Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать первая

Я как раз возвращался от Эдвина, когда мне позвонили из частной школы, куда я обращался ранее. Женщина ответила на мои вопросы по поводу оплаты за обучение (которая оказалась выше, чем я предполагал), возможности перехода Келли посреди учебного года (она существовала) и зачета ее отметок из предыдущей школы (вполне вероятно).

– И вы, конечно, знаете, что у нас пансион, – предупредила она. – Ученики живут у нас.

– Но мы из Милфорда, – объяснил я. – И Келли сможет жить дома, со мной.

– Это обязательное условие, – заявила женщина. – Мы считаем, что таким образом лучше реализовывается процесс погружения в обучение.

– В любом случае спасибо, – сказал я. Какая глупость. Если Келли в одном со мной городе, она будет жить дома. Может быть, кто-то из родителей и был бы счастлив сдать ребенка в школу и на время забыть о его существовании, но я к их числу не относился.

Я позвонил Салли и напомнил ей, что собираюсь на церемонию прощания с Энн Слокум и вряд ли появлюсь в офисе или на одном из объектов. Подъехав к школе Келли, я припарковался и пошел в администрацию уведомить о том, что забираю ее до конца дня. Сидевшая в кабинете женщина сообщила мне о возможном присутствии на церемонии еще двоих детей из школы, а также учительницы Эмили.

Келли вошла в кабинет, держа в руке небольшой конверт. Не глядя мне в глаза, она протянула его мне. Я разорвал его и прочитал записку, пока мы шли к машине.

– Что это? – спросил я. – Это от твоей учительницы?

Келли пробормотала под нос нечто напоминающее «да».

– Ты ударила еще одного ученика? Опять?

Она повернулась и посмотрела на меня. Ее глаза были красными.

– Но он назвал меня пьяницей. Вот я и задала ему. Ты еще не нашел мне новую школу?

Я положил руку ей на спину и повел через парковку.

– Поехали домой. Нам нужно переодеться.

Я был в спальне и уже в третий раз безуспешно пытался завязать галстук так, чтобы широкий конец не оказался короче узкого. Вошла Келли. На ней было простое темно-синее платье, купленное Шейлой в «Гэи», и такого же цвета колготки.

– Я нормально выгляжу?

– Замечательно. Идеально.

– Точно?

– Уверен.

– Ну ладно. – Келли ускакала прочь – и очень вовремя. Я не хотел, чтобы она видела мое лицо. В первый раз она спрашивала у отца мнение насчет своей одежды.

Здание для ритуальных церемоний располагалось рядом с городским парком. На стоянке почти не было свободных мест. Я заметил много полицейских автомобилей. Взявшись с Келли за руки, мы зашагали через парковку. Когда мы вошли, мужчина, одетый в дорогой черный костюм, проводил нас в зал, где собралось семейство Слокум.

– Помни, ты не должна отходить от меня, – прошептал я Келли.

– Знаю.

Мы переступили порог. В зале присутствовали около тридцати человек. Они прохаживались, говорили приглушенными голосами и смущенно сжимали в руках кофейные чашки с блюдцами. К нам устремилась Эмили. На ней было черное платье с белым воротничком. Она обняла Келли, и девочки прижались друг к дружке, словно не виделись много лет.

И обе заплакали.

Разговоры постепенно перешли в тихое бормотание, и все уставились на двух маленьких девочек, которые стояли в обнимку, и столько невысказанного горя было в их позе.

Я едва сдерживал чувства. Но спокойно наблюдать, как они вдвоем сражаются со своими страданиями у всех на виду, я не мог, поэтому опустился рядом с ними на колени, слегка дотронулся до них и окликнул тихонько:

– Эй!

Какая-то женщина тоже присела рядом. Очень похожая на Энн Слокум. Женщина натянуто мне улыбнулась.

– Я Дженис, сестра Энн.

– Глен, – представился я, убрал руку со спины Келли и протянул ей.

– Давайте я отведу их в более спокойное место.

Я не хотел выпускать Келли из поля зрения, но в тот момент мне представилось очень важным, чтобы девочки побыли вместе.

– Конечно, – согласился я.

