Текст книги "Путешествие в Древний Китай (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Бай Юн вздохнул, отпустил Ниу, отсел чуть дальше и глухо продолжил:
– Я родился в Большие холода (20/21 января), мама поэтому назвала меня «Храбрый». Я много болел в детстве и часто оставался дома один. У нас был слуга, старый, его однажды привел отец и сказал, что когда-то он спас ему жизнь. Старик Ву Лин плохо ходил, у него были больные ноги, вот его ко мне и приставили. Я читал книги, а он сидел со мной и вырезал из дерева всякие игрушки, заколки служанкам, мастерил шкатулки и украшал их красивой резьбой…Я смотрел на него и постепенно втянулся. Старик Ву сделал для меня маленькие инструменты, под мои руки, и научил извлекать из дерева красивые вещи. – Бай Юн посмотрел на Бай Ниу, нет ли презрения во взгляде? Не обнаружив и намека, приободрился:
–Представляешь? Так и сказал: они в дереве живут, надо только увидеть и, убрав лишнее, явить на свет. Мы с ним много вырезали фигурок, украшали подносы, да всякое…Но я никогда не решался сказать об этом родным, хотя старик Ву хвалил меня очень и злился, видя мою трусость: «У тебя талант, а ты его стыдишься! Нет позора в таком деле, это тоже рисование, только не на бумаге! Когда-нибудь, надеюсь, ты это поймешь». Ву Лин умер два года назад, и с тех пор я не сделал ни одной вещи…Попытался однажды вырезать для мамы браслет из толстой ветки персикового дерева, ей нравился персик…– голос подростка упал до шепота.
– Что пошло не так? Ведь что-то случилось?
Бай Ниу ждала продолжения, а внутри росло чувство сопричастности: ей знакомы такого рода мысли и близко отношение к своему делу, которое было у неизвестного слуги! В прошлой жизни ей, на первых порах, приходилось сталкиваться с непониманием выбора стези автомеханика вместо учебы в университете! Презрительные взгляды, насмешки – всё было.
Но благодаря поддержкесемьи и любви к авто, она преодолела негатив со стороны общества и стала мастером, которого уважали. И сейчас у Бай Ниу закралась подозрение, что, возможно, ее попадание сюда вовсе не случайно, и она заброшена мирозданьем в это тело с определенной целью… «На этом пока и остановимся», – одернула себя иномирянка и вернулась к монологу Юна.
–Меня застали ребята в школе за этим «недостойным, нищебродским, грязным» занятием, вырвали заготовку и выбросили ее и инструменты в пруд, и смеялись, смеялись надо мной и … Я хотел отнять, но меня схватили двое, удержали, а потом избили – несильно, чтобы учителя не заметили, но больно и обидно. И весь класс перестал со мной общаться…Я и так был не очень популярен, потому что учился-то я хорошо, многие завидовали и злились на нас с братом за успешность. Ну, в общем…Поэтому, пожалуйста, цзе-цзе, научи меня драться! Ты, девчонка, смогла, я тоже смогу!
Бай Ниу смотрела на мальчишку, видела его решительность и укреплялась во мнении о неслучайных случайностях...
–Хорошо, я научу тебя всему, что умею. Только ты должен понимать – просто не будет и быстро не будет. Я и сама хотела тебе это предложить. Но! Слушать меня беспрекословно! Заниматься будем вместе – я не хочу оставаться в слабом теле! Только надо мне штаны какие-нибудь найти, не в юбке же ногами махать! И мне плевать, если это не соответствует местным правилам, понял? И ты возьмешься за резьбу! И покажешь мне свою каллиграфию! Хочу понять, что ты за зверь такой, братец Юн!
Мальчишка выдохнул облегченно и улыбнулся. А у Бай Ниу защемило сердце – такой милый! Что-то она в сантименты ударяется с этими откровениями и разговорами, а голова должна быть холодной сейчас… Дел предстоит много.
Глава 16
Время шло, солнце перевалило за полдень, одежда высохла, а до главного блюда они так и не добрались, поэтому Бай Ниу прервала сыплющиеся из мальчишки вопросы о будущем обучении и ее прошлых занятиях с мастером кендо (таких вещей он не знал), и вернулась к ранее изложенным наметкам плана мести.
