Текст книги "Путешествие в Древний Китай (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Управляющий Су Тай выдохнул с облегчением: зараза, наконец-то, уехала!
Глава 27
«Передвижение по древним дорогам – тот еще квест, скажу я вам» – сетовала автомеханик 21 века, очередной раз подпрыгивая на скамье внутри повозки. Несмотря на подушки под жо…, понятно, где, и сухую погоду, дорога в Ханчжоу не была ровной, как шоссе в её прошлом, и трясло пассажиров изрядно.
К вечеру болело все и даже голова, но эта, скорее от напряжения и духоты: брат не разрешал открывать занавески, а внимание Хироюки, который присоединился к ним во второй половине дня, требовало большой концентрации при разговоре.
Юн помогал, как мог, отвлекая внимание самурая вопросами о путешествиях, родине и оружии, но все равно Ниу было трудно сдерживать себя и не сболтнуть лишнего.
В конце концов, она прибегла к самому простому способу: извинилась и закрыла глаза, сославшись на усталость. Соседи по купе тоже замолчали. Так и добрались до ночевки.
«О, времена, о, скорость! Шестьдесят километров за два дня с ночевкой – предел мечтаний. Я становлюсь занудой и циником», – с грустью констатировала попаданка, когда телеги остановились в лесу рядом с небольшой деревней.
Охранники развели костер, приготовили пшеничную кашу с сухим мясом, и бивуак погрузился в темноту и тишину. Спать пришлось в повозке: сиденья откидывались к стенкам, и с трудом, но получилось прилечь на полу, согнув ноги.
Хироюки, по настоянию Ниу, разместили в телеге, сняв с неё часть поклажи. Ни возмущение самурая, ни странные взгляды охраны воздействия на девушку не возымели: выздоровеете – и спите, где хотите, точка.
***
Зарождающийся день порадовал птичьими трелями, ржанием лошадей и затекшими частями тела. Последнюю проблему Ниу решила, заставив себя и Юна выполнить комплекс тай-чи, чем повергла караван в культурный шок. И только Хироюки и Сэтоши смотрели на них с непередаваемыми выражениями на лицах: они что-то понимали.
Пока Баи разминались в сторонке, прогоняя онемение и сон, лагерь наполнился запахом чего-то вареного. Приближение гимнастов сразу вызвало вопросы присутствующих:
–Что это было?
Юн целомудренно опустил глаза долу, а Ниу более-менее правдиво рассказала, что этой гимнастике ее научил старый слуга в доме отца, много лет проведший в послушниках при монастыре где-то в Тибете. Парадоксально, но ей вроде поверили, хотя осуждение в глазах носильщиков-хань прослеживалось.
«Все-таки хорошо, что она в вуали. А Юн отъестся, переоденется и его будет трудно узнать». По крайней мере, Ниу надеялась более с этими людьми не встречаться.
***
Говорят, что самая короткая дорога – та, которую знаешь. А еще: любая дорога кончается. Всё верно: после полудня показался Ханчжоу, и караван ускорился – все хотели домой.
И только для брата и сестры Бай это означало приближение часа «ИКС». Ниу начала необъяснимо нервничать (ну, точно гормоны), Юн, видя её состояние, окна вообще закрыл наглухо, а Хироюки сочувственно молчал. Поэтому ни въезд в город, ни дорогу до дома самурая попаданка не увидела.
***
Повозка въехала во двор, прогромыхала по каменным плитам и остановилась.
–Госпожа, выходите, – услышала Ниу голос Сэтоши. – Господин ушел проследить за разгрузкой товара, я провожу Вас в дом. Пожалуйста, – сделал парень приглашающий жест.
Девушка выглянула из повозки, увидела зад лошади, а потом – скамейку, рядом с которой на земле стоял служка самурая и протягивал ей руку. Юн оказался быстрее: проскользнул ужом мимо неё, спрыгнул на плиты двора и велел:
–Сестра, спускайся! Я помогу.
Бай Ниу осторожно, опираясь на руку брата, вылезла из надоевшего до боли примитивного средства передвижения, при этом благодарственно кивнув Сэтоши, выпрямилась, вздохнула и огляделась.