Дженис взяла Келли и Эмили за руки и увела. В какой-то степени я испытал облегчение. Стоявший в противоположном конце помещения гроб с телом Энн Слокум в отличие от гроба моей жены был открытым. И мне не хотелось, чтобы Келли видела мертвую маму Эмили, поскольку я не горел желанием объяснять ей, почему лицо Энн можно показывать окружающим, а лицо ее матери – нет.

– Это разбило мне сердце, – послышался женский голос позади меня. Я обернулся. Передо мной стояла Белинда Мортон, за ней – ее муж. – Никогда еще я не становилась свидетелем столь печального события.

Джордж Мортон – в черном костюме, белой рубашке с французскими манжетами и красном галстуке – протянул мне руку. Я неохотно пожал ее, ведь скорее всего именно он заставил жену разоткровенничаться перед адвокатами Уилкинсонов.

– Это все… даже не знаю, с чего начать, – сказала Белинда. – Сперва Шейла, теперь Энн. Так не должно быть.

– Нужно верить, что каждое событие в нашей жизни имеет свое особое предназначение, – глубокомысленно изрек Джордж.

Я подумал о своем предназначении, которое, на мой взгляд, заключалось в том, чтобы расквасить ему нос. Он держался так, словно был самым мудрым, и смотрел на всех несколько свысока. Это давалось ему непросто, учитывая его сравнительно невысокий рост – он был на дюйм ниже меня. Я бросил пристальный взгляд на старательно зачесанную лысину, а когда посмотрел в его глаза за толстыми стеклами очков в тяжелой черной оправе, то удивился, заметив в них грусть. Его глаза не были красными, как у жены, но казались печальными и усталыми.

– Это ужасно, – сказал он. – Такое потрясение. Просто кошмар!

– А где Даррен? – поинтересовался я.

– Я видела его где-то здесь, – ответила Белинда. – Хочешь, я найду и приведу его к тебе?

– Нет, все нормально, – возразил я, не испытывая желания говорить с ним, просто нужно было определить его местонахождение. – Вы потом домой?

– Да, наверное, – отозвалась Белинда.

– Я позвоню тебе.

Она открыла рот, но промолчала. Джордж смотрел в сторону, где остальные прощались с покойной, и Белинда, воспользовавшись моментом, нагнулась ко мне и спросила:

– Ты нашел?

– Извини, что?

– Конверт? Ты нашел его? Поэтому и хотел позвонить?

По правде говоря, я совершенно выкинул это из головы.

– Нет, я собирался звонить по другому поводу.

Теперь Белинда выглядела еще более расстроенной, чем когда смотрела на двух утешавших друг друга девочек.

– Что? – спросил Джордж, поворачиваясь к нам.

– Ничего, – ответила Белинда. – Я просто… Глен, рада была видеть тебя. – В ее голосе не прозвучало даже малейшего намека на искренность.

Она повела Джорджа к толпе скорбящих. Мне показалось, Белинда хорошо знает, о чем я хотел с ней поговорить. Я собирался высказаться по поводу ее решения помочь Бонни Уилкинсон уничтожить меня в финансовом отношении.

Я остался один, поскольку вокруг не было ни одного знакомого, с кем бы я мог поговорить. Потом я заметил нескольких высоких широкоплечих мужчин с коротко остриженными волосами, державшихся вместе. Коллеги-полицейские – не нужно быть гением, чтобы понять это, – однако Даррена среди них не оказалось. Я направился к столику с кофе и толкнул плечом маленькую темнокожую женщину, которая подошла одновременно со мной.

– Извините, – произнес я.

– Ничего, – сказала она. – Кажется, мы не знакомы.

– Глен Гарбер. – Я поставил чашку с кофе на блюдечко, чтобы мы могли обменяться рукопожатиями.

– Рона Ведмор, – представилась она.

– Вы подруга Энн?

Она покачала головой:

– Никогда ее не встречала. Я служу в полиции Милфорда. – Она кивнула в сторону мужчин, на которых я обратил внимание. – Лично с Дарреном мне работать не доводилось, но мы иногда сталкивались по службе. Я детектив.

– Рад познакомиться, – сказал я, а затем добавил: – Всегда считал глупым говорить «рад» или «приятно познакомиться» на подобных мероприятиях.

