Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава девятнадцатая

– Думаешь, мистер Слокум приходил за ними? – спросила Келли. – Он точно ни о чем таком не спрашивал?

– Абсолютно точно. – Я изучил наручники и заметил маленький ключ, прикрепленный куском скотча, после чего вернул Келли пустой обувной мешок. – Если они были в сумочке его жены, он мог и не знать про них.

– Но она же не работала в полиции.

– Верно.

– А вдруг она иногда помогала мистеру Слокуму ловить преступников?

– Все может быть.

– Ты вернешь ему наручники? – спросила Келли со страхом.

Я глубоко вздохнул.

– Нет. Нам лучше забыть про них.

– Я поступила неправильно, – сказала Келли. – Вроде как украла их. Но это неправда. Я просто не хотела, чтобы мама Эмили узнала, что я забрала их из ее сумки.

– А почему ты не положила наручники на место, когда миссис Слокум оставила тебя одну в комнате?

– Я испугалась. Она заставила меня стоять посреди комнаты, и если бы я оказалась в шкафу в тот момент, когда она бы вернулась, мне пришлось бы совсем плохо!

Я обнял Келли.

– Все в порядке.

– А может, положить их в коробку и отправить по почте мистеру Слокуму? Только не писать на коробке, от кого они.

– Иногда люди теряют вещи. Даже если мистер Слокум обнаружит пропажу, думаю, не скоро начнет их искать.

– А что, если посреди ночи к мистеру Слокуму вломится бандит, а он не сможет найти в сумке наручники, чтобы сковать его и удержать, пока не приедет полиция?

Я почувствовал облегчение, осознав, что мне не придется объяснять, для какой цели, по моему мнению, были предназначены наручники.

– Уверен, ничего такого не случится, – сказал я дочери. – И не будем больше говорить об этом.

Отправив Келли к себе в комнату, я убрал наручники в прикроватную тумбочку. Скорее всего я брошу их в пакет для мусора, когда приедут мусорщики. Кроме того, если наручники лежали в сумочке Энн Слокум, значит, ее муж не только не подозревал об их существовании, но и возможность использования этого предмета в доме Слокумов выглядела крайне сомнительной. Теперь стало ясно, почему Энн не хотела, чтобы Келли рассказала ее мужу про тот звонок.

Мне стало интересно, о чьих запястьях она так переживала.

Утром я повез Келли в школу.

– Я встречу тебя.

– Хорошо. – Это стало для меня привычным делом с тех пор, как умерла Шейла. – И сколько ты еще будешь сопровождать меня?

– Какое-то время.

– Думаю, я могла бы снова ездить в школу на велосипеде.

– Конечно. Но давай немного повременим, если ты не против.

– Я не против, – согласилась Келли унылым голосом.

– Если около школы появится мистер Слокум и захочет с тобой увидеться, ты не должна с ним говорить. И сразу сообщи об этом учительнице.

– А зачем ему это делать? Из-за наручников?

– Послушай, я не уверен; просто предупредил на всякий случай. Не упоминай больше про наручники и ни в коем случае не говори о них своим друзьям.

– Даже Эмили?

– Особенно Эмили. Никому. Ты поняла?

– Хорошо. Но я могу рассказать Эмили обо всем остальном?

– Сегодня ее не будет в школе. Думаю, она вернется только через несколько дней.

– Но я по-прежнему общаюсь с ней в Сети.

Конечно. Я мыслил как человек прошлого века.

– А мы пойдем на церемонию прощания? – спросила Келли. Еще месяц назад она не знала этого выражения. – Эмили сказала, что ее устраивают сегодня, и попросила меня прийти.

Мне не особенно понравилась эта идея. Прежде всего я беспокоился за Келли. Как она это выдержит? К тому же мне не хотелось, чтобы она оказалась поблизости от Даррена Слокума.

– Не знаю, милая.

