Текст книги "Несущий смерть"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 18

Убийство Дэвида Раштона прибавило Каннингам забот. Когда до команды дошли сведения о том, что главный подозреваемый, без всякого сомнения, находится в стране, напряжение в совещательной значительно возросло. В центре доски теперь была приколота фотография Фицпатрика с камеры слежения. Анна долго изучала нечеткий снимок, сопоставляя его с фотографиями с сайта Фицпатрика. На снимке он выглядел намного моложе, чем она предполагала, – возможно, в результате обширной пластической операции нижней части лица; хорошо бы, конечно, получить четкое изображение глаз и носа. Но полная уверенность появится лишь после того, как лаборатория сопоставит старые и новые фото и даст положительное заключение.

Кроме того, необходим полный детальный отчет о каждом из убийств. На столе перед Анной были разложены папки: Донни Петроццо, Стэнли Лемур, Джулиус Д'Антон и Фрэнк Брендон. Придется еще раз встретиться с патологоанатомом, делавшим вскрытие всех четверых. И еще, вооружившись последней фотографией Фицпатрика, заново допросить Сайласа Роуча и его приятеля Делроя Плантера. Их показания о том, что убийцей Фрэнка был Донни Петроццо, могут оказаться ложными.

Анна так яростно жевала кончик карандаша, что разгрызла его в мелкие щепки и теперь отплевывалась, не прерывая размышлений. Если дело дойдет до ареста Фицпатрика, улик недостаточно: есть подозрение, что он причастен к убийству Фрэнка Брендона, Джулиуса Д'Антона и, само собой, Дэвида Раштона, однако неясно, он ли убил Донни Петроццо и Стэнли Лемура. Разгрызая следующий карандаш, Анна нервно постукивала ногой по краю стола. Наверняка известно лишь одно: Донни Петроццо, Джулиус Д'Антон и, возможно, Дэвид Раштон умерли от передозировки фентанила.

Анна написала в блокноте слово «фентанил» и подчеркнула его. До сих пор нет доказательств, что Фицпатрик ввозит наркотик в страну. Даже если Делрой и Сайлас опознают Фицпатрика, нельзя опираться на показания двух наркоторговцев. Ни на ферме, ни в Уимблдоне следов наркотика не обнаружено.

Анна откинулась на спинку стула. Прошлой ночью она почти не спала и сейчас почувствовала, что выдохлась. Крепко потерла виски и выбросила изгрызенный карандаш в корзину. Количество жертв все растет, а они без толку тычутся во все стороны, как слепые котята. Если не удастся ничего выжать из двух торговцев, может оказаться, что они сами себя загнали в тупик. Она вернулась к записям об убийстве Фрэнка Брендона и подчеркнула слово «мицубиси». Нужно точно выяснить, когда машина перешла к Фрэнку. Известно, что он арендовал для нее гараж в Уимблдоне; известно также, что машина была в угоне, а потом Стэнли Лемур ее продал.

Анна пошла к Каннингам посоветоваться, но у двери ее кабинета столкнулась с выходившим оттуда Филом.

– Ее не будет до полудня – личные обстоятельства.

– Черт!

– Да уж, но придется двигаться дальше. Доставим Джулию Брендон для допроса, как велела Каннингам.

– А Ноланов – Гонор и Дамиена?

Фил пожал плечами:

– Было бы удобнее поехать туда и допросить их в тамошнем отделении – обыск еще не закончился.

– Я поеду.

Фил взглянул на нее:

– Я жду ответа из лаборатории: если на простынях, изъятых с фермы, кровь Фицпатрика, Ноланов можно арестовать. Если нет – придется ограничиться допросом.

– Фил, я уверена, что нужно еще раз допросить наркоторговцев – на этот раз предъявив им фотографию Фицпатрика.

– Я как раз еду в отдел по борьбе с наркотиками. Сэм Пауэр завозникал, что доставка их к нам обойдется слишком дорого: машина, охрана, дорога туда и обратно.

Анна кивнула:

– Нужно точно узнать, кого убили первым: Стэнли Лемура или Фрэнка Брендона. Оружие в обоих случаях одно и то же.

– Как же, припоминаю – «глок», – обиженно ответил он.

– Возможно, они наврали насчет Донни Петроццо, и стрелял не он, хотя в притоне был. Кроме их слов и отпечатков, у нас пока ничего нет.

