Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава четырнадцатая

Я вышел на крыльцо и стал ждать, когда появится Даррен Слокум.

Меня мучило любопытство. Почему Слокум решил поговорить со мной? Я подумал: скорее всего он хочет, чтобы я помог с выносом гроба, или что-нибудь в этом роде.

Не прошло и пяти минут, как красный пикап Слокума свернул с улицы и остановился перед домом.

– Даррен, – сказал я, спускаясь с крыльца и протягивая ему руку, после того как он вышел из машины, – соболезную по поводу Энн.

Мы обменялись рукопожатиями, и Слокум кивком принял мои слова утешения:

– Да. Ужасное потрясение.

– Скажи, как Эмили?

– Очень плохо.

– Даррен, что произошло?

Он потер челюсть и поднял глаза, словно пытался собраться с силами, чтобы ответить.

– Несчастный случай.

От этих неожиданных слов по спине у меня пробежал холодок.

– Авария?

– Не совсем.

– Что ты имеешь в виду?

– Она доехала по Хай-стрит до пристани, и там у нее, похоже, лопнула шина переднего колеса. Энн вышла посмотреть, что случилось – дверь была открыта, а двигатель работал, – но припарковалась она на самом краю причала и поэтому потеряла равновесие и сорвалась. Полицейский заметил ее в воде.

– Боже, – произнес я. – Мне очень жаль. Очень.

– Да, спасибо.

– Даже не знаю, что еще сказать.

– Тебе ведь известно, что наши дочери дружат?..

– Разумеется.

– Твоя дочка… Келли… она уже знает?

Я кивнул.

– Я собирался ей рассказать после того, как поговорил с твоей свояченицей по телефону, но она обо всем узнала из чата, от своей подруги. Может быть, даже от Эмили.

– Ясно, – тихо сказал Слокум. – Для нее это, наверное, стало большим потрясением.

– Да.

– Я подумал, – продолжил Слокум, – возможно, ей станет легче, если я поговорю с ней и расскажу о случившемся.

– Хочешь поговорить с Келли?

– Да. Она дома?

– Нет. Но я все передам ей. Не волнуйся. – Я не видел никаких причин, по которым Даррен Слокум должен был рассказывать Келли о смерти своей жены. Я сам ей обо всем сообщу и попытаюсь утешить.

Он задумчиво подвигал челюстью.

– Когда Келли вернется? Она уехала к друзьям?

Мускул под его правым глазом подрагивал. Слокум был так напряжен, что казалось – еще чуть-чуть, и он просто лопнет. Мне хотелось узнать, что случилось, поэтому я постарался говорить тихим и спокойным голосом.

– Даррен, даже если бы Келли была здесь, не думаю, что ей это помогло бы. Она недавно лишилась матери, а теперь то же самое приключилось с ее лучшей подругой. Я думаю, будет лучше, если я возьму это на себя.

В его глазах появилась растерянность.

– Ладно, Глен, давай сменим тему.

Я мысленно занял оборонительную позицию.

– Что, черт побери, произошло прошлым вечером? – спросил он.

Я потрогал языком щеку.

– О чем ты, Даррен?

– Твоя дочка. Почему она попросила забрать ее?

– Ей стало нехорошо.

– Нет, только не надо об этом. Что-то другое имело место.

– Что бы ни случилось, это произошло в твоем доме. И я мог бы спросить тебя о том же.

– Да, только я ничего не знаю. Но между моей женой и твоей дочерью что-то вышло.

– Даррен, к чему ты клонишь?

– Я должен знать. У меня есть на то причины.

– Это как-то связано с несчастным случаем?

Слокум снова подвигал челюстью, но ничего не ответил. Наконец он хриплым голосом проговорил:

– Мне кажется, моей жене звонили. Думаю, именно из-за этого звонка она и поехала на пристань. И я должен знать, кто это был.

Разговор начал мне надоедать.

– Даррен, езжай домой. К своей семье. Ты им сейчас нужен.

Но Даррен не унимался:

– Девочки играли в прятки. Келли пряталась в нашей спальне и была там, когда Энн разговаривала по телефону. И она может сказать мне, с кем именно.

– Ничем не могу помочь, – отрезал я.

– Когда ты приехал, я пошел искать твою дочь и нашел ее в нашей спальне. Она уверяла, будто Энн велела ей оставаться там и что это было наказанием.

