Текст книги "Несущий смерть"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

– Фил, мне некогда этим заниматься. И я не вижу связи с нашим делом.

– Я всего лишь выполняю приказ Ленгтона, – ответил он, поджав губы.

– А сам он где?

– Не знаю. Думал, допрашивает Дамиена Нолана.

– Допрашивал, но потом куда-то подевался. А мы еще не допросили Гонор Нолан. – Анна оглядела совещательную и пошла в кабинет Каннингам. Пусто. Отчаявшись, Анна вернулась к своему кабинету, однако дверь оказалась заперта изнутри.

– Есть тут кто-нибудь? – Она приблизила лицо к стеклу, пытаясь заглянуть внутрь. Потом щелкнул замок, дверь открылась – и у Анны перехватило дыхание.

Ленгтон выглядел хуже некуда. Лицо бледное, покрытое испариной, зеленовато-серое. Без туфель, рукава рубашки закатаны.

– В чем дело, Джеймс?

Она быстро закрыла за собой дверь. Его пиджак валялся на полу, рядом с туфлями.

– Мне понадобилась передышка, – ответил он, рухнув на ее стул.

– Температура? – Анна пощупала его лоб: холодный, и Ленгтона бьет дрожь. Анна подняла пиджак и набросила ему на плечи. – Сделать тебе чаю?

– Дай воды, – негромко ответил он.

Анна открыла один из ящиков стола, достала бутылку с водой, отвинтила крышку и передала бутылку ему.

Он сделал несколько глотков, закрыл глаза и пробормотал:

– Извини.

– Отвезти тебя домой?

– Нет, просто посижу тут пару минут.

– Тебе нужно к врачу.

– Я в полном порядке, только не мог вздохнуть. Если сидеть неподвижно, все проходит. И тебе не обязательно быть рядом.

Анна присела на край стола:

– И часто это у тебя?

– Бывает, – прошептал он, резко наклонившись вперед.

После нападения у Ленгтона произошел коллапс легкого; он тогда чудом выжил, и шрамы на груди до сих пор напоминали о страшных ранах. Он продолжал отпивать воду небольшими глотками и выглядел совсем слабым, руки дрожали.

– Фил мне только что рассказал о многочисленных кражах фентанила.

– Да, врачам придется срочно найти какой-нибудь надежный способ хранения и применения фентанила. Иначе нас ждет обвал краж из разных медицинских учреждений – и приведет он к наркоэпидемии, мать его…

– Давай вернемся к нашему делу, – ответила Анна. – Мы еще не допросили Гонор Нолан.

Ленгтон оттолкнул стул и неуверенно поднялся на ноги.

– Знаю! – Он затянул потуже галстук; наклонившись, Анна пододвинула к нему туфли, и он сунул в них ноги. – Беда в том, Тревис, что мы коснулись лишь верхушки айсберга. А мне по должности положено смотреть вглубь и вширь. Если Фицпатрику удалось ввезти такое количество фентанила в страну, дальше будет хуже – сам он от своего намерения не откажется.

– Засадить бы его как следует, чтобы он про свои намерения и думать забыл.

– Точно, только, боюсь, он давно дал деру.

Анна раздраженно пожала плечами, не соглашаясь с ним.

– Ты в состоянии сейчас допросить Гонор или лучше после обеда?

Ленгтон медленно натянул пиджак и резким движением опустил воротник; Анна заметила, что его лицо постепенно приобретает нормальный оттенок.

– Начнем через десять минут. – Он подошел к двери и открыл замок.

– Как быть с Дамиеном Ноланом?

– А что такое?

– Его адвокат выходит из себя.

– Подержим его до завершения допроса Гонор.

И они вместе вышли из кабинета.

– Может, Дамиен просто по касательной втянут в план Фицпатрика и не играл в нем никакой роли? – осторожно предположила Анна.

Ленгтон негромко усмехнулся:

– Еще как играл, Анна, и очень умно играл, потому что нам нечего ему предъявить, за исключением того, что он живет на ферме, женат на сестре Джулии Брендон и, по ее словам, является отцом ее ребенка! Какое там по касательной – слишком все тесно переплетено.

– Мне не удалось выяснить, родственники они с Фицпатриком или нет. Спросила миссис Итвелл – она ответила, что это не мое дело и что Дамиен замечательный человек.