Прямо перед ней находились ступени в главное здание: двухэтажный особняк типично-китайской архитектуры с приподнятыми кверху углами черепичных крыш, опоясывающей дом по периметру галереей и решетчатыми окнами, закрытыми промасленной бумагой.
Справа и слева – одноэтажные длинные постройки, похожие на те, что имелись в поместье Руо. На площадке перед домом разместились телеги, спешно освобождаемые от поклажи. Охранники уводили лошадей куда-то вглубь двора, за дом. Туда же перемещались и грузчики.
Слева от большого дома, в высокой глинобитной стене, прячущейся в зелени рододендрона и плетистых роз в цвету, виднелась неприметная дверца.
– Госпожа, господин! Пока для вас подготовят комнаты, прошу посетить наш сад и отдохнуть за чаем – предложил Сэтоши.
Проследовав за слугой самурая, Бай Ниу из Китая попала в Японию – такую, какой она видела ее на фото в интернете: за дверью в стене обнаружился небольшой сад камней с островками травы между насыпанного белого гравия, красиво подстриженными кустарниками по двум сторонам периметра, небольшой сосной в одном углу и каменным колодцем – в другом.
Пространство справа ограничивалось недлинным матия (тип японского городского дома) этажа в полтора, под обожжённой чёрной черепицей, имеющим выход на выложенную серой плиткой небольшую площадку и с открытой деревянной верандой.
Прямо на всю ширину площадки располагался второй матия, одна половина которого имела открытые сёдзи, а другая была полностью закрытой. В этом кусочке страны Восходящего солнца было умиротворяюще тихо, как-будто весь шум поглощали разбросанные в мнимом беспорядке камни разной формы и размера, а островки зелени среди них несли усладу для глаз.
–Это потрясающе! – не смогла удержаться от возгласа Ниу. – Здесь прекрасно, наверное, медитировать! Твой господин – настоящий эстет! Он ведь именно здесь живет, не в главном доме? И офуро у вас тоже есть?
Сэтоши был доволен и горд. «Да, его Тайра-сама – великий воин и поэт. Эта девушка умеет видеть правильно».
–Госпожа желает посетить баню? Она в той части, – юноша указал на закрытое помещение прямо перед ними. – Благодаря щедрости господина у нас есть свой колодец, мы не ограничены в потреблении воды, и для фурако она всегда есть. Господин предупредил меня, что Вы можете захотеть с дороги попариться, так что через час это будет возможно. Только, – Сэтоши смущенно продолжил – в доме нет служанок-женщин, госпожа справиться с омовением сама?
–Сэтоши, спасибо! И я совершенно точно справлюсь! Юн, ты тоже должен это попробовать, а я помогу! Сэтоши, а куда нас определят на постой? Нам бы вещи разобрать и подготовиться к помывке.
–Если господа не против, все необходимое для омовения и последующего отдыха я вам принесу в баню, там же можно будет поужинать. А жить вы будете в главном доме, наверху привычная для вас обстановка, пойдемте, наверное, комнаты уже убраны, я распоряжусь растопить фурако.
В сопровождении паренька гости дома Тайра вышли обратно во внешний двор, где уже было пусто и, поднявшись по боковой лестнице основного здания, из приемного зала оказались в покоях второго этажа, где Сэтоши их и оставил, предварительно оповестив:
– Господа, вы можете быть спокойны во время пребывания в доме Тайра-доно. Охранники дежурят круглосуточно, проживают здесь же, в западном доме, слуг всего пятеро и они не говорят на местном наречии, так что помешать вашим разговорам не смогут, да и не посмеют. Все мы преданы хозяину. Если что-то нужно, обращайтесь. Дверь во внутренний двор не закрывается, когда хозяин дома. А видеть внутренний сад вы можете из окон ваших комнат. Располагайтесь, я скоро зайду за вами.
***
Оставшись одни, брат и сестра Бай полюбовались сверху на сад камней, перетряхнули сумки, разложив и развесив вещи в комнате на предназначенные для этого места, отметились в нужных помещениях и присели к столу, на котором их уже ждали пирожные и чай, пусть и холодный.
Ниу не удивилась, когда Бай Юн открыл рот и зачастил с вопросами.
