Текст книги "Тело в бане"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

«Пусть они какое-то время будут видны в окрестностях, чтобы создавалось впечатление, будто вы всё ещё в Риме». Я легко мог представить, что это пойдёт не так. Мой гнев на Петро за то, что он не рассказал мне о плане, удвоился. «Тогда, конечно, он позаботится о них самым безопасным способом. Не беспокойтесь о них», – настаивала Елена. «Луций Петроний знает, что делать».

Майя снова заподозрила Анакрита. Мне и самой было не по себе. «Пойду посмотрю на эту танцовщицу», – мягко предложил я. «Не беспокойся, Майя. Я узнаю, Перелла это или нет. Как только решу эту проблему с сайтом, пойду и проверю».

LXXXIV

Это была загвоздка, без которой я бы вполне могла обойтись. Перелла! Боже мой!

Благодаря Помпонию, решение проблемы с рабочей силой заняло бы немало времени. К счастью, у нас была короткая передышка: Мандумерус, должно быть, прослышал, что мы его выслеживаем. Когда я навёл справки, мне сказали, что непослушный надсмотрщик покинул объект.

Остальные рабочие теперь собирались группами, бормоча что-то. Я подумал, что вряд ли они нападут на меня, по крайней мере, открыто. Когда я приблизился, большинство из них демонстративно отвернулись. Один человек с тачкой отвалов рванулся прямо на меня и попытался столкнуть в глубокую траншею. Вскоре после этого, когда я проходил под лесами у старого дома, мешок с песком, использовавшийся для утяжеления блока, внезапно упал и грохнулся прямо рядом со мной. Он промахнулся, иначе я мог бы погибнуть от собственной тяжести.

Наверху никого не было видно. Это мог быть несчастный случай.

Я мог бы получить информацию от одного человека, который, казалось, был в ссоре с Мандумерусом-Лупусом, другим руководителем. Но когда я спросил о нём, он был занят. Помпоний уже созвал совещание на объекте с участием руководителей всех профессий, таких же, как и то собрание, от участия в котором он меня отстранил в день моего прибытия. Было ли сегодняшнее совещание посвящено обсуждению общего хода работ или конкретным изменениям после моих разоблачений о мошенничестве с трудовыми отношениями, я не знал. Он не пригласил меня.

Весь день я работала в своем офисе с Гаем, стараясь не чувствовать себя деморализованной.

Перед самым сбором вещей кто-то бросил большой камень в наше открытое окно. Мы с Гаем полчаса обсуждали, стоит ли игнорировать этот акт вандализма или же напрягаться, реагируя публично. Мы решили изобразить безразличие.

Регулярный тяжёлый труд потерял всякий интерес. Вместо этого Гай сказал: «Я присматривал за Гуттом и Клоакой, теми трубогибами, о которых ты спрашивал».

«Сыпь и Дренаж? Поиски Глоккуса и Котты могут оказаться слишком захватывающими в данный момент, Гай».

«Ни того, ни другого здесь нет», – заверил он меня. «Я проверил все списки, когда проводил сравнения, и, Фалько, их там нет».

«Ложные имена», – я уныло поморщился. «Как и их фальшивая работа».

«Люпус что-нибудь знает о них, Фалько?»

«Он говорит нет».

«Заметьте, Люпус – худший лжец, которого я встречал», – весело улыбнулся Гай.

Я простонал: «Как необычно!»

«Они могут быть где угодно, знаешь ли, Фалько. Некоторые рабочие приезжают сюда по контракту, но многие просто появляются. Скорее всего, их возьмут, если они смогут доказать свою хорошую родословную из Италии или любого другого места, где всё выглядит цивилизованно. Мы предъявляем требования, к которым британцы не привыкли, – незнакомые материалы и сложные техники. Мастер, который утверждает, что работал, скажем, с прекрасным мрамором, будет в большом почёте».

«Но многие города в Галлии и Германии восстанавливаются или расширяются, так что конкуренция за мастеров большая, Гай».

«Верно. Даже в Британии города возводят храмы императорского культа или шикарные общественные бани».

«Меня интересуют бани. И, по моим данным, у Тогидубнуса есть частный план по реконструкции своих помещений здесь».

