Текст книги "Путешествие в Древний Китай (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Ма Тао смотрел по сторонам и глаза его наполнялись слезами: здесь ничего не изменилось! Те же здания, тот же каменный сад, те же запахи готовки и знакомая женская фигура, что-то мешающая на плите.
–Мама, – позвал он – мама , я вернулся…
Невысокая плотненькая женщина в юбке и рубашке с подвернутыми рукавами замерла на мгновение, медленно повернулась на голос и снова застыла с половником в руке. В дверях кухни стоял высокий растрепанный парень, очень похожий на ее мужа в молодости, и нервно сминал край похожей на рубище одежды обеими руками. Так всегда делал маленький Тао, когда в чем-то провинился. Неужели…?
–Мама, это я , Сяо Тао! Мама?
Женщина двинулась на голос, не видя ничего перед собой из-за хлынувших слез, дошла до стоящего в проеме человека, который медленно опустился перед ней на колени и снова заговорил:
– Мама, я вернулся, мама…
Ма Джен зарыдала, выронила половник, обняла блудного сына, что-то причитала, то прижимая его голову к себе, то отодвигая, чтобы рассмотреть родное лицо, то ругала, то снова обнимала.
Сбежавшиеся на кухню слуги, узнавшие от привратника о появлении незнакомца, видя сцену в дверях, были взволнованы не меньше участников долгожданной встречи. Некоторые вытирали слезы, некоторые улыбались, радуясь за экономку: об исчезновении ее старшего сына в поместье ходили разные слухи, но и господин, и родители пропажи держали рот на замке.
Ма Чен пришел чуть позже: бледный и взволнованный, он медленно подошел к плачущим жене и сыну и неловко обнял обоих.
–Ну, ну, хватит сырость разводить…Устроили тут потоп...Жена, господин здесь! Давайте пойдем к себе, отпусти А-Тао – голос старого Ма дрогнул, он откашлялся и повторил – Пойдемте уже.
Часть вторая Глава 9
Отмытый до скрипа и переодетый в чистое, Ма Тао сидел за маленьким столом в комнате родителей и поглощал одну миску риса за другой. Мать продолжала утирать слезы, глядя на его аппетит, отец жевал рис пополам со скупыми слезами, а сестры Ма, две юные барышни, во все глаза рассматривали давно потерянного брата, отмечая как его худобу, так и явную мужественность.
– Тао-даге, где ты был столько лет? – не выдержала старшая из сестер. – Расскажи! Расскажи! Неужели ты такой голодный? Сколько дней ты не ел, если не можешь насытится? Эта уже четвертая!
Ма Джен шикнула на дочь:
–Молчи, торопыга! Дай Тао-эру поесть нормально! Все потом.
Молодой Ма отложил палочки, вытер рот и сказал:
–Спасибо, мама, папа! Я сыт – он сделал паузу. – Простите, но вначале я должен поговорить с Бай Юном, ой, с господином. Я схожу, сообщу ему новости и вернусь к вам, хорошо? Мама, я должен – Ма Тао встал и поклонился родителям. –Постараюсь быстро! – и ушел,ускоряясь, в дом господина.
Оторопевшие члены семьи смотрели ему вслед, и Ма Джен тихо спросила мужа:
–Ты думаешь о том же, что и я? – Ма Чен кивнул. –Тогда я потерплю.
***
Бай Юн с трудом дождался прихода Ма Тао, хотя и понимал, как рады его родители и как им хочется побыть с ним. Но собственное нетерпение сжигало внутренности, и молодой человек мерил комнату из конца в конец уже пару часов, не находя себе места от волнения и беспокойства. Услышав быстрые шаги снаружи, распахнул дверь и впустил посвежевшего Ма Тао в комнату.
–Ты поел? Тогда говори.
Ма Тао смотрел на встревоженного повзрослевшего господина, вспоминал его сестру, которую оставил в Фучжоу, и решал – говорить правду или полуправду, как предложила госпожа? Несколько мгновений сомнений, и Ма Тао выпалил:
–Госпожа в Фучжоу и должно быть, уже родила!
Бай Юн не сразу уловил вторую часть новости, сконцентрировавшись на главном: ОНА жива и в южном городе! Улыбнувшись, хозяин особняка затряс руку слуги:
–Почему вы не приехали сразу сюда? Вы боялись брата? Он давно здесь не был, так что… – и тут до сознания Юна дошло.– Что значит – родила? Ниу замужем? Да говори ты толком!
