Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Свой роскошный портшез дама-землевладелица оставила за воротами терм и теперь перемещалась, как и все нормальные люди, на своих двоих, оказавшись при этом едва ли не одного роста с вымахавшей до безобразия Тиной.

– Боюсь, – ответила Тина с самой «аристократической» улыбкой, на какую была способна, – это невозможно. Во-первых, я привыкла одеваться по-мужски. Причуда! – хихикнула она, останавливая жестом возможные возражения. – И потом, я полагаю, цены здесь…

– Но я угощаю!

– И это очень мило с вашей стороны, но не до такой же степени! – Сейчас Тина приоткрыла немного «стальные двери» своего внутреннего «Я», и Вильма не могла не почувствовать в ее словах отзвук истинной силы.

– Вольному воля! – улыбнулась женщина как ни в чем не бывало. – Но белье-то вам все равно нужно! Женщина, тем более красивая женщина, должна заботиться о своем теле, любить его, холить и лелеять, и тогда его начнут ценить и другие, те, разумеется, кому вы позволите в достаточной мере к себе приблизиться. А позволите вы, судя по всему, не любому…

«Вот же стерва!»

– И ведь мы еще не коснулись вопросов гигиены, – легко сменила тему Вильма. – Поверьте, барышня Тина, в панталонах вам будет куда удобнее носить эти ужасные кожаные штаны, чем сейчас, на голое тело.

– Я… – смутилась Тина.

– Вильма права, – пожала плечами Ада. – В панталонах лучше, без панталон – хуже.

И они пошли вдоль торговых рядов. Чего здесь только не было! По сути, здесь было все, что могло понадобиться женщине, и даже больше, много больше. И разумеется, все товары были отменного качества, а некоторые – например, веера из перьев птицы Цо, – и вовсе являлись невиданной редкостью. Цены, впрочем, соответствовали как предложению, так и спросу. Все те женщины, что встретились Тине по пути, относились к высшим сословиям местного общества и, судя по их нарядам и украшениям, не испытывали ни малейшего стеснения в средствах. Но, к удивлению Тины, совершенно не удивлялись или, во всяком случае, не выказывали удивления по поводу присутствия в термах Кейсы двух более чем просто и не совсем традиционно одетых посетительниц. По-видимому, это был не первый случай, когда форма не соответствовала содержанию. Город-то стоял на границе, и Фронтир дышал ему в спину.

– Вот, – указала Ада пальцем куда-то в глубь наполненной снежным сиянием лавки. – Покажите-ка мне эту сорочку, хозяйка. Это серский батист, я не путаю?

– Так и есть, – сообщила пышнотелая приказчица, одетая в темное шерстяное платье оливкового цвета и с узорчатым платком на голове. – Как есть серский батист, а кружева из Лайены. Вот, извольте посмотреть! – И на прилавок, сделанный из белоснежного – с искрой – полированного мрамора, легла нижняя рубашка из тонкой и шелковистой на ощупь белой ткани.

– Как находишь, – повернулась к Тине Адель, одновременно касаясь кончиками пальцев безупречно ровной полупрозрачной ткани. – Подойдет, или поищем что-нибудь еще?

Голос Ады звучал ровно, он безукоризненно передавал душевное спокойствие на грани равнодушия.

– Мне нравится. – Тина тоже пробежалась кончиками пальцев по поверхности ткани и, не удовлетворившись полученным впечатлением, взяла сорочку в руки.

– Две проблемы, – сказала она через мгновение. – Я вижу только два недостатка.

– Вы видите в ней недостатки? – казалось, удивление готово убить приказчицу на месте.

– Да, уважаемая, – самым серьезным тоном ответила Тина, перехватив «по пути» заинтересованный взгляд Вильмы и ироничную полуулыбку Ады. – Во-первых, сорочка длинновата даже для такой жерди, как я. Половина подола соберется у меня в штанах и будет мешать при ходьбе или езде верхом, не говоря уже о том, как это будет выглядеть.

– Хм, – прокомментировала Адель.

– А второй недостаток, несомненно, связан с вашей грудью, не так ли? – попробовала угадать Вильма.

– Точно так, – светски улыбнулась Тина. – Вырез великоват, и… э… – Она едва не смутилась, но все-таки удержалась, чтобы не покраснеть. – Мои груди станут… волноваться, – нашла она еще одно подходящее слово, – при резких движениях… Например, при фехтовании или во время драки… Ну, и еще они будут вываливаться в декольте… я думаю.

– Вполне разумный подход, – согласилась с ней Ада. – Боюсь, у меня могут возникнуть те же проблемы, тем более что у меня и грудь больше.