Я ничего не ответил.

– Если бы Келли что-нибудь сломала или провинилась в чем-то, Энн рассказала бы мне. Но она ничего подобного не сделала, и меня это удивило. Она попыталась замять эту историю перед отъездом. А кроме того, солгала по поводу телефонных звонков: заявила, будто Келли звонила тебе по обычному телефону. Но потом Эмили призналась, что у Келли свой мобильный. Это правда?

– Я дал ей телефон после смерти матери, – подтвердил я. – Слушай, Даррен, я не знаю, о чем ты говоришь. Откуда Келли могла узнать, с кем говорила Энн? И почему это так важно? Ты же сам сказал: с Энн произошел несчастный случай. Ты ведь не думаешь, будто кто-то заманил ее на пристань? Иначе тебе стоило бы обратиться в полицию. А если ты действительно так считаешь, возможно, мне тоже придется поговорить с детективом, который ведет дело твоей жены, и засвидетельствовать, что ты не убийца. У вас ведь обычно так бывает, правда?

– Но я же имею право знать все обстоятельства, связанные со смертью моей жены?

Его слова задели меня за живое.

Разве я не переживал подобных чувств по поводу Шейлы? Ее смерть была трагической случайностью, но обстоятельства, с ней связанные, выглядели полной бессмыслицей. И разве сейчас Даррен Слокум не испытывает то же самое? Разыскивая студентов курсов и ее преподавателя, разве я не пытался найти правду? А когда я перерыл весь дом, стремясь понять, не прятала ли моя жена в каком-нибудь укромном месте спиртное, разве я не искал ответы?

И если Энн действительно стремилась утаить нечто от Слокума при жизни, то почему его старания выяснить это сейчас, после ее смерти, должны казаться чем-то немыслимым?

И все же я не хотел быть втянутым в эту историю. И уж тем более не собирался впутывать в нее Келли.

– Почему ты звонил мне утром домой?

– Извини?

– Ты все слышал. Ты позвонил и разговаривал с сестрой моей жены. Сказал, что хочешь поговорить с Энн. Зачем?

– Просто… – Я не был готов ответить сразу. – Хотел спросить ее, не видела ли она плюшевого кролика Келли. Хоппи. Но потом Келли нашла его.

– Чушь. Думаешь, после стольких лет работы в полиции я не научился различать, когда человек лжет, а когда говорит правду? Почему ты звонил? Келли рассказала тебе о случившемся? Ты хотел обсудить это с Энн?

Я покачал головой.

– Даррен, ради Бога, если этот телефонный звонок, будь он неладен, так для тебя важен, почему бы тебе не проверить историю звонков?

Он кисло улыбнулся.

– Я подумал об этом. И знаешь что? Энн стерла список входящих и исходящих. Что ты на это скажешь? Вот почему я хотел поговорить с Келли.

– Слушай, – я пытался говорить примирительным тоном, – не знаю, какие у вас с Энн начались разногласия, но мне очень жаль, что они возникли. Однако я не хочу, чтобы меня в это втягивали. Моя дочь многое пережила в последние дни. Другие дети – не твоя дочь, и спасибо вам за это – возненавидели ее за то, что сделала Шейла, за убийство одного из учеников школы. А теперь умерла мать ее подруги. Ей нужно время прийти в себя. Я не позволю ее допрашивать. Ни тебе, ни кому-либо еще.

Слокум ссутулил плечи. Минуту назад он, казалось, готов был наброситься на меня. Теперь все изменилось.

– Помоги мне, дружище, – попросил он.

На несколько секунд повисла пауза. Я знал, что он чувствует и как отчаянно ему хочется получить ответы.

– Ладно, – сказал я. – Мы с Келли поговорили после того, как я забрал ее.

– Да?

– Только давай договоримся. Я расскажу тебе все, что узнал от нее, и мы на этом закончим. Ты не будешь с ней беседовать. – Я сделал паузу, после чего добавил: – Вообще не будешь.

Слокум думал около секунды.

– Хорошо.

– Келли пряталась в шкафу, хотела неожиданно выскочить, когда появится Эмили, и вдруг в комнату вошла Энн. Она стала говорить по телефону.

Слокум кивнул:

– Я примерно так и думал.