«Думаю, у него уже есть фирма, – сказал мне Гай. – Какая-то бригада, которую порекомендовал Марцеллин, старый архитектор».

«Вы их знаете?»

«Мне ничего об этом не говорили».

«Участвует ли Марцеллин в ремонте королевских бань?»

«Этот мерзавец Марцеллин хотел бы быть вовлечённым во всё»,

Гай проворчал.

«Он бывший. Он проблема?»

«Мы не можем его выманить. Он постоянно ошивается на площадке. Он ужасно раздражает Помпония».

«А большинство людей так не считают?» – рассмеялся я.

Дневное совещание на стройплощадке, должно быть, закончилось как раз в тот момент, когда я перестал притворяться, что работаю, и вышел. Большинство разбрелись, но я догнал Бландуса, главного маляра. Я хотел поговорить с ним с тех пор, как увидел, как он ранен в бою с Филоклом. Он шёл медленно, возможно, всё ещё испытывая дискомфорт. Увидев меня, остальные поспешили дальше, опустив головы; он не мог ускакать так быстро, потому что шёл тяжело.

«Рад снова тебя видеть!» – проворчал он. «Я Фалько. Меня ищет художник. Это ты?» Он снова проворчал, по-видимому, отрицая.

Разговор не был его сильной стороной. Трудно понять, как он добился такого скандального успеха у женщин. Возможно, он добился своего, используя старые римские атрибуты: благородный профиль и многозначительные подмигивания.

По моему мнению, его профиль не заслуживает обсуждения.

«Тогда это, должно быть, ваш помощник».

«Ничего об этом не знаю», – ворчливо пробормотал Бландус. «Он делает, что хочет. Я валяюсь».

Я сухо посмотрел на него. «Да, я был там. Жалко Филокла-старшего! Слышал, младший очень расстроен из-за потери отца».

Бландус, который много лет назад и устроил эту драку, соблазнив жену Филокла, никак не отреагировал. Тем не менее, мне стало легче от того, что я указал, что врагов здесь нажил не я, а кто-то другой.

Майя ясно дала понять, что поддерживает мужчин, которые бросали в меня камни. Поэтому вместо того, чтобы поужинать с близкими в нашем личном номере, я взял одного из своих британских телохранителей и умчался на пони к Джастинусу. Я хотел, чтобы он отвёл меня на бал к знаменитой танцовщице, но он знал, что она не появится в тот вечер.

«Выходной, Фалько. Хозяин винного бара играет очень ловко. Он позволяет ребятам увлечься, а потом, когда слух распространится, начинает давать представления лишь изредка».

«Это экономит время, которое вы тратите на оплату услуг этой чертовой женщины каждую ночь».

«Он еще умнее. Реальные выступления никогда не публикуются до последней минуты».

«Откуда ты знаешь, Квинтус?»

Он ухмыльнулся. «Частный источник: милая маленькая Вирджиния».

«Какое сокровище! Значит, пока этот ворчун, управляющий баром, притворяется, будто никогда не знает, когда его артистка согласится пофлиртовать, роскошная Вирджиния всё равно продаёт напитки толпе? А энтузиасты всё равно продолжают прибывать?»

«Хозяин утверждает, что после перерыва танцор снова в форме», – ухмыльнулся Джастинус. Я проигнорировал его ухмылку.

"Как ее зовут?"

"Ступенда."

Я поморщилась. «Наверное, это её сценический псевдоним! Скажи мне, пожалуйста, что она просто грудастая девчонка-подросток».

«Зрелая», – не согласился Джастин, многозначительно покачав головой. Это была плохая новость. «Опытная! В этом и прелесть. Сначала думаешь: «Это же чокнутая старуха», а потом понимаешь, что она тебя очаровала…»

«О, Юпитер».

Именно это любила делать Перелла: располагаться рядом со своей добычей, работая танцовщицей в каком-нибудь захолустном заведении. Там она слушала, наблюдала, давала о себе знать в округе, пока никто не задумывался о её присутствии. Всё это время она планировала свой поступок. В конце концов, она исчезала с танцплощадки. А потом наносила удар. Я видела результаты.

