Текст книги "Запретные грехи (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

27

ЭСТЕЛЛА

Мы просыпаемся ещё до восхода солнца. Себастьян просыпается раньше меня и наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня.

– Нам пора идти, – бормочет он. – У нас есть достаточно времени, чтобы быстро принять душ и переодеться, если мы поторопимся. А потом нам снова нужно в путь. Нам понадобится другая машина.

Я сонно киваю, пытаясь встать. Мой бок болит так, как никогда раньше, и когда я издаю болезненный стон, то замечаю, что Себастьян обеспокоенно смотрит на меня.

– Ты в порядке? – Спрашивает он, и я киваю.

– Это очень больно, – признаюсь я. – Но со мной всё будет в порядке. Что насчёт тебя? Тебя тоже подстрелили, – замечаю я, и он пожимает одним плечом здоровой рукой.

– Это больно, – соглашается он. – Но я уже проходил через это раньше. А ты – нет.

– Я буду жить. – Я встаю с кровати, чувствуя, насколько затекли мои мышцы. Благодаря многолетним занятиям плаванием и бегом я нахожусь в хорошей форме, но я не была готова к тому, что вчера мне пришлось пережить. Не говоря уже о сексе, который, кажется, задействовал совершенно новые группы мышц, которые я никогда раньше не тренировала. – Ты сказал, что у меня есть время принять душ?

– Десять минут, – отвечает Себастьян, роясь в рюкзаке. – Я присоединюсь к тебе, но нам нужно поторопиться. Ничего лишнего. – Он подмигивает мне, но его лицо остаётся невозмутимо серьёзным.

Я направляюсь в ванную, морщась от боли с каждым шагом. Рана в боку пульсирует тупой, непрекращающейся болью, из-за которой трудно сосредоточиться на чём-то другом. Я включаю душ, позволяя воде нагреться, и осторожно снимаю повязку, которую Себастьян наложил прошлой ночью. Рана выглядит воспалённой и красной, но, по крайней мере, она больше не кровоточит. Область вокруг неё покрыта синяками, и я понимаю, что пуля чуть не задела мои рёбра. Мне невероятно повезло.

Я захожу в душ, морщась, когда горячая вода касается моей раны, вызывая боль. Но это того стоит, потому что я чувствую, как тепло проникает в мои ноющие мышцы, принося облегчение всему телу.

Я только начинаю мыть голову, когда Себастьян присоединяется ко мне. Его широкая фигура занимает большую часть маленькой душевой кабинки. Он тоже снял повязку с раны на плече, и я замечаю, как напрягается его челюсть, когда вода касается кожи.

– Позволь мне помочь, – предлагаю я, забирая у него мочалку. Я аккуратно промываю рану, стараясь не задевать её. Его взгляд не отрывается от моего лица, и в нём читается что-то, что я не могу уловить, что-то, что выходит за рамки простого желания и срочности нашей ситуации.

– Эстелла, – тихо произносит он, и моё имя, слетающее с его губ, словно обдаёт меня теплом, не имеющим ничего общего с температурой воды.

– Я знаю, – отвечаю я, хотя и не уверена, что полностью осознаю это. Неужели нам нужно спешить? Неужели этот момент нежности – лишь украденное время, которое мы не можем позволить себе? Что же произошло между нами, что так сильно изменилось, что я всё ещё пытаюсь понять?

Он забирает мыло, возвращая мне любезность, и с такой же нежностью моет меня. Его пальцы бережно скользят по моей ране, как будто пёрышко, обводя изгиб талии. Даже в этот быстрый момент в его действиях есть что-то настолько интимное, что у меня сжимается сердце. Я быстро мою голову, морщась от боли в растянутых коже и мышцах на боку, но я понимаю, что его плечо может выдержать эту нагрузку ещё меньше.

– Время вышло, – говорит он, как мне кажется, спустя несколько секунд. – Нам нужно идти.

Мы быстро вытираемся, и Себастьян помогает мне наложить свежую повязку, прежде чем сделать то же самое для себя. Я надеваю одежду, которую он для меня приготовил: джинсы, которые я купила вчера, и простую черную футболку, которая скроет кровь, если она просочится сквозь повязку. Это практичная одежда для жизни в бегах, не те дизайнерские лейблы, к которым я привыкла, но я поняла, что совсем по ним не скучаю.

