Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Тео хотел знать, почему я не даю ему работу.

– И как ты ему объяснил?

– Сказал правду: он недостаточно хорошо работает, а электрощит, который он установил в доме Уилсона, возможно, стал причиной пожара.

– Ох! – Еще одна банка пива, издав короткое шипение, была открыта. – Так в чем дело?

– Салли сдала тебя.

– Что?

– Она сожалеет об этом, но ты не оставил ей выбора.

– Не уверен, что понимаю, о чем ты, Глен.

– Не придуривайся. Мы оба слишком хорошо знаем друг друга.

Наши взгляды встретились, и он отвернулся.

– Прости.

– Если тебе нужен был аванс, попросил бы у меня.

– Я так и сделал, но ты отказал. В прошлый раз.

– Значит, на то имелись причины. Если бы я мог, то дал бы тебе денег. Но у меня такой возможности нет. У нас сейчас трудное время. Работы мало, а если страховая компания не выплатит Уилсонам за дом, мы просто обанкротимся. Поэтому никогда, никогда больше не пытайся обойти меня и не заставляй Салли просить за тебя.

– Я попал в переплет, – признался он.

– Не люблю указывать другим, что им делать, Дуг. Думаю, люди должны жить так, как считают нужным, и предпочитаю не вмешиваться. Но для тебя я сделаю исключение. Я вижу, что происходит. Твои просьбы выдать аванс. Неоплаченные счета. Бетси ездит по магазинам, когда ты по уши в долгах.

Дуг даже не взглянул на меня и сидел, уставившись на ботинки.

– Тебе нужно уладить все свои дела, и как можно скорее. Не исключено, что ты потеряешь дом, избавишься от машины, продашь какие-то вещи. Но ты сможешь начать все сначала. Ты должен это сделать. И ты всегда можешь рассчитывать на работу у меня. По крайней мере до тех пор пока ты не попытаешься меня одурачить.

Дуг поставил пиво, выбросил сигарету и закрыл лицо руками. Он не хотел, чтобы я видел его слезы.

– Я в таком дерьме, – проговорил он. – Ты даже не представляешь, насколько я влип. Они задавили нас этими кредитами.

– Они?

– Супермаркеты! Говорили, любое наше желание может исполниться: дома, машины, блюрей-плейеры, плазменные телевизоры, – мы получим все, что захотим. Даже сейчас, когда мы тонем, у нас есть кредитные карты от супермаркетов. Бетси держится за них, словно это наш спасательный круг. А на самом деле это камни, которые утаскивают нас еще глубже на дно.

Дуг всхлипнул, вытер глаза и наконец посмотрел на меня.

– Бетси меня даже слушать не хочет. Я все время твержу ей, что времена изменились, а она в ответ только: «Не волнуйся, у нас все хорошо». Она просто не понимает.

– И ты тоже, – заметил я. – Раз позволяешь этому продолжаться.

– Ты знаешь, что мы делаем? У нас сейчас, наверное, двадцать кредиток. Мы используем баланс с одной, чтобы расплатиться по другой. Я уже не в состоянии все отслеживать. Не могу заставить себя открыть те счета. Я не хочу знать.

– Есть люди, – сказал я, – которые помогут тебе со всем справиться.

– Иногда я думаю – проще было бы вышибить себе мозги.

– Дуг, ты не должен так говорить. Тебе нужно решить эту проблему. Понадобится много времени, чтобы вылезти из ямы, но если ты начнешь прямо сейчас, это случится быстрее. Не рассчитывай, что я буду давать деньги всякий раз, как ты окажешься на мели, но ты всегда можешь обратиться ко мне. Я помогу тебе по мере возможности. – Я встал. – Спасибо за пиво.

Он не мог подняться и продолжал сидеть, глядя в землю.

– Да, спасибо, – проговорил он, но в его голосе не было искренности. – Некоторые очень быстро забывают о благодарности.