– Точно. – Фил посмотрел на нее. – Что-нибудь еще?

– Да нет. Я пытаюсь выстроить последовательность убийств по датам и времени. Просто не знаю, за что хвататься.

– Вот именно. Дело разрастается с каждым днем. Привлекли дополнительные силы, но без большого результата. А от нее, – он кивнул в сторону кабинета Каннингам, – вообще никакого толку.

Анна сделала вид, что не поняла намека.

– Что ж, поехали дальше. Работаем вместе, Фил.

Он криво улыбнулся. Анна знала, что «вместе» ему не понравилось, но он это проглотил.

– Вместе так вместе, Тревис.

Анна направилась в совещательную поговорить с Памелой Медоуз, занимавшейся убийством Стэнли Лемура. В комнате почти не осталось свободного места: все было занято шкафами для документов, тележками, доверху нагруженными разными папками, и полицейскими, которых привлекли дополнительно, – их столы стояли впритык друг к другу. Дежурные с трудом поддерживали порядок.

Памела указала на стол в дальнем конце комнаты, за которым сидели два детектива, разбиравшие гору грязных папок в растрепавшихся обложках. Это оказались конторские книги Стэнли Лемура за много лет – просмотрев их, детективы сумели найти первоначального владельца «мицубиси».

– Мне нужна точная дата, когда машину забрали из гаража Лемура, – проинструктировала их Анна. – И все подробности о том дне, когда его в последний раз видели живым, плюс точное время смерти.

Она подошла к дежурному офицеру и передала ему список дел на сегодня: еще раз допросить жену Джулиуса Д'Антона, выяснить точные даты, когда она его в последний раз видела, еще раз уточнить даты ярмарки антиквариата, которую он посетил, и его визита в антикварный магазин, а также дату, когда его фургон отбуксировали в автосервис в Шиптон-на-Стауре. Кое-какая информация у них уже есть, нужно только все занести на доску. Еще нужно добавить туда время смерти Донни Петроццо и указать дату, когда Фрэнка Брендона в последний раз видели живым, рядом с датой стрельбы в притоне в Чолк-Фарм. Тело Дэвида Раштона еще не вскрывали, но Анна попросила написать его имя в ряду имен остальных жертв.

Потом она велела Гордону составить график по яхте «Вызов дьяволу»: когда ее сдавали внаем и когда продали. Возвращаясь в кабинет, она заметила, как в совещательной устанавливают две чистые белые доски, на которых крупными буквами написано: «Время / График». И подумала, что кое-чего добилась, хоть и пришлось превратить совещательную в учебный класс, с информационной доской вместо классной и фломастерами вместо мела.

Тело Дэвида Раштона было в морге. Утром Эван Филдинг произведет вскрытие. Детективу-констеблю Памеле Медоуз выпала неприятная обязанность известить вдову Раштона об убийстве мужа. С нею поехал еще один сотрудник из команды; они получили разрешение на изъятие всего, что, по их мнению, имеет отношение к расследованию.

Ленгтон заранее позаботился о том, чтобы дело пока не получило широкого освещения в прессе: хотелось до поры до времени сохранить все в тайне. Больше всего Ленгтон опасался, как бы в прессу не просочились сведения о том, что главный подозреваемый – Александр Фицпатрик. Узнав об этом, ФБР могло вмешаться и попытаться оказать давление на следствие, а Ленгтон надеялся этого избежать. Никто из членов команды еще не понял, что с сегодняшнего дня Ленгтон полностью включился в работу: дело слишком разрослось, и он принял решение, что Каннингам с ним не справится, – ей требуется помощь, а команду пора приструнить.

Первым его хватку почувствовал Фил, когда Ленгтон взял его в оборот, сообщив, что допрос двух наркоторговцев они проведут вместе. Ленгтон был уверен, что, раз у них теперь есть фотография Александра Фицпатрика, один или оба торговца опознают его. Работать нужно совместно с отделом по борьбе с наркотиками: Ленгтон вовсе не собирался вызывать их недовольство. Если получится, с торговцами нужно попытаться договориться – и тут может помочь Сэм Пауэр, нажав на них, чтобы они начали давать показания. Пока им предъявляли обвинение в хранении и сбыте наркотиков; если к этому добавится обвинение в убийстве, им светит очень долгий срок.

