Текст книги "Путешествие в Древний Китай (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Да и про клуб в городе отзывались больше с восхищением, чем с хулой: многие студенты мечтали попасть в него, и преподаватели тоже, несмотря на высокую плату. Рассказы счастливчиков о необычных бане и массаже, играх и музыке будили воображение и провоцировали стремление стать членом престижного заведения несмотря ни на что. А тут, по сути, хозяева предлагают побывать в известном месте, да еще оплатить возможные уроки с младшим соучеником! Гость, не помня себя от радости и перспектив, закивал головой:
– Я согласен, господин! И простите меня за грубость и некрасивое поведение, госпожа Бай! Я просто разозлился на всех, а досталось Вам.
Молодой учёный встал, низко поклонился хозяевам и пообещал:
–Я буду ответственным и внимательным учителем для Вашего брата, Бай-гунян! Спасибо!
–Ну вот и хорошо! –подвела итог Ниу. – Перед сестрой тоже извинитесь.
***
Благодаря помощи Дай Лианга младший Бай действительно смог восстановиться в школе. Посещая дом ученика, Лианг перезнакомился с его своеобразными, но интересными обитателями, и понял, что не всегда внешность–показатель внутреннего содержания, а социальный статус – гарантия ума и порядочности. Суиин откровенно рассказала брату о своей работе, глаза ее при этом светились от счастья и уверенности, и Лианг более не стал вмешиваться в ее «закулисную» жизнь, рассудив, что доверие между родными превыше мнения посторонних.
Глава 67
Первый Новый год в Великой Сун попаданка справляла в кругу домочадцев, снова устроив пир и одарив всех подарками, тем более, что настоящий день рождения Бай Юна они отметили только вдвоем: клуб отнимал тогда много времени.
Помимо щедрого угощения, Ниу заказала в известном магазине сладостей аналог торта, который украсила четырнадцатью свечами, и с песней «С днем рожденья, тебя» поздравила брата при всех. Особым подарком имениннику стала написанная иномирянкой по памяти книга «Искусство войны» Сунь Цзы, помещенная в рюкзак-сашико. Брат был так растроган, что расплакался.
–А про твой день рождения мы забыли-и-и! – обнял он Ниу. – Я обязательно придумаю тебе достойный подарок!
Жаренные на костре шашлычки и потрошка, петарды и звуки пипы, улыбающиеся лица домочадцев радовали Ниу и рисовали будущее в радужных красках. Попаданка была счастлива и довольна.
***
Помимо изменения графика лечебных процедур, в работе клуба появилось разделение времени посещения по возрастным группам, так сказать. Хозяева заметили, что посетителей старшего возраста утомляют громкие игры молодежи, их оживление при танцевальных номерах и споры на литературные или культурные темы, которые ввела в программу Ниу.
Тем, кому «за 40», больше пришлись по душе неспешные музыкальные вечера, ужины из серии «Кухни разных народов», междусобойчики в вейцы (го), домино и разговоры о молодости.
Так и разошлись по интересам: старшее поколение – отдельно, младшее–отдельно, за редким исключением, которым являлись обсуждения научных трактатов прошлого или ответов на подкидываемые Ниу вопросы о поисках новых идей в строительстве, сельском хозяйстве и прочем: попаданка формулировала задачи в виде полу-мифических историй, где герой искали ответы на сложные вопросы, а гости должны были им помочь.
***
Внезапно такой формат общения оказался интересен всем, и в результате некоторых диспутов появлялись вполне себе жизнеспособные проекты, нашедшие в дальнейшем воплощение в реальности.
Так, например, Ниу протолкнула идеи бумажных денег взамен части металлических, и государственных банков, выдающих кредиты бедным под низкие проценты, а также переэкзаменовку чиновников, занимающих должности более десяти лет, чтобы заставить бюрократов поумерить аппетиты властолюбия. О необходимости строительства хороших дорог и ирригации засушливых земель или, наоборот, осушения болотистых, рытья обводных каналов и устройства канализации в больших городах гости «додумались» сами. За такие проблемы от имени клуба брался Чжу Сию, умевший донести крамольные темы до суда (правительства), не теряя при этом их здравого зерна.