– Ты правда пойдешь в эту баню? А мне надо? Когда мы начнем искать Мухена и как, ты придумала? Ты долго будешь лечить ямато? Ты ему доверяешь? Почему этот сад такой странный? И его дом тоже? Ты все это видела раньше?
Ниу отхлебнула чай, съела бобовое пирожное, заставила сделать то же брата, откинулась на кровать и заговорила:
– Тебе в каком порядке отвечать? Или, как я понимаю, с главного?
– Да, с доверия к господину Хироюки, так?
– Да, парень, растешь! Так вот, я склонна ему довериться и попросить о помощи в нашем деле. Почему? Причин несколько, только ты сразу не возмущайся, хорошо? Не забывай, мне не семнадцать лет, я уже прожила одну жизнь и видела разных людей в разных ситуациях, а еще я очень умная и начитанная! Да-да, не кривись! Тайра Хироюки – самурай, это определенный тип людей, воинов, для которых долг и ответственность превыше собственной жизни и смерти, я тебе говорила. Они знают цену обещаниям. Это первое.
– А ты уверена, что он тот самый самурай, как и в твоем мире?
– Очень похоже на то. Помимо характерного внешнего вида, в пользу моей догадки говорит отношение к мечу: его и Сэтоши. Понимаешь, для самурая меч –его душа, за даже случайное прикосновение к нему самурай убьёт в тот же миг. У самурайских мечей есть имена! И я застала Хироюки в момент, когда из-за боли он не мог поднять упавший меч и РАЗРЕШИЛ это сделать Сэтоши, а тот поднял катану дрожащими от благоговения руками. А как поступали твой отец или Ронг-дае (дядюшка, старший уважаемый человек)?
– Отец не разрешал брать меч, боялся, что я поранюсь.
– Чувствуешь разницу? Там первом месте была забота о тебе, здесь – о мече. Такое поведение воспитывается годами и на всю жизнь. Далее. Я видела его тело: на спине нет ран, значит..
Бай Юн аж подпрыгнул от возмущения:
– Ты…! Ты…! Как ты…
– Сядь и слушай дальше, и помни, что я сказала раньше, хорошо? Следов от ран на спине нет, спереди – есть. Значит, он хороший воин, за спину никого не подпустил ни разу или его кто-то прикрывал – для случайных людей это невозможно. Дом – это тыл, а где мы были с тобой недавно, и куда нас пригласили позже?
– В его доме…Так он нам доверяет, получается? Иначе Сэтоши бы нас в сад не повел, так?
– Думаю, да. И еще, его за нас просил Чжао Ливей, который давний знакомый Гао Ронга, который друг твоего отца. Ничего странного в этой цепочке не находишь?
– Ты хочешь сказать…Они знают, кто мы? И помогают из-за этого? Выходит, наши прятки бессмысленны? О-О-О, вот так …– Бай Юн схватился за голову. – И что теперь делать, сестра?
– Да ничего, признаться и открыто сотрудничать. Все равно все тайное становиться явным. А то даже смешно получается: все всё знают и молчат. Так что вскрываем карты, братец? Думаю, возможностей выяснить все быстро и качественно у Хироюки-сана больше, чем у таких Шерлоков Холмсов, как мы.
– Это кто? Ладно, понял, потом. Поговорим с самураем когда?
– Завтра, после массажа. Или сегодня. Как пойдет. Согласен?
– Да. В целом, он мне понравился, хоть и необычно выглядит. И то, что ты его лечишь… А Сэтоши забавный, но вроде хороший! А как ты их понимаешь? Ты знаешь их язык? Ты его специально учила? Зачем?
Бай Ниу перевернулась на живот и продолжила рассказ:
– Мне пришлось. Вместо того, чтобы закупать детали для ремонта японских иномарок у посредников, я вышла напрямую на производителей. А они китайский не очень уважают, поэтому или английский, или японский, причем, последний предпочтительней, поскольку нация эта довольно закрытая, и если хочешь их расположить к себе и получить преференции, надо прогнуться немного. Обращение и переговоры на японском, внимание к их культуре и прочее очень помогают!