Когда Перелла находила своих жертв, она быстро и бесшумно их уничтожала.

Её любимым методом был удар ножом по горлу сзади. Конечно, у неё были и другие.

Затем последовало ещё одно разочарование: Джастинус не увиделся с молодым художником в тот вечер. «Мы решили, что нам не помешает провести вечер без воды». Джастинус проявил смущённый вид.

Я рассказал ему, как Элиан, спасаясь от собак, встретился прошлой ночью со своим другом.

«Так ты получил моё сообщение о британских рабочих?» Он не стал спрашивать о благополучии брата.

«Да, спасибо. Мужчины теперь слишком явно выражают своё настроение – я не знаю, то ли продолжать смотреть вверх, на случай, если какая-нибудь незакреплённая доска подмостков упадёт, когда я буду проходить под ними, то ли не отрывать взгляд от земли, высматривая большие глубокие ямы, покрытые соломой, которые они устроили в качестве ловушек для людей».

«Олимп».

Лидера бриттов зовут Мандумерус. Это коренастый, татуированный вайдой умственно отсталый человек, с которым мне бы не хотелось встретиться в узком переулке. Я говорю вам это не просто так. Он исчез с объекта сегодня утром после того, как я раскрыл мошенничество с трудовыми отношениями, поэтому прошу вас присмотреть за ним в канабе. Немедленно сообщите, если он появится.

Юстин кивнул. Сегодня он казался трезвым. Вероятно, он слушал, хотя взгляд его был довольно рассеянным.

«Не приближайтесь к Мандумерусу в одиночку», – повторил я.

«Нет, Фалько».

Он накормил меня благодаря безмятежным домашним рабам своего дяди. Мы оба запили ужин водой. Юстинусу нужно было справиться с похмельем. Мне тоже хотелось ясной головы.

Я забрал своего телохранителя, который обедал там, где мог наблюдать за улицей, и мы осторожно пробирались обратно ко дворцу по дороге длиной около мили. Я был рад, что принял меры предосторожности, накинув плащ и большую шляпу. Путешествие по прибрежной дороге ночью само по себе может быть жутким. Вокруг нас дул лёгкий ветер, пахнущий водорослями и прибоем. Ожидая в любой момент проехать мимо групп дюжих, враждебно настроенных рабочих, я был настороже, улавливая любой шорох позади или впереди. Даже с телохранителем я чувствовал себя очень уязвимым. Насколько я мог судить, этот молчаливый британец в красно-жёлтом плаще, ехавший рядом, мог быть шурином Мандумеруса.

С другой стороны, это могло бы гарантировать его преданность. Судя по тому, как я относилась к мужьям своих сестёр, если бы он ненавидел Мандумерус, он бы заботился обо мне с должным усердием.

Мы снова добрались до дворца, даже не дожидаясь. Я уже столько раз проезжал этим путём, что дорога сузилась. Зажегся свет. Я напрягся. Здесь было то же самое, что и в Риме. Никогда не расслабляйся, когда кажется, что ты в безопасности. Это может быть самым опасным моментом.

Я нервничал. Когда мы въезжали под тёмный помост, скрывавший королевские покои, меня задела свисающая верёвка; я чуть не упал с коня. Седло у него было римское, с высокими передними луками, за которые нужно было ухватиться бёдрами, и мне удалось удержаться на месте. Телохранитель ухмыльнулся. Я мужественно ответил ему тем же, пока мы объезжали сад во дворе.

Там я уже готовился спуститься на землю, когда услышал торопливые шаги. Кто-то обошел здание снаружи, направляясь к нам.

Если это было нападение, оно было чертовски очевидным. Но неумело организованная засада идиотов может быть даже опаснее, чем квалифицированная операция.

Двор освещали тусклые ракеты. Было темно, так что здесь никто не сидел. Я был вооружен мечом и тихонько выхватил его. Телохранитель схватил длинное копье; казалось, он знал, что с ним делать. Двигаясь к пятну света, мы оставались в седлах. Это давало нам наилучшие возможности для маневра. Я надеялся, что мой спутник не догадается, что я слежу за ним одним глазом, на случай, если он задумал предательство. Всё остальное внимание я посвятил тому, кто придёт.

