Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

«Она моя мать… Но дочь не муж, вот в чем дело».

– Значит ли это, что мне сорок лет? – спросила Тина.

– Тридцать девять… Но оборотни стареют медленно, а тебя мы еще и придержали.

– Тридцать девять, – повторила за ней Тина. – И я оборотень и княжна… Но ни того, ни другого мне не дано.

– С чего ты взяла? – Сейчас Карла Ланцан снова говорила холодным, лишенным чувства голосом. – Иан оформит бумаги. Официально, – во всяком случае, пока – будет считаться, что ты дочь князя Теодора. Сегодня же он подпишет грамоты о признании тебя в качестве наследницы и возведении в княжеское достоинство. Ты сможешь носить свое собственное родовое имя без того, чтобы открыть твое истинное происхождение.

– Вы говорите о князе так, словно он бессловесная кукла.

– Так и есть. Все эти годы правила княжеством я, но я устала, и теперь пришел твой черед.

– Под каким именем я выйду в свет?

– Тебя зовут Норна, но твое полное имя Норна Гарраган ноблес де Ар де Кабриз дю Ланцан, наследная принцесса Чеана Чара.

– Чара – это тоже личное имя?

– Нет, – ответила Карла Ланцан, изучающе глядя на Тину. – Это прозвище. Меня называли Калли, что означает на кхорском «Птица», а твое прозвище Чара, и на старочеанском оно означает то же самое.

– Птица…

– Да, Чара, мы с тобой обе – птицы.

«Птица!» – и в этот момент знание вошло в ее плоть и кровь, и в это странное мгновение исчезла из мира Тина Ферен, и вместо нее появилась Норна Гарраган, принцесса Чара.

3. Простой шаг вперед:

седьмого лютня 1648 года

Чудес на свете не бывает, и случайные совпадения происходят крайне редко. Все это так, но Александр сам видел Охотника и слышал песню птицы Аюн. Наконец, не слишком покривив душой, он мог утверждать, что беседовал с рафаим, хотя правильнее сказать, что он лишь присутствовал при этой беседе. Это что касается чудес. Но и совпадения совпадениям рознь. Случай – штука не простая.

«Как получилось, что из всех возможных кандидатур я выбрал именно ее? Случай? Но случайно ли, что в путешествие через горы Подковы Тину сопровождали три графа и баронесса? Мы словно сформировали достойный принцессы эскорт…»

Он смотрел на нее и не мог поверить своим глазам. Это была Тина, какой он видел ее совсем недавно в Лукке, но одновременно это был уже совсем другой человек. Эта женщина всем своим видом, незаурядной внешностью, осанкой, взглядом великолепных и опасных глаз утверждала свое безусловное право на власть. Ее речь, жесты, улыбка – все это было настолько естественно, что Александр начинал сомневаться в собственных воспоминаниях. Да полноте! Эту ли женщину встретил он в Але всего несколько месяцев назад?

«Некрасивая девушка… Мальчик, который девочка… Принцесса Чара… Чудны дела твои, Господи!»

Любой женщине, какого бы высокого происхождения она ни была, в этом дворце, в этом обществе не простили бы и самого малого отступления от правил, изъяна в одежде, неверного слова. Но Норна танцевала с императором, не отстегнув меча, то есть так, как танцуют павану мужчины. И все нашли это восхитительным. Ей было позволено практически все, о чем другая женщина не стала бы и мечтать, просто потому, что невозможное невозможно. Однако Норна, одетая в мужское платье, пьющая наравне с мужчинами крепчайший бренди и пускающая дым из изящной костяной трубочки, вызывала только восхищение. Восхищался и Александр. Просто не мог ничего с собой поделать.

– Пускаете слюни, граф? – Рядом с ним остановилась Адель, на этот раз – как бы для разнообразия – снова одетая как порядочная женщина.

– Мне показалось, или ди Рёйтер в самом деле представил вас как баронессу? – парировал Александр.

– Увы вам, граф, я получила полную амнистию из рук графа Квеба. Не то чтобы я горела желанием вернуться в графство, но права мне возвращены.

– Поздравляю.

