Текст книги "Происшествие"

Автор книги: Линвуд Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать четвертая

Мэдден Соммер сидел в машине, припаркованной на противоположной стороне улицы через три дома от дома Гарбера.

Он уже собирался выйти, как подъехала еще машина. Черный седан «джи-эм». Автомобиль покинул хорошо одетый мужчина. Довольно полный. Круглый животик нависал над ремнем. Держался он с большим достоинством. Когда входная дверь приоткрылась, мужчина показал Гарберу какое-то удостоверение.

«Любопытно», – подумал Соммер, убирая руку с двери. Мужчина не походил на полицейского, но все может быть. Соммер записал номер машины, затем позвонил по мобильному.

– Алло?

– Это я. Нужно проверить один номер.

– Я сейчас не на работе, – объяснил Слокум. – У меня родственники. Приехала сестра жены.

– Запиши его.

– Я же сказал…

– Эф-семь…

– Подожди. – Соммер слышал, как Слокум ищет бумагу и карандаш. – Ну давай дальше.

Соммер зачитал номер до конца.

– Сколько тебе понадобится времени?

– Не знаю. Все зависит от того, кто сейчас дежурит.

– Я позвоню где-нибудь через час. К этому времени ты должен все выяснить.

– Слушай, я же сказал, что не знаю, получится ли у меня. Ты где? И где машина, которую ты…

Соммер убрал телефон в карман куртки.

Гарбер впустил человека в дом. Соммер видел их тени в окне гостиной. Наблюдал он и за другим окном. В одной из комнат наверху горел свет. Время от времени за шторами мелькал чей-то силуэт, а в один из моментов кто-то отодвинул занавески и выглянул на улицу.

Ребенок. Маленькая девочка.

Глава двадцать пятая

Я встал. От ярости меня просто трясло. Мысль о том, что Шейла могла иметь какие-то дела с типом вроде Соммера или даже просто звонить ему на мобильный, выводила меня из себя. Я больше не мог выносить этих откровений о Шейле.

– Вы ошибаетесь. Шейла не могла звонить этому человеку.

– Если это была не она, значит, кто-то воспользовался ее телефоном. Она никому не одалживала свой сотовый? – спросил Твейн.

– Нет… хотя все может быть.

– Но ваша жена покупала поддельные сумки?

Я вспомнил, как стоял около ее шкафа в пятницу и размышлял, когда же наконец смогу выкроить время, чтобы разобрать вещи Шейлы. Там было, наверное, с дюжину сумок.

– Возможно, парочку, – ответил я.

– Вы не возражаете, если я взгляну на них?

– Зачем?

– Я уже давно занимаюсь этой работой и научился замечать определенные признаки. Есть люди, которые без труда смогут найти разницу между сумкой от Коч и сумкой от Гуччи. Мне же иногда удается установить, изготовлена ли сумка в Китае или в каком-то другом месте. Таким образом, я выясняю, какой контрафакт наносит рынку наибольший урон.

Я колебался. Почему я должен оказывать содействие этому человеку? Что теперь это могло изменить? К тому же Артур Твейн пытался опорочить доброе имя Шейлы. Зачем же помогать ему в этом?

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Я пришел не для того, чтобы повредить репутации вашей жены. Я уверен, миссис Гарбер не знала о том, что нарушает закон, и не собиралась этого делать. Это все равно что… воровать кабель. Многие на это идут и не думают, будто в том есть…

– Лейла никогда не воровала кабель. Она вообще никогда не брала чужого.

Артур поднял руку, словно пытаясь защититься:

– Извините, неудачный пример.

Я ничего не сказал, лишь нервно облизнул губы.

– Она устроила у нас вечер, – сказал я наконец. – Один раз.

Артур кивнул.

– Когда?

– Несколько недель назад… нет, за два месяца до своей смерти.

– Она сама продавала или предоставляла территорию для кого-то еще?

