Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава восьмая

– Мама Эмили притрагивалась к тебе? – с недоумением спросил я. Это показалось мне еще невероятнее.

– Нет, она меня не трогала, – возразила Келли. – Просто разозлилась на меня.

– Разозлилась на тебя? А почему?

– Я была в ее комнате. – Келли отвернулась.

– В ее комнате? Хочешь сказать – в ее спальне?

Келли кивнула.

– Мы играли.

– Играли в комнате родителей Эмили?

– Я пряталась там. В шкафу. И не сделала ничего плохого. Но мама Эмили страшно разозлилась, так как не знала, что я была там, пока она разговаривала по телефону.

Я был расстроен, но в то же самое время испытал чувство облегчения. Самый худший сценарий развития событий можно было отмести. Келли оказалась там, где ей не дозволено было находиться, пряталась в спальне Энн и Даррена Слокум. Что ж, если бы я нашел Эмили у себя в шкафу, наверное, тоже бы рассердился.

– Хорошо, давай во всем разберемся, – мягко начал я. – Ты пряталась в комнате мистера и миссис Слокум, а потом вошла миссис Слокум, чтобы позвонить по телефону?

Келли снова кивнула.

– Она села на кровать, рядом со шкафом и позвонила кому-то, а я испугалась, что она меня увидит, так как дверца была чуть-чуть приоткрыта. Если бы я попыталась закрыть ее, она бы это заметила, поэтому я ничего не стала делать.

– Хорошо, – сказал я.

– Сначала она разговаривала с одним человеком, а потом – с другим…

– Она повесила трубку и перезвонила кому-то?

– Нет, второй звонок раздался, когда мама Эмили говорила с первым. А потом она стала говорить со вторым, но, услышав, как я дышу в шкафу, закончила разговор, открыла дверцу, рассердилась и велела мне выйти.

– Ты не должна была входить в их комнату, – заметил я. – И уж тем более прятаться в шкафу. Это личная комната родителей Эмили.

– Значит, ты тоже сердишься?

– Нет, просто объясняю. Что сказала тебе миссис Слокум?

– Она спросила, не подслушивала ли я.

Я и опомниться не успел, а мы уже направлялись в сторону Девона, поэтому я свернул налево, к Наугатуку, и поехал назад по Милфорд-Пойнт-роуд.

– Миссис Слокум, возможно, не стала бы говорить по телефону, если бы знала, что в комнате кто-то находится.

– Это уж точно, – пробормотала Келли.

– Что? – спросил я. – Что она сказала?

Келли внимательно посмотрела на меня:

– Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Но ведь я не должна была это слышать. Ты ведь тоже не любишь подслушивать?

– Конечно, меня совершенно не касается, о чем она там говорила. Как и тебя, – согласился я. – Просто мне нужно узнать, о чем был разговор, в общих чертах. Почему она так расстроилась, когда узнала, что ты ее слышала?

– Ты про первого или про второго человека?

– Полагаю, про обоих.

– Понимаешь, мама Эмили была спокойной, пока говорила с первым, но разозлилась, когда стала говорить со вторым.

– Со вторым? Она рассердилась на этого человека?

Келли кивнула.

– Ты знаешь, кто это был?

Келли покачала головой.

– А что она говорила?

– Этого я не могу тебе сказать, – ответила Келли. – Миссис Слокум запретила мне.

Я обдумал все, что рассказала мне дочь. Келли случайно подслушала разговор, который не должна была слышать. Мне было абсолютно все равно, о чем говорила по телефону Энн Слокум, но тем не менее я должен разобраться в случившемся. Узнать, имелась ли у Энн причина реагировать подобным образом или же ее поведение являлось совершенно необоснованным.

– Хорошо, давай больше не будем про телефонные разговоры. Лучше ответь, что она сказала тебе потом?

– Миссис Слокум спросила, давно ли я там прячусь, а затем поинтересовалась, слышала ли я, о чем она говорила по телефону. Я ответила, что не слышала, хотя это было неправдой. Тогда она заявила, что я не должна была этого делать, и велела никому об этом не рассказывать.

– Она имела в виду меня, – уточнил я.

– Она сказала – никому: ни Эмили, ни мистеру Слокуму.