– Вам тоже причитаются поздравления, – усмехнулась Ада. – Сколько раз вы обманули бедную сиротку?

– Не помню точно, – пожал плечами Александр. – Раза три или четыре…

Он старался сохранить лицо, но внутри себя знал, что уничтожен. Он предал доверившуюся ему девушку, прошел мимо любви, о какой не мог и мечтать, и что же взамен? Титул графа и роль наперсника императора Евгения? Глядя на Норну Гарраган, он понимал, что продешевил.

– Вам стоит серьезно заняться фехтованием…

– У меня вроде бы и раньше неплохо получалось.

«Она мне угрожает?»

– Вам может не хватить этого «неплохо».

– Ди Рёйтер или мастер Сюртук? – Он смотрел, как Тина и Виктор танцуют гильярду, [42]42
  Гильярда – старинный танец итальянского происхождения, распространенный в Европе в конце XV–XVII в., а также музыка к этому танцу.


[Закрыть]и от зависти у него сжимало виски и не хватало воздуха в легких.

Эти двое были безупречной парой, хотя, по-видимому, никогда не смогут оформить свои отношения официально. Монарх не принадлежит себе, какой бы полнотой власти ни обладал, а Тине, судя по сообщению агентов в Чеане, оставалось ждать совсем недолго: князь умирал, а она, как выясняется, единственная наследница.

– Любой на ваш выбор, – усмехнулась Адель. – Но я бы посоветовала избегать Ремта, он вам не по зубам.

– Чего вы добиваетесь?

– Развлекаюсь.

– Вот как?

– Граф, – она стала вдруг серьезной, хотя улыбка и не сходила с ее губ, – я хотела спросить, осведомлен ли Евгений о вашей истинной природе?

– Пытаетесь запугать?

– И пытаться нечего, оборотень с лилией Калли на плече…

– Вы хотите меня погубить?

– Нет, я вас вербую, – еще шире улыбнулась женщина и как бы нечаянно прислонилась к плечу Александра: ни дать ни взять флиртует! Так все и подумают, а она…

«Она меня завербовала… и держит на очень коротком поводке».

– Так как?

– Будете изображать мою любовницу?

– Зачем же изображать? – подняла бровь Ада. – Вы мужчина видный, да еще одной со мной крови… Не вижу причин, чтобы отказать себе в удовольствии провести с вами ночь… или две.

«Сука!»

– Я польщен, – поклонился Александр. – Разрешите, баронесса, пригласить вас на танец?

4. Двойной шаг вперед:

одиннадцатого цветня 1648 года

На рассвете одиннадцатого цветня 1648 года на высокий берег могучей реки выехали из леса несколько всадников, причем двое из них вели в поводу вьючных лошадей и трех чистокровных скакунов – вороного, темно-гнедого [43]43
  Темно-гнедая – смесь коричневых и черных волос на корпусе, грива и хвост – черные.


[Закрыть]и каракового, [44]44
  Караковая – лошадь с черным окрасом корпуса, гривы и хвоста и с рыжими или коричневыми подпалинами на морде, вокруг глаз, под мышками и в пахах. Это самый темный вариант гнедой масти.


[Закрыть]при том, что вороной ходил под женским седлом, а два других – под обычными. Река, несшая свои воды к далекому океану, называлась Фрай, а всхолмленная и покрытая девственными лесами местность, зажатая между рекой и хребтами Фронтира, имела множество названий на разных языках, но переводились все эти названия одинаково – «Межевая пуща». Места эти были малонаселенные, но лучшей охоты, чем в предгорьях Фронтира, нет и не было на всем Западе, от Норнана до Ландскруны.

– Здесь, пожалуй, – сказал, оглядев местность, высокий крепкого сложения мужчина в простом – кожа и коричневое сукно – охотничьем костюме. Впрочем, конь, меч и, самое главное, осанка, взгляд и интонации правильной речи – выдавали в нем человека знатного происхождения и высокого положения.

– Предложение принято! – Его спутник говорил насмешливо, как бы заранее иронизируя надо всем, что скажет сам или скажут другие. Однако самым интересным в нем было то, что его, в сущности, не существовало. На сером в облаках коне сидело нечто облаченное в штаны и сапоги, сюртук и сорочку с жилетом, наличествовали даже перчатки и шляпа-котелок, но под полями шляпы клубилась тьма.