– Для кого-то еще. – Я помедлил. Стоит ли впутывать в это Энн Слокум? Однако ее нельзя уже было привлечь к расследованию, как и Шейлу. – Эту женщину звали Энн Слокум. Она была подругой Шейлы.

Артур Твейн посмотрел что-то в своем «Молескине».

– Да, у меня записано это имя. Согласно моей информации она регулярно поддерживала контакт с мистером Соммером. Я хотел бы и с ней поговорить.

– Удачи вам…

– Что вы имеете в виду?

– Она умерла.

Артур впервые продемонстрировал удивление:

– Когда? Когда это случилось?

– В пятницу вечером или в субботу ночью. С ней произошел несчастный случай. Она хотела проверить спущенное колесо и упала с причала.

– Боже, я об этом не знал. – Известие явно сразило Твейна.

Я также испытал потрясение. В день смерти Шейла звонила какому-то гангстеру. Человеку, который, по словам Твейна, был повинен в тройном убийстве. Я вспомнил слова Эдвина, когда он цитировал Конан Дойла. Если нечто кажется невозможным, нужно рассмотреть другие варианты, какими бы невероятными они ни казались.

Шейла звонила человеку, которого подозревали в нескольких убийствах. И вечером того же дня она умерла.

Она погибла не так, как те люди на фотографиях. Ее не застрелили. Никто не подкрался к ней незаметно и не…

Не пустил пулю ей в голову.

Нет, с ней этого не случилось. Она погибла в аварии. В аварии, которая казалась мне бессмысленной. Конечно, любая авария со смертельным исходом кажется абсурдной для тех, кто пережил гибель родных. Смерть так неразборчива, так жестока и неумолима. Однако история с Шейлой – это нечто совсем иное.

Ее авария не укладывалась ни в какие рамки.

Несмотря на все обвинения, Шейла никогда так сильно не напивалась. В глубине души я был в этом уверен.

Возможно ли это? А если причина смерти Шейлы была совсем иной? Что, если это был вовсе не несчастный случай, а…

– Мистер Гарбер?

– Извините.

– Вы позволите взглянуть на сумки вашей жены?

Я уже и забыл об этом.

– Подождите здесь.

Поднявшись наверх, я прошел мимо комнаты Келли. Она оставила дверь открытой и сидела за столом у компьютера. Я вошел в комнату.

– Привет.

– Привет, – отозвалась она, не открывая взгляда от монитора. – Что нужно этому человеку?

– Он хочет посмотреть мамины сумки.

Келли взглянула на меня с тревогой:

– Зачем ему мамины сумки? Он хочет взять что-нибудь для своей жены? Ты ведь не отдашь их ему?

– Нет, конечно.

– Ты продаешь их? – с упреком в голосе спросила она.

– Нет. Ему просто нужно на них взглянуть. Он пытается выяснить, кто подделывает дизайнерские сумки, и прогнать этих людей из бизнеса.

– Почему?

– Потому что люди, которые их изготавливают, занимаются подделками.

– Это плохо?

– Да, – ответил я. Ну вот, теперь я использовал аргументы Артура, те самые, которые несколько минут назад пытался опровергнуть. – Это все равносильно списыванию у других ребят из класса. В таком случае ты ведь не сама выполняешь домашнюю работу.

– Значит, это обман, – сказала Келли.

– Да.

– И мама была обманщицей, потому что покупала такие сумки?

– Нет, мама не была обманщицей. В отличие от людей, которые их изготавливают.

Келли внутренне колебалась. Вероятно, она размышляла о том, стоит ли помириться со мной или нет.

– Я все еще сержусь на тебя.

– Понимаю.

– Но я же могу помочь тебе?

– С чем?

– С сумками.

Я жестом велел ей следовать за мной. Мы подошли к шкафу Шейлы. На верхней полке над вешалками лежало с дюжину сумок. Я стал передавать их Келли, а она вешала сумки себе на руки. Когда Келли, пошатываясь, пошагала в гостиную, вид у нее был просто уморительный.