Я даже не знал, ответить ему или сразу уйти. Через несколько секунд я все же сказал:

– Дуг, я знаю, что обязан тебе жизнью. Я мог не найти выхода из задымленного подвала. Но нельзя все время разыгрывать эту карту. Это отдаляет нас друг от друга.

– Да, конечно. – Он обвел взглядом двор. – Полагаю, ты не хочешь, чтобы я позвонил кое-куда?

Я замер.

– Куда позвонил?

– Гленни, мы давно знакомы. Достаточно давно, чтобы мне стало известно о том, что ты вносишь в налоговую декларацию далеко не все свои доходы. Я знаю, у тебя есть секреты.

Я пристально посмотрел на него.

– Скажи, разве ты не припас что-нибудь на черный день? – спросил он доверительным тоном.

– Не делай этого, Дуг. Это ниже твоего достоинства.

– Один анонимный звонок, и налоговая инспекция от тебя живого места не оставит. А ты… ты даже не хочешь помочь приятелю, у которого возникли трудности. Подумай, Гленни, почему ты не можешь этого сделать.

Глава семнадцатая

Даррен Слокум стоял возле своего дома с мобильным телефоном в руке. Он набрал еще один номер.

– Да, – послышался мужской голос.

– Это я. Слокум.

– Знаю.

– Ты слышал?

– Слышал что?

– Про мою жену.

– Думаю, ты сам мне расскажешь.

– Она умерла. Прошлой ночью. Упала с причала. – Слокум выдержал паузу, ожидая реакции, но собеседник молчал, и тогда Слокум спросил: – Ты ничего не хочешь спросить? Тебе даже не любопытно? У тебя, мать твою, нет ко мне ни одного вопроса?

– Куда прислать цветы?

– Я знаю, прошлым вечером ты встречался с Белиндой. И напугал ее до чертиков. Ты звонил Энн? Просил ее о встрече? Это был ты? Это ты прикончил мою жену, сукин сын?

– Нет. – Последовала пауза, затем мужчина спросил: – А может, это ты сам?

– Что? Нет!

– Прошлым вечером я проезжал мимо твоего дома, часов в десять, – сказал мужчина. – Но не заметил ни твоей машины, ни авто твоей жены. Может быть, это ты столкнул ее с причала?

Слокум удивленно моргнул.

– Я отсутствовал всего пару минут. Когда Энн уехала, я пытался проследить за ней, но не имел даже представления, куда она поехала, поэтому вернулся домой.

Пару секунд оба молчали. Мужчина спросил:

– Хочешь сказать еще что-нибудь?

– Еще что-нибудь? Еще что-нибудь?!

– Да. Возможно, ты хочешь чем-то поделиться? Я не собираюсь утешать тебя. Мне все равно, что случилось с твоей женой. Я деловой человек. Вы задолжали мне деньги. Когда ты позвонил, я ожидал услышать новости о том, как у вас продвигаются дела, когда ты мне заплатишь.

– Я верну тебе деньги.

– Твоей подруге я уже сообщил, что у нее два дня. Это было вчера. Тебе я даю тот же срок.

– Послушай, если ты дашь мне больше времени, я смогу раздобыть деньги. Я не собирался расплачиваться с тобой подобным образом, но Энн… ее жизнь была застрахована. Мы только недавно получили полисы, и когда нам заплатят, этих денег будет достаточно, чтобы…

– Ты должен отдать мне их сейчас.

– Послушай, все будет. Но в данный момент, ради Бога, мне еще нужно организовать похороны.

Мужчина на другом конце линии произнес:

– Уверен, твоя жена рассказала тебе, свидетелем какого события она стала, когда привозила мне оплату на Канал-стрит.

Мертвый китайский торговец. Две женщины, оказавшиеся в неподходящем месте в неподходящее время.

– Да, – ответил Слокум.

– Тот человек тоже задолжал мне.

– Хорошо-хорошо, – сказал Слокум. – Мне кажется, я даже знаю, где сейчас деньги.