Выяснилось, что документы на поместье, соглашение о помолвке и кое-какие вещи сестры кормилица Лю забрала почти сразу после появления в доме Чунтао, чем и спасла их от потери. Живет она в городе, Юн был в ее доме и знает дорогу.
Самым опасным во встрече с кормилицей оба признали знание последней характера и привычек Руо: именно она могла «раскусить» попаданку. Но без визита к мамушке Лю им не получить документы.
Оставалось рискнуть, понадеявшись на удачу, а ещё на актерские способности парня: ему предстояло обаять старую служанку настолько, чтобы она поверила во все странности, обретенные молодой госпожой после несчастного случая, и, желая последней добра, не противилась их поездке в столицу на «лечение» и встречу с женихом в поиске помощи и поддержки. Называть истинную цель посещения столицы не стоит, потому что инициативу о разрыве помолвки мадам Лю не одобрит однозначно.
Про дядьку Гао Бай Юн говорил много хорошего, так что идею обратиться к нему горячо поддержал, опасаясь только не застать того в нужное время в городе. В отношении компаньона покойного отца решили придерживаться той же тактики: говорить полуправду, давить на жалость и минимизировать личное общение с Ниу.
Поездку в столицу брат предшественницы тоже одобрил: можно нанять повозку, езды – пару дней, дорога вполне безопасна, туда многие ездят, так что главное – деньги. На вопрос, как отыскать жениха, зло рассмеялся:
–Да после того, как он стал цзиньши, его весь город, небось, знает! Сволочь он! Если бы брат сдавал экзамен, Сюэ Мухен никогда бы не получил первое место! – опять вспылил Юн.
–Так, спокойно! А что насчет Чунтао думаешь? – вернула его на землю Ниу.
– Ты права, она опасна…Я её боюсь – у неё взгляд змеи и неприятно рядом с ней, прям до дрожи. И да – она красивая, очень…На неё на похоронах отца гости-мужчины чуть ли не облизывались, противно было смотреть…А она так скромно кивала, говорила тихо-тихо и платочком сухие глаза вытирала…Ненавижу ее! Ненавижу! А на брата она смотрела как-то по особому… даже не знаю, как объяснить… Как голодный на паровую булочку на лотке, вот! Как только впервые в комнату вошла, я ещё удивился – чего это она так на брата уставилась? Наложница отца пялилась на его сына…А отец ничего не заметил.
– Ты не догадываешься, она может что-то скрывать, чего-то опасаться? Слуги не шептались о ее… странностях? – направляла диалог попаданка.
– Когда? Я же дома почти и не бывал, а сестра про неё старалась не говорить…Подожди, было кое-что! Однажды Чунтао избила служанку за то, что та упомянула цветочный дом, что, мол, теперь хозяин туда ходить перестал, после того, как «госпожа» появилась… Девушка потом жаловалась, хотела, мол, польстить, а получила нагоняй. А еще Чунтао не любит благовония в комнатах, только саше носит на поясе, и моется всегда самостоятельно, служанок выгоняет.. Все, больше я ничего не помню.
«Хм, этого маловато…Ну ладно, подождем, посмотрим, поищем. Для мести и десять лет – не срок» – решила Бай Ниу.
–Так, братец, поступим следующим образом: идем домой, узнаем у экономки Мэй, как можно попасть в город как можно скорее, лучше прям завтра. Не стоит тянуть. И давай попробуем открыть шкаф или сундук, вдруг там найдется что-то нужное. И ты мне так и не сказал, сколько нам лет, интересно же! И как называется ваш город и столица?
Бай Юн опять улыбнулся, а Ниу порадовалась: пусть ребенок будет счастлив, даже если источником его веселья является она, тридцатишестилетняя трансмигрантка-автомеханик.
– Сестра, такая ты мне нравишься больше, чем обычно…– сказал парень и осёкся. – Я..это…Но ведь ты теперь моя сестра? Правда?
