Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 2
История с географией

1

Двадцать первого листобоя 1647 года

– И все-таки объясните, господин ди Крей, что здесь не так?

«Все», – сказал бы Виктор, но, разумеется, промолчал, поскольку имеет в виду отнюдь не историю и географию Империи. С ними-то дело обстоит куда проще, чем со всем остальным. С этим мальчиком, например, Рафом Нье, который по всем признакам совсем не мальчик, с его родственницей, чей багаж возбуждает любопытство, и этим их доктором права, так не похожим на крючкотвора… Впрочем…

«Посмотри на себя в зеркало, человек! Загляни в кадку с водой. Кого ты там видишь, как его зовут?»

«Не ищи блох в чужой шкуре, своя собственная на свету шевелится».

Итак, вечер десятого дня. Скорее, ночь, поскольку, если ты разбиваешь лагерь под открытым небом, различия между вечером и ночью стираются. Они несущественны. Главное, тебя окружает темнота, тебе одиноко, холодно и сыро, и еще ты, разумеется, боишься. Другой скажет – опасаешься, но Виктор предпочитал использовать простые слова и ясные определения. Зачем ему лукавить наедине с собой?

Десятый день путешествия выдался сухим и ясным. Места, через которые предстояло пройти, уже совсем мало заселены, но и на дикий край все еще не похожи. Тут и там попадались дорожки и тропки, виднелись одинокие фермы на пустошах и вырубках, так что идти через овраги да буераки нигде не пришлось. Однако, понадеявшись на легкость пути, они – и снова не без настырного давления мэтра Керста – выбрали длинный переход и, разумеется, ошиблись. Дойти засветло до замка Кме не удалось, и место для бивака пришлось искать в сгущающемся сумраке. К счастью, для старины Ремта темнота условна и относительна. Вскоре – и пяти минут не прошло – в глубине леса, чуть в стороне от тропы, отыскался весьма удобный для ночлега грот, неглубокий, но просторный. Когда разжигали костры – два, чтобы перекрыть весь широкий проем входа, – под высоким сводчатым потолком испуганно заметались летучие мыши. Их было много в здешних местах, но дело шло к зиме, и пора бы им угомониться. Вот только нетопыри этого, видать, еще не поняли.

– И все-таки объясните, господин ди Крей, что здесь не так?

Они сидели у костра вдвоем: Виктор и Раф. Мальчик был рослый и на вид крепкий, но все-таки еще ребенок, а не юноша. Вот если бы мальчик был девочкой, тогда…

– Ты видел когда-нибудь карту империи? – вопросом на вопрос ответил ди Крей и не без удовольствия пыхнул трубкой.

– Да… – без особой уверенности ответил мальчик.

«Ну, пусть пока остается мальчуганом!»

– В «Истории Севера и Юга» есть гравюра…

– Есть, – кивнул Виктор, неожиданно вспомнив огромный том «Истории», изданный ин-фолио. [4]4
  Ин-фолио (от лат. in folio,буквально – в лист) – формат книги, при котором размер страницы равен половине бумажного (типографского) листа. В настоящее время практически не применяется. В XVIII в. использовался для некоторых художественных изданий (отсюда название «фолиант» для изданий большого формата).


[Закрыть]– Впрочем, это скорее рисунок, лишенный многих важных подробностей, чем настоящая карта, но для наших целей этого вполне достаточно. Итак…

Ее глаза – карие, возможно, янтарные – светились неподдельным интересом, или это играли в них отблески огня?

«Девушка… Но какое мне, собственно, дело? Сказали – мальчик, пусть так и остается».

– Представь себе карту, мальчик, – предложил Виктор вслух. – И посмотри на север. Ты знаешь, где там север?

– В правом нижнем углу, господин ди Крей, там изображена роза ветров.

– Молодец! У тебя цепкая память. Теперь найди Аль и проведи от него воображаемую линию прямо на север. Что там?

– Внутреннее море, проливы…

– Неправильно! – покачал головой Виктор. Прозвучало излишне категорично, почти по-менторски, но кто он ей? Всего лишь проводник.