Это уже становилось интересно. Одно дело, если Келли подслушала что-то касавшееся семейных дел Слокумов, которые Энн не хотела бы обсуждать публично. Но, судя по всему, моя дочь узнала нечто действительно из ряда вон выходящее.

– Она не объяснила почему?

Келли нервно теребила рюкзак.

– Нет. Просто сказала никому не говорить. И пригрозила, что, если я проболтаюсь, она не разрешит мне дружить с Эмили. – Ее голос дрогнул. – У меня и так мало друзей, и я не хочу потерять Эмили.

– Разумеется, этого не случится, – уверил я ее, стараясь скрыть гнев на бесчувственность Энн Слокум. Ведь Келли только что потеряла мать! – Что случилось после этого?

– Она ушла.

– Из спальни? Она вышла из спальни?

Келли снова кивнула.

– Разве вы не вышли оттуда вместе?

Келли покачала головой.

– Минутку. Она рассердилась на тебя, поскольку ты пряталась в ее спальне, а потом оставила тебя там? Почему?

– Она оставила меня. Сказала ждать там, ей нужно было подумать, что со мной сделать. Она назвала это тайм-аутом и забрала с собой телефонную трубку.

Мое раздражение продолжало расти. Что эта женщина о себе возомнила?

– Тогда-то я тебе и позвонила, – продолжила Келли. – Я спрятала мобильный в карман перед тем, как мама Эмили открыла дверь шкафа, и она не знала, что у меня есть телефон.

– Почему ты взяла мобильный с собой?

– Я собиралась крикнуть «сюрприз!» и сфотографировать Эмили, когда та найдет меня.

Я едва заметно покачал головой.

– Ладно, значит, когда она вышла из комнаты и приказала тебе сидеть там, ты позвонила мне?

Келли кивнула.

– Очень разумный поступок. Мама Эмили заперла дверь, когда вышла из комнаты?

– Понятия не имею. Я даже не знаю, был ли там замок. Миссис Слокум сказала мне сидеть на месте, и я не хотела, чтобы у меня появились неприятности, поэтому осталась. Но она не говорила, что мне нельзя никому звонить, вот я и позвонила тебе. Я боялась, как бы она не разозлилась еще больше, и говорила шепотом. Когда ты приехал, мистер Слокум стал звать меня, и я вышла.

– Солнышко, ты все правильно сделала. Ты не должна была прятаться в шкафу, но и она не имела права так поступать с тобой. Завтра я с ней поговорю.

– Значит, она поймет, что я тебе все рассказала, и нашей дружбе с Эмили придет конец.

– Я постараюсь, чтобы она ни о чем не догадалась.

Келли яростно замотала головой.

– Она может рассердиться.

– Солнышко, мама Эмили не причинит тебе вреда.

– Но она может причинить вред тебе.

– Что? Что она может мне сделать?

– Пустить пулю тебе в голову, – сказала Келли. – Именно так она собиралась поступить с человеком, с которым говорила по телефону.

Глава девятая

Как только Глен Гарбер с дочерью уехали, Даррен Слокум спросил у Энн:

– Что, черт возьми, все это значит?

– Не знаю. Ей стало плохо, она уехала домой. Келли еще ребенок. Возможно, она переела. Или просто скучает по матери. Не знаю я!

Энн повернулась и хотела было уйти, но Даррен схватил ее за локоть.

– Пусти! – возмутилась она.

– Что Келли делала в нашей спальне? Ты же знаешь, я нашел ее там. Когда я спросил, почему она здесь очутилась, Келли ответила, что ты велела ей оставаться там. Я не хочу, чтобы чужой ребенок шастал по нашей комнате.

– Девочки играли в прятки, – объяснила Энн. – Я разрешила ей спрятаться там.

– Дети не должны играть в нашей комнате! Им нельзя туда входить…

– Ладно, хорошо! Боже, ты собираешься провести по этому поводу следствие? Думаешь, мне больше не о чем беспокоиться?

– Тебе? Или ты считаешь, только у тебя есть причины для волнений? По-твоему, они верят, будто ты работаешь самостоятельно. Позволь кое-что растолковать тебе. Если они прижмут тебя, заодно достанется и мне.

– Ладно, ты прав. Я просто хочу сказать, в нашей жизни и так хватает дерьма, и я не собираюсь спорить с тобой из-за того, что девочки играли в нашей спальне.