– Вполне возможно, все так и есть, – ответил Ленгтон и открыл дверь в допросную.

Там уже ждала Гонор Нолан со своим адвокатом. Она напряженно улыбнулась Анне и кивнула Ленгтону, занявшему место напротив нее. На ней было то же платье, в котором ее арестовали: в стиле хиппи, перехваченное под грудью полоской ручной вышивки и спадающее мягкими свободными складками вдоль ее дородной фигуры. На руках множество серебряных браслетов и колец, в ушах круглые серебряные серьги. Никакой косметики, но на коже ни морщинки, несмотря на ночь, проведенную в камере. Длинные темные волосы заплетены в две косы и уложены короной, как у мексиканской художницы Фриды Кало.

Ленгтон не спеша раскладывал папки по порядку. Анна достала блокнот, ручки и собственную папку. Взглянула на него: от недавнего приступа боли как будто не осталось и следа.

Ленгтон включил магнитофон и пояснил, что допрос будут записывать и на видеокамеру. Повторил выдвигаемые против Гонор обвинения: ее подвергнут допросу в связи с наркоторговлей, укрывательством опасного преступника и действиями, препятствующими отправлению правосудия. Даже этого последнего, заметил он, более чем достаточно, чтобы получить от десяти до двенадцати лет, так как власти очень строго относятся к нарушению законности. Гонор сидела, сложив руки на столе; почти на каждом пальце, даже на правом большом, – тяжелое серебряное кольцо.

– Ну что ж, Гонор, приступим. Для начала назовите ваше имя и адрес, – негромко и почти ободряюще произнес Ленгтон.

Гонор откашлялась и начала отвечать на его будто бы невинные вопросы о том, как давно она живет на ферме, как долго замужем за Дамиеном Ноланом, когда работала в антикварном магазине и каковы ее отношения с миссис Дорис Итвелл. Ответы были четкими и по существу.

Рядом с Гонор сидел ее адвокат, мужчина с нездоровым цветом лица и тяжелым запахом изо рта. Мэтью Уэбб делал коротким толстым карандашом записи в блокноте, напоминающем ученическую тетрадку. Пока его клиентка говорила, тяжелое лицо с массивной челюстью и немигающие водянистые глаза адвоката ничего не выражали.

Помолчав, Ленгтон попросил Гонор рассказать об отношениях с Александром Фицпатриком.

Уэбб поднял глаза от блокнота:

– Моя клиентка отказывается отвечать на этот вопрос, поскольку это может…

– Ваша клиентка, мистер Уэбб, уже признала, что знакома с Александром Фицпатриком и, по словам ее сестры, долгое время состояла с ним в близких отношениях.

– Это ложь, – сказала Гонор.

– Простите, будьте добры объяснить, почему вы утверждаете, что это ложь.

– Моя сестра солгала вам. Я никогда не состояла с ним в близких отношениях.

– Когда вы виделись с ним в последний раз?

И вновь вмешался Уэбб: его клиентка не будет отвечать на этот вопрос, поскольку это может ей повредить.

– Вашей клиентке, мистер Уэбб, – заметил Ленгтон, – было прекрасно известно, что Фицпатрика разыскивает полиция по обе стороны Атлантики. Ваша клиентка оказала мистеру Фицпатрику содействие в хранении крупной партии наркотических препаратов сначала у себя на ферме, а впоследствии в гараже миссис Итвелл.

– Ничего подобного.

– Вам известно, что ваш муж является отцом ребенка вашей сестры?

– Это полная нелепость! Если моя сестра утверждала подобное, она вам солгала. Джулия вообще патологическая лгунья.

– Объясните, пожалуйста, в связи с чем задан этот вопрос? – Уэбб постучал по блокноту кончиком карандаша.

– Мы всего лишь пытаемся воссоздать круг отношений, благодаря которым Александру Фицпатрику так долго удавалось скрываться от правосудия. Его мать, Дорис Итвелл, – ваша близкая подруга, миссис Нолан; и вы лично помогли Адриану Саммерсу перевезти наркотики в ее гараж.

– Это неправда.

– Вы признаете, что знакомы с Адрианом Саммерсом?

– В жизни его не встречала.