– Если смотреть строго на север, – объяснил он. – Линия взгляда делит Внутреннее море на две части. Большая – почти две трети – остается слева, то есть на западе, а восточная часть – около трети площади моря, и строго на север нет никаких проливов, а лежит полуостров Северный Олф. Проливы же находятся значительно западнее этой линии и ориентированы с северо-запада на юго-восток. Поэтому в обычное время никто и не ждет там льды до середины студня, а то и до самого годового перелома.

– Вы имеете в виду широту, на которой находятся Студеные Врата?

– Да, парень, именно это я и имею в виду, но ты меня сильно удивил. В твоем возрасте… Тебе сколько лет, Раф? Лет десять? Двенадцать? Откуда ты знаешь про широты и долготы? Возможно, ты знаешь и про склонение? А в звездах ты разбираешься, Раф?

– Вы задали мне так много вопросов, господин ди Крей, что я не знаю, на который из них следует отвечать первым. – Мальчик упорно отказывался называть Виктора мастером, величая согласно традиции господином, как и следовало на самом деле обращаться к дворянину.

– Оставим твой возраст… Что насчет звезд?

– Я знаю карту звездного неба, но не так хорошо, как мне хотелось бы.

– Ты видел «Атлас Боргхарта» или что-нибудь в этом роде?

– Увы, нет, мой господин, всего лишь звездное небо…

«И что-то еще, о чем ты не захотел… не захотела… не хочешь мне рассказать…»

2

Карта звездного неба была изображена на одной из стен большой спальни старших девочек. Очень красивая роспись, хотя и несколько потускневшая от времени, выцветшая на солнце, покрывшаяся копотью. Названия звезд знала Теа, ее научил этому старик священник, у которого она жила до приюта. Если не считать того, что священник с ней спал – и не только ночью, если вы понимаете, о чем идет речь, – он был добрым человеком и не только кормил и одевал свою «воспитанницу», но и учил ее всяким разностям. От скуки, вероятно. От одиночества… Но не в этом суть. Он научил ее читать и писать и многому другому, чему бедную девочку не стали бы учить ни за что и никогда. Среди прочего старик обучил свою юную наложницу основам астрономии, а Теа – в свою очередь – открыла мир звезд своим лучшим подругам – Тине и Дитте.

«Где-то они теперь? Все ли прошло гладко с их обручением? Когда состоятся свадьбы?»

– Ты видел «Атлас Боргхарта» или что-нибудь в этом роде? – спросил ее ди Крей.

Он не походил на проводника, каким воображала себе Тина людей этой профессии. У него были правильные черты лица, зоркий, но спокойный по большей части взгляд, уверенная манера поведения. Он явно был хорошо образован и недурно воспитан и совсем не так молод, как могло показаться при первом взгляде. Впрочем, он хорошо хранил свои секреты и от «второго» и даже «третьего взгляда».

– Увы, нет, мой господин, всего лишь звездное небо…

– Так-так… Впрочем, сейчас мы говорим не о звездах, а о земле, о суше и воде. Аль – столица удела, ведь так?

– Да, – ответила она. Это был простой вопрос. Семь уделов, два королевства, три удельных княжества, восемь земель, Императорская Доля да Старые Графства, вот, собственно, и все.

– Отлично! – Казалось, он рад ее ответу, словно бы она с успехом выдержала экзаменационные испытания. – Отлично! Но если так, что находится к востоку от Приморья?

– Княжество Норфей.

– Недурно, а к югу?

– Семь городов.

– Ну, а к западу?

– Это ведь там, где мы теперь?

– Именно так.

– Сурское королевство.

– Верно, мальчик! Ты меня порадовал… Сурское королевство, через южные окраины которого мы теперь и движемся. И если Бог будет милостив, куда же мы придем, если повернем теперь снова на запад?

– Граница…

– Кого с кем? – сразу же перешел в атаку ди Крей, в его темных глазах вспыхнуло пламя азарта, или это были всего лишь всполохи огня?

– Не знаю, – пожала плечами Тина. – Так называется это место.