– Келли сказала, что сначала твоя жена говорила с…

– Минутку. Сначала? Значит, был не один звонок?

– Келли считает, их было два. Сначала твоя жена говорила, вероятно, с кем-то из друзей. С человеком, повредившим запястья. Энн звонила узнать, все ли у него в порядке. Потом ей позвонил еще кто-то.

– Получается, в первый раз она звонила сама? – спросил Слокум, адресуя этот вопрос скорее самому себе, чем мне. – И в первом разговоре она справлялась о чьем-то здоровье? У человека, который повредил запястья?

– Вроде того. Но потом позвонил второй. Келли сказала, что поначалу она решила, будто это «Телемаркет», поскольку Энн говорила о какой-то сделке. Затем она немного рассердилась.

– В каком смысле рассердилась?

– Энн сказала что-то вроде: «Не глупи, а то все кончится тем, что ты получишь пулю в голову».

Слокум удивленно переспросил:

– Пулю в голову?

– Да.

– Что еще?

– Вот и все.

– А имена? Энн называла кого-нибудь по имени?

– Нет. Не было никаких имен.

Слокум остолбенел. Новая информация совершенно сбила его с толку. Теперь настала моя очередь задавать вопросы.

– Даррен, что, черт возьми, случилось?

– Ничего.

– Чушь, – возразил я. – Ты во что-то вляпался по самые уши.

Он хитро улыбнулся:

– Возможно, не только я.

– Что, прости?

– Мне кажется, недавно тебе круто свезло. В последние пару недель.

– Даррен, я тебя не понимаю.

Теперь в его улыбке появилось что-то зловещее.

– Я хочу предупредить, эти деньги тебе не принадлежат. Присваивая их, ты серьезно рискуешь. Даю тебе пару дней подумать и принять правильное решение, так как после у тебя уже не будет выбора.

– Ни черта не понимаю, о чем ты там мелешь, но послушай, что я тебе скажу. Угрожая мне, ты тоже рискуешь. И мне абсолютно плевать, чем ты занимаешься.

– Пара дней, – повторил Слокум, словно не слышал моих слов. – После этого я буду не в силах помочь тебе.

– Езжай домой, Даррен. Тебя ждет семья.

Он пошел к пикапу, но внезапно остановился.

– Пойми, это очень серьезно.

– О чем ты?

– Твоя жена, моя жена… они были подругами, их дочери играли вместе… и обе они погибли по глупой случайности в течение двух недель. Правда странно?

Глава пятнадцатая

Оказавшись в машине Маркуса и Фионы, Келли заявила, что не завтракала, а поскольку время близилось к ленчу, было бы неплохо заехать куда-нибудь перекусить. Фиона не оставила планов отвезти Келли в торговый центр и купить новое зимнее пальто, так как та выросла из своего прошлогоднего, а Глен, разумеется, этого даже не заметил. После этого они собирались поехать в Дариен; раз ей не удалось убедить Глена, Фиона собиралась устроить экскурсию в пару частных школ, чтобы показать Келли, где она может учиться.

– Мы перекусим в торговом центре, – решила Фиона. Келли сказала, что там хороший ресторанный дворик и она готова потерпеть, пока они доберутся туда. Фиона предпочла бы поесть в ресторане, где официанты принимали заказы и приносили еду, но уступила просьбе девочки, поскольку ей не терпелось расспросить Келли о том, что случилось с матерью ее подруги, а для этого Келли должна чувствовать себя непринужденно.

Когда они уселись втроем – Маркус и Фиона с латте из «Старбакса», а Келли с куском пиццы с пепперони, – Фиона поинтересовалась у внучки о вчерашней вечеринке.

– Я думала развлечься, а все вышло не очень хорошо.

– Почему?

– Я рано вернулась домой. Попросила папу забрать меня.

– Разве тебе там не было весело?

– Поначалу – да, но потом все как-то испортилось.

Фиона немного наклонилась к ней:

– А что случилось?

– Ну, – проговорила Келли, – мама Эмили здорово рассердилась на меня.

– Вот как? – удивилась Фиона. – Почему?

– Я не должна говорить об этом.

– Не понимаю, почему ты не хочешь мне рассказать. Я же твоя бабушка. А с бабушкой ты можешь делиться абсолютно всем.