– Твоя идея позволить Эмили пригласить подругу с ночевкой вообще была глупостью, – с укором заметил Даррен.

Энн бросила на него гневный взгляд:

– А что прикажешь делать? Вообще не жить нормальной жизнью, пока мы не разберемся со всем? Что ты от меня хочешь? Чтобы я отвезла Эмили к сестре или еще к кому-нибудь и оставила ее там, пока все не наладится?

– Скажи, черт возьми, сколько стоила пицца? – спросил Даррен и добавил, взмахнув руками: – Ты считаешь, у нас есть возможность сорить деньгами?

– Ну конечно. Те двадцать долларов, что я отдала за пиццу, сыграют решающую роль. Давай скажем им: «Слушайте, мы потратили двадцать долларов и просим вас о небольшой поблажке».

Даррен с недовольным видом отвернулся, но через мгновение снова обратился к жене:

– Ты давно говорила по телефону?

– Что?

– В кухне на базе зажглась лампочка. Кто-то говорил по телефону. Это была ты?

Энн удивленно выпучила глаза:

– Что на тебя нашло?

– Я спрашиваю: ты говорила по телефону?

– Келли звонила своему папе, или ты уже забыл? Вскоре после того как он уехал.

На мгновение Даррен замолчал. Пока он говорил, Энн думала лишь об одном: «Я должна уйти». Но ей нужна была причина. И довольно веская.

Зазвонил телефон.

Трубка лежала в гостиной. Энн оказалась ближе и взяла ее.

– Алло?

На другом конце линии послышался женский визг:

– Он приходил ко мне!

– Господи, Белинда?

– Сказал, что времени осталось очень мало! Я была в подвале, подбирала кое-какие лекарства и…

– Успокойся хоть на минуту и перестань орать мне в ухо. Кто к тебе пришел?

– Что происходит? – спросил Даррен.

Энн жестом велела ему помолчать.

– Тот человек, – объяснила Белинда, – с которым ты вела дела. Клянусь Богом, Энн, на секунду я решила… понимаешь, я не знаю, что он может сделать. Мне нужно поговорить с тобой. Мы должны собрать эти деньги. Если мы достанем для него тридцать семь тысяч долларов… знаешь, сколько бы ты ни дала, клянусь, я тебе все верну.

Энн закрыла глаза и подумала о деньгах, которые были им нужны. Возможно, человек, с которым она разговаривала раньше и с которым собиралась встретиться, выручит их из беды. Надо сказать ему нечто вроде: «Это в последний раз, больше такого не повторится, и я никогда уже не обращусь к тебе».

Ей было о чем подумать.

– Хорошо, – согласилась Энн. – Мы найдем какой-нибудь выход.

– Мне нужно тебя увидеть. Мы должны все обсудить.

Великолепно.

– Ладно, – уступила Энн. – Я выезжаю. Позвоню тебе через минуту с мобильного, и мы решим, где можно встретиться.

– Хорошо, – всхлипывая, согласилась Белинда. – Я не должна была в это ввязываться. Никогда. Если бы я только знала…

– Белинда, – оборвала ее Энн, – мы скоро увидимся. – Она закончила разговор и обратилась к Даррену: – Он ее запугивает.

– Просто замечательно! – воскликнул Даррен.

– Я уезжаю.

– Зачем?

– Белинде нужно обсудить это со мной.

Даррен пригладил всклокоченные волосы. Вид у него был такой, словно он хотел кому-нибудь хорошенько вмазать.

– Ты знаешь, что мы в полном дерьме? Ты не должна была впутывать в это Белинду. Она идиотка. И это была твоя идея. Не моя.

– Я должна ехать. – Энн проскользнула мимо него, взяла куртку, ключи от машины, сумочку, которая лежала на скамейке у входной двери, и вышла.

Повернувшись, Даррен заметил Эмили, робко стоявшую в гостиной в углу.

– Почему сегодня все ссорятся? – спросила она.

– Иди спать, – тихим, грозным голосом сказал ей отец. – Немедленно ступай в постель!

Эмили повернулась и убежала.

Даррен подошел к окну, выходившему во двор, отдернул штору. Его жена ехала по подъездной дорожке. Он проследил, в какую сторону свернула Энн.

