Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестьдесят вторая

– Ты должна вернуться, – начал я. – Ты мне нужна.

– Я же сказала, что ухожу, – ответила Салли.

– Когда я попадал в переплет, когда мне нужна была помощь, когда не на кого было оставить Келли, я звонил тебе. Ты всегда знала, что делать. Всегда готова была меня поддержать, Салли. Я не хочу тебя потерять. «Гарбер констрактинг» без тебя пропадет.

Салли убрала волосы, упавшие ей на глаза, и продолжала стоять молча.

– Зачем тебе этот шприц? – поинтересовался я.

– Пытаюсь закончить ванную. Тео так и не успел.

– Впусти меня.

Салли смерила меня долгим взглядом, затем открыла дверь пошире.

– Где Келли?

– У Эмили. Они решили вместе поесть пиццы.

– Это та девочка, у которой подстрелили отца?

– Она самая.

Салли спросила, что случилось в доме Фионы, и я рассказал, хотя мне это было не очень приятно.

– Боже, – только и произнесла Салли. Она убрала шприц, стянула перчатки и уселась за кухонный стол. Я прислонился к разделочному столику.

– Да, серьезное дело. – Я потер виски пальцами. – Господи, как же болит голова.

– Значит, это Маркус убил Энн… – Салли осмысляла услышанное.

– Да.

– И Шейлу тоже?

– Не знаю. Возможно, когда Маркус поправится и будет в силах давать показания, он обо всем расскажет, хотя я не особенно на это рассчитываю. Я все больше склоняюсь к мысли, что Шейла сделала это сама.

Мне показалось, лицо Салли немного смягчилось.

– Я пыталась объяснить это тебе! Но ты не хотел ничего слушать.

– Все так. – Я покачал головой, боль не проходила. – А что там с Тео?

– Вчера были похороны. Глен, это было ужасно! Все плакали. Я боялась, как бы брат Тео не бросился на гроб, когда его стали опускать в землю…

– Я должен был прийти…

– Нет, – твердо заявила она. – Не должен.

– Я сожалею о сказанном, Салли. Возможно, Тео не подразумевал ничего особенного, когда писал, что ему жаль мою жену. А я решил, будто в его словах был какой-то особый смысл. – Я снова потер голову. – У тебя есть тайленол или что-нибудь в этом роде? Такое чувство, что голова вот-вот треснет.

– Посмотри в ящике, прямо за твоей задницей, – процедила она.

Я повернулся, открыл ящик и обнаружил там различные медикаменты. Болеутоляющие, бинты, шприцы.

– Да у тебя тут целая аптека, – удивился я.

– Почти все от отца. Я так и не выбросила ничего. Надо как-нибудь этим заняться.

Я нашел тайленол, закрыл ящик и открутил крышку флакона.

– Скажи, что ты хотя бы подумаешь насчет возвращения, – попросил я. – У Кей-Эфа в любой момент может случиться нервный припадок.

Я вытряхнул на столик пару пилюль. Когда у меня начинала болеть голова в дороге, а запить лекарство было нечем, Шейла всегда настаивала, чтобы я останавливался и покупал где-нибудь воду.

– Нельзя глотать таблетки просто так, – говорила Шейла. – Они могут застрять в горле.

– У тебя есть стакан? – спросил я.

– В сушке.

Я заглянул в сушку над раковиной. Пара стаканов, тарелка, несколько столовых приборов. Я потянулся за стаканом. Кое-что привлекло мое внимание. Я совершенно не ожидал увидеть здесь этот предмет.

Форма.

Форма для лазаньи, которую я не видел уже несколько недель. Коричневато-оранжевая.

Та самая, которую Шейла называла «хурмой».

Глава шестьдесят третья

Я осторожно достал форму из сушки и поставил на разделочный стол.

Салли рассмеялась.

– Я не поняла, что ты собираешься делать: запивать таблетки или…

– Как это здесь оказалось? – медленно произнес я.

– Что?

– Эта форма. Я узнал ее. Форма Шейлы. Что она здесь делает?

– Ты уверен? Я точно помню: она моя.

У нас с женой сложилась традиция: Шейла готовила обед, я мыл посуду. Когда из года в год моешь одни и те же тарелки, чашки, стаканы, противни и формы, ты хорошо изучаешь их, будто сам их делал. Если это действительно форма из нашего дома, у нее на дне с обратной стороны должно быть пятно. В углу, где нам так и не удалось до конца содрать этикетку.