Вот и выучила: книги, фильмы, аниме, живое общение было мне в помощь. Я с ними в бане прописалась одно время! Они очень любят сидеть в горячей воде, да и я тоже. Это такой кайф! Увидишь, и не возражай! Пойдем вместе!
Да, так вот... Год потратила, зато потом мне детали на дом доставляли! И намного дешевле, чем на рынке. Ну и кэндо занималась, там тоже на японском термины. А съездить на острова не успела…И надо же, где пригодилось! – хихикнула попаданка.
Бай Юн слушал сестру внимательно, хоть и не все из сказанного ею понимал:
– Непонятные слова тоже потом? А почему его дом такой странный? И сад без цветов совсем?
Ответить Ниу не успела: пришел Сэтоши, и они отправились в баню.
Глава 28
Много лет спустя Бай Юн, вспоминая первые дни общения с сестрой, со смехом отмечал, что его рот не закрывался от удивления почти все время, и если внешне ему удавалось порой сдержаться, то внутри себя он так и пребывал в «офигении» – это её словечко емко отражало суть тогдашнего состояния парня.
Первое посещение японской бани было незабываемым. Потом он втянулся и полюбил этот тип омовений, но в тот день пережил его с трудом. Однако ни отказаться, ни вырваться от Ниу он не сумел. И пришлось насладиться ощущениями сполна.
Сэтоши привел их в закрытую часть помещения рядом с домом Тайра, показал, где ополоснуться, где взять полотенца, одежду и средство для мытья волос, пообещал, что их не побеспокоят, и, лукаво улыбнувшись испуганному Юну, удалился.
Комната, в которой гости оказались, имела одну открытую стену с видом на заросли бамбука вдоль высокой стены, ограждавшей территорию сада. Внутри Бай Юн увидел большую овальную бочку с пристроенной к ней печью, два длинных деревянных короба-«гроба» с опилками и камнями соответственно, две лежанки и широкий таз с низкими, по сравнению с бочкой, бортами.
Приказ сестры поверг парня в шок:
–Раздевайся и садись в таз, голову мыть будем.
Сама Ниу в это время подвернула рукава рубахи и сняла юбку.
– Я не буду раздеваться, ты, сумасшедшая женщина! – заверещал Бай Юн. – Это неприлично!
– А ходить грязным прилично? В волосах скоро мыши заведутся! Стесняться с девушкой будешь, если захочешь, а со мной нечего! Чем ты меня можешь удивить, как ты думаешь? А вот я тебя, если послушаешься, смогу, да так, что всю жизнь благодарен будешь! А-Юн, не валяй дурака, раздевайся и садись, вода стынет. Вот, возьми маленькое полотенце, прикройся, если уж так не в мочь. Шевелись, я сказала, а то сама раздену! – прикрикнула грозно девушка.
Ну не мог парень ей сопротивляться, сам не понимал, почему! Скинув кое-как одежду, красный, словно зад обезьяны, с обмотанным полотенцем низом живота, уселся бедолага в наполненный негорячей водой таз. Сестра окатила его сверху из ковша, налила на волосы какую-то жидкость и заставила тереть голову, сама же при этом занялась его длинной шевелюрой. Промыв волосы, сунула в руки растерянному брату небольшую плетеную рукавицу-мочалку и брусок сапонина, и, отвернувшись-таки, велела помыть тело.
Немного погодя, убедившись в выполнении задания, тиранша заставила юношу залезть по приставленной скамеечке в бочку с ГОРЯЧЕЙ водой и усесться в ней на лавочку так, чтобы не вода не доходила до груди. Бай Юн, стиснув зубы, терпел, а Ниу, приподняв его заплетенные в косу волосы на макушку, принялась разминать ему шею и плечи. И это мигом отвлекло парня от обжигающей купели. Руки Ниу причиняли легкую боль, но она была невыразимо приятной!
–Это и есть массаж?
– Он самый! В верхней части позвоночника и на плечах собирается все испытываемое человеком напряжение, а массаж расслабляет тело и снимает неприятные ощущения. Долго я тебя мять не буду – сидеть в фурако впервые можно, как вы говорите, одну треть «чашки чая» (15 мин). Но впечатления ты, надеюсь, получишь!
Юн согласно кивнул – ему понравилось.