Энн была благодарна Белинде за этот звонок. Он позволил ей вырваться из дома. Но она не собиралась сразу же встречаться с Белиндой. Сначала ей нужно увидеться с другим человеком. А Белинда пускай подождет. В конце концов, она сама во всем виновата.

В порту было темно, холодно и неуютно, на небе даже не видно звезд. Резкими порывами налетал ветер, сухие листья трепетали на ветвях деревьев.

Энн Слокум остановилась у причала, но решила не выходить на холод, а подождать в машине с включенным двигателем. На якоре стояло несколько судов, на пристани – ни души. Неплохое местечко для встречи, если хочешь остаться незамеченной.

Пять минут спустя в зеркало заднего вида она увидела приближающиеся фары автомобиля. Машина появилась неожиданно, и свет показался ей таким ярким, что Энн пришлось повернуть зеркало – фары слепили глаза.

Она открыла дверь и обошла машину, гравий скрипел у нее под ногами. Водитель подъехавшего автомобиля выскочил к ней навстречу.

– Привет, – сказала Энн. – Что ты…

– Кто это был? – спросил мужчина, подходя к ней.

– В каком смысле кто?

– Когда ты говорила по телефону, кто там еще был?

– Да никто… тебе не о чем беспокоиться… убери от меня руки!

Он схватил ее за плечи и встряхнул.

– Я должен знать, кто это был.

Энн уперлась руками ему в грудь и оттолкнула, заставив его отступить на шаг и выпустить ее. Она развернулась и зашагала к своей машине.

– Не уходи, – зарычал мужчина, хватая ее за локоть и разворачивая к себе. Энн оступилась и завалилась на багажник собственного автомобиля. Он бросился на нее, пригвоздил ее руки к багажнику и лег сверху так, что его губы оказались около ее уха.

– Мне надоело это дерьмо, – тихо произнес он. – Теперь все кончено.

Энн подняла ногу и ударила его коленом.

– Черт! – заорал он.

Энн начала извиваться, пытаясь выбраться из-под лежавшего на ней тела. Она сползла с багажника и стала обходить машину со стороны пассажирского места. От края причала ее отделяла всего пара футов.

– Проклятие, Энн! – Мужчина снова схватил ее, на этот раз за куртку, но не особенно крепко. Энн дернулась – но слишком сильно – и пошатнулась.

Она попыталась сохранить равновесие, однако пространство, отделявшее ее от края, оказалось слишком узким. Энн сорвалась и, ударившись головой о причал, полетела вниз.

Секунду спустя послышался всплеск воды, и наступила тишина.

Мужчина посмотрел вниз. Вода была черной как ночь, и он не сразу разглядел ее. Энн лежала лицом вниз в воде, раскинув руки. Потом плавным движением подтянула руки к себе и перевернулась на спину. Несколько секунд смотрела вверх безжизненным взглядом. Затем какая-то невидимая сила потащила ее ноги вниз, и через мгновение все ее тело и лицо, похожее в темноте на белую медузу, скрылись под водой.

Глава десятая

Укладывая Келли в кровать, я постарался убедить ее, что не сержусь, по крайней мере на нее, и, конечно же, ей не стоило переживать из-за происшествия с Энн Слокум. Затем я спустился на кухню, налил себе виски и, взяв стакан, скрылся в своем кабинете в подвале.

Сев за стол, я начал размышлять, какие шаги предпринять дальше.

Номер Слокумов, вероятно, был запрограммирован в быстрый набор нашего телефона, который стоял наверху. Шейла часто звонила по нему, но этот номер точно отсутствовал в моем телефоне здесь. Я так удобно устроился в кресле… Вставать и подниматься наверх мне не хотелось, поэтому я достал телефонную книгу и отыскал их телефон. Взяв трубку, я приготовился набирать номер, однако указательный палец отказывался мне подчиняться.

Я поставил трубку на базу.

Прежде чем уложить Келли в постель, я попытался выспросить у нее как можно подробнее, о чем говорила по телефону Энн, но сначала убедил дочь в том, что их дружба с Эмили не пострадает и я приложу для этого все силы.

Келли сидела, съежившись в комочек, в своем гнезде из подушек и прижимала к груди Хоппи. Она воспользовалась тем же приемом, к которому прибегала, когда ей нужно было соединить буквы в слово или рассказать стихотворение наизусть, – закрыла глаза.