– Верно, – кивнул ди Крей. – А теперь смотри! С этой стороны Граница, а с той – со стороны Фряжского княжества – Фронтир. Что обухом по лбу, что лбом об обух. Граница, Фронтир, а между ними Драконов хребет, и на его отрогах Старые Графства. Ты знаешь, мальчик, как было завоевано Фряжское княжество? Нет? Ну, я, быть может, расскажу тебе когда-нибудь о семи войнах за речную долину Фрая. Семь войн… сто тридцать лет, и все равно король Ландскруны своего добился. Верны – так уж вышло – всегда добиваются своего, даже если для достижения поставленной цели требуются столетия. В Приморье, в Але войска Вернов высадились чуть больше двухсот лет назад. Королевство Норфей подчинилось их власти сто сорок лет назад. Но вот Старые Графства никогда так и не были завоеваны. Империя пришла к ним с двух сторон, сжала в тисках Фронтира и Границы, но нынешний статус-кво – это признание бессилия устроить все на Драконовом хребте так, как хотелось бы императору. Вернее, это лучшее, на что он может пока рассчитывать.

– Но почему? – Вопрос напрашивался, хотя она и раньше слышала на него кое-какие ответы.

– Магия, я думаю… Сложный рельеф… Реликтовые животные, в том числе и хищники… И очень странные люди, населяющие огромную, неосвоенную и неизученную территорию. Одни негостеприимны и попросту враждебны, другие вполне дружественны, но их манеры могут обескуражить, про третьих ничего определенного сказать нельзя, но на беду, есть ведь еще и четвертые, и пятые, и как бы не шестые. Что скажешь, мальчик?

– Но мы сможем пройти?

– Другие-то проходят…

– Но не все? – спросила она с замиранием сердца.

– Не все, – подтвердил ди Крей с самой серьезной миной на лице.

– А мы?

– Чем мы хуже других? – удивился он.

– А чем лучше? – спросила она.

– Тоже верно, – не стал спорить ди Крей. – Но мы постараемся.

3

«Могло быть и хуже…»

С этим не поспоришь, да и чего ради занимать свой ум никчемными предположениями? Мир таков, каков он есть, и люди в нем то ли марионетки в руках господа, то ли лицедеи, скрывающие под раскрашенными масками свои собственные лица, слишком простодушные, чтобы не выдать ненароком истинные цели и умыслы своих хозяев. Но факт, если бы не ранний ледостав, сейчас они с Тиной были бы на полпути к Ландскруне. Но льды поспешили…

«Отчего?»

Хороший вопрос, но ответы на него неочевидны. Можно сказать, что «все Божий промысел», или сослаться на великий и непостижимый – в своей сложности – механизм природы… Или просто задуматься, поскольку тут есть о чем подумать умному человеку. Сандер и думал, но ни к каким рациональным или иррациональным выводам пока не пришел. Да и возможности «обстоятельно обсудить с умным человеком» сложившуюся ситуацию пока не представилось.

Они вышли в дорогу – как он и хотел – двенадцатого листобоя, и действительно смогли отплыть из Малого Перехода вверх по течению Изера уже на следующий день. Не на имперской галере, положим, а на старой барке торговца шерстью, но тринадцатого они были уже в пути. Таким образом, темп продвижения, каким Сандер Керст видел его своим мысленным взором, не мог не обнадеживать: они споро продвигались вперед.

Шестнадцатого, достигнув высшей южной точки, какую они могли себе позволить, путешественники высадились в Сельце и уже на следующий день углубились в малообжитые районы Сурского королевства. Их путь лежал теперь на запад к Королевским Перстням – цепи из пяти заросших хвойным лесом скалистых холмов, за которыми начиналась Граница.

«Что ж, всего десять дней…»

Следовало признать, что это лучший результат из тех, что он мог себе вообразить: прошло всего десять дней, а они уже находятся на западном склоне Бирюзы – третьего из пяти Королевских Перстней, и значит, завтра к полудню они проникнут в пределы Границы. Лошади целы, припасов в достатке, и все здоровы, целы и невредимы, что уже совсем немало.

«Совсем не плохо, – рассудил он, – и погода…»

Погода благоприятствовала, беспокоили люди: Сандер Керст считал себя неплохим физиономистом, но полагаться на неизвестных ему лично людей не привык.

«Что-то всегда происходит впервые…» – так говорил его благородный отец. Так сказала на Осеннем балу дама-наставница. Но в нынешней ситуации заемная мудрость Сандера не утешала.

«Она?»

Тина его разочаровала. Отнюдь не красива, как хотелось бы, недостаточно женственна и как-то непривычно разумна. Не по-детски, но и не по-женски.