Я не скучаю ни по чему из своей прежней жизни. Хотя я могла бы упомянуть о прекрасной еде, крытом бассейне и приятных часах досуга. Мне не хватает моих принадлежностей для рисования и веранды, которая была моим личным пространством, но я надеюсь, что смогу приобрести что-то новое, если нам удастся сбежать и уехать навсегда.

Сейчас у меня есть нечто более ценное, чем роскошь, – Себастьян. То, кем мы стали друг для друга, невозможно заменить, и я боюсь потерять его.

– Как ты себя чувствуешь? – Спрашивает Себастьян, пока мы собираем наши скудные пожитки. – Будь честной, принцесса.

Я думаю о том, чтобы преуменьшить боль, но выражение его глаз говорит мне, что он видит меня насквозь.

– Как будто в меня стреляли, – признаю я. – И как будто я могу проспать ещё двенадцать часов. Но я справлюсь.

Он кивает, удовлетворённый моей откровенностью.

– Мы купим тебе обезболивающее на следующей остановке. А пока нам нужно сосредоточиться на приобретении новой машины и как можно дальше уехать от людей Вито.

При упоминании о моем бывшем женихе по моей спине пробегает холодок. В памяти всплывает вчерашняя сцена – холодные глаза Вито, треск выстрелов, Себастьян, прикрывающий меня своим телом, когда мы бежали. Я до сих пор не могу поверить, насколько близко мы были к тому, чтобы нас поймали. Насколько близко я оказалась к тому, чтобы потерять Себастьяна ещё до того, как он стал по-настоящему моим.

– Я хочу выбросить кольцо, – произношу я, бросая взгляд на спортивную сумку, где, как я знаю, Себастьян спрятал его во внутренний карман после того, как мы покинули первый мотель. – Я больше не хочу, чтобы оно было со мной.

– Я понимаю, – говорит Себастьян, отпирая дверь и осматривая дорожки и парковку, держа пистолет наготове. – Но, возможно, однажды нам придётся сдать его в ломбард, принцесса. Это кольцо, вероятно, стоило ему больше ста тысяч. Нет смысла выбрасывать деньги на ветер, когда они могут нам понадобиться в конце концов.

Его логика разумна, как бы я её ни ненавидела. Я оставляю это на данный момент, потому что нет времени всерьёз обсуждать это, и я не хочу тратить драгоценные минуты, которые у нас есть, на споры.

– Как ты думаешь, мы сможем оторваться от них? – Спрашиваю я, когда мы пробираемся через парковку к грузовику. Себастьян бросает сумку на заднее сиденье и забирается внутрь, чтобы снова завести машину.

– Мы обязательно попробуем, – решительно говорит он, когда двигатель с рёвом оживает. – Мы оставим эту машину и заплатим наличными за другой грузовик. Как бы сильно нам не нужны были деньги, преследующая нас полиция из-за угнанных машин, это ещё одна проблема, которую нам не стоит создавать.

Я не могу не согласиться с его логикой. Моё дыхание перехватывает, когда я оглядываюсь через плечо, пытаясь увидеть в темноте хоть какой-то свет фар. Себастьян замечает мой взгляд.

– Ты в порядке, принцесса? – Спрашивает он.

– Мне страшно, – признаюсь я, глядя на него, пока он заводит грузовик. – Но не за будущее. Я боюсь потерять это… потерять тебя, теперь, когда я наконец-то обрела что-то настоящее.

Затем он целует меня, коротко, но страстно, словно стараясь запечатлеть на мне свой образ.

– Поехали, – говорит он, отстраняясь. – Чем скорее мы пересечём границу и окажемся в другой стране, тем скорее сможем начать понимать, как для нас выглядит «реальность».

Мы без проблем добираемся до восхода солнца, придерживаясь просёлочных дорог. Примерно в семь часов утра мы проезжаем через небольшой городок, в котором есть ресторан, аптека, несколько магазинов и старая автостоянка. Здание в центре стоянки выглядит так, будто вот-вот рухнет от сильного ветра.