– Вероятно, вы правы, – задумчиво кивнула Вильма. – Что можно сделать? – обратилась она к приказчице.

– Подол можно укоротить, не лишая его этой чудной отделки кружевами, – ответила все еще пребывающая в некоторой прострации женщина. – Где-нибудь на линии бедер, которая и в любом случае окажется ниже ременного пояса. Это вопрос получаса работы, не больше! Всего лишь умелые руки, ножницы и иголка с шелковой нитью… Впрочем, мы могли бы убрать лишний кусок и выше. Скажем, на пядь ниже линии груди, и сделать там вставку из плотных кружев. Как вам такая идея?

– Она мне нравится. – Адель взяла сорочку из рук Тины и повернула к себе. – Да, это идея! А какие кружева у вас есть?

– Я бы предложила «шейранскую изморозь», – обернулась к полкам с товаром вновь воодушевившаяся приказчица. – У меня как раз есть ленты нужной нам ширины и плотности. Вот, извольте посмотреть!

И на прилавок легли три кружевные ленты разной плотности и ширины.

– Эта! – сразу же сказала Тина, поднимая с мрамора серебристые кружева плотного плетения, действительно напоминавшие своим видом снежную изморозь на стекле.

– Хм. – Ада взяла в руки другую ленту с золотистым плетением. – А мне, пожалуй, вот эту.

– Великолепный выбор, – кивнула Вильма. – Чувствуется, милые дамы, что вы женщины со вкусом.

– Вы в самом деле сможете выполнить всю работу за полчаса-час, пока мы находимся в мыльнях? – спросила Ада, возвращая кружева на прилавок.

– Разумеется! – едва не всплеснула от удивления руками приказчица. – Наша репутация…

– Мы это уже поняли, – остановила ее Тина. – А если мы захотим по паре таких рубашек?

– Это никак не отразится на времени исполнения заказа, – заверила торговка.

– Тогда перейдем к теме сисек, – предложила Ада, заставив, к слову, приказчицу покраснеть, а Вильму залиться громким смехом.

– Я бы рекомендовала широкую ленту из виссона [13]13
  Виссон – тончайшая ткань, белая, реже золотистая.


[Закрыть]или батиста, – предложила Вильма, отсмеявшись.

– Я могу предложить белый или золотистый виссон отменного качества… И да, кое-кто нашивает на ленту серебряные или золотые крючки, как на шелхондских диадемах, и тогда ленту можно застегивать на спине после трех или четырех оборотов.

– Шелхондские диадемы, – повторила за приказчицей Ада. – Звучит заманчиво, но где же мы найдем здесь, в Савое, эти чертовы крючки?!

– В ювелирной лавке матушки Верстаад, – указала куда-то за спины женщин приказчица.

– Что ж, – улыбнулась Адель. – Я хочу две такие ленты из виссона, одну – белую с серебряными крючками, а вторую – золотистую, ну и крючки, соответственно, золотые.

– Не стану оригинальничать и закажу то же самое. – Тина и впрямь не знала, что можно придумать лучше того, что выбрала дама-наставница.

– Хорошо, – «вернулась» в разговор Вильма. – А что у нас с панталонами?

5

– А вы красавица, – сказала Вильма, когда после долгих, но удивительно приятных массажей, растираний и омовений они оказались в просторном мозаичном бассейне, наполненном теплой водой, напоенной ароматами плававших по ее поверхности лепестков роз трех разных цветов и пунцовых лилий южных земель.

Шел третий час их пребывания в термах Кейсы Харм. После приятной во всех отношениях прогулки по торговым лавкам первого внутреннего двора Тина, хотя она этого и не планировала, оказалась обладательницей двух нижних рубах и четырех пар панталон – двух из нежно-фиолетового канафаса [14]14
  Канафас – бельевой – хлопчатобумажная ткань, мелкоузорчатая в основе, обычно светло-синего, розового, желтого, зеленого и нежно-фиолетового цвета.


[Закрыть]и двух из крашенного шафраном [15]15
  В данном случае, видимо, в синий цвет.


[Закрыть]батиста, двух лент из виссона для поддержания грудей, белой и золотистой, двух муслиновых [16]16
  Муслин – разновидность мелкотканой хлопчатобумажной ткани.


[Закрыть]рубашек со шнуровкой и кружевным воротником – белой и цвета индиго, [17]17
  Индиго – цвет, средний между темно-синим и фиолетовым.


[Закрыть]– шевровых [18]18
  Шевро – мягкая, плотная, прочная кожа, изготовленная хромовым дублением из шкур коз. На поверхности (мерее) имеет своеобразный рисунок в виде мелких морщинок.


