Текст книги "Несущий смерть"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

– Может, вам повезет?

– Да вряд ли. Если у кого есть деньги, так он пойдет к частному врачу на Харли-стрит. – Он небрежно произнес, передразнивая речь богатых бездельников из высших слоев общества: – Ездил на охоту, и, вообразите, меня случайно подстрелили вместо фазана.

Анна рассмеялась.

– Может, выпьем вместе в обеденный перерыв? – спросил он.

Анна покачала головой:

– Нет, спасибо. Мне нужно съездить к сестре Джулии Брендон. Предстоит пилить до самого Оксфорда, но я сгораю от нетерпения.

– Ну ладно, тогда в другой раз.

– Договорились.

Фил широко улыбнулся и подмигнул:

– Здорово сработано, Тревис. Будем на вас равняться.

Фил вышел, и Анна вернулась к ежедневнику Донни Петроццо. В нем были указаны встречи и проводы, доставка и другие дела; она попыталась расшифровать систему записей, основываясь на определенных именах. Напротив времени, когда он возил Пола Рекслера и Марка Тейлора, стояли черные точки. Анна знала, что он поставлял обоим наркотики. Точки стояли и возле некоторых других имен; кое-где появлялись квадратики с точкой внутри. Она терпеливо разбиралась в записях и наконец наткнулась на инициалы Фрэнка Брендона, записанные восемь месяцев назад.

Инициалы Ф. Б. встречались четыре раза в неделю, когда нужно было встретить кого-нибудь в аэропорту или далеко везти, чего сам Донни предпочитал не делать. Но восемь месяцев назад было четыре поездки в Хитроу за один день. Ф.Б. ездил два раза, и сам Донни тоже. Против записи о последней поездке стоял знак, которого прежде не было: номер рейса 022 Британских авиалиний из Майами был обведен красным кружком, глубоко отпечатавшимся на странице, будто Донни сильно давил на ручку.

Анна перевернула страницу, но в дверь опять постучали, и в кабинет заглянула детектив-констебль Памела Медоуз:

– Кажется, удалось установить связь между Донни Петроццо и Александром Фицпатриком.

– Неужели?!

– Да. Не то чтоб они дружили и все такое, может, они и не встречались ни разу в жизни, но в семьдесят девятом Донни судили в Олд-Бейли за кражу со взломом.

– И что?

– А дело Александра Фицпатрика в это же время рассматривал суд первой инстанции: ему предъявили обвинение в торговле наркотиками после большой облавы – тогда изъяли товара на двадцать миллионов.

– Да ну!

– Ну да! Фицпатрик схлопотал подписку о невыезде и соскочил – и с тех пор в бегах. Петроццо отсидел семь лет, вышел и следующие восемь лет жил честно, а потом снова попался на укрывательстве краденого и получил полтора года…

– А разве у Фицпатрика не взяли кровь на анализ? – перебила Анна.

– Не думаю. Могу проверить, но в деле об этом ничего нет. В семьдесят девятом понятия не имели про ДНК; еще не было базы Холмса.[3]3
  База Холмса (Holmes 1, Holmes 2) – информационная технологическая система, используемая полицией Соединенного Королевства для расследования особо опасных преступлений (серийных убийств, мошенничества в особо крупных размерах и т. п.). Введена в действие в 1986 г. (версия «Холмс-1»), впоследствии существенно усовершенствована и расширена (версия «Холмс-2»); название получила в честь созданного А. Конан Дойлем и ставшего знаменитым литературного персонажа, частного сыщика Шерлока Холмса.


[Закрыть] Но, возможно, дорожки Донни и Фицпатрика тогда пересеклись. И еще об этом деле много писали, и есть фотографии. Его тогда называли Хиппующий Наркобарон.

Анна поблагодарила кивком, и Памела вышла. Анна вновь вошла в Сеть, чтобы еще раз взглянуть на фотографии Александра Фицпатрика. Возможно ли его узнать после стольких лет? Она внимательно просмотрела фотографии, потом закрыла глаза и попыталась представить, как он теперь выглядит: постарел, усох, волосы поседели и поредели. Узнать его можно только по росту – метр девяносто два.

Каннингам постучала в окно ее кабинета и раздвинула планки жалюзи:

– Приехала Джулия Брендон с адвокатом. Ждут во второй допросной.