У Бай Ниу к горлу подкатил комок…На мгновенье женщина растерялась, а затем потянулась к мальчишке, обняла его со всей силы и зашептала на ухо:
–Да, А-Юн, я теперь – твоя сестра, и я буду рядом столько, сколько нужно! И у нас всё будет хорошо! Мы победим всех врагов и обязательно будем счастливы, поверь! И с да-гэ (старший брат) тоже все будет хорошо, не волнуйся! Мы его отыщем позже, когда заберем дом! И поедем путешествовать, и ты станешь мастером, и о тебе будут слагать легенды! Всё будет хорошо!
Они сидели, обнявшись, солнце клонилось к горизонту, подступал вечер, от озера потянуло прохладой…А два потерянных человека обретали единство и семью…
***
Обратная дорога в поместье заняла больше времени, чем на озеро, потому что по обоюдному согласию молодые люди заглянули немного вглубь леса, мимо которого вилась тропка к водоему, стараясь при этом не терять из вида деревню.
Лес располагался на поднимающемся вверх скорее холме, чем горе, как показалось Бай Ниу из окна, и был смешанным: куннингамия и криптомерия, гинкго двулопастное, дуб острейший, лаковое дерево, островки бамбука дарили сень и прохладу и манили присесть на тут и там разбросанные крупные камни и послушать шум листвы.
Вскоре Бай Ниу так и сделала: увидев очередной плоский валун, села на него и приготовилась насладиться тишиной. Но у Бай Юна на этот счет было совершенно другое мнение, о чем он и заявил:
–Сестра, ты обещала научить меня драться! Когда начнем? Или покажи хоть что-нибудь? Ну, покажи-и-и-и! – канючил мальчишка, делая умилительную мордашку. Бай Ниу не могла ему отказать.
–Ладно, покажу кое-что из самообороны. Прием простой, но действенный. Не удивляйся и не вопи про приличия, ок? Подойди ко мне и попытайся напасть. Да, давай , смелей!
Бай Юн нерешительно двинулся в её сторону, желая схватить за руки, но девушка быстро преодолела расстояние между ними, взяла за грудки, потянула на себя, одновременно несильно ударив коленом в пах, и быстро отскочила назад, чтобы понаблюдать, как братец, округлив глаза, прижал руки к промежности и выдохнул протяжно:
–Ну …ты и… подлая! Так…
Не дожидаясь продолжения, девушка резко хлопнула открытыми ладонями Юна по ушам: не опасно, но показательно. Руки парня метнулись теперь уже к ним, а Бай Ниу, не медля, нанесла ногой удар сбоку под его коленную чашечку, лишив парня равновесия. Юн упал и смотрел на неё снизу зло и обиженно.
–А я предупреждала! Это и есть «грязная драка», цель которой – победить заведомо сильного противника, не ожидающего от слабого никакого серьезного сопротивления. Так учат защищаться женщин на моей родине. И многим это помогает не только избежать насилия, но и укрепить уверенность в себе. Вставай, я не хотела причинять тебе боль – это просто демонстрация возможностей приемов самообороны и проверка их эффективности на себе.
Бай Юн в очередной раз был потрясен до глубины души. Он почувствовал одновременно обиду из-за причиненной боли (пусть и несильную, но «срамную») и восхищение самим фактом его избиения хрупкой девушкой.
–Ещё, покажи ещё!
И Бай Ниу, напрягшись изо всех сил этого тела, провела бросок вставшего сзади неё парня через плечо вперед. Правда, упала на него после этого, не удержав равновесие. Они лежали на земле и…хохотали.
–Сестра, как такое возможно? Что это за техника? Наемники отца сражаются на мечах, мои соученики бьют друг друга кулаками по лицу и телу, а ты … ты так быстро и так неожиданно действуешь! Я буду учиться изо всех сил и смогу защитить тебя в будущем! Пожалуйста, начнем сейчас!
Попаданка видела энтузиазм парня и радовалась его воодушевлению. Обретение цели способствует развитию человека в любом возрасте, а у подростков она является определяющей будущее: благородные цели приводят к великим результатам, а низменные уродуют личность.
