Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Знаю.

«Знает! Как интересно! И кто же обучил этого ребенка травному искусству?»

– И как же ты поступила? – спросил он, уже почувствовав ответ в ее дыхании.

«Н-да… учитель не из последних!»

– Я добавила лист лимонника.

– Разумно. Ты хотела о чем-то поговорить?

– Да. – Они были несколько впереди основной группы и могли говорить, не опасаясь быть услышанными. – Я хотела спросить вас о Сандере.

«Почему я не удивлен?»

– Что ж, – предложил Виктор вслух. – Спроси!

– Что вы о нем думаете?

– Много чего, – улыбнулся ди Крей. – Он любопытный человек, ты согласна? А у такого рода людей, как правило, больше двух качеств, я ясно излагаю свои мысли?

– Пожалуй, да, – согласилась девушка. – Меня беспокоит только…

– Что? – насторожился Виктор, у девочки, как он успел убедиться, было неплохое чутье на разного рода интересности.

– Знаете, как говорят, небольшие неточности заставляют сомневаться в искренности рассказчика.

– Знаю, – ухмыльнулся Виктор. – На западе говорят, маленькая ложь рождает большое недоверие. В чем он погрешил против истины?

– Из его рассказа получается, что я попала в приют сразу после рождения. Месть бывшей любовницы Захария, служившей в доме Веры…

– Похоже на правду.

– Но не правда.

– Ты знаешь что-то, что неизвестно Сандеру? – предположил Виктор.

– Ада рассказала мне еще в начале путешествия, что – со слов прежней старшей дамы-наставницы – меня приняли в приют уже взрослой девочкой. Мне было лет десять или одиннадцать, а до этого я воспитывалась у приемных родителей.

– Если так, ты должна это помнить, – удивился ди Крей. – Разве ты не знала этого, пока Ада тебе это не рассказала?

– В том-то и дело, что не помню!

«Похоже, не у одного меня зияет в прошлом черная дыра!»

– Возможно, ты болела…

– Да, это возможно, – согласилась Тина.

– Ада считает, что мои приемные родители умерли от поветрия тысяча шестьсот сорокового года…

– Легочная лихорадка! – вспомнил ди Крей. – Если ты болела и выжила, то могла потерять память. Такое иногда случается и со взрослыми, если воспаление переходит на мозг… А ты была ребенком.

– Я понимаю, – согласилась Тина. – Но почему Сандер не упомянул про этих людей? Он не может о них не знать! У него слишком подробные сведения обо мне, чтобы думать иное.

– Ну, я не был бы столь категоричен, – возразил ди Крей. – Жизнь сложная штука, и побудительные мотивы людей, действующие в том или ином случае, способны иногда более чем удивить.

– Я понимаю, – повторила Тина. – Но это не все.

– А что еще?

– Он бастард де Риддеров.

– Вот, значит, почему ты меня расспрашивала…

– И вы, господин ди Крей, рассказали о троих Риддерах, вернее, Риддером следовало бы считать только барона Роланда. Его брат Агнус, наверное, так и остался Ридером?

– Кажется, так и было, – согласился Виктор.

– Ну, вот, – объяснила тогда девушка. – А нам – мне и даме аллер’Рипп – он сказал, что приходится внуком маршалу Агнусу, но при этом подчеркивал, что он бастард де Риддеров, дворянин и барон, если бы судьба распорядилась иначе. Он даже имя какое-то странное назвал.

– Какое?

– Александр цу Вог ан дер Глен.

– Я знал неких Вогов, – кивнул ди Крей, и в самом деле, что-то такое припоминавший, но без деталей. – Но не помню, были ли они еще и Гленами. – И после минутного молчания спросил: – Почему ты мне все это рассказываешь?

– Наверное, потому что доверяю.

– Доверие – великий дар, ты это знаешь? – спросил Виктор.

– Разве? – удивилась Тина.