«Вещь в себе…»

Его странно тревожили ее рост, цвет волос и строение лица.

«Высокая… для женщины, пожалуй, излишне высокая…»

И ведь ей всего семнадцать… Сандер никак не мог вспомнить, растут ли девушки после семнадцати. А что, как растут? Впрочем, если она вымахает ростом с него или ди Крея, кому до этого дело? Это будет уже не его забота. Или все-таки его? Сандер представил, что ухаживает за женщиной одного с ним роста…

«Ну, если ее формы будут соответствовать росту…»

Сомнительно. Девушка больше похожа на мальчика, узкобедрая, плоская… стройная…

«Она рыжая!»

Рыжие в Ландскруне встречались нечасто, и отношение к ним было скорее настороженное, чем нейтральное. Но с другой стороны, цвет ее волос можно было бы назвать темно-каштановым, если бы они не были так тусклы. И еще эти высокие скулы и прямо-таки раскосые охряного цвета глаза… Словно у зверя, у волчицы или рыси…

«Нет, не красавица. Скорее, наоборот…»

Однако хорошо уже то, что не жеманничает, не причитает и не стонет, идет наравне со всеми и, кажется, обладает достаточными для успеха дела волей и последовательностью.

«Ну, что ж…»

К сожалению, в дорогу пришлось взять и компаньонку. С одной стороны, хорошо – ему не нужны были лишние слухи, но с другой стороны… По первому впечатлению, дама-наставница Адель аллер’Рипп была тем, кем была: старшей дамой-наставницей сиротского приюта под патронажем ее высочества княгини Альской. Но возникал вопрос, с чего бы ей отправляться в столь сомнительное во всех отношениях путешествие с одной из своих воспитанниц? Не самой красивой, не самой многообещающей… В общем, не такой, как Теа Альфен и Дитта Ворм. Искренняя забота о несчастной сиротке? Возможно. Сандер не исключал наличия у некоторых людей исключительно развитых душевных качеств. Альтруизма, например. Однако в штате училища «Дев-Компаньонок» значились еще несколько женщин, которых Ада вполне могла послать с Тиной, не подвергая опасности девичью репутацию и не обременяя себя необходимостью идти через опасное бездорожье Старых Графств. Тем не менее она отправилась с ними лично, и здесь Сандера ожидали некоторые тревожные открытия.

Начать с того, что, сойдя с Барки в Старой Мельнице, Адель аллер’Рипп совершенно преобразилась. Она оделась в мужской дорожный костюм, практичный, удобный и сшитый не без вкуса специально на ее фигуру. Поскольку отъезд их из Аля был стремителен, чтобы не выразиться грубее, предполагать следовало, что штаны, камзол и сапоги, так же как рубашка, колет, плащ и шляпа ожидали своего часа в гардеробе дамы-наставницы, а это намекало на нечто настолько замысловатое, что разумению пока не поддавалось. Тут скорее требовалась информированность, чем догадливость, вот в чем штука. Впрочем, бог с ним, с мужским костюмом! Но вдобавок ко всему прочему дама-наставница несла на бедре внушительных размеров меч наемника – кошкодер, [5]5
  Кацбальгер (нем. кошкодер) – короткий меч для «кошачьих свалок» (ближнего боя), в которых имел преимущество перед кинжалами и ножами. При длине от 70 до 85 сантиметров вес кацбальгера колеблется от 1 до 2 килограммов.


[Закрыть]а в ее багаже имелись два свертка, подозрительно похожие на хорошо упакованные лютню и арбалет.

«Что, черт возьми, она себе воображает?!»

Но гораздо интереснее было бы узнать, что это означает и с чем его едят…

4

Ночь выдалась ясная и холодная. На небе ни облачка, и, стоя за линией костров, легко разглядеть невооруженным глазом едва ли не половину звезд из каталога Боргхарта. Однако Виктор предпочел остаться в гроте. Здесь было куда теплее, да и безопасно. Ночной лес был полон опасной возни, и гораздо более благоразумным представлялось остаться со всеми и наконец выспаться, чем изучать из праздного интереса черный бархат неба, расшитый самоцветами звезд.

«Что нам до звезд, Виктор ди Крей! Что нам их удивительные тайны, если мы не знаем даже такого пустяка, как твое настоящее имя. Суета сует! Оставим ночное небо звездочетам и влюбленным…»

Оставим.