– Какие деньги?

– Гарбер сказал Белинде, что автомобиль не сгорел целиком. Сумочку его жены достали из машины, но денег там не было.

– Продолжай.

– Я это к тому, что деньги могли быть где-то еще, в машине. Например, в бардачке. Но мне кажется, если она взяла конверт с собой, то скорее всего положила в сумку.

– Если только, – заметил мужчина, – один из полицейских, прибывших первыми на место аварии, один из честных, неподкупных копов не нашел его.

– Мне часто приходилось работать на месте происшествия, и поверь, я не могу представить себе копа, который стал бы рыться в сумочке мертвой женщины. Тем более что там он сможет найти лишь несколько долларов и кредитную карточку. Вряд ли кому-то придет в голову, что в сумке лежит конверт с шестьюдесятью тысячами кусков.

– Тогда где же он?

– Возможно, она не собиралась отдавать его и решила присвоить деньги. У компании ее мужа финансовые проблемы.

Человек ничего не ответил.

– Ты еще здесь?

– Я думаю, – отозвался мужчина, – в тот день она звонила мне, оставила сообщение. Сказала, что у нее возникла непредвиденная ситуация и ей нужна отсрочка. Возможно, это связано с ее мужем. Не исключено, что он обнаружил деньги и забрал их.

– Вполне допустимый вариант, – согласился Слокум.

Несколько секунд оба молчали. Затем мужчина сказал:

– Я сделаю тебе одолжение. Считай, это отпуск в связи с утратой члена семьи. Хочу сам повидаться с этим Гарбером.

– Хорошо. Но послушай, я знаю, ты сделаешь то, что считаешь нужным, только постарайся, чтобы это не случилось в присутствии… понимаешь, у этого человека есть ребенок.

– Ребенок?

– Дочка, того же возраста, что и моя. Они дружат.

– Великолепно.

Глава восемнадцатая

Мой отец был хорошим человеком.

Он гордился своей работой и старался выкладываться изо всех сил. Отец полагал: если ты относишься к людям с уважением, тебе это окупится сторицей. Он не любил экономить. Если отец просил двадцать тысяч за переоборудование кухни, значит, был уверен: работа стоит этих денег. Он гарантировал самые качественные материалы и безупречное исполнение. Однако ему могли возразить и сказать, будто можно уложиться в четырнадцать, в этом случае отец отвечал: «Вам нужна работа за четырнадцать тысяч долларов – Бог в помощь, обращайтесь в другое место». А когда эти заказчики позже звонили ему и просили исправить то, что наворотили другие строители, отец находил способ намекнуть им, что они сами сделали выбор и теперь должны с этим жить.

С отцом нельзя было играть втемную. Людей всегда это поражало. Они рассчитывали, что, если платят ему наличными, он может сбавить немного в цене, ведь ему не нужно декларировать эти доходы.

«Я плачу налоги, – говорил отец. – Не скажу, будто мне нравится отдавать деньги, но это, черт возьми, правильно. Когда однажды утром я позвонил в полицию, поскольку кто-то забрался ко мне в дом, я хотел, чтобы они приехали. У меня не было желания выслушивать, что я должен сам во всем разбираться, так как им пришлось уволить нескольких полицейских из-за нехватки бюджета. Люди, которые не платят налоги, причиняют вред всем нам. Это плохо для общества».

Такое мнение разделяли далеко не все. Ни тогда, ни сейчас. Но я уважал его за это. Мой отец был принципиальным, чем иногда выводил нас с матерью из себя. Однако он искренне считал свои убеждения правильными и не лицемерил.

И он точно не одобрил бы некоторые мои поступки.

Я всегда считал себя законопослушным человеком. Я не грабил банки. Найдя потерянный кем-то бумажник, не вытаскивал из него наличность и не выбрасывал в мусорный бак, а старался вернуть законному владельцу. По возможности не превышал скоростной режим. И не забывал включать поворотник.