– Точно так, – подтвердил ди Крей. – Я обдумаю то, что ты рассказала, и, возможно, смогу тебе помочь. Во всяком случае, я постараюсь…

4

Пятый день полузимника 1647 года

К полудню распогодилось. Дождь прекратился еще утром – ослаб и сошел на нет в первые предрассветные часы. Солнце встало среди рваных облачных полос, но позже небо окончательно очистилось, и стало значительно теплее. В это время компаньоны шагали по поросшему густым лесом склону сопки Колокольной, обходя с севера крепость Крегсгорх. Крепость выглядела внушительно и мрачно, но она запирала дефиле, которым могла бы воспользоваться целая армия, и не предназначалась для перехвата одиночных путешественников, перемещающихся на своих двоих. Впрочем, играло свою роль и то, что дама аллер’Рипп в совершенстве знала сложную топографию окружающей местности и смогла провести их маленький отряд совершенно незаметно не только для крепостных стражников, но и для патрулирующих сельские дороги дозоров.

Изменившаяся погода, да и сам факт счастливого избавления от опасностей войны в горах подняли путникам настроение, хотя усталость заставляла их идти все медленнее.

– Все! – решительно скомандовала дама Адель, когда, спустившись в распадок, они обнаружили маленькое лесное озерцо, заросшее по берегам осокой и камышом. – Делаем привал. Я попробую добыть дичь. Кажется, этот лес небезнадежен. Впрочем, поглядим! Тина, девочка моя, пойдем-ка со мной, посмотришь, как охотятся настоящие леди!

– С удовольствием! – улыбнулась Тина.

Принятые еще ночью снадобья продолжали действовать. Не так мощно и однозначно, как в начале, но все еще вполне чувствительно. Спать не хотелось, тело согрелось, и ноги не отказывались идти – совсем не мало, если учесть, что осталось за плечами девушки в этот день и во все предыдущие.

Тина сбросила дорожный мешок на землю рядом с начинавшим возникать – стараниями Ремта и Виктора – костром, помахала всем остающимся рукой и пошла за уходящей вдоль берега озера дамой аллер’Рипп.

– На землю! – тихонечко пискнула из-за пазухи Глиф. – Пускать, гулять, харчи искать!

Лексикон малютки был необычайно разнообразен, чего не скажешь о грамматике ее речи. Но и хорошим манерам «Дюймовочку» никто, видимо, не учил: слова она подбирала по значению, а не по смыслу и, судя по всему, никогда не слышала о вежестве и культуре речи.

– Писать, срать, – сообщил ребенок радостно, когда Тина украдкой опускала ее в траву. – Живот питать! Не тревожить! Вернусь…

Вот и весь сказ.

– Ты с кем там разговариваешь? – спросила, не оборачиваясь, Адель. – Сама с собой или с духами леса?

– А здесь есть духи?

– Здесь много чего есть, – ответила Адель, задумчиво глядя на тихие воды озерца, украшенные цветками желтых и белых кувшинок, плавающих на своих широких, похожих на маленькие островки, темно-зеленых листьях.

– Верно, – подхватила Тина. – Вон стрелолист, а там сыть и рогоз, ежеголовник, лягушечник, тростник…

– Лилии…

– Кувшинки, – машинально поправила наставницу Тина.

– Нет, милая, – покачала головой Адель. – Водяные лилии, так их здесь называют. «Есть в чаще леса тихий пруд, там лилии цветут…»

Показалось ли Тине, что голос Ады дрогнул?

– Это песня? – спросила она вслух.

– Баллада…

– А…

– Помолчи! – неожиданно вскинула руку в предостерегающем жесте дама-наставница. – Слышишь?

Тина замолчала и напрягла слух. Полуденный лес был полон тихих звуков. Легкий ветерок шевелил хвоей и листьями, поскрипывали старые деревья, рыбы всплывали к поверхности пруда, и тихо ступали по ковру из мхов и палой листвы лапы животных…

«Лиса? Да, кажется, и еще олень… Только далеко. Кабаны, лань, зайцы…»

Еще там были птицы. Где-то на пределе слышимости пел дрозд. Сороки негромко переговаривались в кронах деревьев, пару раз осторожно стукнул клювом дятел…

«Рябчик, глухарь… Не то!»