Классические боевые искусства помогают формировать достойные черты характера, воспитывая волю, силу духа и терпение в преодолении трудностей. При этом ученикам постоянно напоминают о недопустимости использования своих преимуществ против слабых, потому как цель большинства боёвок – самозащита и оборона. Исключения есть, но им она учить брата будет позже и с особой осторожностью…
– Юн-эр, я уже говорила, сначала мы должны укрепить наши тела регулярными физическими тренировками и питанием, одновременно осваивая приемы от простых к сложным, понимаешь? Вот прямо сейчас, сколько раз ты можешь отжаться? Не умеешь? Тогда ляг на живот, ноги выпрями и упрись пальцами в землю, руки согни в локтях и расположи ладонями вниз на уровне плеч, да, вот так. А теперь распрямляй руки вверх – вниз! Живот земли не касается, ноги прямые, вдох – поднялся , выдох – опустился , ясно? Начали!
Парень упал на четвертом подходе…Попаданка посмеялась – сама не лучше: руки тряслись от напряжения, живот – от смеха.
– А-Юн, норма для твоего возраста при занятиях боёвкой – не менее десяти отжиманий за один подход и на скорости. И это только жим лежа, а еще приседания, прыжки, растяжка и многое другое. У нас же не мышцы, а желе!
–Что же тогда?
– Мы начнем с тай-чи…– Бай Ниу встала в первоначальную стойку напротив Юна и сказала:
–Повторяй за мной, медленно, плавно… Следи за дыханием… Я показываю – ты смотришь и стараешься делать аналогично…
Занявшись гимнастикой, молодые люди потеряли счет времени. Бай Юн сбивался, злился, Ниу терпела и сожалела об отсутствии спортивного костюма. Когда в лесу стало темнеть, ребята опомнились и помчались в деревню.
Глава 17
В поместье они вернулись уже в темноте, за что получили нагоняй от тетушки Мэй: в гневе от страха за молодых господ она не сдержалась и отшлепала их обоих полотенцем, после чего опомнилась и долго извинялась и кланялась, пока Бай Юн не обнял её в порыве благодарности за беспокойство.
Бай Ниу хранила обещанное молчание и только глупо улыбалась. Поели они под присмотром кухарки прямо в кухне: рис, свинина в кисло-сладком соусе и фасолевые пирожные, специально приготовленные для них.
Поблагодарив умиротворенную кухарку за вкусный ужин, молодые господа поднялись в комнату Руо и начали колдовать над замком, поскольку ключ ими так и не был найден. Бай Юн сокрушался, что мало разговаривал с сестрой, поэтому ничего не знает о содержании шкафа и сундука, а Ниу подумала, что и сама предшественница едва ли это знала. На такую мысль ее натолкнул результат осмотра замка: его точно не открывали в последнее время – на замке виднелась пыль, в пазах – грязь, и вообще выглядел он очень старым.
Подобная гипотеза вполне имела право на существование, учитывая обстоятельства их насильственного переезда и его неожиданность, к тому же , в поместье Руо впала в депрессию, и навряд ли в таком состоянии ее интересовало содержимое сундука и шкафа.
Помучившись минут десять, Бай Ниу предложила Юну попросить у тетки Мэй иглу или тонкий крючок – ну, что-то из рукодельных принадлежностей. Парень метнулся вниз и через некоторое время вернулся с корзинкой для шитья, где и нашлась нужная вещица. Под светом масляной лампы (спасибо кухарке) Бай Ниу долго вертела старинный замок, до боли вглядывалась в прорези конструкции, и наконец, просунув иглу внутрь и повертев, подцепила язычок механизма…Та-да-да-дам!!
–Открыла! Ты его открыла! Это невероятно, сестра! – восторг так и выплескивался из парня. – Ты такая…Я не знаю! А что еще ты можешь?
Бай Ниу похлопала его по плечу:
– Я много чего могу, успокойся! Не разрушь легенду о моей глуповатости! Ну, что тут у нас – и , распахнув скрипнувшие дверцы, заглянула внутрь.
Она была права – шкаф давно не использовался: на двух полках, между шкатулками и книгами, лежала спрессованная пыль. Найденное перенесли на стол у окна, там же и совершили ОТКРЫТИЕ, вот прям так, большими буквами, поскольку увиденное повергло их в шок.