Я перевернул форму и обнаружил его именно там, где и ожидал увидеть.

– Нет, – сказал я. – Она наша. В этой посудине Шейла обычно готовила лазанью.

Салли встала со стула и подошла посмотреть.

– Дай мне. – Она повертела форму в руках, заглянула в нее, перевернула, проверила дно. – Не знаю, Глен. Но раз ты так уверенно говоришь, наверное, ты прав.

– Как она здесь оказалась? – спросил я.

– Боже, не знаю! Точно не залетела в окно. Возможно, Шейла привезла мне как-то лазанью, а я забыла вернуть ей посуду. Так что можешь меня пристрелить.

– Шейла готовила лазанью в день, когда случилась авария. Она оставила две тарелки – для меня и для Келли. Но больше лазаньи в доме я не нашел. В какой-то из дней я решил приготовить лазанью сам, но не смог найти для нее посуду. – Я поднял форму. – Потому что она была здесь!

– Глен, я тебя умоляю! Это бессмыслица!

– Твой отец умер в тот же день, что и Шейла. Я помню, как рассказал Шейле по телефону незадолго до ее отъезда о том, что у тебя случилось. Она ответила, что постарается помочь тебе. И в ту минуту, когда Шейла повесила трубку, она, вероятно, решила поехать к тебе и прихватила лазанью. Она часто так делала. Когда кто-то умирал, Шейла готовила для этой семьи еду. Даже если эти люди не были ее близкими друзьями. Как в случае с ее преподавателем на бухгалтерских курсах – он, правда, живой и здоровый. Это был знак внимания.

– Глен, если честно, ты начинаешь меня пугать.

– Она ведь приходила сюда, верно? – настаивал я. – Чтобы выразить тебе соболезнования. Поэтому и не поехала в город. И не взяла деньги, которые прятала в доме.

– Какие деньги? О чем ты?

– Она не хотела брать их с собой. Она пришла быть с тобой в твоем горе. В тот день. Она думала, что позаботиться о подруге важнее, чем выполнять поручение Белинды. Если она приходила сюда в тот день, почему ты мне ничего не сказала?

– Боже, Глен! – В одной руке Салли держала форму, другой указывала на тайленол на разделочном столике. – Выпей. Думаю, у тебя не все в порядке с головой.

Она была права – у меня еще сильнее застучало в висках. На секунду я отвернулся от Салли, посмотрел на пилюли – и вспомнил. Я ведь хотел ей сказать кое-что еще. Я снова повернулся к ней:

– Я сходил с ума, пытаясь…

В этот момент форма из рук Салли полетела мне в голову. Перед глазами все потемнело.

Рядом со мной хлопотал врач, мне делали прививку от гриппа.

– Будет совсем не больно, – сказал доктор и воткнул иголку мне в руку. Но в тот момент, как игла проколола кожу и впилась в вену, я заорал от боли.

– Ты ведешь себя как маленький, – проворчал врач, ввел сыворотку и вытащил иглу. – Вот так. – Он достал еще один шприц. – Тебе будет совсем не больно.

– Но вы уже сделали мне укол! – возмутился я. – Что вы задумали?

– Ты ведешь себя как маленький, – повторил он, ввел сыворотку и вытащил иглу. – Вот так, – сказал он и достал еще один шприц, – тебе будет совсем не больно.

– Стойте! Нет! Что вы делаете? Прекратите! Убери от меня свой чертов шприц…

Я открыл глаза.

– Хорошо, что ты живой, – проговорила Салли, стоявшая так близко от меня, что я чувствовал запах ее духов. Я моргнул пару раз, пытаясь сфокусировать зрение. И Салли, и окружавший мир расплывались перед глазами.

Я мог видеть лишь потолок и стены, поскольку лежал на полу в кухне Салли Дейл. В нескольких футах от меня на линолеуме были разбросаны обломки знакомой оранжевой формы. Она разлетелась на мелкие кусочки.

– Крепкая у тебя голова, – заметила Салли и склонилась надо мной. – Я боялась, что убила тебя. Но теперь я могу сделать свое дело.

Салли отошла, и я увидел в ее руке шприц.

– Думаю, это последний. Ты уже хорош. Алкоголь поступает прямо в кровь. Тебе понадобится намного меньше, чем если бы ты действительно пил.