– Так. Вылезай и – в офуро, мокрое сбрось, зарывайся весь, по шею, волосы я прихвачу. Действуй!
Юноша вылез из купели, прошел к первому «гробу» и шагнул через борт в пахнущие смолой горячие кедровые опилки. Было непривычно и странно, но тепло мягкой стружки, хвойный запах и сестра (!) не оставляли выбора: Юн лег во весь рост, накидал опилки на пах, а Ниу – на все остальное его тело. Под голову ему, чтобы не замусорить волосы, она подложила сухое свернутое полотенце.
–Полежи чуть-чуть, расслабься, отпусти все мысли, потей и наслаждайся! С потом выходит вся скопившаяся на теле грязь, опилки ее впитают, кожа очистится и задышит. Здоровья прибавится, прыщей нигде не будет!
Бай Юн последовал совету, постарался расслабиться, и вскоре ему было хорошо и в опилках, и на горячей гальке в другом «гробу», а лучше всего – на лежанке, когда Ниу, накрыв его толстым полотенцем, несколько минут гладила и мяла его стопы. На этом моменте Юн для мира был потерян.
***
Пока брат спал, Ниу с наслаждением помылась с головы до ног и попарилась, чуть не уснув на последнем этапе сама. Сэтоши, благослови боги его родителей, осторожно постучал в стенку и негромко спросил:
– Госпожа, Вы в порядке? Тайра-сама вернулся, а вас ждет ужин.
– Сэтоши-кун (суффикс, используемый при обращении к юношам), да, уже выходим, дай немного времени, мы только соберемся!
Выходить не хотелось, но злоупотреблять баней вредно, а перед уставшим хозяином – неприлично. Накинув на тело кимоно и закрутив волосы полотенцем, попаданка немного прибралась и растолкала пускающего слюни брата:
–А-Юн, пора выходить! Ужин остывает, вставай, одевайся и пойдем! Хироюки-сама тоже нужно вымыться. Подъем!
Бай Юн, с трудом выплывая из сладкой дремы, оторвался от лежанки, забыв о наготе, просунул руки в рукава предложенного сестрой кимоно и двинулся за ней в свежесть вечерней прохлады, на ходу потирая глаза и довольно позевывая. Миновав сад и оказавшись в выделенной им комнате, Юн плюхнулся на кровать и пожаловался:
– Я так хорошо спал! Спасибо, что настояла на бане! И за массаж спасибо! И вообще, спасибо! О, ты сняла вуаль! Кто-нибудь видел?
– Я никого не заметила, даже Сэтоши. Да ладно, увидят и что? Поесть надо, день-то пролетел как быстро. Завтра рассекретимся и составим план совместных действий, может, город еще посмотрим? Ты здесь был? – голос Ниу звучал обыденно-спокойно, и Юн перестал тревожится.
***
Ужин был ожидаемо плотный: с этой стороной быта японцев Ниу была знакома. Им подали рис, прозрачный рыбный суп, мясо терияки (способ обжарки мяса, рыбы, овощей с использованием распространённого в японской кухне одноименного соуса, состоящего из соевого соуса, сахара или меда и рисового вина-сакэ, что приводит к карамелизации продукта в процессе приготовления и придает ему приятный сладко-соленый вкус и темно-коричневый цвет, а также легкую пряность и чуть терпкий запах), паровые овощи и маринованные закуски, также нигири-суши(горка липкого риса с кусочком сырой рыбы сверху).
И это был последний аккорд симфонии потрясений за день для Бай Юна: вкус неизвестного пастообразного зеленого соуса васаби(из японского хрена) был таким острым, что парень не мог вздохнуть несколько минут: из глаз покатились слезы, а Ниу, не успевшая его предупредить, покатывалась со смеху при взгляде на парнишку.
–Прости, брат, прости! Ха-ха-ха! Ты такой забавный! Вот, запей чаем! И вагаси (традиционные японские десерты только из натуральных продуктов типа риса, бобов, каштанов и прочего) зажуй! Ты не пробовал васаби?
– Нет! –прохрипел Юн. –Ты меня убить хочешь, я понял!
– Прости еще раз, я правда не ожидала… – хохотала, не останавливаясь, развеселившаяся Ниу.