Конечно, на все требовалось время, но Ниу не стремилась устраивать революцию в отдельно взятом древнем государстве, просто старалась привлечь молодежь к размышлениям о более важных вещах, нежели стихи и живопись, хотя и такого плана вопросы в клубе тоже поднимались.
А еще в виде игры коллективно писались детективы: из разных мнений выстраивался сюжет, предлагались варианты диалогов и прочего, а один из гостей записывал заготовки, оформлял текст до следующей встречи, и так далее. Первый коллективный роман про предприимчивого яменского бегуна, на пару с коронером раскрывающего преступления в Шаосине, увидел свет примерно через год. Клуб отметил сие событие пирушкой, а гонорар, единогласно, был передан Чжао Ливею для расширения заведения.
***
Ниу сразу после начала стабильного функционирования клуба услышала от работников сауны, что они не знают, куда девать печную золу в таких количествах. Мысль о возможном ее повторном использовании в голове попаданки мелькнула и пропала за ворохом других проблем, но собирать и хранить золу Ниу распорядиться успела. И после нового года занялась, как приличные прогрессорши до неё, сама того не зная, мыловарением.
Дело в том, что местные (как и древние китайцы) стирку не особо жаловали, нося одежду или до полного обветшания, или заменяя каждый сезон – в зависимости от достатка. Ниу же требовалось чистое часто и много.
Поэтому в один прекрасный день ее осенило: зольное мыло или щелок получают как раз из печной золы путем ее отстаивания в воде! Недолгие эксперименты породили жидкий состав – едкий, но мылкий, и процесс стирки полотен, халатов и прочего матерчатого инвентаря стал проще и качественнее. Дальше – больше: в соединении со свиным жиром и толикой соли Ниу в домашних условиях вместе с Ма Джен изготовила кусочки мыла, похожего на современное.
Эффект «изобретения» был потрясающим, Ниу оформила патент, и Ма Джен возглавила кустарное производство мыльно-рыльной продукции для нужд клуба и дома причастных.
Партнер, получив подарок в виде брусочка пахнущего розами мыла, сказал с ехидцей:
–Госпожа Бай, то-то Вы перестали появляться на работе! Очередная новинка, приносящее деньги. Выставим его в сауне, пусть заказывают. Ниу, мое почтение!
Так мыло от «Ханьфу–мэн» пошло в народ, а иномирянка получила еще один источник дохода, переключившись к лету на внедрение рикш в Шаосине.
***
Этой идеей она поделилась с партнером как-то за чаем в конце рабочего дня:
– Ливей-геге, представь: по улицам бегают одинаково одетые парни с колясками, развозящие горожан по определенным маршрутам за фиксированную плату. На колеса устанавливается легкая плетенная коробка-кабина, внутри которой могут разместиться один-два человека. Грузы же так возят? А почему не возить людей? Установить на перекрестках стоянки таких рикш, оповестить пешеходов о маршрутах и ценах, времени работы, определить контролеров, учитывающих ходки каждого, опрашивать пользователей о сервисе. Ну, все такое.. А возильщикам платить фиксированную зарплату плюс бонусы за качество обслуживания и скорость. Подумай, а я попробую сотворить образец повозки.
Вместе с Хо Бу бывший автомеханик конструировала тележку для перевозки пассажиров почти месяц: то равновесие не получалось, то вес тележки тормозил ход, то плетение было не слишком эстетичным, то ступеньки мешали движению. В конце концов, опытный образец вывели на улицы города, и дело пошло.
К осени рикши стали достопримечательность Шаосина наравне с ву-пэнами. Горожане, преодолев первоначальный скепсис, оценили новинку, особо она пришлась по душе дамам и ученым «с претензией»: нанимать обычную повозку – дорого, а пешком ходить – «не комильфо».