[Закрыть]штанов – шосов [19]19
  Шосы – длинные, узкие штаны-чулки.


[Закрыть]с серебряным шитьем, перваншевого [20]20
  Перванш – один из оттенков голубого цвета, серовато-голубой, бледно-голубой с сиреневым оттенком.


[Закрыть]с серебром замшевого колета, [21]21
  Колет – мужская короткая приталенная куртка без рукавов (жилет), обычно из светлой кожи.


[Закрыть]сафьяновых [22]22
  Сафьян – тонкая, мягкая кожа разных цветов, выделываемая растительным дублением обычно из козьих шкур, реже – шкур овец, телят и жеребят.


[Закрыть]темно-синих сапог и такого же камзола с костяными пуговицами и серебряным галуном. Все это – и откуда бы в женском царстве найтись одежде мужского покроя? – и многое другое – портупею, например, из тисненой кожи, или велюровую шляпу с широкими полями – ей буквально навязала дама Хурн аф Омине. Впрочем, Вильма утверждала – и была при этом весьма убедительна, – что сейчас, в пору осенних праздников, ей, как и любому другому чеанцу, следовало принести дары какому-нибудь незнакомцу, чтобы снискать прощение в глазах Всевышнего, а размер подарков напрямую зависит от уровня доходов. Так что Тина и Ада всего лишь помогли Вильме исполнить свой религиозный долг. Все бы хорошо, и они с Адой в конце концов поддались на уговоры, перестав твердить, что у них самих есть деньги, чтобы заплатить; все так, но Тину не оставляло тревожное чувство, что на севере в Бога верили как-то иначе. Впрочем, не являясь теологом, она не могла сказать по этому поводу ничего определенного.

– А вы красавица, – сказала Вильма, беззастенчиво рассматривая нагую Тину. – Нет, нет, милая, вам нечего опасаться, – улыбнулась она, заметив, как видно, мгновенную реакцию девушки. – И раньше, да и теперь иногда, я отдаюсь только мужчинам. Но это не значит, что я не могу оценить красоту другой женщины. Но вы, определенно, не северных кровей, моя милая. Определенно нет!

Сама Вильма, несмотря на возраст, ощущавшийся в погрузневшем теле, все еще выглядела скорее хорошо, чем наоборот. Оценить достоинства новой знакомой в полной мере Тина, естественно, не могла: она не была мужчиной, тем более зрелым мужчиной. Однако она представляла, пусть и в общих чертах, чем отличается тело молодой женщины от тела женщины в годах. Стать уходит быстрее ума, говорят в Але, и, видимо, правильно говорят, но Вильма, скорее всего, являлась всего лишь исключением из правила.

– Ну, что вы, сударыня! – возразила, Тина, пытаясь быть в своих оправданиях максимально достоверной. – Я об этом даже не подумала. Просто это так странно… Я не привыкла к комплиментам по поводу моей внешности.

– Вот как?

– Тина росла в приюте, – дипломатично объяснила Ада и погрузилась в теплую воду с головой.

– Так вы сирота? – прищурилась дама-землевладелец.

– Увы, – коротко ответила Тина и, поскольку вопрос был ей неприятен, протянула руку к серебряному кубку, приготовленному на краю бассейна.

– Здесь нечего стыдиться.

– Но и гордиться нечем! – расспространяться про то, что она наследница герцогской короны, совсем не хотелось, да и вообще, чем дальше, тем больше история, рассказанная Сандером Керстом, казалась ей не то чтобы лживой, но несколько противоречивой. Кое-где не сходились швы, если вы понимаете, о чем речь.

– Вы участвуете в коронационной гонке? – А вот это был вопрос, заданный, что называется, «прямо в лоб», без хитростей и эвфемизмов, но и голос Вильмы изменился под стать вопросу. Он стал жестким и опасным, и от него веяло холодом. У Тины даже в теплой воде, казалось, выступила «гусиная кожа».

– Что вы имеете в виду?

– Я задала вопрос!

– А вы уверены, что имеете на это право? – вмешалась в разговор вовремя вынырнувшая из-под воды Ада.

– Как знать, – усмехнулась дама-землевладелица, стирая с лица выражение хищной заинтересованности и снова возвращая себе вид беспечной любительницы пожить красиво. – Ведь вы все еще находитесь в пределах княжества Чеан, а здесь у многих имеются свои особые интересы относительно всего, что касается Империи.

– Война закончена много лет назад… – попыталась возразить Тина, вспомнившая рассказ Виктора.

– И подписан мир… – Улыбка Вильмы казалась естественной, но интонация отменяла ее смысл.