Рона Ведмор понимающе кивнула:

– Конечно. – Она с любопытством разглядывала меня. – Вы не можете еще раз назвать ваше имя?

– Гарбер. Глен Гарбер.

– Это ваша дочь была у Слокумов тем вечером?

Я удивился ее осведомленности. Не занимается ли она расследованием этого дела?

– Да. Келли должна была остаться там на ночь, но потом вернулась домой.

Рона Ведмор прищурилась. Я запинаясь добавил:

– Ей стало нехорошо.

– Но теперь у нее все в порядке?

– Да. Хотя она сильно переживает. Эмили – ее подруга.

– Значит, та девочка, это была Келли? Которая только что…

– Да.

– Девочка в глубоком потрясении, – заметила детектив.

– Она сама потеряла мать… мою жену Шейлу… несколько недель назад.

– Соболезную вашей утрате. А ваша жена… – Ведмор, похоже, обрабатывала новые сведения, пытаясь извлечь важные для нее факты.

– Это был несчастный случай.

– Да-да, я знаю.

– Это случилось не в Милфорде.

– Мне об этом известно, – кивнула она.

– Сначала Шейла, затем – Энн, – сказал я. – Думаю, девочкам приходится труднее всего. А теперь, извините, мне нужно найти мою дочь.

Ведмор улыбнулась, я оставил ее и начал пробираться к двери через толпу, держа в руках чашку с кофе. Я подумал, что скорее всего найду девочек в коридоре, но их там не оказалось. Ритуальных залов было несколько, но, насколько я мог судить, Слокумы заняли лишь один.

Я пошел по коридору, заглянув сначала в одну комнату, потом в другую, как вдруг услышал чьи-то быстрые шаги позади меня и увидел Эмили. Она была одна.

– Эмили! – тихо воскликнул я.

Она тут же обернулась.

– Здравствуйте, мистер Гарбер.

– Где Келли? Она с тобой?

Девочка покачала головой и показала на ближайшую дверь:

– Она там. – И убежала.

На двери висела табличка «Кухня», а вместо ручки была медная пластина. Я толкнул дверь, и она распахнулась. Кухня оказалась больше обычной, без сомнения, здесь готовили не только кофе, но и различную еду.

– Келли! – крикнул я.

И тут я увидел за столом Келли. Она сидела на стуле боком, свесив ноги. Около нее стоял Даррен Слокум. Наверняка он привел ее сюда и заставил сесть рядом.

– Глен, – сказал он.

– Папа, – отозвалась Келли, и ее глаза расширились от ужаса.

– Что вы здесь, черт побери, делаете? – спросил я, сокращая дистанцию между Слокумом и мной.

– Просто разговариваем, – ответил он. – Я задал Келли парочку вопросов о…

Я с размаху дал ему кулаком в подбородок. Келли истошно закричала. Слокум рухнул, свернув полку с кастрюлями. Две с грохотом упали на пол. Литавры в оркестре и те не издают столько звону.

Крики и звон посуды почти сразу же привлекли внимание. Один из распорядителей похорон, какая-то незнакомая мне женщина и пара мужчин, которых я принял за полицейских, ворвались в кухню. Они увидели Слокума, потиравшего подбородок – струйка крови стекала из уголка его рта, – потом перевели взгляды на меня, по-прежнему сжимавшего кулаки.

Полицейские двинулись ко мне.

– Нет-нет! – крикнул Слокум, поднимая руку. – Все в порядке.

Я указал на него пальцем и выпалил:

– Не пытайся больше говорить с моей дочерью. Подойдешь к ней еще раз, и я размозжу тебе череп!

Подхватив Келли на руки, я вышел на парковку.

Представляю, что бы сказала по этому поводу Шейла: «Избить человека на церемонии прощания с его усопшей женой… какая чуткость с твоей стороны!»

Глава двадцать вторая

– О чем он тебя спрашивал? – спросил я у Келли, когда мы отъехали.

– Почему ты ударил папу Эмили? – всхлипывала она. – Что он тебе сделал?

– Я задал тебе вопрос. О чем он с тобой говорил?