Вестник опустил голову и начал мямлить что-то о своей вине, сомнениях госпожи, ее положении и вообще... Бай Юн,раздраженный затягиванием изложения, схватил бывшего раба за грудки, приподнял над землей и заорал:
–Ма Тао, я убью тебя, если ты не объяснишь мне все четко и ясно!
И тогда возвращенец рассказал правду о встрече с махараджей, его шантаже, побеге Ниу, деньгах и беременности. И о том, что Ниу отправила его на разведку.
–Понимаешь, Юн-геге, когда я уехал, ей оставалось до родов немного. С ней служанка, больше никого. Я виноват! Меня ограбили по дороге, чуть не убили, я выжил по счастливой случайности! Представляешь, я прошел полмира без единой царапины, а голову мне разбили и чуть не утопили на родине! Без лошади я и добирался так долго. Прости меня, не смог я уберечь Ниу-гунян! Хоть она и не винила меня, самому-то было, знаешь, как стыдно?! Она решила представиться вдовой – кто здесь узнает? Я буду молчать до смерти, клянусь! А как ты решишь – твое дело.. Ниу-цзе так и сказала – поверит, пусть приезжает, застыдится – проживет одна! Ты же ее знаешь, она так и сделает! Госпожа…
Бай Юн облегченно рассмеялся:
–Сестра, сестра… Независимая и сильная! Где именно в Фучжоу вы сняли дом? Я поеду с тобой завтра… Нет, тебе надо побыть с родителями. Так, пока отдохни, отоспись, с семьей пообщайся… А я управлюсь с делами, и поедем. У Ниу день рождения через месяц, успеем? Подарки еще купить надо, вещи детские..
Ма Тао выдохнул – пронесло! Господин не бросит сестру! Амитабха!
–Думаю, по морю будет быстрее. Вдоль берега – частые рейсы, купим место на корабле и доплывем! А дом в пригороде, почти у моря! Там хорошо, тихо, безопасно! Служанка тоже очень хорошая. Госпожа сильная и удачливая, родила, думаю, нормально! – парень нес околесицу, понимал это, но не мог остановиться. – Я когда уезжал, живот у нее был вооот такой! Но ходила Ниу без проблем, только первые месяцы, когда мы еще вдоль Бирмы, Сиама и Камбоджи шли морем, ее укачивало, а потом… – Тао затих, прикрыв рот рукой.
Молодой господин Бай плакал, не стесняясь: напряжение уходило – слезы лились. Он смотрел перед собой и представлял беременную Ниу где-то в южном городе у моря. Одну. Ждущую. Испуганную, но сильную. Он должен ее увидеть как можно скорее! Её и племянника! У Ниу обязательно родиться сын!
–Так, Ма Тао, иди к семье, про Ниу молчи. Ну, что жива, скажи– они тоже со мной переживали все это время, я им очень благодарен. В городе никто не знает, что вы пропали вместе, брат пустил слух, что вы с Гаем отправились на заработки, а сестра живет в монастыре, поправляет здоровье. Глупость, но кого это тогда волновало? Ладно, беги. Завтра еще поговорим.
Бывший слуга убежал, а Бай Юн упал на кровать и пролежал без сна всю ночь, представляя встречу с сестрой, гадая, где они были все эти годы, радуясь возвращению, переживая за благополучные роды, выбирая подарок племяннику, придумывая, что и когда сказать Чжао Ливею про них…
Парень то улыбался, то плакал, то злился. Так, незаметно для себя, и уснул на рассвете. Слуги, предупрежденные Ма Джен, не будили господина. Пусть отдохнет, успеется с делами.
Часть вторая Глава 10
Когда Ма Тао за закрытыми дверями сообщил о госпоже, Ма Джен расплакалась от радости:
–Мы так и думали, что ты увязался за ними, вонючий мальчишка (засранец, хулиган)! Вместе с тем надеялись, что с госпожой ты не пропадешь! Уж как убивался молодой хозяин, если бы ты знал! А старший, чтоб его, уехал, и носа все эти годы не показывал! Он теперь знаменитый генерал, прославленный полководец, жених завидный, у него в столице огромный дом! Ну и ладно, нашему дорогому хозяину так спокойнее! А когда госпожа вернется?