И в этот момент она услышала. Это были собаки, идущие по следу, но не брехливые псины, оповещающие всю округу, что они делают и где, а молчаливые и опытные охотники, скрадывающие свой бег сквозь густую чащу, сильные и опасные. Ну а за собаками, разумеется, шли люди.

«Черт!»

– Думаете, они выслеживают нас? – спросила она шепотом.

– Все возможно… А у тебя нет случайно?..

– Есть! – сразу же сообразила Тина. – Махорник! Немного, но его много и не надо! Бежим! Быстрее!

И она бросилась обратно к лагерю. Однако спешить было уже некуда, откуда-то сверху раздался гортанный вскрик охотничьего сокола, и Ада остановила схватившихся было за оружие спутников.

– Не надо! – махнула она рукой. – От местных не убежать и не спрятаться! Мы перешли границу, и мне не удалось их перехитрить. Попробуем договориться. Я помолчу. Пусть говорит ди Крей. Мы всего лишь путешественники, которых застала в дороге война…

Но и этот план оказался не лучше предыдущего…

* * *

Охотники добрались до бивака достаточно быстро. Не прошло и четверти часа – костер только-только разгорелся по-настоящему, и Ремт с шутками и прибаутками принялся ощипывать первого из трех тут же на месте подстреленных Адой глухарей, – как на поляну вырвались по-прежнему абсолютно беззвучные гончие. Псы оказались именно такими, какими представляла их Тина: сильными, крупными, поджарыми. Их шкуры, казалось, были выкрашены в цвета осеннего леса, так что заметить их в чаще – особенно если они этого не хотели – было бы непросто.

«Как-то там Глиф? Не учуяли бы ее собаки!» – подумала Тина, вставая со своего места у костра.

Движение вполне естественное ввиду появившихся на поляне у озера собак и охотников. Люди не заставили себя ждать. Эти крепкие высокие мужчины, вооруженные короткими копьями, длинными ножами и тисовыми луками, бежали почти наравне с животными, отстав, быть может, на считаные минуты. Выскочив к костру, они быстро и слаженно распределились вокруг, перекрывая все пути к отходу, и остановились на некотором расстоянии.

«Они не хотят боя, – поняла Тина. – Пока отношения не выяснены, эти люди предпочитают разговор резне».

– Доброго дня, господа! – Вперед, но не более чем на два шага, вышел худощавый мужчина, облаченный в удобный для охоты в лесу простой и неброский наряд без украшений. Его волосы скрывала темно-зеленая с пятнами «осенней» желтизны плотно повязанная косынка. Она показалась Тине куда удобнее любой шляпы или шапки, и девушка тут же взяла новую идею на заметку. Платки на голове, оказывается, могли носить не только деревенские бабы. Все дело в самом платке и в том, как он повязан.

«Умно!»

– Я Каспар де Койнер, – представился он. – Мой замок стоит на дальнем конце распадка. Эта долина моя вотчина и моя граница. Кто вы, пришедшие с гор? Зачем вы здесь и по какому праву? Как вас зовут и каковы ваши намерения?

– Я Виктор ди Крей, проводник, – ответил поклоном Виктор. – Это мой напарник Ремт Сюртук. Мы уже бывали когда-то в графстве Квеб, правда, не со стороны Крегсгорхской крепости. Сейчас мы ведем этих людей. – Он объединил одним жестом Тину, Адель и Сандера. – Из Аля в Ландскруну. Льды в этом году закрыли проливы раньше обычного, так что остался путь только через Старые графства. Мы шли восточнее, но вынуждены были свернуть к западу из-за войны между фрамами и мерками. Оставаться в тех местах стало небезопасно, и мы свернули к Квебу. Разумеется, мы не прятались и не искали способа остаться незамеченными. Как вы можете видеть, мы охотились и разожгли костер. Ничего враждебного в наших действиях нет, намерения наши чисты…

– Кто ваши спутники?

– Частный поверенный из Ландскруны мэтр Сандер Керст, – представил ди Крей, начав называть компаньонов с мужчины, как и было принято в этих местах. – Госпожа Тина Ферен, наследница дома Фокко, и сопровождающая ее в путешествии дама аллер’Рипп. Как видите, мы не разбойники и не воры, а честные граждане, застигнутые в пути войной и зимой.