Я попытался перекатиться на живот, но вдруг понял: у меня за спиной препятствие. Мои руки оказались связаны. Я почувствовал, что волоски на запястьях к чему-то прилипли. Изолента. Много изоленты.

Салли прошлась по комнате, взяла стул и подтащила его ко мне. Затем села на него верхом, широко расставив ноги, и положила локти на спинку стула. В одной руке у нее была пистолет.

– Глен, мне очень жаль. Тебя и твою Шейлу, будь вы неладны. Она была слишком хорошей, а ты… ты тоже отличный парень.

В голове у меня стучало, и чувствовался привкус крови во рту. Я понял, что на лбу у меня довольно большая рана и кровь стекает мне на лицо.

Но помимо боли я испытывал еще одно странное ощущение. Головокружение. Казалось, комната вертится у меня перед глазами. Сначала я подумал, что это из-за раны на голове, но теперь уже не был в этом уверен.

Это чувство напоминало… легкое опьянение.

– Подействовало, да? – спросила Салли. – Голова пошла кругом и все такое? Я привыкла давать инсулин отцу. Но тебя я накачала не им. А водкой.

– Шейла, – проговорил я, – вот что ты сделала с Шейлой!

Салли ничего не ответила, а лишь посмотрела на меня, потом – на часы.

– Но зачем, Салли? Зачем?

– Я прошу тебя, Глен, забей. Скоро тебе будет очень хорошо. А все остальное не важно.

Она была права. Мое головокружение совсем не было связано с ударом формой по голове.

– Расскажи мне, – взмолился я. – Мне нужно знать.

Салли поджала губы и отвернулась. Затем снова посмотрела на меня.

– Мой отец еще не умер, – сказала она.

Что за бред?

– Я не… что?

– Мой отец, – повторила она, – тогда еще не умер.

– Не понимаю…

– Когда я разговаривала с тобой тем утром и сообщила, будто он мертв, он на самом деле был при смерти. Я дала ему двойную дозу гепарина и ждала, пока он умрет от внутреннего кровотечения. А этот сукин сын начал потихоньку оживать. И тут Шейла со своей чертовой лазаньей! Вошла, даже не постучав! Просто сказала что-то вроде: «Ой, Салли, мне так тебя жаль. Вот я принесла тебе кое-что. Можешь положить в холодильник и съесть потом». В этот момент она увидела, что мой отец все еще дышит, и спросила: «В чем дело? Он жив?» И начала кричать, что нужно вызвать «скорую».

Я моргнул. Лицо Салли то расплывалось, то снова виделось в фокусе.

– Ты убила своего отца?

– У меня не было больше сил выносить это, Глен. Я отказалась от своей квартиры – не хватало средств платить аренду, так как все деньги уходили ему на лекарства, – и переехала сюда. Ты даже не представляешь, какие они сейчас дорогие! А в скором времени мне пришлось бы поместить его в специальное заведение, где ему могли бы обеспечить уход. Тебе известно, сколько это все стоит? Мне пришлось бы выставить на продажу этот дом, и как ты думаешь, много я выручила бы за эту развалину при нынешнем экономическом кризисе? Я поняла: он все равно умрет – на следующий день после того, как я окажусь на улице. Мне просто нужно было ускорить его кончину.

Она вздохнула.

– Я не могла позволить Шейле рассказать все полиции, поэтому ударила ее по голове и накачала выпивкой.

– Салли, это ты подстроила…

– Глен, как ты себя чувствуешь? Уже захмелел? Голова больше не болит?

– …ту аварию. – Я пытался закончить фразу, не глотая слова.

– Просто расслабься, – сказала она. – Так будет лучше.

– Как… как ты это сделала?

Салли опять вздохнула.

– Мне помог Тео. Приехал, не мог поверить, что я натворила, но мне стало известно о поддельном оборудовании, которое он взял у Слокумов и установил в доме Уилсонов, поэтому у него не было выхода. Я подогнала машину Шейлы к съезду, усадила ее за руль, а Тео подвез меня обратно. Но сегодня мне придется все сделать самой.

– Салли, Салли, – проговорил я, пытаясь сохранить ясность мыслей, несмотря на алкоголь в крови, – ты… ты была нам как родная…

Она кивнула:

– Знаю. Мне очень стыдно. Но видишь ли, Глен, в последнее время ты стал строить из себя святошу, и твое поведение не оставило мне выбора. Я приняла решение. Теперь я сама о себе позабочусь. И никому не позволю вмешиваться.

