Текст книги "Тело в бане"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

высокопоставленных лиц. Но это вызвало интересные вопросы о некоторых его друзьях.

Я неохотно взялся за другую возможность: «Зачем Магнус вообще ходил в бани? Он всё равно мог быть одним из убийц». Я скривился, всё ещё сопротивляясь этой мысли. «Я поймал его на слове, когда показал ему верёвку сегодня утром. Он открыто признался в этом. Но если бы он знал, что ею задушили Помпония, он бы, по крайней мере, не стал преувеличивать свою власть».

«Давайте посмотрим правде в глаза, Фалько Магнус был бы не настолько глуп, чтобы оставлять на теле что-либо, что можно было бы опознать как его собственность».

«Слишком противно, чтобы убрать?» – возразил я.

«Нет, нет!» – Элианус проникся духом и ответил яростно. «Если ты ненавидишь кого-то настолько, что готов задушить его и выколоть ему глаз, ты можешь скрыть улики».

«Согласен», – подумал я. «Интересно, что тот, кто это сделал, считал, что циркуль нужно заменить, но, видимо, принял нить за безымянный шнур. Они пытались подставить Магнуса или просто никогда не видели – или не замечали, как для построения прямого угла используют угольник 543? Значит, это был не землемер и, скорее всего, не строитель».

Элиан пожал плечами. Это была моя теория. Он не стал спорить, но и не стал бы ею воодушевляться.

«Если в деле участвовало больше одного человека, – предположил я, – это могло отражать разные характеры. Один убрал компас, другой просто не стал заморачиваться с бечёвкой».

«Аккуратно и небрежно?»

«Даже если они были аккуратны и опрятны, убийцу или убийц всё равно могли остановить. Майя пришла в баню», – заметил я. Моя сестра была непреклонна, но я старался не зацикливаться на её едва не случившейся встрече с убийцами.

«Тоже Киприан, если мы признаем, что он был невиновным участником».

«Это просто не сработает», – упрекнул меня Элианус со свойственной ему прямотой. «Майя Фавония никогда не выходила дальше раздевалки. И даже Киприана можно не учитывать. Ты же знаешь, в банях ужасная акустика».

Никто в последнем кальдариуме не услышал бы никого снаружи, пока этот человек не оказался бы на них. Тогда было бы слишком поздно бежать.

«Итак, – начал я, развивая новую линию, – как мы полагаем, что убийца или убийцы намеренно пошли в баню, совершили свое дело и их тут же связали?»

«Если они специально туда отправились, Фалько, как они могли быть уверены, что Помпоний там будет совсем один и что его никто не потревожит?»

«Они держали бани под наблюдением до тех пор, пока не стало безопасно нанести удар».

«Это довольно ужасно», – беззвучно пробормотал Элиан. «Помпоний там, внутри, бездельничает со своим набором…» Он на мгновение замолчал. «Ну, это, в любом случае, явный умысел».

«Без сомнения, хороший адвокат, не обремененный угрызениями совести, разубедил бы их в этом...» Я был невысокого мнения об адвокатах.

«Но Фалько! Его загнали в угол, как паразита. Стоит только попасть в недра бани – и ты в ловушке».

«Не зацикливайся на этом, Авл. А то в следующий раз, когда будешь отмывать грязь лавандовым маслом, можешь разнервничаться».

Элианус свистнул сквозь зубы.

Через мгновение он оживился и решил: «Значит, мы думаем, что это заговор всей команды проекта».

Мы с ним были так поглощены, что забыли о своих товарищах. В этот момент плетёное кресло зашевелилось. Ларий зашевелился, выпрямился и издал невообразимую отрыжку.

Мы с Элианом выглядели расстроенными. Джулия Юнилла села на ковёр, вытянув перед собой свои толстые ноги, и попыталась воспроизвести отвратительный звук.

«Мифы!» – воскликнул Лариус. «Вы, два сумасшедших ублюдка, предаетесь фантазиям. Зачем вы говорите, что это чёртова команда проекта?»

Я поднял бровь. «Ты их защищаешь?»