– Что вы хотите этим сказать? – Что ж, Виктор тоже намекал на некоторые особые отношения, которые возникли после войны между формально вассальным Чеаном и Империей.

– Всего лишь указать на то, что наличие влиятельного союзника никак не может помешать бедной сиротке, перевалившей через хребет Дракона – и не когда-нибудь, а в преддверии зимы, – да еще и в компании квебской баронессы и трех телохранителей, вооруженных «обожженными» мечами.

– А вы влиятельны? – спросила Ада.

– Да.

– Насколько? – уточнила Тина, на самом деле все время хотевшая спросить, что это такое – «коронационная гонка».

– Весьма, – чуть сузив свои полные холодноватой сини глаза, ответила Вильма.

– Уклончивый ответ.

– Я просто не хочу вас пугать…

6

– Ну а ежели пиво? – Ремт опять валял дурака, но Виктора это нисколько не раздражало. Скорее наоборот, ведь мастер Сюртук становился маршалом де Бройхом только тогда, когда дела начинали идти хуже некуда. А нынче все обстояло более чем хорошо: разве могли они надеяться, выходя из Аля в свое долгое и опасное путешествие, что достигнут Савоя или какого-нибудь другого столь же близко расположенного к Ландскруне города за месяц до праздника Йоль? И тем не менее они здесь, и сегодня всего лишь двадцать первое полузимника, и это означает, что до столицы они доберутся не просто вовремя, а скорее всего, загодя, что есть «гутт», как говорят северянцы, а по-нашему просто «хорошо».

Виктор примерился и метнул «мяч». Полуторафунтовый бронзовый шар пролетел по пологой дуге и упал справа от «поросенка».

– Два пальца с четвертью, а? – попытался оценить расстояние между шарами Арчи Лиф – кормчий с весельной барки «Улыбка зимы».

– Палец и три четверти, – возразил Виктор.

– Мой бросок, господа! – Ремт оттеснил Виктора в сторону и поднял с земли очередной «мяч».

– Не толкайся! – Виктор покачал головой и отошел еще на шаг.

– Оп! – Ремт кинул свой шар снизу вверх навесным броском. – И ап!

«Мяч» упал сразу за «поросенком», заставив маленький – не более двух дюймов в диаметре – шар сдвинуться по направлению к игрокам.

– Пядь с четвертью! – радостно сообщил Коста Ристел с имперской галеры «Барнабас».

– Ну, и к чему было умничать? – поинтересовался Виктор. – Я только-только заработал нам очко, а ты его взял и отменил.

– Поживем – увидим, – пожал плечами Ремт. – Еще не вечер! Так что у нас с пивом, господа? Где, как и почем?

– А это смотря что вы любите, мастер Сюртук! – Коста сменил Ремта на черте и поднял с земли бронзовый шар. – Легковат… Вот то ли у нас, в Порт-Фрай! Мы, знаете ли, играем трехфунтовыми – чугун и свинец. Вот это игра так игра!

Он прицелился и кинул «мяч», на две с половиной пяди не добросив его до цели.

– Жаль! Бросок был неплох, но я неправильно оценил дистанцию, – высокий крепкого сложения мастер Ристел вздохнул с сожалением и покачал головой. – А что касается пива, так вот вам мой ответ, мастер Сюртук. Сам я люблю горькое пиво, и по мне лучше кофейного стаута, [23]23
  Стаут – темное пиво, приготовленное с использованием жженого солода с добавлением карамельного солода и жареного ячменя. Кофейный стаут – это стаут, при производстве которого используются очень сильно прожаренные сорта солода, и это придает пиву горьковатый кофейный привкус.


[Закрыть]что варят в «Старой корчме» у Львинового моста, нигде нет, ни выше по течению, ни ниже.

– Да ладно тебе, Коста! – Арчи Лиф был таким же высоким, как и его приятель, хотя и не таким, как Виктор. Он был худ, но жилист, и его сухое узкое тело скрывало куда большую силу, чем можно было предположить, глядя на этого немолодого кормщика.

– Минута! – Арчи поднял ладонь с «мячом» к плечу, замер на мгновение и резко толкнул тяжелый шар.

– Недурно, – констатировал Виктор.

Бросок и в самом деле вышел удачный. Шар упал чуть справа и спереди от «поросенка»: два пальца – не больше.

– Если вы желаете выпить простого честного пива – нормальный портер, [24]24
  Портер – темное пиво с характерным винным привкусом, сильным ароматом солода и насыщенным вкусом, в котором одновременно присутствуют и сладость, и горечь.