Ма Тао опустил голову:
–Мы с Бай-шаое поедем к ней на днях, я потом расскажу подробнее. Вы – он строго глянул на родных, – о госпоже никому ни слова пока. Особенно вы, девчонки, держите языки за зубами, понятно? – сестры, напуганные холодным тоном брата, уподобились курам, клюющим рис.
– Нельзя мне еще больше подвести Бай-гунян, понимаете? Я должен госпоже, мне по гроб жизни с ней не расплатиться. – Парень тяжело вздохнул.– Я не шучу, папа, мама! Госпожа всегда и везде заботилась о нас с Гаем, защищала, кормила, лечила…Она носки мне связала, представляете? Как она заставляла нас учиться! Я теперь могу говорить на трех языках!
Родные восхищенно ахнули – на трех языках, их дерзкий мальчишка?
– Как на трех? – спросил сына Ма Чен. – Ты можешь понимать иноземцев? Каких? И где, наконец, вы были все эти годы?
Ма Тао гордо вскинул голову, выпятил грудь, обвел семью загадочным взором и начал свой рассказ:
– Мы прошли, проехали, проплыли больше нескольких сотен тысяч ли и пятнадцати стран! Я видел безлюдные пустыни и горы до неба, зеленые равнины и дремучие леса из диковинных деревьев, спускался по рекам, шире Янцзы.
Я видел снег, высотой по пояс и лежащий повсюду, я жил в городе, где по каналам, как у нас, люди передвигаются на лодках, видел города, где дома из сплошного камня, на высоких храмовых башнях несколько раз в день бьют колокола, а окна церквей украшены цветными стеклами!
Я ел мясо ягненка, что вкуснее свинины, и блины из пшеницы, я пил чудное крепкое пиво и квас – напиток русов, что утоляет жажду в жаркий день лучше сливового супа! Я видел людей с кожей, белой как лотос, и черной, как уголь, с глазами черными, серыми, голубыми, зелеными! Мужчин ростом в семь чи ( 2.10 м) и женщин с вот такими формами – Тао показал грудь, талию и бедра европейских искусительниц.
– Есть страны, где женщины носят полностью закрывающие их темные одежды, даже глаз не видно! А есть такие, где для женщин не считается постыдным показать открытое лицо и грудь! Они поют красивые песни и танцуют веселые танцы в паре с мужчинами! – женщины Ма заахали и захихикали, смущаясь.
– Они другие, поймите! У них другие нравы и законы, не лучше и не хуже наших, говорила госпожа. Она находила язык со всеми, ее уважали караванщики, купцы, воины-норманы. Кстати, где мой кинжал?
Ма Тао бросился к кровати, где заметил подарок северян.
–Смотри, отец! Такого оружия у нас нет! Он остер и тверд! Госпожа называет этот сплав …почти сталью! Мне его подарили норманы-варяги, когда я завалил одного из них. Представляешь, отец, мужик в шесть с половиной чи ростом и медвежьими плечами, весь в татуировках, с кулаками, что дыня, был побежден мелким засранцем, то есть, мной! – Тао от души расхохотался, вспоминая лицо светловолосого богатыря в момент осознания поражения.
– А когда такого же перебросила через себя госпожа, они ржали, как кони, несколько часов! Они назвали ее валькирией, что значит по-ихнему небесная дева-воительница, и пожимали руки в знак уважения, а потом подарили нам по такому кинжалу. Они – воины у себя на Западе, очень могучие и суровые, но добрые и смешливые. Хорошие.
Ма Тао вздохнул и продолжил:
– Я научился управляться с верблюдом и плавать как рыба! А еще я заболел морем… – парень сел и мечтательно закатил глаза. – Госпожа так и сказала– заболел. Мама, я стану моряком! Вы не представляете, какое оно, море! Я видел синее и серое, черное и зеленое, будто нефрит, теплое, как остывающий чай, и холодное, как камень ночью! Когда ты на корабле, а вокруг на тысячи ли только волны и буревестники, пахнет солью и йодом – это ... это непередаваемо великолепно! Ветер надувает паруса, и корабль летит по волнам, а ты чувствуешь себя великаном, которому покоряется стихия! Шторм – это и страшно, и так волнующе!
Ма Тао говорил, а родные не могли представить и половины того, о чем он рассказывал, и только видя одухотворенное лицо сына и брата, чувствовали, как по коже пробегают мурашки– так невероятно звучали его слова.