Постепенно Юн продышался, вытер слезящиеся глаза, отпился чаем, лег на кровать и потребовал компенсацию – «сказку на ночь» про сад камней, мечи и японцев-воинов. Ниу послушно начала рассказ: она говорила, а парень дремал, пока не уснул совсем.
За окном ночная темнота окутывала город, стихали посторонние звуки, в саду внизу горели фонарики, а Тайра Хироюки, расслабившийся в офуро, сидел на приступке дома и медитировал на камни. Ниу, выглянув из окна, помахала ему рукой и легла спать. Завтра они поговорят. И будь, что будет.
Глава 29
Новое утро для Бай Ниу началось внезапно и нестандартно – на полу, куда её столкнул раскинувшийся во сне Юн-эр. Потирая бока, девушка сначала было разозлилась, но посмотрев на мордашку парня, не стала обижаться и простила. Может, ему приснилась битва?
Открыв окно, попаданка потянулась всем телом и стала готовиться к визиту к пациенту и важному разговору. Сомнения в его своевременности и правильности после ночи не дали о себе знать, поэтому Ниу оделась в мужскую одежду, купленную в Шаосине, причесалась и, отбросив вуаль, направилась в резиденцию хозяина.
Женщина не удивилась, увидев сидящего на веранде Хироюки. Её ждали. Значит, она сделала правильные выводы относительно...Да всего!
– Здравствуйте, Тайра-сама! Вы готовы?
Мужчина кивнул, не выказав ни малейшего волнения при виде её открытого лица, и указал рукой внутрь помещения. Ниу вошла: простота и лаконичность японского дома окутали спокойствием, а великолепная икебана в «нише красоты» порадовала глаз.
– Нас не побеспокоят, Сэтоши проследит. Принести футон? На татами Вы можете повредить колени – предложил самурай.
–Да, благодарю –ответила попаданка.
Этот диалог воспринимался обоими как прелюдия к более серьезному разговору, неизбежность которого была им очевидна. Ниу разогрела руки, потирая друг о друга ладони и мысленно вознося благодарность предшественнице за их силу, в отличие от остальных частей тела, опустилась на колени, Хироюки без слов лег на спину.
Сеанс проходил в тишине, но это не напрягало ни врача, ни пациента. Хироюки опять расслабился и задремал, а Ниу, закончив лечение, села на порожек и устремила взор на сад камней, погрузившись в медитативное состояние. Она готовилась.
Через некоторое время к ней присоединился хозяин дома, и Ниу, не оглядываясь, только почувствовав его рядом, заговорила:
– Меня зовут Бай Руо, младший брат, Бай Юн, называет Ниу – девочка. Старший брат, Бай Шан, сейчас где-то на западе, в армии. Мать умерла год назад, отец – в начале лета. Наложница отца по завещанию получила практически все имущество и выгнала нас из дома. Здесь, в столице, живет мой жених, свадьба с которым, намеченная на эту весну, из-за траура по маме не состоялась вовремя, а теперь еще и траур по отцу... Но дело не в этом – Ниу сделала небольшую паузу, вроде как сосредотачиваясь перед неприятным продолжением.
Внутри ей было неловко за притворство, пусть и вынужденное, но что поделать? Раз ей выпали по чьей-то воле такие карты, раз она по своей воле взяла на себя ответственность за Юна, считается ли ложью все, что она говорит? Попаданка задавила не ко времени вылезшие сомнения и вернулась к монологу:
– Несколько дней назад в поместье, где мы с братом жили, приехала наложница отца, Чунтао, и сказала, что мой жених собирается разорвать помолвку. Сюэ Мухен – цзиньши цзиди (один из обладателей высшей степени на госэкзамене – кэцзюй, проводившемся в древнем Китае раз в три года) этого года, по словам Чунтао, стал предметом чаяний дочери какого-то большого чиновника и готовиться к свадьбе с ней, а я, нищенка, ему не нужна, что ко мне отправлен его представитель, чтобы…вынудить меня отказаться от помолвки и брака...