Фил никогда прежде не работал с Ленгтоном и теперь, сидя рядом с ним в патрульной машине, чувствовал себя не в своей тарелке. Сначала Ленгтон вцепился в смартфон, с бешеной скоростью отправляя сообщения, – его пальцы летали по миниатюрной клавиатуре со скоростью молнии. Затем открыл окно и закурил сигарету. Под пристальным взглядом Фила глубоко затянулся три-четыре раза и вышвырнул сигарету в окно. Открыл дипломат, вытащил копии показаний торговцев, быстро просмотрел их и снова убрал в дипломат, что-то бормоча, потом негромко сказал:

– Начнем с Сайласа Роуча.

Фил кивнул. Он заметил, что Ленгтон все время потирает правое колено, словно пытаясь уменьшить боль.

– И каков план? – спросил Фил.

Покачав головой и саркастически улыбнувшись, Ленгтон повторил вопрос Фила, затем повернулся к нему:

– Смотри, слушай и учись, сынок. Эти два засранца были у тебя в руках, а ты их отпустил.

Фил, задетый за живое, откинулся на спинку сиденья:

– Слушайте, нас же токсикологи подвели, столько времени тянули с ответом. Поначалу мы не знали, что стало причиной смерти Донни Петроццо, и с Д'Антоном та же история. Я об этой хреновине – фентаниле – понятия не имел.

Ленгтон откинул голову на подголовник:

– Его применяют главным образом в больницах как сверхбыстрое болеутоляющее. Это опиат, как и морфин, только в сотни раз более мощный, быстродействующий и быстрее выводящийся из организма: пик действия и высший кайф – пять-десять минут. В смеси с болеутоляющими оксиконтином, акополамином и с добавлением капли героина дает такой кайф, с которым кокаин ни в какое сравнение не идет, а некоторым бедолагам без этого жизнь не в жизнь.

– Ого!

– Вот именно – ого. К вашему сведению, беда дошла уже и до наших больниц. Вместо того чтобы, как положено, уничтожать остатки после операции, их начали припрятывать, а кое-кто из врачей потом подкалывается.

– Ух ты.

Ленгтон, не ответив, покачал головой и взялся за смартфон.

– А где, по-вашему, прячется Фицпатрик? – спросил Фил.

– Понятия не имею, но, судя по вчерашнему убийству Дэвида Раштона, где-то близко. Причина, конечно, в деньгах. Надеюсь, сумеем узнать, удалось ли нашему наркобарону их получить. А надо ему, понятное дело, немало: быть в бегах – дорогое удовольствие, да и заново организовать сеть доставки и торговли и нанять тех, кому можно доверять, тоже недешево. – Ленгтон усмехнулся с деланым сочувствием. – Вот тут, полагаю, все и пошло наперекосяк: нанял не тех и пришлось от них избавляться.

– Думаете, он скрывался на ферме?

– Возможно. Скоро узнаем. Одно меня беспокоит: эти Ноланы ничуть не встревожились, когда нашли их тайник.

– Значит, мы предъявим Гонор и ее мужу обвинение в укрывательстве разыскиваемого преступника?

– Думаю, эта парочка много чего может нам рассказать. Но могут и заявить, что он вынудил их его спрятать: пригрозил и они испугались.

– Но если Дамиен Нолан собственноручно написал для Фицпатрика записку, как добраться до фермы, вряд ли его вынудили.

– Верно.

– Так мы повезем их в отделение?

Ленгтон вздохнул. Вопросы Фила начали его раздражать.

– Не сейчас. Возможно, Фицпатрик доверяет только им. Если так, не исключено, что он снова попытается с ними связаться.

– Но ведь на ферме полно наших.

– Обыск сегодня завершится, и мы всех уберем. Главное – получить разрешение на прослушку телефона и оставить скрытое наблюдение. Тогда нам будет известно обо всем, что там происходит.

Фил откинулся на спинку сиденья и взглянул в окно. Они попали в пробку. Ленгтон легонько постучал шофера по плечу и велел включить сирену – ему не терпелось добраться до наркоторговцев. Он обернулся к Филу и собирался что-то ему сказать, но неожиданно скривился от боли. Скрипнув зубами, он склонился вперед и обхватил руками колено – оно будто в огне горело. Ленгтон с силой сжимал колено, но боль не ослабевала.