– Я должна пойти, – твердо заявила она, – попрощаться с мамой Эмили.

– Нет, ты не должна. И люди поймут, если ты этого не сделаешь.

– А вдруг они решат, будто я просто не захотела пойти? Ведь это не так. Еще не хватало, чтобы меня считали трусихой!

– Это не так… никому это и в голову не придет.

– Но я сама буду так думать. Я буду большой засранкой, если не пойду.

– Кем?

Она покраснела.

– То есть трусихой. К тому же Эмили и ее родители были на маминых похоронах.

Да. Слокумы присутствовали на похоронах. Но за это время многое изменилось. И наши отношения со Слокумом стали совсем иными.

– Если я не пойду, Эмили возненавидит меня, – продолжила Келли. – Но если ты хочешь этого, я останусь дома.

Я посмотрел на нее:

– Когда церемония?

– В три часа.

– Хорошо. Я заберу тебя из школы в два. Мы поедем домой, переоденемся и пойдем попрощаться с миссис Слокум. Но давай договоримся – ты будешь все время рядом со мной и ни на минуту не покинешь поля моего зрения. Тебе понятно?

Келли кивнула:

– Да. А ты не забудешь о своем обещании?

Мы доехали до школы, я притормозил у тротуара.

– Не забуду.

– Ты знаешь, о каком обещании я говорю?

– Знаю. Подыскать тебе другую школу.

– Хорошо. Я просто проверила.

Прямиком от школы я отправился на работу и сообщил Салли, что приготовил для нее заметки по поводу телефонных звонков.

– Я уже все сделала, – заявила она.

– Еще нужно проверить голосовую почту…

– И с этим я разобралась. Кое-где мне не ответили, но я оставила сообщения.

– Никто больше не запрашивал смету?

– Нет, босс, извини.

Мы быстро проверили, как продвигаются работы по нашим проектам. Их у нас было три: ремонт кухни в Дерби, постройка гаража на две машины в Девоне и отделка подвала в построенном пять лет назад доме в Восточном Милфорде. Впервые за последние два года мы не возводили ни одного дома.

– Стюарт и Кей-Эф в гараже, – сказала Салли. Стюарт – наш паренек из Канады, под Кей-Эфом она подразумевала Кена Ванга. Это была аббревиатура двух первых слов его прозвища – Кентукки Фрайд [6]6
  Игра слов – от названия популярной сети ресторанов быстрого питания KFC – Kentucky Fried Chicken (англ.)(«Жареный цыпленок из Кентукки»).


[Закрыть]Ванг (Жареный Ванг из Кентукки), – намекавшего на южное происхождение. – Дуг уехал в Дерби, а ремонтом подвала пока никто не занимается.

– Ясно.

– Мы можем поговорить? – спросила Салли, входя ко мне в кабинет. – Я очень переживаю из-за субботы. – Она села.

– Не волнуйся, – попытался я ее успокоить. – У Тео все нормально?

– Я его немного отчитала. Это твоя фирма, я все понимаю, и тебе одному решать, с кем работать, а с кем – нет.

– Правильно.

– И все же я думаю, Тео – хороший электрик. Он кое-что сделал в доме моего отца… то есть в моем доме.

Салли переехала жить к отцу, когда у него начались проблемы со здоровьем. Он был сварливым, но не лишенным обаяния старикашкой. Настоящий фанатик Гражданской войны, собравший внушительную коллекцию оружия, как старого, так и нового. Он очень гордился ею. Я не разделял его энтузиазма, у меня никогда не было ни ружья, ни пистолета, хотя стрелять я умел. Не поддерживал я и его политические взгляды. Он старался убедить всех в том, что Ричард Никсон был лучшим президентом за всю историю Соединенных Штатов, особенно если закрыть глаза на ту глупость, какую он совершил, установив дружеские отношения с Китаем.