Префект начинание оценил: улицы заметно стали чище (лошадей меньше), уборщики успевали выполнять работу без особого напряжения, а носильщики паланкинов переквалифицировались в рикш. Ниу мечтала о велосипеде, но все попытки наладить контакт с железных дел мастерами натыкались на сопротивление последних, и девушка плюнула. «Значит, не время».
Глава 68
Бай Юн влился в учебу, с Дай Лиангом они приятельствовали, и до Ниу доходили слухи об успехах младшего брата. Было приятно. Правда, возвращение Юна к школьной жизни не обошлось без инцидента.
Одноклассники парня, травившие его раньше, попытались поддеть его и унизить за столь долгое отсутствие и историю семьи, но неожиданно получили такой отпор, что побежали жаловаться декану школы.
–Госпожа Бай, я был вынужден пригласить Вас, как единственного родственника Бай Юна, хоть это и противоречит всем нормам и правилам, для обсуждения поведения Вашего брата. Он нанес существенный ущерб репутации школы и вызвал недовольство некоторых уважаемых господ , чьи дети потерпели побои от него. Более того, родители возмущены варварскими приемами, которыми младший Бай избил их отпрысков. Вы должны извиниться и пресечь подобные выходки Вашего брата в будущем.
Ниу, в платье и вуали (положение обязывало), в сопровождении Пу И, стояла перед высоким импозантным мужчиной лет сорока, в дорогом ханьфу темно-винного цвета, с аккуратным пучком под серебряной гуань (заколка специальная типа колпачка) и смеялась про себя, одновременно негодуя на мелких аристократов, навалившихся толпой на одного, но при этом жалующихся на избиение.
–Господин Лю, – начала Ниу после того, как декан, возмущенно хлопнув рукавами, уселся на стул в кабинете и уставился на девушку строгим взглядом, ожидая извинений. – Не понимаю Вашего возмущения.
Бай Ниу выставила вперед руку, пресекая тем попытку декана остановить ее:
– Не торопитесь прерывать меня. Я Вас выслушала, теперь моя очередь говорить.
Декан аж закашлялся от гнева, но отповедь Ниу заставила Лю Чжи Вэя замолчать. Девица столь дерзко ответила, что декан растерялся на мгновение, а Ниу этим воспользовалась, чтобы продолжить:
– Вы тщательно разобрались с выдвинутым в адрес брата обвинением, проверили факты со всех сторон, опросили участников непредвзято и вынесли решение на таких основаниях? Или для Вас, как представителя школьной администрации, мнение пострадавших является истиной в последней инстанции, подкрепленной статусом семей жалобщиков? –Декан дернул плечом, хмыкнул и отвернулся.
– Нет, нет, господин Лю, не надо смущаться, даже если я права. Для Вас репутация школы определяет ее доход и престиж, я понимаю. Однако, Ваше положение ученого мужа требует, как мне кажется, сохранять здравомыслие и справедливость при рассмотрении дела, не поддаваясь на шантаж и угрозы власть имущих, как писал Конфуций: «Если напасть на ученого многочисленной ратью, если угрожать ему оружием – он не изменит своим принципам и перед лицом смерти».
Далее Ниу цитировала постулаты поведения ученого, сформулированные знаменитым мудрецом, из которых следовало, что действовать он (учёный) должен на основании анализа собранных фактов и оценки заслуг людей, дабы выдвинуть на высокий пост мудрого и не ожидать при том наград и воздаяний за помошь. Потом перешла к определению гуманности, коя произрастает из мягкости и благости на основе уважения и внимательности, образом ее действия считать должно широту души, облекаемую в ритуалы и обряды, украшенные беседами и речами. Главным же искусством гуманности выступают последовательностьи постепенность…
И еще много чего было ею произнесено из наследия Кун Цзы в кабинете декана Лю, отчего у хозяина помещения глаза стали как плошки, дыхание перехватило, а в голове помутилось: «Девица свободно цитирует Великого! И смеет поучать мужчину!».
– Госпожа Бай, что Вы хотите этим сказать? – пролепетал Лю Чживэй.