– Однако у нас есть свидетель, видевший его на вашей ферме, – настаивал Ленгтон. – Кроме того, Саммерс заявил, что вы помогли ему спрятать ящики с наркотиком в курятнике на ферме.

– Ничего подобного.

– Через некоторое время, когда на ферме появилась полиция и, как можно было предположить, готовился обыск, вы для надежности перевезли ящики в гараж миссис Итвелл.

– Неправда.

– В это же время вы ухаживали за Фицпатриком, получившим ранение в правое плечо.

– Нет.

Ленгтон взглянул на Анну и достал фотографию Джулиуса Д'Антона:

– Вы узнаете этого человека, миссис Нолан?

После некоторого колебания Гонор признала, что видела его, когда он пытался купить стол в антикварном магазине, где она работала. Ей показали фотографию тела Д'Антона, только что выловленного из воды. Она чуть приподняла брови, но не произнесла ни слова.

Анна терпеливо ждала, пока Ленгтон выкладывал на стол фотографии жертв: Дэвида Раштона, Донни Петроццо, Фрэнка Брендона, жены Джулиуса Д'Антона Сандры. Напоследок он приберег фотографии изуродованной машины Джулии Брендон и фотографии ее самой, сделанные в морге. Он шлепал фотографии на стол одну за другой и не давал Гонор времени задать вопрос, а ее адвокату – вмешаться и выразить протест. Разложил все снимки веером и в упор посмотрел на Гонор.

– Почему вы показываете мне все эти ужасы? – В ее голосе появилось напряжение.

В ответ Ленгтон выложил на стол различные фотографии Фицпатрика, сделанные камерой слежения в офисе Раштона:

– Это ведь Александр Фицпатрик?

Гонор пожевала губами.

– Или вы до сих пор предпочитаете называть его Энтони Коллингвудом? Как вы к нему обращаетесь?

– Я его не знаю.

– Все эти люди – включая вашу сестру – погибли из-за него.

– Это неправда!

– Это правда. Тормоза в ее машине перерезали, Гонор. Чего же ради вы так его защищаете?

– Я не защищаю! Это все предположения: у вас нет никаких доказательств.

Ленгтон наклонился вперед:

– Почему женщина вроде вас с готовностью жертвует своей жизнью? Ведь вас посадят, Гонор. Вы все время лгали, а теперь и вовсе делаете вид, что никогда не встречали Фицпатрика.

Уэбб постучал карандашом по столу:

– Господин старший суперинтендант, вы пытаетесь оказать давление на мою клиентку и вынудить ее отвечать на ваши обвинения. Я советую воздержаться от ответа на том основании, что это может…

– Вы утверждаете, что ваша клиентка понятия не имела о происходившем у нее под самым носом – что она ничего не видела?.

– У вас нет доказательств, что миссис Нолан когда-либо предоставляла свой дом для хранения этих наркотиков.

– Не важно, сколько людей погибло, скольких этот человек, которого вы так отчаянно защищаете, отправил на тот свет? Он даже собственную старуху-мать использовал! Думаете, ей удастся отвертеться? Как и вы, миссис Итвелл пойдет под суд и умрет в тюрьме. Что же такого особенного в ее сыне – в этом порочном, лживом чудовище, в этом жестоком садисте, который собственных детей не гнушается использовать для отмывания денег?

Уэбб гневно ударил кулаком по столу:

– Если и дальше вы будете задавать вопросы…

– Я еще не закончил! – рявкнул Ленгтон и наставил палец на Гонор. – Он и вас использовал, Гонор, как и всех, кто попадался на его пути. И лучше вам попытаться ответить на вопросы, потому что я намерен предъявить вам обвинение в соучастии в убийстве.

– О каком именно убийстве вы сейчас говорите? – спросил Уэбб.

– Выбирайте на свое усмотрение. – Ленгтон подтолкнул к нему пачку фотографий.

Гонор начала вынимать заколки из волос.

– Прекратите, – сердито заметил Ленгтон.

– Голова болит, – ответила она, распустив косы, упавшие ей на плечи.

– Ну ладно. Начнем с самого начала.