Сначала мы останавливаемся у аптеки, где Себастьян перезаряжает мой револьвер и передаёт его мне.

– Если кто-нибудь попытается заговорить с тобой... – предупреждает он.

– Сначала стреляй, а потом задавай вопросы, – говорю я, выдавливая слабую улыбку. – Я знаю.

Он кивает, выходит из грузовика и быстро направляется к аптеке. Через десять минут он возвращается с небольшой сумкой.

– У меня есть обезболивающие, – говорит он. – Это не тот город, где я смог купить план Б.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – улыбаюсь я ему. – Сейчас мне больше всего на свете хочется принять ибупрофен.

– Давай что-нибудь поедим, и ты сможешь принять обезболивающее, пока я буду договариваться о машине, – предлагает Себастьян, бросая взгляд через улицу на автомобильную стоянку. – Мы оставим машину и дойдём до стоянки пешком.

Я киваю, откидываюсь на спинку сиденья и медленно перевожу дыхание, пока Себастьян ведёт нас в ресторан. Мы заказываем жирный завтрак и кофе, и я принимаю три таблетки ибупрофена, запивая водой. Себастьян хватает спортивную сумку и пистолет, и мы направляемся по дороге к автомобильной стоянке.

Ему потребовалось всего двадцать минут, чтобы расплатиться наличными за машину. Хотя старик, который управлял стоянкой и задал очень мало вопросов, особенно когда он предложил на пятьсот долларов больше, чем тот просил, тем не менее, когда я выхожу на улицу в это быстро нагревающееся утро, мне кажется, что прошёл целый час, особенно когда я не могу перестать оглядываться через плечо.

Себастьян нашёл для нас старый чёрный седан, который был в хорошем состоянии, но, опять же, не мог обогнать людей Вито.

– Нам придётся уклоняться от них, а не обгонять, – говорит Себастьян, когда мы садимся в машину, и замечает моё выражение лица. – Трудно найти машину, которая могла бы обогнать их с теми ограничениями, которые у нас сейчас есть.

Мы едем ещё около часа, и единственным звуком в машине остаётся тихое жужжание радио.

– О чём ты думаешь? – Наконец спрашивает Себастьян, не отрывая взгляда от дороги, пока мы проезжаем ещё один длинный участок пустоты.

– О том, насколько моя жизнь будет отличаться от того, что я всегда ожидала, – тихо произношу я, глядя на широкую дорогу перед нами. Подняв глаза, я замечаю, как он слегка сжимает челюсти.

– Ты сожалеешь об этом? – Вопрос звучит небрежно, но в нём чувствуется напряжение.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, наслаждаясь его профилем в лучах позднего утреннего солнца. Его сильная челюсть, лёгкая морщинка между бровями, губы, вкус которых я теперь знаю, щетина, которую я люблю растирать ладонями...

– Ни на секунду, – честно отвечаю я. – Я начинаю думать, что наследство было скорее тюрьмой, чем привилегией.

Он бросает на меня удивлённый взгляд.

– Ты не расстроена из-за того, что потеряла всё это?

– Я не говорю, что не буду скучать по некоторым удобствам, – признаю я с лёгким смешком. – Но когда я думаю о жизни, которую мне уготовили – выйти замуж за Вито, стать идеальной женой мафиози, закрывать глаза на все уродство, я не могу поверить, что когда-то думала, что это то, чего я хочу. – Я протягиваю руку и кладу её ему на бедро, нуждаясь в физическом контакте. – Это больше похоже на свободу, чем всё, что я когда-либо испытывала.

Себастьян накрывает мою руку своей и нежно сжимает.

– Я всё ещё не могу избавиться от чувства, что я что-то у тебя отнял. Твою семью, твою безопасность, твоё будущее...

– Ты не взял ничего, от чего я не была бы готова отказаться, – перебиваю я. – Я сделала этот выбор, Себастьян. Мы сделали его вместе. Ни в чём из этого никогда не будет твоей вины. И если мы хотим, чтобы у нас было будущее, нам придётся оставить это чувство в пыли где-нибудь на дороге.

Он не выглядит убеждённым, и я замечаю, что его всё ещё мучает чувство вины. Прежде чем я успеваю продолжить, он внезапно напрягается и бросает взгляд в зеркало заднего вида.