«Они – кучка мокрозадых, бескостных актиний, – прорычал Лариус. – Сплошное желе. Ни один из них не смог бы выбраться из наволочки. Вся команда не смогла бы придумать, как открыть дверь туалета, даже если бы все были в шоке».

«Ты дал нам прекрасную оценку этим благородным людям», – саркастически поздравил его Элиан.

«Тогда давай послушаем твою оценку, Лариус».

«Дядя Маркус, здесь кишит разгневанных групп, которые ненавидели Помпония по гораздо более веским причинам, чем кто-либо из твоих подозреваемых. Хуже всего для команды проекта было то, что он был властным и ужасным».

«Я признаю, что если бы неприятность могла стать причиной убийства человека в банях, Рим был бы пустым городом».

«Попробуйте вот эти», – перечислил Лариус. «Эти шершавые. Кому вообще нужны эти чёртовы мраморные шпоны?» – профессионально посетовал он. «Я могу нарисовать прожилки лучше, без дорогостоящих поломок… У них была какая-то хитрость, которую нам удалось предотвратить».

«Афера с чрезмерным сокращением. Милчато было приказано ее предотвратить», – сказал я.

Лариус скривился. «Нет, это было нечто гораздо более прибыльное, не просто старый трюк с крупным песком. Не спрашивайте меня, что именно. Я не сплетничаю с

мраморные люди."

«Стандарты!» – усмехнулся Элиан.

«Наелись», – Ларий ухмыльнулся. «А теперь как насчёт Люпуса или Мандумеруса?»

«Оба?» – удивился я.

"Конечно."

«У Мандумеруса был фальшивый профсоюзный жулик. Я это разоблачил».

«Значит, следующим, кого будут душить тесным ожерельем, будет Фалько?» – спросил Элианус, пожалуй, слишком уж резко.

«О, у него есть ты и твой брат, которые о нем заботятся!» – рассмеялся Ларий.

«В любом случае, всем известно, что Помпоний хотел распять Мандумера, но Фалько наложил вето. Так что Мандумерус всё ещё его недолюбливает, но он знает, что у моего дорогого дядюшки чувствительная сторона».

«Расскажите мне подробнее о рэкете Mandumerus», – попросил я. «И почему вы включили в список волчанку».

«Мандумерус десятилетиями проделывал этот трюк с фальшивыми цифрами. Он, наверное, даже не помнит, как действовать честно.

У Люпуса свой план».

«Что? Я тщательно проверил трудовые книжки, Лариус, и ничего подозрительного не нашёл».

«Нет, вы бы так не поступили. Казначейство должно оплачивать работу за рубежом. Они платят Lupus, а Lupus предоставляет рабочих. Но Lupus продаёт рабочие места тому, кто больше заплатит».

«Как это работает?»

«Чтобы устроиться на работу в зарубежные банды, мужчинам приходится давать взятки Lupus.

Когда они приезжают сюда, полные надежд, им предстоит долгий путь домой, если их не возьмут. Поэтому он устанавливает свои условия. В основном они отдают ему часть своего заработка. Некоторым удаётся найти жён или сестёр, которых они ему сводят. Он не привередлив. Он принимает оплату натурой.

«Лучше трех мешков ячменя и корзины чеснока», – вздохнул я.

«Казначейство получает то, за что платит. Разве это имеет значение?» – спросил Элиан.

«Это касается императора, который хочет, чтобы его правление было славно справедливостью», – объяснил я.

«Это немного идеалистично!»

Ларий и я, оба плебеи, смотрели на Элиана до тех пор, пока он не пошевелился, беспокойно оперся на подлокотник своего дивана.

«То, что вы так думаете, неудивительно, – холодно ответил я ему. – Я бы надеялся, что человек вашего ума не станет этого говорить».

Брат Елены снова поморщился. «Я думал, ты циник, Фалько».

Я сцепила руки на поясе. «О нет. Я постоянно жду от мира только добра, поверь мне!»

XLIV

Наступившая напряжённая тишина разозлила мою дочь Джулию. Как всегда, она закричала во весь голос. Лариус ногой оттолкнул её игрушечную тележку. Отвлечение прекратилось. Джулия разбудила Фавонию, и она присоединилась к шуму. Я встряхнулся и поднял ребёнка, отчего Лариус с отвращением ущипнул себя за нос. «От неё воняет, Фалько!»