– Вы только посмотрите! – возгласил Артур, когда моя дочь едва не столкнулась с ним. Она опустила руки, и сумки свалились на пол по обе стороны от нее.

– Извините, – сказала Келли. – Они тяжелые.

– Ты очень сильная девочка, раз смогла принести их со второго этажа.

– У меня хорошие мускулы, – заявила Келли и приняла позу культуриста.

– Ух ты! – воскликнул он.

– Можете потрогать, – предложила она.

– Я верю, – отозвался Артур, не позволяя себе распускать руки. – У твоей мамы было много сумок.

– Это еще не все, – вдохновилась Келли. – А только ее любимые. Сумки, которые не носила, мама отдавала бедным.

Артур посмотрел на меня и улыбнулся.

– Значит, эти сумки твоя мама купила в последние два года?

Я хотел ответить, что не уверен в этом, однако Келли опередила меня:

– Да. Вот эту, – она взяла черную сумку с огромным черным кожаным цветком, на котором стоял лейбл «Валентино», – мама купила, когда ездила в город со своей подругой миссис Мортон.

Тоже мне подруга.

– Определить, что она ненастоящая, очень легко, – сказала Келли, открывая сумку, – внутри нет фирменного значка, и подкладка не очень хорошая, а если постараться, то можно отодрать значок, который пришит снаружи.

– Ты хорошо в этом разбираешься, – заметил Артур.

– У меня растет маленькая Нэнси Дрю, [7]7
  Девушка-детектив, героиня многочисленных книг, фильмов и игр.


[Закрыть]– подал голос я.

– А эта сумка появилась у мамы после вечеринки, которую устраивала у нас дома мама Эмили, – продолжила рассказ Келли.

Артур внимательно рассмотрел сумку.

– Довольно хорошая копия Марка Джейкобса.

Келли в изумлении кивнула.

– Папа никогда бы этого не определил. – Она посмотрела на меня.

– А вот, – Твейн был в своей стихии, – отличная подделка под Валентино.

– О Боже! – воскликнула Келли. – Вы, наверное, единственный папа в мире, который это знает. Вы ведь папа?

– Да. У меня два маленьких мальчика. Правда, теперь они уже не такие маленькие.

Келли взяла еще одну сумку:

– Мама любила и вот эту.

Это была рыжевато-коричневая сумка из ткани с кожаной отделкой и тонким ремешком, который словно мозаика покрывали буквы «F».

– «Фенди», – констатировал Артур, вертя сумку в руках. – Мило.

– Хорошая копия? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Это не копия. А настоящая. Произведена в Италии.

– Вы уверены?

Артур кивнул.

– Ваша жена могла приобрести ее на распродаже. Но если бы она купила ее на Пятой авеню, такая сумка обошлась бы ей в две тысячи долларов.

– Бабушка купила маме эту сумку, – внесла ясность Келли. – На день рождения. Помнишь?

Я не помнил, но все тут же встало на свои места. Фиона была из тех, кто покупает лишь настоящие, фирменные вещи. Она ни за что не подарила бы дочери фальшивку, как никогда не повела бы ее обедать в дешевую закусочную.

Разглядывая сумку, Твейн нечаянно уронил ее на пол. Послышался звук какого-то содержимого. Внутри что-то было.

«Боже, – подумал я. – Только бы не наручники!» Не знаю, что бы я сделал в таком случае. Но звук был не металлический.

– Там что-то есть! – Твейн схватился за ремешок.

Я нагнулся и вырвал у него сумку.

– Что бы там ни было, это принадлежало Шейле, – отрезал я. – Сумки – ваша работа, но их содержимое вас не касается.

Я оставил Келли и Артура Твейна в гостиной, прошел на кухню, открыл застежку и распахнул сумку.

В ней оказалось четыре пластиковых флакона – каждый размером с банку из-под оливок.