–А то, уважаемый декан, что в этом деле виновны все Ваши ученики. Те, кто жаловался на избиение, виновны в навете, поскольку жертвами они стали по собственной глупости, самонадеянности и привычной безнаказанности, а также благодаря высокомерию, опирающемуся на защиту денег и статуса родителей. Брат же мой виновен в несдержанности, хотя в условиях нападения группы на одного он проявил завидную сдержанность и великодушие, поскольку его боевые навыки позволяли не только слегка помять бока задирам, но и нанести более серьезные травмы. Оскорбления и унижения, которым брат подвергался ранее в руководимом Вами блистательном заведении, оставили глубокий след в его душе – Ниу роняла слово за словом как по писанному, дополняя смысловые оттенки голосом и мимикой, за которой обескураженный напором невозможной девицы декан следил как бандерлоги за Каа.
– Мне непонятно, уважаемый декан, Вы обращаете внимание на взаимодействия учеников между собой вне уроков? Вам известно, что некоторые представители аристократии, невзирая на декларируемые на воротах школы и в Ваших речах благородство ученых, ведут себя нагло, дерзко и вызывающе по отношению к одноклассникам из других слоев общества? Издеваются, занимаются вымогательством, оскорблениями и прочее? Или, согласно Вашей логике, униженному следует смиренно принять незаслуженное унижение и поблагодарить унижающего только потому, что тот богат и знатен? А ведь ученый «не молится о накоплении богатств, ибо своим богатством он полагает обилие учёности» (Конфуций), надеюсь, это Вы помните? В данном конфликте речи нет о спорах по вопросам знаний, суть его – право сильного унизить слабого. Вы не согласны?
У декана Лю просто не было слов… Монолог Ниу вверг его в полный душевный раздрай… Осознав, что в таком состоянии не способен рационально мыслить и, отвечая девице Бай, может уронить своё достоинство, Лю Чживэй небрежно помахал несколько раз рукой, давая понять, что отпускает Ниу: он страстно желал избавиться от неудобной гостьи.
Однако та уходить не собиралась.
– Позвольте дать Вам совет, достопочтенный ученый Лю, – снисходительно проговорила Ниу. – Проведите независимый, лучше анонимный, опрос учащихся о вымогательствах, издевательствах и побоях, происходящих в стенах Вашей школы, думаю, узнаете много интересного. А с этим делом…Я готова принести извинения за брата при условии получения таковых от его обидчиков. Вам не кажется это правильным? Сообщите мне позже Ваше мудрое решение. Я пойду первая. Прощайте, господин Лю. Ах, да. Передайте, пожалуйста, родителям жалобщиков, что мой брат – мужчина, которому пристало защищать честь семьи не только словами, но и мечом, если потребуется. Всего хорошего.
И Бай Ниу, присев в положенном прощальном поклоне, с достоинством покинула кабинет совершенно потрясенного ее невероятным выступлением декана.
***
Конфликт был улажен без вызова Ниу дополнительно, а среди учеников школы Бай Юн отныне прослыл человеком, которого не стоит задевать. Сам же юноша ужесточил тренировки и усилил учебную нагрузку.
Глава 69
Летом у Ниу появилось время для занятий верховой ездой и стрельбой из лука. Она вместе с братом и Ма Тао в компании денди Фана выезжала за пределы города и училась держаться в седле и обращаться с луком и стрелами.
Стоит заметить, что красавец и плейбой «всея Шаосина» Фан Юйшенг за последние месяцы с момента открытия «Ханьфу-мэна» неожиданно для себя (и других) привязался к работающему там странному парню в полумаске, находя не только его руки, но и незаурядный ум достойным пристального внимания.
Ниу посмеивалась над интересом молодого господина Фана к себе, но секрет хранила, потребовав от остальных делать то же самое. За участие в выездах попаданка искренне благодарила праздного аристократа, вела с ним продолжительные беседы и при случае кормила необычными блюдами простолюдин типа шашлычков и жаренных на гриле свиных кишок.
Благодаря Фан-гунцзы Ниу решила и проблему с поместьем, куда приняла на работу его знакомого– управляющего, вышедшего на пенсию, но абсолютно не желающего сидеть в безделье в городе.