Один мужчина, пешком.

Абсолютно голый! Белый торс, тёмно-коричневые руки и ноги. Дикие глаза.

Не осознавая своего глупого положения.

Я немного расслабился, рассмеявшись. Телохранитель спешился с недоверчивой ухмылкой. Он привязал свою лошадь и моего пони к колонне, подняв один из сигнальных фонарей, чтобы дать больше света. Я отклонился в сторону и спрыгнул, а затем повернулся к нелепо обнажённому мужчине. Он вздрогнул, увидев мой обнажённый меч, когда подбежал.

Это был рабочий. Покраснев, он упал на спинку садовой скамейки, задыхаясь так, что, казалось, вот-вот испустит дух. Его одежда была связана в узел, который он выронил. Телохранитель внимательно осматривал окрестности, так что я смог сосредоточиться на том, чтобы помочь Киприану успокоиться. Я схватил его узел с одеждой и вытащил тунику.

Наконец ему удалось перестать хрипеть. Он натянул тускло-голубую тунику, которую я ему предложил. Высунув голову из горловины, он на мгновение замер, глядя на меня. Что бы ни случилось, это должно было быть серьёзным.

Он снова закашлялся, наклонился, чтобы отряхнуть песок с ног и натянуть сапоги. «Тебе лучше пойти, Фалько». Его голос был хриплым от горя.

«Что это? Или я имею в виду кто?1

«Помпоний».

«Пострадал?» Вряд ли. Киприанус побежал бы за помощью к санитару, а не помчался бы сюда за мной.

"Мертвый."

«В этом нет сомнений?»

На лице Киприана отразилось уныние. «Не бойся, Фалько.

Абсолютно никаких сомнений».

XXXV

Я выбрал путь через дом. Не было смысла привлекать внимание, пока я сам не увижу всё своими глазами. Мы прошли в старый дом через мою комнату, что позволило мне сдать верхнюю одежду и взять сигнальную ракету.

Елена появилась, но я предупреждающе покачал головой, и она удалилась, позвав за собой Майю и Гиспейла. Моё мрачное лицо подсказало бы Елене, что что-то не так. Затем мы направились к ней через уединённый внутренний коридор.

Киприан нашёл Помпония в банях. По крайней мере, этот труп был свежим. Ещё утром я с ним спорил. Мне в голову пришла профессиональная мысль: я рад, что у меня сегодня есть алиби.

Я вошёл один. В одной руке я держал факел, в другой – меч. Ни то, ни другое не помогало сдерживать слёзы. Когда знаешь, что вот-вот увидишь труп, нервы напрягаются, сколько бы раз ты это ни видел. Пылающее головня отбрасывало дикие тени на розовые оштукатуренные стены, а мой меч не придавал мне уверенности. Я не имею ничего общего со сверхъестественным, но если призрак архитектора всё ещё свистел в душных комнатах, то он преследовал только меня.

Вход и раздевалка были слабо освещены масляными лампами, установленными на уровне пола. У большинства из них заканчивалось топливо. Некоторые уже сгорели дотла; несколько горели, бешено угасая, их пламя удлинялось и дымилось перед смертью. Раб подливал свежее масло с наступлением сумерек. Обычно люди моются перед ужином; самый большой наплыв посетителей был несколько часов назад. Только тот факт, что это была большая община, в которой могли быть опоздавшие, возможно, занимавшие определённое положение, заставлял баню работать допоздна. Во дворцах и общественных зданиях приходилось заботиться о людях, задержавшихся по работе, или о недавно прибывших путешественниках.

В одном из шкафчиков лежала сложенная одежда. Богатая ткань ярких цветов – бирюзовый контрастировал с коричневыми полосками. Все остальные ниши были пусты. На деревянных крючках для плащей ничего не висело.

На скамейках валялось несколько брошенных льняных полотенец.

Рабы отсутствовали. Кочегар должен был поддерживать горн, чтобы питать водогрейный котел, но доступ к топке был снаружи. Поскольку входных тройников не было, и любой мог пользоваться общими флягами с маслом, обслуживающий персонал был не нужен. Уборщики мыли полы шваброй.

полы рано утром и, возможно, время от времени в течение дня.

