Текст книги "Путешествие в Древний Китай (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Бай Юн, обходя неловкие моменты, касаемые прошлого Ниу, рассказывал о трех последних годах их жизни до самого вечера. Шан слушал внимательно, что-то одобрял, что-то критиковал, чем-то интересовался особо, задавал много вопросов об учебе, хвалил, немного ругал за несдержанность. В целом, обстановка в доме его устраивала.

Когда на пороге появилась Ма Джен с вопросом об ужине, братья вспомнили об отсутствующей сестре.

– А где молодая госпожа? Передай ей, чтобы пришла и поужинала с нами –распорядился Шан, а Юн вдруг почувствовал нарастающее беспокойство. Он вскочил и бросился в комнату сестры: там было тихо и пусто. Юноше начал просматривать шкаф, постель, стол, и постепенно его охватило чувство потери–Ниу не было, как и части ее вещей. Наконец, Юн заметил лист бумаги на столе и дрожащими руками взял его.

В комнату вошел старший брат, огляделся и спросил:

–Ну и где твоя сестра?

Бай Юн оторвался от письма Ниу, посмотрел на Шана пустым взглядом и опустился на стул, уронив руку на колени. Он догадывался, что Ниу, вероятно, уже далеко: зная девушку столько времени, в этом сомневаться не приходилось.

–Ниу здесь нет, и скорее всего, мы ее больше не увидим – проговорил через силу Юн. – И виноват в этом ты. Не ожидал, что обретя брата, я снова потеряю сестру.

Юн прошел мимо опешившего от его слов генерала и побрел в свою комнату, чтобы в одиночестве принять случившееся. Видеть Шана, а тем более, говорить с ним у Юна не было ни желания, ни сил.

***

Следующие несколько дней Юн не выходил из комнаты, почти не ел и никак не реагировал на брата. На душе парня было горько и пусто, как после смерти отца, когда он сидел у постели беспамятной Руо и молился о ее пробуждении. Юн нашел все записи Ниу, не раз перечитал ее прощальное письмо и пытался принять случившееся, следуя ее просьбе. Получалось плохо, и Бай Юн пошел в зал, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Там его и нашел Шан.

– Что происходит, Сяо Юн? Куда отправилась Руо? Её нет и в имении. Кстати. Мне понравился управляющий. Где ты его нашел? – генерал смотрел на необычно оборудованную комнату и мокрого от пота полуголого брата, выполнявшего резкие сильные удары по соломенному мешку. – Чем ты занимаешься вместо того, чтобы искать беглянку? Я давно здесь не был, поэтому не знаю, куда еще могла пойти твоя непутевая сестра. Юн, я с тобой разговариваю, прекрати игнорировать меня! Может, она уехала к тетке в столицу?

Бай Юн прекратил тренировку, подошел к брату и молча уставился на него.

–Да, еще я виделся с Чжао Ливеем! Мы были в этом его клубе. Необычное, но приятное местечко! Правда, Ливей так и не признался, как сумел организовать все эти новинки, только сказал, что ему помогли, и выглядел немного грустным. Раньше он таким не был. Не знаешь, кто ему помогал? Хотелось бы мне посмотреть на этого выдумщика!

И тут Юн не выдержал – резко, без замаха, ударил брата под дых, а когда тот, от силы удара и неожиданности нападения, согнулся пополам и попытался восстановить дыхание, прошипел в ухо родственнику:

–Ты не сможешь, потому что ее здесь нет – и стремительно покинул тренировочный зал.

Глава 72

Бай Шан опросил всех слуг в поместье и клубе, побывал у женатого Гао Ронга, готовящегося стать отцом детей красивой иноземки, посмотрел на тренировочное поле и зал для занятий в его готовой к открытию детской спортивной школе, прочитал рукописную книгу «Искусство войны», найденную на полке в комнате брата, прокатился на рикше в городе и купил солдатам в подарок необычные игры домино, которыми стал торговать Пан Шен в книжном магазине. И везде он слышал хвалебные отзывы о своей сестре Руо (в любой ее ипостаси), бесследно исчезнувшей почти месяц назад из родного дома.