– Знаю, но… – Келли внимательно посмотрела на пиццу, отковырнула кусок колбасы и положила в рот.

– Что «но»? – осторожно настаивала Фиона.

– Я пообещала никому об этом не говорить, а потом все равно рассказала папе, ведь он мой папа.

– Кому ты обещала?

– Маме Эмили.

– Но ее уже больше нет с нами, – спокойно констатировала Фиона, – поэтому ты можешь нарушить данное ей обещание и поговорить об этом со мной.

– А разве так можно – нарушать обещание, данное мертвым людям? – удивилась Келли.

– Конечно, можно.

Маркус покачал головой и вмешался:

– Фиона, что ты делаешь?

– Прости! – резко бросила она.

– Посмотри, ты расстроила ее. Она сейчас расплачется.

Это было правдой. Глаза Келли стали влажными. Казалось, еще намного, и по ее щекам потекут слезы.

– Знаю, тебе это не очень приятно, милая, – сказала Фиона Келли, – но иногда полезно рассказывать о том, что тебя мучает, это своего рода терапия.

– Что? – не поняла Келли.

– Если ты расскажешь, из-за чего переживаешь, тебе станет лучше.

– Ох, не думаю.

– Что ты пообещала маме Эмили?

– Она не хотела, чтобы я рассказывала кому-нибудь о телефонном разговоре.

– О телефонном разговоре, – эхом повторила Фиона. – О телефонном разговоре… о каком еще разговоре?

– Который я услышала.

Маркус неодобрительно покачал головой, но Фиона не обратила на него никакого внимания.

– Ты подслушала, как она с кем-то беседовала по телефону?

– Не специально, – торопливо сказала Келли. – Я бы никогда не стала поступать так. Подслушивать плохо.

– Но раз ты сделала это не специально, как же так получилось?

– Я просто пряталась, – объяснила Келли, – от Эмили. И мало что разобрала, так как ее мама почти все время говорила шепотом. – Слезы все-таки брызнули из ее глаз и покатились по щекам. – Может, не надо об этом?

– Келли, я понимаю, тебе горько вспоминать случившееся, но я думаю…

– Позволь на минутку вмешаться? – спросил у жены Маркус.

– Что?

– Дорогая, – сказал Маркус, вытаскивая кошелек и протягивая Келли десятидолларовую купюру, – возьми и купи себе что-нибудь на десерт.

– Но я еще не доела пиццу.

– Купи сейчас, а потом доешь пиццу и сразу же приступишь к сладкому.

Келли взяла деньги. Маркус и Фиона проследили, как она вприпрыжку побежала к прилавку с мороженым.

– Что на тебя нашло? – спросил Маркус жену.

– Ничего.

– Мы хотели свозить ее куда-нибудь развеяться, а ты вдруг учинила ей настоящий допрос.

– Не говори со мной таким тоном.

– Фиона, иногда… иногда ты даже не представляешь, какое впечатление производишь на окружающих. Неужели… у тебя совсем нет сострадания?

– Да как ты смеешь! – возмутилась она. – Я задаю ей вопросы, поскольку переживаю за ее состояние.

– Нет. – Маркус покачал головой. – Здесь нечто иное. Возможно, все дело в том, что ты всегда недолюбливала Энн Слокум?

– О чем ты говоришь?

– Я заметил, как ты вела себя с ней на той вечеринке с продажей сумок, или как там называлось это мероприятие. Ты общалась с ней так пренебрежительно. Весь вечер задирала перед ней нос.

Фиона с удивлением уставилась на мужа:

– Какая чушь. Не понимаю, с чего ты взял?

– Я просто хочу сказать, что больше этого не допущу. Ты не будешь мучить девочку. Мы привезли ее сюда ради покупок; потом, если хочешь, мы покажем ей те школы, хотя я ума не приложу, с чего ты взяла, будто Глен позволит своей дочери жить у нас с понедельника по пятницу. А после мы отвезем ее домой.

– Она моя внучка, а не твоя, – напомнила ему Фиона.

– Забавно, но именно я переживаю за нее.

Фиона хотела возразить ему, но в этот момент поняла, что Келли стоит в двух футах от нее. В одной руке она держала политое сиропом и посыпанное орехами мороженое, в другой – сотовый телефон.

Келли протянула трубку Фионе:

– Папа хочет что-то сказать тебе.