Пожилой подвижный старик сразу понравился Ниу: он внимательно выслушал молодого господина Бай, уточнил выдвигаемые идеи по переориентации хозяйства на производство птицы, мяса и зелени для нужд клуба, по собственной инициативе посетил имение и с энтузиазмом принялся за новшества. Ниу разрешила ему поселиться в господском доме, чему оказалась несказанно рада тетка Мэй, которой небрежение хозяев к собственности порядком надоело.
К осени управляющий смог убедить крестьян заняться выращиванием свиней, кур и уток (на озере), пересмотрел условия налогообложения и размеры наделов в пользу арендаторов, но без ущерба для владельца, обновил семенной материал и вообще полностью освоился.
Ниу получала зелень и мясо, управляющий и тетка Мэй – удовольствие и материальное вознаграждение. Расходы на продукты в клубе радовали Чжао Ливея.
***
Сезоны сменяли друг друга, идеи воплощались, клуб процветал, и незаметно пролетели три года пребывания Бай Ниу в новом мире. Чжао Ливей подумывал об открытии филиала в столице, а Юн – о будущем: ему исполнилось шестнадцать лет. Теперь следовало попытаться сдать госэкзамен, но парень не разделял стремление соучеников становиться чиновником. Занимаясь с Ниу колясками, играми, книгами, он отчаянно желал перейти в категорию мастеров и творить: велосипед стал и его мечтой.
Следом за мылом, с подачи Ниу, в жизнь воплотилась ручная стиральная машина: бочка с вращающимися в ней лопастями на штыре и отжимные валики. Это было необычно, немного громоздко и сложно осуществимо, но результат обрадовал всех: на вращение лопастей поставили найденного на рабском рынке слепого бывшего кузнеца, и производительность прачечной выросла в разы. Юну хотелось заниматься подобным, как и резьбой: он освоил миниатюры на персиковых косточках.
Первое удовлетворившее его изделие он подарил сестре, чем вызвал у иномирянки слезы умиления и благодарности. До уровня работ, которые Ниу помнила из прошлого, начинающий резчик еще не дошел, но цветы и изящные подвески выходили у Юна очаровательными. Еще он старался придумывать шкатулки с секретом, в чем ему активно помогал Хо Бу. Вдвоем они обновили почти всю мебель в общежитии рабов в особняке, а когда Чжао Ливей надстроил второй этаж в служебных помещениях на заднем дворе клуба и туда перебрались массажисты – и там. Двухъярусные кровати, откидные столы, комоды и шкафы получались простыми, но функциональными, а работа руками давала отдых голове.
***
А беспокоило Бай Юна будущее – и собственное, и семейное. Переписка с Шаном, пусть и редкая, давала надежду на скорую встречу со старшим братом, который сделал неплохую карьеру в армии и дослужился до младшего генерала. Обстановка на западе постепенно нормализовалась, был заключен выгодный для империи договор, и армейские подразделения Великой Сун постепенно покидали место конфликта, сменяясь свежими отрядами. Брат писал, что его возвращение в Шаосин планируется летом, если ничего не изменится. И это, против логики и воли, напрягало младшего Бая.
За прошедшее трехлетие мальчишка однозначно превратился в юношу: крепкого, умного, красивого. Он вырос, перегнав Ниу, обрел выраженную мускулатуру, овладел всеми видами боевых приемов и стал хорошим наездником. О нем говорили в городе, и Ниу пришлось несколько раз разворачивать от порога свах всех мастей.
Но не это беспокоило парня: он боялся встречи Ниу с Шаном. По письмам Юн замечал, что брат перестал быть элегантным ученым, став грубоватым воином. Он неизменно передавал приветы сестре, жаловался, что она не балует его ответами, и беспокоился о ее браке.
***
Всё это заметно тревожило младшего Бая, и Ниу его понимала: она и сама страшилась встречи с главой семьи Бай, которым теперь официально стал командир 4 ранга генерал Бай Шан.