– Я была так потрясена, что заболела и чуть не умерла. А когда очнулась, решила выяснить всё сама, и если правда такова, как сказала наложница, бросить вызов судьбе и разорвать помолвку первой, не дожидаясь, когда это сделают другие. Брат поддержал моё решение. Мы сбежали из поместья, и вот мы здесь – тихо закончила основную часть рассказа Ниу, все еще не глядя на собеседника.
– Почему Вы открылись мне сейчас, госпожа Бай? – японец задал вопрос отстраненным тоном, но иномирянка чувствовала и его интерес, и взгляд сбоку.
– Хироюки-сан, мне нужна помощь, и в Ваших силах ее оказать. И еще: я уверена, Вы, так или иначе, поняли, что Чжао Ливей нас узнал или вычислил, и Вы об этом догадались, так что …Вы добры к нам, я отвечаю откровенностью – прямо ответила Ниу.
Тайра Хироюки внимательно посмотрел на сидящую рядом девушку: она была красива, умна, не по возрасту решительна, бесстрашна, хранила в себе множество загадок, он уверен. Её руки творили чудеса, гимнастика заставляла восхищаться. Она не походила на знакомых ему женщин.
– Вы представляете последствия этого шага? – строго спросил самурай, уже зная, какой ответ получит.
– Да, в полной мере. Я готова к непринятию обществом, но не готова к пренебрежению человека, способного нарушить слово, но не посмевшего при этом встретиться лично. Либо меня собираются обвинить в каком-то грехе и ославить, либо предложить стать наложницей. Для меня ни то, ни другое неприемлемо.
Ниу развернулась к собеседнику, открыто посмотрела ему в глаза:
– Однажды я прочитала стихотворение неизвестного поэта, там говорилось: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало» (Омар Хайям, вообще-то). Это мой ответ. Будущее за тем, кто готов бороться. Прятаться в панцирь, как черепаха, лишь бы не подвергаться осуждению чужих мне людей – значит, вообще не жить. Судьей себе буду я сама. У меня есть братья, есть поместье, есть руки и голова. Я смогу прожить жизнь хорошо и без брака. Особенно с подобным типом – жестко закончила объяснения Ниу, высказав свои истинные мысли.
Хироюки был поражен мужеством и бескомпромиссностью Бай Руо. Её речь не буквально, но соответствовала Кодексу Бусидо и отзывалась в душе самурая торжественным трепетом. «Она могла бы быть воином» – он чувствовал: девушка не рисуется, не играет, она абсолютно искренна.
– Вы сильно рискуете, но можете стать победителем. Что нужно узнать? Говорите – решительно заявил самурай.
***
Разговор с хозяином дома оставил в душе Бай Ниу след спокойствия и уверенности: она в нем не ошиблась, когда открылась и попросила помощи.
Мужчина не пытался выяснить больше того, что она сообщила, выслушал её пожелания об аспектах и объеме нужной информации, задавал четкие вопросы для уточнения деталей её плана и ни единым жестом или словом не выказал своего удивления её внешностью или особенностями личности.
Его она интересовала, но Хироюки сдерживался и не показывал этого явно. Ниу мысленно благодарила мироздание за такого партнера.
На сбор сведений Тайра-сама попросил пару дней, заодно пообещал полюбопытствовать насчет прецедентов. Предложил даже приставить к ним охрану, если Баи соберутся в город, но Ниу мягко отказалась.
– Хироюки-сан, здесь нас никто не знает, вероятность встретить жениха ничтожна. Да и не полезу я в авантюры, не до них. Вот относительно экипировки для наиболее безопасного передвижения по городу совет приму.
–Ну что ж, надеюсь на Вашу сообразительность и чувство самосохранения. По поводу одежды…В столице Великой Сун нравы несколько свободнее, чем в провинции, поэтому благородные обоих полов позволяют себе прогулки по торговым улицам и паркам, собираются на поэтические вечера или соревнования талантов, но строго по половому признаку. И только семейные торжества и некоторые праздники дают возможность, молодежи особенно, пообщаться между собой, но формально, обязательно в присутствии старших и коротко. Ещё молодые аристократы и представители состоятельных семейств посещают храмы, но там та же ситуация – поделился своими наблюдениями иноземный воин.