«Напоминает мне тебя в этом возрасте», – возразила я. «Где, кстати, вся моя прислуга? Что вы двое сделали с моими женщинами?»

Елена Юстина отправилась поговорить с королём. Она взяла твою сестру в качестве сопровождающей.

«Ну, скажите мне! Там же должна быть медсестра. Где эта праздная мисс Хиспэйл?»

«Понятия не имею».

«Авл?»

«Я бы сказал, что она нарядилась и отправилась влюбляться в Лария, но Ларий здесь».

«Она всё равно будет разочарована», – усмехнулся Лариус. «У меня есть определённые стандарты».

«В любом случае, тебя слишком утомила эта барменша», – съязвил я. «Почему Хелена разговаривает с Тоги?»

«Он послал за тобой. Тебя не было. Я вызвался тебя заменить».

Элиан пожаловался: «Но моя сестра отменила это решение».

Я усмехнулся, сделав вывод, что Хелена проявила свою силу. «Она же всего лишь девчонка, знаешь ли. Попробуй ей дать отпор».

Он бросил на меня презрительный взгляд и не соизволил ответить.

Оставив мальчиков присматривать за младенцами (мало надеясь, что они сменят набедренную повязку), я поспешил в королевские покои. Несколько дежурных слуг в клетчатых костюмах, казалось, удивились, что я считаю нужным представлять себя сам, когда меня уже представляет такая компетентная женщина, как Елена. Тем не менее, меня впустили.

«Когда я был в Риме», – начал король, когда я вошел. Я видел в нем предшественника давней традиции британских туристов, которые никогда не забудут об этом. Глядя на то, что у них было дома, разве можно их в этом винить? Жаркий сухой климат (или даже жаркий влажный), неспешный темп жизни, роскошный комфорт, теплое вино, яркие цвета, не говоря уже об экзотической еде и вкусной

женщины, показались бы волосатым гомункулам идеальной философской республикой.

Я снова почувствовал тоску по дому.

Это был красочный симпозиум. Все сидели в плетёных креслах, словно снобы на музыкальном концерте. Сам зал, элегантно украшенный сводами и панелями, представлял собой изысканное сочетание пурпурных и контрастных оттенков, в основном охры и белого, на фоне которых король создавал совершенно иной контраст. Сегодня он был одет не в римские одежды, а в местные, в целую корзину ягодных оттенков. Елена была в белом, своём официальном выборе, а Майя – в розовом с зелёными полосами. На мне осталась только последняя туника, которая, как оказалось, была чёрной. Не мой оттенок. В чёрном я похож на третьесортного гробовщика, халтурщика-недоумка, который потеряет твою любимую бабушку и вместо неё пришлёт тебе прах дохлого осла.

Не в той урне.

Тогидубнус увидел меня и остановился. Майя и Елена, возможно, на мгновение вздохнули с облегчением. Казалось, они слишком долго делились его королевскими анекдотами.

«Извините, что прерываю», – улыбнулся я. «Я слышал, вы меня хотели. Конечно, Елена Юстина знает, что я хочу сказать, лучше меня, но, возможно, она позволит мне послушать, пока она излагает свои взгляды».

«Надеюсь, ты не иронизируешь», – прокомментировала Хелена, дорогая. Она поправила палантин на плече, тихонько звякнув серебряными браслетами. Изящное колечко качнулось у неё над ухом, вызвав у меня почти непристойную реакцию.

«На самом деле, нет».

Мы все улыбнулись. Елена взяла на себя командование. «Его Величество хотел поговорить с вами. Он обеспокоен, что после смерти Помпония отсутствие надзора может нарушить работу его нового здания».

«Ужасно не повезло Помпонию», – вмешался король. Он ещё не научился давать Елене положенное ей количество водяных часов, когда она произносила речь.

«Его Величество, – сказала Елена, обращаясь прямо ко мне, не давая королю взглянуть в глаза, – вчера был у Марцеллина. Жена архитектора устроила вечеринку по случаю дня рождения на их вилле. Вернувшись, король Тогидубн был потрясён, узнав о судьбе Помпония. Теперь он хочет спросить тебя, Фалько, не мог бы Марцеллин оказать профессиональную помощь».