– Великолепно! – кивнул Каспар де Койнер. – Но был и шестой, не правда ли?

– Нас только пятеро, сударь, и все время было пятеро, хвала господу!

– Кто-то убил трех моих собак!

«Боже милостивый! Но не Глиф же сворачивала им головы?»При взгляде на молчаливых охотничьих собак ее чуть не разобрал истерический смех.

– Когда? – спросил ди Крей. – Как далеко отсюда?

– С четверть часа назад, – ответил Каспар де Койнер. – Чуть более мили к югу.

– Вы полагаете, кто-нибудь из нас мог успеть вернуться?

– Нет, я полагаю, что вас было больше пяти.

– Это легко проверить, – пожал плечами ди Крей. – У вас еще остались собаки, и я без труда опишу вам маршрут, которым мы сюда пришли…

– Разумно, – кивнул мужчина. – Я уже послал людей проследить ваш путь. Итак?

– Что именно?

– Вы по-прежнему утверждаете, что вас только пятеро?

– Утверждать иное было бы неправдой, – мягко возразил ди Крей.

– Мастер Ремт!

– К вашим услугам, сударь!

– Откуда вы родом?

– Из Суры, сударь, – мягко ответил Ремт. – Но я не был там с детства, если по совести. Все больше в Семи городах. Так что если вас интересуют последние новости, я пас…

– Вы проводник?

– Как есть, сударь. Как есть.

– Если бы не война, каким путем вы бы шли?

– Через Каскад, – пожал плечами Ремт. – Лучшей дороги в империю не найти.

– Как называется столица графства?

– А вы шутник, господин де Койнер! – прыснул в кулак Ремт. – Ждете, что я скажу Старгород, а вы меня за измену повесите? Не дождетесь! Столица называется Квеб, как и повелел граф Эддриг.

– Вообще-то я мог бы повесить вас как шпиона, – холодно усмехнулся де Койнер. – Но, кажется, я знаю, с кем говорю. Мэтр Керст!

– К вашим услугам, лорд Каспар.

– Значит, мне не показалось. Вы дворянин?

– Так и есть, сударь, однако боюсь, что имперский суд со мной не согласится. Бастард, если вас устроит такое определение!

«Да, – восхищенно подумала Тина, глядя на то, как естественно и просто держится Сандер. – Вот что значит старая кровь!»

Сейчас она была готова простить ему не только маленькую, но и большую ложь.

– Насколько хорошо вы владеете мечом?

– Хотите узнать?

– Даже так? – поднял бровь де Койнер. – И что же позволяет вам думать так, как вы думаете?

– Вот это, – ответил Керст, обнажая меч.

При звуке извлекаемой из ножен, стали псы насторожились, и несколько из стоявших полукругом охотников чуть приподняли свои копья, но де Койнер их остановил.

– Впечатляюще, – кивнул тот, рассмотрев запекшуюся сталь. – Как давно вы встретились с Охотником?

– Девять дней назад.

– Господин ди Крей, ваш меч в таком же состоянии?

– Почти. – Ди Крей нехотя обнажил клинок, обожженный до самого эфеса.

– Да, это… Кто-то еще?

– Я, – поклонился Ремт.

– Вы?! – нахмурился де Койнер. – Покажите!

– Вот…

– Черт возьми! Надеюсь, он не ушел от вас живым! Впрочем, тогда бы вы здесь не стояли. Вы убили Охотника.

– Так вышло, – безмятежно улыбнулся Ремт. – Не то чтобы мы стремились его убить, но он настаивал, сударь! А вы знаете, что бывает, когда такое существо настроено самоубиться?!

– Что? – невольно поддался на провокацию де Койнер.

– Оно самоубивается, – печальным голосом сообщил мастер Сюртук и развел руками. – Мне очень жаль…

– Вам жаль… Черт! Вы! – указал он пальцем на Тину.

– Я? – удивилась она. – Я его не трогала!

– Кого? – смутился собеседник.