Как назло, у Анны тоже разболелась голова. Она с удивлением поняла, что вымотана до предела. И знала, что Ленгтон тоже совершенно выжат. Однако он не прекратил допрос, лишь сменил тактику на менее жесткую. Гонор казалась спокойной, только крутила в руках заколки, вынутые из волос.

Они с Ленгтоном топтались на месте. Даже Уэбб утомился от бесконечных повторений одних и тех же вопросов и ответов. Гонор продолжала уверять, что она ничего не знала: не была знакома с Фицпатриком ни под этим, ни под каким-либо другим именем; не подозревала, что груз запрещенных законом наркотиков хранился сначала у нее на ферме, а потом был перевезен в гараж миссис Итвелл. Все это совершенная нелепость: она ни в чем не виновата.

Анна чувствовала, что Ленгтон вот-вот взорвется. Тут он наклонился к ней и шепотом попросил продолжить допрос. Для начала Анна собрала фотографии и сложила их как карточную колоду.

– Расскажите о ваших отношениях с сестрой.

Гонор едва заметно пожала плечами:

– Они не были хорошими.

– Почему же?

– Мы были очень разными, – вздохнула Гонор. – Джулия всю жизнь думала лишь о себе и о деньгах: чем больше их у нее было, тем больше ей хотелось иметь.

– Когда Джулия жила в доме в Сент-Джонс-Вуде, вы часто ее навещали?

– Нет.

– Но вы же бывали в доме? По словам Джулии, вы довольно долго жили там как любовница Александра Фицпатрика.

– Это не так.

– Зачем ей лгать? По ее словам, вы были влюблены в ее сожителя. Узнав, что женщина, которую он поселил в их доме, – ее собственная сестра, Джулия начала переводить деньги на другие счета, чтобы закрыть ему доступ к деньгам, на которые, по его обещаниям, она могла бы жить всю жизнь. В припадке ревности она призналась, что, хотя ее первый ребенок был зачат при помощи ЭКО, отцом второго стал ваш муж. Она настаивала, что он интересовал ее исключительно с сексуальной точки зрения.

– Неправда.

– Причиной ваших плохих отношений с сестрой было то, что ваш муж стал отцом ее второго ребенка. Вы об этом узнали. Отношения с Фицпатриком складывались не слишком счастливо, а известие о связи вашего мужа и сестры вас глубоко огорчило. По словам Джулии, дело было не столько в ревности, сколько в том, что вы не могли иметь детей.

Ленгтон сидел склонив голову. Он понял, какую тактику выбрала Анна: сделать упор на личной жизни, чтобы разговорить Гонор. И тактика сработала.

Разозлившись, Гонор мотнула головой:

– Джулия была лгунья. Не сказала бы правды, даже если бы от этого зависела ее жизнь, особенно если это было не в ее интересах. Она манипулировала людьми.

– А вы – нет? Жили с ее любовником, в ее доме…

– Я с ним не жила.

– Кого вы имеете в виду?

– Вы знаете кого, и не пытайтесь вынудить меня признаться – это все сплошное вранье. Я люблю мужа.

– Правда? В таком случае вам было больно узнать, что он – отец ее ребенка?

– Он не отец.

– Мы докажем это с помощью анализа ДНК, так что ваше признание не требуется. Но вам, должно быть, нелегко пришлось: сестра была молода, красива и богата, жила в роскоши, родила двоих детей и в то же время устроила так, что сожитель не мог добраться до ее денег. Вы утверждаете, что не знали о браке Джулии с Фрэнком Брендоном…

– Еще раз повторяю: мы с сестрой почти не поддерживали отношений, они у нас не складывались. По совести говоря, я ее не любила.

– Но ревновали и завидовали.

– Нет – у меня была своя жизнь.

– В развалюхе на ферме, которую вы арендовали?

– Это ваше мнение.

– Это факт. Наверное, когда Александр Фицпатрик появился снова, искушение было велико? Как он связался с вами после двадцати лет жизни за границей? – Анна положила на стол его фотографию. – Не правда ли, он до сих пор очень привлекателен? Уговаривал вас помочь ему? Должно быть, обещал золотые горы, чтобы вы согласились на такой риск и позволили ему спрятать ящики с наркотиком на своей ферме? А может, угрожал? Оказывал давление?

Гонор молчала.

