

Вопрос застал ее врасплох, но оказался отнюдь не пустым. Это был правильный вопрос, заданный вовремя.

– Вы вполне в этом уверены?

– Нет, не вполне, – вынуждена была признать Тина. – Но я и вообще плохо помню свое детство. Возможно, я старше на год или два, но я этого не знаю и…

– Зато знаю я, – остановил ее ди Крей. – Я не могу установить ваш возраст с необходимой точностью, да и вряд ли бы стал этим заниматься. Просто в голову бы не пришло. Но мы шли через горы. Путь был тяжел. Нам угрожали различные опасности. Мы провели вместе много дней. И я обратил внимание на некоторые странности, просто не мог не обратить.

– Что же вы заметили? – Ей стало отчего-то жарко, хотя огонь в камине едва горел, и воздух еще минуту назад казался Тине холодным и сырым.

– Прежде всего вашу выдержку, Тина, ваше умение реагировать на опасность быстро и адекватно и «выходить из боя без истерики», если вы понимаете, что я имею в виду.

– Это так необычно? – попыталась она отвести «выпад».

– Это невозможно, – пришла очередь ди Крея пожимать плечами. – Солдатами не рождаются, ими становятся. Это природа, помноженная на воспитание, вот что я имел виду.

«Возможно, он прав, но куда, черт возьми, подевались все эти годы?!»

– Кому принадлежит эта фраза? – спросила она. – Про солдат…

– Ах, это! – В глазах ди Крея зажглись веселые огоньки. – Строго между нами, Тина! Ее изрек в подходящих обстоятельствах наш общий друг – Ремт Сюртук.

– Ох! – воскликнула Тина, ощущая стыд за свою забывчивость. – Ну, конечно же! «Трактат об искусстве войны и военной науке»,ведь так?! Маршал Герт де Бройх граф д’Альер, я…

Она словно споткнулась на бегу, сообразив вдруг, что совершенно не помнит, где и при каких обстоятельствах читала эту книгу. Сама книга стояла перед глазами так ясно, как если бы Тина читала ее вчера или позавчера, но все остальное…

– Вот-вот, – пыхнул трубкой ди Крей. – Вы знаете слишком много слишком разных вещей, Тина. В ваших знаниях множество лакун, иногда вы не знакомы даже с наиболее общедоступными фактами, но, с другой стороны… Трактат маршала де Бройха, о существовании которого знает не так чтобы очень много людей, вы все-таки читали.

– Я этого не помню!

– Память… А знаете, Тина, магия памяти считается сложнейшей из «Семи Цветов Радуги»,и, как вы понимаете, неспроста.

– Что-то еще? – спросила Тина, чтобы уйти от предмета, вызывавшего у нее головокружение.

– Внешность, – улыбнулся ди Крей, охотно принимая смену темы. Лицо его «разгладилось», вернулись натуральные краски. – Вы все время меняетесь. Скажите откровенно, какой вы себя видите: простушкой или красавицей?

– Я…

И опять выяснялось, что ди Крей обратил внимание на что-то такое, что она упустила, занятая размышлениями о своей истинной природе.

– Но если не оборотень, то кто? – спросила она в надежде, что ди Крей знает ответ.

– Не знаю, но я бы рекомендовал вам… Вы когда-нибудь бывали в настоящей травной лавке?

– Нет, – сразу же ответила Тина и задумалась.

«Книга, – вспомнила она. – Гербарий, травы, запахи…»

– Не знаю, – сказала она, подумав.

– Сходите, – посоветовал ди Крей. – Запахи и ароматы формируют невероятно сильные арканы, иногда и случайно. А в травной лавке… И вот вам, к слову, один возможный ответ на вопрос, почему черная белена доставила вам радость, а не отравила. Те, кто имел дело с ядами, иногда приобретают к ним иммунитет. Пусть выборочно, не ко всем, но в моем случае это сработало. Во всяком случае, с черной беленой…

3

– Дождь стихает. – Тина смотрела на реку. Над темной водой висели клочья сизого тумана. Тут и там виднелись боевые галеры, ладьи и длинные лодки, торговые барки сгрудились в порту.

– Да, похоже, – откликнулся ди Крей.