Сюртук ушел погулять. «Не возражаешь?» – спросил он Виктора. Ди Крей не возражал. Никто не мог, по-видимому, причинить другу Ремту вреда, даже и в ночном лесу, полном обычных, хорошо известных людям опасностей. Ему же самому не мешало иногда «отпускать» заемную плоть. В чем там дело, Виктор доподлинно не знал. Сюртук не любил касаться в разговорах некоторых тем, которые почитал слишком личными. «Ты же не станешь обсуждать с кем-нибудь особенности своего организма!»

Возможно, что и так. Но в любом случае сохранение человеческого облика, как и умение «отводить глаза», являлось расходной способностью. Представляясь окружающим человеком, Ремт расходовал некие силы своего нематериального организма. Где он их брал, как быстро мог восстановить и все другие подобного рода вопросы оставались без ответа. Иди знай, как это все у него устроено. Так что пусть себе погуляет. Ни от кого не убудет, а Ремту в радость.

– Не беспокойтесь! – сказал ди Крей спутникам. – Старина Ремт знает, что делает. Идите, мастер Сюртук, и не возвращайтесь до рассвета…

Вообще-то он предполагал, что последняя реплика вполне очевидна и недвусмысленна, но, как оказалось, ошибся. Сюртук его не понял. Недопонимание – причина всех зол на земле, факт, как ни крути.

– Идите спать, господин ди Крей, – предложил Сандер Керст, перенявший у своего «мальчика» манеру кликать Виктора «господином». – Я посторожу первым.

– Лишнее, – отмахнулся Виктор, предполагавший, что Ремт присмотрит за ними из темноты. – Места здесь спокойные, а дикие звери через огонь не пойдут.

Ну да, так и есть, звери не пойдут, но кое-кому костер в ночи – приглашение, а не острастка.

Ди Крей завернулся в одеяло, поерзал несколько секунд, находя верное, а значит, и удобное положение тела, и уснул – словно свет погасили. Разом ушел в «нигде и никогда» своих странных снов, волнующих, полных удивительных и непонятных переживаний, символов, намеков и недосказанностей. Трудно сказать, всегда ли он видел такие сны, или они пришли позже, когда человек, называвшийся теперь Виктором, утратил свое настоящее имя вместе со своим прошлым. Сны эти, однако, не пугали и не страшили, а наоборот, странным образом успокаивали и давали отдохновение. Ну а засыпал Виктор сразу. Впрочем, сразу и просыпался.

Его разбудил крик мальчика, а в следующее мгновение он уже был на ногах с мечом и кинжалом в руках, и вовремя. Первый выпад Виктор отразил чисто машинально, еще не очнувшись окончательно от сна, не оглядевшись и не разобравшись в ситуации. Поэтому он, собственно, только парировал, а не убивал: иди знай, кто подставится под острую сталь в ночной неразберихе. А свалка – видит бог – получилась знатная. Сталь ударила о сталь, мгновение истекло, и Виктор разом, что называется, одним взглядом охватил пространство боя. Оказывается, он умел и так, и это следовало запомнить и иметь в виду на будущее.

Итак, меч, выпад которого парировал ди Крей, принадлежал крупному и умелому в обращении с оружием мужчине, окутанному аурой опасности, жестокости и звериной безрассудности. Пах он тоже словно зверь, но Виктору было не до психологии и физиологии противника. Достаточно и того, что тот опасен, а значит, может и должен быть убит. Справа от них лихо рубилась сразу с двумя противниками дама-наставница Ада аллер’Рипп. Левее, меж двух костров, танцевал смертельный танец «мальчик» Раф, а в глубине грота отбивался от наседающих врагов мэтр Керст. Следует заметить, шпагой он владел совсем недурно, но чего-то в этом роде ди Крей от него и ожидал. Не удивила его и Ада. Было в ней что-то эдакое, что подсказывало: не для красоты носит она на бедре кошкодер, подвешенный, кстати сказать, по всем правилам, то есть горизонтально. Но вот «мальчик»…

Девчонка наверняка пошла за линию костров по малой нужде…

«Или по большой…» Он не стал затягивать игру, это ведь бой, а не соревнование, и в два удара закончил дело, вогнав клинок в грудь своего визави не меньше чем на три дюйма.