– Он хотел знать о телефонном разговоре.

– И что ты ему сказала?

– Что не должна никому об этом рассказывать.

– А он?

– Он хотел, чтобы я вспомнила все, что слышала, а потом пришел ты и ударил его. Теперь меня все будут ненавидеть. Просто не верится, что ты это сделал!

Я сжал руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Мы же договаривались: ты должна была оставаться со мной.

Слезы потекли по лицу Келли.

– Ты сам разрешил мне пойти с тетей Эмили.

– Знаю, знаю, но я предупреждал тебя: ты не должна общаться с мистером Слокумом. Разве я не говорил об этом?

– Да, но он вошел в кухню и велел Эмили уйти, а я не знала, что мне делать!

В этот момент я понял, как неразумно себя повел. Келли всего восемь лет! Каких поступков я от нее ожидал? Чтобы она сказала Даррену Слокуму оставить ее в покое и ушла? Я не имел права сердиться на нее. Я мог злиться на него и, разумеется, на себя, так как сам оставил ее без внимания. Но у меня не было причин срываться на Келли.

– Прости. Извини меня. Я не злюсь на тебя. Я не…

– Я тебя ненавижу. Просто ненавижу.

– Келли, я прошу тебя…

– Не надо со мной разговаривать, – проговорила она и отвернулась.

Оставшуюся дорогу домой мы не сказали друг другу ни слова. Когда мы приехали, Келли сразу же убежала в свою комнату и захлопнула дверь.

Я пошел на кухню и поставил на стол бутылку виски и стакан. Налил себе выпить. За двадцать минут я опустошил два стакана, после чего взял телефонную трубку и набрал номер.

Мне ответили после второго звонка.

– Алло? Глен?

У Белинды был определитель номера.

– Да.

– Господи, Глен, что стряслось? Все только и говорят об этом. Ты ударил Даррена? Это действительно так? Зная, что в соседней комнате лежит его мертвая жена? Нет, это просто невозможно…

– Черт возьми, что ты им сказала, Белинда?

– Кому?

– Адвокатам?

– Глен, я не знаю, что ты…

– Ты все представила так, будто во время ваших дружеских обедов Шейла напивалась, как алкоголичка, а потом еще рассказала, как вы вдвоем курили марихуану?

– Глен, пойми, я не хотела…

– О чем ты вообще думала?

– А что я должна была сделать? Солгать? – спросила она. – Меня вызвали в офис адвоката, и я должна была солгать?

– Нет, лгать ты не должна была. Просто кое-что следовало бы оставить при себе. Пойми, Белинда, она хочет получить пятнадцать миллионов! Бонни Уилкинсон подала на меня иск в пятнадцать миллионов долларов!

– Мне очень жаль, Глен. Я сама не знала, что делаю. Джордж заявил… ты же знаешь Джорджа, он всегда поступает по правилам… так вот, он заявил, что, если я не расскажу им правду, меня могут оштрафовать или даже обвинить в сокрытии важных улик. Я была просто сбита с толку. Но я точно не хотела…

– Благодаря тебе они могут выиграть. Я звоню, чтобы сказать тебе спасибо.

– Глен, прошу тебя. Знаю, я все испортила, но ты даже не представляешь, какой стресс я пережила в последнее время. – Ее голос сорвался. – Я приняла ряд глупых решений, все стало рушиться и…

– Белинда, кто-нибудь судится с тобой на пятнадцать миллионов?

– Что? Нет, никто…

– Так благодари за это судьбу. – Я повесил трубку.

Вскоре после этого мне позвонили в дверь. Келли все еще сидела у себя в комнате.

Я открыл и увидел на крыльце мужчину в темно-синем костюме. В руке он держал какое-то удостоверение. На вид ему было под пятьдесят, высокий, с редкими седыми волосами.

– Мистер Гарбер?

– Совершенно верно.

– Артур Твейн, детектив.

«Вот черт», – подумал я. Даррен Слокум решил возбудить дело.