Генерал не мог поверить в то, что люди говорили о его тихой внимательной скромной Руо, которую он оставил более трех лет назад под гнетом Чунтао. И эти отзывы отличались от слухов, которыми его снабдили в столице знакомые зятя министра Кучера Сюэ Мухена, бывшего жениха Руо. Сам бывший жених от встречи с несостоявшимся родственником отказался, ссылаясь на занятость, а министр и вовсе сбежал, не желая разговаривать.

Тогда Бай Шан решил, что они боятся смотреть ему в глаза, но теперь ситуация выглядела по-другому. Образ сестры не соответствовал привычному, но получался интересным и необычным. Возможно, генерал и докопался бы до сути сам, но пришел императорский указ, предписывающий ему новое назначение на север, к границам царства Лян, объединившему несколько кочевых племен и лояльно настроенному к Великой Сун.

***

Перед отъездом Шан вызвал сторонящегося его все это время младшего брата на разговор. Бай Юн принял приглашение без особой радости, но из вежливости и перед расставанием со старшим пришел на ужин.

Братья сидели за столом, молча поглощая еду, и генерал не выдержал первым.

– Сяо Юн, я не понимаю, почему ты так холоден со мной? Ты считаешь меня виновником бегства Руо? Но я ведь не сказал ничего такого, что не соответствовало бы требованиям к поведению девушек из благородных семей. А она так своевольна, хотя раньше такой не была. Да и все эти странности, о которых мне тут порассказали. Почему она предпочла сбежать незнамо куда, вместо того, чтобы послушать меня и перестать чудить? Я не спорю, многое мне понравилось, ты хорошо управляешься с особняком и поместьем, и я считаю, что Руо следовало поблагодарить тебя за снисходительность. Женщине не пристало..

Бай Юн хлопнул ладонью по столу и сказал:

–Ничего больше не говори, Шан-даге. Я рад, что ты вернулся целым и невредимым, что с тобой все хорошо, и карьера твоя идет, как ты и хотел. Будь спокоен за меня, я вырос и не склонен к дурному поведению. Ты можешь отправляться на север охранять границы. Береги себя, а я здесь справлюсь, даже один. Ниу хорошо меня воспитала.

Генерал терпеливо слушал, не желая ссоры перед отъездом. Все-таки перед ним не солдат, а родная кровь, не стоило давить на Юна. Отчуждение младшего брата он всерьез не воспринимал, а о сестре…Он послал следопыта на ее поиски, но пока новостей не было: девушка и двое приметных рабов растворились в неизвестности. Это было странно. В городе он пустил слух о ее внезапной болезни, для лечения которой Бай Руо была отправлена в горный монастырь.

–Прости, Юн-эр, но я тебя не понимаю. Ты говоришь о сестре с таким уважением. Раньше вы же не были настолько близки? Да и я не знал, что Руо такая – генерал запнулся – необычная. И как ты смог так удачно поддерживать дом? Имение стало приносить хороший доход?

–Брат, я же просил тебя не говорить больше. Давай забудем о сестре? Ну не совсем, а пока? Я надеюсь, она когда-нибудь вернется, она не оставит меня одного, пока жива… – Бай Юн опустил голову,чтобы скрыть наоврачивающиеся на глаза горькие слезы.

В этот момент генералу Бай Шану изменили его известные на весь западный фронт хладнокровие и выдержка – он закричал чуть ли не в голос:

–Да что ты все мямлишь «она, она»? Руо просто глупая, взбалмошная девчонка, без должного контроля потерявшая голову! Конечно, вернется, когда кончатся твои деньги! Ты просто многое ей позволял, и я..