Я никого не убивал и никому не причинял серьезного вреда. Да, в юности я пару раз дрался в барах. После хорошей встряски я выпивал еще несколько стаканчиков и благополучно обо все забывал.

Я никогда не садился за руль пьяным.

И каждый год заполнял декларацию и платил налоги. Правда, не со всех доходов.

Должен признать, в эти годы, когда дела пошли не слишком гладко, я прибегал к так называемой теневой экономике. Несколько сотен здесь, пара тысяч там. Обычно эти работы не проводились через компанию. Я выполнял их в выходные, в свое свободное время, пока еще работал на отца, а потом продолжил, когда сам возглавил компанию. Починить крыльцо одному парню с нашей улицы. Отделать подвал соседям. Поменять крышу гаража знакомому. Эти заказы были слишком мелкими для нашей компании, но меня они вполне устраивали.

Если мне нужна была небольшая помощь, я всегда приглашал Дуга. И платил ему наличными, которые сам получил подобным же образом.

Иногда я тратил эти деньги, но большую часть все-таки сберег. Я не хотел, чтобы об этих заработках стало известно, поэтому не клал их в банк. Хранил дома, за деревянной панелью в подвальном кабинете. Об этих деньгах знали только мы с Шейлой – там было чуть менее семнадцати тысяч долларов, – мы сами спрятали их там.

Хотя Дуг не располагал сведениями, сколько я сэкономил или где храню деньги, он знал: у меня имелись неучтенные доходы. Как и у него. Но, начав мне угрожать, он понимал: я рискую больше, ведь у меня своя фирма.

Нет, я не ограбил правительство на миллионы. Я не был руководителем «Энрон» или воротилой с Уолл-стрит, но все же прикарманил несколько тысяч, которые налоговые службы с радостью положили бы себе в карман. Если бы они все узнали и сумели доказать, что я им должен, у меня нашелся бы способ с ними расплатиться.

Но прежде моя жизнь перевернулась бы вверх дном. Ко мне прислали бы проверку, а после в «Гарбер констрактинг» заявились бы аудиторы. Я знал: все мои записи были абсолютно чисты, – но скорее всего мне пришлось бы потратить несколько тысяч на бухгалтеров, доказывая это.

Представляю, что бы сказал отец, будь он сейчас жив. Какие-нибудь прописные истины вроде: «Что посеешь, то и пожнешь. Если бы ты работал чисто, то не оказался бы по уши в дерьме».

И был бы прав.

В субботу, ближе к вечеру, я взял инструменты и позвонил в дверь Джоан Мюллер. Она обрадовалась, увидев меня. На ней были джинсовые шорты и белая рубашка ее мужа. Волосы завязаны в два хвостика.

– Чуть не забыл, – сказал я. – Про кран.

– Заходи, заходи. И не снимай ботинки. Все в порядке. Если бы я переживала за ковры, то разве пускала бы сюда каждый день с полдюжины детишек? – Она рассмеялась.

– Думаю, нет, – согласился я. Мне уже приходилось бывать в этом доме, поэтому я безошибочно нашел дорогу на кухню. На столе стояла наполовину выпитая бутылка пино гриджо, рядом – почти пустой бокал. Между ними лежал «Космополитен».

– Хочешь пива? – спросила Джоан.

– Нет, спасибо.

– Уверен? – Она открыла холодильник. – У меня есть «Бад», парочка бутылок «Курс» и «Сэм Адамс». Кажется, Шейла говорила, что ты любишь «Сэм Адамс».

– Спасибо, но я не хочу.

С разочарованным видом она закрыла холодильник.

– Не знаю ни одного мужчины, который отказался бы от холодного пива.

– Вот этот кран? – Я поставил ящик с инструментами рядом с раковиной.

– Да.

Кран не тек.

– С ним все нормально. – Я повернул вентиль холодной воды, затем завернул его. Потом проделал ту же операцию с вентилем горячей.