Возможно, у меня сформировались некоторые стереотипы относительно того, как должны выглядеть полицейские детективы, но Твейн явно не попадал под них. Костюм – по крайней мере на мой неопытный взгляд – выглядел дорого, а черные кожаные ботинки были начищены до ослепительного блеска. Его шелковый галстук, вероятно, стоил больше, чем вся одежда, которая оказалась в тот момент на мне, включая мои противоударные часы. Однако, несмотря на явное чувство стиля, у него имелись небольшое брюшко и мешки под глазами. Хорошо упакован, но изрядно потрепан.

– Ладно, – сказал я. – Проходите.

– Извините, что явился без предупреждения.

– Нет, все в порядке. То есть я, очевидно, должен был предвидеть ваш визит.

Он удивленно моргнул:

– Разве?

Келли, вероятно, стало любопытно, кто пришел. Она прервала свое добровольное изгнание, спустилась вниз и заглянула в прихожую.

– Солнышко, это детектив Артур… – Я уже забыл его фамилию.

– Твейн, – напомнил он.

– Здравствуйте, – сказала Келли, нарочито не глядя в мою сторону.

– Как тебя зовут?

– Келли.

– Рад познакомиться, Келли.

– Вы хотите сначала поговорить с Келли, или со мной, или с нами обоими? – поинтересовался я. – Она ведь была там. Или мне вызвать адвоката? – Неожиданно я подумал, что это будет самым разумным поступком.

– Думаю, я поговорю с вами, мистер Гарбер, – осторожно сказал Артур Твейн.

– Хорошо. Солнышко, – обратился я к Келли, – мы позовем тебя, если понадобится. По-прежнему не глядя на меня, Келли ушла к себе.

Я проводил Твейна в гостиную, не зная, как его называть: мистером, офицером или детективом.

– Не хотите присесть… мм… офицер?

– Можете называть меня просто Артуром, – предложил он, усаживаясь. Мне показалось, для полицейского детектива это слишком неформальное обращение.

– Хотите кофе или чего-нибудь еще? – Я оказался настолько наивен, что полагал, будто мое гостеприимство избавит меня от необходимости отвечать за нападение на полицейского.

– Нет, спасибо. Прежде всего я хотел бы высказать соболезнования по поводу кончины миссис Гарбер.

– Ох. – Я был удивлен, так как не ожидал подобной осведомленности от детектива. – Спасибо.

– Когда она умерла?

– Примерно две недели назад.

– Автокатастрофа. – Это звучало не как вопрос. Полагаю, если Рона Ведмор знала об этом, я не должен был удивляться, что и Твейн обо всем проинформирован.

– Да. Полагаю, различные отделы обмениваются информацией?

– Нет. Просто я кое-что проверил.

Его слова показались мне странными, но я не придал этому особого значения.

– Вы здесь из-за сегодняшнего происшествия?

Артур слегка наклонил голову.

– О каком происшествии вы говорите, мистер Гарбер?

– Что, простите? – рассмеялся я. – То есть, если вы действительно ничего не знаете, я вряд ли стану вам рассказывать.

– Боюсь, вы ставите меня в сложное положение, мистер Гарбер.

– Но вы ведь детектив, не так ли?

– Да.

– Из полиции Милфорда?

– Нет, – возразил Артур. – Я из агентства «Степлтон». И я не полицейский детектив, а частный.

– Что такое «Степлтон»? Частное детективное агентство?

– Верно.

– А почему их заинтересовала моя стычка с милфордским копом?

– Мне ничего не известно об этом, – заметил Твейн. – Я здесь из-за вашей жены.

– Из-за Шейлы? И что вы хотите узнать про Шейлу? – Затем меня осенило. – Вы из той юридической фирмы, которая судится со мной, да? Тогда можете проваливать отсюда, сукин вы сын!

– Мистер Гарбер, я не работаю ни на какую юридическую фирму и не представляю никого, кто бы мог возбудить против вас дело.

– Тогда зачем же вы здесь?

– Чтобы расспросить вас по поводу возможной связи вашей жены с криминальным миром. Хочу узнать об ее участии в продаже контрафактных сумок.

Глава двадцать третья

– Убирайтесь, – тоном приказа ответил я, направляясь к двери.

– Мистер Гарбер, я прошу вас. – Артур Твейн неохотно поднялся со стула.