Глава шестнадцатая

После визита Даррена Слокума я вернулся в дом сильно возбужденным и, войдя в кухню, набрал номер мобильного Келли.

– Привет, пап, – сказала она.

– Привет, солнышко. Ты где?

– Покупаю мороженое в торговом центре.

– Каком торговом центре?

– В Стэмфорде.

– Можешь передать трубку бабушке?

– Минутку. Она за столиком.

На заднем плане я слышал шум большого торгового центра – голоса людей и приглушенную музыку, – потом снова заговорила Келли:

– Папа хочет что-то сказать тебе.

– Да, Глен? – Голос Фионы был таким же теплым, как мороженое, которое купила Келли.

– Фиона, вы можете взять Келли на ночь? – Я знал, что в доме Фионы хранились пижама и зубная щетка Келли, а также кое-что из одежды.

Последовала пауза, затем Фиона прошептала:

– Глен, тебе не кажется, что еще слишком рано? – Она явно не хотела, чтобы Келли ее услышала.

– Извините?

– По-моему, еще рано приглашать к себе кого-то. Это та женщина, которая живет рядом с тобой? Мюллер, кажется? Шейла рассказывала про нее. Когда мы уезжали, я видела, как она стояла у дверей и провожала нас взглядом.

Я почувствовал ярость.

– После того как вы уехали, приходил муж Энн Слокум. Он был просто не в себе. – Я закрыл глаза и сосчитал до трех.

– Что?

– Он был… даже не знаю, как сказать… совсем невменяемый. Хотел поговорить с Келли, но я решил, что из этого не выйдет ничего хорошего. Поэтому на случай, если он вдруг вернется и предпримет еще одну попытку, я думаю, будет лучше, если Келли останется у вас.

– Что ты имеешь в виду под «невменяемым»?

– Долгая история, Фиона. Однако вы мне очень поможете, если оставите Келли у себя до завтра. Пока я не буду уверен, что все успокоилось.

– Что происходит? – донесся до меня голос Маркуса.

– Секунду, – оборвала его Фиона и снова обратилась ко мне: – Да, конечно, она останется у нас. Все нормально.

– Спасибо, – поблагодарил я, ожидая услышать хотя бы попытку извинения за клевету.

Вместо этого Фиона сказала:

– Келли хочет поговорить с тобой.

– Пап? Что случилось?

– Ты останешься на ночь у бабушки. Только на одну ночь.

– Хорошо, – согласилась она. В ее голосе не было ни радости, ни разочарования. – Что-то не так?

– Все замечательно, солнышко.

– Ты выяснил, что случилось с мамой Эмили?

– Это был несчастный случай, зайка. Она упала в воду, когда пыталась посмотреть, что произошло с колесом ее машины.

Келли немного помолчала, а затем сказала:

– Теперь у нас с Эмили есть кое-что общее.

Хотя Даррен Слокум заявил, что мой рассказ о телефонных переговорах его покойной жены, которые подслушала Келли, вполне удовлетворил его, инстинкт подсказывал мне – он солгал. Я был совершенно искренен с Фионой, когда говорил о своих опасениях, о том, что он может вернуться, поэтому было бы лучше, если бы Келли провела еще один день вдали от нашего дома. Правда, я не понял, о каком таком крупном куше, который я недавно якобы сорвал, он говорил и что он имел в виду. На могиле Шейлы еще не успела трава вырасти, а он уже намекал, будто благодаря случившемуся с ней несчастью я смог хорошо разжиться?

Я не знал, как мне реагировать, и списал это на бессвязный бред человека в состоянии потрясения.

После ленча я поехал в офис «Гарбер констрактинг». Он находился между супермаркетом «Черри» и отелем «Джаст инн тайм», примерно в полумиле от торгового центра «Коннектикут пост». И хоть мне удалось немного прибраться, я не смог толком сосредоточиться, начав прослушивать голосовую почту. Я намеревался перезвонить всем этим людям, но внезапно споткнулся о мысль, что не в силах выслушивать их, а тем более ехать к ним и объясняться, почему работа для них не выполнена. Однако я записал основную информацию по каждому из сообщений, чтобы в понедельник Салли могла этим заняться. Пускай я и не одобрял ее выбор бойфренда, однако в добросовестности ей не откажешь. Мы называли ее нашей сторукой, и она могла держать в голове детали всех наших проектов. Я видел, как она изощрялась по телефону с поставщиком черепицы, делая в то же самое время пометки о материалах для установки водопровода на каком-то другом объекте. Салли любила говорить, что в ее мозгу одновременно работает несколько программ, и при этом заявляла о праве на полный обвал системы, если он однажды случится.