– Ну, этого, которого они потыкали мечами! – Тина и сама не понимала, что с ней происходит и отчего она вдруг взялась играть дурочку.

– Потыкали… – повторил за ней Каспар де Койнер. – А вы, сударыня, для чего вы носите этот тесак?

– А вы как думаете? – кокетливо, а’ля Теа Альфен, улыбнулась Тина.

– Я не думаю! – отрезал де Койнер, предполагавший, по-видимому, закончить сакраментальным – «Я спрашиваю», но он не успел.

– Я не думаю, – сказал он.

– А зря! – улыбнулась Тина. – А тесаком я защищаю свою честь!

– В самом деле? – усмехнулся собеседник.

– Хотите попробовать?

– Почему бы и нет?

– Меч против тесака?

– Кинжал вас устроит?

– Вполне! – снова улыбнулась Тина. – Защищайтесь!

И, выхватив из ножен трофейный тесак, она бросилась в бой. Вот когда ей по-настоящему пригодились уроки Дитты. Не тогда, когда она дралась с разбойником той давней уже ночью на биваке, а сейчас, когда она желала показать этому наглецу, кто есть кто под луной и солнцем.

Раз!Она парировала его насмешливый выпад, заставив нахмуриться, но два!Она ужом скользнула к земле, прокинув свое легкое тело под возвращающимся назад узким клинком де Койнера. Три! Острый срез ее тесака коснулся чужого горла.

– Извините! – Она опустила свое грозное оружие и отступила в сторону.

– Наследница дома Фокко? Что ж, я рад за герцогиню, она сделала правильный выбор. Вы! – обернулся он к Адель и вдруг замолчал.

– Ладно, – сказал он через несколько мгновений. – Я удовлетворен. Вы именно те, за кого себя выдаете. Разрешите пригласить вас в мой замок, ночевка в лесу… Впрочем, что я вам объясняю?! Итак?

– С удовольствием и благодарностью! – поклонился ди Крей.

– Тогда вперед!

5

Дорога в замок де Койнера заняла часа три, но оно того стоило. Едва компаньоны пересекли подъемный мост и прошли сквозь густую тень похожего на туннель воротного проема, как де Койнер принялся отдавать распоряжения, и слово его, судя по начавшемуся переполоху, было крепко. Поэтому и горячая вода для помывки «мало что не завшивевших» путешественников вскоре явилась, и чистая одежда нашлась на то время, пока будут стирать и сушить их собственные костюмы. И про «перекусить, пока суд да дело», замковые слуги не забыли. А то когда еще обед тот будет, о котором громогласно объявил лорд Каспар! До него поди еще доживи после всех этих голодных дней!

Виктор с удовольствием оттер с кожи грязь, чувствуя, как жар постепенно нагревающейся парной бани входит в промерзшую в горах плоть. Пар пах травами и кедровой смолой. Вода была прозрачна. Гладко выструганные доски пола, горячие и влажные, ласкали подошвы натруженных в пути ног.

– Благодать! – простонал откуда-то из клубов пара Ремт Сюртук, упорно изображавший за компанию с ди Креем и Сандером Керстом тщательную и совершаемую не без видимого удовольствия помывку.

– А то! – поддержал нематериальную сущность Виктор, отметив краем сознания, что чем дальше, тем больше мастер Ремт напоминает ему кого-то, кого он – настоящий – знал когда-то, да забыл.

– Мэтр Керст! – позвал он, пытаясь отделаться от неприятного чувства, что все-таки может, если напряжется и хорошенько подумает, вспомнить, кем был Ремт Сюртук в другой жизни и как его там звали. – А что вы нам недосказали, когда рассказывали о рождении Тины?

– Что вы имеете в виду? – Керст смотрел на него прямо и взгляда не отводил, что для голого человека и всегда непросто.

– Ну, например, как нарекли девочку при рождении. Ведь есть же у нее настоящее имя?

– Ивон. – Ответ прозвучал сразу, без запинки.

«Не растерялся… Или и терять было нечего?»

– Вы уверены?