Салли быстро выяснила, что у ее отца не было достаточных сбережений, способных обеспечить ему достойный медицинский уход, поэтому ей пришлось нелегко. Днем Салли потихоньку исчезала из офиса и проверяла, съел ли отец ленч, который она для него оставила, и принял ли лекарства. Цены на медикаменты стали просто убийственными. Салли потратила на них все скромные накопления отца: инсулин от диабета плюс лизиноприл, варфарин и инъекции гепарина от заболеваний сердца и сосудов. Его социальные дотации едва ли могли покрыть эти расходы, поэтому Салли тратила собственные средства. Почти все деньги, которые ей удалось сэкономить на аренде жилья, после того как она переехала к отцу, ушли на лекарства. Если бы он прожил дольше, скорее всего Салли оказалась бы вынуждена продать дом и найти для них маленькую квартиру. Но теперь дом перешел к ней по наследству.

– Тео заменил мне старые розетки и повесил новый светильник в коридоре. А после того как он закончит ванную, там будет пол с подогревом. Я просто жду не дождусь, когда, проснувшись холодным утром, смогу поставить ноги на теплый пол. С крышей, конечно, дела обстоят не так хорошо. Тео уже кроет целую неделю, и это явно не его конек, но потом я смогу пригласить кого-нибудь еще, чтобы все подправить. Может, даже Дуга, если он не будет возражать.

– Отлично. – Я вспомнил о нашем субботнем разговоре.

– Я просто хочу сказать, что уважаю твое решение и постараюсь, чтобы Тео отнесся к нему с пониманием.

Мне было все равно, уважает меня Тео или нет; главное, он должен держаться от моих проектов подальше. Однако я оставил эти мысли при себе.

– Я очень признателен тебе за это, Салли.

Она покусывала губы, словно размышляла о чем-то.

– Глен…

– Что ты хочешь?

– Как бы ты его оценил? Как мужчину? Мужчину для меня?

– Салли, я познакомился с тобой очень давно, еще до того как ты начала сидеть с Келли. И я всегда могу сказать тебе, что нужно сделать по работе, но твоя личная жизнь меня не касается.

– Хорошо, давай представим, что ты общаешься с Тео, а я с ним пока не встречаюсь. Ты бы захотел познакомить меня с таким парнем?

– Я никого ни с кем не знакомлю.

Салли недовольно округлила глаза:

– С тобой просто невозможно разговаривать. Представь, что я никогда прежде не встречала Тео, но вдруг увидела его на одной из строек и говорю тебе: «Слушай, какой симпатичный парень. Может, стоит пригласить его на свидание?» Что бы ты ответил?

– Он приятный человек… даже красивый. Спорить не стану. И мне кажется, он заботится о тебе. Кроме того, он может быть вежливым, пока… не выйдет из себя.

Салли внимательно слушала.

– Только после таких слов всегда есть какое-то «но». Я это чувствую.

На мгновение мне захотелось уклониться, однако Салли стоила того, чтобы знать правду.

– Я сказал бы, что ты можешь найти себе нечто лучшее.

– Что ж, – проговорила Салли, – понятно.

– Ты сама спросила.

– А ты ответил. – Салли натянуто улыбнулась и хлопнула себя по бедрам. – Тебе, наверное, было непросто?

– В общем, да.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но вдруг я не смогу найти ничего лучше?

– Сэл, не продавай себя задешево.

– Да ладно, взгляни на меня, – возразила она. – Во мне, наверное, семь футов роста. Я просто аттракцион для цирка уродов.

– Перестань. Ты очень красивая.

– А ты опытный лжец. – Она ненадолго остановилась в дверях. – Спасибо, Глен.

Я улыбнулся, включил компьютер и набрал в «Гугле» «Школы Милфорда». Сначала я поинтересовался ближайшей к нам государственной начальной школой, потом изучил еще пару вариантов, после чего просмотрел частные учебные заведения. Нашел я и несколько католических школ, но решил, что Келли вряд ли возьмут туда, поскольку мы не католики. По правде говоря, мы никогда особенно не верили в Бога. Мы с Шейлой не ходили в церковь и не крестили Келли, к вящему ужасу Фионы.