–Что? – Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть назад.

– Ещё один внедорожник. Последние несколько минут он следует тем же поворотам, что и мы. – Его голос спокоен, но я слышу скрытую тревогу. – Может быть, ничего страшного. Может быть, проблемы.

Моё сердцебиение сразу же участилось.

– Что нам делать?

– Пока что мы едем в обычном режиме. Никаких резких движений. – Его рука скользит от моей к пистолету, спрятанному за поясом. – Но будь готова пригнуться, если я скажу. Убедись, что твой пистолет наготове, если он тебе понадобится.

Следующие несколько минут тянулись мучительно долго. Свет фар позади нас оставался на прежнем расстоянии, не приближался, но и не исчезал. Внезапно Себастьян свернул направо на дорогу меньшего размера, и у меня внутри всё сжалось, когда мы заметили, что преследующая нас машина последовала за нами.

– Это определенно не случайность, – пробормотал Себастьян. – Проверим.

Без предупреждения он резко нажал на педаль газа, и меня прижало к сиденью, когда автомобиль рванул вперёд. Машина позади нас на мгновение уменьшилась в размерах, но затем быстро сократила дистанцию.

– Они быстрее нас, – сказала я, стараясь, чтобы в моём голосе не прозвучала паника.

– Будем надеяться, что я лучший водитель, – прорычал Себастьян, делая ещё один крутой поворот, из-за которого я вцепилась в дверную ручку.

Он уверенно ведёт нас через череду сложных поворотов, и шины протестующе визжат. Я вижу, как он сосредоточен, его глаза постоянно сканируют зеркала заднего вида, дорогу впереди и показания спидометра. Это тот Себастьян, которого я впервые узнала – профессионал, защитник, человек, который всегда на шаг впереди любой угрозы.

На мгновение кажется, что мы теряем их из виду. После особенно крутого поворота машина исчезает из виду. Себастьян уверенно поддерживает нашу скорость, умело ориентируясь на извилистой дороге.

– Я думаю, мы... – начинаю я, но слова застревают у меня в горле, когда из-за деревьев на обочине внезапно появляется черный внедорожник.

Себастьян ругается, резко тормозит и выворачивает руль в сторону. Машину заносит, и на мгновение мне кажется, что мы вот-вот разобьёмся. Но каким-то чудом ему удаётся остановить нас прямо перед автомобилем, преграждающим нам путь.

– Пригнись! – Крикнул он, и я, не раздумывая, нырнула под приборную панель, когда раздались первые выстрелы.

Стекло надо мной разлетелось вдребезги, когда пули пронзили ветровое стекло. Себастьян открыл ответный огонь, его движения были быстрыми и точными. Я слышала крики и новые выстрелы, а затем почувствовала, как рука Себастьяна легла мне на плечо.

– Лежи, – прорычал он. – Мы собираемся оторваться. Они повержены, и нам нужно уходить. Не двигайся.

Машина стремительно набрала скорость, и меня чуть не швырнуло на пол, если бы не ремень безопасности. Себастьян выругался, и я ощутила сильный толчок, когда мы объехали внедорожник и выехали на ухабистую, поросшую травой обочину. Я услышала ещё один выстрел позади нас, и Себастьян нажал на газ, шины завизжали, и машину занесло, когда мы помчались вперёд.

– Я прострелил шины, – объясняет он, задыхаясь, пока мы едем. – Они не смогут быстро нас догнать. Мы будем ехать, пока не выедем за пределы штата, возможно, проедем через пару штатов, а затем остановимся на ночь. Нам нужно увеличить расстояние между нами и преследователями, и нам необходимо оказаться там, где твой отец не сможет оказать на нас такого влияния, как в Нью-Йорке и его окрестностях.

– Куда мы направляемся? – Спрашиваю я, с трудом сглатывая.

– Возможно, мы остановимся в Огайо, или в Индиане, или Кентукки, если нам удастся туда добраться. А оттуда мы снова двинемся на запад. – Он смотрит на меня. – Постарайся поспать, если сможешь, принцесса. Это будут долгие день и ночь.