Младший брат смотрел на старшего и видел в нем покойного отца, каким тот был перед смертью: тот же тон, те же слова, то же отношение…Сердце юноши заныло, и он, с трудом, но четко выговаривая слова, произнес, глядя на изменившегося и ставшего чужим некогда боготворимого родственника:

–Я разочарован в тебе, да-ге. Армия закалила тебя, но сделала жестким и самодовольным. Ты сейчас похож на отца, ты знаешь? А раньше ты был похож на маму – понимающий и заботливый. Все в этом доме и во мне – заслуга Ниу. И деньги заработала Ниу! И она вернется не когда закончаться деньги, а когда сочтет нужным. Рад был повидаться, но лучше тебе не задерживаться.

И оставив ошеломленного его словами старшего одного за столом, Бай Юн ушел.

***

На следующий день генерал Бай Шан отбыл к новому месту назначения, а Бай Юн начал учиться жить самостоятельно и ждать сестру. Отношения братьев более не были теплыми, но и совсем чужими они не стали: изредка переписывались, интересовались делами и никогда не вспоминали сестру. Каждый по своим причинам.

Бай Юн сблизился с Чжао Ливеем, который взял над парнем негласное шефство, часто бывал у четы Гао и в открытой школе, где отдыхал душой и телом, гоняя наравне с Ронгом малышей и подростков.

Выход неизбывной тоске по сестре он дал только однажды, спустя несколько месяцев после исчезновения Ниу, когда в Шаосин приехал долго отсутствовавший Тайра Хироюки.

Мужчины сидели в памятной комнате с выходом на канал и пили сакэ, привезенное японцем. Хироюки был удручен отъездом Ниу больше, чем мог предположить.

–Юн, ты догадываешься, куда она могла направиться?

–Конкретно? Нет, Хироюки-сан. Могу предположить, что она решила осуществить свою мечту и, наконец-то, увидеть мир… Хотя бы этот…

Тайра ухватился за оговорку:

–Наконец? Этот? Что ты имеешь ввиду?

Бай Юн внимательно посмотрел на самурая и решился:

–Хироюки-сан, ты ведь любишь ее? – японец отвернулся. – Я видел, как ты на неё смотришь…Только она этого не замечала, дурочка, хоть и взрослая женшина…Ты умный человек, неужели ты не догадывался, что Ниу – другая? Совсем другая?

Самурай подобрался и кивнул. Бай Юн вздохнул:

–Да, это покажется невероятным, но тебе я скажу, потому что верю – эта тайна умрет вместе с тобой. Бай Ниу не из нашего мира и времени. Её душа переселилась в тело моей сестры в момент их смерти. Руо умерла здесь, а Ниу–там. Где? Она называла это место – Китай XXI века на планете Земля в Солнечной системе. Там она была автомехаником, и ей было 36 лет..

Рассказ Юна был невероятным, фантастическим, невозможным, но Хироюки поверил сразу: выдумать такое парень не мог. Да и вид рассказчика не оставлял сомнений в реальности истории. Сейчас самурай расставил все точки над «И» и заполнил все пробелы в ранее пустых местах восприятия загадочного поведения девушки. И её знание языка, и идеи, и манеры – все стало логичным. Но оттого потеря такой женщины становилась не менее тяжелой для обоих мужчин.

Пусть для младшего Ниу стала самым близким и родным человеком, заменившим и сестру, и даже мать, а для Хироюки – единственной любовью, оба искренне переживали и беспокоились за ту, которая находилась от них в тысячах ли и на возвращение которой они могли только надеяться.

Часть вторая Глава 1

Покинув Шаосин, Бай Ниу и два вольноотпущенника взяли курс на Чанъань – бывшую столицу прежней династии, в которой, по догадке Ниу, начинался караванный путь на Запад, известный ей как Великий Шелковый, а в этом мире –Нефритовый путь. Парни безоговорочно приняли лидерство госпожи и всецело доверились ее указаниям.

Находясь в древней столице, Ниу прислушивалась к разговорам на улицах, в лавках, решая, как лучше пристроиться в еженедельно отправляющиеся караваны на запад, и пришла к выводу: до Средней Азии (ну или что здесь) добираться лучше под видом начинающих торговцев, а потом постараться наняться в охрану, чтобы и денег заработать, и не обременять себя опасным багажом.