– У него это время от времени, – сказала Джоан. – То течет, то все нормально. Бывает, весь день все хорошо, а потом я ложусь в кровать и слышу: кап, кап, кап, – это сводит меня с ума, пока я наконец не встаю и не закручиваю его посильнее.

Я смотрел на кончик крана примерно с минуту, но за это время из него не вытекло ни одной капли.

– Джоан, похоже, все нормально. Если опять потечет, позови меня.

– Ну извини, что потревожила. Чувствую себя полной идиоткой. А почему бы тебе не присесть на секундочку?

Я сел за кухонный стол напротив нее.

– Итак, Джоан, расскажи мне о вашей с Шейлой беседе о мистере Бэйне.

Она лишь отмахнулась:

– Такая ерунда.

– Но ты говорила ей о нем. О том, как его сын сообщил тебе, что он избил свою жену.

– Маленький Карлсон сказал не совсем так, но дело было совершенно очевидным.

– И ты советовалась с Шейлой, стоит ли тебе обращаться в полицию?

Джоан кивнула.

– Я не собиралась этого делать, вот и подумала: может быть, Шейла сообщила им. Но ты же знаешь, она никогда не упоминала о чем-либо подобном. – Джоан сочувственно улыбнулась мне. – Впрочем, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что уже не важно, была ли это действительно она или нет.

Я задумался.

– Наверное. Только, я полагаю, тот урод по-прежнему бьет свою жену. И думает о том, что ты все еще можешь заявить на него в полицию. Наверное, тебе стоит поступить следующим образом: сказать ему, будто у тебя нет больше возможности сидеть с его сыном, ведь у тебя и так много детей, а потом дать ему две недели на то, чтобы он подыскал себе кого-то еще.

– Даже не знаю, – отозвалась она. – Видишь ли, он сразу раскусит мои намерения отделаться от него. И потом, даже если я перестану сидеть с его сыном, кто может гарантировать мне, что он не явится сюда, раз он думает, будто я на него донесла? – Она наполнила стакан вином. – Пока я собираюсь немного подождать. А когда мне выплатят по страховке… я уже говорила тебе об этом?

– Да.

– Мне сказали, там будет полмиллиона. – Одним глотком она осушила третий бокал. – Я стану очень обеспеченной женщиной. Работу я, наверное, не брошу – пятьсот тысяч тоже могут когда-нибудь кончиться, – но и с детьми я больше сидеть не стану. Это слишком выматывающая работа. И в доме из-за них жуткий бедлам. – Она сделала паузу. – Люблю чистые дома. Но я с радостью присмотрю за Келли, когда она будет возвращаться после школы. С удовольствием сделаю это для тебя. Она – чудесный ребенок. Я тебе об этом говорила? Просто замечательный.

Джоан с сочувствием похлопала меня по плечу и на секунду задержала руку.

– Шейле так повезло с тобой.

– Мне пора, – сказал я.

– Точно не хочешь пива? Пить в одиночку как-то неинтересно. Но если у тебя нет выбора… – Джоан рассмеялась.

– Что верно, то верно. – Я встал, взял инструменты и вышел из дома.

Почти всю ночь в субботу я пролежал без сна, размышляя о том, появится ли на следующий день Даррен Слокум и будет ли настаивать на разговоре с Келли. Я надеялся, что рассказал ему достаточно и у него не возникнет подобного желания. А еще я думал о телефонном звонке Энн, который случайно подслушала Келли, пытаясь понять, с кем она могла говорить и почему не хотела, чтобы муж узнал об этом. И зачем Даррен так стремился это выяснить.

Когда я не думал о Даррене, мои мысли возвращались к Дугу, и я задавался вопросом, стоит ли подарить ему несколько сотен баксов. Не то чтобы я действительно верил в его намерение натравить на меня налоговиков. Я был убежден, его угрозы нельзя воспринимать всерьез. Несмотря на некоторые разногласия, мы дружили уже очень долгое время. Я понимал, что эти деньги были ему в самом деле нужны. Но также осознавал, что если начну давать ему сверх зарплаты, это уже никогда не закончится. А у меня не так уж много средств, даже если брать в расчет спрятанную в тайнике заначку, чтобы решить финансовые проблемы Бетси и Дуга.