«Есть! А девчонка…»

Она или полная дура, или бесстрашная оторва… или просто приспичило. Пошла и наткнулась на этих вот, подняв тревогу за мгновение до того, как стало бы поздно кричать «караул!». Сейчас она отчаянно резалась на ножах, и это зрелище было достойно запоминания и обдумывания. «Мальчик» не суетился и не делал резких движений, он танцевал. И да, это был настоящий «танец» из тех, что умеют танцевать бандиты в Ханке или Деревянном городке. В обеих руках мальчика поблескивали в свете пламени костров длинные ножи, и даже вооруженный кинжалом противник не чувствовал себя в этой ситуации достаточно уверенно, чтобы перейти в атаку. Он медлил, кружил…

«Покойник», – понял Виктор и не ошибся.

Девушка упала вдруг к самой земле, скользнула вперед и снизу вверх распорола мужику с косматой бородой живот от паха до солнечного сплетения. Резко, споро и абсолютно смертельно. Короткий вскрик, долгий хрип, но ди Крей уже не смотрел на умирающего. Следовало помочь остальным. И хотя оба два – и Ада, и Сандер – сражались вполне уверенно, помощь лишней не оказалась ни одной, ни другому. Еще минута кошачьей свалки, хриплых выкриков, звона стали о сталь, всполохов огня и мельтешения теней – и все кончилось. Шесть трупов, и некто седьмой, спешно удирающий через лес.

«Ремт! – вспомнил ди Крей, обходя поле брани. – Где тебя черти носят, сукин ты сын! Ты же обещал!»

Но обещал ли? Отматывая время и события вспять, Виктор не мог теперь с уверенностью сказать, что они с Сюртуком поняли друг друга так, как следовало. Он знал, что имел в виду, говоря те или иные слова, но разделял ли с ним это знание Ремт? А сам Сюртук, что означали его слова и жесты?

«Ладно, – решил ди Крей, обдумав ситуацию. – Вернется, выясним, но только как урок на будущее. Прошлое тревожить – что угли голой задницей ворошить…»

5

«Вот те раз! – от волнения Сандер Керст перестал следить за своей речью, даже если это была всего лишь внутренняя речь. – Они что, специально документы перепутали? Какая же она „наследница“, с такими-то замашками?»

Тина Ферен удивила его не на шутку, озадачила, ошеломила. Тихая приютская девочка, некрасивая и, кажется, неумная в общепринятом смысле слова…

«Или прав был Доббер, полагавший, что говорить мы учимся у людей, а молчать у богов?» [6]6
  Плутарх.


[Закрыть]

Но с другой стороны, не в простоте сказано, что молчание – наряд умного и маска глупого. Как узнать, о чем она молчит?

Сандер помог проводнику, тому, которого звали на дворянский манер ди Креем, обыскать и перетащить куда подальше трупы разбойников – а в природе этих татей никто уже и не сомневался – и в изнеможении опустился на камень около костра. Ночной бой, оказавшийся нешуточной схваткой, оставил по себе усталость и нервную дрожь. Все-таки одно дело – учиться фехтовать, предполагая, что когда-нибудь это умение может тебе пригодиться, и совсем другое – драться за свою жизнь, находясь в ночном лесу, в милях и милях от ближайшего жилья, людей, закона и порядка, безопасности, которую дарит цивилизация. Что ж, он выдержал испытание боем, и этим следовало гордиться. Не пыжиться, разумеется, – для похвальбы не было причин, да и обстоятельства не благоприятствовали, – но, во всяком случае, можно было не без гордости признать, что он достоин имени своих предков, да и урок, что называется, пошел впрок.

– А где ваш приятель, господин ди Крей? – спросил он через пару минут, переведя дух и раскурив трубку.

– А он здесь! – Рыжий увалень появился из ночной тьмы и разулыбался, словно было чему. – Вот он я!

– А по шапке? – беззлобно осведомился ди Крей. – По котелку?

– А за что? – сразу же построжал лицом Ремт Сюртук.

– А за то! Где тебя черти носили?