В шкатулке лежали: три большие (Бай Ниу определила бы как 60*30 см в среднем) великолепные вышивки, стопка писем, пара кроваво-красных нефритовых браслетов и такого же цвета мужское кольцо (женщину поразила его схожесть –мистика! –с оставленным в прошлом подарком деда), и – ответ на их нужды – приличных размеров мешочек с серебром.
–Сестра! Здесь почти сто лян! Откуда все это? И как сохранилось? И вышивки… Очень похожи на мамины, только немодные. Кто это оставил и для кого? И письма...Давай прочтем!
–Бай Юн, читай сам, мне неловко…Читать чужие письма я не имею права. А относительно, кто и для кого… Думаю, все просто: поместье – приданое Руо, оставленное ей твоей мамой, вещи, скорее всего, тоже её. Возможно, и ключ был где-то в вещах матери. Просто Руо не успела об этом узнать или мама ей не успела сказать…А вот модные вышивки или нет…Моя бабушка тоже была мастерицей, ее работы покупали ценители за большие деньги, настолько они были хороши. Так вот эти очень напоминают мне ее рукоделие…Её техника вышивки называлась сучжоуской или Су Сю (одна из «четырех великих вышивок Китая» наряду кантонской, сычуанской и сянской. Двусторонняя, отличается тонкостью и полихромностью использованных нитей,продольностью стежков, великолепным дизайном, мастерством исполнения – даже светотень передают! Можно сказать, что это картины, «нарисованные» шелком).
– Сучжоу недалеко от нас, мама училась вышивке у мастерицы из Сучжоу до замужества, и сестру она же обучала, я ее помню, она жила у нас, когда я маленький был! Потом уехала, к родным или замуж вышла, не знаю…Но у ВАС тоже есть Сучжоу? И ты умеешь вышивать? – мальчишка пораженно уставился на пришелицу.
Бай Ниу расхохоталась:
–Не-е-ет, увы и ах, вышивать я не умею! Совсем. Бабушка пыталась меня к этому делу пристроить, но не не получилось! Ну-у-у, простенький рисунок я, при желании, на ткани изображу, конечно, но истинные шедевры мне не под силу… Вот часы отремонтировать или карбюратор разобрать – это я запросто, а иглой картину – не-не-не, извините!
–Не понял, что ты сейчас сказала? Какой бюра – что ?
–Братец, это потом, деньгами займись – они счет любят.
Бай Ниу подошла к шкафу, где лежали книги и небольшой сверток из однотонного шелка. Книги были рукописные и посвящены: одна – ведению домохозяйства (рецепты, расчеты и пр), вторая – простейший травник. Сверток скрывал пару красных туфелек, вышитых мелкими цветочками – очень милые башмачки на маленькую ножку. Ниу показала их брату, но его внимание было поглощено пересчетом серебра, поэтому туфельки она снова завернула в шелк и положила обратно на полку.
Бай Юн тем временем разложил по всему столу серебряные слитки разного номинала – так поняла Ниу, глядя на их размеры: в виде лодочки сантиметров по десять в длину, было больше, а по пять-шесть – меньше, ещё сбоку притулилась горка лома (ну как ещё назвать бесформенные кусочки?).
Бай Ниу смотрела на эту выставку серебра и думала: опять противоречия. Как она помнила, эпоха Сун прославилась самой сложной и неупорядоченной денежной системой, в которой основное хождение имели железные и медные монеты наряду с бумажными ассигнациями. Про серебро в этот период ее память молчала, так что ...
Это при условии, что ТА Сун и ЭТА… Нет, равенство не пройдет, у неё мелькала эта мысль, и серебро опять же…Юн говорил о Великой Сун, а такого определения в ее прошлой жизни она нигде не встречала, точно…Вот время, да, Х-ХIII век, хотя…Бай Ниу историю помнила в основном, детали же её интересовали меньше, а предпочтения она всегда отдавала развитию техники и науки.
Так что с денежными вопросами – это не к ней, пусть абориген разбирается. Главное – деньги у них теперь есть, и видимо, достаточно, раз парень так оживился.
–Сяо Юн, оторвись на минутку! – братец послушался и уставился на Ниу. – По твоим подсчетам, этого хватит для поездки в столицу?