Если Марцеллин был на вечеринке у своей жены, за много миль отсюда, то он был вне опасности.

Он не вернул себе власть, задушив Помпония.

Ну, разве что он мог находиться в двух местах одновременно, как в мифе о Пифагоре.

Конечно, убить Помпония за него мог кто-то другой.

«Я знаю, Марцеллин выступит добровольцем», – пробормотал король с той угрюмостью, которая меня ободрила. У меня сложилось приятное впечатление, что на него в этом вопросе кто-то давит. Тридцать лет работы с одним и тем же архитектором могли утомить любого клиента; Марцеллина следовало бы выгнать навсегда, когда в последний раз меняли подушки.

«Есть официальный протокол», – пробормотал я. «Помпоний был назначен Римом, и я не могу предвидеть, что Рим захочет сделать дальше». При этом упускался из виду тот факт, что моя роль заключалась в том, чтобы сообщать Риму, чего хочет Рим.

«Вероволк говорит, что ты намерен обсудить ситуацию с Марцеллином».

«Да, – могу я сказать это искренне. – Но вы понимаете, что это довольно низкий приоритет в моём списке дел. Мой приоритет – выяснить, кто убил Помпония. Во-первых, мы не хотим потерять кого-то ещё таким же образом!»

Король поднял кустистые белые брови. «Возможно ли это?»

«Зависит от мотива. Как ни странно, – сказал я, – я не вижу здесь никакого чувства тревоги. Здесь грабитель-убийца: нормальной реакцией должен быть острый страх, что другие подвергаются риску».

«Люди считают, что Помпоний умер из-за исключительно личной неприязни?» – предположил король. «Это обезопасило бы остальных».

«Ну, они знают, сколько людей его ненавидели». В своей новой роли степенного и здравомыслящего человека я не стал спрашивать, боится ли Тогидубнус за себя. Я также не стал интересоваться его чувствами к Помпонию. Я был свидетелем их яростных споров по вопросам дизайна, но в отношении ландшафтного дизайна и планировки помещений не принято использовать такие эмоциональные слова, как «ненависть».

Или вы? Король Тогидубнус очень заботился о таких вещах.

«У нас с ним были разногласия, Фалько, как ты знаешь».

«Личное?»

«Профессионал!»

«И публично тоже… Но мало кто из клиентов действительно убивает своего мастера по ремонту дома».

Король улыбнулся. «Учитывая, сколько негатива может вызывать реконструкция, таких людей может быть ещё больше! К счастью, я могу сказать, где был вчера», – довольно сухо заверил он меня. «Если спросите».

«Ну, я люблю быть дотошным, сэр», – я пошутил. «Я напишу официальную записку: весь день на вилле Марцеллина?»

«Да. Ты там был?»

«Нет, но у меня есть приглашение».

«Прекрасное место», – сказал главный знаток Британии. «Я подарил Марцеллинусу землю в благодарность за его работу над этим домом…» Он слегка замолчал. Неужели с этим даром потом что-то пошло не так? «Думаю, тебя заинтересует эта собственность, Фалько».

Он говорил как риелтор. Я не собирался покупать недвижимость в радиусе девятисот миль отсюда. Но это их не останавливает.

«Рекомендуется внутренний осмотр, не так ли? Обязательно к просмотру…» С чего бы королю взять, что у меня есть особый интерес к недвижимости, будь то самостоятельная постройка или что-то ещё? В официальном документе Рима речь шла о моём статусе и талантах, а не о моих жилищных условиях.

Возможно, я вообразил себе какой-то смысл в этом замечании. Король лишь продолжил свой рассказ о высшем обществе южного побережья: «День рождения должен был длиться весь день и завершиться банкетом, но я теперь рано ложусь спать и не смог отправиться в долгое путешествие домой вечером». Разве после долгих лет сотрудничества и дружбы чета Марцеллинов не могла бы устроить королевский приём? «Я пошёл только пообедать и вернулся в сумерках после приятного дня. Я ночевал у себя дома в Новиомагусе и вернулся сюда сегодня утром. Тогда мне и рассказали, что произошло».