Я ерзал и ворочался на постели, размышляя о сгоревшем доме. Думал о том, покроет ли мои потери страховая компания. Волновался, наладится ли экономическая ситуация в стране и будет ли у «Гарбер констрактинг» работа в ближайшие пять месяцев.

Вспоминал я и о детях, которые называли Келли пьяницей и неудачницей.

А также о мужчине, предмете переживаний Джоан Мюллер, и об интересе, который она ко мне проявляла, – это оказалось так некстати. Однажды Шейла пошутила, что мне стоит остерегаться ее. Это случилось еще до того, как Эли погиб на буровой вышке.

– Я видела, как она на тебя смотрит, – сказала Шейла. – Так же, как я, – улыбнулась она, – много лет назад.

Ненадолго меня посетила мысль о Белинде Мортон. Что за странный вопрос она задала мне насчет конверта в сумке Шейлы?

Но больше всего я думал о Шейле.

– Почему? – спрашивал я, глядя в потолок и мучаясь от бессонницы. – Почему ты это сделала?

Я до сих пор на нее злился.

И мне ее отчаянно не хватало.

Когда в воскресенье, в начале седьмого вечера, Келли появилась на пороге нашего дома, я ожидал, что ее будут сопровождать Маркус и Фиона, но увидел только Маркуса.

– Где бабушка? – спросил я.

– Меня привез Маркус, – ответила Келли. Она никогда не называла второго мужа Фионы «дедушка» или «мой дедушка». Фиона этого не допустила бы. – И мы немного прогулялись вдвоем.

Маркус робко улыбнулся.

– Когда нас трое, девочки берут все в свои руки, поэтому я попросил Фиону позволить мне отвезти Келли.

– И она разрешила? – удивился я.

Маркус с победоносным видом кивнул.

– По правде говоря, думаю, она неважно себя чувствует.

– Чем это пахнет? – спросила Келли.

– Лазаньей.

– Ты купил лазанью?

– Я приготовил лазанью.

Взгляд Келли наполнился ужасом.

– А мы по дороге съели куриные палочки.

– Верно, – признался Маркус. – Глен, скажи, я могу попросить тебя уделить мне минутку?

– Конечно. Келли, почему бы тебе не подняться наверх и не разобрать свои вещи?

– Разве ты не помнишь, я не брала с собой вещей, когда уезжала.

– Тогда просто дуй отсюда.

Она обняла меня и убежала. Маркус прошел на кухню, выдвинул стул и уселся. Однако вид у него был несколько напряженный.

– Как у тебя дела? – поинтересовался он. – Я серьезно спрашиваю.

Я пожал плечами.

– Отец любил говорить: «Надо принимать жизнь такой, какая она есть».

– А знаешь, какая была любимая присказка у моего отца?

– Понятия не имею.

– «У этой леди классная задница». – Он рассмеялся и хлопнул ладонью по столу. – Правда, смешно?

– Простите, Маркус. Мне сейчас не до шуток.

– Знаю. Извини. Просто ты заставил меня вспомнить моего старика. Вот уж был настоящий сукин сын. – Маркус задумчиво улыбнулся. – И все же моя мама всегда умудрялась удерживать его в узде. Думаю, это потому, что в глубине души, независимо от впечатлений, которые производили на окружающих его поступки, он нас любил. – Улыбка исчезла с его лица. Теперь вид у Маркуса был немного потерянный.

Он замолчал, и тогда я спросил:

– Полагаю, вы что-то собирались обсудить?

– Да, верно.

– И не хотели делать это в присутствии Фионы?

Он кивнул.

– Это касается Фионы? – спросил я.