Запас полотенец будет пополнен. В это время персонал обычно неактивен.

В замкнутых помещениях с толстыми стенами царила тишина.

Ни плеск воды из ковшиков, ни шлепки массажистов по кулакам не нарушали мёртвую тишину. Я заглянул в бассейн слева от входа. Вода слегка колыхалась, но не настолько, чтобы создавать плеск. В последнее время никто не тревожил её поверхность.

Мокрых следов по периметру не было.

Киприанус указал мне, где искать. Мне нужно было идти в самую жаркую парную. Осторожно ступая в походных ботинках на кожаной подошве, я пересёк первую комнату, вошёл во вторую, затем заглянул в большой квадратный тепиданум с небольшой ванной. В воздухе витал стойкий аромат моющих средств и масел для тела, но комната начала остывать, и ароматы стали слабеть. Моё внимание привлекла брошенная костяная стригиль, но мне показалось, что я уже видел её здесь раньше.

Казалось, ничего необычного. Ничего такого, чего не наблюдалось бы в любой коммерческой бане, где контролёр уже ушёл, а горячая вода остыла. И в большинстве частных бань такое было бы после того, как кочегар ушёл ужинать. Можно было бы поторопиться и всё равно достаточно помыться, но это не принесло бы настоящего комфорта вашим костям.

Даже в поднимающемся жаре парных конвекция от пола и дымохода постепенно ослабевала, хотя босым ногам всё ещё требовалась защита в виде тапочек на деревянной подошве. Я вошёл в третью парную. Тело лежало на полу. Признаков жизни не подавало.

В этом Киприан был прав.

Примерно в то время, когда я нашёл тело, я услышал шум: кто-то позади меня, снаружи, распахнул тяжёлые двери, чтобы охладить внутренние помещения. Разумно. С меня лил пот. Полностью одетый, я чувствовал себя влажным и несчастным. Моя концентрация рассеивалась, хотя мне нужно было быть начеку. Я опустил меч и грубо вытер лицо рукой.

Делай заметки, Фалько.

У меня не было ни планшета, ни стилуса, но память всегда была моим лучшим инструментом. Что ж, Аид, я и сегодня вижу эту сцену. Помпоний лежал лицом вниз.

Его волосы были мокрыми, но цвет и броская укладка делали его узнаваемым. Он стоял, слегка повернувшись, частично на левый бок, лицом ко мне; колени были слегка приподняты, так что поза получалась изогнутой.

Одна рука, левая, находилась под ним.

Человек со слабым зрением мог бы подумать, что он потерял сознание. Я сразу заметил, что вокруг его шеи туго обмотана очень длинная тонкая верёвка.

Несколько раз. Свободный конец зацепился за его правую руку; он волочился назад, а затем, извиваясь, пополз по полу ко мне, когда я стояла у его ног. На нём были банные сандалии. Если бы он сопротивлялся, они, вероятно, слетели бы. Скромное полотенце обнимало тело, свободное, но всё ещё более-менее сидящее на талии.

Возле его головы скопилась лужица бледной, водянистой крови. Киприан, в ужасе, предупреждал меня, что это такое. Он поднял тело, готовый перевернуть его. Потрясённый увиденным, он позволил трупу упасть обратно.

Я приготовился. Уперся ногой в середину позвоночника мертвеца, чтобы он не сполз по полу, и с силой потянул его за плечо. Он был скользким от пота, пара и масла, поэтому мне пришлось изменить хват и схватить запястье крепче. Одним резким движением я перевернул его на спину.

Я посмотрел. Один глаз у него был выколот. Я отступил назад. Мне удалось сдержать рвоту, но рука невольно прикрыла мне рот.

Киприанус вошёл следом за мной. Он принёс запасные полотенца, чтобы вытереть пот с наших лиц.

«Аааргх… в глазах что-то есть».

«Его тоже зарезали». Мой голос звучал глухо. Возможно, из-за здешней акустики. «Ты, наверное, не заметил…»

«Нет», – признался он. «Я просто бежал».

На горле и на обнажённом торсе виднелись раны, нанесённые чем-то, что оставляло крайне малые входные и выходные разрезы. Киприанус скривился. «Что вызвало такие раны, Фалько?»