Потратив часть прихваченных денег на покупку шелка и нефрита, Бай Ниу договорилась о месте в караване и, погрузив купленное и себя на лошадей, троица отправилась в дорогу. До Дунхуана ехали на лошадях, периодически меняя их, а в Дунхуане, продав шелк перекупщикам, купили верблюдов и, сменив караван, отправились дальше как наемники и лекарь.

Да, помимо осмотра местности (она увидела-таки местную Великую Китайскую стену около Анси, старые храмы и монастыри) и бесед с путешественниками как бывалыми, так и неофитами, Ниу умудрилась прослыть лекарем, когда помогла купцам с желудочными болями после приема незнакомой пищи в одном из караван-сараев.

Уловив тенденцию, Ниу на оставшиеся от покупки верблюдов и провизии деньги затарилась травами, мазями и тканями для перевязок в местной аптеке. Ребята обновили оружие, приобрели луки и поднаторели в уходе за необычными средствами передвижения.

Сначала караван, к которому присоединились троица, двинулся по северному краю пустыни Такла-Макан через Карашар и Турфан к Кашгару, а оттуда, по долине реки Карадарья, до Учгенда и далее вошел в Ферганскую долину, по благоприятной земле которой путешественники прошли на запад до Самарканда и Бухары, где Ниу планировала на время задержаться.

***

За время, проведенное в пути, попаданка окончательно убедилась в параллельности миров и в том, что люди древности, решившиеся отправиться в аналогичное им путешествие, обладали особым складом характера: смелые, мужественные, крепкие телом и духом и, определенно, чуточку сумасшедшие.

Маршрут караванов на Запад и здесь большей частью пролегал по азиатским пустыням, климат и природа которых бросали вызов рискнувшим зайти на их территорию авантюристам: перепады температур в течение суток, жара и недостаток влаги, сильные ветра, меняющие положение барханов или засыпающие целые участки известных троп и вводящие тем самым в заблуждение даже опытных караванщиков, что приводило к гибели многих путников, чьи непогребенные останки (вместе с животными) становились «дорожными указателями» для следующих партий смельчаков.

Компанию людям составляли верблюды, поскольку только эти животные были способны вынести опасные длительные переходы: выносливые, «засухоустойчивые», достаточно терпеливые и меланхоличные, «корабли пустыни» преодолевали огромные расстояния с большей легкостью, нежели лошади, а еще умели чуять воду…

Но не только окружающий мир испытывал странников на прочность – вносили свою лепту и живущие неподалеку от караванных путей воинственные кочевники, для которых грабеж и разбой являлись чуть ли не единственным способом выживания в суровых реалиях этой части света. Их целью становились не только товары и животные, но и люди: предприимчивые аборигены обращали захваченных иноземцев в рабство и продавали соседям, или за выкуп передавали (при случае) родственникам плененных.

Поэтому все караванщики обязательно нанимали охранников, в задачу которых входила защита путешествующих и товаров от кочевников.

Пару раз Ниу пришлось участвовать в отражении нападений, и спасая себя и остальных, она научилась применять боевые навыки по прямому назначению. Караванщики были людьми не робкого десятка, но и они впечатлились ловкостью странной троицы и необычностью ведения ими боя: парни действовали быстро, слаженно и четко. Уважение к Ниу и Гаю после этих боев возросло, поскольку помощь раненым, а главное, их выживание было обеспеченно именно способностями двух молодых парней.

Ниу одевалась и представлялась как парень (Вэй Нин), волосы переплела себе и Ма Тао мелкими косичками, типа дредов, чтобы меньше тратить драгоценную воду на мытье головы.

Вообще, уже через несколько недель неспешного движения каравана, иномирянка поняла, что такая дорога не снилась ей даже в кошмарных снах. Но она, сцепив зубы, не жаловалась. Приятным бонусом, хоть и вредным для женского здоровья, стала аменорея: Ниу списала это на чрезмерные физические нагрузки, голод и общее нервное напряжение.