– У нас есть свидетель, Гонор, который показал, что вы прекрасно знали о содержимом ящиков и помогли перевезти их в гараж миссис Итвелл.

– Не знала.

– О чем именно? О содержимом ящиков?

Гонор крутила в пальцах кончик косы:

– Вы пытаетесь вынудить меня сделать признание.

Уэбб вздохнул и постучал по столу:

– Как уже неоднократно заявила моя клиентка, она не знала о том, что в ящиках. Зато ей известно, что в ее доме не обнаружено ничего связывающего ее с грузом наркотиков…

– Потому что она успела помочь переправить их в более надежное место! Мистер Уэбб, у нас есть свидетель, который ей помогал, поэтому бессмысленно продолжать запираться.

– Я не знала, что в них.

Наконец-то маленький шаг вперед.

– Вы не имели понятия, что в ящиках содержится фентанил, наркотик группы А, в огромных количествах?

– Я не знала, что там внутри.

– Кто попросил вас спрятать ящики на ферме?

Гонор почти сломалась. Ее щеки пылали, она нервно облизывала губы.

– В этой пачке есть его фотография? Да или нет?

Гонор поерзала на стуле:

– Мне позвонила Джулия.

– Ваша сестра.

– Да. Сказала, что ей нужно привезти кое-что из вещей на хранение, потому что она переезжает в новый дом в Уимблдоне, а после этот молодой человек, – она постучала пальцем по фотографии Адриана Саммерса, – приехал и сгрузил все в курятник.

– Понятно. Значит, узнав, что полиция наводит справки и вот-вот вернется с ордером на обыск, вы согласились перевезти все в гараж миссис Итвелл?

– Да.

– Но зачем, если там были всего лишь домашние вещи?

– Джулия велела; сказала, что среди них есть очень ценные.

Анна сделала запись в блокноте, потом улыбнулась Гонор:

– Спасибо. Значит, вы все-таки были в неплохих отношениях с сестрой, хотя поначалу и утверждали обратное?

– Сестра есть сестра.

Анна достала из папки сделанные в морге фотографии изуродованного тела Джулии и подтолкнула их к Гонор:

– У ее «мерседеса» перерезали тормоза. Она неслась со скоростью под сто пятьдесят километров в час, когда машину развернуло и вынесло через две полосы прямо навстречу грузовику. Как видите, ей оторвало голову.

Гонор отвернулась.

Анна положила на стол фотографии стоящей на якоре в порту Челси яхты с двумя детьми на борту. Она непринужденным тоном рассказала, что о детях хорошо заботятся, что до Челси яхта стояла в порту Брайтона, показала фотографии арендованного дома в Хоуве. По ходу рассказа она почувствовала, что Гонор не подозревала о существовании этого плавучего дворца.

– Вы бывали на яхте или в доме, Гонор?

– Нет.

– Значит, вы ничего не знали ни об образе жизни Фицпатрика, ни о том, что он собирается вывезти детей из страны? Между прочим, Джулия в ночь гибели, по нашему убеждению, направлялась именно в порт.

Гонор, нахмурившись, рассматривала фотографии. Уэбб спросил, какое отношение эти новые снимки имеют к обвинению, предъявляемому его клиентке. Вопрос остался без ответа.

– Джулия ехала к Фицпатрику; с собой у нее было довольно много драгоценностей, а остальные ценности мы нашли на яхте.

Гонор еще раз озадаченно покачала головой.

– После того как Джулия попыталась отобрать у Фицпатрика деньги, они, похоже, пришли к какому-то дружественному соглашению. Как мы знаем, Джулия была необыкновенно красивая женщина, и он, вероятно, все еще не хотел ее терять. Ее-то он не заставлял прятать запрещенные законом наркотики, правда, Гонор? Это делали вы. А вы знали, что он даже был на ее так называемой свадьбе? Мы полагаем, он сам и устроил этот брак, чтобы получить еще один канал для движения денег.

– Нет, неправда.

– О свадьбе мы это уже говорили, Гонор. По вашим словам, вы даже не подозревали о том, что она вышла замуж за Фрэнка Брендона; вы сказали, что он – герой не ее романа! Они оба вас использовали, разве не ясно?

Каждый раз, когда Гонор почти готова была заговорить, она резко откидывалась на спинку стула. Теперь она сидела, напряженно сгорбившись над столом.