–Сын, вы прошли столько ли? Я не могу даже представить такое расстояние – пробормотал Ма Чен. – Жена, мне надо выпить.
Ма Джен хотела того же: от волнения пересохло в горле. Она смотрела на своего изменившегося, возмужавшего сына и не могла поверить, что все, что он говорит –правда. Но и не верить не могла! Да, её Тао-эр был непослушным, дерзким и мечтательным, но придумать такое? Нет, это должно быть, правда, тем более, с ним была госпожа, значит, просто врать сын бы не стал. Определенно!
Ма Чен не сомневался в рассказе сына, просто не мог представить то расстояние, какое назвал беглец. В голове никак не укладывалась цифра в сотни тысяч ли! И знание языков? И кинжал действительно необычный. Его сын победил великана? Нет, определенно надо выпить!
Сестры Ма вообще ни о чем не думали: они завидовали и ревновали брата к госпоже! Пока они тут тратят молодость за вышивкой и уборкой во дворе, ею восхищались великолепные мужчины и дарили ценные подарки! Это так несправедливо!
Семья Ма в эту ночь не спала из-за возбуждения и предвкушения продолжения рассказа Тао, и только виновник переполоха, удовлетворенный и расслабленный, храпел в бывшей комнате рабов на знакомой двухъярусной кровати. Он был дома.
***
Бай Юн проснулся за полдень, вспомнил о вчерашнем невероятном визите и замечательных новостях, вдохнул полной грудью, почувствовав, как бы сказали русские из мира Ниу (если бы знал про них, конечно!) «а жизнь-то налаживается!», и отправился на тренировку – сбросить забурлившее возбуждение, и через усталость обрести душевное равновесие. Потом посетил мастерскую, предупредив, что будет отсутствовать некоторое время, забежал в клуб, где ошарашил Чжао Ливея новостями о сестре (в урезанном варианте, разумеется), заставил того разволноваться и заметаться по кабинету, решая – ехать с ними или дожидаться прибытия нашедшегося партнера здесь.
–А-Юн, ты явно чего-то не договариваешь! Но я поверю и останусь присмотреть за нашим бизнесом. Привози Ниу-шимей скорее, я так хочу ее увидеть! Да, я понял, пока буду молчать! Что же такое она еще учудила? Слава небесам, что она жива! Жаль, что Хироюки уехал…Но что поделаешь, долг есть долг – сокрущенно пробормотал ханьфу-мэн.
***
Да, Тайра Хироюки отбыл на родину в прошлом году по приказу императора Ямато, чтобы возглавить род Тайра и жениться. После ряда кровавых разборок между двумя кланами – Тайра и Фудзивара – численность обоих родов сократилась настолько, что некогда лишний отпрыск Тайра оказался единственным кандидатом на пост главы клана. Хироюки-сан не мог нарушить присягу и уехал в родные края с болью в сердце. Новостей о любимой Ниу он не дождался. Чжао Ливей сочувствовал другу, но помочь не мог: честь самурая превыше личных чувств.
По возвращении на родину Тайра-доно вынужденно заключил брачный союз с дочерью бывшего главы клана Фудзивара, положив тем самым конец многолетним распрям и войнам между знатными семьями.
Накануне отплытия они с Чжао-шаое здорово надрались вдвоем, горюя и печалясь о расставании, вспоминая исчезнувшую Бай Ниу и надеясь, что она жива и когда-нибудь вернется. Хироюки переписал на неё дом в столице, не желая передавать это место своему преемнику.
–Пусть купит другой! Ниу нравился мой дом, – самурай чуть задумался и вздохнул. – Друг , проследи за ним, и когда она вернется, передай.. – мужчина замолчал на секунду, собираясь с духом. – Да, скажи ей, что я люблю ее. И буду любить всегда. Моя невеста…Она, думаю, прекрасно понимает, что брак наш – политический, чувств, кроме долга, в таких союзах …не бывает, я ее даже не видел никогда. Обычное дело…Если боги будут к нам милостивы, мы сможем хотя бы уважать друг друга… – Тайра иронично хмыкнул и залпом выпил чашу вина. – Но знаешь, Чжао, все равно я очень рад, что познакомился с Ниу-тян, единственной в этом мире…Подобных женщин нет и вряд ли будут, но нам невероятно повезло – мы её встретили! Пусть она будет жива, здорова и счастлива!