Да, досыта наесться в пути не получалось, приходилось и голодать. Но парни все-равно были довольны, а Ниу терпела. Остановка в Самарканде и в Бухаре была ей нужна не только для отдыха, но и для учебы.

Ниу в дороге имела возможность много и о многом подумать, отвлекаясь от мыслей о Бай Юне и других, оставленных ею дорогих людях. Мерное покачивание идущего верблюда погружало сидящую на его спине женщину в медитативное состояние, в котором она осмысливала свои жизни и пыталась найти в себе новые возможности для совершенствования.

И постепенно в ее сознании сформировалось желание расширить познания в медицине, благо, основы уже имелись. Ночами в предгорьях и пустыне, когда лагерь затихал, она смотрела на близкие яркие звезды в чернильно-черном небе и вспоминала исторические очерки о средневековых ученых и врачах, проживавших в государствах Средней Азии, к которым (примерно) приближался караван. И самым известным, конечно, был гениальный Авиценна, Абу Али ибн-Сина.

Ниу уверовала, после встречи с Шен Куо, что ей могут повстречаться и другие подобные ему личности, а значит, ее навыки в иных, отличных от механики, областях найдут применение и в этом мире. Подтверждение этому она уже имела, но теперь захотела воспользоваться остановкой в Самарканде и Бухаре, чтобы поискать книги или людей, готовых поделиться с ней местными секретами разных профессий: в Великой Сун с обменом опытом дело обстояло из рук вон плохо. Иномирянка очень надеялась, что среднеазиатский регион порадует ее большей открытостью и прогрессивностью по этой части

Часть вторая Глава 2

Спустя три с лишним месяца караван Мухаммада ибн Асад аль-Раббана вошел в многоязыкий разноцветный огромный и грязный (увы) Самарканд. Караванщики разделились: одни, продав привезенное, возвращались назад с приобретенными на базарах города местными товарами, а другие, передохнув, собирались двигаться дальше. Благодаря помощи в дороге, тройка молодых ханьцев (сунайцев) смогла не только оплатить своё путешествие, но и получить бонус-благодарность от многих купцов. Эти деньги позволили ребятам передохнуть, осмотреть необычный для них город и дождаться следующего каравана – уже до Тира на берегу Средиземного моря.

***

Ниу в сопровождении парней ходила по узким улочкам Самарканда, заглядывала в лавки и мастерские и слушала: время в караване позволило им немного поучить арабский и персидский. Однажды ей показалось, что кто-то из продавцов произнес «ибн-Сина», и Ниу устремилась на звук.

Говорившим был торговец книгами. С трудом девушка добилась от него ответа, где она могла бы увидеть упомянутого врача, и тот, покачав головой, горестно сообщил, что великий лекарь скончался, но в соседней Бухаре почитатели его таланта открыли медицинскую школу, в которую принимают всех, имеющих возможность оплатить обучение. И Бай Ниу решила отправиться туда. Расстояние было небольшим, поэтому малые караваны мотались между городами чуть ли не каждый день.

Пока парни договаривались о месте в обозе, Ниу нашла стекольную мастерскую и потратила полдня на наблюдение, пытаясь запомнить процесс варки стекла и создания жидкой глазури для керамики. Мастер не гнал любопытного чужеземца, что удивило Ниу, а потом она поняла: ремесленник не верил, что ей удастся что-то понять и запомнить. Но за возможность увидеть работу стеклодува Ниу была ему благодарна. Никакие знания не бывают лишними.

В Бухаре, более чистой и красивой, Ниу отыскала медицинскую школу, но попасть в неё не смогла – дорого. Расстроившись, она и ребята бродили по незнакомому городу, придумывая способ заработать на дальнейшее путешествие. Однако недостаточное знание языка и приметная внешность мешали. Троицу уже не радовали разноцветные мозаичные стены мечетей и керамика, сияющая под ослепительно-белым солнцем, раздражали крики муэдзинов с высоких минаретов, запахи жареного мяса и выпечки.