На них фигурировали этикетки. Лизиноприл. Викодин. Виагра. Опепразол.

Сотни и сотни пилюлей.

Глава двадцать шестая

Я сложил флаконы в сумку, забросил ее на верхнюю полку буфета и вернулся в гостиную. Твейн выжидательно посмотрел на меня. Но я ничего не сообщил ему о своей находке, и он проговорил:

– Спасибо, что уделили мне время.

Твейн оставил мне визитную карточку и попросил позвонить, если я вспомню что-то еще, относящееся к этому делу. И ушел.

– По-моему, он милый, – сказала Келли. – А что было в маминой сумке?

– Ничего, – ответил я.

– Там точно что-то было. Я слышала звук.

– Там ничего не было.

Келли догадалась, что я лгу, но вместе с тем и поняла – больше я ничего не скажу.

– Отлично, – обиделась она. – Тогда я снова буду сердиться на тебя. – С гордым видом Келли поднялась по лестнице и захлопнула за собой дверь.

Я достал из буфета сумку, набитую лекарствами, и спустился в подвал, в кабинет. Вытряхнув содержимое, я наблюдал, как флаконы катятся по столу.

– Чтоб тебя! – бросил я в пустоту. – Шейла, что, черт возьми, все это значит? Что это?

Я брал в руки каждый пластиковый флакон, откручивал крышку, заглядывал внутрь. Сотни маленьких желтых, белых, а также знаменитых на весь мир голубых пилюлей.

– Господи! Скажи, сколько мне их принять?

Что сказала мне Шейла в наше последнее утро?

«У меня есть идеи. Как нам помочь. Как преодолеть эту черную полосу. Я заработала немного денег».

– Только не так, – пробормотал я. – Только не так.

Теперь, увидев содержимое сумки, я задался вопросом: что же было в остальных? Проверив лежащие в гостиной, я поднялся наверх – Келли сидела у себя в комнате с закрытой дверью – и осмотрел оставшиеся в шкафу сумки. Я нашел старую губную помаду, списки покупок, какую-то мелочь. Больше никаких лекарств.

Я вернулся в подвал. Сумочка, которая была у Шейлы в вечер аварии, как я и сказал Белинде, уцелела, но имела весьма потрепанный вид. Ее немного опалил огонь, а потом она намокла после того, как прибыла пожарная бригада. Я выбросил ее – не хотел, чтобы Келли увидела, – но сохранил все находившееся в ней. Теперь у меня возникло желание посмотреть на эти вещи.

Они были сложены в коробку из-под обуви, в которой когда-то хранились ботинки «Рокпорт», давно износившиеся и выброшенные за ненадобностью, да и коробка, вероятно, доживала последние дни. Я положил ее на стол, очень осторожно, словно там лежала взрывчатка, и, немного помедлив, снял крышку.

– Привет, малышка, – сказал я.

Очевидно, что я сморозил глупость. Но эта фраза показалась мне вполне уместной, ведь я смотрел на вещи, принадлежавшие Шейле. В какой-то степени они были ближе к Шейле, чем я. Они находились с ней в последние минуты ее жизни.