Джулия открыла дверь кабинета.

– С ней Саймон Фейган. Знаете, кто это? – спросила Каннингам.

– Нет.

– Высококлассный упертый адвокат из самой дорогой фирмы в Лондоне. Настоящий ублюдок, так что общение с ним радости нам не доставит, но мы сделаем все возможное. Ладно, пошли.

В комнате для допросов почти не было мебели, а выкрашенные зеленой краской стены и голая лампочка над столом не добавляли ей уюта. Покрытый пластиком стол и четыре стула составляли всю обстановку. На полке стояли включенные магнитофон и видеокамера.

Саймон Фейган оказался высоким, элегантно одетым мужчиной, с темными редеющими волосами и небольшими усами щеточкой. Глаза у него были карие, прозрачные и ничего не выражающие, лицо загорелое, но руки без загара. Анна предположила, что по утрам он ходит в тренажерный зал и в солярий.

Каннингам представила ему Анну и едва улыбнулась Джулии. Та выглядела потрясающе: желтовато-коричневый костюм из тонкой кожи, кашемировый свитер, распущенные волосы ниспадали шелковистой волной, и она время от времени поправляла их рукой с безупречным маникюром. На одном пальце у нее сверкало кольцо с квадратным бриллиантом, на другом – кольцо вечности, тоже с бриллиантом, на запястье – часы от Картье последней модели, инкрустированные бриллиантами и на тонком черном ремешке. Лицо почти без косметики, лишь на губах блеск бледно-кораллового цвета. Очень красивая женщина, и сегодня еще красивее, чем в предыдущие встречи.

– Может быть, мы обсудим, почему вы преследуете мою клиентку, которая, как вам прекрасно известно, тяжело переживает утрату мужа? – начал Фейган.

Каннингам откинулась на спинку стула, однако рук на груди не сложила.

– Всенепременно, мистер Фейган. Как вам прекрасно известно, мы всего лишь обратились к миссис Брендон за помощью в деле расследования убийства ее мужа.

Фейган молча кивнул.

– Во-первых, нам не удалось найти свидетельство о браке жертвы с вашей клиенткой.

Фейган щелкнул замком дипломата и достал большой коричневый конверт. Вынув из конверта свидетельство, выданное на острове Мэн, он протянул его Каннингам. Для нее это был неприятный сюрприз, но она и глазом не моргнула. Спокойно прочла документ и передала его Анне, которая записала дату выдачи в блокнот. Брак был зарегистрирован восемь месяцев назад.

Фейган вновь выдержал паузу, которая по холодности вполне соответствовала атмосфере в комнате.

– Вам принадлежит черный джип «мицубиси», регистрационный номер…

Фейган прервал вопрос и сообщил, что миссис Брендон является владелицей «мерседеса» с открытым верхом и «рейнджровера». Он достал из блестящего дипломата еще пачку документов – ему явно нравилось щелкать замком, открывая и закрывая крышку.

– Миссис Брендон, видели ли вы эту машину припаркованной на территории вашего участка или рядом с ним? – Каннингам протянула ей фотографию «мицубиси».

– Нет.

– У вашего покойного мужа был светло-зеленый «фольксваген-гольф». Вы давно видели его?

– Вообще не видела. Я не знала, что у Фрэнка была машина.

– Но этот «мерседес-бенц» вы наверняка видели?

Она передала Джулии еще одну фотографию; Джулия взглянула на нее и пожала плечами:

– Возможно, видела такую модель, но явно не у своего дома.

– На этой машине ездил ваш муж.

– Наверное, до нашего знакомства, – негромко ответила Джулия.

– Вы когда-нибудь видели этого человека? – Это была фотография Донни Петроццо.

– Нет, никогда.

– Вы арендуете гараж в Уимблдоне?

– Я же сама и сказала вам про этот гараж! – с раздражением ответила Джулия. – Да, я его арендовала, но не для себя, а для Фрэнка. Я там даже не была ни разу. Мои машины стоят возле дома. Сейчас они в гараже, потому что меня привез мистер Фейган.

Каннингам наклонилась вперед:

– Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с Фрэнком Брендоном.

– Я подала объявление, что ищу шофера, и он откликнулся.