Они так и остались сидеть в пустой гостиной постоялого двора. В хорошую погоду эта комната с высокими двустворчатыми окнами, обращенными к реке и порту, наверняка являлась излюбленным местом постояльцев. Но сейчас здесь было холодно и пусто.

– Как думаете, Виктор, Сандер обманывает меня? – Вопрос очень личный, и задала его Тина, воспользовавшись личными именами, чего обычно не делала.

– Он вам нравится? – Виктор тоже смотрел на реку. Большинство кораблей были неподвижны, похожие на малые острова, другие – их было всего несколько – скользили размытыми тенями среди плывущих над водой клочьев тумана.

– Нравится? – переспросила Тина. – Да, наверное. Он красив, умен и отважен… Прошлое его полно загадок и тайн, – улыбнулась она, вспомнив один из читанных тайком в приюте романов. – И да, он еще и оборотень, оказывается.

– Вас что-то смущает, – понял ди Крей.

– Наверное, то, что он слишком хорош для меня.

– Вы принцесса…

– Ну, какая же я принцесса! – неожиданно рассмеялась Тина. – Вы сами-то верите во всю эту историю?

– Значит, задавая вопрос о доверии, вы уже знали ответ. Вы не верите ему.

– Не верю, – согласилась Тина. – Что-то мешает, но, сколько я ни думаю, никак не могу понять что. Знаете, даже если вы правы, и мне не восемнадцать, а, скажем, двадцать, версии Сандера это не противоречит. Он ведь не знает точных дат… Вернее, говорит, что не знает.

– Возможно, вы и правы. – Ди Крей взглянул задумчиво на трубку и кисет, лежащие перед ним на столе, перевел взгляд на злополучный графин с яблочной водкой и снова посмотрел на Тину.

У него было интересное лицо. Нет, не красивое – значительное. Сейчас, глядя на Виктора, Тина могла лишь удивляться, что так долго не замечала очевидного: он не был похож на проводника, хотя, разумеется, мог какое-то время побыть и проводником.

– Меня тоже не оставляет ощущение, что есть в этой истории что-то еще, чего мы, к сожалению, не знаем. Но дело в том, что, отправившись из Савойя в Лукку, мы отрезали себе пути к отступлению. Это моя ошибка. – Ди Крей все-таки потянулся за трубкой. – Я не учел такой возможности, как блокада Фрая. Просто в голову не пришло. Я рассчитывал, пока мы спускаемся вниз по реке, разузнать о «коронационной гонке» побольше, поговорить по душам с Керстом, обсудить свои тревоги с вами, ведь я не мог знать ваших мыслей. Но теперь…

– И теперь еще не поздно выйти из гонки. – Что ж, она сказала это вслух и сразу же почувствовала облегчение.

– Корона – тяжелая ноша, – согласился Виктор.

– Не в этом дело. – Тина смотрела, как ди Крей набивает трубку, как раскуривает, пускает дым. – Я не уверена, что это та самая удача, какую напророчила мне птица Аюн. Понимаете, я не помню точно, что она там пропела, но… В общем, корона империи… Я не воспринимаю ее как нечто, что принадлежит мне, что-то – что я хочу получить.

– Вы не хотите стать императрицей?

– Не так, – покачала она головой. – Я страстно желала стать графиней ди Рёйтер…

При этих словах что-то странное промелькнуло в глазах Виктора. Какое-то выражение, чувство, отсвет мысли… Но это нечто возникло и исчезло, и перед Тиной по-прежнему сидел внимательный слушатель.

– Стать графиней Рёйтер, – попробовала Тина объяснить свои чувства, – означало обрести не только деньги и власть, но, главное, семью. Настоящее имя! Понимаете?

– Да, – коротко ответил ди Крей.

– Герцогиня Фокко… – продолжила ободренная его внимательным взглядом Тина. – Что ж, это было неожиданно, но притом… очень лично. Имена, отец, мать… История любви… Пожалуй, я бы убила Сандера за этот обман, но сплоховала. Дала слабину, – призналась она, впервые позволив себе сказать вслух такое, о чем обычно боялась даже думать. Однако жестокие желания посещали Тину не впервые и были ее самой большой тайной. – Да, – кивнула она. – Я шла к нему с намерением пролить кровь. Убить. Растерзать. Увидеть мучения и смерть…

– Вы не должны стыдиться своих чувств, – покачал головой ди Крей. – Чувства – это ведь очень личное, и там, в глубине нас, порой оживают такие чудовища, каких мир не видел со дней творения. Там происходят стыдные вещи. Наши грехи живут в этих скрытых от чужих глаз пространствах. Но мысли и чувства не подсудны, Тина, людей дано судить лишь за их поступки. Таким устроил Всевышний наш мир.