Чжао Ливей согласно кивнул, мужчины допили и разошлись навсегда… Владелей популярного клуба выполнил просьбу друга: дом ждал новую хозяйку, и теперь ожидание подходило к концу. Когда Бай Ниу вернется, они вместе напишут письмо в Ямато. Хироюки будет очень счастлив получить его, хоть и очень расстроится... Но что делать, что делать…
Часть вторая Глава 11
Бай Юн продержался неделю, после чего извинился перед экономкой, взял Ма Тао за шкирку и приказал собираться. Тот не возражал: ему и самому было неспокойно из-за госпожи. Парни оперативно снарядились и, провожаемые взгрустнувшими супругами Ма, покинули особняк, пообещав вернуться, как только, так сразу. До Нинбо спутники добрались на лодке по каналу, там сели на каботажное судно и прибыли в порт Фучжоу точно в день рождения Ниу.
Бай Юн, получив объяснения Ма Тао по поиску дома сестры, прямо с пирса помчался в пригород, оставив на приятеля багаж и прочие мелочи. Арендованный домик у моря он не сразу, но нашел, расспрашивая редких торговцев и прохожих о вдове с детьми, поселившейся здесь недавно.
И внезапно, уже стоя у ворот незнакомого дома, растерялся: вдруг Ниу не примет его, вдруг она обиделась, вдруг…? Пока соображал, забыв, что уже постучал в дверное кольцо, ворота распахнулись, и Бай Юн услышал:
–Господин, что Вам угодно? Вы кого-то ищете?
Молоденькая служанка смотрела на небрежно одетого незнакомца и жалела, что не спросила гостя из-за закрытой двери: все-таки их в доме только двое – она и хозяйка. Дети не в счет.
–Госпожа Бай Ниу дома? Я ее брат, Бай Юн, я из Шаосина приехал поздравить ее с днем рождения. Скоро подойдет Ма Тао, Вы же его знаете? – девушка внимательно слушала, при упоминании слуги оживилась, и у Юна отлегло от сердца.
– Могу я войти? – высокий молодой человек вежливо обратился к Сяо Лин, и она отошла в сторону, пропуская гостя внутрь.
–Госпожа в саду, прошу за мной.
Бай Юн последовал за служанкой в маленький дворик, расположенный за небольшим двухэтажным домиком. Здесь все вообще было небольшим, но уютным и чистым, очень женским.
Сестру он увидел сразу: она сидела на каменной скамье под раскидистым сливовым деревом и задумчиво пила что-то. Вокруг царило умиротворение и покой. Погруженная в себя Ниу явно не слышала его шагов, поэтому Бай Юн смог подойти к ней со спины вплотную:
–Сестра! Сестра, с днем рожденья тебя – прошептал он прямо в ухо дорогой потеряшке.
Женщина очень медленно повернула голову, сфокусировалась на нем и, ошеломленная, уставилась как на привидение.
–Ты вернулась, Ниу! Я дождался! – и Бай Юн рухнул перед сестрой на колени, прижался к ее ногам и почувствовал, как на его голову опустилась слегка подрагивающая небольшая ладошка, после чего над ним раздался неуверенный, но такой родной до боли голос:
–Сяо Юн, это ты, братик мой? Правда, я не сплю? Ты – настоящий? – а уже секунду спустя голос окреп, и гость услышал громкое и счастливое сестрино «Ты приехал! Ты здесь! Лин-эр, это мой брат, он приехал!»
Ниу, плача и смеясь, целовала его лоб, глаза, щеки, прижимала к себе, снова целовала быстро-быстро, гладила лицо и причитала, глотая слезы:
–Сяо Юн, я так соскучилась! Так соскучилась! Ты же не бросишь меня? Нет, если ты приехал, значит, простил и не сердишься! Дети спят, я не хотела, прости, так получилось! Господи, что я несу! – Ниу отодвинулась на мгновенье, встала, потянув Юна вверх. – Ты такой взрослый, А-Юн ! Настоящий мужчина! И красивый какой, Господи! Тебя надо прятать, чтобы не украли!
Бай Юн смотрел на сестру и все в нем пело и трепетало от радости: наконец-то она рядом, самый главный человек в его жизни снова с ним! Он смотрел на Ниу и пытался определить, изменилась ли она, но не находил резких отличий. Да, пополнела, немного округлилась в нужных местах, и тоже повзрослела, но это все еще она, его да-цзе! В его объятиях стояла красивая молодая женщина, очень похожая на покойную мать.