Почти отчаявшись, Ниу зашла в привычно пахнущую травами лавку, в полутьме которой, за толстым фолиантом, сидел чистенький благообразный старичок с белоснежной бородкой.

–Госпожа желает приобрести что-то особенное? – обратился он к Ниу. – О, красавица, не стоит так удивляться! Старый Исмаил аль-Хомейни пожил достаточно, чтобы понять, что женщина остается женщиной, в какие бы одежды она не рядилась. Не волнуйтесь, Ваш секрет не будет открыт. Дни мои сочтены Аллахом, и не мне судить других за деяния их. Вы проделали долгий путь сюда, присядьте и расскажите одинокому старику, что ищете в дальних странах.

Ниу присела на предложенную табуретку и неожиданно разговорилась. Возможно, этому способствовал доброжелательный тон хозяина, его проницательные глаза и беглый «китайский», а может, девушке просто захотелось поделиться с незнакомцем тайными сомнениями, но попаданка поведала мудрому Исмаилу о своих приключениях.

–Девочка, ты первая женщина, которая пустилась в столь опасное путешествие на моей памяти. Силен твой дух. Уверен, ты достигнешь желаемого. У меня есть дар видеть суть людей, поэтому меня опасаются в городе, ко мне редко заходят, только когда уже нет надежд на исцеление. Все жизнь я искал способы победить болезни тела и духа, мечтая следовать пути моего великого учителя Ибн Сины, упокой Аллах его душу. Кому-то мои знания помогли, кому-то нет, как и мне самому. Послушай, девушка: оставайся у меня до весны, я передам тебе все, что накопил за долгие годы, обучу нашему языку и письму тебя и твоих спутников, а вы скрасите мои последние дни, – старик смотрел на Ниу с надеждой. – После моего ухода двинетесь дальше, а я покину этот мир со спокойной душой, зная, что не зря топтал землю и ел хлеб.

Ниу была потрясена внезапным предложением случайного собеседника, но отказаться не смогла. Парни подчинились ее желанию без вопросов.

***

Исмаил аль-Хомейни действительно умер через четыре с половиной месяца. Ниу пыталась убедить аптекаря позволить ей хоть как-то полечить его. Но тот был непреклонен:

–Оставь, Ни, не суетись. Я уже благодарен Аллаху за вас, да и зачем мне продлять мучения? Ты и сама видишь, что это бесполезно. Похороните меня и отправляйтесь дальше. Когда-то я был в Константинополе, напишу письмо одному лекарю там, если он жив, обязательно поможет вам. Иди, готовь, надо поесть.

Троица жила в доме Исмаила, поддерживала работу аптеки, ребята тренировались и учили языки, а Ниу пользовалась лабораторией для создания мазей, сборов, настоек разной направленности под руководством лекаря, читала и обсуждала с ним труды Авиценны и других врачей этой эпохи: старик подарил ей все книги, собранные им в течение жизни.

Главным сокровищем стали рукописные копии трудов Ибн Сины, а именно «Канон врачебной науки» – пятикнижное сочинение энциклопедического характера, в котором предписания античных медиков были осмыслены и переработаны им в соответствии с достижениями арабской медицины.

В «Каноне» Ибн Сина высказал предположение, что некоторые заболевания могут вызываться невидимыми глазу мельчайшими существами, впервые упомянул о заразности оспы, нашел отличия между холерой и чумой, высказался о проказе как отдельной болезни, дал характеристику ряду известных и не очень недугов.

Две книги «Канона» из пяти содержали сведения о лекарственном сырье и средствах (упомянуто несколько тысяч, при этом больше половины – травы и другие растения), а также способы их изготовления и употребления.