Закрыв офис, я отправился в ближайший магазин за продуктами. Стейк на обед – для меня, салями, банка тунца и морковные палочки – для Келли в школу и мне на неделю. Я не особенно любил морковку, но Шейла хотела, чтобы во время ленча ее регулярно ела не только Келли, но и я. Просто удивительно. Да, я злился на свою покойную жену, но до сих пор проявлял почтение к ее желаниям.

Когда Келли пошла в первый класс и стала брать с собой обеды, сначала она просила нас с Шейлой давать ей пакет картофельных чипсов. Ее подруга Кристен каждый день ела чипсы, чем же она хуже? Но мы заявили, что, если мама Кристен хочет кормить дочь всякой гадостью, нас это не касается. Мы так делать не будем.

Тогда Келли спросила, можно ли ей брать хотя бы печенье из воздушного риса. Несмотря на то что в него добавляли рисовую пастилу, крупа, из какой оно делалось, была очень полезной. Шейла помогла ей приготовить выпечку. Она расплавила масло и рисовую пастилу, смешала все с хлопьями в большой миске, а потом они выложили это на противень. Какой же свинарник развели они на кухне! Зато потом Келли с удовольствием каждый день брала с собой в школу печенье.

Приблизительно через месяц, играя с Келли, Кристен спросила, не может ли она добавлять в рисовое печенье шоколадную крошку. Печенье ей очень понравилось. Каждый день Келли выменивала у Кристен картофельные чипсы на это лакомство.

Воспоминания заставили меня улыбнуться, пока я шел мимо полок с крупами и хлопьями. Казалось, как же давно это было… Неплохо бы вместе с Келли приготовить однажды вечером это печенье. Я потянулся за коробкой, не заметив рядом с собой женщины лет сорока – ей тоже понадобилась та же коробка. С женщиной был сын – темноволосый молодой человек лет шестнадцати-семнадцати, одетый в джинсы и куртку. Кроссовки его были разрисованы полосками и завитками.

– Извините, – отодвинулся я, нечаянно толкнув женщину локтем. – Берите!

Я снова посмотрел на нее. Да это же… Господи.

Бонни Уилкинсон. Мать Брэндона и вдова Коннора, погибших по вине Шейлы.

Она была с сыном Кори. У него были абсолютно пустые глаза, словно он выплакал все свои слезы.

Блузка и брюки висели на миссис Уилкинсон, лицо ее вытянулось и посерело. Она открыла рот и замерла, узнав меня.

Я толкнул назад свою тележку, чтобы обойти их. Мне стали не нужны эти рисовые хлопья. Только не сейчас.

– Разрешите проехать, – пробормотал я.

К ней наконец вернулась способность говорить, но слова она произносила с трудом:

– Подождите.

Я остановился.

– Извините?

– Возьмите, они очень вкусные…

Ее сын жег меня взглядом.

Я бросил тележку с продуктами и вышел из магазина.

Все необходимое я купил в супермаркете «Стоп-энд-шоп». Вместо рисовых хлопьев я взял все для лазаньи. Конечно, она у меня не получится так же хорошо, как у Шейлы, но все же решил попробовать.

Домой я поехал кружным путем, чтобы завернуть к Дугу Пинтеру.

Отец нанял его примерно в то время, когда я закончил Бейтс. Тогда Дугу сравнялось двадцать три, он был на год старше меня. Долгие годы мы работали вместе, но всегда понимали: рано или поздно я стану главой фирмы, – однако никто не ожидал, что это случится так скоро.

Отец руководил строительством ранчо в Бриджпорте. Он разгрузил две дюжины листов фанеры размером четыре на восемь футов, когда внезапно схватился за грудь и упал на землю. Врачи сказали, он умер еще до того, как его голова коснулась травы. Я поехал вместе с ним в «скорой помощи» и все вынимал эти травинки, застрявшие в его седых волосах.

Отцу было шестьдесят четыре. Мне – тридцать. Я сделал Дуга моим заместителем.