– Я хотела убить Сандера, потому что обман лишил меня иллюзии, что «теперь все будет хорошо». – Тина не знала, зачем рассказывает все это ди Крею, но чувствовала, что поступает правильно. – Дело не в герцогской короне, а в завершенности судьбы. Если бы выяснилось, что я простая девушка из деревни или дочь портовой шлюхи, поверьте, Виктор, я не стала бы горевать. Что есть, то есть, но мне просто нестерпимо оставаться Тиной Ферен. Тина Ферен – никто, и это страшно обидно.

– Кажется, я вас понимаю.

– Возможно, что и так. – Тине не хотелось улыбаться, но она все-таки улыбнулась. – Налейте мне этой гадости, пожалуйста. На душе так скверно, что лишним это явно не будет.

– К этому можно привыкнуть, – мягко сказал ди Крей, но тем не менее взял графин и разлил водку по рюмкам. – Заемное счастье никогда не становится своим.

– Знаю, – согласилась Тина. – Но вы, Виктор, не дама-наставница… Я могу считать вас своим другом? – неожиданно спросила она, повинуясь мгновенно возникшей внутренней потребности.

– А разве ответ не очевиден?

– Да, пожалуй. – Она выпила водку залпом и замолчала на долгую минуту, переживая все этапы «прихода». – Ох! – сказала она, «вынырнув» наконец из сладкой и жаркой волны. – Вот что я хотела вам сказать, Виктор. Я ничего не чувствую по отношению к императорской короне. Страх перед возможными осложнениями, озабоченность, тревога… Да, все это есть, но сам титул… Ровным счетом ничего. Это не моя корона и не моя семья – вот что я чувствую.

– Ди Крей… – Виктор смотрел на нее, не отводя взгляда. Глаза у него были серые, и их глубина могла испугать, но не Тину, не сейчас. – Ди Крей звучит, разумеется, не так гордо, как ди Рёйтер, но я дворянин, и у меня, если поискать, найдется две-три тысячи золотых. Если бы вы… В общем, я был бы счастлив, если бы вы согласились стать госпожой ди Крей, но если нет… Неважно! Я могу вас удочерить. Уедем на юг, в торговые города…

– Я вам нравлюсь? – Странно, что она поняла это только сейчас.

– Да.

– А ведь вы многое повидали в жизни, не правда ли? – Зачем она спросила его об этом?

– Да, – твердо ответил ди Крей. – Мне гораздо больше лет, чем кажется и чем хотелось бы мне самому… Вы можете стать моей приемной дочерью, этот вариант ничем не хуже.

– А если я решу остаться, если все-таки не выйду из коронационной гонки?

– Я останусь с вами до тех пор, пока буду вам нужен или пока вы не попросите меня удалиться.

– Как ваше настоящее имя? Впрочем, не важно! Извините! Глупый вопрос. Скажите только, я права?

– У вас великолепная интуиция, – грустно улыбнулся ди Крей.

«Интуиция? Но можно ли верить интуиции? И можно ли доверять чувствам?»

– Налейте мне еще, – попросила она.

– Тина!

– Виктор, завтра, а может быть, и сегодня нас убьют. Или удача – хотя что считать удачей? – улыбнется мне, и я стану императрицей. Зои Первая… Звучит? Я буду там одна, на самом верху, даже если меня будут окружать множество людей, и никто никогда уже не полюбит меня просто за то, что я такая, как есть. Это жизнь, – улыбнулась она, совершенно не чувствуя ни боли, ни тоски, ни страха. – Поэтому налейте мне водки, выпьем и пойдем ко мне. Ада гуляет, чем бы она там на самом деле ни занималась, но она вернется не скоро. У вас будет достаточно времени, чтобы сделать меня женщиной. И не говорите «нет». Отказы не принимаются!