–Ты приехал один? Ма Тао добрался нормально? Как там остальные? Ой, да что это я? Ты же с дороги! Сяо Лин, готовь ванну для господина! Потом погрей еду! Мы поедим здесь! Пойдем, А-Юн, у меня в комнате есть ванна, помойся, одежду на смену я приготовлю, освежишься, тогда поговорим. – Ниу потащила смеющегося брата в дом, а Лин уже занималась ванной.– Дети еще пару часов будут спать, потом покормлю и тоже надо помыться, с младенцами только так…
–Ниу-Ниу, постой, не торопись, я не настолько грязный! И почему ты говоришь – дети? Их, что,…несколько? – удивился гость так, что притормозил даже и вынудил остановиться ведущую.
–Потому, Юн-эр! Их двое, Цзиньлун и Цзиньхуэ, у меня близнецы, как вы говорите, «пара дракон и феникс»! Им уже два с половиной месяца, они жрут, как не в себя, и я вместе с ними, но в остальном удивительно спокойные и порядочные создания: спят много, гадят аккуратно, улыбаются беззубо и дрыгают ногами. Хочешь посмотреть? – Ниу с внезапной тревогой глянула на брата и продолжила с легкой дрожью в голосе – Они мои дети, Сяо Юн, только мои, понимаешь? Ты примешь их? – последняя фраза прозвучала уже твердо и требовательно, а сама молодая мать приняла практически боевую стойку, готовая защищать детей даже от него, если понадобится.
Бай Юн почувствовал щемящую сердце и выжимающую слезы нежность, шагнул вперед, обнял сестру и, положив подбородок ей на макушку, прошептал:
–Конечно, дорогая! Они – твои дети и мои племянники, как я могу их не любить? Пойдем, познакомь меня с ними!
Младенцы, лежавшие в кроватках только в странно замотанных между ножек пеленках, с первого взгляда покорили сердце дяди раз и навсегда. Пухленькие тельца, маленькие ручки и ножки в перетяжках, черные волосики, кольцами кудряшек обрамляющие головки малышей и сонное почмокивание крошечных ротиков заставило Бай Юна растечься лужицей у их колыбелек.
–Сестра, они такие маленькие и такие славные! И такие одинаковые!
–Юн-эр, ты ошибаешься! У них уже проявляется характер! Лун-эр более упрямый, но спокойный, а Хуэ-эр – мягкая, но вертлявая. Кокетка будет,вот увидишь. Но в целом, они не создают проблем. Думала, мы с Сяо Лин не справимся. А они понимающие оказались! Так что я ни о чем не жалею! Был у меня ты один, а теперь нас четверо! Прорвемся! Я столько всего должна тебе рассказать! Но сначала – обед!
***
Ма Тао застал сестру и брата Бай за разговором и накрытым столом. Виновато поклонившись, он обратился к Ниу, заискивающе заглядывая ей в глаза:
–Госпожа, прости за задержку! Меня развели как мальчишку, но я исправлюсь, обязательно! Не ругайся, ладно?!
Бай Ниу, уже осведомленная о похождениях бедового товарища, беспечно махнула рукой и сказала:
–Садись, приключенец! Расти тебе, юноша, еще, и расти! Полмира прошел, а попался как кур в ощип! Ладно, на первый раз прощаю…Давайте выпьем за встречу. Сяо Лин, где там огненная вода? Охладилась?
Ма Тао, окрыленный отменой приговора, заерзал на стуле и предвкушающе потер руки:
–Госпожа выгнала спиритус вини? Ну, Бай Юн, держись! Такого напитка ты не пробовал! Это что-то! С ног сбивает! С чем на сей раз?
–С персиками попробовала. Только аккуратнее, Юн-эру много не наливай-предостерегла балабола хозяйка дома.
–Как скажете, госпожа Бай! Ваше слово – закон! – ерничал Ма Тао, вызывая улыбку у слушателей. – А солененькое есть?