– Записка Тео, – пробормотал я, – когда он говорил, что ему жаль…

– Да, по отношению к тебе он повел себя как засранец, но и у него была совесть. Она съедала его. Как огонь. Шейла. Ему хотелось во всем сознаться…

– Дуг, – прошептал я. – Ты его подставила… да? Положила те коробки в его машину, чтобы отвести подозрения от Тео?

– У меня нет желания говорить об этом, Глен. Это слишком болезненно.

– Как… черт… подожди… ты убила Тео? Это была ты?

Впервые мне показалось, что я увидел на ее лице печаль. Салли потерла глаза.

– Я поступила так, как считала нужным. А сейчас я сделаю то, что должна сделать.

– Своего… жениха…

– Он позвонил мне из трейлера и сообщил, что больше не может молчать и должен сказать Дугу, что тот не виноват. Я велела Тео ничего не предпринимать, пока не приеду. А когда явилась на место, согласилась, предложила позвонить Дугу и пригласить его, чтобы объясниться с глазу на глаз, поскольку это был честный поступок. Когда Тео закончил говорить по телефону, мы вместе пошли в лес. Я взяла с собой пистолет отца.

Слеза покатилась по ее щеке.

– Я спрятала свою машину, а затем припарковала автомобиль Тео на дороге, чтобы Дугу пришлось вылезти из своего автомобиля и пойти пешком. Пока он бродил вокруг трейлера, я незаметно подбросила пистолет в его машину. В машину Бетси.

Я понял, что она сказала, но разум мой стал постепенно затуманиваться.

– Дело в том, Глен, что я скорее буду одинокой, но свободной, чем замужней, но осужденной на пожизненное заключение. А теперь ты должен встать.

– Что?

Салли поднялась со стула и присела передо мной на корточки. В одной руке она держала пистолет, другой схватила меня за локоть, дернула и приказала:

– Давай шевелись!

– Салли, – проговорил я, упав на колени и слегка раскачиваясь, – ты тоже оставишь меня на обочине?

– Нет. С тобой все будет иначе.

– Что?.. Как?

– Глен, пожалуйста, пойдем. Ты не можешь ничего изменить. Не усложняй все для нас обоих.

Она с силой дернула меня и заставила подняться с колен. Салли была почти одного роста со мной и всегда поддерживала хорошую форму. К тому же мое опьянение давало ей дополнительное преимущество. Я попытался освободить руки, но Салли крепко обмотала их изолентой. Возможно, мне удалось бы распутать ее, будь у меня достаточно времени.

– Что ты делаешь?

– В ванную! – скомандовала Салли.

– Что? Мне не нужно в ванную! – Я на минуту задумался. – Наверное.

Я покачнулся. Да, я был в стельку пьян.

– Глен, сюда. Иди медленно. – Она терпеливо вывела меня из кухни, мы прошли через столовую, где я наткнулся на стул, потом проследовали в коридор, ведущий в спальню, и оттуда – в ванную.

Я не знал, что задумала Салли, но должен был что-то предпринять. Постараться вырваться.

Неожиданно я навалился на нее всем своим весом и прижал плечом к стене. Она ударилась о декоративную тарелку из веджвудского фарфора, на которой был выгравирован профиль Ричарда Никсона, та сорвалась с крючка, упала и разбилась.

Я бросился бежать, но зацепился ногой за ковер и повалился на пол. У меня не получилось самортизировать руками при падении, и я ударился щекой. Боль пронзила весь череп.

– Глен, черт тебя подери, не будь идиотом! – закричала Салли. Я обернулся и увидел, что она стоит надо мной и целится мне в голову. – Вставай, мать твою, на этот раз я не буду тебе помогать.

Я медленно, с трудом поднялся. Салли мотнула рукой с пистолетом в сторону двери в ванную:

– Туда!

Я остановился в дверях только что отремонтированной ванной. Рука Тео чувствовалась повсюду. Ванна, унитаз и раковина блестели ослепительной фарфоровой белизной. Пол покрывала неровная черная и белая плитка, похожая на шахматную доску. Кое-где цемент откололся, а из-под плитки проглядывали обогревающие кабели. Их так и не прикрыли надлежащим образом.

Новую ванну до конца не законопатили по бортику, и я предположил, что ею еще ни разу не пользовались.

Однако она была наполнена водой.

– На колени, – приказала Салли.