– Хорошо, – сказала она и зажмурилась. – Миссис Слокум позвонила тому человеку и спросила, все ли у него в порядке с запястьями.

– Ты уверена?

– Она сказала: «Надеюсь, твои запястья уже не болят, но тебе нужно носить длинные рукава, пока следы не исчезнут».

– Она говорила с человеком, который сломал запястья?

– Думаю, да.

– Что она ему сказала еще?

– Не помню. Что-то насчет того, чтобы увидеться с ним в среду.

– Она назначила встречу? Человеку, у которого руки, вероятно, были в гипсе и его собирались снимать только на следующей неделе?

Келли кивнула:

– Вроде того. А потом позвонил другой. Наверное, это оказался один из тех звонков, которые ты так не любишь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, знаешь, когда кто-нибудь звонит тебе во время обеда и просит дать денег или предлагает купить газету.

– «Телемаркет»?

– Да.

– Почему ты решила, что это был «Телемаркет»?

– Сначала миссис Слокум спросила: «Зачем ты звонишь?» И еще насчет того, что ее мобильный был выключен.

Все это выглядело полной бессмыслицей. Энн Слокум вряд ли стала бы переживать из-за того, что Келли подслушала ее разговор с «Телемаркетом».

– Она еще что-нибудь говорила?

– Упомянула об оплате, которую хотела получить. И пыталась заключить с ним какую-то сделку.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я. – Она пыталась заключить сделку с «Телемаркетом»?

– А потом она сказала, что больше не желает слушать глупости, иначе можно получить пулю в голову.

Я в растерянности потер лоб, хотя прекрасно представлял себе, что и сам мог бы пригрозить продавцу из «Телемаркета» тем, что пристрелю его.

– Она ничего не говорила про мистера Слокума? – спросил я. В конце концов, Энн взяла с Келли слово ничего не рассказывать ее мужу. Может, это не было случайностью? Впрочем, произошедшее от этого все равно не обретало смысла.

Келли отрицательно покачала головой.

– Что-нибудь еще?

– Нет, ничего. У меня будут неприятности?

Я наклонился и поцеловал ее.

– Никаких неприятностей.

– Миссис Слокум не придет сюда и не будет кричать на меня?

– Ни в коем случае. Я оставлю дверь открытой: если тебе приснится страшный сон или что-то случится, я обязательно услышу, да ты и сама можешь спуститься ко мне. Я буду в подвале. Поняла?

Она кивнула, накрыла Хоппи одеялом, а я выключил свет.

Устало откинувшись на спинку кресла, я попытался найти объяснение фактам.

Что касалось первого разговора, то, судя по всему, Энн звонила человеку, получившему травму. Здесь все выглядело более-менее безобидным. Но второй звонок заинтриговал меня. Если это была всего лишь реклама, возможно, Энн рассердилась из-за того, что ей пришлось прервать первую беседу. Я мог это понять. Вероятно, поэтому она и начала угрожать собеседнику.

Люди часто грозят совершить нечто такое, чего на самом деле не собираются делать. Сколько раз я сам поступал подобным образом? Учитывая специфику моей работы – почти каждый день. Я хотел убить поставщиков за то, что они не доставляли вовремя материалы. Я готов был прикончить тех парней со склада лесоматериалов, которые присылали нам поврежденные доски. Однажды я сказал Кену Вангу, что он покойник, после того как тот забил гвоздь в водопроводную трубу, проходившую прямо за стеной из гипсокартона.

Угроза Энн Слокум пустить кому-то пулю в голову вовсе не означала, будто она на самом деле намеревалась это сделать. Но ей могло не понравиться, что маленькая девочка стала свидетельницей потери ею самообладания. Кроме того, Энн не хотела, чтобы ее собственная дочь узнала, в каком тоне она разговаривает по телефону.

Однако почему она заявила, что именно ее муж не должен об этом узнать?

Впрочем, главной заботой для меня оставалась Келли. Ее нельзя было так пугать. Я мог понять чувства Энн, когда она обнаружила Келли в своем шкафу. Но злиться на нее, угрожать, что она не сможет дружить с Эмили, заставлять девочку сидеть в комнате, забрав при этом телефонную трубку, чтобы Келли никому не могла позвонить, – что, черт возьми, это значило?

Я снова снял трубку и стал набирать номер. И снова нажал на отбой.