Были еще «Лекарственные средства», где подробно описаны особенности диагностики и лечения заболеваний сердца, «Трактат о сексуальной силе» – то же по сексуальным нарушениям, «О пользе и вреде вина», «Трактат о пульсе», «Мероприятия для путешественников». В «Трактате о уксусомёде» гениальным врачом были изложены способы приготовления и лечебного применения различных смесей уксуса и мёда, а в «Рисола-йи жудия» внимание уделялось лечению заболеваний уха, желудка, зубов и проблемам гигиены. «Невероятно, грандиозно, великолепно!» – эти определения не покидали голову Ниу, пока она знакомилась с наследием великого Авиценны.

В лаборатории хозяина аптеки и дома Ниу научилась пользоваться древним перегонным кубом – аламбиком и смогла выгнать на нем неплохой спирт. Пить не стали, но как обеззараживающее Ниу налила в дорогу. Старик Исмаил научил Ниу известным в этом мире хирургическим швам, показал, как пользоваться скальпелем и другими средневековыми инструментами. Не зная человеческой патанатомии (религия запрещала), арабские лекари, используя как пример животных, лечили нарывы и переломы, резаные и колотые раны, проводили ампутации. Особо уделяли внимание глазным болезням (!).

Ниу составила с помощью Исмаила словарь арабских слов и научилась писать пером томаром из 24 волосинок осла. Арабская каллиграфия заворожила Ниу и парней, а старик был очарован китайскими иероглифами. Вообще, по мере расширения словарного запаса, беседы сблизившихся обитателей аптеки стали более глубокими и разносторонними, а совместные обеды обогатили жизнь новыми вкусами. Ниу совершенствовалась в кулинарии, поскольку это было требование хозяина.

–Ты не должна забывать свою женскую суть, Ни – не раз говорил он ей. – Кормить мужчин – привилегия женщин, как и украшать мир своим присутствием. Только осознав себя собой, ты сможешь лучше спрятаться от любопытства остальных. Ты умеешь носить мужскую одежду, но следует чувствовать себя непринужденно и в женской – однажды тебе это пригодиться. Ты же пока отрицаешь себя. Это неправильно.

И Ниу училась краситься, носить многослойные наряды и чадру, двигаться плавно и стрелять глазами. Парни угорали поначалу, но потом тоже привыкли к чужой манере одеваться и есть, наматывать чалму, учили правила арабского этикета и особенности ведения бесед.

Никто не жалел о знакомстве, проведенном вместе времени, полученных знаниях и опыте, поэтому уход лао-ши (старого учителя) переживали искренне. Ниу просидела у постели умирающего до самого конца, оплакивая еще одного потерянного ею хорошего человека.

Незадолго до своей кончины хозяин их временного пристанища сказал попаданке:

–Девочка, береги себя, соверши задуманный поход, но вернись к своим корням, даже если они кажутся потерянными. Аллах велик в любом обличье, принимай волю его и верь в его мудрость. Потери – часть жизни, на место одних приходят другие, учись видеть суть и отпускать ненужное. Спасибо тебе, что приняла наследство и была со мной до конца. Пользуйся знанием для добрых дел, не проходи мимо злых. Будь счастлива.

Часть вторая

Глава 3

Похоронив старика Исмаила, ребята часть его имущества распродали, часть забрали с собой (книги, травы, аламбик, хирургические инструменты) вместе с оставленными аптекарем монетами и драгоценностями, и продолжили путь на запад через Мерв, Шахруд, Рей до Пальмиры и Антиохии.

Этот отрезок Нефритового пути они прошли довольно быстро и без очевидных потерь: нападений на караван не случилось, и только смерть нескольких путешественников во время обвала в предгорьях Кавказа затормозила передвижение, а Ниу принесла прибыль, как ни цинично это звучит. Дело в том, что по правилам караванщиков, имущество погибших делилось между рядом идущими или знакомыми, или же отдавалось тому, кто спасал беднягу, но не преуспел.

Вот таким «счастливчиком» и стала тройка сунаев (так их называли со-странники): когда сверху посыпались камни, Ниу смогла тормознуть впереди идущих и организовала разбор завала после, оказывая помощь потерпевшим. Кого-то удалось вернуть к жизни, а кто-то не оправился от травм, несмотря на усилия парней. Принадлежащий погибшим груз караван-баши передал Ниу и ее товарищам.