Сережки-гвоздики с темно-красными камешками. Украшение на шею – алюминиевая подвеска на кожаном ремешке, потемневшем от крови. Я взял ее, поднес к лицу, прижал к щеке, затем осторожно положил обратно в коробку и стал рассматривать те предметы из сумочки, которые не были испачканы кровью. Зубная нить, очки для чтения в металлическом футляре, две заколки для волос, в каждой осталось по волосу Шейлы, какая-то штука от «Тайда», напоминавшая фломастер и предназначавшаяся для мгновенного выведения пятен. Шейла всегда была готова сразиться с последствиями фастфудовской катастрофы. Носовой платок. Маленькая упаковка бинтов. Полпачки лаймовой жвачки «Дентин бласт». Когда мы ехали в гости к друзьям или к ее матери, она всегда просила нагнуться к ней поближе и нюхала меня. «Пожуй-ка вот это, – говорила она. – И скорее. У тебя изо рта пахнет так, словно ты съел мертвую мышь». Еще там оказалось три чека из банкомата, из аптеки и продуктового магазина, стопка визитных карточек: одна из косметического магазина, парочка – после поездок на шопинг в Нью-Йорк. А также маленький пузырек со средством для дезинфекции рук, резинка для волос, которую она держала в сумочке для Келли, помада «Бобби Браун», глазные капли, зеркальце, четыре кусочка наждака, наушники, купленные в самолете больше года назад, когда она летала на праздники в Торонто. Засохшая конфета «Футбольный фанат», которую Шейла так и не съела в ресторане «Уэйн Гретски». [8]8
  Знаменитый канадский хоккеист, владелец сети ресторанов.


[Закрыть] «Куда, черт возьми, подевался этот фанат?» – спрашивала она. «Сейчас он на кухне, – шутил я. – Готовит тебе сандвич».

С каждым предметом были связаны какие-то воспоминания. Но я не обнаружил ни одного чека из магазинов, торговавших спиртным. И никаких таблеток.

Я медленно перебирал все эти вещи, но одну из них мне особенно хотелось увидеть.

Мобильный телефон Шейлы.

Я вытащил его из коробки, открыл и нажал на кнопку. Ничего не произошло. Телефон не включился.

Тогда я выдвинул ящик стола, где хранил зарядное устройство для своего телефона – точно такого же, как у Шейлы, – вставил разъем в телефон, вилку – в розетку. Телефон ожил.

Я до сих пор не заблокировал ее номер. В свое время я приобрел его в одном «пакете» вместе со своим, а теперь включил в этот договор и номер Келли. Купив дочери телефон, я мог избавиться от номера Шейлы, но так и не сделал этого.

Теперь, когда мобильный заработал и начал заряжаться, я решил позвонить на него с домашнего телефона.

Набрав номер, который до сих пор помнил наизусть, я услышал звонок в трубке и стал наблюдать, как телефон зазвонил и завибрировал на столе. Я дождался седьмого звонка, после него включалась голосовая почта, и зазвучал голос жены:

– «Привет. Это Шейла. Вероятно, я разговариваю по телефону, либо где-то забыла его, либо нахожусь в дороге и не могу ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение».

Потом еще один гудок.

– Я… я просто… – пробормотал я и отключил трубку. Моя рука дрожала.

Мне требовалось время, чтобы прийти в себя.

– Я лишь хотел сказать, – обратился я в пустоту, – после твоей смерти я много чего наговорил в твой адрес… я сердился на тебя. Сильно злился. За то, что ты сделала… что поступила так глупо. Но в последний день, не знаю… Прежде все случившееся казалось мне полным абсурдом, а теперь и того хуже. Но чем меньше смысла я вижу в происходящем, тем больше я удивляюсь… задаюсь вопросом, подозреваю, что могло случиться нечто иное… и, возможно, я был несправедлив к тебе и просто не понимал…

Я сел на стул и отдался во власть своим чувствам. Позволил себе на минуту расслабиться. Это равносильно снижению давления на клапан – иногда просто необходимо это сделать, совсем ненадолго, чтобы не произошел взрыв.

Наконец я перестал всхлипывать, взял пару платков, вытер глаза, высморкался и несколько раз глубоко вздохнул.

Затем вернулся к прерванному делу.

Просмотрел звонки. Артур Твейн сказал, что Шейла звонила этому Соммеру сразу после часу дня?

Я нашел номер в исходящих. В 13:02. Код Нью-Йорка.

Взяв со стола трубку, я набрал его. Первый же звонок сорвался, и автоответчик сообщил, что данный номер больше не обслуживается. Я положил трубку. Артур Твейн оказался прав.