– Вы спросили, я ответил, – несколько неприязненно, но все еще в пределах вежливости бросил Керст. – Что-то еще?

– Как Ивон попала в приют?

– Насколько можно понять из документов, отец Тины находился в то время на войне, мать – умерла родами. Девочка осталась на попечение домоправительницы, у которой, я, кажется, об этом уже упоминал, имелись свои планы на Захарию и…

– Тина попала в приют после поветрия сорокового года…

– Этого я не знал, – удивленно пожал плечами Сандер. – Все, что я знаю, стало мне известно из бумаг, хранящихся у моих бывших хозяев.

– Да, да! – подал голос из облака пара Ремт. – Мы помним, Линт и еще один Линт, и, прости господи за сквернословие, Популар.

– Я не искал Тину специально. – Сандер сделал вид, что не услышал реплики мастера Сюртука, но и с самого начала говорил с одним только ди Креем. – Я знал, куда ехать и где найти девушку. Все это содержалось в деле о наследовании. По-видимому, кто-то проделал эту работу до меня. Так что до этой минуты я полагал, что Тину передали в приют сразу после рождения и намеренно выбрали для этой цели далекий от столицы город Аль.

– Звучит убедительно, – подал голос Ремт.

– Звучит, – согласился Виктор.

Сандер показался ему искренним, но в прошлой жизни он встречал, кажется, и не таких «искренних» людей, способных лгать в глаза, не моргая, и, разумеется, при этом не краснеть. Но, с другой стороны, отчего он должен подозревать всех и каждого в обмане? Он всего лишь проводник.

«Я проводник! А он частный поверенный с клейменым мечом на бедре. А она без пяти минут герцогиня и бог знает что еще…»

– А что это у вас там такое, сударь? – спросил вдруг Ремт, появляясь из горячего тумана. – Не то чтобы это было вежливо с моей стороны, но любопытство не порок. Вы простите мне мою наглость?

– Смотря что вы имеете в виду, – нахмурился Керст.

– Татуировку, – безмятежно улыбнулся мастер Сюртук. – Это же у вас непременно татуировка была на правом плече, или как?

– Нет, – холодно улыбнулся Сандер. – Никак. Меня укусил тарантул, мохохвост, если знаете, что это за тварь. Лекаря рядом не оказалось, и один добрый человек выковыривал яд острием кинжала.

– По живому?

– Ну, я вроде бы жив. – Несмотря на все свое раздражение, Сандер Керст незаметно для себя оказался включен в диалог с так нелюбезным ему Ремтом Сюртуком. Виктору оставалось лишь посмеиваться мысленно, слушать небезынтересный разговор и мотать на ус.

– Значит, просто потыкал мечом…

– Кинжалом!

– Уверены?

– Мне было тринадцать лет, и я помню эти события, как будто они произошли только вчера.

– Да, такое не забудешь…

– Уж поверьте! Это все, или у вас накопились ко мне и другие вопросы?

– Ну, извиняйте! – всплеснул руками Ремт. – Обидел вас ненароком? Утомил въедливостью? Ужос! Приношу свои нижайшие, как их там?

– Неважно! – отмахнулся Керст, чье настроение, судя по всему, было окончательно испорчено. – Извинения приняты… и спасибо за компанию!

Он по-быстрому ополоснул голову и поспешил вон.

– Экий ты нечуткий, Ремт! – усмехнулся ди Крей.

– Я чуткий! – возразил Ремт. – А он, между прочим, врет. Это не нож, а меч.

– Я заметил, – кивнул Виктор.

«Еще одна маленькая ложь?»

– А наковыряно так, потому что самому себе операцию делать длинным мечом ужасно неудобно. Мечом даже зарезаться по-человечески замудохаешься, а уж татуировку снять…

– Может быть, ты, друг мой Ремт, и рисуночек рассмотреть сумел?

– Ну, я же не глазами, – смутился вдруг Ремт. – Я этим… слова не подберу…

– Художественным чувством, – предложил Виктор, вспомнив один давний разговор на тему творчества.

– Художественное чувство? А что! Вполне! Именно им.

– И что это было?

