Текст книги "Гадюшник"

Автор книги: Линда Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Баррингтон подошел к Бартропу вплотную.

– Знаете что, Бартроп, давайте-ка начистоту. Если есть хоть малейшая вероятность прокола, давайте забудем все, о чем мы говорили. Я найду другой способ проверить, что происходит в ИКБ.

– Я не гадалка, господин президент, – ровно произнес Бартроп, – но могу сказать, что сейчас у меня нет никаких оснований опасаться, что операции грозит провал. Если бы я так не думал, если бы не был уверен, что смогу постоянно контролировать ход дела, ни за что бы к вам не обратился.

– Стало быть, все будет под контролем? И вы гарантируете, что осечки не произойдет?

Бартроп скрыл нарастающее раздражение за приветливой улыбкой:

– Это моя работа, господин президент. Я сделаю все, что в моих силах.

– Отлично, – улыбнулся президент. – Тогда все в порядке. Вы займетесь своим делом, а я своим. Что же касается вице-президента, то, между нами говоря, на рынке сложилось мнение, что он не вполне справляется со своими обязанностями. Слишком легковесен. И я не уверен, что он у нас останется. А Айлярд… Знаете, на мой взгляд, ему не хватает того, что называют gravitas, – личной притягательности, можно сказать. Со своей работой он справляется превосходно, но светским человеком его не назовешь.

– Отлично. – Бартроп двинулся к двери. – Решать, конечно, вам.

Они обменялись рукопожатием и пожелали друг другу доброй ночи.

Бартроп спустился во двор и, сопровождаемый Монро, забежавшим вперед, чтобы придержать дверцу «ровера», сел в машину на заднее сиденье. Монро быстро ехал по опустевшим улицам Сити. Бартроп задумчиво смотрел в окно. Вообще-то на данном этапе можно, в качестве жеста вежливости, оповестить о своих планах М15, Службу охраны, но по некотором размышлении Бартроп решил, что это создаст ненужные осложнения. Не надо задействовать большее количество людей, чем это строго необходимо. Фиери он должен достать сам… К тому же такая операция – не для Пятерки и даже не для Шестерки. Это дело касается Сити, а следовательно, президента Английского банка. И если он получил там полезную информацию, стало быть, ему уже крупно повезло. Увидев в пуленепробиваемом стекле свое отражение, Бартроп улыбнулся ему.

Глава 3

Когда зазвонил телефон, Сара Йенсен лежала в постели в обнимку со своим приятелем Эдди. Ей хотелось извлечь максимум из последних дней его пребывания в Лондоне: скоро он отбывает в свою очередную экспедицию. Сара вытянула обнаженную руку и подняла трубку. Звонил ее сослуживец Дэвид. Голос у него был весьма обеспокоенный.

– Слушай, Сара, сейчас половина девятого, ты опаздываешь уже на час, и тебя повсюду разыскивает Картер. Он начинает потихоньку закипать. В отличие от него…

Сара слегка усмехнулась:

– Ну и что же ты ему сказал?

– Что ты пошла к врачу.

– Отлично. Прием начинается только в девять. Полчаса на осмотр, еще сорок пять минут на поездку из Челси в Сити. Увидимся где-то в четверть одиннадцатого. – И, не давая Дэвиду ответить, она повесила трубку и снова повернулась к Эдди.

В десять часов Сара наконец выскользнула из его объятий, встала и направилась к двери. Эдди посмотрел ей вслед. У нее была высокая – под шесть футов, – стройная, гибкая и сильная фигура. Шла она неторопливо, уверенно, явно наслаждаясь собственной наготой. Она долго стояла под душем, собрав в пучок и отведя в сторону, чтобы не намочить, длинные каштановые волосы. Оставляя за собой быстро просыхающие следы-лужицы, Сара запахнулась в кимоно из тонкого шелка, пересекла спальню и вышла на крышу, в сад. В июне, посреди ярких благоухающих роз, пальм в шесть футов высотой, гардений и герани, она чувствовала себя здесь особенно хорошо.

Немного постояв и обсохнув на теплом ветерке, Сара вернулась в спальню и, порывшись в гардеробе, вытащила лиловое льняное платье и бежевые туфли. Накинув на плечо сумку, она поцеловала Эдди и, улыбаясь, вышла из дома. На Кингз-роуд она остановила медленно проезжавшее мимо такси и к одиннадцати была у себя за столом в банке «Финли».

Джон Картер, управляющий и бывший Сарин любовник, появился пять минут спустя.

– Надеюсь, все в порядке? – с вежливой улыбкой осведомился он.

– Да-да, никаких проблем. Просто обычный осмотр.

Картер слегка зарделся. Дэвид Рид, сидевший слева от Сары, вдруг зашелся в кашле, Сара пристально посмотрела на него.

– Слушай, – сказал Картер, не обращая на Рида никакого внимания, – сможешь завтра пообедать кое с кем из наших клиентов? Они хотели, чтобы на приеме был кто-нибудь, занимающийся внешней торговлей.

Сара пролистнула записную книжку.

– Так, десятое, среда. – Она подняла голову и улыбнулась. – Хорошо, Джон, буду.

Картер вернулся к себе в кабинет и позвонил Баррингтону:

– Все в порядке, господин президент. Завтра увидимся.

– Отлично. Между прочим, есть у вас анкета этой Йенсен?