Я выписал названия и телефоны еще нескольких школ, чтобы обзвонить их в течение дня, когда у меня появится свободное время. А кроме того, оставил сообщение для директора Келли. Я не хотел выведывать имена детей, которые называли Келли пьяницей, а лишь собирался поставить в известность о том, что перевожу дочь в другую школу из-за неблагоприятной ситуации в классе.

Затем я поехал на наш ближайший объект – гараж в Девоне. Клиент – бывший страховой агент, а ныне пенсионер шестидесяти пяти лет – имел два классических «корвета» 1959 года и «стинг-рэй» 1963 года с треснувшим задним стеклом, однако места для хранения автомобилей у него оказалось недостаточно.

Работа предстояла несложная. Не было нужды рыть подвал и проводить водопровод, требовалось только установить кран для мытья машины. Простая планировка на два машино-места, рабочий стол, хорошее освещение и много электрических розеток. Клиент не хотел устанавливать тяжелые металлические двери. Он боялся, как бы однажды они не сломались и не упали на одно из его сокровищ.

Едва я вышел из машины, передо мной возник Кен Ванг.

– Привет, мистер Глен, шикарно выглядите.

Я никак не мог привыкнуть к его манере общения.

– Спасибо, Кей-Эф. Как дела?

– Замечательно. Знаете, я отдал бы свою левую грудь за один из этих «корветов».

– Хорошие тачки.

– Сегодня утром тут был один парень, разыскивал вас.

– Он сказал, что ему нужно?

Кен покачал головой:

– Нет. Может, хотел устроиться на работу? Так что не уходите далеко! – Он улыбнулся.

Я направился к новому гаражу, посмотреть, как идет работа. Внутри стены были отделаны гипсокартоном – на одном из листов я нашел бирку, развеявшую мои опасения: эти материалы оказались не из Китая. Стюарт как раз собирался обрабатывать швы.

– Неплохо, правда? – спросил он.

Сделав некоторые распоряжения насчет того, как разместить полки, я вернулся к своему внедорожнику, налил из термоса кофе и позвонил в пару школ. Неподалеку остановилась маленькая синяя машина, и из нее вышел коротышка в синем костюме и с конвертом в руке. Возможно, это был тот самый человек, которого видел Кен. Когда он приблизился ко мне, я опустил стекло.

– Глен Гарбер? – спросил он.

– Мое имя написано на машине, – усмехнулся я.

– Но вы действительно Глен Гарбер?

Я кивнул.

Он передал мне через окно конверт и сказал:

– Заказ выполнен, – развернулся и ушел.

Я поставил чашку от термоса на приборную панель, разорвал конверт, вытащил лежавшие там бумаги и развернул их. Это оказались документы из юридической конторы. Я стал изучать их, и хотя они были написаны таким языком, что я едва смог понять, о чем речь, общий смысл мне все же удалось уловить.

Уилкинсоны подали на меня иск на пятнадцать миллионов долларов. Убийство по неосторожности. Суть обвинения заключалась в том, что я не смог распознать, в каком состоянии находилась моя жена, и остановить ее, в результате чего погибли Коннор и Брэндон Уилкинсоны.

Я попытался прочитать это еще раз, более вдумчиво, но строчки расплывались, глаза наполнялись слезами. Я откинулся назад и прижал голову к подголовнику.

– Отличная работа, Шейла, – пробормотал я.

Глава двадцатая

– Разумеется, это интересно, – сказал Эдвин Кэмпбелл, сидевший за столом в своей юридической конторе. Он снял очки в металлической оправе и положил рядом с бумагами, которые я принес ему пару часов назад, затем покачала головой и добавил: – Дело шито белыми нитками, но все равно очень интересно.