– Георг! – Мужчина в охотничьем костюме обернулся к молодому воину, следовавшему за ним, отстав всего на два лошадиных крупа. – Стреножьте лошадей, накройте стол и можете гулять.

– Но не долго, – добавил он спустя мгновение. – К обеду жду вас с добычей, и вот еще что. Если встретите баронессу, а я надеюсь, что так и произойдет, пригласите ее к обеду. Намекните, что она не появляется уже двое суток, и все мы ужасно соскучились.

– Будет исполнено, ваше сиятельство. – Воин коротко поклонился и, поворотив коня, принялся отдавать приказы двум своим спутникам, следившим за лошадьми.

– Думаешь, придет? – спросил несуществующий человек, которого в княжестве Чеан знали под именем Ремт Сюртук.

– А куда она денется? – вопросом на вопрос ответил, спешиваясь, граф ди Рёйтер. – Она, маршал, нуждается в нашем обществе ничуть не меньше, чем мы в ее. И потом, долг… Вы же понимаете!

– А о ком мы сейчас говорим? – спросил маршал де Бройх и тоже спрыгнул с коня. – О баронессе или о принцессе?

– Об обеих. – Гвидо ди Рёйтер передал поводья своего мышастого жеребца одному из сопровождавших их с маршалом воинов и не торопясь пошел к береговому обрыву.

– Нравится мне твой оптимизм, – усмехнулся маршал, но тоже подошел к самому краю.

Они стояли на высокой светлой скале, вертикально обрывавшейся прямо в кипящие воды Фрая, грохочущие на перекатах полусотней метров ниже. Река в этом месте имела ширину едва ли не в полмили, но если ближе к середине русла глубины позволяли судоходство, то под берегами скальные выходы и огромные валуны, оставшиеся здесь со времен «Великой зимы», заставляли реку яриться и громыхать, прорываясь сквозь каменные узости и преодолевая немалые препятствия.

– Красиво! – сказал маршал.

– Не то слово! – согласился ди Рёйтер.

– А о чем ты думаешь на самом деле?

– О Норне, разумеется.

– Не могу ничего возразить, но хотел бы заметить, что любовь застилает взгляд и туманит разум.

– Мило! – Говорить с человеком, глаз которого ты не видишь, как не знаешь и того, каково выражение его лица, совсем не просто, но Гвидо привык и порой даже забывал, что его собеседник, в сущности, всего лишь тень маршала де Бройха.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Ты и не обидел. Ты прав, ибо таковы проявления любви. К слову, это ведь я написал ту книжку, которую так любят в Семи Городах.

– Ну, я где-то так и думал, мастер Анонимус. – В голосе маршала звучало удовлетворение. – Есть там, понимаешь ли, пара фраз, которые мог написать только такой интеллектуальный павлин, как граф ди Рёйтер. К слову, я так и не понял, за что ее запретили в Империи?

– За непристойность, – усмехнулся Гвидо, вспоминая то чудное время. – Я был молод и сумасброден, и мне казалось, что любая мысль, любой факт жизни могут быть озвучены и уж тем более записаны на бумаге.

– Да, да, – хохотнул маршал, по-видимому, вспомнив несколько таких «мыслей» и «жизненных фактов» из книги своего друга. – Помнится, там было несколько пикантных мест.

– Ты имеешь в виду «формы любви»? – Ди Рёйтер смотрел вдаль, на темные кедровые и чуть более светлые сосновые леса на противоположном, чуть более низком берегу реки.

– Да, про «любовь к родине» – это было сильно. И все-таки скорее политически, чем эротически. Зато «позы любви» заставили покраснеть даже некоторых офицеров моего штаба. Честно говоря, я и сам покраснел, когда читал первый раз.

– А ты что, ее еще и перечитывал? – удивился ди Рёйтер.

– Ну, видишь ли, я на войне с десяти лет… В общем, я нашел в этой главе, как, впрочем, и в нескольких других, много нового для себя, чтобы не сказать полезного.