– Я к реке ходил… Бивуак разбойников нашел…

– Ну да, ну да! – вклинилась в беседу дама Ада, голос которой звучал столь безмятежно, что впору усомниться, правда ли, что и четверти часа не прошло с тех пор, как она рубилась – азартно и не без изящества – с напавшими на них бандитами. – Вы нашли их, а они пока, суд да дело, нашли нас…

– Упс! – сказал рыжий. – В самом деле? И где же оне все?

– Да тут, метров двадцать на восток…

– Что, в самом деле? И сколько?

– Шестеро! – не без ликования в душе сообщил Сандер. Голос его не дрогнул, ведь интонация не лжет…

– Мало выходит, – задумчиво откликнулся Ремт и пошевелил пальцами, затянутыми в черную кожу, словно собирался пересчитывать усопших.

– Что значит мало? – нарушила молчание девочка, притворяющаяся мальчиком.

– А то и значит, что в лагере девять спальных мест…

Улыбался ли Ремт? Нет, он был серьезен, но глаза…

«А что глаза? – спохватился Сандер. – Ночь на дворе, всполохи огня… И вообще, кто сказал, что глаза – зеркало души?»

– Значит, девять… – Ди Крей пыхнул трубкой и легонько кивнул. – Надеюсь, ты их убил…

Не вопрос. Предположение.

– За кого вы меня принимаете, сударь?! – вскинулся мастер Сюртук.

– Даже и не знаю…

«О чем они говорят?» – задался не праздным вопросом Сандер.

– Ну, так и не говорите о том, чего не знаете! – кажется, Ремт был искренне оскорблен.

– Что же произошло с этими людьми? – тихо, почти шепотом спросила Тина.

– Сожалею, юноша, – потупился Ремт. – Они погибли… все трое… То есть двое и еще один, но чуть позже…

– Значит, вы их все-таки убили, – кивнула Ада.

– Я?! – в непритворном ужасе вскричал Ремт. – Когда? Где?

– Тогда кто? – спросил отчаявшийся что-нибудь понять Сандер.

– Вероятно, он… – Ремт с опаской покосился на меч-шпагу, висевший на его бедре. – Но я опасаюсь его об этом спрашивать… Он может ответить, и тогда… Даже и не знаю, – сказал он с самым простодушным видом. – Кстати, никто не хочет отведать отварной ягнятины?

– Ягненок? – подняла бровь Ада.

– Маленький, – показал руками Ремт. – Но нам хватит.

– Если они готовили так же, как пахли… – засомневался ди Крей.

– Они едва успели его освежевать… Я поспел как раз к окончанию процедуры…

– Зажарить на углях? – предложил Сандер, ощутивший вдруг приступ голода.

– Боже вас сохрани! – вскинул в протестующем жесте руки рыжий Ремт. – Я бы сварил его с тимьяном, черемшой и с корнем укропа, с базиликумом и сладким луком, с перцем и лавровым листом…

– Размечтался, – усмехнулся ди Крей.

– Я сугубый реалист, – возразил Сюртук. – Все это нашлось в запасах разбойников, а поскольку вода в котле уже закипела, когда они один за другим накололись на этот ужасный клинок из холодной стали…

– Ты разделал мясо и опустил его в кипяток… – кивнул ди Крей. – Надеюсь, ты не забыл посолить.

– Я?! – вскинулся Ремт. – Нет, – покачал он головой мгновение спустя. – Кто же варит ягненка без соли?

6

«От судьбы не уйдешь, – простая истина, но простота не отменяет ее характера. – Истинная правда…»

Едва успели привести себя в порядок и перетащить котел с ароматным варевом из разбойничьего логова на стоянку в гроте, как в холодном воздухе разлилось опаловое сияние – предвестник рассвета.

– Как просто, – сказал Ремт, помешивая в котле половником. – Они мертвы, а мы живы, их едят звери лесные, а мы готовимся есть ягнятину…

– Хочешь пойти и похоронить их по-людски? – Ди Крей и Керст рассматривали выложенные в круг света трофеи, изредка вороша ту или иную вещь прутиками.

– С чего бы? – покосился на «сокровища» Ремт. – Я всего лишь размышляю вслух. Философствую… Можно?

– Валяй!