Я отыскал ручку и лист бумаги и начал выписывать все номера, по которым Шейла звонила в день аварии, а также в предшествующие ей дни. Пять звонков на мой мобильный, три – ко мне на работу, три – нам домой. Я увидел номер Белинды. И телефон в Дариене, в котором узнал домашний номер Фионы, а еще мобильный Фионы.

Затем, подумав, я решил проверить входящие на телефоне Шейлы. Там значились номера телефонов, которые я ожидал увидеть. Девять звонков от меня – с домашнего, рабочего и мобильного. А также от Фионы и Белинды.

И семнадцать звонков с незнакомого мне номера. Звонили не из Нью-Йорка и не с телефона Соммера. И все они были помечены как «пропущенные». Это означало, что Шейла либо не услышала их, либо решила не отвечать.

Я выписал и этот номер.

С него звонили один раз в день смерти Шейлы, два раза – за день до этого и как минимум по два раза в день всю предшествующую ее гибели неделю.

Нужно было в этом разобраться.

И снова я позвонил с домашнего телефона. После трех звонков включилась голосовая почта.

– «Здравствуйте, вы позвонили Алану Баттерфилду. Оставьте сообщение».

Какой еще Алан? Шейла не знала человека с таким именем…

Стоп. Алан Баттерфилд. Преподаватель Шейлы по бухгалтерскому учету. Зачем он звонил ей так часто? И почему она не отвечала на его звонки?

Я бросил трубку на стол, не зная, что предпринять. Так много вопросов и так мало ответов.

Затем я продолжил поиски таблеток. Где Шейла доставала лекарства, которые выдавались только по рецептам? Как расплачивалась за них? И что она собиралась делать с…

Деньги.

Деньги, которые я откладывал!

Кроме меня единственным человеком, знавшим о спрятанной в стене наличности, была Шейла. Неужели она взяла деньги и купила на них лекарства, которые планировала перепродать?

Я открыл ящик стола и взял маленький нож для вскрытия писем. Обогнул стол и присел возле противоположной стены комнаты. Засунув нож в щель между деревянными панелями, я через пару секунд открыл в стене прямоугольное отверстие в семнадцать дюймов шириной, один фут высотой и глубиной примерно в три фута.

Знакомый сверток был на месте. Я хранил деньги в связках по пятьсот долларов. Быстро сосчитав их, я убедился: всего тридцать четыре тысячи.

Именно столько я сэкономил, работая «вчерную».

Но там лежало и еще кое-что.

Коричневый конверт за свертком с наличностью. Я вытащил его и обнаружил, что он туго набит.

В левом верхнем углу значилось: «От Белинды Мортон». А внизу – номер телефона.

Я тут же узнал его. Тот самый номер, который видел пару минут назад.

Шейла звонила по нему в 13:02 в день своей смерти. Номер, если верить Артуру Твейну, Мэддена Соммера.

Конверт был запечатан. Я просунул нож под клапан и аккуратно вскрыл его, затем подошел поближе к столу и вытряхнул содержимое.

Деньги. Очень, очень много наличности.

Тысячи долларов.

– Матерь Божья! – воскликнул я.

И услышал выстрел.

Звон разбиваемого стекла.

Крик Келли.

Глава двадцать седьмая

На два пролета лестницы у меня ушло меньше, чем десять секунд.

– Келли! – не своим голосом заорал я. – Келли!

Дверь в ее комнату была закрыта. Я так шарахнул по ней, что едва не сорвал с петель. Я слышал крик Келли, но ее не видел. Кругом были осколки стекла. Окно, выходящее на улицу, было разбито.

– Келли!

До меня донесся сдавленный плач. Я бросился к ее шкафу. Келли, сжавшись в комочек, сидела на груде обуви.

Увидев меня, она выскочила.

– С тобой все хорошо, солнышко? Отвечай! Быстро!

Келли приникла к моей груди и заплакала.

– Папа! Папа!