– Значит, по-вашему, мне не о чем беспокоиться? – спросил я и подался вперед в кожаном кресле. Эдвин долгие годы являлся адвокатом моего отца, и я обратился к нему не только для того, чтобы поддержать семейную традицию и верность одному юристу, но и потому, что он был знатоком своего дела. Я позвонил ему и сообщил о предстоящем судебном разбирательстве сразу же, как получил бумаги, и он немедленно согласился принять меня в офисе.

– Пока я не могу сказать точно, – ответил Кэмпбелл. – Существует множество досадных дел, которые тянутся годами и стоят людям огромных и совершенно бесполезных трат. Нам придется ответить на этот иск. Но они должны будут доказать, что у Шейлы существовали проблемы с алкоголем и вы знали об этом, в особенности что она села в тот вечер за руль в состоянии алкогольного опьянения.

– Я же говорил, я не замечал никаких…

Кэмпбелл лишь отмахнулся:

– Я помню, что вы сказали. И я вам верю. Но мне кажется, то есть я даже уверен, в последнее время вы очень много думали о Шейле. О том, что, возможно, вы где-то недоглядели или что-либо проигнорировали, так как не хотели этого знать. Нечто такое, в чем вы не желали признаться даже себе. Теперь вы должны быть честны с самим собой, как бы больно вам ни было, поскольку, если существует хотя бы малейшее доказательство вашей осведомленности о состоянии Шейлы, мы должны опровергнуть его и выйти из этой схватки победителями.

– Я же говорю, ничего не было.

– Вы никогда не видели ее в состоянии опьянения?

– Что означает «никогда»?

– Лишь то, о чем я вас спросил.

– Черт возьми, конечно, иногда она выпивала лишнего. А с кем не бывает?

– Опишите, при каких обстоятельствах это случалось.

– Даже не знаю… на Рождество, на семейных праздниках, возможно, на днях рождениях. Когда мы ходили в рестораны. На вечеринках.

– Значит, Шейла частенько выпивала на всех этих мероприятиях?

Я удивленно заморгал:

– Господи, Эдвин!

– Я лишь играю роль адвоката дьявола, Глен. Но вы сами видите, как можно повернуть все эти факты против вас. Я понимаю, вам известна разница между двумя бокалами вина на Рождество и привычкой садиться за руль, когда тебе этого лучше не делать. Но Бонни Уилкинсон нужно лишь отыскать свидетелей, которые присутствовали на тех праздниках вместе с вами, и на основе этого она сможет построить свое обвинение.

– Что ж, ей придется потрудиться, – сказал я.

– А как насчет Белинды Мортон?

– В смысле? Белинда – подруга Шейлы. А что с ней?

– До вашего прихода я сделал пару звонков, один – в «Барник и Трундл», фирму, которая ведет дело миссис Уилкинсон. Они оказались не против поделиться со мной кое-какими сведениями, предполагая, что мы сможем уладить все до того, как дело передадут в суд.

– О чем вы говорите?

– У них уже есть заявление от миссис Мортон о том, что во время совместных обедов они с Шейлой и еще одной женщиной частенько напивались.

– Может, они и пропускали по несколько рюмок, но после этого Шейла всегда добиралась домой на такси. И она всегда заранее заказывала машину, зная, сколько может выпить.

– Правда? – оживился Эдвин. – Значит, идя на обед, она прекрасно осознавала, что будет пить?

– Не то чтобы она напивалась. Просто они весело проводили время. Вы слишком утрируете.

– Не я! – Он сделала выразительную паузу. – К тому же там еще шла речь о марихуане.

– О чем?

– Белинда заявила, что они с Шейлой курили марихуану.

– Белинда так сказала? – И эта женщина называла себя подругой моей жены?

– Мне так передали. Насколько я понял, речь шла только об одном случае. Это произошло год назад, во дворе дома Мортонов. Затем неожиданно появился ее муж и был страшно возмущен увиденным.