[Закрыть]светлый или темный лагер, [25]25
  Лагер – тип пива, при изготовлении которого используется низовое брожение с последующей ферментацией при низкой температуре, бывает светлым и темным.


[Закрыть]эль, наконец, – идите в Верхний город, там между рыбными и мясными рядами есть с дюжину заведений, где вам подадут лучшее пиво в городе. Можно и в порту, не доходя до Лесной пристани. Там тоже имеются хорошие пивные. Ну а если вам требуется экзотика, – кивнул он на Косту, – то идите к лавкам художников, что у Старой башни. Там есть пара заведений – «У водяного» и «Заступник света» называются – и спросите медовый грюйт. [26]26
  Грюйт – травяное пиво. В состав грюйта входят растительные компоненты, обладающие тонизирующим, легким наркотическим и афродизиакальным действием: мирт, полынь, тысячелистник, вереск, багульник. Добавлялись также ароматические добавки и специи, состав которых разнится: ягоды можжевельника, еловая смола, имбирь, тмин, анис, мускатный орех, корица и т. п. При приготовлении напитка использовался мед.


[Закрыть]Вкусно и оригинально, и, говорят, бабы голые везде мерещатся, – откровенно ухмыльнулся мастер Лиф.

– Грюйт? – переспросил Виктор, ему вспомнился вдруг Норнан, берег озера, деревянная терраса…

«Нет, Гвидо, – сказала женщина, и Виктор увидел, как двигаются, произнося это простое слово „нет“, ее мягкие губы. – Все кончено. Ты должен принять это, ибо решение мое окончательное, я выхожу замуж. Это вопрос решенный, Гвидо, и не заставляй меня совершать грех перед лицом Вседержителя. Я дам обет верности и не намерена его нарушать…»

«Все кончено…»Слова женщины звучали сейчас в ушах Виктора, как если бы Полина сказала их здесь и сейчас.

Все кончено.

Виктор ди Крей почувствовал особую, ни с чем не сравнимую горечь норнанского зеленого грюйта, который он пил тогда, и сразу затем рот его наполнился совсем иной горечью. Состав зелья не составлял тайны: «Три четверти талой воды, одна – росы…»Ничто больше не являлось для него тайной: ни имя, ни зелье, ни древний и мало кому из ныне живущих известный аркан. Пелена спала с глаз, открыв прошлое, которое должно было исчезнуть вместе с именем.

«Беда с вами, умниками! – сказал он себе, принимая тяжесть нового знания. – Ничего в простоте душевной, ничего, как у людей! Все норовите сумничать, а выходит из этого один лишь пшик!»

– Виктор! – окликнул его Ремт, и в голосе напарника прозвучала неприкрытая тревога. – Вы в порядке?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Я не в порядке, но что это меняет?

«Открылось или нет, возврата туда, откуда ушел, нет!»

Виктор, а теперь он знал, что так Виктором и останется, поднял с земли шар и метнул его, даже не прицелившись. Тем не менее «мяч» попал в шар Арчи и, отбросив его в сторону, притиснулся к не задетому и потому оставшемуся на месте «поросенку».

– Очко! – сказал он, отходя.

«Виктор ди Крей», – назвал он мысленно свое имя и сразу же согласился, что имперскому графу Гвидо ди Рёйтеру в мир живых лучше не возвращаться.

7

Удар был хорош, чего уж там! Просто нет слов! Сандер Керст, не ожидавший ничего подобного, тем более от всегда любезной и спокойной девушки Тины, получил кулаком в челюсть, не удержал равновесия и сразу же повалился на пол, сокрушая по пути некстати подвернувшуюся мебель.

– Сукин сын! – От гнева голос Тины упал на октаву и охрип. – Можно ли верить хоть одному твоему слову, мужчина?!

– Я… – заворочался на полу мэтр Керст. – А что случилось-то? – попытался он встать с пола.

– Лучше лежи! – Аду и саму душило бешенство, но она была куда спокойнее своей воспитанницы. – Встанешь, убью, так и знай!

– Да что с вами происходит?! – взмолился частный поверенный, лежавший в луже пролитого невзначай вина, и Ада должна была признать, что держится он, учитывая обстоятельства и внезапность нападения, на редкость просто и естественно. Это, однако, ни о чем еще не говорило, поскольку Сандер являлся подлым крючкотвором. А кто и умеет лгать, не краснея, как не законники? К тому же Керст мог просто еще не знать того, что узнали во время своей «прогулки» Ада и Тина.

– Опаньки! – раздался вдруг откуда-то сзади веселый голос мастера Сюртука. – Дивитесь, люди добрые, а казачка-то нашего ужо лупцуют! Слышь, Виктор, они без нас начали!