***

К берегу Средиземного моря, соответствующему территории современной Сирии, караван вышел в начале лета. Ниу сумела весьма выгодно пристроить купленную в Бухаре керамику и стекло, «трофейные» шелк и пряности, получила бонус от главы каравана за помощь в дороге (тучного мужчину мучила подагра, и акупунктура Ниу помогла преодолеть все расстояние без особых мучений) и купила места на рейс до Константинополя на венецианском корабле.

Троица отныне путешествовала налегке, чему способствовал совет благодарного караванщика оставить ценимые Ниу книги и предметы у его знакомого лавочника.

–Господин Нин, Малик ибн-Бей – уважаемый в Дамаске торговец, его имя-гарантия честности в нашей среде. Он сохранит Ваши вещи столько, сколько нужно. Договоритесь о примерном времени отсутствия, заплатите небольшую сумму и можете не беспокоиться. Мое слово – Ваш залог.

Ниу поверила, и иномирный средневековый Запад принял новых гостей.

***

Первое же плавание сделало Ма Тао поклонником морской стихии и зародило в его душе страсть к водным дорогам. Гай же стал вспоминать детство и грустить. Ниу чувствовала, что скоро он покинет их компанию, что и случилось спустя год, когда путешественники, не найдя в огромном Константинополе знакомого покойного бухарского лекаря, оказались в Венеции.

Вездесущие итальянцы, подвозившие ребят в византийскую столицу, оставили им адрес своей гильдии и пригласили приметную троицу погостить: похвалы караванщиков о врачебных навыках господина Вэй Нина заинтриговали ценителей редкостей. Слухи о сунайском лекаре среди торговцев помогали ребятам находить места на кораблях, а умение сражаться в необычной манере внушали уважение к иноземцам.

Путешествуя по Средиземноморью от порта к порту, путешественники знакомились с новыми народами, обычаями и ремеслами, продуктами и нравами, добродетелями и пороками местных, при этом Гай все больше нервничал, а Тао поражался инаковости и многообразию языков, образу жизни и внешности европейцев и с неожиданной для себя и Ниу страстью старался изучать их языки. Видя рвение парня, Ниу предложила не распыляться и остановится на английском и арабском: благодаря развитой торговле носители этих языков обнаруживались повсеместно. Может, читать-писать они могли с бооольшим трудом, но для повседневного общения слов, мимики и улыбок хватало вполне.

Вместе со спутниками Ниу видела гористую Грецию (Элладу по местному), Италию (Этруссию), Испанию (Иберию), Мавританию и Магриб в Африке (Нубии по здешним меркам). Девушка сравнивала воспоминания с реальностью и иногда восторгалась (Колизей и Парфенон), но чаще ее угнетали шум, грязь, нищета, соседствующие с роскошью каменных строений этой европейской действительности, в которой она отметила смутивший её парадокс: увиденное во многом не соответствовало известному ей Раннему Средневековью по уровню развития, если соотносить его с периодом, к которому принадлежали уже известные ей исторические личности и открытия. Городская архитектура, искусство, ремесла западных территорий больше походили на поздний Ренессанс, за некоторым исключением, чем на темные века европейской истории с инквизицией, войнами и болезнями…Попаданка сначала ломала голову, пытаясь объяснить себе эти несостыковки, а потом плюнула и перестала: другой мир, другие условия развития..Как говорится, чего только не бывает под солнцем…

Поэтому, когда в Александрии (египетской, по мнению Ниу) ребята снова нарвались на тех, первых, венецианских купцов, они решили остановиться в их гильдии и, переплыв море, осели в республике торговцев.

***

Несколько месяцев Ниу работала лекарем и массажистом в одной из местных терм вместе с Тао и Гаем, копила деньги и записывала впечатления от увиденного. Ей удалось заказать еще один перегонный куб, и приготовленный ею спирт, настоенный на травах и фруктах, пользовался спросом у склонных к винопитию негоциантов.