28

ЭСТЕЛЛА

Я не ожидала, что засну, но боль в боку и крайняя усталость, должно быть, взяли своё, потому что, когда я снова открыла глаза, за окном была темнота. Я села, и мой живот громко заурчал.

Себастьян, стоявший рядом со мной, усмехнулся.

– Там в пакете бургер, – сказал он, указывая на коричневый пакет на полу. – Я купил его на заправке. И ещё несколько палочек моцареллы. Это не говядина вагю, но поможет тебе продержаться ещё какое-то время.

– Забавно – сказала я, потянувшись к пакету и вытащив палочку моцареллы. – Может быть, жареный сыр мне нравится больше, чем говядина вагю. Не думал об этом?

Себастьян фыркнул.

– Всегда нравится что-то большее, принцесса, – сказал он с лёгкой иронией.

– Ну и что-то новенькое тоже может понравится – пожала я плечами. – У меня всю жизнь были роскошные вещи и изысканная еда. Я никогда раньше не пробовала бургеры на заправке.

– Ну, и не стоит привыкать к этому. – Он бросает на меня взгляд. – Возможно, я не смогу кормить тебя как настоящую принцессу мафии, когда мы наконец остановимся где-нибудь, но я точно смогу придумать что-то более интересное. – Себастьян тянется ко мне и сжимает мою руку, прежде чем свернуть на боковую дорогу, ведущую в лесистую местность.

– Куда мы направляемся? – Спрашиваю я с любопытством, жуя ещё одну палочку моцареллы. Мне нужно принять ещё обезболивающих, я это точно знаю. Мой бок всё ещё ноет от боли.

– Я узнал, что в глуши есть охотничий домик. В это время года он должен пустовать. Мы можем провести там ночь.

Дорога становится уже, и мы углубляемся в лес, пока я, наконец, не замечаю небольшое бревенчатое строение. Себастьян паркуется позади него, помогает мне выйти, подхватывает наши вещи и быстро несёт в хижину. Я тут же чихаю от пыли и замечаю, что здесь не много мебели и, по-видимому, нет электричества, поскольку Себастьян деловито ищет и зажигает свечи. Но я вижу кровать, камин и маленький столик со стульями, и на данный момент мне этого достаточно.

Себастьян подходит к окну и осторожно выглядывает наружу.

– Не думаю, что они следили за нами так далеко. Но мы не можем оставаться здесь надолго, как только немного выспимся, мы снова отправимся в путь.

За окном начинается дождь, и его капли с успокаивающим звуком барабанят по крыше и стенам дома, отчего здесь становится ещё холоднее. Сначала в комнате было тепло, но, когда я опускаюсь ну стул за столом и доедаю остатки своего ужина, купленного на заправке, становится прохладно.

Себастьян начинает разводить слабый огонь в камине, а я наблюдаю за ним, стараясь не морщиться при каждом движении. Боль в боку усиливается, а не утихает, и я начинаю беспокоиться, что с моей раной что-то не так. Однако я не хочу ничего говорить ни сейчас, когда мы наконец-то в относительно безопасном месте, и не когда Себастьян уже выглядит таким встревоженным.

– Тебе следует принимать больше обезболивающих, – говорит он, глядя на меня со своего места у камина, где он сидит на корточках. Тёплые отблески пламени освещают его лицо, отбрасывая тени, которые делают его ещё более сурово красивым, чем обычно. – Я вижу это по твоему лицу, принцесса. Тебе больно.

– Я в порядке, – вру я, но всё равно тянусь за бутылкой ибупрофена. Мои руки слегка дрожат, когда я отвинчиваю крышку, и я надеюсь, что Себастьян этого не заметит.

Он, конечно, замечает. Он всё замечает. В два больших шага он оказывается рядом со мной, берет из моих рук пузырёк и вытряхивает три таблетки.

– Вот, – говорит он, и его голос звучит мягче, чем я когда-либо слышала. – И не говори мне, что с тобой всё в порядке, когда это не так. Теперь это в прошлом, не так ли?

Я запиваю таблетки глотком воды и киваю.

– Так и есть. Прости. Это... просто... ещё больнее, чем было раньше.

Себастьян озабоченно морщит лоб.

– Дай-ка я взгляну.