Что за спектакль они устроили в своей прихожей, когда я забрал Келли? Было же ясно, Энн не знала о мобильнике у моей дочери. Значит, Келли не должна была мне звонить? И что бы в таком случае предприняла Энн, если бы знала о сотовом Келли?

Я подумал о том, как буду говорить с Энн, когда дозвонюсь до нее.

«Не смей больше поступать так с моей дочерью!»

Или что-нибудь в этом духе.

Если только я наберу их номер.

Несмотря на то что в последние недели мое уважение к Шейле дало сильный крен, я вдруг подумал о том, как бы она поступила сейчас. Они с Энн были подругами. Шейла намного лучше меня умела найти выход из щекотливых ситуаций и обезвредить бомбу, угрожающую разрушить хорошие отношения между людьми. Она умела это делать и в отношении меня. Однажды, когда парень на «эскаладе» подрезал меня на Меррит-парквей, я погнался за ним, чтобы прижать его, а потом хорошенько вздуть.

– Посмотри в зеркало заднего вида, – мягко попросила Шейла, пока я давил на газ.

– Но он впереди, а не позади меня! – возмутился я.

– Посмотри в зеркало заднего вида, – повторила она.

Я подумал: «Черт! Копы сели на хвост!» – но взглянув в зеркало, увидел Келли, сидевшую в своем детском креслице.

– Если ради того, чтобы свести счеты с придурком, ты готов рискнуть безопасностью дочери, тогда действуй, – сказала мне Шейла.

Я убрал ногу с педали газа.

Весьма разумный совет от женщины, которая припарковалась поперек съезда, из-за чего погибла сама и лишила жизни еще двоих. Воспоминания о той ночи никак не вязались с моим восприятием Шейлы как спокойного, рассудительного человека. Кажется, я знаю, что бы она сказала о той нелепой ситуации, в какой я оказался.

Представим, будто я дозвонился до Энн Слокум и все ей высказал. Возможно, я получу от этого некоторое удовлетворение. Но какие последствия это будет иметь для Келли? Не настроит ли Энн против Келли свою дочь? Не окажется ли Эмили в одном лагере с детьми, которые травили мою дочь, обзывая ее пьяницей и неудачницей?

Я допил виски. Не подняться ли мне наверх и не наполнить ли стакан снова? Пока я сидел, ощущая, как по телу разливается тепло, зазвонил телефон.

Я схватил трубку:

– Алло?

– Глен? Это Белинда.

– А, привет. – Я взглянул на часы – около десяти вечера.

– Знаю, уже поздно, – ответила она на немой вопрос.

– Все в порядке.

– Я тут подумала, мне все же стоит позвонить тебе… Мы не виделись с похорон. Я очень переживала, что не пообщалась с тобой раньше, но, понимаешь, мне не хотелось тревожить тебя.

– Конечно.

– Как дела у Келли? Она снова ходит в школу?

– Могли быть и лучше. Но она справляется. Мы оба стараемся справиться.

– Знаю-знаю, у тебя замечательная дочка. Я просто… я все думаю о Шейле. Понимаешь, она была моей единственной подругой, но я понимаю, твоя потеря куда более значительная, чем моя, и все-таки мне тоже больно. Очень больно.

Она говорила так, словно вот-вот расплачется. Сейчас мне это меньше всего было нужно.

– Как бы я хотела увидеть ее в последний раз, – продолжила Белинда. Что, ей хотелось повидаться с Шейлой еще раз до ее гибели? – Но после того как машина сгорела…

Ах вот что! Белинда имела в виду закрытый гроб.

– Пожар погасили прежде, чем пламя проникло в салон. Ее… ее оно не коснулось. – Я постарался отодвинуть воспоминания об осколках стекла, поблескивавших в волосах, о крови…

– Верно, – продолжала Белинда. – Кажется, я слышала об этом, но все равно меня волновало, действительно ли Шейла… но я просто запрещаю себе думать о том, как сильно… ох, я даже не знаю, как это сказать.

Почему она так желала узнать, не обгорела ли Шейла до неузнаваемости? И почему решила, что я захочу об этом поговорить? Вот как она пытается утешить человека, который недавно потерял жену? Спрашивая, осталось ли что-нибудь от ее тела?

– Я решил, что будет лучше хоронить ее в закрытом гробу. Из-за Келли.