Я покачал головой, не веря своим ушам.

– Что она пытается с нами сотворить? С Келли и со мной?

– Не знаю. Возможно, стоит сделать ей небольшую скидку. Я не исключаю, что она до конца не осознавала смысла сказанного ею. Предполагаю, во всем виноват ее муж Джордж, уговоривший ее пойти на сотрудничество.

От его слов я сразу сник.

– Вот ведь ублюдок! Но даже если подтвердится информация о пристрастии Шейлы пропустить бокал вина или коктейля во время обеда с подругами, как они смогут на основании этого доказать мою вину в том, что в вечер аварии она села за руль, возможно, в состоянии алкогольного опьянения?

– Поэтому я и говорю: дело шито белыми нитками. Однако на подобных процессах может случиться что угодно, поэтому мы должны отнестись к нему серьезно. Доверьте это мне. Я продумаю план ответных действий и представлю его вам.

Я почувствовал, как мой мир разваливается на части. И случилось это в тот самый момент, когда я уже думал, будто хуже ничего быть не может.

– Господи, ну и неделька!

Эдвин отвлекся от заметок, которые в этот момент делал:

– Что?

– Я до сих пор не знаю, как обернутся дела со страховкой на сгоревший дом. Человек, работающий на меня, оказался на грани банкротства и пытается выбить из меня аванс. Дети в школе дразнят Келли пьяницей, к тому же мама ее подруги пару дней назад погибла в результате несчастного случая и ее муж донимает меня из-за телефонного звонка его жены, который подслушала гостившая у них Келли. А теперь еще и Уилкинсоны решили со мной судиться.

– Ничего себе, – только и проговорил Эдвин.

– Да, только успевай уворачиваться…

– Подождите, давайте вернемся к одному моменту.

– Какому?

– Я насчет матери подруги Келли. Она умерла, и что случилось дальше?

Я рассказал ему о смерти Энн Слокум и о том, как Даррен Слокум приходил ко мне, желая узнать, что услышала у них Келли.

– Энн тоже была подругой Шейлы и часто обедала с ней.

– Да, очень интересно, – кивнул Эдвин.

– Безумно…

– Вы сказали, Даррен Слокум?

– Так.

– Он работает в полиции Милфорда?

– Да. Вы его знаете?

– Слышал о нем.

– Звучит зловеще, – заметил я.

– Насколько мне известно, против него как минимум дважды возбуждалось служебное расследование. Он сломал одному мужчине руку, когда производил арест во время драки в баре. В другой раз он попал в поле зрения полиции в связи с исчезновением денег наркоторговца. Но я уверен: последнему делу так и не дали ход. С дюжину копов имели доступ к уликам, поэтому не нашлось оснований обвинять именно его.

– Откуда вы об этом узнали?

– Думаете, я сижу здесь целыми днями и рассматриваю свою коллекцию марок?

– Значит, он плохой полицейский?

Эдвин сделал паузу, прежде чем ответить, как будто в комнате находился кто-то еще и он не хотел, чтобы на него подали иск за клевету.

– Скажем так, у него имелись серьезные проблемы.

– Шейла была подругой его жены.

– Я мало знаю о его жене. За исключением того, что она у него не первая.

– Никогда не знал, что прежде он был женат.

– Да. Когда кое-кто рассказал мне о его неприятностях, он также упомянул, что когда-то Слокум уже был женат.

– Развелся?

– Она умерла.

– От чего?

– Не имею ни малейшего представления.

Я задумался.

– Возможно, теперь все начинает сходиться. Он нечестный на руку полицейский, его жена сбывала поддельные дизайнерские сумки. Думаю, это приносило им неплохие деньги. – Я не упомянул, что, возможно, они не платили с этих доходов налоги. Как говорится, не судите, да не судимы будете.

Эдвин поджал губы.