– Не припомните ли текст объявления, а также где и когда оно было опубликовано?

Джулия со вздохом ответила, что давала объявление в местную газету и в «Таймс». Точной даты не помнит, но если обратиться в газеты, там все скажут. Чек об оплате не сохранила. Потом сказала, что со временем Фрэнк стал выполнять обязанности не только ее шофера, но и охранника.

Когда Джулию спросили, почему ей понадобился охранник, Саймон Фейган поднял руку:

– Это же очевидно. Моя клиентка – очень обеспеченная женщина с двумя маленькими детьми.

– Вам кто-нибудь угрожал? – спросила Каннингам, в упор глядя на Джулию.

Та вновь пожала плечами:

– Нет, но, как уже сказал мистер Фейган, я очень обеспеченная женщина, у меня много дорогих украшений и антиквариата, поэтому мне нужен был не только шофер – на случай всяких неприятностей.

– Почему жизнь мистера Брендона была застрахована на столь большую сумму?

Фейган снова поднял руку:

– Миссис Брендон уже отвечала на этот вопрос, и вообще – она к этому не имела никакого отношения. Ее бухгалтер и деловой консультант предложил оформить страховку. Насколько мне известно, он же назвал и сумму. Моя клиентка только оплатила расходы. – Он щелкнул замком и предъявил страховые документы.

Каннингам сразу передала их Анне, и та быстро все просмотрела, пытаясь выяснить, упомянуто ли в страховке имя Конни – «на случай всяких неприятностей». Все деньги причитались одной Джулии.

– И когда ваши отношения с мистером Брендоном из профессиональных превратились в…

– Это же очевидно – на страховом договоре указана дата, – опять вмешался Фейган. – Страховку оформили после заключения брака, так как к тому времени моя клиентка уже жила с мистером Брендоном и случись что непредвиденное – это коснулось бы их обоих.

– Но ведь вам никто не угрожал. Нет ни одного полицейского отчета о том, что в ваш дом пытались проникнуть посторонние или кто-то угрожал детям. Разве не так, миссис Брендон? – спросила Каннингам.

– Фрэнк встревожился, узнав, сколько дорогих украшений я храню дома. Я же сказала, страховка была простой мерой предосторожности на случай, если произойдет какая-нибудь неприятность.

– Понятно. – Каннингам нервно постукивала ногой по перекладине стола. – Ну что ж, неприятность действительно произошла: вашего мужа убили.

В комнате повисло ледяное молчание.

– Расскажите, пожалуйста, подробно, что происходило в день убийства, миссис Брендон.

– Я уже рассказывала. Фрэнк рано встал, потому что у него, как он сказал, было какое-то дело. Я также говорила вам, что он продолжал работать шофером и после свадьбы. Мне это не нравилось, и необходимости никакой не было, потому что у меня вполне достаточно своих денег, но он не хотел от меня зависеть. Он уехал до того, как я встала и отвезла девочек в детский сад. В течение дня ни разу не позвонил. Я не особенно беспокоилась, потому что он время от времени ездил далеко и возвращался поздно. В таких случаях он спал в другой комнате, чтобы меня не будить. Больше я его не видела.

Анна пристально смотрела на нее. Ни намека на волнение – Джулия была совершенно спокойна, пожалуй, ей даже наскучила вся процедура. Фейган нетерпеливо барабанил пальцами по столу – вероятно, хотел как можно скорее вырваться.

– Мне кажется, вы с нами не вполне откровенны, миссис Брендон, – заметила Каннингам. – На мой взгляд, ваш брак был фиктивным и мистер Брендон постоянно жил в отдельной комнате и не имел доступа в супружескую кровать. Вы отказались ответить, почему вам понадобился охранник; если для этого действительно были причины, вам следует честно о них рассказать.

– Моя клиентка не лжет, – вставил Фейган.

– И мы должны поверить, что сразу же после собеседования вы приняли мистера Брендона на работу, а через три недели вышли за него замуж? Именно так?

– Да. Мы полюбили друг друга, а Эмили и Кэти в нем просто души не чаяли. Вы считаете, что все произошло слишком быстро, – может, вы и правы, – но, насколько мне известно, закон не запрещает влюбляться.