Когда машина въехала на парковку перед отделом по борьбе с наркотиками, лицо у Ленгтона покрылось капельками пота и приняло мертвенно-бледный оттенок. Филу пришлось помочь ему выбраться из машины; медленно выпрямляя ноги, он от боли даже глаза прикрыл. Постояв немного, двинулся к зданию; у входа остановился рядом с питьевым фонтанчиком и принял болеутоляющее.

Фил растерялся, он чувствовал себя совершенно беспомощным, но постепенно лицо Ленгтона вновь обрело нормальный цвет, а тут как раз и Сэм Пауэр подошел.

– Опаздываете, – заметил он. – Мы эту парочку давно для вас приготовили.

– Прекрасно. И простите за опоздание – мы застряли в жуткой пробке, – ответил Ленгтон, пожимая Сэму руку.

Фил был поражен тем, как быстро Ленгтон пришел в себя – будто ничего и не было. Но так только казалось. Каждый шаг до сих пор причинял Ленгтону дикую боль. Хорошо еще, на этот раз ногу не свело. В реабилитационном госпитале его предупреждали, что боли в колене останутся на всю жизнь. Тогда он не принял это всерьез, но за последние месяцы в несколько раз увеличил дозу болеутоляющих: колено все чаще давало о себе знать и боль совершенно выбивала его из колеи.

Сказывались последствия того кошмарного нападения два года назад, когда его едва не разрубили пополам. Его мучили спазматические боли в груди, невыносимые головные боли и приступы депрессии; иногда он едва мог дышать. Советы изменить образ жизни были абсолютно неприемлемы. Его способ борьбы с недугом состоял в том, чтобы не поддаваться боли, не проявлять слабости, чтобы никто никогда даже не догадывался, насколько сильны его физические страдания. Он и мысли не допускал об отставке и об инвалидном кресле, прекрасно понимая, что без напряжения, в котором держала его работа, он окончательно развалится и погрузится в депрессию.

Фил и Ленгтон вошли в допросную. Там уже сидел Сайлас Роуч со своим адвокатом Марджери Паттерсон. Сайлас был явно неспокоен, дергал головой и нервно сплетал и расплетал пальцы рук. Он еще раз повторил свой рассказ о том, что произошло в ночь убийства Фрэнка Брендона. Ленгтон слушал не перебивая и просматривал его прежние показания. В завершение Сайлас поклялся жизнью матери, что сказал истинную правду.

– Давай еще раз по порядку, – негромко заговорил Ленгтон. – Ты признаешь, что продавал наркотики в притоне в Чолк-Фарм, но утверждаешь, что пистолет – автоматический «глок» – принадлежит не тебе, а Делрою Плантеру.

– Ну, только он из него не стрелял – так, держал для острастки, врубаетесь?

– В соответствии с твоими показаниями, – все так же спокойно продолжал Ленгтон, – в ту ночь в притоне был Донни Петроццо, и он был страшно возбужден. Ты сказал, он был под кайфом.

– Ну да, вроде как совсем с катушек съехал.

Ленгтон кивнул, будто бы в знак согласия. Перед собой он держал показания Сайласа.

– А опиши-ка дверь, Сайлас.

– Какую дверь? Входную?

– Нет, дверь в комнате внутри притона, в которой вы все сидели.

– А-а-а… Ну, это такая специальная дверь, ее ребята сами сделали. Там с обратной стороны засовы и в середине такая решетка – ну, не совсем в середине, чуть повыше.

– Как в подпольных барах времен сухого закона.

Сайлас не понял, о чем речь, но объяснил, что иногда во время передачи товара наркоманы пытаются выхватить пакет или ударить продавца, так что дверь вроде как защищала торговцев – и не только от наркоманов, но и от конкурентов или полиции.

Ленгтон с улыбкой кивнул:

– Значит, вы там сидите и изо всех сил пытаетесь договориться, а тут стучат в дверь. Говоришь, Донни Петроццо открыл решетку, выглянул, а потом схватил пистолет и открыл пальбу?

– Ну да.

– Потому что увидел кого-то знакомого? Которого боялся? И схватил пистолет Делроя и выстрелил в того человека за дверью – расстрелял три обоймы?