– Я говорю, выметайтесь. Никто не имеет права приходить сюда и говорить подобное о Шейле. Я и так выслушал достаточно всякого из-за того, что она, возможно, сделала, но с меня хватит! – Я открыл дверь.

Увидев, что Твейн не двинулся с места, я пригрозил:

– Если вы не уйдете сами, я вышвырну вас отсюда.

Твейн явно нервничал, но по-прежнему стоял неподвижно.

– Мистер Гарбер, если вы считаете, будто вам известно все о деятельности вашей жены незадолго до смерти, если у вас не осталось ни одного вопроса, на который вы так и не получили ответ, то хорошо, я уйду.

Я приготовился выкинуть его из дома.

– Но если вас мучают сомнения, подозрения относительно того, чем занималась ваша жена, тогда, наверное, вам стоит выслушать меня и даже ответить на пару моих вопросов.

Моя ладонь по-прежнему лежала на дверной ручке. Я почувствовал, как участилось мое дыхание, а в висках начала пульсировать кровь.

Я захлопнул дверь.

– Пять минут.

Мы снова вернулись в гостиную.

– Начнем с того, что я расскажу вам, на кого работаю, – начал Твейн. – Я имею лицензию частного детектива в детективном агентстве «Степлтон». К нам обратилось объединение ведущих модных холдингов, чтобы отследить распространение контрафактной продукции. Поддельных сумок в том числе. Полагаю, вам известно о торговле подобными товарами?

– Я слышал об этом.

– Тогда давайте сразу перейдем к делу. – Артур Твейн вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и достал оттуда лист бумаги. Он развернул его и протянул мне. Там оказалась распечатана фотография.

– Вы узнаете этого человека?

Я с неохотой взял у него фотографию и посмотрел на нее. Высокий мужчина с черными волосами, худой и подтянутый, со шрамом над правым глазом. Снимок скорее всего был сделан на улице Нью-Йорка, хотя в кадр не попало ни одного из известных зданий.

– Нет, – ответил я, возвращая фотографию. – Никогда не видел его.

– Вы уверены?

– Уверен. У вас есть что-то еще?

– Вы хотите знать, кто он?

– На самом деле не очень.

– Вы должны.

– Почему?

– Ваша жена звонила ему в день аварии.

– Шейла ему звонила?

– Именно так.

Во рту у меня пересохло.

– Кто он?

– Точно мы не знаем. Он проходит под именами Майкл Сэйер, Мэтью Смит, Марк Салазар и Мэдден Соммер. Мы считаем, что его фамилия Соммер. Люди, на кого он работает, нанимают его, чтобы он разводил стрелки.

– Что разводил?

– Улаживал проблемы.

– Моя жена не знала никого с такой фамилией.

– Она звонила на мобильный Соммера днем. – Твейн снова засунул руку в карман пиджака и извлек оттуда маленькую записную книжку «Молескин», полистал ее, нашел то, что искал, и проговорил: – Все верно. Вот. Это было в начале второго. Позвольте зачитать вам номер.

Он прочитал набор цифр, от которых у меня упало сердце, хоть я и не набирал их уже несколько недель.

– Узнаете их?

– Это мобильный Шейлы.

– Ваша жена позвонила Соммеру в день смерти, в тринадцать ноль две.

– Скорее всего она ошиблась номером. И как, черт побери, вы это узнали? Откуда у вас информация?

– Мы сотрудничаем с рядом силовых ведомств, которые предоставляют нам некоторые данные наблюдений. Кстати, номер, на который звонила ваша жена, больше не принадлежит Соммеру. Он меняет номера сотовых чаще, чем я ем чизкейки. – Твейн слегка похлопал себя по животику.

– Ну хорошо, Шейла звонила этому Соммеру. И кто он такой? Чем занимается?

– В ФБР считают, он связан с организованной преступностью.

– Это просто смешно.

– Отнюдь, – возразил Артур Твейн. – Соммеру часто звонят женщины – а также мужчины, – которые не знают о его криминальных связях. Иногда они подозревают его в каких-нибудь темных делах, но полагают, это не причинит им вреда. Его принимают за бизнесмена, представителя компании, занимающейся импортом товаров.

– Каких именно? Когда вы пришли, речь шла о сумках. Этот человек перепродает сумки?