Анна действовала на ощупь, пытаясь вызвать доверие Гонор. Она не сомневалась, что выбрала верную тактику, хотя и не знала, каким будет следующий шаг.

Включившись в игру Анны, Ленгтон принялся покачиваться на стуле.

– Он лгал вам, Гонор, чтобы вы его покрывали, и это омерзительно. Чему вы поверили? Что замените ему Джулию? Что теперь ваша очередь жить в роскоши? Сохраните хоть какое-нибудь уважение к себе и скажите, где он может быть. На суде вам это поможет.

Гонор расплакалась, закрыв лицо руками. Косы расплелись, и волосы рассыпались по плечам. Анна увидела широкую седую полосу вдоль пробора; теперь Гонор со своим стилем «под хиппи» выглядела старомодной и неряшливой. Они дали ей коробку бумажных носовых платков и позволили выплакаться. И терпеливо ждали, пока она сморкалась и вытирала глаза: вот-вот откроется истина.

Через два часа Гонор увели назад в камеру, а Анна и Ленгтон начали просматривать ее показания – целых десять страниц в записи.

Еще несколько кусочков головоломки заняли свои места, но все равно зияла огромная брешь: где Александр Фицпатрик? Гонор сказала, что не знает, где он прячется, и ждет, когда он сам свяжется с ней. По ее словам, после долгого перерыва Фицпатрик вновь появился в Оксфордшире более двух лет назад. Он неожиданно явился на ферму, но жил в коттедже своей матери. Объяснил, что из-за неудачных вложений потерял значительную часть своего состояния. Сказал, что собирается вернуться к работе; ни Гонор, ни Дамиен не спросили, что это за работа. Через несколько дней он улетел назад в Штаты, но каждый раз, возвращаясь, встречался с Гонор. Она действительно поехала с ним в дом в Сент-Джонс-Вуде и жила там более или менее постоянно несколько месяцев. Она тогда совершенно потеряла голову, но боялась, как бы это не дошло до Джулии.

Джулия каким-то образом узнала о романе Фицпатрика и некоторое время гадала – с кем, а выяснив, что с ее сестрой, приехала в Оксфорд и выложила все Дамиену. Но тому было плевать: Гонор объяснила, что у них с Дамиеном свободный брак и Дамиен постоянно заводит интрижки с юными студентками.

Фицпатрик продолжал терять деньги и начал беспокоиться, что не сумеет собрать нужной суммы для запланированного дела. Он связался с двумя чикагскими криминальными воротилами, и они согласились частично финансировать покупку и поставку груза. Однако тут Джулия решила его одурачить и стала переводить его деньги на счета, к которым он не мог получить доступ. Она с ума сходила от ревности и хотела таким образом ему отомстить. Тогда-то он и вытянул из нее четыре миллиона фунтов, чтобы расплатиться с бандитами и доставить груз в Гэтвик. Он уже ожидал прибытия груза, когда все пошло кувырком.

Джулия умирала от страха и наняла Фрэнка Брендона телохранителем; устроил это Фицпатрик. Он использовал Фрэнка, чтобы помочь перевести деньги, и обещал выплатить сумму, которой тому хватит на всю оставшуюся жизнь. Разобравшись с Джулией и пообещав, что они вместе уедут из Англии, Фицпатрик обратился к Гонор и попросил помочь припрятать наркотики. Он все еще был в долгу у гангстеров, но надеялся выкрутиться. Хотел спрятать основную часть груза, оставив себе лишь коробку с образцами, – ее-то и обнаружил Джулиус Д'Антон.

Гонор не могла точно воссоздать последовательность событий. Она знала, что Адриан Саммерс должен привезти ящики; она сама помогла ему спрятать их в гараже. Анна спросила о записке с указанием дороги на ферму, которая все это время не давала ей покоя. Гонор объяснила, что у Дамиена была лекция в Лондоне, там он встретился с Адрианом и рассказал, как добраться до фермы. Еще один кусочек головоломки встал на место. Гонор подчеркнула, что Дамиен ничего не знал, а она до беспамятства влюбилась в Фицпатрика и поверила его обещаниям увезти ее в США и начать там с ней новую жизнь – поэтому и была ради него готова на все. Ящики привезли на ферму и сгрузили в курятник. В этот момент на ферме появились Анна и Гордон; Фицпатрик решил, что полиция напала на его след, перепугался и настоял на том, чтобы ящики перевезли в гараж его матери. Обещал со временем найти более подходящее место.