«Я думал, ты был здесь вчера вечером», – сказал я. «Я послал кого-то спросить твоего разрешения закрыть бани».

«Вероволкус или другие члены моей семьи должны были разобраться с этим».

«Да, так и было… хотя, к сожалению, это не остановило некоторых рабочих сегодня утром». Король не отреагировал. «Вероволкуса не пригласили на день рождения?»

«Нет», – король выглядел смущенным.

«Вероволкус организует подрядчиков в бане», – вмешалась Елена. «Он остался, чтобы разобраться с ними».

«Вам не нужно стесняться реконструкции», – заверил я короля.

«Новый дворец – ваш подарок от Веспасиана, но вы имеете полное право внести дополнительные улучшения. Вы богатый человек», – сказал я ему. Мне хотелось намекнуть, что если он внесет свой вклад в утверждённый проект, то должен будет выделить собственные средства, по крайней мере, на время моей проверки. «Роскошные расходы – долг богатого римлянина. Они демонстрируют статус, прославляют Империю и радуют плебс, осознавая свою принадлежность к цивилизованному обществу».

На этот раз никто не спросил, был ли это сарказм, хотя, вероятно, все это понимали.

«Тебе стоит спросить о вечеринке у архитектора», – внезапно вмешалась Майя.

У неё было угрюмое выражение лица, озарённое опасным блеском. Я приподнял бровь. «Весь день была еда и питьё, а вечером, после отъезда короля, должен был состояться грандиозный официальный ужин. Он должен был сопровождаться музыкой и нанятыми артистами, Маркус». Я предчувствовал, что сейчас произойдёт. «Гвоздём вечера был специальный танцор», – объявила моя сестра.

Ничего удивительного. Майя вряд ли бы выглядела так мрачно, наблюдая за лёгким поэтическим концертом или выступлением труппы пожирателей огня. «Дай угадаю. Это, должно быть, профессиональный танцор, какая-нибудь экзотическая танцовщица, приехавшая аж из Рима? Изящная и искусная?»

«Эксперт во многих вещах», – резко ответила Майя. «Её зовут Ступенда».

«Её зовут Перелла». Теперь у меня не осталось никаких сомнений. Но что агенту Анакрита было нужно от бывшего архитектора на пенсии?

Ничего хорошего. Ничего, что я мог бы проигнорировать.

XLV

Вилла Марселя Линуса должна была находиться примерно в двенадцати милях отсюда, что, вероятно, было по прямой, и по моему опыту,

Британские вороны были старыми подвыпившими пучками перьев, которые не умели пользоваться картами.

Король понял, что я не стану прерывать расследование убийства ради такого путешествия, если только не буду бояться опасности. Он предоставил быстрых лошадей и небольшой эскорт из увлечённых воинов. Магнус видел, как мы уезжали, и каким-то образом нашёл себе верховое животное, которое и пристроился к нам. Вероволк тоже пошёл со мной. Елена тоже. Хотя я и протестовала, она заставила меня нести её на коне позади меня. Это был прекрасный пример римского материнства, потому что да, нам нужна была Фавония.

И мы тоже. Елена быстро побежала за ней, а потом вернулась с ребёнком, прикреплённым к её телу палантином. Немногие стукачи ходят по своим делам в сопровождении сумасшедшей и четырёхмесячного ребёнка.

Майя осталась с Нуксом и телохранителем-человеком. «Я присмотрю за маленькой Юлией. Я не возьмусь за тех двоих, которых ты выкормила. Они выглядят мерзкими тварями». Элиан и Ларий сделали вид, что не слышат.

Ларий хотел пойти. «Ты подозреваемый в убийстве», – упрекнул его Элиан. «Просто сиди спокойно».

«Я помогал дяде Маркусу с тех пор, как ты был двухфутовым нытиком, пускающим слюни по своему золотому амулету...» – усмехнулся Лариус.

«Вас привезли в Британию, чтобы вы рисовали букеты прекрасных цветов. Я нахожусь в официальном командировании».

«Прекратите спорить, оба», – нахмурилась Майя. Удивительно, но они так и сделали.

Нам предложили лодку. Насколько я знаю, это могло быть быстрее.