– Я волнуюсь за нее, – признался Маркус. – Она воспринимает все слишком болезненно. Конечно, она же потеряла дочь…

– К счастью, у нее есть я, которого можно обвинить во всех грехах. Это должно немного смягчить ее.

Маркус покачал головой.

– Она никогда не показывает этого в твоем присутствии, но мне кажется, она казнит себя не меньше. А может, и больше.

Я вытащил бутылку виски и два стакана. Налил каждому из нас по чуть-чуть и передал Маркусу стакан. Он тут же опрокинул его. Я последовал его примеру.

– Продолжайте, – сказал я.

– Она запирается в спальне и тихо там плачет. Однажды я услышал, как, всхлипывая, Фиона сказала, что это ее вина. Позже я спросил ее об этом, но она стала все отрицать. Думаю, она задает себе тот же вопрос, что и тебе, – почему не увидела тревожных знаков? Почему не заметила, что с Шейлой творится неладное?

– Мне она никогда не давала понять, будто готова разделить со мной чувство вины.

– Фиона – очень непростой человек. Я это хорошо знаю, Глен. Но под железной броней бьется человеческое сердце.

– Возможно, она вырвала его из чьей-то груди?

Маркус поморщился.

– Ну ладно. – Он покачал головой. – Есть и еще кое-что.

– Это касается Фионы?

– Фионы. – Он сделала паузу. – И Келли.

– Что?

– Есть два момента. Во-первых, идея Фионы насчет того, чтобы Келли жила с нами и ходила в школу в Дариене. Я не против, но…

– Этому не бывать. Не хочу, чтобы пять дней в неделю она проводила вдали от меня. Так не пойдет.

– Да, я согласен с тобой, но по другой причине.

– Какой же?

– У Фионы проблемы с деньгами.

Я плеснул себе еще виски. Маркус протянул стакан, я налил и ему.

– Маркус, что произошло?

– Думаю, ты слышал про Карновского?

Инвестиционный гений с Уолл-стрит, который построил финансовую пирамиду. Многие потеряли миллионы долларов и теперь не могли вернуть ни цента.

– Я смотрю «Новости», – отозвался я.

– Фиона вложила в его компанию большие деньги.

– Сколько?

– Примерно восемьдесят процентов ее капитала.

Я удивленно приподнял брови.

– И как много у нее сгорело?

– Она не обсуждает со мной свои финансовые дела, но могу предположить, что около двух миллионов долларов.

– Черт побери! – пробормотал я.

– Да уж.

– И что она собирается делать?

– Даже если она обеднела на два миллиона, голод ей в любом случае не грозит. Однако Фионе придется немного ужаться. У нее остались кое-какие запасы, но она знает, что воспользоваться ими сможет только через несколько лет. А когда она завела речь о том, чтобы отдать Келли в школу… Глен, ты хоть представляешь, сколько это может стоить?

– Думаю, за семестр придется отдавать больше, чем я получаю за строительство одного дома.

– Вроде того. И раз ты не поддерживаешь эту идею, думаю, ты должен настоять на своем. В какой-то степени для нее это станет облегчением. Фиона сделала предложение, которое ей очень нравится, но если ты настоишь, ей придется подчиниться.

– Вы сказали про два момента.

– Да, вчера Фиона стала давить на Келли, пытаясь разузнать у нее, что случилось в гостях.

– Правда? Но зачем?

– Понятия не имею. Келли сильно расстроилась. Мне пришлось проявить настойчивость и потребовать от Фионы оставить девочку в покое. Она многое пережила, а Фиона лишь усугубляла ее состояние, учинив допрос.

– Зачем это ей?

Маркус помолчал, выпил вторую порцию виски и ответил:

– Ты же знаешь Фиону. Она всегда скрывает свои истинные намерения.

Келли спустилась вниз и не особенно расстроилась, узнав, что Маркус уехал не попрощавшись.

– Он был какой-то уставший, – поделилась со мной дочь. – Заявил, будто мы много говорили, а на самом деле толком ничего и не сказал.