Я прижал ее к себе – так крепко, что даже испугался, не сломаю ли ей что…

– Я здесь, с тобой. Ты не порезалась?

– Не знаю, – всхлипывала она, – я так испугалась…

– Вижу, вижу. Милая, я должен проверить, все ли с тобой в порядке.

Она шмыгнула носом и кивнула. Я поискал кровь, но нигде не увидел.

– В тебя точно не попали осколки?

– Я сидела там. – Келли указала на компьютер. Ее стол стоял возле той же стены, где и окно, а значит, осколки посыпались рядом с ней.

– Расскажи, что случилось?

– Я просто сидела, потом услышала, как мимо быстро проехала машина, а затем этот грохот, стекло разлетелось… Я спряталась в шкафу.

– Умница! Молодец. – Я снова обнял ее.

– Что это? – спросила Келли. – Кто-то стрелял в наш дом? Ведь кто-то стрелял, да?

Я подумал. Есть люди, которые могут ответить на эти вопросы.

– Итак, – произнесла Рона Ведмор, – вот мы и встретились снова.

Она появилась после того, как на место прибыли несколько полицейских машин. Улицу перекрыли, а наш дом огородили желтой лентой.

– Мир тесен, – отозвался я.

Ведмор разговаривала с Келли в течение нескольких минут. Потом захотела побеседовать со мной с глазу на глаз. Но Келли испугалась, что нас разлучат, поэтому Ведмор позвала одного из полицейских – женщину – и спросила мою дочь, не хочет ли она посмотреть, как выглядит полицейская машина изнутри. Келли позволила увести себя лишь после того, как я убедил ее, что ничего плохого с ней не случится.

– У нее все будет замечательно, – заверила меня Ведмор.

– Правда? – удивился я. – Детектив, кто-то только что пытался убить мою дочь.

– Мистер Гарбер. Я вижу, как сильно вы встревожены; более того, если бы вы не были расстроены, я точно заподозрила бы неладное. Но давайте во всем разберемся, определим, чем мы располагаем, а чего не знаем. Пока нам известно немногое. Кто-то стрелял в ваш дом, в спальню вашей дочери. И это все, если только вы не обладаете еще какой-нибудь информацией, которой до сих пор со мной не поделились. Судя по тому, где находилась ваша дочь в момент выстрела, я, честно говоря, сомневаюсь, будто целились именно в нее. Келли не могло быть видно с улицы. Кроме того, шторы все это время оставались задернутыми. Добавим к этому, что Келли всего восемь лет, она не очень высокая для своего возраста, и поэтому человек, стрелявший с улицы, да еще под таким углом, вряд ли попал бы в столь маленькую мишень.

Я кивнул.

– И тем не менее. Вы не знаете, кто это мог быть?

– Нет.

– Значит, в последнее время вы ни с кем не ссорились? Никто не мог затаить на вас зло?

– Знаете, на меня столько народу в обиде, что я уже сбился со счета. Но никто из них не стал бы стрелять в мой дом. По крайней мере мне так кажется.

– Полагаю, один из таких обиженных – мой коллега Слокум? – Я посмотрел на нее, но ничего не сказал. – Это случилось на церемонии прощания с его женой, – напомнила Ведмор. – Мне известно, что вы сделали. Я знаю, вы ударили Слокума.

– Господи, вы думаете, это сделал Слокум?

– Нет, – резко ответила она. – Я так не считаю. Но не может ли быть такого, что вы еще кого-то избили, а потом благополучно забыли об этом? Вероятно, мне стоит составить список?

– Ничего я не забыл… просто… я потрясен, понимаете?

– Конечно. – Она покачала головой. – Знаете, вам повезло.

– В чем? Что мне разбили пулей окно?

– На вас не подали иск за нападение на полицейского.

И тут я все понял.

– Да, он не подал иск. Я лично говорила с ним об этом. И вам повезло. Будь я на его месте, либеральничать бы не стала, я бы точно вас засудила. И надолго.