4

Дождь почти перестал, но в холодном воздухе стояла плотная водяная взвесь. Вода по бортам лодки казалась темной сталью. Весла входили в нее с тихим всплеском, поскрипывали уключины, да еще где-то в тумане перекрикивались часовые и черные речные чайки. Ада сидела на кормовой банке и смотрела, как гребет лодочник. Мужчина работал экономично и ловко, не растрачивая сил попросту и в то же время поддерживая вполне приличную скорость.

– Долго еще? – спросила Ада, хотя и понимала всю глупость подобного рода вопросов.

– Скоро уже.

«Скоро…»

Лодка миновала отрезок чистой воды и нырнула в туман. Звуки стали глуше, эхо, порожденное ими, приходило со всех сторон.

«Это безумие! – сказала она себе. – Второй раз я пытаюсь вернуть прошлое, но возможно ли это в принципе?»

Она не знала ответа на этот вопрос, но, поскольку никогда в жизни не сдавалась, то и теперь предпочитала действовать, а не ждать.

– Мы на месте, – неожиданно сказал лодочник, и лодка ткнулась носом в песчаную отмель.

– Кто здесь?! – раздался окрик из тумана.

– Баронесса фон дер Койнер цум Диггерскарп к ее светлости княгине Кунгхаар! – выкрикнула Ада. – Срочно! Секретно! Не терпит промедления!

* * *

–  …не говорите «нет». Отказы не принимаются!

Итак, она сделала свой выбор. Ди Крей! Ну, кто бы мог подумать!

«Пора бы определиться и мне…» Но он лукавил, разумеется, и знал это, и все равно продолжал игру, даже если это ложь перед самим собой. На самом деле все было решено еще тогда, когда в Сенате Ландскруны Сандер встретил секретаря Тайного совета. На старике не было лица, вот как это называется.

Что случилось? – спросил пораженный увиденным Керст.

Умер император, – ответил старик и тут же испугался, что сболтнул лишнего, ведь официального объявления еще не было.

«Император умер… и начался отсчет времени… Увы, Тина, в этой гонке победитель может быть один».

Что ж, на этот раз он сказал правду. Не вслух, так про себя и для себя одного, но предел есть всему, даже мужеству и чести. Сандер подождал, пока не стихнут звуки шагов на лестнице, и вошел в пустую гостиную. Стол, две стопки, графин с яблочной водкой.

Как она сказала?

Я хотела убить Сандера, потому что обман лишил меня иллюзии, что «теперь все будет хорошо».

«Это ты еще не знаешь, что такое настоящий обман!»Он безошибочно выбрал ее стопку – аромат ее кожи не смог перебить даже запах вонючего алкоголя.

Сандер наполнил стаканчик яблочной водкой и поднес к губам.

«Прости!»Он выдержал удар темного огня, не поморщившись, поставил стопку на место и вышел, не оглядываясь.

Через сорок минут быстрой ходьбы Сандер Керст подошел к воротам старой городской цитадели и вызвал дежурного офицера.

– Передайте его высочеству герцогу Горраху, что здесь Александр цу Вог ан дер Глен. Он знает, кто я, и знает, что я не пришел бы без причины.

* * *

Говорили, что Матеус Бём всю жизнь провел в седле. Разумеется, это было преувеличение, однако из тех, что мало отличимы от правды. Даже сейчас, «в походе» – а Матеус наверняка воспринимал нынешнее «дело» как поход, иначе не стал бы жить в шатре, – он сидел на специальном стуле, сиденье которого повторяло форму седла, а спинка, перемещенная сзади наперед, превратилась в некое подобие дорожного секретера. Сейчас на маленькой столешнице горела свеча в латунном подсвечнике, стояла простая бронзовая чернильница-непроливайка и лежала стопка документов. Матеус Бём граф Ла се Маор работал.

– Почему я не удивлен? – хмыкнул Герд, которого мы привыкли звать Ремтом, осмотревшись вокруг. – Парусиновая палатка, холод и сырость, ни нормального светильника, ни очага, в котором резвятся огненные саламандры, ни вина, ни женщин, и это претендент на корону Вернов?! О, времена, о нравы!

– Герд! – не оборачиваясь, пророкотал Матеус. – Будь я проклят, если это не голос маршала де Бройха!