– Точно, так все и было. Помню, он еще сказал, что этот парень – легавый.

Ленгтон опять кивнул и положил листок с показаниями перед собой, аккуратно выровняв края трех страничек.

– А после этого, говоришь, Донни Петроццо открывает дверь, выходит и еще три раза стреляет в человека, который уже лежит на полу?

– Точно.

– Значит, у Донни в руках пистолет. Потом он, по твоим словам, удрал оттуда, – вообще-то, как ты сказал, вы все по-быстрому сделали ноги.

– Ну да, то есть там же получился полный бардак, схватываете? Просто хуже некуда.

Ленгтон еще раз кивнул:

– Ты знаешь, что Донни Петроццо потом убили?

– Да.

– А ты хорошо его знал?

– Кого – Донни? Ну, он был хороший клиент, всегда у нас покупал, всегда сразу платил, никаких проблем. В основном брал понемногу кокса для парней, которых возил в своей тачке, ну иногда сплиф или таблетки – экстази, ничего тяжелого. Делрой-то получше его знал. Вроде как доверял ему.

Ленгтон положил перед Сайласом фотографию Александра Фицпатрика:

– А что о нем скажешь?

Сайлас помотал головой.

Ленгтон убрал фотографию в папку.

– Ушли, значит, через дальнее окно?

– Ну да.

– И ты не выходил через дверь и не видел того, кого убили?

– Нет, я поскорее дал деру.

Ленгтон шмыгнул носом, достал платок, высморкался, аккуратно свернул платок и убрал в карман. Секунд пятнадцать в упор глядел на Сайласа, а потом произнес так тихо, что Сайлас едва расслышал:

– Все ты врешь, сынок. Я тебе открою секрет: Донни Петроццо не стал бы дергаться оттого, что узнал человека за дверью, – потому что тот на него работал. И Донни прекрасно знал, что он бывший полицейский, так что ему незачем было открывать пальбу.

Предыдущие вопросы Ленгтона успокоили Сайласа – у него даже голова трястись перестала, но тут он опять напрягся и закрутил шеей.

– Думаю, это ты узнал Фрэнка Брендона, – так же мягко продолжал Ленгтон. – Он когда-то разгонял твой притон. Он же раньше служил в отделе по борьбе с наркотиками и даже тебя арестовывал, а тут вдруг снова появился. Это ты от страха с катушек съехал, перетрухал и начал палить.

– Нет! Неправда! Это не я, я его не убивал!

– Сайлас, пойдешь по статье за убийство. И на этот раз не отделаешься маленьким сроком. Ты убил человека, трижды выстрелил ему в лицо, и рука не дрогнула. К тому же бывшего полицейского. Тебе лет восемнадцать светит как минимум.

– Богом клянусь, это не я!

– А кто же тогда, Сайлас? Сдай его, потому что у нас есть показания твоего дружка, что пистолет твой, никто другой из него не стрелял, а ты наелся крэка и был под кайфом. Донни Петроццо там вообще не было, мать твою!.. Ведь не было?

– Это не я! Бог ты мой! Это не я его на тот свет отправил!

Ленгтон отпил воды из стаканчика.

– Хочу еще тебя спросить про торговца машинами – вот этого, его звали Стэнли Лемур. – Ленгтон положил на стол фотографию. – Знаешь, почему я понял, что ты мне лапшу на уши вешаешь? Потому что из того же пистолета, из которого убили Фрэнка Брендона, – Ленгтон шваркнул на стол фотографию Фрэнка с полицейского удостоверения, – потом укокошили Стэнли Лемура. Вот, смотри.

– Это не я! Не я это!

Ленгтон рассмеялся:

– Не дури, Сайлас, пистолет же был при тебе, когда мы тебя взяли. В своих показаниях ты утверждаешь, что Донни Петроццо вышел из комнаты и еще три раза выстрелил в человека, лежавшего на полу. И что Донни потом отдал тебе пистолет, когда ты вылезал в окно, так? Вроде как: «Вот, Сайлас, возьми»? Или он, как ты говоришь, удрал с пистолетом? Тогда каким образом пистолет снова оказался у тебя? А может, это ты убил Донни Петроццо? Видишь, что получается, Сайлас? Понимаешь теперь, по какой статье пойдешь?