– Н-да, я как-то забыл… – поморщился ди Рёйтер, представив, что скажет Норна, если, не дай бог, эта книжка попадет ей в руки и она узнает, кто именно скрывался за подписью Анонимус. – Надеюсь, в библиотеке замка этой книги нет.

– Есть, и не одна, – разбил его надежды маршал.

– Что значит не одна?

– Их две. Одна – в библиотеке замка, а вторую Карла Ланцан подарила своей дочери… Я стал случайным свидетелем этой сцены. Сам понимаешь, я ни за кем специально не подсматриваю, но моя природа…

– Когда это случилось? – оборвал маршала ди Рёйтер.

– Пытаешься сличить ощущения?

– Не пошли! Тебе не идет.

– Два месяца назад.

– Надеюсь, она не знает, кто автор.

– Знает.

– Откуда? – вздохнул, смиряясь с неизбежным, Гвидо.

– Карла Ланцан оставила на форзаце собственноручную приписку, что, по данным чеанских «глаз и ушей», автором книги является знаменитый алхимик и чернокнижник граф ди Рёйтер.

– Значит, она знает уже два месяца… – задумчиво произнес Гвидо.

– Да, принцесса необыкновенная женщина…

– Господин граф!

Гвидо обернулся. Лошади были уже стреножены, а на расстеленной прямо на молодой траве скатерти сервирован простой охотничий завтрак. Воин, позвавший Гвидо, все еще оставался в человеческом облике, хотя и сбросил всю одежду. Двое других обернулись волками и ждали своего приятеля на границе леса.

– Спасибо, Герри! – улыбнулся ди Рёйтер. – Ты свободен.

Воин поклонился и, повернувшись, устремился к лесу. До опушки он добежал уже в медвежьем облике, но ни одна из лошадей даже ухом не повела, эти лошади не боялись оборотней, они им служили.

– Так что же принцесса? – вернулся к прерванному разговору маршал.

– Тебе не стоит беспокоиться, Герт. – Ди Рёйтер снова смотрел вдаль. – Я люблю Норну, но не заблуждаюсь на ее счет. Она останется со мной до тех пор, пока будет любить, а потом пойдет дальше, но дело не в этом. Любовь не туманит разум не только мне, но и ей. Она правящая принцесса, а вскоре станет княгиней. Ей есть о чем подумать, кроме как обо мне.

– Все-таки странно, – задумчиво произнес маршал, тоже, по-видимому, всматривающийся вдаль. – Ты умен, хладнокровен и знаешь жизнь, как же тебя угораздило тогда самоубиться?

– И сам не понимаю, – пожал широкими плечами Гвидо. – Может быть, проклял кто?

– Может быть… Смотри!

Но Гвидо ди Рёйтер уже увидел и сам. Высоко, едва ли под самым Хрустальным куполом, парили две птицы. Расстояние было еще велико, и рассмотреть детали не мог даже такой маг и чернокнижник, как Гвидо, однако в следующее мгновение птицы камнем рухнули с небес, остановив падение и выровняв полет уже над самой водой. И тогда стало видно, что это два огромных орла – черный с серебром ер и рыжевато-красный орор. Птицы были невероятно красивы и великолепны в своей мощи и опасной грации. Обе имели длину тела в полторы сажени [45]45
  Если это простая сажень, то она равна 150,8 см.


[Закрыть]или даже больше и широкие крылья, достигавшие в размахе едва ли не трех. Таких орлов в природе не осталось, да и оборотни считались давно вымершими, но оказывается, все обстояло не совсем так, как думали люди.

– Они прекрасны! – сказал маршал.

– Ты прав, друг, – подтвердил ди Рёйтер. – Они великолепны.

А птицы между тем выровняли полет, грациозно развернулись и в несколько взмахов могучих крыльев поднялись на уровень скалы, где стояли Гвидо и Герт. И в то краткое мгновение, когда рыжевато-красный орор оказался прямо напротив, ди Рёйтер заглянул в желтые глаза орла и увидел в них любовь и страсть.

Жизнь продолжалась, и это была их общая с Норной жизнь.

Июль 2012 – январь 2013