Бай Юн немного ревновал, когда слышал этот фамильярный тон Ма Тао, однако четко понимал, что пройденные испытания и совместно проведенное время сблизили их, поэтому обижаться не стоит – во фривольном тоне бывшего раба нет иного, кроме дружеского, подтекста. Ниу вообще умудрялась создавать непринужденную атмосферу повсюду, не выделяя и не отстраняя людей рядом с собой. Всем находилось место рядом с ней, невзирая на чины и звания.Как же ему не хватало этого после её исчезновения…
***
Нечто прозрачное, пахнущее персиком и чем-то непонятным, налитое в малюсенькие чашки, оказалось обжигающе-острым напитком, от которого сначала перехватило дыхание, а потом по внутренностям разлилось тепло и слегка закружилась голова. После третьей чашки мир стал казаться юноше еще прекраснее, хотелось смеяться, петь или скакать, но попытка встать не увенчалась успехом – Юна повело, и он упал обратно на скамейку. Ма Тао заливисто расхохотался, а Ниу укоризненно покачала головой:
– Вот что ты ржешь, как варяг? Себя-то вспомни? Вы с Гаем по-первости немногим отличались от Юна сейчас. Брат, ешь мясо, опьянение скоро пройдет. Вообще-то, я спирт для лечения выгнала, а это так, для бодрости и профилактики держу. И ты, засранец, тоже закусывай, не отвлекайся! И больше Юну не наливай! А я пойду детей кормить, режим – наше всё! Время кушать, карапузы! – распорядилась Ниу и ушла в дом, откуда уже доносились требовательные крики близнецов.
***
Ма Тао убрал кувшинчик и спросил осторожно у осоловевшего Бай Юна:
–Де-те-ей? Госпожа родила двойню? – получив подтверждающий кивок, хлопнул себя по коленке и снова рассмеялся, довольный. – Да, госпожа – необыкновенная женщина и родила необыкновенных детей! Ты видел уже, да, нет? Надо и мне…Ладно, успеется! Нет, за это я выпью еще! А ты ешь, ешь, господин, тебе силы понадобятся. Подумать только, двое! Ха, вот махараджа-то пролетел! Так ему и надо, козлу золотоносному! Шкурку тебе от банана, а не наследников! – погрозил куда-то вдаль Ма Тао и вернулся к монологу:
– Красивые должны быть малышки! Он-то, охальник и сволочь, чтоб ему икалось до вечера, но, признаю, фейсом, лицом, то есть, хорош, ну и в остальном… – Ма Тао, увидев выражение лица бывшего хозяина, запнулся, уловил тенденцию и лихо вывернулся. – Так и госпожа наша красавица, каких поискать! Так что, счастливыми будут твои племянники, господин Бай!
Ма Тао вернул кувшинчик с огненной водой на стол, налил себе чашечку по-больше, помялся и, махнув рукой, плеснул и соседу (отмолит потом!), призывая поднять тост за новорожденных:
– Растите, ребятишки, красивыми, здоровыми, умными и смелыми, как ваша прекрасная мать, невероятная, неповторимая, великолепная госпожа Бай Ниу! – болтун Тао выпил, крякнул, прищурился и закусил маринованным корнишоном, получившимся у хозяйки, как всегда, хрустящим и освежающе-кисленьким. – Таааак, что у нас тут еще вкусненького? О, острая курочка! Ниу, я тебя обожаю!
Бай Юн сидел под сливовым деревом в приморском Фучжоу, слушал причмокивания Ма Тао, жевал подкладываемое им мясо и глупо улыбался, пьяненький и абсолютно счастливый. Сестра, племянники, друзья, дом, дело… Бинго! Жизнь прекрасна!
Часть третья, финальная Глава 1
Баи прожили в Фучжоу до дня рождения Юна. Неделю компанию им составлял Ма Тао, но потом его отправили обратно к родителям, поскольку парень намеревался в самое ближайщее время стать моряком, и побыть с семьей перед этим непростым шагом ему было необходимо.
А Бай Юн хотел остаться с сестрой и племянниками наедине. Ма Тао был хорошим парнем, но, как заметила Ниу, на родине расслабился, стал еще более открытым и шумным, поэтому утомлял обоих господ. Будущий морской волк против возвращения к родителям не возражал и бодренько ринулся в Шаосин, пообещав сообщить Чжао Ливею, что младший Бай задержится на юге на неопределенное время.
***
На следующий после встречи день Бай Юн проснулся в незнакомой комнате и вначале испугался, что все виденное вчера – сон, вскочил, побежал искать сестру и нашел ее, кормящую одного из близнецов. Увиденное так растрогало молодого человека, что он уселся напротив и наблюдал, открыв рот, за действом, мысленно оценивая его как очередное чудо, подаренное ему иномирной душой, занявшей когда-то по воле богов тело Бай Руо... И пусть его осудят, но сейчас второй господин Бай был просто бессовестно счастлив!