– Возможно, его что-то мучает, – предположил я.

Вытащив лазанью из духовки, я поставил ее на плиту остывать. Келли посмотрела на нее, понюхала.

– Сверху должен быть соус, – заметила она.

– А я вместо этого посыпал лазанью сыром.

Келли достала вилку из ящика для столовых приборов и воткнула ее в середину лазаньи.

– А где ризотто? Там есть ризотто?

– Ризотто? – спросил я.

– И ты взял не ту форму! Лазанья будет не такая вкусная, если приготовить ее в неправильной посуде.

– Другой я не нашел. Слушай, ты будешь есть или нет?

– Я не голодная.

– А вот я попробую. – Я бросил себе на тарелку немного лазаньи и взял вилку. Келли села и стала наблюдать за мной, словно я ставил научный опыт.

– Кое-что случилось, и, боюсь, ты рассердишься, когда узнаешь, – сказала она.

– Что?

– Бабушка показал мне пару школ, куда я могу ходить. Но я видела их только со стороны. Сейчас выходные…

– Я не сержусь.

– Если я буду ходить в одну из этих школ, ты согласишься переехать к бабушке и Маркусу, чтобы быть со мной рядом? У меня там большая комната. Они могут поставить туда еще одну кровать. Но тебе не разрешат храпеть.

– Ты не будешь учиться в Дариене, – отрезал я. – Я посмотрю, может быть, у нас тут есть еще какая-нибудь школа, и попробую перевести тебя туда.

Келли задумалась.

– Значит, вчера здесь был папа Эмили?

– Да.

– Он хотел пригласить нас на похороны?

– Нет. И вообще так не бывает: на похороны не приглашают. Давай не будем об этом.

– Зачем же он приходил?

– Хотел узнать, все ли у тебя хорошо, ведь ты лучшая подруга Эмили.

Мои слова ее не успокоили – она по-прежнему казалась встревоженной.

– И больше ничего?

– В смысле?

– Он ничего не хотел вернуть?

Я внимательно посмотрел на нее:

– О чем ты?

Внезапно Келли заерзала на стуле.

– Не знаю.

– Келли, что ему необходимо вернуть?

– У меня и так были неприятности из-за того, что я пряталась в их комнате. Я не хочу новых.

– У тебя нет неприятностей.

– Но точно будут. – Она расплакалась.

– Келли, ты что-то взяла из спальни Слокумов?

– Я не хотела.

– Как это – не хотела, но взяла?

– Когда я сидела в шкафу, мне на ногу упала сумка, я нагнулась, чтобы подвинуть ее, а там внутри что-то звякнуло. Я достала это, но было слишком темно, чтобы разглядеть. Поэтому я спрятала ту штуку в карман.

– Келли, ради Бога…

– Я просто хотела узнать, что это такое. Когда Эмили нашла бы меня и открыла шкаф, я бы все рассмотрела. Но вместо Эмили появилась ее мама, и та штука осталась у меня в кармане, который раздулся, а я прикрыла его рукой, когда миссис Слокум заставила меня встать посреди комнаты.

Я устало прикрыл глаза.

– И что же там было? Украшения? Часы?

Она покачала головой.

– Этот предмет все еще у тебя, да?

– Я спрятала его в мешке для обуви. – Глаза Келли стали большими и влажными.

– Иди и принеси.

Она побежала в свою спальню и через минуту вернулась, держа в руках синий мешок для сменной обуви, на котором был нарисован парусник.

Келли отдала его мне. Чем бы эта вещь ни являлась, она оказалась тяжелее моих ожиданий. Прежде чем открыть мешок, я ощупал предмет через ткань и предположил, что Келли забрала из дома Слокумов пару браслетов.

Я засунул руку в мешок и вытащил то, что лежало внутри. Предмет был тяжелым, блестящим, с никелевым покрытием.

– Это наручники, – сообщила Келли.

– Да, – сказал я. – Вижу.