Гонор подтвердила показания Адриана о том, что Д'Антон сначала появился в коттедже миссис Итвелл и нагнал на всех страху, а потом на «мицубиси» поехал в антикварный магазин, чтобы выкупить и забрать стол. Она никогда не встречалась с Донни Петроццо и не могла объяснить, каким образом он оказался замешанным в деле. Знала только, что в последний раз видела Д'Антона в антикварном магазине. О том, что произошло дальше, Фицпатрику рассказал Адриан Саммерс.

– Не знаю, что именно там случилось, – заявила Гонор, – только Алекс пришел в ярость и утверждал, что Д'Антон что-то у него украл. Я понимала, что речь идет о части груза, но вопросов не задавала. Он не знал, где живет Д'Антон, поэтому очень встревожился и был в самом дурном настроении.

Ленгтон взглянул на Анну. Встревожился? Может, тогда и связался с Донни Петроццо? И дал ему образец, чтобы тот продал его наркоторговцам? Как будто логично, но не проверишь: наверняка установлено лишь то, что двое наркоторговцев согласились заплатить пять тысяч фунтов сразу и еще пять – после получения следующей партии фентанила. Тут Гонор тоже ничего не могла пояснить – она не знала об этой стороне дела, так как все происходило за ее спиной.

Она помнила, как раненый Фицпатрик появился на ферме. Рана оказалась нетяжелой: пуля прошла навылет в области ключицы, но требовался уход. Пока рана заживала, Фицпатрик жил в коттедже у матери; к тому времени за ним уже тянулся хвост из двух убийств – Фрэнка Брендона и Донни Петроццо, но Гонор об этом не подозревала. После убийства Фрэнка все финансовые операции, которые провернул Дэвид Раштон, потеряли смысл, и Фицпатрик навестил его и перевел деньги на другие счета. Гонор никогда не встречала Раштона и не знала, что он тоже убит. Она продолжала утверждать, что безвыездно жила на ферме, пока Фицпатрик разбирался со своими «проблемами».

– Он жил у Дорис, и она за ним ухаживала. Рана воспалилась, поднялась температура, но обратиться к врачу было нельзя. Тут он опять очень встревожился и сказал, что его ищут два человека из Америки. Сказал, что втерся к ним в доверие и они присматривают за Джулией, пока он не соберет нужную сумму и не расплатится с ними. Кажется, деньги были большие; он страшно злился на Джулию, которая что-то сделала с его деньгами в Англии. Еще сказал, что эти двое ему угрожают, поэтому, недолечившись, отправился искать Джулиуса Д'Антона.

Ленгтон еще раз взглянул на Анну: по времени это совпадало с отчаянным визитом Фицпатрика в отделение. Он еще не знал, что Д'Антона нет в живых.

Гонор твердо заявила, что Фицпатрик не имеет никакого отношения к смерти Джулии. Правда, она не могла сказать, он или кто-то другой организовал похищение детей, поскольку не подозревала о существовании яхты. Сказала, что один раз Фицпатрик ей позвонил: он был в отчаянии, узнав о смерти Джулии, и очень тревожился о детях. Гонор задали вопрос: не возникло ли у нее в ходе разговора ощущения, что он лжет? Она отказалась отвечать.

– Но вы же не могли не заметить в газетах сообщений о пропавших детях и няне?

– Я практически не читаю газет.

Анна и Ленгтон набросали новую версию. Вероятно опасаясь, как бы Фицпатрик их не надул, два головореза начали угрожать Джулии и привели угрозы в исполнение – перерезали тормоза в машине, и Джулия погибла в автомобильной катастрофе. Теперь Фицпатрик действительно оказался в ловушке, так как полиция выявила все его счета. Как только он попытается снять деньги, его тут же выследят.

Удрученная и подавленная, Гонор вновь и вновь повторяла, что не знает, где может находиться Фицпатрик. Силы совершенно покинули ее, глаза напоминали две обведенные темными кругами плошки. Она попросила разрешения увидеться с мужем, но в просьбе было отказано. Она еще раз повторила, что Дамиен ни в чем не виноват и не знал о наркотиках. Потом вспомнила, как Фицпатрик обещал увезти ее с собой и вместе воспитывать девочек.