– Такое развитие событий весьма сомнительно, если учесть, что мистер Брендон был помолвлен, – в первый раз за все время допроса заговорила Анна.

Не глядя на нее, Джулия пробормотала:

– Он мне об этом не сообщил.

– Его невеста любила его и была уверена во взаимности.

– Значит, она ошибалась, – резко произнес Фейган и развел руками. – Совершенно очевидно, что миссис Брендон непричастна к трагической гибели мужа. Всю ночь и все утро она провела дома, и есть свидетели, готовые это подтвердить. Она заявила, что ей никто не угрожал и она ничего не опасалась. Если, как вы уверяете, у мистера Брендона была другая женщина, моя клиентка об этом не подозревала, так как он не сообщил ей об этих отношениях. А теперь я просил бы вас завершить беседу, которая становится слишком утомительной. Я вообще не могу понять, на каком основании миссис Брендон вынуждена все это терпеть, учитывая, что ей только что пришлось пережить большое горе.

– Я признательна вам за то, что приехали, – ответила Каннингам. – Как я сказала в самом начале, нам нужно лишь кое-что уточнить.

– Неужели вы не все еще уточнили?

– Не совсем. Мы хотели бы узнать кое-что о прежнем партнере миссис Брендон. Кажется, вы сказали, что его имя – Энтони Коллингвуд?

Фейган решил взять бразды правления:

– С кем бы моя клиентка ни поддерживала отношения до замужества, это никак не может повлиять на ход расследования. Ей совершенно не обязательно отвечать на ваш вопрос.

– Я ведь только пытаюсь уточнить имя ее прежнего партнера, – резко ответила Каннингам.

– Кто бы он ни был, он никак не связан с миссис Брендон.

– Это Энтони Коллингвуд?

– Без комментариев.

– Не понимаю, что тут сложного. Либо это мистер Коллингвуд, либо нет.

– Без комментариев.

Каннингам покачала головой.

Тут Фейган перегнулся через стол:

– Если у вас есть доказательства причастности моей клиентки к убийству ее мужа, я требую немедленно их предъявить. Если доказательств нет, разговор окончен. Личная жизнь миссис Брендон и ее финансовые обстоятельства не касаются никого, кроме нее. Мне известно, что вы обращались к ее финансовому консультанту, что является нарушением ее прав, как и машины наблюдения, круглые сутки стоящие рядом с ее собственностью. Я требую, чтобы их немедленно убрали; в противном случае я предъявлю вам обвинение во вторжении в личную жизнь и незаконном преследовании. И я намереваюсь довести до сведения вашего начальства все обстоятельства этой весьма неприятной ситуации.

Он поднялся и протянул Джулии руку. Она крепко ухватилась за нее и лишь после этого встала. На каблуках она была под метр восемьдесят.

– Миссис Брендон также хотела бы знать, когда вы отдадите ей тело мужа, чтобы она могла организовать похороны.

– Мы с вами свяжемся, – ответила Каннингам, направляясь к двери.

Она широко открыла ее и пропустила их обоих, а затем дождалась, пока они дошли до конца коридора, и громко захлопнула дверь.

– Что скажете насчет свидетельства о браке?

Анна закрыла блокнот.

– Очень спешили, потому и остров Мэн. Надо бы этим заняться – ведь, кажется, положено дать объявление в газету за несколько недель до свадьбы?

– По-моему, это для церковного бракосочетания. Еще нужно бы установить ее прежний адрес – она ведь только что переехала в Уимблдон. Да, не многого нам удалось добиться.

– Без комментариев.

– Что-о-о?

– Она явно что-то скрывает. Она же признала в разговоре со мной, что имя ее партнера – Энтони Коллингвуд, значит, теперь нужно выяснить, проходит ли он по каким-нибудь документам. Коллингвуд – одно из примерно двадцати имен, под которыми жил Фицпатрик. И еще она мне говорила, что ее предали.

– Бывший партнер?

– Мне показалось, она имела в виду его. Она страшно разволновалась и призналась, что очень его любила.

– Мм, – задумчиво протянула Каннингам, расхаживая по комнате. – Она была потрясена, когда узнала о смерти Фрэнка, но на убитую горем вдову не похожа. Если она попыталась распорядиться деньгами своего бывшего, ей угрожала опасность, и тогда понятно, зачем понадобился Фрэнк.