– Сестра, здесь шесть слитков по десять лян, пять – по пять лян, остальные кусочки примерно ещё пять лян, итого девяносто лян! Это много, понимаешь? Нет? Ну, смотри: за обучение в школе мы платим по десять лян в год сразу или по одному – каждый месяц, так выходит дороже – двенадцать лян. Это включает в себя учебу, комнату, питание, прочие дополнительные занятия и пользование библиотекой. Лян серебра – это тысяча двести меди. На пять медных монет можно купить большую паровую булочку с мясом или две – с овощами, или большую миску лапши с мясом – мы так иногда с братом обедали. Сестра платила своим первоклассным слугам пять лян серебра в год, и это хорошая плата!
«Ну, хоть что-то отец вам оставил, исходя из суммы в завещании…Акция, правда, одноразовая, и против остального, судя по всему, один волосок с девяти быков. Ладно, забыли» – проворчала про себя Ниу, а вслух произнесла:
–Значит, на некоторое время о безденежье можно забыть. Тогда шуруй к тетке Мэй и узнай, можем ли мы завтра попасть в город. Кстати, в какой? И еще – правящая династия давно у власти? И как называется столица ваша?Она не менялась?
Бай Юн тряхнул головой, отрываясь от серебра на столе:
– Ага, не должны еще спать. Наш город – Шаосин, столица Великой Сун – Ханчжоу, и всегда ею была, с самого основания, а что? Сейчас идет четырнадцатый год правления императора Мао Цзуна. Предыдущая династия – Ся, она пала….давно уже, я забыл…Мне тринадцать лет, тебе – семнадцать, брату – девятнадцать. Твой день рождения совпадает с Осенним равноденствием (23/24 сентября), а брат родился в Цинмин (5/6 апреля). Ты еще поэтому так расстроилась из-за слов Чунтао о помолвке, что возраст для брака почти вышел из-за траура по маме, а тут и отец… Перестарок, да брошенная…В общем, плохо и стыдно для девушки такое…Я так думаю…думал...
–Понятно…Ну, иди уже, узнавай! – грубовато одернула его Ниу, не давая парню расстроиться. Ни к чему на ночь глядя такие мысли в голову брать.
Вскрывать сундук решили после возвращения из города: всё нужное у них было, а что бы там ни лежало – целее будет.
***
Брат убежал к экономке, а попаданка, вглядываясь в ночное небо за окном, думала о том, что все-таки её занесло в так называемую фантастами пространственно-временную параллель, где много похожего, а еще больше отличного от прошлой истории… Одно имя действующего императора чего стоит -почти «великий кормчий»… Нет, надо смириться, перестать сравнивать прошлое и настоящее и просто осваиваться здесь, используя сохранившиеся, слава богу, память и здравый смысл…Может, оно и к лучшему, что все именно так случилось, а?
Глава 18
Спали брат и сестра (теперь уже можно так сказать) снова на одной кровати и довольно крепко. Сообщение от тетки Мэй помогло: добрая женщина, невзирая на позднее время, отправилась к деревенскому вознице, заплатила ему и договорилась, что утром он отвезет господ в город.
Оказалось, что один из крестьян, у которого был вол и повозка, через день, за небольшую плату, возил желающих в Шаосин на рынок или по каким другим делам, но для господ сделал исключение и обещал прибыть в поместье на рассвете.
Поэтому ребята и легли без лишних разговоров, как только получили известие. Тетка Мэй начала было беспокоиться, но Бай Юн заверил экономку, что ничего с ними не случиться, а устроившись у кормилицы, они с возницей передадут сообщение. Причина для поездки была самая что ни на есть логичная – показать пострадавшую сестру хорошему лекарю. На том и разошлись.
***
Добрым утро не было: затемно встали, мышцы болят, штанов нет… Бай Ниу была раздражена, обеспокоена, но держалась перед Юном, который и без того нервничал. Она уговаривала себя относиться к поездке в неизвестность как к приключению. Пока она больше молчит и не суетится при посторонних, всё будет хорошо.
Забрав серебро и украшения с вышивкой, получив от экономки в дорогу сверток с булочками и отдарившись небольшим кусочком серебра, ребята уселись в простецкую двухколесную повозку и потащились с воловьей скоростью по пустынной еще дороге. Несмотря на неудобства и тряску, молодые господа Бай задремали вскорости и очнулись уже перед городской стеной Шаосина.