«Любопытно. Они размером почти с кинжал. Неужели это женщина?» – размышлял я, оглядываясь в поисках вдохновения. Оружия в комнате уже не было. Крови почти не было. Эти ножевые ранения вполне могли быть нанесены после смерти.

Шило? Разве у женщины хватило бы сил задушить Помпония, если бы он, по-видимому, не сопротивлялся? Полотенце, которое, должно быть, было заткнуто вокруг его живота во время купания, было обычной бесполезной салфеткой, которую приходится поправлять каждые пять минут. Оно бы сразу же вытекло, если бы он сделал что-то энергичное, даже если бы попытался быстро повернуться. Могли ли его снова накрыть после убийства? Скорее всего, нет. Оно не просто лежало на трупе; до того, как я его перевернул, и, хотя Кипранус и попытался это сделать, льняная ткань всё ещё была обмотана прямо под его бёдрами.

Я был уверен, что его убило удушение. Либо кто-то неожиданно подкрался к нему сзади, либо он расслабился.

«Безопасное» присутствие знакомого. Большинство людей сидят в парных на боковых выступах, лицом к внутренней части помещения, спиной к стене. Поэтому зайти сзади было менее вероятно.

Предположим, Помпоний, купаясь в обычной последовательности, добрался до самой жаркой комнаты. После тяжелого дня, раздражавшего меня и других, он был полон оцепенения. Кто-то, кто ему, возможно, не нравился, но кого он знал, вошел и сел довольно близко, возможно, рядом. Если бы у них было какое-нибудь крупное оружие, он бы заметил. Значит, у них была веревка, возможно, свернутая в ладонь, и какой-то небольшой клинок, также спрятанный. Они выхватили веревку и очень быстро обмотали ею шею архитектора, и, вероятно, встали, чтобы сделать это. У них хватило сил удержать его неподвижно. (Или, возможно, им помогали, но в любом случае я не видел синяков на его руках.) Он перестал дышать. Чтобы окончательно убедиться или чтобы отомстить еще сильнее, они ударили его ножом и выкололи ему глаз.

Глаз могли извлечь тем же колющим оружием, вдавить внутрь и затем повернуть круговым движением, словно открывая устрицу. Наконец, тело опустили на пол. Полагаю, всё произошло очень быстро.

Нападавших могло быть больше одного. По одному с каждой стороны? Слишком уж угрожающе, когда они только заняли позицию. Скажем так: один сидел рядом с ним, другой поодаль. У того, что был ближе, была бечёвка. Второй бросился вперёд, когда началось действие. Возможно, у него был спрятан инструмент, похожий на шилё.

Я нагнулся и заставил себя размотать верёвку, выдергивая её из складок кожи, в которые она так жестоко впилась. Кто-то действительно натянул её так туго.

Петля и рывок, петля и рывок снова... Если бы Помпоний сел расслабиться в парной, как это делают многие из нас, наклонившись вперед, уперев локти в колени и опустив голову, ему было бы легко |

Ошейник. Особенно, если он ничего не ожидал. Оба конца верёвки лежали слева от головы, словно убийца атаковал с этой стороны. Когда я полностью размотал верёвку, то обнаружил пару маленьких узелков.

По всей длине. Они были очень старыми, сделанными так давно, что теперь они были твердыми и их невозможно было развязать. Верёвка была крепкой, туго скрученной, не растягивающейся. Похоже, она была навощена и почернела от старой грязи. Оба конца были завязаны маленькими петлями.

Наклоняясь, я заметил, что мокрый пол был грязным от моих походных ботинок. Круглые следы в чёрной водянистой жиже отмечали каждый мой шаг. Ципнанус, теперь уже обутый в ботинки, сделал…

Та же грязная тропа. Когда я впервые пришёл, никакой другой грязи не было.

Ничего подобного я не заметил и в других комнатах.

«Кипнан, я полагаю, ты купался, когда нашел его? Без одежды? Босиком?»

«Слипоны. Зачем?»

«Посмотрите, какой беспорядок теперь устраивают наши ноги».

Он кивнул. «Пол был чистый. Конечно».