Несмотря на пьяный ступор, в голове у меня постепенно стало проясняться. Как и Шейлу, меня найдут мертвым в моей машине с высоким уровнем алкоголя в крови. Только обнаружат меня не на съезде.

А в воде.

Если бы я решил проделать нечто подобное, то столкнул бы машину с дороги в залив Понд.

Посадил бы жертву за руль, завез машину в воду и позволил ей затонуть. А потом вернулся бы домой пешком. К тому моменту, когда полиция извлечет тело, легкие уже заполнятся водой.

– У тебя… у тебя не получится, Салли, – сказал я. – Они обо всем догадаются.

– На колени, – снова сказала она, и теперь в ее голосе послышалось легкое нетерпение. – Лицом в ванну.

– Я не сделаю этого. Я…

Она подсекла меня под колено, и я рухнул, как камень.

Пол был твердым, и даже сквозь брюки я ощутил исходившее от него тепло. Мое левое колено уперлось в две неровно лежащие плитки. Одна из них затрещала под моим весом – это говорило о том, что положили их кое-как.

Если плитка треснет, если вода просочится внутрь, то…

Все случилось очень быстро. Салли бросила пистолет на тумбочку рядом с раковиной и навалилась на меня сверху. Она налегла всем своим весом мне на плечи и заставила перегнуть голову через край ванны.

Я лишь прошептал «Боже…», и моя голова погрузилась в воду.

Наверное, я ожидал, что она будет теплой, какой обычно бывает вода в ванне, но она оказалась ледяной. Рот и нос тут же наполнились водой. Меня охватила паника – я стал задыхаться.

На секунду мне удалось оттолкнуть Салли, поднять голову из воды и судорожно вздохнуть. Но она снова накинулась на меня, одной рукой схватила за волосы и окунула в воду, другой вцепилась в пояс джинсов и попыталась поставить меня вниз головой. Хотя мои руки были связаны, брызги полетели во все стороны.

Пусть вода выльется.

Я стал лихорадочно соображать. Теряя способность мыслить и задыхаясь, я отчаянно пытался придумать, как сбросить с себя Салли. Она использовала край ванны как рычаг, который помогал ей удерживать меня под водой. Салли предвидела: я начну бороться и попытаюсь оттолкнуть ее, поэтому заняла выгодное положение, препятствующее моему сопротивлению. Я подумал, что, возможно, мне удастся освободиться, если я внезапно прекращу борьбу и позволю моему телу полностью погрузиться в воду.

Я решил попробовать.

Неожиданно я расслабился, моя голова опустилась еще глубже и ударилась лбом о дно ванны. Почувствовав, как рука Салли соскальзывает с пояса, я развернулся и вынырнул, подняв голову над водой. Теперь я сидел в ванне, прислонившись спиной к стене.

Я снова судорожно вздохнул, пытаясь быстро набрать в легкие как можно больше воздуху.

Вода поднялась и выплеснулась за край ванны, растекаясь по полу и просачиваясь на обогревательную систему через многочисленные трещинки между плиткой. Я дернулся, и вода снова полилась из ванны. Это не только усложнило Салли задачу утопить мою голову, но и позволило выплеснуть воду в нужное место.

Только бы Тео и здесь оказался верен себе!

Я подтянул ноги, резко выпрямил их и сильно ударил Салли в грудь. Удар оказался настолько мощным, что она упала навзничь на пол, а я откинулся в ванне к стенке.

Пытаясь подняться, Салли отвела назад руки и оперлась о плитку. Вода накрыла ее ладони по костяшки пальцев.

Потом что-то произошло.

Послышалось потрескивание. Внезапно Салли замерла. Ее глаза широко распахнулись.

В ванной стало темно, но в помещение проникал тусклый свет из коридора. Его было достаточно, чтобы я увидел, как тело Салли с тихим всплеском упало на пол.

Она лежала совершенно неподвижно, устремив взгляд в потолок.

Пол с подогревом. Вода закоротила провод, и Салли убило током.

Это происходит, если используется ненадлежащее оборудование или плитка положена кое-как.

Тео. Мастер электрификации. Да благословит тебя Бог.

С большим трудом я поднялся. Мои ботинки, вся одежда промокли насквозь. Когда свет погас, я понял, что выбило рубильник, поэтому можно было спокойно выйти из ванны.

Покачиваясь, я побрел на кухню, прислонился к ящику разделочного стола и умудрился достать нож. Будь я трезвым, на то, чтобы разрезать изоленту, мне хватило бы пары минут, но у меня ушли все десять: я то и дело ронял нож на пол, пальцы с трудом меня слушались.