– И сумки тоже.

– Он больше похож на торговца оружием или наркотиками.

– Соммер может достать и это. Особенно последнее. В некотором роде.

– Я вам не верю. Не думаю, будто дамские сумочки могли бы заинтересовать такого типа.

– Соммер готов заниматься всем, что приносит ему деньги, и сумками в том числе.

– И в чем вы пытаетесь меня уверить? Что моя жена хотела купить поддельную сумку у бандита?

– Не только это. Я вообще не думаю, что она покупала сумки. Люди Соммера готовы предложить самые разные товары. Впрочем, такую возможность нельзя исключать. Мистер Гарбер, вы слышали о вечерах с продажей сумок?

Я удивленно открыл рот:

– Вы шутите? У нас в доме устраивали нечто подобное… – И осекся.

– Значит, слышали, – продолжил он. – Такие сборы весьма популярны. Очень неплохое развлечение. Своего рода девичник – с вином, закусками. А потом они возвращаются домой с красивыми сумками от Прада или Марка Джейкобса, Луи Вюиттона или Валентино, причем на вид сумки не отличишь от настоящих, и лишь их хозяйки знают, что это фальшивки.

Я внимательно изучал его.

– Почему бы вам не заняться расследованием настоящих преступлений?

Артур понимающе улыбнулся.

– Так говорят большинство людей. Но продажа поддельных товаров – тоже преступление. Федерального уровня.

– Я не верю, что полиция будет тратить на это время, когда повсюду убивают людей, в страну ввозят наркотики, а террористы планируют очередное злодеяние. И кучка женщин, которые собираются, чтобы купить поддельную сумку от Марка Фенди…

– Марк Джейкобс или Фенди, – поправил он меня.

– Да какая разница! И что с того, если они ходят с подделками? Если это все, что они могут себе позволить? Если им не по карману купить настоящую? Кому это вредит?

– Как вы думаете, с чего мне стоит начать? – спросил Твейн. – С компаний правообладателей, чья торговая марка используется незаконно и чье авторское право нарушено? С миллионов долларов, которые в результате этих преступлений теряют они и те, кто на них работает?

– Я уверен, они это переживут, – заметил я.

– Ваша дочь Келли, сколько ей лет?

– Какое это имеет отношение к Келли?

– Думаю, ей около семи, так?

– Восемь.

– А вы можете представить, чтобы она пошла на работу и трудилась по десять или даже больше часов в день на фабрике по производству подделок? Именно в таком возрасте китайские мальчики и девочки начинают работать за доллар в день. Они работают так…

– Ну конечно, вы разыгрываете карту эксплуатации детей, хотя на самом деле все эти компании волнует лишь потеря прибыли…

– …работают так, что стирают пальцы до костей в цехах по производству сумок. И все для того, чтобы какая-нибудь женщина из Милфорда или Дариена смогла пускать пыль в глаза знакомым, утверждая, будто ее сумка стоит дороже, чем она потратила на нее в действительности. Мистер Гарбер, вы знаете, на что пускаются эти деньги? Когда какая-нибудь женщина из Милфорда выбрасывает тридцать, пятьдесят или даже сто баксов на эту сумку, вам известно, куда уходит эта выручка? Женщина, которая устраивает вечеринку по продаже сумок, разумеется, получает свою долю, но она должна заплатить поставщику товара. Эти деньги используют для производства новых подделок, и не только сумок, но и контрафактных DVD, видеоигр, детских игрушек, покрытых свинцовой краской, с легко отваливающимися деталями, проглотив которые ребенок задыхается и умирает, строительных материалов, не соответствующих стандартам, но с поддельными штампами, подтверждающими их пригодность. Даже поддельного детского питания, каким бы невероятным это ни казалось! Или контрафактных лекарств, выдающихся по рецептам. Эти таблетки выглядят как настоящие, на них артикулы, однако они имеют другой состав и не проходят никакой проверки. Я говорю не о более дешевых лекарствах из Канады. Речь идет о продукции из Индии и Китая. Иногда, мистер Гарбер, эти пилюли вообще ни от чего не помогают. А теперь представьте себе человека, который живет на небольшую пенсию, имеет скудные сбережения и не может позволить себе лекарства от сердца или какого-нибудь другого заболевания. Вдруг он находит в Интернете то, что ему кажется аналогом, или покупает медикаменты у знакомых своих знакомых и начинает их принимать, а вскоре умирает.