Дуг оказался отличным помощником. Он специализировался на плотницкой работе, но хорошо разбирался и в других аспектах строительства, что позволяло ему контролировать проведение всех работ, а при необходимости и самому подключаться к ним. В то время как я всегда был сдержан, Дуг отличался отзывчивостью и веселым нравом. Когда на работе возникала напряженная ситуация, Дуг всегда знал, что сказать или сделать, чтобы приободрить остальных. У него это получалось намного лучше, чем у меня. Не знаю, как бы я справлялся с делами все эти годы без него.

Однако в последние несколько месяцев с Дугом стало твориться нечто странное. Он уже не был душой компании, как прежде, а когда пытался шутить, это выглядело натужно. Я знал: дома у него сложилась напряженная ситуация – и вскоре выяснил, что это оказалось связано с финансами. Четыре года назад Дуг и его жена Бетси переехали в новый дом – взяли один из тех замечательных, великолепных ипотечных кредитов под смешные проценты, – но после того как в течение последнего года условия кредита пересмотрели, их ежемесячная выплата выросла больше чем в два раза.

Бетси работала бухгалтером в местном отделении «Джи-эм», которое недавно закрылось. Ей удалось устроиться на полставки в мебельном магазине Бриджпорта, но ее доход стал вдвое меньше прежней зарплаты.

Все это время оклад, который я выплачивал Дугу, оставался неизменным, но теперь он в лучшем случае топтался на месте, в худшем – шел ко дну. Хотя строительный и ремонтный бизнес буксовал, я не срезал оплату тем, кто на меня работал. По крайней мере Дугу, Салли, Кену Вангу и нашему новичку с севера Стюарту.

Пинтеры жили в деревянном двухэтажном доме рядом с Розез-Милл-роуд, неподалеку от озера Индиан. Оба их авто – старенький пикап «тойота», принадлежавший Дугу, и купленный в кредит «инфинити» Бетси – стояли на подъездной дорожке. Я затормозил рядом.

Из дома доносились резкие голоса; я поднял руку, чтобы постучать в дверь, однако на мгновение задержался и прислушался. Тут же стало ясно: обстановка в доме, прямо сказать, скверная, но мне не удалось разобрать, о чем шел разговор.

Я громко постучал, понимая, что за этим шумом меня могут и не услышать.

Крики тут же смолкли, словно кто-то внезапно отключил звук. Через мгновение Дуг открыл дверь. Его лицо было малиновым, на лбу выступил пот. Он улыбнулся и распахнул дверь из алюминиевой сетки.

– О, привет! Смотрите, кто пришел! Бетси, это Глен!

Сверху раздался голос:

– Привет, Глен!

Он звучал весело, словно несколько секунд назад эти двое и не собирались порвать друг друга в клочки.

– Привет, Бетси! – крикнул я.

– Хочешь пивка? – спросил Дуг, провожая меня на кухню.

– Нет, это…

– Да ладно, давай выпьем.

– А впрочем, почему бы и нет?

Усевшись, я заметил около телефона стопку скопившихся нераспечатанных конвертов. Они были похожи на счета. На некоторых из них в левом верхнем углу виднелись логотипы банков.

– Что будешь? – спросил Дуг, заглядывая в холодильник.

– Мне все равно.

Он вытащил две банки «Курса», передал одну мне и открыл свою. Затем потянулся ко мне банкой, и мы чокнулись.

– За выходные, – сказал он. – Кто бы ни изобрел их, я готов пожать руку этому человеку.

– Точно, – согласился я.

– Хорошо, что заглянул. Просто здорово. Хочешь посмотреть матч или еще чего-нибудь? Наверняка сейчас много интересного, я просто не проверял. Хотя бы гольф на худой конец. Некоторые не любят смотреть гольф, считают его игрой слишком медленной, ну а мне, знаешь ли, нравится. Когда много игроков, камеру сразу же переводят от одной лунки к другой, и не нужно тратить время, наблюдая за этими бесконечными проходами.

– Я ненадолго, – объяснил я. – У меня в машине продукты. Кое-что нужно положить в холодильник.

– Положи пока в наш! – с энтузиазмом предложил Дуг. – Хочешь, я схожу и принесу все? Никаких проблем.

– Нет, слушай, Дуг, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

– У нас проблемы на каком-нибудь объекте?