– Ничего! – спокойный голос ди Крея мог испугать и не робкого. – Не успели к началу, поучаствуем в конце.

– О! – «восхитился» рыжий Ремт. – Достойно быть отлито в бронзе и выбито на скрижалях!

– Значит, вы тоже в курсе? – повернулась к проводникам Ада.

– Ну, если мы говорим об одном и том же… – пожал плечами Ремт.

– Коронационная гонка! – Голос Тины напоминал рычание зверя. – Вы ничего не хотите мне об этом рассказать, а, мэтр Керст?

– Гонка? Хм… – Мэтр Керст тяжело вздохнул и начал медленно расстегивать пуговицы на своей суконной куртке. – Разите, госпожа, – предложил он, завершив свое несложное дело.

– Зачем? – опешила Тина.

– Я вас обманул, не так ли? – говорить лежа неудобно, но мэтр Керст, как отметила про себя Ада, держался молодцом. – Два раза подряд.

– Да, два раза, – кивнула Тина, явно успевшая справиться с посетившим ее чувством растерянности. – А может быть, три или четыре. Что в ваших словах правда, мэтр Керст, и есть ли она в них вообще?

– Разите! – повторно предложил Керст.

– Вы не ответили на мои вопросы! – возразила Тина таким голосом, что проняло даже Аду.

– Ну, что ж. – Сандер начал наново застегивать пуговицы. – Если не изволите казнить, возможно, соизволите разрешить мне объясниться?

– Вставайте! – после короткой паузы предложила Тина и сделала шаг назад, обозначая добрую волю. – И дай бог, чтобы у вас было, что сказать!

– А можно я его просто так зарежу? – «хищным» голосом поинтересовался мастер Сюртук. – Потом освежую, зажарю и съем, а? Как вам такая идея, дамы и господа?

– Угомонись! – коротко отреагировал на ерничанье приятеля Виктор ди Крей.

– Вся спина в вине… – констатировал Керст, встав на ноги.

– И задница тоже, – усмехнулась Ада, рассматривая героя дня. – Не заговаривайте нам зубы, мэтр Керст. Переходите к делу!

– Как угодно, – кивнул Сандер, вполне демонстративно садясь на табурет. – Я обманул вас, дамы и господа, не уведомив своевременно, что в третий день месяца листобоя в Ландскруне в своей резиденции Золотой Холм скончался его императорское величество Людвиг IV Верн, царствие ему небесное. Я покинул город тем же днем и был, вероятно, единственным, кто унес эту весть на Восток. На шхуне никто о смерти императора не знал, и, совершенно определенно, мы были последними, кто прошел до ледостава через Студеные Врата…

– А теперь по порядку, – предложил Виктор, останавливая Керста, что называется, на полуслове. – Прежде чем вы, – сказал он холодно, сопровождая слова недвусмысленным в своей убедительности взглядом. – Прежде чем вы, мэтр Керст, выложите перед нами очередную порцию лжи, давайте разберемся с вашим прежним враньем. Глядишь, вам и не захочется продолжать в том же духе.

– Что вы хотите знать? – показалось Аде, или Сандер и впрямь дал слабину? Если так, это был первый случай, максимум – второй.

– Я предлагаю обсудить первую версию событий, которую вы соизволили изложить еще в Але, когда объясняли даме Адель причину спешного отъезда. Вы не против?

– Но я же уже…

– Не так скоро! – По-видимому, Виктор знал что-то такое, чего не знали другие. Во всяком случае, Тина взглянула на ди Крея с таким выражением, словно видела его впервые.

– Вы упомянули одно имя…

– Кого вы имеете в виду? – нахмурился Керст.

– Графа ди Рёйтера.

– А что с ним не так?

– Я хотел бы прояснить один вопрос. – Ди Крей говорил ровным голосом, и было не угадать, что за вопросы волнуют сейчас проводника и почему. – Является ли ди Рёйтер клиентом адвокатской конторы «Линт, Линт и Популар»?

– Нет, – признал после недолгой паузы Сандер Керст.

– Тогда почему вы его упомянули?

– Не знаю, – пожал плечами Сандер. – Я…

– Не врать! – Слова прозвучали, как удар хлыста, резко, опасно. – Итак?

– Была какая-то история, я не помню, право! Что-то про любовь… Я честно не знаю. Но я помню, что по возрасту он вполне мог быть отцом госпожи Ферен…

– А Захария Фокко мог? – вмешалась в обмен репликами Тина.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Керст.

– Знаете, – тихим голосом остановил его Ремт Сюртук. – Захария погиб тридцать два года назад, разве нет?