Освободившись, я подошел к телефону и сделал пару звонков. Во вторую очередь я позвонил в службу «девять-один-один». В первую – на мобильный Келли.

– Привет, солнышко, – сказал я. – Все хорошо, но у Салли дома случилось небольшое короткое замыкание и я задержусь.

Три недели спустя

Эпилог

Я провел держателем с клейкой лентой по большой картонной коробке и попросил Келли:

– Пригладь рукой и проверь, хорошо ли приклеилось.

Келли прижала обе ладошки к куску изоленты и потерла ее несколько раз.

– Все отлично!

– Ты точно не возражаешь? – спросил я.

Она посмотрела на меня и кивнула. Ее глаза были полны грусти и уверенности.

– Думаю, мама нас поддержала бы, – сказала Келли. – Она любила помогать людям.

– Верно, – согласился я. – Этого у нее не отнять. – Я заглянул в почти пустой шкаф. – Полагаю, это последнее. Лучше вынести все за дверь. Мне сказали, машина приедет между десятью и двенадцатью дня.

Я отнес коробку вниз и поставил около входной двери рядом с четырьмя такими же. Сначала я думал сложить все вещи в мешки для мусора, но затем решил, что это будет неправильно. Я хотел, чтобы они были аккуратно упакованы и не перемешались, когда коробки достигнут места назначения.

– Как ты думаешь, бездомная леди из Дариена получит что-нибудь? – спросила Келли.

– Не знаю, – ответил я. – Возможно, и не получит. Но они наверняка достанутся нуждающимся из Милфорда. И если бы мы однажды не увидели ту женщину и не пожалели ее, люди, кому туго живется в нашем городе, ничего бы не получили.

– А как же та леди?

– Может быть, кто-то из Дариена увидит нуждающегося человека из Милфорда, Нью-Хейвена или Бриджпорта и отдаст на благотворительные цели что-нибудь из своей одежды, которая и достанется той женщине.

Я видел: мои слова не убедили Келли.

Мы вместе вынесли все пять коробок на крыльцо нашего дома. Когда мы закончили работу, Келли нарочитым жестом вытерла лоб.

– Я могу покататься на велосипеде? – спросила она. Последнее время я сильно опекал ее и требовал, чтобы она всегда находилась рядом.

– Только по нашей улице, – предупредил я. – Чтобы я тебя видел.

Она кивнула, пошла в гараж, двери которого были открыты, и выкатила оттуда велосипед.

– Папу Эмили выписали из больницы, – сообщила она.

– Я слышал.

– И они все-таки переезжают. У папы Эмили есть родственники в Огайо, они поедут туда. Огайо – это далеко.

– Не близко.

Келли не понравились мои слова.

– Бабушка придет сегодня?

– Она обещала. Думаю, мы вместе пойдем куда-нибудь поужинать.

Фиона тоже переехала. Но не в Огайо. Она купила квартиру в Милфорде, чтобы быть поближе к нам. По крайней мере поближе к Келли. После того кошмара она не захотела возвращаться домой и поселилась в отеле. Фиона выставила дом на продажу и наняла грузчиков, чтобы те перевезли все ее вещи. Даже переступать порог дома ей не хотелось. В то же время она начала бракоразводный процесс против Маркуса, которого по выписке из больницы перевезли в надежную камеру, и следователь предъявил ему обвинение в убийстве Энн Слокум. Пока никто не изъявил желания внести за него залог.

Против Фионы так и не выдвинули обвинения в нападении на Маркуса, и я сомневался, что это произойдет. Но в любом случае у нее было достаточно денег, чтобы нанять самого лучшего адвоката. Маркус лгал, когда говорил, будто она потеряла большую часть средств в той гигантской финансовой пирамиде. Он просто не хотел, чтобы Келли стала жить с ними, и решил убедить меня в несостоятельности Фионы, в том, что она не сможет послать Келли в частную школу, надеясь таким образом воспрепятствовать затее жены.

Келли надела шлем, села на велосипед и покатила по нашей подъездной дорожке. Затем она свернула налево и яростно закрутила педали.