– Ты сомневаешься, мой мальчик?

– Нет, командир, – покачал головой Матеус, но так и не обернулся. – Однако согласись, странно ожидать визита от того, кому на твоих глазах отрубили голову.

– Тем не менее. – Герд с сожалением отметил, что невозможность «усмехнуться», «кивнуть» или «покачать головой» лишает его значительной части инструментов общения и делает «речь» куда менее эффективной, чем хотелось бы. Хорошо еще, что он не вещал замогильным голосом, как полагается настоящим привидениям, и вполне владел интонациями речи.

– Ты привидение? – словно прочтя мысли Герда, спросил Матеус.

– Не совсем. – Герд задумался на мгновение, но все-таки нашел более удачное, как ему показалось, определение себя любимого. – Я тень маршала де Бройха. Тень, а не привидение, почувствуй разницу, солдат!

– Взглянуть можно?

– Гляди! Только предупреждаю, и глядеть-то, собственно, не на что.

– Сильно! – констатировал Матеус, обернувшись. – Нетривиально. Как тебе удалось?

– На себя примериваешь?

– Пока не знаю, но может пригодиться.

– Тоже верно, – согласился Герд. – Хочешь, я поменяю позицию, а то устал, поди, головой вертеть?

– Да, было бы неплохо.

– Так лучше? – спросил Герд, переместившись в пространстве так, чтобы его голос приходил к Матеусу спереди. Впрочем, граф Маор, возможно, мог видеть сгусток мрака, более плотного, чем тьма, сгустившаяся под крутым парусиновым сводом.

– Спасибо, командир, так действительно лучше. Рад тебя видеть, хотя, если честно, не люблю я всю эту хрень, да и не видно ни хера! – У Матеуса Бёма было узкое жесткое лицо с крупными, несколько грубовато «прорезанными» чертами, узкие жестокие губы и холодные, но не равнодушные глаза цвета морской сини.

– Ты не изменился, Матей! – сказал Герд, внимательно изучив лицо ученика. – Постарел, но в главном все тот же.

– О тебе этого не скажешь!

– Да уж… Но к делу, ты ведь человек занятой, а по нынешним временам так и вовсе жизни нет,или как?

– Ты это правильно сформулировал, командир.

– Ты и в самом деле собираешься сесть на престол, или это игра «в цену»?

– Ну, ты правильно понял, никто не должен думать, что корона досталась ему за так.

– Это правильно. – Ну, почему, почему он не мог кивнуть в ответ на слова Матеуса? – И это облегчает наш разговор. Мне требуется услуга.

– За душой моей пришел? – поднял бровь Матеус Бём.

– Да на кой хрен мне твоя душа! Мне нужен транзит через твою территорию.

– Транзит? – нахмурился собеседник.

– Вы с родственниками перекрыли все дороги, а я, представь себе, опекаю некоторую особу, которой по срочной надобности требуется попасть в Ландскруну.

– Опекаешь… – кивнул Матеус, о чем-то задумавшись. – Особу… Ты еще скажи, бедную сиротку! – Взгляд его отяжелел. – Ну!

– Бедную сиротку, – согласился Герд, гадая, что и откуда известно Матеусу.

– Тина Ферен, – прочел граф, вытащив из пачки документов небольшой пергамент. – Восемнадцати лет, высокая, волос рыжий, глаза светло-карие или желтые, сирота из приюта в городе Але… Я правильно излагаю факты? – поднял взгляд Матеус Бём.

– Да, пожалуй, – вынужден был согласиться Герд, хотя и не понимал, как это возможно.

– Тогда извини! Если бы ты пришел вчера, я бы пропустил вас на все четыре стороны, кем бы ни была на самом деле эта девица. Да хоть и претендентка! Насрать! Уж верно, с тобой, командир, мы бы сговорились. Но увы. Это письмо – в копиях – поступило сегодня утром и ко мне, и к Евгению, и к Дарии. А это, согласись, меняет весь расклад. Девица – претендентка, и тронуть ее или открыто поддержать – означает начать войну…

5

– И кто автор послания? – Ада с большим трудом сдерживала себя, чтобы не зарычать.

– Аноним, – кисло улыбнулась Дария.

– Но если так, каким образом это письмо вообще попало к тебе? Твой секретарь…