Голова Сайласа тряслась без остановки. Ленгтон положил перед ним фотографию тела Петроццо, завернутого в мешки для мусора. «Донни Петроццо». Рядом он положил фотографию мертвого Стэнли Лемура на унитазе, с дыркой от пули в голове.

– Стэнли Лемур убит из того же оружия, Сайлас.

Глаза Сайласа почти вылезли из орбит.

Наконец Ленгтон положил перед ним сделанную в притоне фотографию тела Фрэнка Брендона, лежащего лицом вниз в луже крови.

Сайлас начал всхлипывать, шмыгая носом и утирая сопли тыльной стороной ладони:

– Как перед Богом, я их не убивал.

– Как перед Богом, Сайлас, ответишь за всех троих. Твой дружок тебя сдал: пистолет был у тебя. Ты съехал с катушек и открыл стрельбу.

– Не я это, не я! – Сайлас рухнул на стол и, опустив голову на руки, разрыдался.

Ленгтон взглянул на магнитофон и принялся собирать бумаги:

– Даю вам пять минут для консультации с адвокатом, мистер Роуч, но рекомендую сказать правду, когда я вернусь, потому что терпению моему приходит конец.

Ленгтон резко отодвинулся от стола, собираясь встать, но тут Сайлас схватил одну из фотографий.

– Не делал я этого – ни с ним, ни с другими! Не я это! – захлебывался он в рыданиях.

Ленгтон театрально развел руками:

– Тогда скажи правду. Что там на самом деле произошло?

Сайлас спрятал лицо в ладонях:

– Вот дерьмо чертово! Ни хрена это не я!

Через полчаса Сайлас сделал новое заявление. Они с Делроем несколько часов были в притоне. Делрой сказал ему, что раньше заезжал Донни Петроццо и хотел обговорить одно крупное дело. У его приятеля есть товар высокого качества, много товара. Не героин и не кокаин, а какой-то новый наркотик, намного более сильный, за который, по словам Петроццо, можно огрести кучу денег. В Штатах его смешивают с героином и называют «поло». Они об этой штуке никогда не слыхали, и Делрой сказал, что нужно сначала узнать, что это за хрень, а потом ввязываться в дело. Еще он сказал, что не может выложить столько денег, сколько хочет Петроццо, что самому покупать такой товар ему не по карману, но, может, найдет покупателей, потому что знает кое-кого, кто мог бы в это дело вложиться.

Петроццо привез ампулу, чтобы Делрой проверил, и сказал, что у него поджилки трясутся и что ему нужны наличные. Сайлас не знал, сколько Петроццо в тот раз отстегнули, но наркотик был вроде бы спрятан в гараже у Стэнли Лемура. Сайлас и Делрой знали Стенли, покупали у него машины. В ночь убийства Фрэнка Делрой ждал приезда Донни. Когда тот не появился, Делрой стал выходить из себя, потому что успел крепко накачаться крэком. И когда в дверь постучали, Делрой узнал во Фрэнке полицейского и застрелил его, а как открыл дверь, совсем перепугался, потому что там стоял еще кто-то. Делрой прибежал в комнату, прикрутил глушитель, снова открыл дверь, но того человека уже не было – и Делрой еще три раза выстрелил во Фрэнка. Делрой и Сайлас вместе удрали через окно и поехали в гараж к Стэнли. Делрой был совсем бешеный и грозился убить Стэнли, если тот не отдаст товар, который, по словам Петроццо, был у него в гараже. Стэнли отказался, и Делрой застрелил его, потом обыскал гараж, но ничего не нашел. Они пытались связаться с Петроццо, но его мобильник не отвечал, и жена не знала, где он. А потом был налет полиции, и их обоих арестовали.

Сайласа увели назад в камеру, Марджери Паттерсон ушла, а Ленгтон и Фил остались в допросной.

– Один готов, очередь за вторым, – негромко сказал Ленгтон Филу, который за все время допроса не произнес ни слова. – Странно, правда? Сначала мы думали, что имеем дело с наркобароном, который совершает серийные убийства, устраняя всех и вся со своего пути, а потом вдруг оказывается, что это два свихнувшихся ублюдка из грязного дома под снос накачались дурью, которую сбывают еще более свихнувшемуся молодняку. Руки зачесались – и пошли стрелять. Бедняга Фрэнк Брендон был славным парнем, а мы так и не знаем, чего ради он приехал в эту дыру с Фицпатриком, – если, конечно, это был Фицпатрик.