«Боже правый! Да что же, черт возьми, здесь происходит?»

– Верно, – кивнул Керст. – Давно знаете?

– Давно. – Сейчас Ремт был на удивление серьезен. – Сколько вам лет, госпожа Ферен?

– Восемнадцать.

– Тридцать два и восемнадцать, – кивнул Виктор. – А сколько лет вам, мастер Керст?

– Тридцать семь.

«Н-да…»

– А по виду и не скажешь, – сказала Ада вслух.

– Я молодо выгляжу.

– С чего бы это? – поднял бровь ди Крей.

– Оборотни старятся медленнее людей. – А вот этой реплики Ада от Тины никак не ожидала.

– Я не!.. – вскинулся было Керст.

– Вы, Сандер, верно, никогда не обращались! – Теперь и Ада сложила все кусочки головоломки. – Скорость реакции у вас как у оборотня в истинном облике. Такое случается иногда, хоть и редко. Но вы еще ни разу не перекидывались, вот и компенсации нет. Понимаете теперь, отчего вы в обморок грохнулись после поединка? Быстрый – не значит живой! И так случается.

– Дьявол! – выругался Керст.

– Продолжим, – предложила Тина. – Так чей отец Захария Фокко на самом деле?

– Мой, – вынужден был признать Сандер.

– А ваша мать?

– Вера Монк.

– И она? – вернулся к разговору ди Крей.

– Она умерла двадцать пять лет назад, но я в любом случае остаюсь незаконнорожденным. Меня не признают ни Фокко, ни Монки.

– Зачем же вы лгали? – Вопрос закономерный, но Аду сейчас больше интересовала Тина Ферен, все меньше походившая на ту девушку, какую дама аллер’Рипп знала в Але.

– А вы бы поверили мне, если бы я сказал, что вы наследница императорской короны?

– Пожалуй, нет.

– Вот в этом и суть…

8

– Возможно, вы не придаете таким вещам особого значения, мэтр Керст, но я простая необразованная девушка. Мне трудно угнаться за вашей стремительностью! Едва я успеваю привыкнуть к одному титулу, как тут же оказывается, что мне принадлежит другой. Я в растерянности…

Сейчас она снова превратилась в некрасивую девушку, но ди Крей не мог уже воспринимать Тину такой, какой видели ее его глаза. Перед внутренним взором, что бы ни творилось с ее внешностью, стоял совсем иной образ. Она была красавицей, и провались все пропадом!

«Здравомыслие! Сенсуализм! [27]27
  Сенсуализм – направление в теории познания, согласно которому ощущения и восприятия – основная и главная форма достоверного познания.


[Закрыть] Научный подход!»– Виктор произносил мысленно эти мудреные слова с той интонацией, с которой выплевывают ругательства, но, разумеется, он держал себя в руках, и ни одно «движение чувств» не отразилось на его лице.

– Я успела побывать имперской графиней и герцогиней, кто же я теперь?

– Принцесса Зои Верн…

– Мило, – кивнула девушка. – Принцесса… То есть наследница престола, ведь именно это вы пытаетесь мне продать?

– Я ничего вам не продаю, барышня, – возразил полностью пришедший в себя Сандер Керст. – Просто потому, что вам нечем заплатить.

– Так ли? – Ухмылка маршала была полна скепсиса.

– Рассудите сами! – предложил частный поверенный. – Что мне за смысл дурить голову юной провинциалке? Деньги, страсть? Что у вас есть, Тина, что оправдало бы мои труды? Сокровища? Неземная красота? Что?

– Вот и я пытаюсь понять, что?! – Тина была задумчива, но не расстроена. У этой девушки, оказывается, очень крепкие нервы.

– Вот видите! – обрадованно воскликнул Керст, вставая с табурета.

– Не вижу причины для воодушевления, – остановил его маршал. – Госпожа Ферен всего лишь констатировала тот факт, что ваши мотивы ей непонятны. Однако не мне вам объяснять – ведь вы юрист, – что непроясненность мотивов не есть доказательство их отсутствия.

– О господи!

– Не поминайте Господа всуе! – остановил Керста Виктор, почувствовавший, что самое время вмешаться. – Вернемся к фактам!

– Охотно! – Керст демонстративно сел обратно на табурет и выжидательно посмотрел на ди Крея. – Я в вашем распоряжении, Виктор, спрашивайте!

– Давайте начнем с конца, – предложил Виктор. – Кто такая Зои Верн?

– Зои Верн – дочь императора Людвига.

– Но Людвиг IV бездетен, – возразила Адель, судя по голосу, неплохо знавшая «семейные обстоятельства» покойного императора. Наслышан был о них и Виктор.