Я молчал.

– Знаете, кто на этом зарабатывает? Преступные группировки из Китая, России, Индии, Пакистана. Перечислять можно долго. Немало среди них и наших, американских банд. ФБР считает, что часть денег переправляется в террористические организации.

– Да уж… Стоит какой-нибудь женщине купить на улице сумочку от Гуччи, как в какой-нибудь небоскреб тут же врежется самолет.

Артур улыбнулся.

– Вы пытаетесь шутить, но я видел выражение вашего лица минуту назад, когда упомянул про стройматериалы. Вы ведь строитель?

Эти слова застали меня врасплох, и я удивленно моргнул.

– Да.

– Вообразите, что произойдет, если кто-то из ваших рабочих установит контрафактную электропроводку. Детали, изготовленные в Китае, внешне не отличишь от продукции крупных фабрик, они имеют сертификаты, но на деле это просто мусор. Провода имеют ненадлежащие характеристики. Они перегреваются, замыкают. Выключатели не работают. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, к чему это может привести.

Я потер рукой рот и подбородок и на мгновение снова вернулся в задымленный подвал.

– Но почему сюда пришли вы? Почему меня не допрашивает полиция?

– Мы по возможности сотрудничаем с полицией, но их ресурс недостаточен, они не справляются с этой проблемой. Оборот контрафактного бизнеса составляет пятьсот миллиардов долларов в год, и это по самым скромным подсчетам. Модная индустрия обращается в частные охранные и детективные агентства, чтобы отследить распространение подделок. На этом этапе я и подключаюсь к работе. Иногда это бывает очень просто. Мы находим женщину, которая устраивает вечера для продажи сумок, наивно полагая, будто не делает ничего дурного, и сообщаем ей, что она совершает федеральное преступление. Этого бывает достаточно. Она прекращает свою деятельность, и мы не заявляем на нее. А бывает, мы обнаруживаем магазин, продающий подобные товары, информируем торговцев и владельцев недвижимости, что они работают нелегально и мы собираемся подключить полицию для расследования их действий в соответствии с правовыми нормами. Часто мы именно так и поступаем. Но порой бывает достаточно лишь угрозы, чтобы арендодатели решили эту проблему самостоятельно. Они избавляются от прежних арендаторов и берут тех, кто подчиняется закону и торгует лицензионной продукцией.

– А что насчет покупки сумок? Приобретение подделок – это ведь тоже преступление?

– Нет. Но разве могли бы вы со спокойной совестью носить подделку и знать, что однажды может случиться такое… – Он заглянул в конверт, достал оттуда еще пару фотографий и протянул мне.

– Что… о Боже!

Это были снимки с места преступления. Я пожалел о том, что фотографии оказались не черно-белыми, а яркими, цветными. Тела двух женщин в лужах крови. А вокруг – множество сумок. Они стояли на столах, свешивались со стен и потолка.

– Боже мой!

Я взглянул на следующее фото. Мужчина, вероятно, застреленный в голову, лежал на столе. Я протянул фотографии Твейну.

– Что это, черт побери, такое?

– Женщин звали Пэм Стайгервальд и Эдна Баудер. Туристки из Батлера, штат Пенсильвания. Они отправились на выходные в Нью-Йорк. Уик-энд для девочек. Искали дешевые сумки на Канал-стрит и сунулись не туда и не в то время. Как и Энди Фонг, торговец, импортер поддельных сумок, изготовленных в Китае.

– Мне ничего не известно об этих людях.

– Я показал их вам в качестве примера, что может случиться, если вы ввязываетесь в контрафактный бизнес.

Я рассердился.

– Это просто отвратительно – использовать нечто подобное в качестве аргумента, запугивать меня! И какое это имеет отношение к Шейле?

– Полиция считает это делом рук нашего человека, имеющего столько имен и которого мы называем Мэдденом Соммером. Именно ему ваша жена звонила в день смерти.