– Может, искали Петроццо?

– Может, – кивнул Ленгтон. – Но вот вопрос: кто убил Петроццо?

В комнату заглянул Сэм Пауэр:

– Я вам кофе заварил. Делроя уже ведут, но придется подождать – его адвокат еще не приехал.

– Спасибо.

– Удачно?

– Да – и кофе очень кстати.

Сжав зубы, Ленгтон поднялся со стула и постоял несколько секунд, держась за спинку.

– Принести или пойдете наверх в совещательную?

– Надо размяться и отлить, но потом лучше бы кофе сюда.

Фил глядел на выходящего из комнаты Ленгтона. Его работа производила впечатление, и Фил не без смущения вспоминал, как сам допрашивал Сайласа и Делроя в первый раз. Ленгтон устроил ему настоящий мастер-класс.

Ленгтон вернулся в допросную и, в ожидании Делроя Плантера, прислонился к стене и опять взялся за смартфон.

– Миссис Джулия Брендон только что прибыла для повторного допроса. Будет интересно, – сообщил он.

Фил поднял голову – в комнату ввели Делроя Плантера в наручниках. Ленгтон жестом указал ему на стул и зачитал права, пока его адвокат усаживался и открывал дипломат. Включили магнитофон. Ленгтон указал на видеомагнитофон. Затем налил воды Делрою, себе, а бутылку поставил рядом с собой. Фил передал ему папки с бумагами. Потом все долго ждали, пока Ленгтон не торопясь читал прежние показания Делроя. Наконец, отложив странички в сторону, он в упор уставился на Делроя потемневшими от гнева глазами:

– У нас есть показания вашего приятеля Сайласа Роуча.

– Ну да, и мои вроде как тоже, – развалившись на стуле и поблескивая золотой коронкой, с ухмылкой ответил Делрой.

Ленгтон глотнул воды и аккуратно поставил стаканчик на стол; на столе все равно осталось мокрое пятно.

– Вам предъявлено обвинение в…

– Да ладно тебе, – прервал его Делрой, – я и так знаю, в чем меня обвиняют, и сдаюсь. Я ж все выложил, когда мы тут в первый раз тусовались.

– Сейчас вам будет предъявлено обвинение в убийстве Фрэнка Брендона, а также Стэнли Лемура.

Вскочив со стула, Делрой закричал, что все это вранье хреново. Адвокат попросил его сесть, но он подпрыгивал на месте и орал, что Ленгтон хочет его подставить.

– Слушай, я ничего такого не делал!

В комнату вошел дежурный полицейский и силой усадил Делроя.

– Куда я, на хрен, пойду с этой мутью? – крикнул Делрой, поднимая руки в наручниках.

– Пойдешь ты на восемнадцать лет, вот куда.

Пока Ленгтон читал вслух куски из показаний Сайласа Роуча, Делрой ожесточенно мотал головой:

– Он – труп.

– Теперь послушаем тебя, Делрой. Нам известно, что ты соврал насчет Донни Петроццо, – его не было в притоне в ночь убийства.

Через некоторое время Делрой заговорил. Они опять слушали про то, что Петроццо хотел договориться о сделке, что он был надежным клиентом, много лет покупал у Делроя товар. Как и Сайлас, Делрой сказал, что Петроццо в основном покупал по маленькой кокаин и гашиш, иногда колеса, но клиент был верный и платил всегда сразу.

Петроццо обратился к Делрою с предложением обтяпать вместе одно крупное дело: будто он знает кого-то, у кого есть большой запас товара, и хозяин хочет его сбыть, а они могли бы на этом хорошо подзаработать.

– А я спрашиваю: что за товар? Знаете, бизнес у меня налаженный, без простоев, так? Некоторые ублюдки пытаются вклиниться, так что приходится быть начеку. Хорошую команду удержать непросто, вот я и засомневался: а на хрен мне сдалось это крупное дело? Мне негде хранить большие партии гашиша или травы, понимаете, о чем я? Ну а он говорит, эта хрень в маленькой коробке, вот такой примерно. – И он показал руками размер – двадцать пять на сорок пять сантиметров. – Я ему и говорю, а что же это за дурь такая? А он говорит, эта штука называется формалин. Первый раз слышу, но он говорит, что тянет она на миллионы. Я его спрашиваю: где мне такие деньги взять, совсем ты, парень, из ума выжил? Тогда он говорит: если договоримся, чтобы я только людей дал, доходы пополам. Товар, говорит, уже у него. Я ему не поверил – он врать был мастер, – но он обещал принести немного, чтоб проверить. – Делрой расхохотался.