Я приподнимаю рубашку, морщась от этого движения. Себастьян осторожно отодвигает бинт, и я слышу его резкий вдох, прежде чем успеваю увидеть рану своими глазами.

– Звучит не очень хорошо, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо.

– Она немного покраснела, – говорит он, и я понимаю, что это преуменьшение, как по его тону, так и по моим ощущениям. – Возможно, началось заражение.

Меня уже некоторое время знобило, я думаю мне надо было ему сказать, но я хотела, чтобы мы отдохнули сначала.

Себастьян встаёт, собирая аптечку. Когда он снова смотрит на меня, его лицо выражает беспокойство.

– Эстелла...

Он возвращается ко мне, кладёт руку на мой лоб и делает глубокий вдох.

– Я думал, тебе просто жарко, но из-за возможной инфекции у тебя жар. – Он хмурится, дотрагиваясь до моих щёк и горла. – Как давно он у тебя?

– Совсем недолго, – признаюсь я. Внезапно на меня накатывает волна головокружения, и я закрываю глаза, пытаясь избавиться от неё. – Может быть, чуть раньше. Я думала, что это просто от... ну, ты понимаешь. – Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка кажется слабой даже мне.

Себастьян хмурится, и складка между его бровями становится глубже.

– Блядь. Всё гораздо серьёзнее, чем я думал, – говорит он, бросая взгляд на кровать. – Я собираюсь проверить, чистое ли постельное белье, а потом тебе нужно будет прилечь. Твою мать, – снова ругается он. – Тебе нужны антибиотики, но их невозможно достать. Мы не можем рисковать и обращаться в больницу.

Меня охватывает страх. Я осознаю, что больна, и с этим пониманием на меня нахлынули все симптомы, с которыми я пыталась бороться: моя кожа пылает пламенем, боль в костях, усталость, давящая на меня, словно тяжёлая рука. – Со мной всё будет в порядке? – Спрашиваю я слабым голосом, и Себастьян снова чертыхается.

– Да, принцесса, – уверенно говорит он, проверяя кровать, а затем возвращается ко мне, чтобы осторожно поднять меня со стула. – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещал, помнишь?

– Ты не можешь убить микробов. – Я пытаюсь рассмеяться, но мне кажется, что это слишком сложно. Мои глаза закрываются, и я слышу, как Себастьян бормочет что-то, чего я не совсем понимаю, когда он укладывает меня на кровать и укрывает одеялом. Это далеко не самая удобная кровать, на которой мне приходилось спать, даже кровати в придорожных мотелях были лучше, но сейчас я чувствую себя потрясающе.

Последнее, что я ощущаю перед тем, как погрузиться в сон, это прохладное прикосновение влажной ткани к моему лбу, и последнее, что я слышу, это голос Себастьяна, шепчущий моё имя.

***

Я то теряю сознание, то возвращаюсь в него, охваченная лихорадочным сном, в котором прошлое и настоящее смешиваются воедино. Иногда я возвращаюсь в дом своего отца, иногда я в машине с Себастьяном, а иногда оказываюсь в месте, где никогда раньше не была – в пляжном домике с белыми занавесками, развевающимися на ветру, пахнущем солью.

В каждом из этих случаев я слышу голос Себастьяна. Иногда он обращается ко мне, а иногда просто говорит, словно пытаясь заполнить тишину и боясь, что, если он замолчит, я могу исчезнуть навсегда.

–...Надо было сказать тебе оставаться в машине, а не прятаться...

– ...Держись, принцесса, просто держись...

–...Не следовало позволять тебе идти со мной...

Вот что я пытаюсь удержать в памяти в эту жаркую и беспокойную ночь. Голос Себастьяна, полный эмоций, шепчет мне слова, которые могут быть как реальностью, так и сном.

– Я люблю тебя, Эстелла. Я говорил, что влюбился в тебя в тот день, когда увидел, как ты рисуешь на веранде, но правда в том, что я полюбил тебя с первого взгляда. Я был слишком труслив, чтобы признаться в этом раньше. Я говорил себе, что это просто похоть, просто влечение, но на самом деле это было нечто большее. И теперь я могу потерять тебя ещё до того, как ты по-настоящему станешь моей, и это будет наказанием за мою глупость.