Но я хотел посмотреть, встретим ли мы кого-нибудь, возвращающегося с виллы в Новиомагус. Этого не произошло. Тем не менее, вам стоит проверить. Участок Марцеллина находился в паре миль от побережья. Мы, конечно же, _

поняли это, когда прибыли туда: его размеры и величие приковывали к себе внимание так же, как и он сам, с его драматичными нарядами и надменной осанкой.

Как только мы подъехали к монументальному входу, мои слёзы о вчерашнем дне подтвердились. В этом великолепном месте царил хаос. Рабы либо метались, как испуганные мыши, либо съеживались от страха. Вскоре мы нашли жену архитектора, которая, по моим подсчётам, была моложе его лет на двадцать, возможно, она отмечала свой пятидесятый день рождения.

Вчера. Крик за криком сообщили нам, где она. Должно быть, она кричала беспомощно уже долго, потому что совсем охрипла. Никто из её персонала не осмелился подойти, чтобы успокоить или утешить её.

Истерика была вызвана тем, что она нашла мужа мёртвым. Мне не нужно было спрашивать её, умер ли он естественной смертью. У них была баня, но, в отличие от Помпония, Марцеллин умер в своей постели.

Елена взяла на себя заботу о бедной женщине. Пробираясь сквозь элегантные покои, обставленные изысканной мебелью, я вскоре наткнулся на Марцеллина. У него и его жены были отдельные спальни – сложная система, позволяющая парам не обращать друг на друга внимания. Он лежал в своей постели, всё ещё там, где спал, как и сказала жена. Кто-то перерезал ему горло. Это было сделано мастерски: через яремную вену и трахею, так глубоко, что нож, должно быть, задел позвонки.

В комнате пахло вчерашним вином. Было много крови.

Я был к этому наполовину готов; ну, я и раньше видел подобную ручную работу.

Меня всё ещё тошнило. Магнус, следовавший за мной, не успел выбраться из комнаты, как его вырвало. Некоторых из пришедших со мной бриттов, похоже, тошнило, хотя им всем удалось удержаться на ногах, и никто не убежал. Вероволкус подошёл и осмотрел место происшествия вблизи.

Голова, наполовину отсечённая от туловища, не внушала страха племенам, чей народ обезглавливал врагов в качестве военных трофеев. Юноши вряд ли участвовали в серьёзных сражениях, но Вероволкус производил впечатление человека, видевшего зрелища, о которых мне бы не хотелось слышать.

Это было ужасное зрелище. Я старался сохранять профессиональный тон. Марцеллин, возможно, спал, когда на него напали. Судя по тому, как он лежал, откинувшись на подушки, и верхняя часть его тела выступала из-под покрывала, я решил, что, скорее всего, он сел и был ранен сзади. Кому-то позволили подойти достаточно близко. Если это сделала женщина, а я знал, кого имел в виду, любой циник мог бы догадаться, как она так сильно втерлась в доверие к этому человеку, да ещё и в день рождения его жены.

Большая часть крови была на кровати. Следов не было. Дверная ручка была чистой. Преступник не мог полностью избежать крови, но и не оставил следов. Профессиональная работа. Мало что могло бы её испортить, разве что моё присутствие в этом месте было настоящим невезением. Я видел достаточно подобных рукоприкладств, чтобы сразу назвать Переллу убийцей.

У кровати не было никакого оружия, но мы могли сказать, что это был остро заточенный кинжал с тонким лезвием. Достаточно острый, чтобы разделывать рыбу, мясо с костями или использовать для любой другой разделки. К настоящему времени он, должно быть, был уже хорошо вычищен, засунут

Аккуратно убранный обратно в ножны и заткнутый за пояс тихой, невзрачной на вид женщины, которую я однажды видел чистящей яблоко, вероятно, этим самым ножом. Плащ скроет брызги крови.

«Человек из Рима, что ты думаешь?» – прохрипел Вероволкус. Мне показалось, что он проявил слишком уж живое любопытство.

«Если люди продолжат умирать такими темпами, никто не останется в числе подозреваемых…»

Вероволкус рассмеялся. Я не присоединился к нему. «Два великих архитектора за одну ночь!» – изумился он.