Петроццо принес две ампулы и сказал, что можно уколоться, а можно и просто выпить.

– Ну, я, значит, понятия не имел об этой дури, потом порасспросил кое-кого и решил, что дело стоящее, так что, когда он в следующий раз нарисовался, я ему говорю, что, может, и договоримся. Он просит десять штук. Я говорю, подумать надо: десять штук – деньги немаленькие, – и даю для начала пять наличными.

– Может, он тебе фентанил предлагал?

– Точно, так и называется.

– И вы договорились?

– He-а, он больше не появился – и у нас возникла проблема, потому что один из ребят купил этой дури и нюхнул. И тут стук в дверь – а там легавый.

Делрой намекал на то, что все произошло случайно: никто не собирался стрелять, все просто запаниковали. Говорил, что сам не стрелял, перекладывал вину на Сайласа. Подтвердил, что из притона они смылись вместе. Сначала навестили Стэнли Лемура – знали, что он приятель Петроццо, и взяли у него машины. Делрой объяснил, что Лемур от всего отпирался: клялся, что сто лет не видал Петроццо, – и вообще выгнал их.

Когда Стэнли пошел в туалет, они обыскали гараж и нашли деньги, припрятанные под покрышками.

– Это были мои деньги. Старый ублюдок мне впаривал. Он, мать его, всегда нас обсчитывал. Он что-то там верещал, что деньги его и к Донни, мать его, Петроццо не имеют отношения, он якобы получил их за один джип и может это доказать. Даже с горшка встал и все орал как резаный, а сам без штанов.

– И ты его убил?

– Не я – Сайлас, он это. Он был никакой: всю ночь после того копа в притоне коксом накачивался. А потом все утро нюхал крэк; из носу у него текло как из крана.

Ленгтон налил себе воды и попросил Делроя сделать новое заявление. Его мало интересовало, кто из двоих спустил курок, – это выяснят в ходе дальнейшего следствия и на суде. Ему нужно было выстроить цепочку событий. Пока Делрой лежал грудью на столе, обхватив голову руками, Ленгтон вынул из папки фотографию Александра Фицпатрика:

– Узнаешь этого человека?

Делрой взглянул на фотографию и замотал головой.

– Возможно, он приехал вместе с тем, кого ты принял за полицейского, – вот с ним. – Ленгтон показал фотографию тела Фрэнка Брендона.

– Его-то я узнал – вонючий легавый из отдела по борьбе с наркотиками.

Ленгтон еще раз положил на стол перед Делроем фотографию Александра Фицпатрика.

Делрой пожал плечами – в жизни его не встречал.

– И потом, если он был не внутри – ну то есть в первой комнате, – я и не мог его видеть. Я же ушел через окно.

– Не мог ты его не увидеть – ты стоял над телом Фрэнка Брендона и трижды выстрелил в него; а этот человек стоял за спиной Фрэнка.

Делрой втянул воздух и задвигал губами, имитируя звук поцелуя.

– А вы докажите, что я его убил, – я-то этого не говорю и ни за что не скажу. Я только говорю, что узнал его, потому что он меня когда-то прищучил. Этого второго я в глаза не видал, а придурка на полу узнал – он, сукин сын, арестовал меня десять лет назад. А когда арестовывал, как следует отделал и свое поганое удостоверение держал перед мордой. Мы чуяли, что вот-вот разгонят, а я не хотел идти на большой срок.

Ленгтон встал со стула:

– Зато теперь пойдешь – и на очень большой.

Делрой небрежно пожал плечами. Ленгтону страшно хотелось заехать кулаком в его мерзкую злорадную золотозубую морду. Но он просто вышел из комнаты не оглянувшись. Допрос не слишком удался, разве что уточнили некоторые детали головоломки. Однако все еще недоставало главного – Александра Фицпатрика.