– В правоохранительных органах могли заинтересоваться полицейским и его женой, которые торгуют поддельными товарами. Это незаконно. Не владеть подделкой, а именно изготавливать или продавать их.

– Когда в субботу утром Слокум приезжал ко мне, он выглядел сильно напуганным. Мне показалось, он решил, будто между тем телефонным разговором и гибелью его жены существует какая-то связь.

– Расскажите подробнее.

– Думаю, если бы Энн не поехала на встречу с тем, кто ей звонил, то поменяла бы лопнувшее колесо в более безопасном месте, не упала бы в воду и не умерла.

Эдвин еще сильнее поджал губы.

– Что вы на это скажете? – спросил я.

– Как вы считаете, смерть Энн Слокум вызовет подозрение у полиции?

– Не знаю.

Эдвин провел языком по зубам. Похоже, он всегда так делал, когда о чем-то серьезно задумывался.

– Глен, – осторожно начал он.

– Да, я вас слушаю.

– Вы верите в стечение обстоятельств?

– Не особенно, – признался я, понимая, к чему он клонит.

– Ваша жена погибла в аварии, обстоятельства которой, и здесь, думаю, мы сойдемся во мнениях, кажутся довольно странными. Две недели спустя ее подруга умирает в результате еще одного, не менее загадочного несчастного случая. Уверен, и это не ускользнуло от вашего внимания.

– Нет. – Я ощутил, как внутри у меня все перевернулось. Не ускользнуло. – Но, Эдвин, я не вижу возможностей использовать это умозаключение. Поймите, я лишь пытаюсь понять, что в действительности сделала Шейла и как она умерла. Что я пропустил? Как мог не почувствовать возникновение у нее подобных проблем? Господи, Эдвин, насколько мне известно, она не любила водку, но тем не менее у нее в машине нашли пустую бутылку.

Эдвин стал барабанить пальцами левой руки по крышке стола и посмотрел в сторону книжного шкафа.

– Знаете, я всегда был большим поклонником Конан Дойла. Можно даже сказать, его фанатом.

Я проследил за его взглядом, встал, подошел к книжному шкафу и стал читать названия на корешках, слегка наклонив голову. «Этюд в багровых тонах». «Приключения Шерлока Холмса». «Знак четырех».

– Очень старые книги. Можно взять?

Эдвин кивнул, я вытащил одну из книг и осторожно открыл ее.

– Это все первые издания?

– Нет. Хотя у меня есть несколько. Они упакованы и спрятаны в надежном месте. Одна книга даже подписана автором. Вы знакомы с его работами?

– Затрудняюсь ответить… возможно, читал одну повесть. Про собаку. Баскервилей, кажется? Когда был ребенком. И мы с Шейлой смотрели фильм про Шерлока Холмса. Главную роль там играл Железный человек.

Эдвин ненадолго закрыл глаза.

– Какой ужас, – проворчал он. – Но мне понравилось про Железного человека. – Он выглядел разочарованным – возможно, из-за пробелов в моем литературном образовании. А их было немало. – Глен, позвольте задать вам немного бестактный вопрос. Вы допускаете хотя бы малейшую вероятность того, чтобы Шейла могла по доброй воле выпить бутылку водки и спровоцировать аварию, в которой погибли она и еще два человека? Прекрасно осознавая, как это отразится на вас?

Я нервно сглотнул.

– Нет. Это невозможно, но все же…

– В «Знаке четырех» Холмс говорит одну фразу, мне кажется, очень правильную: «Когда вы отбросите все невозможное, то, что останется, и будет правдой, какой бы невероятной она ни казалась». Вам известно это высказывание?

– Кажется, я слышал его. Значит, вы хотите сказать, что если Шейла не могла поступить подобным образом, значит, должно существовать другое объяснение случившемуся, даже если оно выглядит совершенно нелепым?

Эдвин кивнул.

– И какое же это будет объяснение?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Но в свете последних событий, мне кажется, вам нужно серьезно об этом подумать.