***
Стоя перед воротами первого увиденного в этом мире города, Бай Ниу не верила своим глазам: это был Шаосин, центр древнего виноделия и Мекка литераторов и интеллигентов (ну, ее прошлого, конечно, но вдруг?)! Она оглядывалась по сторонам, пытаясь охватить взором представщую перед ней махину городских стен, удивлялась галдящей толпе у высоченных ворот, вздрагивала от ржания лошадей, улавливала запах воды из каналов, которыми изрезан Шаосин (она знала это!)...
Нет, в полной мере описать впечатления словами она бы не смогла. Поэтому, непроизвольно вцепившись в Бай Юна, таращилась вокруг и молчала, внутри же набатом билось: «Боже, боже, боже» – и так без остановки.
Пребывая в полном шоке от увиденного (непривычное для жительницы мегаполиса состояние), Ниу решила довериться Сяо Юну, не встревать ни во что, стиснула зубы и крепко вцепилась в его плечо обеими руками, чем вызывала у юноши ласковую улыбку из-под широкополой шляпы. На ней была такая же, но дополненная лёгкой вуалью, прикрывающей нижнюю половину лица и шею. Во избежание, так сказать: полоса-то на горле все еще не исчезла.
Напряженная Бай Ниу пропустила все действия брата по оплате прохода, их недолгое передвижение куда-то уже в городе и очнулась только тогда, когда Юн предложил ей руку при переходе в ву-пэн – местную традиционную лодку с очень глубокой посадкой, с черным тентовым покрытием, чрезвычайно узкую, однако внутрь могут сесть пять-шесть человек, как она помнила из тур-справочников.
Так и было: кроме них, в лодке сидело еще трое пассажиров. Гребец в шляпе «ву чжань мао» оттолкнул ву-пэн от мостка и, гребя ногами(!) и направляя весла руками, повез их по каналу вдоль улиц в нужное место.
Сидя рядом с Юном в закрытой тентом лодке, Ниу смогла немного прийти в себя. Полутьма и плавный ход лодки притушили волнение, а тепло тела юноши рядом подтверждало реальность происходящего. Сделав незаметно несколько глубоких вдохов, она бросила взгляд на брата: он-то как?
***
Бай Юн находился на грани истерики, если бы знал, что это такое. Внутри все дрожало и горело, хотелось одновременно смеяться и плакать: он вернулся в родной город, но не мог пойти в родной дом!!!
Эмоции разной направленности – радость, злость, нетерпение, боль, предвкушение, страх – накатывали волнами, грозясь вырваться на волю, и только непонятно откуда взявшаяся сила духа да крепко сжатое плечо, в которое намертво вцепилась сестра, сдерживали их напор. Голова гудела от напряжения, во рту пересохло, сердце билось как сумасшедшее, пока лодка скользила по знакомым каналам к дому кормилицы Лю…А ведь он чуть не назвал пристань рядом с особняком Бай!
В лодке царил полумрак, поэтому взгляд Ниу он не заметил. Между тем гребец объявил нужную остановку, и они осторожно выбрались на набережную. И тут юноша обратил внимание, что спутница настойчиво дергает его за руку.
– Сяо Юн, послушай же! А-Юн!
– Прости, что?
– Ты как? Может, сначала найдем место, где можно поесть, передохнуть и подготовиться к визиту? А то не хочется вляпаться во что-нибудь по глупости. Здесь гостиницы или постоялые дворы поблизости есть? Что-то недорогое, но приличное, откуда нас не попрут из-за внешнего вида, – девушка показала на себя и него – да и тебя не признают. А ещё – у нас только серебро, а расчет, в основном, ты говорил, медью, как-то обменять лом на монетки стоит?
Бай Юн задумался: а ведь Ниу права!
– Да, я не подумал, извини. Пройдемся немного, на той стороне моста торговая улица, не шикарная, как в центре, но тоже оживленная. Найдем ювелира, он нам лом взвесит и обменяет на связку монет. И гостиницу поищем. Есть небольшая таверна, при ней сдаются комнаты, там, в основном останавливаются иноземные купцы, поэтому нам даже рады будут: опасаются у нас чужаков из-за их непривычного вида. А мы вроде местные, да и заплатить сможем. Пойдем.