– Почему же он не захотел?

– Не знаю. Мне не показалось, что вы с ним друзья. Думаю, он намерен сам все уладить. Сомневаюсь, что он стрелял в ваше окно, однако я бы на вашем месте вела себя поосторожнее, особенно на дороге. Если не он сам, то кто-нибудь из его приятелей может оштрафовать вас за нарушение скорости.

– Может быть, это и был один из его приятелей?

На лице Ведмор появилась тревога.

– Полагаю, мы не должны сбрасывать этот вариант со счетов. Когда из стены вашего дома вытащат пулю, мы проверим, не подходит ли она к оружию, которое обычно используют полицейские. А сейчас, пока у вас есть такая возможность, попробуйте вспомнить, не переходили ли вы еще кому-то дорогу?

– В последние дни… все было так странно, – признался я.

– Насколько странно?

– Думаю… стоит начать с поездки моей дочери в гости.

– К Слокумам?

– Совершенно верно. Там произошел один инцидент…

– Какой еще инцидент?

– Келли и Эмили, дочка Слокума, играли в прятки. Келли спряталась в шкафу в спальне Слокумов, в этот момент туда вошла Энн, чтобы поговорить по телефону. Заметив Келли, Энн очень разозлилась и так напугала мою дочь, что та позвонила и попросила меня забрать ее.

– Понятно. И это все?

– Н-нет… Даррен выяснил, что Келли частично подслушала тот телефонный разговор, о котором жена ему ничего не сказала, и намеревался узнать у Келли его содержание, поэтому приехал ко мне в субботу. Он хотел побеседовать с Келли, пытался надавить на меня. Я рассказал ему все, что узнал от моей дочери (то есть почти ничего), и Слокум пообещал больше не тревожить ее. А потом на похоронах я увидел, как он разговаривает с ней, даже не поставив меня в известность, не спросив разрешения. – Я опустил глаза. – Вот тогда я его и ударил.

Ведмор положила ладонь на тыльную сторону шеи и помассировала ее.

– Что ж. Ладно. А почему Слокума так волновал этот звонок?

– Кто бы ей ни звонил, я думаю, именно из-за него Энн уехала из дому тем вечером. А потом на пристани с ней произошел этот несчастный случай…

Ведмор никак не прокомментировала мой ответ.

– Это ведь был несчастный случай?

В комнату заглянул полицейский:

– Извините, детектив. Женщина, которая живет по соседству, Джоан…

– Мюллер, – подсказал я.

– Совершенно верно. Она говорит, что случайно выглянула в окно и видела, как в момент выстрела мимо быстро проехала машина.

– Она не рассмотрела автомобиль? Его номер?

– Нет, номера она не запомнила, но утверждает, что это был маленький автомобиль с кузовом типа «универсал». Возможно, «гольф», или «Мазда-3», или еще что-то вроде этого. И ей почудилось, будто автомобиль серебристого цвета.

– А водителя она не видела? – спросила Ведмор без надежды в голосе – в конце концов, это случилось ночью.

– Нет, – ответил полицейский, – но ей показалось, что в машине два человека. Оба сидели впереди. И еще на конце антенны был какой-то желтый предмет. Похожий на маленький шарик.

– Хорошо, продолжайте опрашивать соседей. Возможно, кто-нибудь из них что-то да заметил.

Полицейский ушел, и Ведмор снова обратилась ко мне:

– Мистер Гарбер, если у вас появится какая-нибудь информация, позвоните мне. – Она опустила руку в карман и достала визитку. – А как только нам удастся что-то выяснить, мы обязательно свяжемся с вами.

– Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Об Энн Слокум. Ее смерти. Это был несчастный случай?

Ведмор спокойно посмотрела на меня.

– Следствие продолжается, сэр. – Она положила карточку мне на ладонь. – Если что-нибудь вспомните…