–  Считаетсябездетным, – сухо заметил Керст, выделив интонацией слово «считается», – пока не доказано обратное.

– Связь была публичной? – поинтересовался маршал.

– Вполне, – кивнул Керст. – Зои се Сен, дочь Вернона Гойстера л’Дъер герцога се Сен.

– Высокая брюнетка с карими глазами, – вспомнил Виктор. – Да, что-то такое…

– Я тоже ее помню, – кивнула Адель. – Видела пару раз на водах и в Ландскруне. Красивая женщина, и она действительно была близка с Людвигом. Вопрос лишь в том, насколько близка? При дворе шептались, что отношения между ней и императором были чисто платонические. «Она раздевается, а он смотрит на нее и плачет, вот и вся любовь!»– процитировала она кого-то, кого, по-видимому, знала в те годы.

– Так многие думали… – Керст упорно продолжал смотреть на одного лишь Виктора.

– А на самом деле? – спросила Тина.

– На самом деле Зои се Сен умерла родами. Император не захотел признавать вас официально, и все, собственно. Но между делом Людвиг написал письмо доверенному лицу… Девятнадцать лет назад таким лицом являлся Август Линт, отец нынешнего второго Линта, Виллема. В письме содержится просьба назвать новорожденную в честь ее матери Зои и позаботиться, чтобы она росла в хорошем доме. Содержание письма недвусмысленно, а комментарий к нему, написанный рукой Августа Линта, не оставляет места для двойного толкования. И мой рассказ о хранилище особо конфиденциальных документов абсолютно правдив. Все так и есть. Есть хранилище, есть документы и есть некий молодой юрист, «желающий странного»,вы меня понимаете?

– Допустим, – кивнул Виктор, пытаясь одновременно вспомнить что-то мелькнувшее только что на самом краю сознания. Но поймать эту рыбку никак не удавалось, «лещик» оказался скользким, а вода мутной.

«Ладно, – решил он тогда. – Не помню, значит, не важно. Потом само придет…»

– Как давно вы узнали об этих документах?

– Три года назад.

– А когда и как выяснили, где искать мадемуазель Ферен?

– Год назад на имя Августа Линта пришло письмо из Аля. Почту получал я и крайне удивился, что письмо адресовано покойному владельцу конторы. Мэтр Август умер в 1642 году, то есть пять лет назад. Но оказалось, что отправитель выполнял давнее поручение мэтра Линта и в своем послании сообщал о нынешнем положении «наследницы», которой как раз исполнилось восемнадцать лет.

– То есть имя «наследницы» в письме не названо. – Тина выглядела совершенно спокойной, и это Виктору очень не нравилось. Кем надо быть, чтобы так себя держать? У него не было ответа на этот вопрос, прошлое Тины, каким он успел его себе нарисовать за время пути, ничего толком не объясняло. Но ведь было еще и травничество, и многое другое.

«Кто же и с кем водит здесь хоровод?»– думал он, – наблюдая, как перехватившая у них с Ремтом инициативу Тина Ферен ведет свою игру.

– Нет, в письме девушка именуется именно так – «наследница». Слово забрано в кавычки и используется как замена настоящего имени. Но в пачке документов, относящихся к судьбе Зои Верн, имелось еще несколько писем, написанных разными людьми, и копии записок, написанных рукой Августа Линта. Не надо быть большим умником, чтобы понять – это явствует из текстов самих писем, – «наследницей» в них называют принцессу из рода Вернов. В последнем же письме имелись инициалы Т.Ф. и намек на приют в Але. Остальное, как говорится, дело техники.

– Допустим, – кивнула Тина. – Но почему все-таки «наследница»? Вы бастард, и она, эта девушка, тоже. Отчего же, если вы не признаны, она станет вдруг «наследницей»?

«Она?»

– Оттого, что у императоров наследование определяется совсем не так, как у простых смертных. – Голос Керста звучал ровно, даже скучно, он объяснял сухие «протокольные» реалии, а не вел живую беседу. – Если нет завещания, а впавший в маразм Людвиг оставить распоряжения такого рода забыл, наследование определяется по близости родства. Старший сын или хотя бы просто сын или дочь – это случай бесспорный, и Коронный совет может сразу же объявить наследника. Но если таковых нет, проблема приобретает весьма непростой характер. Коронный совет объявляет «коронационную гонку»: претенденты на престол должны представить аргументы в свою пользу до дня летнего или зимнего солнцестояния. То есть, имея в виду наши обстоятельства, речь идет о двадцать втором дне месяца студня.