Бай Ниу не очень поняла посыл про местных и чужих, но за парнем пошла безропотно.
Глава 19
В первой попавшейся ювелирной лавке им и, правда, удалось обменять часть серебряного лома на связку монет, только комиссия за операцию сожрала 10% от сданного! Обменивать больше ребята не стали, дабы не светиться – на этом настояла Ниу (а еще ее задавила жаба, но об этом она Юну не сказала). Благо, в лавке не было посетителей, и сделка прошла без свидетелей, но уходили Баи оттуда на предельной скорости.
Улочка, по которой они шли, была неширокой, с торговыми лавками и лотками со всякой всячиной по обеим сторонам, наполненной криками зазывал едален, носильщиков, требующих уступить дорогу, голосами продавцов и покупателей, обсуждающих товар, снующих меж ними маловозрастных детей и размеренно шествующих в обе стороны мужчин и женщин неаристократического вида: шелковых одеяний в толпе иномирянка не заметила и успокоилась – они не выделялись из общей массы пешеходов.
Таверну, упомянутую А-Юном, нашли случайно: улица вдруг повернула вбок, и на углу ребята увидели широко раскрытые ворота, в которые въезжала груженая тюками повозка. Её сопровождала группа мужчин, одетых отлично от местных.
–Вот о чем я говорил, смотри, это чужеземцы, значит, мы пришли, – обрадовал сестру Юн и потянул её во двор.
***
Обойдя повозку, они вошли в помещение таверны «На берегу». Скривившись от банальности наименования, попаданка оглядела небольшой обеденный зал с квадратными деревянными столами и табуретками под ними, нескольких посетителей, принимающих пищу, и стоящего в углу подавальщика с полотенцем на руке, стойку регистрации (улыбочка), боковую лестницу, ведущую на опоясывающую зал галерею, а под ней – проход в кухню (запахи еды доносились оттуда) и, видимо, во внутренний двор, поскольку туда ныряли носильщики с поклажей, и молча стала ожидать действий метрдотеля в ответ на обращение к нему Бай Юна.
Невысокий, очень упитанный, но приятной наружности мужчина лет сорока, одетый в светло-коричневую рубаху из слегка поблескивающего материала (сатин?), возился за стойкой и не реагировал на ребят довольно долго. И Бай Ниу это не понравилось. Она постучала костяшками пальцев по стойке и громко и четко произнесла:
–Любезнейший, Вам следует уволиться из этого чудного места!
Администратор, наконец, удостоил Баев своим вниманием: поднял на Ниу глаза, в которых читалось презрение вкупе с недоумением, и вопросил:
–Что ты сказала, убогая?
Бай Ниу ещё громче, чем привлекла внимание жующих и официанта, повторила:
– Я говорю, что человек с проблемами со зрением и слухом не должен работать в этой чудесной таверне!
Со стороны посетителей раздались смешки. Мужик нахмурился:
–Ты проклинаешь меня, девка? Почему я должен уволиться? Я прекрасно вижу и слышу! И работаю тут с самого основания!
–Тогда почему ты ещё не принял нас? А если ты нас видишь и слышишь, и не предлагаешь нам еду и ночлег, значит, ты не хочешь, чтобы твой хозяин заработал больше монет! Тогда ты тем более не должен здесь работать! Или ты держишь хозяина за дурака и сам руководишь заведением, не считаясь с мнением владельца? Иначе, как такое может быть, что гостями здесь откровенно пренебрегают?!
Бай Ниу вошла в раж и закричала, обращаясь к присутствующим:
– Все слышали? Он намеренно наносит вред хозяину, игнорируя посетителей! Страшно подумать, что ещё он может делать за спиной владельца! Бедный, несчастный хозяин, тебя обманывают среди бела дня! Позор! Какого подлого слугу ты пригрел на своей груди! – Бай Ниу смолкла и, прижав ладони к сердцу, скорбно покачала головой, всем своим видом выражая сочувствие хозяину заведения.