«Итак, кто бы это ни был, когда они вошли в этот кальдариуин, они тоже выглядели как невинный купальщик или купальщицы. Вы никого не видели?»

«Нет. Я думал, что я один. Поэтому, когда я сюда вошёл, я был ещё более шокирован».

«Никто не вышел за вами, когда вы впервые вошли в бани?»

«Нет, Фалько. Должно быть, его уже давно нет».

Не так уж давно всё это прошло, наверное. Возможно, он просто не встретился с убийцей или убийцами лицом к лицу.

«Следующий вопрос должен быть таким: пришли ли они сюда специально, чтобы убивать?

На самом деле, никаких вопросов. Кто идёт в баню, вооружившись верёвкой и шило?

«Может ли стригиль нанести эти раны, Фалько?»

«Слишком большой. Сломанный и оскольчатый, возможно, да, но эти входные раны очень аккуратные. Что бы их ни оставило, они были гладкими, не сломанными. Как игла для птицы или что-то медицинское». Я сделал заметку, чтобы узнать, есть ли у Алексаса алиби.

Ципнанус на мгновение присел и осмотрел одну из ножевых ран.

«Прямой», – подтвердил он. «Входит и выходит через один и тот же канал. Не изогнутый инструмент».

Осмотревшись, я обнаружил стригил, лежавший прямо на чаше с водой. Там было три декоративных бронзовых предмета с полностью прямоугольными изгибами, разных размеров. Они явно были сделаны как единое целое, как и шарообразная фляга для масла и ковш, которые можно было подвесить на изящное кольцо. Я понюхал масло: невероятно дорогой индийский нард.

«Я видел, как Помпоний ими скребся», – сказал Кипнан. У стропил архитектора были гладкие закруглённые концы, и все они были целы и невредимы. И никаких пятен крови.

Мы оба умирали от жары. Мы оставили тело и пошли глотнуть свежего воздуха.

Елена последовала за мной в баню. Она выглядела обеспокоенной и ждала у входа в сопровождении Нукса и нашего телохранителя. Я попросил британца пойти и рассказать королю о случившемся, а затем договориться

тихо закрыть ванны, оставив тело на время внутри.

Таким образом, никто больше не обнаружит мертвого человека.

«Уже поздно, темно, половина людей с места происшествия разъехалась по городу. Давайте сохраним это в тайне до утра. Потом я созову совещание на месте происшествия и начну расследование. Я всегда стараюсь допрашивать свидетелей, прежде чем они узнают, что произошло». Британец выглядел обеспокоенным. «Это моя работа», – терпеливо ответил я.

«Я работаю для Императора».

Он посмотрел на меня так, словно чувствовал, что я, возможно, стал причиной таких трагедий одним своим присутствием. Он всё ещё, казалось, не верил, что у меня есть официальная роль, но побрел докладывать царю. Тогидубнус, должно быть, знал положение дел. Веспасиан, должно быть, сказал ему, что я должен расследовать сыпь.

«Случайные» смерти. Мы и представить себе не могли, что среди них окажется и руководитель проекта.

«Что же нам теперь делать?» – простонал Киприан. Он сел на одну из скамеек в раздевалке. Я плюхнулся рядом; Нукс вскочила на другую скамейку и легла там, сложив свои большие волосатые лапы, с умным интересом; Елена села рядом со мной. Плотно закутавшись в сброшенный мной ранее плащ, она была |

нахмурившись. Я быстро, тихим голосом, рассказал ей подробности.

Я устал. Шок ухудшил моё самочувствие. Тем не менее, я пристально посмотрел на клерка. «Сиприанус, ты был на месте происшествия в течение H…»

короткий период убийства; ваши показания имеют решающее значение. Мне придётся попросить вас как-нибудь с ними ознакомиться. Давайте начнём прямо сейчас.

Как и большинство свидетелей, которые чувствуют, что стали подозреваемыми и должны дать показания, он на мгновение выразил негодование. Как и все разумные люди, он затем понял, что лучше смириться с ситуацией и оправдаться.

«У меня был долгий день, Фалько. Встречи, споры с людьми. Я остался на месте, возился. Наверное, я был там последним».

«Это обычно?»