– Да-да, я понимаю.

– Белинда, уже поздно и…

– Это очень сложно, Глен, но сумочка Шейлы… она не пострадала?

– Ее сумочка? Нет, не сгорела. Я забрал ее из полиции. – Копы досмотрели ее сумку, искали улики, чеки. Пытались понять, где она купила бутылку водки, которую нашли у нее в машине пустой. Но так ничего и не обнаружили.

– Дело в том, что… ой, так неудобно… понимаешь, Глен, я дала Шейле конверт и хотела узнать… да, это ужасно, я не должна была тебя спрашивать…

– Белинда…

– Я подумала, что, возможно, он был в ее сумочке.

– Я осматривал ее вещи, Белинда, и не нашел никаких конвертов.

– Обычный коричневый конверт. Достаточно большой.

– Я ничего подобного не обнаружил.

Она замялась.

– Ты меня простишь?

– Я сказал, что ничего такого не находил.

– Видишь ли… там было немного денег. Шейла собиралась купить кое-что во время следующей поездки в город.

– В город? Хочешь сказать, в Нью-Йорк?

– Именно.

– Но Шейла не часто ездила в Нью-Йорк.

– Кажется, она собиралась устроить девичник, шопинг и все такое. И она обещала кое-что мне привезти.

– Не могу себе представить, чтобы ты пропустила подобное мероприятие.

Белинда нервно рассмеялась.

– У меня была очень напряженная неделя, и я боялась, что просто не смогу поехать.

– Сколько денег было в конверте?

Еще одна пауза.

– Немного. Совсем немного.

– Я ничего подобного не нашел. Он мог и сгореть, но если бы был в сумочке, то уцелел бы. Шейла не говорила, что она собирается в город именно в тот день?

– Это… как раз это я и имела в виду, Глен.

– Она сказала мне, что должна кое-что сделать, но не упоминала о поездке на Манхэттен.

– Послушай, Глен, я не должна была поднимать эту тему. Лучше все забыть. Извини за беспокойство.

Белинда не дождалась, пока я с ней попрощаюсь. Просто повесила трубку.

Я по-прежнему сжимал трубку в руке, снова раздумывая о том, стоит ли набирать номер Энн Слокум и отчитывать ее за то, что она угрожала Келли, когда в дверь наверху позвонили.

Это была Джоан Мюллер. Хвост она распустила, и волосы свободно падали ей на плечи. Футболка плотно облегала фигуру, и сквозь ткань просвечивался лиловый бюстгальтер.

– Я видела, ты приехал давно, но у тебя до сих пор горит свет, – сказала она, когда я открыл дверь.

– Пришлось забрать Келли, она была у подруги, – объяснил я.

– Она уже спит?

– Да. Хочешь войти? – Я тут же пожалел о своем предложении.

– Ну хорошо, – просияла Джоан. Проходя мимо, она слегка задела меня и остановилась в дверях гостиной, вероятно, решив, что я предложу ей сесть. – Спасибо. Люблю вечера накануне субботы. Никаких детей утром… Это самое приятное! Но когда не знаешь, чем занять себя, это уже не так радостно.

– Джоан, чем я могу тебе помочь? Я не забыл про твой кран.

Она улыбнулась.

– Я лишь хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал раньше. – Она засунула руки в карманы джинсов, большие пальцы продев в шлевки на поясе.

– Не совсем тебя понимаю.

– Видишь ли, я использовала тебя, – улыбнулась она. – В качестве телохранителя. – А, она про нашу короткую встречу с Карлом Бэйном? – Мне нужно, чтобы рядом находился большой, сильный мужчина, если ты понимаешь, о чем я.

– Боюсь, что не очень.

– Больше всего я ненавижу два момента: когда Карл привозит своего сына и когда забирает его в конце дня. Этот человек внушает мне страх, от него исходит нечто неприятное, понимаешь? Как будто он ждет момента, чтобы нанести удар.

– Он тебе что-то сказал? Или угрожал?

Она вытащила руки из карманов и развела ими.

– Понимаешь, думаю, он переживает из-за того, что может ляпнуть где-нибудь его сын. Карлсон еще совсем малыш, а ведь никогда не знаешь, что у детей на уме.

– Это точно.