– Согласна, но, на мой взгляд, все это никак не связано с притоном или с Донни Петроццо.

– Ну ладно, поглядим, что вам преподнесет сегодня ее сестрица. – Каннингам опять открыла дверь. – Нашли что-нибудь в ежедневнике Петроццо?

– Думаю, для деловых записей он пользовался шифром: рядом с ними встречаются мелкие черные точки и квадрат с точкой внутри. Понятия не имею, что они могут означать, но точки стоят рядом с фамилиями тех, кому он поставлял наркотики и кого я допрашивала. Еще у него большие суммы на депозитном счете – как и у Фрэнка, – значит, им кто-то платил: может, Донни платили за наркотики, а Фрэнку за…

– Прикрытие?

– Возможно.

Каннингам вздохнула. Черта с два она снимет наружку от дома в Уимблдоне.

– Не дело, а сплошной кошмар: разрастается, как щупальца осьминога, и все они тянутся к одному трупу.

Анна подумывала сообщить о том, что узнала от Пита Дженкинса, но решила пока придержать язык, раз уж он сказал, что это еще не подтвержденная информация. Может статься, что в центре осьминога окажется не Фрэнк Брендон, а Донни Петроццо.

ГЛАВА 9

Анна, опять в сопровождении Гордона, отправилась в Оксфорд. Дорога почти все время шла прямо, машин было немного. Однако ехали молча: Гордон попытался было заговорить о деле, но Анне не хотелось поддерживать разговор – она вдруг вспомнила все свои многочисленные поездки в Оксфорд в полицейский реабилитационный госпиталь. Она тогда довольно часто навещала Ленгтона, лечившегося после страшного ножевого ранения, от которого он чуть не умер. Выздоравливал он медленно и пациентом был весьма нелегким. Как и все остальные, Анна сомневалась, что он сумеет вернуться к работе. Сейчас, вновь направляясь в Оксфорд, она пыталась представить, как у него идут дела и стало ли ему полегче; потом вдруг разозлилась на себя за то, что до сих пор об этом думает. Тут Гордон легонько похлопал ее по руке и сообщил, что они несутся со скоростью почти сто пятьдесят километров в час.

Анна сбавила скорость.

– Простите.

– Люблю Оксфорд, – радостно объявил Гордон. – Вокруг него столько прелестных деревушек. Проезжаешь через город, мимо всех колледжей, и километров через тридцать оказываешься у дивного ресторана.

– В самом деле? – спросила Анна без всякого интереса.

– Еще люблю ездить в Стрэтфорд. Отец регулярно возил меня туда в театр, каждый сезон. Лучшим из всего, что я там видел, был «Ричард Третий» с Энтони Шером – как он играл! У него были такие палки – вроде как костыли – для ходьбы и горб на спине, и он передвигался по сцене, как паук.

– Надо же.

– Вам известно, что на Эйвоне все время находят раненых лебедей, которых кто-то специально мучит?

– Нет.

– Странно как-то. С одной стороны, классический театр и такая красота, и, конечно, шекспировские места, а с другой – издеваются над невинными птицами.

– Да.

– А знаете, лебеди могут быть очень злыми. Я никогда не подхожу к ним близко. Иногда они даже нападают на людей: быстро так бегут прямо на вас, расправив крылья и топоча лапами, – и запросто могут вырвать из ноги кусок мяса.

– Это поворот на Ханнингтон?

– Что? А, нет, кажется, следующий направо.

Анна рулила и вспоминала юность. Она училась в Оксфорде, но в те годы не могла позволить себе купить машину и поэтому редко выбиралась из центра города. Она была очень трудолюбивой студенткой и училась с огромным интересом, а все выходные проводила с родителями в Лондоне. Отец ею страшно гордился и всегда хвалил за то, что она сумела получить стипендию в престижном университете. И очень радовался такой удаче. На самом деле ей нередко бывало одиноко. У многих ее однокурсников были собственные деньги, к тому же ей никогда особенно не нравилось проводить время в популярных среди студентов винных барах и пабах. Ей были не по душе их пьяные эскапады, и она так и не сказала никому, что ее отец – офицер полиции.

– Симпатичная деревушка, правда? – заметил Гордон, вернув Анну к действительности, и она вновь сосредоточилась на дороге.