Ниу отдавала себе отчет, что если Шан не примет ее, она покинет семью: делать братьев врагами иномирянка не имела права. А такой вариант был возможен. Поэтому, убедив Сяо Юна в необходимости сдать экзамен, чтобы порадовать генерала, начала готовиться к отступлению: без шума и пыли передала рабские контракты слугам, освободив их заранее, переписала свои доли в предприятиях на имя Бай Юна, не сказав ему об этом, записала некоторые соображения по механизмам в отдельную тетрадь и спрятала в комнате брата, собрала некоторые драгоценности и серебро (на всякий случай) в припрятанную котомку.
Чем ближе был день экзамена, тем больше волновались брат и сестра Бай. И однажды Ниу, следуя внезапному порыву, отправилась в буддийский храм. Непривычная обстановка вначале смущала попаданку, но в какой-то момент она потерялась в ароматах курильниц и тишине и погрузилась в подобие сна наяву.
И увидела себя, ту, прежнюю, сидящую в шанхайской квартире XXI века другого мира накануне отъезда в аэропорт. Ниу так ясно ощутила предвкушение, ею испытываемое в то время (мысли о поездке, мечты о путешествии), что вздрогнула и очнулась, ощутив тоску и разочарование.
Тревога выгнала ее из храма. Бай Ниу, не глядя по сторонам, пошла по дорожке на выход и столкнулась с монахом, как из ниоткуда возникшего прямо перед ней.
–Простите, достопочтенный монах, – Ниу поклонилась и отошла в сторону, стараясь не задеть буддиста (до монахов нельзя дотрагиваться даже случайно).
–Тебе следует подготовиться к дороге, ты еще не прошла предназначенный тебе путь. Время приближается, не трать его напрасно, – услышав обращение, Ниу вскинула голову и уставилась на приветливо улыбающегося лысого человека в монашеской тоге.
– Все в мире и жизни человека происходит по воле богов, поэтому смирись пред ними и не перечь. Следуй предначертанному небесами пути, и он приведет тебя в нужное место. Будь сильной, не сомневайся, верь в себя. – Монах поклонился оторопевшей Ниу и закончил:
– Ты вернешься, когда придет время…
Монах тихо, даже незаметно, ушел, а девушка продолжала стоять в недоумении, пока ее не толкнула какая-то толстая тетка.
– Чего стоишь на дороге? Заснула, что ли, ты, идиотка?
Бай Ниу посмотрела на говорившую, потом на храм и двинулась вперед. Ответ на невысказанный вопрос она уже получила.
Глава 70
Дополнительным толчком к осознанию неизбежности ухода из Шаосина стала свадьба Гао Ронга и Дзин. Вообще, для Ниу это известие не было таким уж неожиданным: охранник попал в сети любви с первого взгляда на блондинку, когда после очередного возвращения из командировки увидел ее танец в клубе. Надо отдать должное солдафону: его не смутило ни происхождение, ни статус девушки – мужчина просто полюбил. Он терпеливо ждал, когда не верящая в возможность личного счастья чужеземка не примет его и не ответит взаимностью. И дождался.
Свадьбу сыграли скромно, но красиво, малым кругом, и подготовившая смену Дзин ушла в дом Гао Ронга. Тот уже передал часть полномочий помощнику и оставался в городе, строя тренажерный зал и поле для занятий по предложению Ниу: с полосой препятствий, веревочно-канатными аттракционами, мата-варами и прочим инвентарем, готовясь открыть первую детскую спортивную школу.
Однажды глава агенства пришел в особняк Баев и увидел, как тренируются парни и девушки, после чего загорелся идеей создать подобное у себя. Для Ниу это стало откровением, но помощь компаньону она оказала всестороннюю: от описания правил и методик обучения до индивидуальных тренировок. Гао Ронг был так поражен способностями Ниу, что ничего не спрашивал, а просто постоянно благодарил и обещал «не посрамить честь мундира».
***
Накануне экзамена Ниу и Юн провели вместе целый день: они катались на лодке по каналам, гуляли по улочкам, ели в ларьках и ресторанах, сидели в парке и… молчали. У обоих на сердце было тяжело и муторно.