В его голосе столько тоски и боли, что мне хочется прикоснуться к нему и прижать к себе. Я хочу сказать ему, что чувствую то же самое, что и он, что, кажется, я тоже любила его с самого начала, но мои губы не могут произнести ни слова. Я чувствую его руку в своей, его губы на своём лбу, прохладную ткань на щеках и шее, а затем темнота снова окутывает меня.

Когда я просыпаюсь, дождь уже закончился, и на улице царит день. Я вижу свет, проникающий сквозь маленькую щель в занавесках, и в комнате тепло, что кажется хорошим знаком. Прошлой ночью я замёрзла, несмотря на огонь и одеяла, хотя в хижине не должно было быть так холодно, учитывая время года.

– Себастьян? – Тихо шепчу я, поворачивая голову. Всё моё тело всё ещё болит, и я чувствую, что вся в поту. Я пытаюсь откинуть одеяло, и чья-то рука накрывает мою. Я вижу, что это Себастьян, он сидит рядом со мной, и мне удаётся слегка улыбнуться. – Ты хоть немного поспал?

– Совсем немного. Я не мог удержаться и несколько раз засыпал, – признается он, словно это преступление. – Но я не спал, приглядывая за тобой большую часть ночи, голубка.

– Тебе нужно было немного отдохнуть, – шепчу я. – Тебе нужно садиться за руль.

– Я мог тебя потерять, – он протягивает руку, убирая прядь волос с моего лица. – Я не мог по-настоящему заснуть, зная это. Я должен был присматривать за тобой.

– А что сейчас? – Я облизываю пересохшие губы. – Можно мне немного воды?

Себастьян берет бутылку с приставного столика и помогает мне сесть. Он касается моего лба и щёк, и его рука уже не кажется такой холодной, как прошлой ночью.

– Маленькими глотками, – говорит он, протягивая мне бутылку. – Температура спала около часа назад, – продолжает он. – Я давал тебе пить, промывал рану, пытался сбить температуру.

Я оглядываю комнату, впервые замечая признаки его заботы – миску с водой у кровати, открытую аптечку первой помощи, пустые упаковки от обезболивающих.

– Спасибо, – шепчу я. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Если бы не я, тебя бы здесь вообще не было, – мрачно отвечает он. – Но, – добавляет он, прежде чем я успеваю возразить, – я знаю, что сейчас это ни к чему, принцесса. Мы сделали свой выбор, как ты и сказала. И ты права. Вся роскошь в мире не может сравниться с жизнью с таким мужчиной, как Вито. Я это знаю.

Сейчас в его взгляде появилось что-то новое, что-то открытое и незащищённое, чего раньше не было. Я вспоминаю фрагменты того, что он говорил ночью, когда думал, что я могу его не услышать.

– Мне это приснилось? – Тихо спрашиваю я. – Или я действительно слышала, как ты говорил, что всегда любил меня? Что ты не вынесешь, если потеряешь меня?

Себастьян наклоняется и нежно целует меня в мокрый от пота висок.

– Я думал, ты уже знала это, – тихо говорит он. – Но да. Я думаю, что любил тебя гораздо дольше, чем мог признаться себе, Эстелла. Я думаю, что полюбил тебя с самого первого момента, как увидел. Возможно, если бы я не боролся с этим так долго, всё было бы по-другому. А может быть, и нет. – Он бережно поворачивает моё лицо к себе и целует в губы с такой нежностью, что это прикосновение ощущается как легчайшее дуновение его кожи. – Может быть, всё сложилось именно так, как должно было сложиться, и так оно и останется. Может быть, скоро мы будем свободны, и всё будет хорошо.

– Я тоже тебя люблю, – шепчу я, притягивая его лицо к своему и на этот раз целуя его с большей страстью. – Думаю, я тоже любила тебя дольше, чем хотела признать.

Он медленно вдыхает, его рука нежно гладит мои волосы, пока мы медленно целуемся, не имея никаких иных намерений, кроме как быть ближе друг к другу.

– Я люблю тебя больше, чем когда-либо любил кого-либо или что-либо, – шепчет Себастьян мне на ухо. – Не думаю, что я знал, какой может быть любовь, пока не встретил тебя. И это пугает меня, потому что я не уверен, смогу ли быть тем, кого ты заслуживаешь.