– Нет, ничего подобного.

Лицо Дуга помрачнело.

– Глен, черт тебя побери, ты же не собираешься меня уволить?

– Нет, конечно.

Нервная улыбка появилась на его губах.

– Ну хоть в этом утешил. А то я уж испугался.

Бетси заглянула в кухню, подошла и поцеловала меня в щеку.

– Как поживает мой большой силач? – спросила она, хотя на шпильках была почти одного со мной роста.

– Бетси, – проговорил я.

Вообще-то она была невысокая, всего пять футов один дюйм, но часто носила туфли на высоченной шпильке, чтобы скрыть этот недостаток. На этот раз она надела невероятно короткую черную юбку и облегающую белую блузку. На локте у нее висела сумочка с надписью «Прада». Я подумал, что Бетси приобрела ее тем самым вечером, когда Энн Слокум устроила в нашем доме свою распродажу. На месте Дуга мне стало бы не по себе, если бы моя жена собралась покинуть дом в таком виде. В этом наряде она выглядела если не как проститутка, то как женщина, готовая к приключениям.

– Ты надолго? – спросил ее Дуг.

– Вернусь когда захочу.

– Только не… – Его голос сорвался. – Ладно, забудь.

– Не волнуйся, я не стану делать глупости. – Бетси одарила меня улыбкой. – Дуг считает меня шопоголиком. – Она покачала головой. – А может, и алкоголичкой. – Она рассмеялась, но тут же изобразила на лице ужас: – О Боже! Глен, прости, я не хотела.

– Все в порядке.

– Сама не знаю, что говорю. – Бетси дотронулась до моей руки.

– В этом все твои проблемы, – заметил Дуг.

– Пошел ты, – бросила Бетси таким тоном, словно намеревалась пожелать Дугу здоровья после того, как тот чихнул. Она по-прежнему держала меня за руку. – Ну как ты? Как Келли?

– Мы стараемся.

Бетси сжала мне руку.

– Если бы я получала по доллару за каждую сказанную мной глупость, мы бы уже давно жили в «Хилтоне». Обними за меня свою дочку. Мне пора.

– Мы с Гленни немного расслабимся, – сказал Дуг так, словно не слышал моего замечания по поводу отсутствия у меня времени. Когда Бетси ушла, я с облегчением вздохнул. Мне не хотелось говорить Дугу то, что собирался, в присутствии его жены.

Я не думал, что Бетси поцелует на прощание мужа, и оказался прав. Она просто крутанулась на своих шпильках и удалилась. Входная дверь захлопнулась. Дуг нервно усмехнулся:

– Грозовой фронт отступает.

– Все в порядке?

– Да, разумеется. Все просто шикарно.

– Бетси прекрасно выглядит, – заметил я.

– Она не из тех, кто опускает руки и перестает следить за собой. В этом ей не откажешь. – Дуг сказал это без особой гордости. – Если бы у нас еще имелись на это средства. – Теперь он буквально заставил себя рассмеяться. – Клянусь, когда я смотрю, как Бетси приходит из магазина, у меня иногда складывается впечатление, будто у нее в подвале станок для печатания денег. Наверняка у нее есть какой-то загашник.

Дуг посмотрел на стопку нераспечатанных конвертов около телефона. Поднявшись, он немного постоял над ними, открыл ящик тумбочки и смахнул их туда. Я заметил внутри еще пачку конвертов.

– Тут нужно прибраться, – сказал он.

– Давай посидим на улице, – предложил я.

Мы взяли пиво и вышли на веранду. Из-за деревьев доносился шум с шоссе. Дуг достал пачку сигарет, вытащил одну и зажал ее губами. Он был заядлым курильщиком, когда только устроился к нам в компанию, но через несколько лет бросил. Шесть месяцев назад он снова взялся за старое. Дуг прикурил, затянулся и выпустил дым через ноздри.

– Славный денек, – проговорил он.

– Да, замечательный.

– Прохладно, но все равно можно играть в гольф.

– Сегодня ко мне приезжала Салли, – обронил я.

Дуг смерил меня пристальным взглядом:

– Правда?

– С Тео.

– Господи, этот Тео! Думаешь, она и правда за него выйдет? Не скажу, что он мне не нравится, но думаю, она может найти себе и получше.