– Однажды он рассказал мне о своей матери, Алиссии. Хотя он называет ее мамой и ни разу не назвал Алиссией. – Джоан удивленно округлила глаза. – Ох, зачем я тебе все это говорю? Так вот, ты же знаешь, иногда у ребенка спрашивают: «А как дела у твоей мамы?» А он вдруг ответил, что его мама пошла в больницу, она сломала руку. А когда я поинтересовалась, почему это произошло, он ответил, что папа столкнул ее с лестницы.

– Боже.

– Да, серьезно. Но на следующий день он сказал, что ошибся. Никто не сталкивал ее с лестницы. Папа объяснил ему, что мама оступилась. А я поняла, что Карлсон, придя домой, сообщил папе: «Я говорил с няней и рассказал про маму и про больницу. И что ты ее толкнул». Он наверняка испугался и убедил ребенка, что мама оступилась. – Она оттопырила нижнюю губу и с силой выдохнула так, что упавшие на лоб пряди взмыли в воздух.

– И всякий раз, приезжая сюда, он задается вопросом, что ты и нем думаешь, – подытожил я.

– Да, приблизительно так.

– Когда мальчик сказал тебе об этом?

– В первый раз он упомянул о том случае три или четыре недели назад. Он… то есть Карл, его отец… поначалу вел себя спокойно, но в последнее время был явно на взводе, спрашивал меня, не звонила ли я кому-нибудь.

– Звонила – зачем?

– Он этого не говорит. Но мне кажется, кто-то сообщил в полицию или еще куда-нибудь.

– Это была ты?

Джоан очень медленно покачала головой:

– Нет, что ты. То есть я думала об этом. Но я не могу потерять клиента, ты ведь меня понимаешь? Мне нужны эти дети, по крайней мере до тех пор, пока я не получу деньги от нефтяной компании. Я просто не хочу, чтобы Карл винил меня, если вдруг кто-то все же позвонил в полицию. И я подумала: узнав, что мой сосед – сильный мужчина, возможно, он крепко задумается, прежде чем угрожать мне.

Мне показалось, она особенно подчеркнула фразу «сильный мужчина».

– Буду рад помочь тебе, – отозвался я.

Джоан наклонила голову и посмотрела мне в глаза.

– Рано или поздно деньги должны прийти. Это будет хорошая сумма. Я разбогатею.

– Замечательно. Очень своевременно.

Она помолчала.

– Знаешь, я подумала: возможно, на него заявила Шейла…

– Шейла?

– Я говорила с ней за несколько дней до аварии; тогда я не знала, что мне делать, после того как Карлсон рассказал о случае со своей матерью. Мне казалось, это очень плохо, когда ты знаешь, почему человек сломал себе руку, и ничего не предпринимаешь. Я спросила, стоит ли мне заявить на него и буду ли я и дальше сидеть с Карлсоном, если его отца арестуют.

– Ты обсуждала это с Шейлой?

Джоан кивнула.

– Один только раз. Она ничего тебе не говорила? По поводу своего намерения позвонить в полицию?

– Нет, никогда.

Джоан снова кивнула.

– Она говорила, что у тебя стало напряженно с работой, после того как сгорел дом. Может быть, решила не волновать тебя по этому поводу.

И она хлопнула себя по бедрам.

– Ну ладно, мне пора. Согласись, не слишком приятно, когда соседка начинает рассказывать тебе о своих проблемах на ночь глядя? – В ее голосе послышалась насмешка. – Дорогой сосед, у вас не найдется немного сахару, а заодно не хотите ли стать моим телохранителем? – Она рассмеялась, но резко оборвала себя. – До встречи!

Я проводил ее взглядом, пока она не дошла до своего дома.

Тем вечером я не стал звонить Энн Слокум. Решил оставить это до утра, а потом разобраться, как быть дальше.

Поднявшись наверх, я неожиданно обнаружил Келли у себя в комнате. Она спала, свернувшись калачиком, на месте Шейлы.

В субботу утром я дал Келли выспаться. Вечером, накануне, я отнес дочь в ее комнату, а утром заглянул к ней перед тем, как спуститься на кухню и приготовить кофе. Она спала, обняв Хоппи и спрятав лицо в его лохматых ушах.

Я взял газету и принялся просматривать заголовки, сидя за кухонным столом, потягивая кофе и старательно игнорируя хлопья, которые сам же себе приготовил.