Деревня была словно с открытки. Невысокие белые заборы, бархатные зеленые лужайки, там и сям – кадки с цветами. На вкус Анны, все выглядело слишком ухоженным, но все равно красиво.

– Похоже, гулять с собаками тут запрещено – ни одной какашки, – отметил Гордон. – Кажется, из паба вот-вот появится Эмили Бронте и остановится в ожидании экипажа.

– Вряд ли, – ответила Анна.

Проехав деревушку насквозь, она увидела небольшой указатель с надписью: «Нижний Ханнингтон». У следующего указателя они свернули на узкую улочку, которая вскоре привела их к грунтовой проселочной дороге. Выехав на нее, они увидели заросший плющом коттедж с решетчатыми окнами и кустами ползучих роз вокруг двери. За домом стоял большой гараж с отдельным подъездом и заборчиком с калиткой.

– Пойдите спросите, правильно ли мы едем, – велела Анна Гордону.

Дожидаясь его, она попыталась найти на карте нужный адрес: Хани-Фарм, Ханнингтон, но на ней не была указана даже дорога, где они сейчас находились. Анна с нетерпением ждала возвращения Гордона, который все разговаривал с пожилой дамой, а та, размахивая руками, указывала ему направление – дальше по грунтовке.

Вернувшись, Гордон оглушительно хлопнул дверцей:

– Ну так вот, мы уже почти доехали. Еще примерно милю по грунтовке, потом у развилки направо, и слева за леском будет старая ферма. Она-то нам и нужна.

Они медленно двинулись вперед, достигли развилки и проехали засаженное деревьями пространство и ограду из высокого кустарника. Дорога постепенно выровнялась, ухабы почти исчезли.

Въезд на ферму преграждала наполовину прогнившая калитка с двойным засовом, но она оказалась открытой. За калиткой начинался очень узкий подъезд к дому с ямами и рытвинами по обеим сторонам.

– Не хотел бы я тут пробираться, нагрузившись пивом, – сказал Гордон, опуская стекло.

Они миновали развалившийся сарай и две теплицы, в которых не осталось ни одного целого стекла, и остановились перед домом – невысоким, длинным, с маленькими остроугольными решетчатыми окнами. Дом густо зарос плющом, тянущимся по черепичной крыше по всей длине. Перед входной дверью стояла огромная кадка с цветами, круглая с боков, – старая конюшенная дверь, разобранная на две части.

– Кажется, дома никого, – сообщил Гордон.

– Быть такого не может – я же заранее позвонила ему в университет.

На двери висел старый железный звонок. Анна потянула за ручку, но колокольчика внутри не было.

– Есть кто-нибудь дома? – громко крикнула она и, не дождавшись ответа, постучала по верхней части двери.

– Чем могу помочь?

Голос раздался сзади, и Анна с Гордоном удивленно обернулись. У сарая стоял какой-то парень в джинсах и грязной футболке.

– Нам нужна Гонор Нолан, – ответила Анна.

– Она за домом, в курятнике.

Анна улыбнулась в ответ и собиралась спросить, как его зовут, но он повернулся к ней спиной и пошел по узенькой тропинке, тянувшейся вдоль стены дома. Тропинка вела в огород, сильно заросший, но явно до сих пор приносивший урожай. В огороде стоял шаткий курятник на сваях, к двери в его верхней части вела лестница.

Из-за курятника появилась женщина с большой плетеной корзиной в руках. Вид у женщины был весьма необычный: темные волосы заплетены в две косы, достигающие пояса, одета в платье из набивной хлопковой ткани, на ногах – открытые сандалии.

– Привет, я сейчас! – крикнула она сверху.

Под их пристальными взглядами она поднялась по лестнице, закрыла дверь курятника на замок и спустилась вниз.

– Приходится быть настороже из-за лис, они умудряются даже по лестнице залезать.

Широко улыбаясь, она подошла к Анне и Гордону:

– Я – Гонор Нолан.

Анна представилась и представила Гордона. При ближайшем рассмотрении сделалось очевидным сходство с Джулией Брендон: сестры были одного роста, одинаково изящные, только волосы у Гонор темные, а на лице – никакой косметики.