– Это, друг мой Виктор, была «лилия Калли»,если ты знаешь, о чем речь.

– Вот те раз! – удивился ди Крей.

Сейчас, как и во многих других случаях, едва услышав новое слово, он уже знал, что оно означает. Но «лилия Калли»– это было нечто такое, что просто так не переваришь.

«Замысловато!»– решил он и пошел к выходу, баню следовало освободить для дам.

6

Съев кусок хорошо пропеченного пирога со свининой и луком и выпив большую кружку густого черного пива, Тина отнюдь не захмелела «с устатку», как можно было предположить, а напротив, говоря высоким слогом, воспряла к жизни. То ли снадобья, что приняла она давеча, все еще продолжали действовать, то ли молодой здоровый организм творил свои маленькие и большие чудеса, но чувствовала она себя если и не отдохнувшей – сделать это она просто не успела, – то все равно бодрой. Разумеется, она не скакала кузнечиком – не дитя малое, – но все ей сейчас было интересно и любопытно, хотя она и пыталась не показывать виду. Еще тревожила Тину судьба Глиф. Крохотная девочка так и осталась одна в лесу. Единственное, что утешало, – это то, что крошка уже пару раз «терялась» в дороге, но всегда – через несколько часов или спустя ночь – находилась сама собой. Ей как-то удавалось совсем неплохо выживать на природе, в лесах и горах, где водилось множество хищников, которые, имея в виду размеры Глиф, представлялись девочке настоящими монстрами. Должны были представляться, поскольку Глиф даже слышать не хотела обо всех этих ласках, лисах и прочих хорьках. Ее это не беспокоило, опасалась кроха каких-то совсем других врагов, но рассказывать о них отказывалась наотрез. Другое дело, что там, где Тина шла три часа, Глиф идти и идти, но и дорога здесь не то что в горах. Вполне сносная и нигде не петляет. Так что, тревожась о «Дюймовочке» и не забывая о ней ни на минуту, Тина могла тем не менее дать волю и своему любопытству.

Мир, в котором она теперь оказалась, был совершенно не похож на тот, что остался в Але. Здесь, в графстве Квеб – одном из почти сказочных Старых графств, – даже названия для всем известных вещей использовались иные. Холм, гора – сопка, долина – распадок. Вот и замок лорда де Койнера стоял на скалистой сопке, запиравшей распадок и господствовавшей над столбовой дорогой, ведущей куда-то на запад. Кажется, в Квеб, который до недавнего времени назывался Старгородом, и, возможно, дальше, к другим землям и иным чудесам. Ну, а здесь, в замке, не только слова, но и вещи были зачастую совсем не теми, какие ты ожидаешь встретить, исходя из своего, пусть и не великого, жизненного опыта. Здесь женщины и мужчины оборачивали свои головы платками, и вся разница, что у женщин платки цветные, яркие, с вышивками и аппликациями, а у мужчин или черные, или под цвет их «лесным» одеждам, в которых легко скрадываться в лесу и горах, не выдавая чужому глазу – человеческому или звериному – тайны свого присутствия. И луки у них были чудные – большие, едва ли не в рост человека, и короткие копья. Да и прочая утварь в замке, в его палатах и дворах, на стенах и в башнях порой озадачивала, а иногда и удивляла.

А потом их позвали в банную палату, и, освободившись от грязной одежды, Тина вступила в облака ароматного, пахнущего лесом и лугом пара, чтобы ощутить наконец и усталость, скопившуюся в теле, и нежное прикосновение жара, ласкающего, но не обжигающего, вопреки природе.

– Как хорошо! – сказала она.

– И не говори! – откликнулась Адель. – Квебская баня всем мыльням пример для подражания. Недостижимый, к слову сказать…

Тина оглянулась. Сейчас она впервые увидела даму Адель аллер’Рипп без одежды и сильно удивилась. Нагота Ады и впрямь была поразительна: тело ее – в меру женственно и одновременно поджаро, мускулисто, но главное – молодо, словно перед Тиной стояла девушка, а не женщина, годившаяся ей в матери.