«Мне это нравится. Особенно когда дела идут плохо. Появляется время подумать. Можно быть уверенным, что рядом не ошивается никакой мерзавец, замышляющий что-то нехорошее».

«И это были они?»

«Никогда, как только они увидели, что я обхожу окрестности. Большинство любителей плести интриги уже сбежали в город».

«Из-за воздействия Мандумеруса? Вы ожидаете неприятностей?»

«Кто знает? В конце концов, они хотят работать. Это их воодушевляет».

Я сидел тихо и устало.

Елена Юстина поправила накидку, перекинув один конец плаща через левое плечо, словно скромный палантин, и затянув оставшуюся часть вокруг тела так, чтобы длинная юбка свободно развевалась из-под неё, скрывая ноги, которые заслуживали быть выставленными напоказ. «Я слышала о ссоре между Помпонием и Фалько сегодня утром», – сказала она. «Разве днём не было ещё одного совещания на объекте?»

Кипнанус искоса посмотрел на меня, ожидая моей поддержки против этого женского вторжения. Когда я тоже просто сидел и ждал его ответа, он выдавил: «Было».

«Что случилось?» Я сам подтолкнул его, чтобы он понял, что мы с Хеленой работаем в партнёрстве.

Мы снова прошлись по тому же пути. Магнус вышел из себя точно так же, как ты, Фалько. Мне удалось сохранить самообладание, хотя я не раз был близок к тому, чтобы расправиться с Помпонием. Лупус не хотел брать бриттов в свою команду, поэтому наш план по реорганизации рабочей силы вскоре провалился.

«Почему Люпус против?» – спросила Хелена.

Киприанус пожал плечами. «Люпус любит всё делать по-своему».

«Люпус был зол, Магнус был зол, ты тоже был зол», – отсчитала Елена. Она говорила тихо и спокойно. «Кто-нибудь ещё?»

«Ректус, инженер по канализации, вещал. Новая партия керамических труб ушла. Они очень дорогие», – объяснил ответственный за работы, предполагая, что Хелена понятия не имеет о ценах на оборудование. Он не мог знать, что она не просто наняла управляющего, который оплачивал все её счета, но и выполняла эту работу за меня. Хелена скрупулезно проверяла счета.

«Что это за трубы?» – спросил я.

«Мы используем их для полива сада. Сад оснащается последним; Ректус был дураком, что вызвал их так рано. Впрочем, кому ещё в Британии они могут понадобиться? Надо будет проверить сайт. Эти чёртовы штуки могли просто выгрузить не там, хотя Ректус говорит, что искал…»

Что-то беспокоило Киприана. Он беспокоился из-за этой проблемы с пропавшими трубами, поскольку, возможно, дело было не только в обычном воровстве.

Елена тут же заговорила: «Вы раньше теряли дорогие материалы?»

«Ох… бывает», – Киприанус замолчал. «Фалько знает, что делать».

Была как минимум одна проблема с мраморной облицовкой. Милчато это признал.

Однако Фалько пока не собирался принимать эстафету. Фалько нравилось, как его любимая ведёт расследование от его имени.

«Ректус был зол?» – спросила она, словно просто из любопытства.

«Ректус – пылающая комета. Он умеет только ругаться и бушевать».

«Что ещё произошло на встрече?» – спросила Хелена. «Кто-нибудь ещё был расстроен?»

«Стрефон беспокоился о том продавце статуй, с которым ты дружишь, Фалько, который хочет взять у него интервью. Помпоний ненавидит продавцов.

Стрефон снова попытался с ним связаться, но тот снова сказал «нет». Стрефон не может приказать уличным торговцам выйти на марш. Стрефон слишком добр. Он ненавидит несчастье.

«Знает ли Секстий, что Помпоний его не примет?» Елена размышляла, не затаил ли Секстий обиду.

«Только если Стрефон оказался большим мальчиком и передал информацию.

Но в последний раз, когда я его видел, Стрефон дулся.

«Какую форму приняло его недовольство?»

«Грыз ногти и пинал табуретку, на которой сидел Планк».

«Планкус был этим раздражен?» – спросил я, ухмыляясь.

«Планк не заметит, если у него отвалится голова. Тупой, как утка».