– Пойдемте в кухню, и я приготовлю чай.

Она пошла первой и, толкнув полуоткрытую дверь, жестом пригласила их войти.

В большой старомодной кухне стояли два дивана с протершейся обивкой, накрытые тканью. На полу из плит песчаника небрежно разбросаны траченные молью килимы – тканые двусторонние персидские ковры ручной работы. Вокруг соснового кухонного стола, загроможденного книгами и газетами, – застекленные посудные шкафы, выкрашенные в небесно-голубой и зеленый цвета, с набором разрозненной посуды. На решетке большого открытого камина, выложенного кирпичом, вчерашние обгоревшие поленья. В большой уютной комнате для всей семьи было тепло от электрической плиты «Ага» ярко-красного цвета. Над печью сушились пучки трав, и по всей комнате стояли вазы с полевыми цветами и фруктами. Гонор заварила чай и поставила решетку с домашними лепешками в печь, чтобы подать их теплыми. Анне пришлось сидеть на диване очень прямо: если откинуться на спинку, ноги не доставали до пола. Гордон устроился около стола на сосновом стуле.

– Дамиен сказал, что вы хотели поговорить со мной о Джулии.

– Верно. Если позволите, я хотела бы задать вам несколько вопросов. Вы, вероятно, знаете – почему?

– Из-за ее мужа?

– Да. Его убили.

– Боже мой, она ничего не сказала! Когда это случилось?

– Шесть дней назад.

– Подумать только, какой кошмар! Я, правда, не была с ним знакома – даже не встречались ни разу, – но все равно… Она, должно быть, в ужасном состоянии.

– Значит, она вам не звонила?

– Нет. Не стану скрывать – отношения у нас не из лучших. И не потому, что мы друг друга не любим, – любим, разумеется, – но у нас совершенно разные взгляды на жизнь. – Она негромко ласково рассмеялась. – Грубо прозвучало, да? Прошу прощения, но ведь вы наверняка встречались с моей сестрой и заметили, что ее жизнь совсем не похожа на мою.

Отвечая на вопрос, Гонор вынула из духовки решетку и по ходу дела объяснила, что лепешки уже согрелись: она утром пекла хлеб и плита не успела остыть. Намазала лепешки маслом и уложила их на большом овальном блюде. Она двигалась по кухне легко и изящно, словно балерина: достала джем, молоко, сахар, убрала со стола газеты и поставила чашки с блюдцами.

Жестом указав на газеты, Гонор обратилась к Анне:

– Добро моего мужа! Лежат от воскресенья до воскресенья: он читает их всю неделю. Зато потом ими удобно разжигать камин.

– Спасибо большое за гостеприимство, – ответила Анна.

– Вы же столько ехали. Надеюсь, не впустую. Представления не имею, чем смогу вам помочь, – мы с Джулией не виделись несколько месяцев.

– Вы не были у нее на свадьбе?

– Нет. Она меня не пригласила.

– И не встречались с ее мужем?

– Нет. Я же сказала, мы не особенно хорошо ладим – вернее, вращаемся в слишком разных кругах.

– Он был ее шофером и телохранителем.

Гонор пожала плечами, взяла лепешку и передала блюдо Гордону.

– А с прежним мужем Джулии – точнее, ее бывшим сожителем – вы не знакомы? Она сказала, что они не были женаты.

Гонор откусила кусочек лепешки. На губах у нее осталась полоска джема, она лизнула палец и стерла ее. Анна заметила, что руки Гонор не знали маникюра. Костлявые, с коротко подрезанными ногтями и сухой кожей, которой не помешал бы какой-нибудь крем.

– Думаю, она и не пыталась его окольцевать – он был не из тех, кто женится, – ответила Гонор на вопрос Анны.

– Значит, вы все-таки с ним встречались?

– Я этого не сказала. Просто знаю, что она его очень любила, – точнее, любила ту жизнь, которую он ей обеспечивал. Он был очень богат.

– Он ее бросил?

– Думаю, да. Она упоминала, что он был старше, но я его ни разу не видела и не знаю насколько. Она летала по всему миру: сегодня на Барбадосе, завтра на юге Франции. Кажется, он владел домами во Флориде и в Лос-Анджелесе. По совести говоря, по ее открыткам я не очень могла уследить за ее передвижениями, – впрочем, она не часто писала.