– Что, хороша? – насмешливо спросила Ада, перехватив взгляд Тины. – Да не бойся, я не по этой части. Ты, как я догадываюсь, тоже. Так что расслабься и получай удовольствие.

Эту фразу Тина уже слышала, но несколько в иной интерпретации. Если деваться некуда, – рассказывала ночью Теа, – ложись на спину, расслабься и получай удовольствие. Все не так безнадежно, как кажется со стороны. Доставить удовольствие может даже старичок, надо только уметь его получать…

– Уже.

– Что именно?

– Уже расслабилась и почти получаю удовольствие.

– Вот и молодец, и, кстати, можешь называть меня Адой и обращаться на «ты». Заслужила!

– Спасибо, Ада, а… а ты не могла бы рассказать мне о моих родителях, а то я так ничего про них и не знаю? Даже имя мое подлинное мне неизвестно.

– Ну, твоего имени не знаю и я, – возразила Адель. – Ты же слышала, я и о твоем рождении ничего не знала. Так что с этим вопросом тебе лучше обратиться к Сандеру. Но сначала, разумеется, следует одеться. Голые девушки наводят мужчин на совсем другие мысли, чем поиск имен.

– Не такие девушки, как я…

– Любые, – усмехнулась Адель. – А себя, детка, ты еще не знаешь и оттого недооцениваешь.

– Прямо-таки! – вспылила Тина, прекрасно знавшая, что с ней и как, или, во всяком случае, полагавшая, что знает. – Нашла красавицу!

– Ну, не все так мрачно! – отмахнулась Ада. – Время покажет, кто из нас прав, а кто – крив. Давай лучше мойся, а то вон грязью до ушей заросла!

И то верно, зачем в мыльню идти, если не затем, чтобы вымыться? Ну, то есть девочки в приюте рассказывали и о другом применении различного рода терм, мыльных бассейнов, банных теремов и парных покоев – а северные земли на этот счет известны широким разнообразием идей, – но Тина предпочитала думать о бане в прямом и безыскусном смысле слова. И в этом смысле нагретое дерево, благоухающий пар и горячая вода оказались ровно тем, что ей сейчас и требовалось, чтобы не только смыть грязь и пыль долгой дороги, но и сбросить усталость и груз непростых мыслей.

– Ада, извини, – спросила она, решительно отложив разговор о родителях на «чуть погодя», – а это у тебя что?

На левом плече Ады красовалось несколько поблекшее, как бы выцветшее, стилизованное изображение цветка, отдаленно похожего на водяную лилию.

– Забудь!

– Как скажете!

– Никому не рассказывай…

– Что я, дура? – возмутилась Тина. – Одно дело – я спросила, другое – пойти языком молоть.

– Не обижайся, – покачала головой Ада. – Есть тайны неприятные, но есть и опасные. Понимаешь?

– Понимаю.

– Вот и славно… – улыбнулась окутанная паром женщина.

– Ты вот что… – сказала она через пару ударов сердца. – Если еще у кого увидишь… Ну, такой рисунок может быть и у женщин, и у мужчин… или услышишь – он называется «лилия Калли»…В общем, постарайся держаться от нас подальше… Да, да! – грустно улыбнулась Ада. – И от меня тоже. Мы опасные спутники, девочка, вот в чем дело. Но раз уж так сложилось, что мы вместе, то вместе и пойдем. Порознь сейчас куда хуже будет, но дойдем до Ландскруны, и все. Я и сама от тебя уйду, так честнее.

– Ты много сказала, Ада. – Слова звучали мягко, но Тине каждое из них давалось с огромным трудом. – Ты уверена, что не можешь сказать большего? Мне. Сейчас, когда мы одни. Не хочешь? Не можешь? Опасаешься?

– Хочу, боюсь… Какая разница! – махнула рукой женщина. – Расскажу! Куда я денусь… Не сейчас. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась Тина, видевшая, что тема эта, как ни странно, доставляет обычно спокойной и уверенной в себе Аде неожиданное страдание. И более того, настроение женщины было отнюдь не безоблачным с того самого момента, как, выйдя на охоту, они услышали – дальний еще – бег охотничьих собак…