– Всё, чего я хочу, это ты, – шепчу я, и мои глаза наполняются слезами. – Только тебя, Себастьян. Не то, что ты можешь мне дать или что ты можешь для меня сделать. Только тебя.

Мы стоим так несколько долгих минут, пока наконец, с неохотой, не отрываемся друг от друга.

– Нам нужно идти, – говорит Себастьян, сожалея о том, что меняет тему. – Я помогу тебе привести себя в порядок, но мы не можем надолго задерживаться.

В домике нет туалета, только пристройка снаружи. Себастьян следует за мной, ожидая, пока я зайду внутрь. Он протягивает мне бутылки с водой, тряпку и мыло, которые он взял в одном из мотелей. Я раздеваюсь догола и стараюсь вымыться как можно лучше, пока он готовит нам овсянку быстрого приготовления из пакетиков, которые он нашёл в одном из шкафчиков.

Это выглядит слишком по-деревенски, но мне, честно говоря, всё равно. Я уверена, что новизна исчезнет, если нам придётся жить так очень долго. Но сейчас для меня важно только то, что я всё ещё жива, и мы всё ещё вместе.

Когда я чувствую себя достаточно чистой, я вытираюсь полотенцем, которое дал Себастьян, и переодеваюсь в сухую одежду. Мы быстро съедаем кушу, а затем Себастьян собирает наши вещи. Он возвращает мне мой пистолет и забирает свой, и мы осторожно направляемся к ожидающей нас машине. Сейчас нет никаких признаков присутствия Вито или его людей, но это не значит, что мы не можем быть застигнуты врасплох в любой момент.

По пути мы останавливаемся в другой аптеке в соседнем городе. На этот раз я захожу туда вместе с Себастьяном. Он придумывает историю о том, как сильно порезался ножом во время похода, когда чистил рыбу. Женщина средних лет за прилавком проявляет излишнее любопытство, спрашивая, зачем нам так много обезболивающих, бинтов и антисептических кремов.

– Ты отличный актёр, – поддразниваю я его, когда мы уходим. – Думаю, она полностью поверила в твою историю.

Себастьян весело улыбается, когда мы возвращаемся в машину.

– Ну что ж, возможно, я учту это в своей следующей работе.

– А ты не думал о том, какой она может быть? – С любопытством спрашиваю я. – Какую работу ты мог бы выполнять по ту сторону границы? – Себастьян пожимает плечами, заводит машину и выезжает на дорогу.

– У нас всё есть на долгое время, принцесса, – уверяет он меня. – Но со временем я, возможно, захочу снова работать. Может быть, я буду заниматься охраной, или консультированием по безопасности.

– Как ты думаешь, я могла бы открыть где-нибудь свою художественную галерею? – С любопытством спрашиваю я.

Себастьян смотрит на меня с улыбкой.

– Я думаю, что, если нам удастся выбраться из этого и начать новую жизнь где-нибудь, то всё возможно.

Мы едем уже несколько часов, останавливаясь только для того, чтобы заправиться и перекусить. Я принимаю столько обезболивающих, сколько могу выдержать, и настоятельно прошу Себастьяна сделать то же самое. Хотя он и беспокоится о том, что у нас могут закончиться таблетки, я напоминаю ему, что у нас есть деньги и мы можем найти такие обезболивающие в любом месте.

– Пока мы не окажемся в таком напряжении, что не сможем остановиться, – возражает Себастьян. Но я вижу, что его плечо болит, и в конце концов он уступает.

Поздно ночью мы пересекаем границу другого штата, всё дальше удаляясь от людей Вито. Себастьян находит нам небольшой мотель у шоссе, расплачиваясь, как обычно, наличными. Номер оказался простым, но чистым, с кроватью королевского размера и ванной, в которой был хороший напор воды.

– Я думаю, что мы сможем добраться до Калифорнии за неделю, – говорит Себастьян, когда мы устраиваемся на ночлег. – Возможно, даже меньше, если мы будем идти быстро и нас не задержат Вито и его люди, которые нас преследуют. После этого мы отправимся в Мексику, где я получу новые документы от своего знакомого, и уже оттуда продолжим путь.