Ниу обнимала парня всю ночь, чего не позволяла себе уже давно, а он прижимался к ней как вначале знакомства.
–Сяо Юн, все будет хорошо. Экзамен не самоцель, а испытание, как тренировочный бой. Просто сделай все возможное, договорились? – ласково шептала попаданка.
Юн-эр сдерживал слезы и кивал, чувствуя в душе совсем другое.
Несмотря на волнение, Бай Юн занял третье место, но в столицу ехать отказался, пообещав подготовиться и преодолеть себя через три года, когда ему исполниться девятнадцать. По мнению Ниу, это было разумно.
Немного расслабившись, они побывали в поместье, полазили по горам, отдохнули и встретили сообщение о возвращении западной армии относительно спокойно.
***
Прибыв в столицу, генерал Бай Шан отправил в Шаосин письмо о своем скором возвращении: отчет перед императором, награждения и банкет задержали его на несколько дней. Особняк вылизали, слуги готовились приветствовать нового хозяина, а Бай Юн начал переживать о встрече Ниу и брата.
Девушка, видя беспокойство парня, все больше убеждалась в скором расставании и заканчивала приготовления: ей нужны были спутники, и таковыми стали Ма Тао и Гай.
Ниу однажды вызвала на разговор блондина:
– Ты хочешь вернуться на родину? – прямо спросила она молодого мужчину, поскольку он, Юн и Тао, здорово выросли и возмужали. – Высока вероятность, что с приездом старшего брата я буду вынуждена покинуть особняк Бай. Сомневаюсь, что мы сможем найти общий язык с Шаном-даге после тех перемен, что он увидит. Гай, ты не дурак, и понимаешь, что я отличаюсь от местных женщин. – Блондин кивнул, вслушиваясь в подзабытую речь. – Не буду вдаваться в детали, просто скажу: я, как и ты, не принадлежу этому месту. Большего тебе знать не нужно. Так вот, если я отсюда уйду, ты пойдешь со мной?
Гай, за время знакомства с госпожой, успел рассмотреть в ней не только боевика, лекаря и просто красивую женщину, но и отметил ее инаковость. Однако соображения свои держал при себе, потому что только она стала для блондина-иностранца гарантией безопасности и жизни в этой, отличной от далекой родины, стране. Он, как и Ниу, заметил напряжение Юна перед прибытием родни, и ничего хорошего для себя в этом не видел.
–Да, госпожа, я отправлюсь с тобой – ответил Гай.
Ниу облегченно выдохнула.
–Тогда собери все, что считаешь нужным, и будь готов сняться с места в любой момент.
Ниу пожала парню руку и повернулась. Сзади стоял Ма Тао.
–Я пойду с вами, – решительно заявил бывший раб на английском. Заметив удивление, улыбнулся – Йи забывается иногда, вот я и запоминал слова. Госпожа, я хочу увидеть мир!
Ниу выдохнула еще раз: на такую компанию она не рассчитывала, но испытала двойное облегчение и благодарность незапланированному спутнику.
–Тогда договорились. Ма Тао, подбери лошадей, денег я дам. С родителями сам разберись, только тихо, чтобы раньше времени никто ничего не знал. И моему брату не говори…
Назад пути не было, и Ниу отправилась писать прощальное письмо Юну. Далось ей это нелегко, горло перехватывало от горечи и боли, глаза застилали слезы, но она все-таки закончила послание.
« Сяо Юн, не сердись! Это лучший выход. Шан – твой настоящий брат, а я – всего лишь замена... Но я люблю тебя все равно! Спасибо, ребенок, что ты есть в моей одинокой жизни! Я оставила кое-какие бумаги в твоей комнате, найдешь – используй. Позаботься о ребятах и Ливее. Привет Хироюки и Сэтоши. Дадут небеса – свидимся. С братом из-за меня не ссорься, будь мужчиной, береги себя и живи счастливо. Помни, я всегда с тобой мысленно, где бы я ни была. Обнимаю. Твоя Бай Ниу»
Глава 71
Генерал Бай Шан входил во двор родного дома спустя четыре года с лишним с момента, как отец выгнал его. Повзрослевший и ожесточившийся в боях, молодой мужчина оглядывал поместье, отмечал перемены и не чувствовал радости. «Отвык от мирной жизни», – ухмыльнулся воин и увидел спешащего навстречу высокого парня, напоминавшего ему самого себя несколькими годами раньше.