И тут за спиной Тины хрустнула веточка, заставив девушку вздрогнуть. Как выяснилось в последние дни, дама-наставница Ада аллер’Рипп не только умела ходить по горам и лесам, не выказывая признаков усталости и раздражения, но напротив, она словно бы получала от всей этой фантасмагории с путешествием через дикие края некое извращенное удовольствие. Однако важнее в данном случае было то, что Ада умела передвигаться по пересеченной местности на редкость тихо, практически беззвучно. На то и сапожки у нее оказались не простые, а с диковинными подметками, в которых и ноги, идучи по камням, не собьешь, и по валежнику сухому пройдешь, аки бесплотный ангел небесный. Но сейчас Ада не пряталась: хрустнула ветка, Тина вздрогнула от неожиданности, а в следующее мгновение рядом с ней сидела уже дама аллер’Рипп и играла тонкой сухой тростинкой, словно бы сама собой скользившей в длинных изящных пальцах женщины.

– Рассказывай! – предложила дама-наставница спустя еще одно томительное мгновение.

– О чем? – ненатурально удивилась Тина, она прекрасно понимала, о чем пойдет речь и какими вопросами задаются на ее счет немногочисленные спутники. То есть ругать ее никто не ругал. Напротив, все вместе и каждый порознь выразили ей чувство благодарности за вовремя поднятую тревогу, заметив как бы между делом, что «мальчик вел себя как мужчина»и что «обратный хват в кошачьей свалке может и подвести, но все равно ты был хорош, парень».И все такое в том же духе. Однако недосказанности и умолчания висят на плечах не легче вериг.

Итак…

– Рассказывай! – потребовала Ада.

– О чем?

– О том, чего я не знаю.

– Но я не знаю, что вы имеете в виду.

– Не знаешь? – протянула Ада, по-прежнему играя тростинкой. – А я думаю, знаешь. Как не знать?

– Мне нечего вам сказать, фру аллер’Рипп!

Сказано не без вызова, но Тина не станет раскрывать кому бы то ни было – тем более даме-наставнице – все свои секреты. Ведь это не только ее секреты. И даже не столько ее. На руках Дитты, если она, конечно, не врет – но с чего бы ей выдумывать? – много крови, а на душе семь убийств. И только чудо спасло ее от повешения или утопления, когда стражники захватили Дитту во время ограбления аптекарской лавки в Деревянном Городке. Судья – старый хрыч – просто не поверил, что такая тоненькая славная девочка с черными как ночь волосами и глазами чистейшей сини способна хладнокровно перерезать своему противнику горло, а затем отправиться обедать, чем бог пошлет. Однако начни теперь Тина рассказывать Аде, кто и как обучал ее тихими приютскими ночами держать в руке клинок, могли всплыть – слово за слово – и многие другие, не предназначенные для слуха дамы-наставницы подробности.

– Не хочешь, не говори, – сказала после паузы Ада. – Но учти. Все все видели, и бандитский обратный хват узнала, по-моему, не одна я. Так дерутся в Ханке, но ты ведь не оттуда, или я чего-то не знаю?

– Я не читала своих бумаг, – дипломатично ответила Тина. – Что в них написано?

– В них написано, что до Чумы ты жила где-то на юге… у добрых людей… по усыновлению… Неужели не помнишь?

– А как же корзинка и мастер Ферен?

– Эту историю рассказала мне та дама-наставница, что служила в приюте до меня. Дама Леонтина, ты ее помнишь?

– Да. – Даму Леонтину трудно забыть, а может быть, и не надо. Есть вещи, которые не следует забывать…

7

– Почему ягнята такие маленькие?

«И в самом деле, почему?»

– Тебе-то что за дело?

– А человеколюбие?! – вскинул брови Сюртук.

– И кого конкретно ты возлюбил? – рассеянно спросил Виктор, он изучал окрестности и разговор вел между делом, просто чтобы не молчать.

– Мальчик хороший…

– Ты имел в виду, девочка?

– Что, в самом деле?

– Только не говори, что не знал!

– Знал.

Они стояли на высоком обрывистом берегу реки и смотрели на противоположный берег, на просторную чуть всхолмленную равнину, плавно поднимавшуюся к югу, к цепи невысоких гор. В сущности, река и этот берег, на котором они сейчас находились, все это уже относилось к Границе. Ничейная земля, пространство между тем и этим, как бы ты это ни называл. И все-таки создавалось впечатление, что настоящая Граница начинается там, за быстрой водой.