– Барышни из богатых семей ходят за покупками в сопровождении слуг, передвигаются по городу при этом в закрытых повозках, а лица прикрывают, как и Вы, вуалью. Слышал, правда, про некоторых особо смелых, что одеваются в мужскую одежду и гуляют так. Но насколько слухи верны, не интересовался. Наши женщины о подобном не могут даже помыслить…
– Вы сожалеете или осуждаете? – лукаво изогнула губы в полуулыбке Ниу.
– Я не думал об этом. Так вот, если позволите: чтобы не привлекать внимания, оденьтесь с братом одинаково и как простолюдины – их видят и не видят одновременно.
– Чтобы что-то спрятать, положи на виду, Вы это подразумеваете?
–Да, точно! Это будет лучший способ слиться с толпой. Постарайтесь больше молчать, не тратьте слишком много денег, мелкую медь предпочтительнее взять с собой, не заходите в богатые кварталы и ресторации, лучше купить поесть на лотке, если уж проголодаетесь. И не задерживайтесь дольше часа Обезьяны (Шен,15-00/17-00) – инструктировал хозяин дома гостью.
– Где бы вы не оказались, обратно возьмите лодку, вас привезут почти к моему дому, местные лодочники знают, я приметный, – Хироюки улыбнулся. – И будьте осторожны! До торговой улицы вас проводит Сэтоши, а дальше – сами, хорошо?
Ниу пообещала, затем перевела разговор на оздоровление мужчины, посоветовала соблюдать диету и не напрягаться некоторое время при тренировках с мечом, а потом предложила позаниматься вместе тай-чи. Хироюки с энтузиазмом согласился. На том и разошлись: Ниу – будить брата, японец – по делам и собирать информацию.
***
Бай Юн, услышав сообщение Ниу о состоявшейся беседе с самураем, обижался недолго: перспектива прогулки по столице примирила с пропущенными переговорами, получасовые занятия и отжимания вообще заставили забыть о недовольстве. Водные процедуры, завтрак, сборы, и брат с сестрой в сопровождении Сэтоши отправились знакомиться с Ханчжоу этого мира.
Ниу последовала совету Тайры – оделась как парень: рубаха, штаны, повязка на голову, соломенные тапки, и Юн воскликнул:
– Сестра, ты не похожа на девушку! Ой, прости, я не это имел в виду! Ты красивая, только ты двигаешься не как женщина...
– Сяо Юн, я всю жизнь носила мужскую одежду, я привыкла к брюкам, ну–штанам, кроссовкам, – заметив недоумение на лице брата, уточнила – обувь такая, удобная, на эти вот тапки чем-то похожая по ощущениям. Я быстро ходила, чаще, вернее, в основном, общалась с мужчинами, а не с женщинами. Да по работе, не подумай чего! Все в рамках приличия, ну, по тому времени, конечно. Ой, короче…Может, поэтому такой наряд и смотрится на мне органично. Мне жеманиться труднее. Белый лотос (символ женской красоты и изящества, эдакий нежный невинный цветуёчик) – это не я. Понимаешь?
–У тебя была трудная жизнь – огорченный её словами о прошлом Бай Юн был таким милым в этот момент, что Ниу не удержалась и обняла мальчишку, хотя больше хотелось рассмеяться от души.
– Спасибо тебе, младший! Но жалеть меня не надо, я была счастлива, и теперь – тоже, ведь мне достался такой чудесный брат! Так, пойдем! Деньги спрятал?
Глава 30
Если бы Ниу увидела Ханчжоу сверху, то пред ней предстало бы почти квадратное поселение, окруженное очень длинной стеной, измеряемой километрами, визуально делимое четкими кварталами и улицами, расположенными вокруг Гунчэна (Дворцовый город) в центре столицы. Далее шел Хуанчэн (Императорский город), потом – Вайчэн (Внешний город). Внешняя, опоясывающая город стена, прерывалась многочисленными башням (два десятка, не меньше) с воротами и обводным каналом.
В центральной части, конечно же, располагались императорские дворцы, правительственные учреждения и многочисленные дома аристократии. Впрочем, такая планировка была характерна для большинства городов в известной Ниу истории Китая, ну, может, без Имперской части: в нестоличных поселениях их заменял дворец градоначальника или наместника. Короче, властной «шишки».