–Старший брат, ты вернулся! – Юн поклонился генералу. –Скорее проходи, сестра внутри! Мы ждали тебя!
Генерал Бай дернул бровью при упоминании Руо и широкими шагами, не оглядываясь на младшего брата, направился в главное здание. К сестре у него было слишком много вопросов, и все они носили гневный характер. Ему довелось услышать о ее причудах и в столице, и здесь, и терпеть подобное поведение сестры генерал был не намерен. Девушка слишком вольна, её нужно вернуть к прежней версии Руо и выдать замуж в ближайшее время. На имени семьи прославленного воина не должно быть ни единого пятна своеволия и нарушения правил.
Ниу с первого взгляда на вошедшего поняла: им не по пути. Мужчина перед ней напоминал булыжник – такой же грубый и твердый. Лицо генерала выражало решимость добиваться исполнения своих приказов любой ценой, невзирая на мнение другой стороны. Похожий на Юна, Шан утратил нежность и мягкость, о которой ей столько говорил брат: перед женщиной предстал вояка, видевший смерть и лишения, привыкший подчинять и подчиняться.
–Бай Руо, я огорчен тем, что узнал о вашей жизни – не поздоровавшись, сразу приступил к выговору Шан. – То, что вы справились с Чунтао и вернули дом, не отменяет нарушение тобой приличий в отношении всего остального. Я запрещаю тебе выходить из дома, пока мы не поговорим обо всех твоих…предприятиях – он словно выплевывал резкие слова. – Сяо Юн, это касается и тебя тоже. Вы оба – Бай, поэтому не смеете бросать тень на имя семьи своим недостойным поведением. Отправляйтесь к себе, мне нужно вымыться, потом я хочу услышать ваши объяснения всему – он обвел рукой помещение и указал на двор – этому. Руо-шимэй, распорядись об обеде и ванне, встретимся через шичень.
Генерал удалился следом за слугой, попаданка посмотрела на Юна, обняла его и сказала:
–Не сердись, он устал и взволнован. Позже все станет на свои места, иди к себе. Я пойду на кухню.
Ниу обняла расстроенного парня, погладила его по плечам и поспешила к Ма Джен – обед следовало подать к указанному времени.
Отдав все распоряжения, она кликнула Ма Тао:
–Уходим прямо сейчас, ты готов? Буду ждать вас с Гаем в комнате таверны. Ты знаешь, где вход с канала. Поторопитесь.
Ниу забрала приготовленный рюкзак и котомку, оглядела ставшую привычной комнату и решительно покинула особняк Бай через заднюю дверь. Никто не заметил ее ухода.
***
Через два часа трое всадников выехали из Шаосина в направлении северо-запада, к Чанъаню, где формировались караваны с сокровищами Великой Сун, отправлявшиеся по Нефритовому пути на далекий неизвестный Запад.
На столе в номере гостиницы Чжао Ливея ожидал конверт с прощальным письмом партнера. Ниу перевернула вторую страницу своей жизни.
***
Горячая вода, необычное мыло с приятным запахом, чистая непривычная, но на удивление удобная, одежда, вкусная еда и вино привели генерала Бая в более благостное расположение духа, нежели утром, и он был готов выслушать младшего брата без лишней строгости и отчуждения.
Заметив перемены в настроении Шана, Бай Юн немного расслабился, и даже отсутствие за столом Ниу не помешало братьям поговорить спокойно и по-дружески. Оба решили, что сестра просто пережидает грозу в своей комнате, проявив благоразумие, свойственное обитательницам заднего двора благопристойных семейств.