–Бай-гунцзы, тебе не кажется, что это неприлично – так пялиться на кормящую женщину? – ухмыльнулась Ниу. – Тебя не поймут и назовут извращенцем!
Бай Юн небрежно отмахнулся от невидимых судей и сказал:
– Мне все равно на мнение других! Вы такие красивые! Я просто счастлив, не мешай мне радоваться жизни!
Наевшиеся младенцы были перепелёнуты и уложены в корзинки, после чего Ниу распорядилась:
– Так, счастливчик, пошли на тренировку! Где этот балабол Тао? Сяо Лин, готовь завтрак как обычно. Мальчики, вперед!
Режим дня был установлен Ниу сразу после родов: кормление, гимнастика, завтрак, работа с бумагами, обед, кормление, сон, кормление, тренировка, работа с дневниками, мытье, кормление, сон.
Вот так же, с небольшими вариациями, они стали жить и с Юном. Молодой человек снова и снова поражался целеустремленности и собранности сестры, спокойствию близнецов, которых научился различать и пеленать, объему привезенных книг и предметов, и тому, что пережили путешественники за прошедшие пять лет.
Когда товарищи по оружию, как назвала себя и Ма Тао девушка, начали рассказ о своих приключениях, Юн-эр пораженно восклицал, охал, восторгался и ужасался, ругался и хвалил, гордился и сочувствовал. Короче, испытывал широчайшую гамму чувств и эмоций. Потом втянулся и реагировал не столь бурно, хотя внутри все равно переживал, благодаря богов за то, что их сумасшедшее приключение завершилось и они вернулись домой, наконец-то.
Рассказывали путешественники по очереди, но чаще говорила Ниу. Ма Тао же вставлял забавные реплики по ходу повествования, смешил всех своими комментариями событий, которые Ниу излагала более рассудочно и спокойно. Она, кстати, удивилась, что многое ей виделось иначе, и была благодарна А-Тао за те мелочи, которые в пути не замечала или воспринимала как должное. Сейчас она оценила его заново как доброго, умного, предприимчивого и очень наблюдательного юношу.
Ма Тао часто упоминал о защите Ниу, ее проницательности, уме, способностях и знаниях. Бай Юн снова ревновал, но и гордился сестрой.
–Знаешь, Юн-геге, – Тао давно не общался с господином официально, отвык, наверное, – тебе несказанно повезло с сестрой. Она действительно великолепна! Ты бы видел, как на нее смотрели мужчины везде, где бы мы ни останавливались! Она всегда ходила в мужской одежде, и называли мы ее «господин», но все равно мужские взгляды привлекала. Правда, нигде, кроме Бенгалии, ничего такого – он выразительно повел головой – не было. Даже намека. Мы с Гаем поначалу очень следили за ней, боялись, но, как видишь, облажался только я и то, в самом конце. Хотя, глядя на близнецов, думаю, все к лучшему. Теперь она сама себе хозяйка. Вдова, что с неё взять? Захочет, возьмет мужа, не захочет – любовника найдет…Ты ей не мешай в этом – вдруг затронул пикантную тему «товарищ по оружию».
– Женщине нужен мужик – для здоровья, мне Исмаил-ага, лекарь, у которого мы жили в Бухаре, по секрету сказал. Хороший старик был, добрый и правильный. Он нас учил арабскому, Ниу – еще и фарси, и медицинским навыкам, и книги подарил редчайшие. А еще, представляешь, он заставил ее носить платья, краситься и готовить! – Ма Тао заржал было, но мгновенно заткнулся под взглядами собеседников.
–Твоя сестра всегда вкусно готовит! Причем, из всего! А рецептов она насобирала, ужас! Сяо Юн, я так рад, что однажды на рынке нас купил надменный молодой господин Бай. Спасибо вам, многоуважаемые сестра и брат Бай, что вы появились в жизни семьи Ма и перевернули ее. Когда я стану знаменитым моряком и куплю свой корабль, я назову его «Ниу» в честь твоей сестры, моей феи удачи – говоривший сложил перед собой руки в жесте клятвы, и было понятно, что он по – настоящему серьезен.