«Интересное совпадение». Или нет? «Помпоний и Марцеллин были профессиональными соперниками. Поскольку их убили в один и тот же вечер, на таком большом расстоянии друг от друга, ни один из них не убил другого. Заметьте, мотив всё равно можно найти, и убийц мог быть организован одним и тем же человеком».

«Ревнивая жена?» – предположил Магнус.

«Вы знали эту пару, – сказал я Вероволкусу. – У неё были причины злиться на мужа?»

Вероволкус пожал плечами. «Если и так, то она этого не показывала. Она всегда выглядела довольной».

«Она теперь расстроена!» – прокомментировал я.

Мы обыскали дом, но ничего существенного не обнаружили. Рабы сказали, что после продолжительных празднеств все долго спали. В том числе и некоторые гости, оставшиеся на ночь; мы нашли их сбившимися в кучу в столовой. Местные сановники, не отличавшиеся особым благородством в этой кризисной ситуации, ничего нам сказать не могли. Люди встали поздно, пришли к завтраку, который к тому времени уже был обеденным, и планировали отъезд. Жена Марцеллина решила проведать его, так как обычно он лично прощался с гостями. После того, как раздались крики, гости решили, что им следует остаться здесь, хотя никто не знал, в какой форме им следует оказать помощь.

Я спросил о вчерашнем вечере. Все сказали, что вечеринка прошла на ура; танцовщица была великолепна. Музыкантов предоставил Марцеллин, а не привезла Ступенда, как она себя называла. Сегодня утром и музыканты, и танцовщица ушли, и их заметил привратник, которому один ответственный гражданин догадался это проконтролировать. Первыми вышли барабанщики и тамбуринисты. Танцовщица появилась чуть позже; по предварительной договоренности её забрали из Новиомагуса и должны были доставить туда в собственной карете Марцеллина.

Повозка всё ещё была в пути. Я спросил Вероволкуса, могут ли воины проехаться по окрестностям и прочесать окрестности. Они

Надо найти транспорт. Я был уверен, что они не станут отслеживать «Ступенду».

Я пошел поговорить с женой.

Не повезло. Елена успокоила её, но пришлось дать ей успокоительное. Женщина на кухне приготовила для этого лечебные травы. Елена укутала вдову в одеяло. Теперь она просто сидела и медленно плакала, по мере того как шок всё больше нарастал. Она говорила бессвязно и не замечала нашего присутствия.

Елена отвела меня в сторону и тихо проговорила: «Я выяснила, что смогла. Вечеринка закончилась очень поздно. Люди были измотаны, и большинство из них были пьяны. Кровати нашлись. Марцеллин и его жена спали в разных покоях…» Я промолчала. Мы с Еленой были совершенно уверены в этом. Тем не менее, это была пожилая пара, а он был артистичной натурой. «Сегодня утром все слуги были сонные, поэтому жена сама расследовала его отсутствие. Она просто вошла и обнаружила этот ужас». Елена была потрясена. Возможно, она представляла, каково ей будет, если она застанет меня в таком состоянии.

«Какая она?»

«Достойная. Уважаемая, хотя и не культурная. Не его вольноотпущенница, я бы сказал, получила бы звание и приданое».

«Ему нужна жена, которая приносила бы ему деньги, а это дорогого стоит».

«Она ещё не осознала, что это значит». Сама Хелена в кризисной ситуации всегда мгновенно понимала, что это будет означать. Хелена справлялась с утратой, страхом или любой другой трагедией, яростно планируя, как с ними справиться. «Я сказал ей, что, по нашему мнению, убийца давно скрылся, и угрозы для других нет. Она не могла этого принять. Она пока даже не взывает к правосудию».

Мой голос прозвучал хрипло. «Если убийца родом из Анакрита, то это правосудие – императорское правосудие, свершаемое скрытно и безжалостно».

«Не вините Императора», – голос Елены звучал устало.

«Давайте притворимся, что Веспасиан не знает, что делает его главный шпион, и не знает о его грязных методах. Нет. Будьте реалистами: Веспасиан не хочет знать».

Я знал, что Елена будет сопротивляться. «Сообщи Веспасиану, если хочешь, Марк, но он тебе спасибо не скажет!»