– Как долго она с ним прожила?

– Точно не знаю – лет десять, пожалуй. Она была совсем молоденькая, когда они встретились.

– А где встретились?

– Не могу сказать. Поймите, мы всегда были слишком разные. Я терпеть не могла жизнь в Лондоне, она не могла жить в деревне – во всяком случае, через десять минут рвалась назад в город. Деревню совсем не выносила.

– Значит, она бывала здесь?

– Да, пару раз, но очень коротко.

– Ферма принадлежит вам?

– Нет, мы ее арендуем. Хотелось бы купить, да денег нет. Выглядит она запущенной, но земли много, поэтому стоить будет несколько миллионов.

– У вашей сестры есть деньги, и она могла бы вам помочь.

Гонор потянулась за чайником:

– Возможно, но я бы ни за что не обратилась к ней за помощью. У меня есть муж, и он меня обеспечивает.

– А дети?

Помешивая чай, Гонор покачала головой:

– Нет, к сожалению.

– Как его звали?

– Простите – кого?

– Бывшего сожителя вашей сестры.

– Ох, я и не помню. Может быть, мой муж скажет.

– А он с ним встречался?

– Нет, но у него память получше моей. Еще чаю?

– Нет, спасибо.

Гордон намеревался попросить добавки и уже протянул Гонор чашку, но поставил ее обратно, увидев, что Анна поднялась и отнесла свою чашку к раковине.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, у меня есть посудомоечная машина! – сказала Гонор.

– Место здесь чудесное, и от глаз укрыто.

– Да уж, даже бродяги редко забредают, слава богу.

– Если не знать о вашей ферме, ее ни за что не найти.

– Точно.

– Вы работаете?

– Нет, времени не остается: ухаживаю за нашей животиной. Но я люблю писать красками. Держала когда-то в Оксфорде антикварный магазинчик, правда, ничего особенного там не было, так, ерунда всякая. В отличие от сестры, меня никогда не привлекали материальные ценности.

Анна открыла дипломат и достала фотографию «мицубиси»:

– Вы не видели здесь этой машины?

Гонор взглянула на фотографию и пожала плечами:

– Нет. К нам редко кто приезжает, особенно на таких машинах, – вид у нее чудовищный.

– И не слышали о человеке по имени Донни Петроццо?

– Нет.

– А об Александре Фицпатрике? – спросила Анна, пристально глядя в красивые, широко открытые глаза Гонор.

– Нет. – В лице Гонор не дрогнул ни один мускул.

– Энтони Коллингвуд?

– Нет.

Последней Анна показала фотографию Фрэнка Брендона:

– Это – муж вашей сестры.

– Правда? Повторяю: никогда с ним не встречалась.

Анна убрала фотографии. Гонор посмотрела на Гордона:

– А вы ни о чем не хотите спросить?

– Пожалуй, нет.

Гонор дружелюбно рассмеялась, затем взяла поднос и начала убирать со стола посуду, словно подводя итог разговору. Однако Анна еще не все разузнала. Проходя мимо Гордона, она незаметно сунула ему в руку записку.

– Не покажете мне дом? – любезно попросила она. – Хотелось бы осмотреть его целиком.

Гонор напряженно улыбнулась:

– Ну что ж, смотреть тут особенно не на что, но прошу…

Анна прошла вслед за ней в переднюю, где валялись высокие резиновые сапоги, зонтики, старые складные стулья, а на выгоревших обоях «под ткань» висело несколько потемневших от времени эстампов.

– Давно собираемся навести здесь порядок, да руки никак не доходят. – Гонор открыла дверь в большую комнату, пропахшую плесенью. – Этой комнатой мы почти не пользуемся: она выходит на север и в ней практически не бывает солнца.

Гонор начала подниматься по лестнице, Анна шла следом. Они вошли в большую спальню, стены которой были сплошь уставлены полками с книгами; однако мебель в комнате выглядела вполне современной, особенно большая двуспальная кровать. Дальше оказалась маленькая спальня для одного человека, все свободное место в которой занимали картины, подрамник, кисти, краски и прочие необходимые для занятий живописью предметы. Понятно, почему сестра Гонор не приезжает сюда надолго, подумала Анна.