Она была истинной дочерью своей матери. Это она предложила пожертвовать вещи Шейлы в агентство, раздающее одежду бедным. Но кое-что мы решили сохранить на память. Драгоценности Шейлы, если их так можно назвать. Она не любила бриллианты, хотя если бы я чаще их ей дарил, возможно, ее отношение к ним изменилось бы. У нее был красный кашемировый свитер, к которому, по словам Келли, всегда приятно было прижиматься щекой, когда они лежали вместе на диване и смотрели телевизор. Келли оставила его себе.

Но она не хотела хранить сумки Шейлы.

Келли вернулась в школу, и теперь дела у нее пошли на лад. Газеты и выпуски новостей сыграли в этом не последнюю роль. Когда стала известна вся правда, особенно тот факт, что Шейла не была виновна в смерти Уилкинсонов, дети оставили ее в покое. А Бонни Уилкинсон отказалась от иска в пятнадцать миллионов. Впрочем, у нее просто не осталось оснований для обвинений. Я отвел Келли к психотерапевту, чтобы помочь ей справиться с пережитыми трагедиями, и, похоже, это помогло, хотя я до сих пор спал на полу в ее комнате.

Сняли обвинения и с Дуга Пинтера, который теперь снова работал на меня. Бетси осталась в доме матери, а Дуг арендовал теперь двухкомнатную квартиру на Голден-Хилл. Они начали бракоразводный процесс, но особенно яростной схватки между ними не предвиделось.

Не знаю, удастся ли мне загладить свою вину перед ним. Я обвинил его в том, чего он никогда не делал. Не поверил, когда он заявлял о своей невиновности. Я попытался хотя бы отчасти искупить свои прегрешения, оплатив для него услуги Эдвина Кэмпбелла деньгами, спрятанными в стене моего кабинета, и добился его освобождения.

Но больше всего меня мучило то, что Дуг простил меня. Когда я попытался рассказать ему о том, как сильно переживал за него, он лишь отмахнулся: «Да не волнуйся ты, Гленни. Когда ты в следующий раз полезешь в горящий подвал, я сначала куплю себе пива».

Но у меня еще оставались незаконченные дела. Мне предстояла схватка со страховой компанией по поводу дома Уилсонов. Я настаивал на том, что это была не халатность, а я стал жертвой преступления. Эдвин мне помогал доказать свою правоту.

Бизнес начал налаживаться. На этой неделе я составил смету для трех новых заказов и провел собеседования на должность ассистента в офисе.

Келли доехала до угла и вернулась назад.

– Смотри! – крикнула она. – Я еду без рук! – Но смогла оторвать руки от руля лишь на секунду. – Подожди, я попробую еще раз!

Похожий на кубик микроавтобус медленно полз по улице, водитель проверял адрес. Я встал, спустился с крыльца и махнул рукой, таким образом привлекая его внимание.

Он остановился и открыл заднюю дверь.

– Хороший сегодня денек, – проговорил он, подходя. – Но не исключено, что через пару недель выпадет снег.

– Да, – ответил я.

– Я могу забрать все эти коробки?

– Верно.

– Хорошо избавиться от старья, а? – весело констатировал водитель. – Освобождаешь шкаф, и у жены появляется место для новых нарядов.

Он сумел унести все за одну ходку. Поставив последнюю коробку в машину и подтолкнув ее к остальным мешкам и тюкам, водитель заметил:

– Какая тяжелая!

– Здесь сумки, – пояснил я.

Водитель захлопнул дверь и сказал:

– Спасибо. Всего хорошего. – Сел за руль, включил зажигание и поехал.

И тут я услышал ее. Это было не так, как прежде, когда я представлял себе, как отреагировала бы Шейла на то или иное событие. На этот раз я действительно слышал ее голос: «У тебя все будет хорошо».

– Я должен был понять все с самого начала, – пытался оправдаться я. – А вместо этого во всем винил тебя. Сомневался в тебе.

«Это не важно. Позаботься о Келли».

– Я по тебе скучаю.

«Тс, смотри!»

Келли проехала мимо по велосипедной дорожке, вытянув руки.

– Без рук! – пронзительно закричала она. – Получилось!

А потом Келли схватилась за руль и неожиданно резко затормозила. Она замерла, расставив ноги на тротуаре и повернувшись ко мне спиной так, что я видел лишь ее накрытый шлемом затылок, и посмотрела на микроавтобус. Он доехал до конца улицы и свернул за угол. Когда автобус исчез из виду, Келли продолжала глядеть ему вслед еще секунд десять. Возможно, она, как и ее отец, надеялась, что водитель сейчас развернется и мы сможем вернуть все назад.