Елена поддерживала режим Флавиев, но при этом была реалисткой. Веспасиан делал вид, что ненавидит шпионов и информаторов, но императорская разведка всё равно процветала. Тит Цезарь назначил себя командующим преторианской гвардии, которая руководила шпионской сетью (под предлогом того, что она использовалась для защиты безопасности императора).

Насколько я знаю, вместо того, чтобы расформировать команду, Титус планировал ее реструктурировать и расширить.

Даже моя работа на Веспасиана была частью этой системы. То, что я работал внештатным сотрудником, а не на жалованье у дворца, не избавляло меня от тягот тайной работы. Я взялся за это задание открыто, но на подготовительном этапе даже я задумывался, смогу ли я добиться большего на месте, выдавая себя за специалиста по фонтанам.

Любые жертвы в моей работе были неизбежны. Я никогда не пытался прикрыть свои действия казнями. Когда случались трагедии, я надеялся, что погибшие заслужили свою участь. Но Анакрит сказал бы то же самое. Перерезание горла Переллой в отдалённых провинциях было лишь способом максимально эффективно и с минимальным общественным возмущением ликвидировать преступников, используя экономически выгодные средства.

«Но почему Марцеллин?» – спросил я вслух.

Мы с Еленой переместились в прихожую, чтобы она могла поразмышлять со мной, не слушая. «Что Анакрит зашёл так далеко, кажется очень странным. Марк, разве единственный грех Марцеллина заключался в том, что он был слишком мягок с клиентом? Холодное письмо Веспасиана должно было бы это исправить».

«Такова была моя реакция. Я намеревался порекомендовать отозвать Марцеллина в Италию, хотел он того или нет».

Елена нахмурилась. «Возможно, это не Анакрит. Может быть, за этим стоит Клавдий Лакта?» Она могла быть столь же подозрительной, как и я. Лакта был высокопоставленным чиновником, вмешивавшимся в самые разные важные инициативы. Он был ярым врагом Анакрита и не был моим другом. При любой возможности он натравливал нас друг на друга.

Я не мог смириться с этим предложением. «Лакта подготовила меня к этой поездке. Хотя я и предложил Веспасиану Анакрита в качестве альтернативы, я никогда не видел, чтобы Анакрит работал с Лактой – ну, с тех пор, как они начали соперничать за место, – и я не знаю, чтобы Перелла работала с кем-то, кроме Анакрита».

«Значит, это всего лишь Главный Шпион и его заграничный агент. Каждый раз, когда мы приезжаем за границу, нас преследует Анакрит», – проворчала Елена.

«Если он это сделал, я предполагаю, что это его личная инициатива. Анакрит не должен знать, что я здесь».

«Вы просили Lacta сохранить конфиденциальность?»

«Да, потому что я подумал, что Лакте понравится обманывать Анакрита».

«Ха! Может быть, Анакрит узнал?»

«Это сделало бы его хорошим шпионом! Не беспокойте меня, леди».

Мы сидели молча, разглядывая обстановку, пока осознавали ситуацию.

«Оглянись вокруг, Маркус», – резко сказала Хелена.

Я едва успела оценить планировку и стиль этой виллы. Отчасти это было связано с кризисом, но также я чувствовала себя в знакомой обстановке.

Теперь я понял, что имела в виду Елена. Мы оказались в приёмных залах, которые могли бы быть частью «старого дома» во дворце. Полагаю, это было естественно. Архитектором был Марцеллин. Он навязывал свой собственный стиль. И всё же сходство было пугающим…

Пол был выложен разноцветными резными камнями… спокойная геометрия бледно-винно-красного, аквамаринового, тускло-белого, оттенков серого и кукурузного. Ну что ж. Здесь был сине-чёрный плинтус и расписной карниз, создававший эффект штукатурки, залитой вечерним светом. Взглянув в окно (отличная древесина твёрдых пород с долговечной обработкой), я заметил, что все материалы внешней отделки тоже были мне знакомы, особенно серый камень, близкий к мрамору, который, как я знал, добывали в прекрасной британской каменоломне на побережье. Огромная баня выглядела точь-в-точь как та, что была во дворце.