– Я оказалась полной дурой. Он меня обманул, как, по вашим словам, обманывал всех, но я любила его – с самого первого дня, когда Джулия нас познакомила. Ей едва исполнилось шестнадцать, а она умудрилась заполучить этого харизматичного красавца. Я не верила ничему, что писали о нем в газетах. А Джулии было все равно. Я всю жизнь экономила, снимала жилье, а она купалась в роскоши. Даже если Александр и преступник, его ни разу не привлекли к ответу. Он всегда был такой обаятельный, такой щедрый, и я думала… – слезы градом текли по ее измученному лицу, – что ему, кроме меня, никто не нужен.

Допрос подошел к концу; Ленгтон поднялся со стула:

– Если вам известно, где он может скрываться, сообщите нам. Поможете следствию – вам это зачтут на суде. Мы должны его найти, Гонор.

Она склонила голову и не ответила. Адвокат помог ей подняться, собрал ее заколки, и ее увели назад в камеру, где ей предстояло пробыть до предъявления обвинений в полицейском суде. Как и в случае с Адрианом Саммерсом, Ленгтон не хотел, чтобы ее выпустили под залог: он не сомневался, что Фицпатрик непременно попытается до нее добраться.

Собрав фотографии и бумаги, он положил сверху фотографию Фицпатрика и вздохнул:

– Чем дольше он остается на свободе, тем меньше шансов его поймать.

– Понимаю, – негромко ответила Анна, складывая свои заметки в дипломат.

Во всех смыслах дело можно было считать закрытым, однако Фицпатрика так и не поймали. Ленгтон пошел в совещательную со сводкой о последних событиях, а Анна – в свой кабинет.

Постучав, к ней вошел Гордон.

– Что ж, вполне удачно.

– Мне ее в конце концов стало жаль. Сидеть ей теперь в тюрьме – и все из-за того, что любила его.

– Она не знает, где он?

– Нет, да и мы, признаться, понятия не имеем. У него было столько времени – мог уехать бог знает куда.

– Он же разорен, и у нас его паспорта, так что, вполне возможно, он до сих пор в Соединенном Королевстве.

– Возможно, но у него всегда мощная подстраховка. Мог припрятать еще несколько фальшивых паспортов, мог даже деньги снять – нам ничего не известно.

– А вы куда бы поехали?

– Я?

– Ну да.

– Понятия не имею, Гордон.

Гордон принялся раскачивать дверь:

– Самое лучшее – в Сент-Панкрас на «Евростаре». Прыгнул в поезд – и через час с небольшим уже в Брюсселе.

– Что ж, мы всюду разослали его фотографию и будем рассылать, пока не получим хоть какой-нибудь ответ.

– А если не получим?

Анна потерла голову и решительно ответила:

– Тогда, значит, он от нас ушел.

Гордон кивнул и прислонился к дверному косяку:

– Странно все-таки. Если бы Гонор Нолан его не прикрывала, мы бы его, наверно, уже взяли. Подумать только: он же был на ферме, когда мы туда в первый раз приехали.

– Был, – ответила Анна; ей хотелось поскорей избавиться от Гордона.

– А вы вообще с самого начала держали его на прицеле.

– Верно.

– Как думаете, почему Гонор пошла на такой риск? На нее не похоже – она же не молоденькая девчонка, чтобы настолько увлечься.

– Трудно сказать. Он ее очаровал, она влюбилась. Добавьте к этому зависть и соперничество с сестрой и учтите его обещания – он же ей наверняка наобещал золотые горы.

– А что же муж?

Анна пожала плечами – ее начинала раздражать настырность Гордона.

– У них свободный брак – он моложе ее и трахает своих студенток. Она уверяет, что он совершенно ни в чем не виноват.

– Ну, это положим. Он же наверняка встречался с Фицпатриком и знал, что это за фрукт, – мог бы открыть ей глаза.

– Гордон, у вас все? – со вздохом спросила Анна. – Мне нужно еще раз просмотреть показания Гонор Нолан и написать отчет.