– Я скажу в отделе кадров, чтобы вам сегодня же переслали ее факсом.

– Лучше не факсом, а с курьером, – сказал Баррингтон.

– Будет сделано. – С чего бы это такая секретность, с удивлением подумал Картер. И вообще, что происходит?

Все началось десять дней назад, когда секретарша Картера, гнусавя, как обычно, что должно было продемонстрировать ее, Кейт Дженкинс, полную независимость, доложила, что на проводе президент Английского банка. Картер поднял трубку, гадая, что это за звонок: деловой или просто поболтать захотелось. С Баррингтоном они были знакомы около двадцати лет. Они жили по соседству в Суррее, и за время знакомства связи их, и профессиональные, и просто дружеские, заметно окрепли. После развода Картера жена Баррингтона часто приглашала его по выходным на ужин.

Нет, это был не просто светский звонок. Задав положенные вопросы – как жизнь, и так далее, – Баррингтон заговорил о рынках внешней торговли, и наконец перешел к делу: ему надо знать, как там у самого Картера обстоят дела с маклерами, занимающимися этими рынками. Упоминания, сказал Картер, стоит только один, точнее – одна: Сара Йенсен. Баррингтон забросал Картера вопросами: что это за дама; действительно ли хороший работник; и наконец, нельзя ли как-нибудь пригласить ее на обед? Баррингтону, по его словам, требовалось поговорить с толковыми, оборотистыми работниками, знающими положение дел на рынке.

Картер не придал этому звонку особого значения, приписав его приступу тоски, которую вызывает постоянное пребывание в башне из слоновой кости. Президенту, должно быть, обрыдли все эти важные банкиры, большинство из которых – ужасные зануды. Вот и пришло вдруг в голову, что неплохо бы побродить немного по трущобам, а разве найдешь для этого дела лучшего гида, нежели маклер по внешнеторговым операциям? Но президента, подумал Картер, ожидает сюрприз – если, конечно, встреча с Сарой Йенсен состоится.

Картер совсем забыл об этом звонке и был чрезвычайно удивлен, когда сегодня утром президент позвонил снова и сказал, что у него неожиданно освободилось обеденное время. Президент Румынского банка, дай ему Бог здоровья, отменил свидание. По семейным обстоятельствам, невнятно пояснил Баррингтон, – так может, они с Картером сымпровизируют на завтра совместный обед и почему бы заодно уж не пригласить эту самую даму-маклера, как бишь ее, Сару Йенсен?

Вот Картер, чуть не лопаясь от любопытства, все и устроил. Может, президент решил предложить ей работу, раздумывал Картер, просматривая анкету Сары перед тем, как передать ее секретарше с наказом вручить лично президенту Английского банка.

Пустой номер, подумал Картер. Банк не сможет платить ей и половины того, что она получает у Финли. С тех пор как четыре года назад Сара пришла к ним на работу, конкурирующие банки постоянно пытаются переманить ее. Но ни сам Картер, ни руководитель маклерской службы Джейми Ролинсон ни за что ее не отпустят. Они готовы платить сколько угодно, лишь бы она не ушла.

Сара, безусловно, была лучшей среди своих коллег-сверстников. Она обладала настоящим рыночным инстинктом и настоящим чутьем на рискованные операции. Собственные успехи доставляли ей истинное удовольствие, но в отличие от многих других маклеров она никогда не принимала неудачи близко к сердцу. Картер считал, что эта женщина на свой лад тщеславна и уж, конечно, исключительно энергична, но заниматься кабинетными интригами у нее не было времени. В отличие от большинства сверстников, которые всячески демонстрировали преданность своему нынешнему боссу, Сара со всей ясностью давала понять, что работать будет лишь до тех пор, пока не накопит достаточно денег для вольной жизни. Все, что ее действительно интересовало, так это лазанье по горам да всякие экспедиции, в которые она отправлялась со своим братом Алексом и этим ее новым дружком, как его… да, с Эдди, со вздохом подумал Картер.

Сидя в тиши кабинета, Картер отдался беспокойному потоку мыслей, которые одолевали его почти постоянно и от которых ему не удавалось скрыться. Поначалу он попробовал болеутоляющее в форме самовнушения. Нет ничего удивительного в том, убеждал он себя, что Сара нашла себе приятеля-сверстника. Он с самого начала заподозрил, что с ним она спала, во всяком случае, на первых порах, из сочувствия. Жена затеяла бракоразводный процесс. Они почти не видятся, жаловалась она. Его никогда не бывает дома – то он на работе, то на каком-нибудь скучном ужине с клиентами, куда она давно перестала ходить. Вот Картер и начал приглашать на эти деловые ужины свою новую звезду Сару Йенсен. Клиенты буквально влюблялись в нее. А вскоре и он последовал их примеру, излив душу женщине, которая прекрасно понимала его жизнь во всей полноте – и личные дела, и профессиональные заботы. Не говоря уж о том, как она хороша. Неотразимая красавица.

Их роман продолжался полгода. Сара возродила его веру в себя и в жизнь. Он хотел жениться на ней и, хотя ни разу даже не заикнулся об этом, был уверен, что ей каким-то образом это известно. С неизменной мягкостью она говорила, что не подходит ему. Излеченный от тщеславия возрастом и непрекращающимися нападками жены, он-то знал, однако, что она имеет в виду нечто иное: это он ей не подходит. Как это ни горько, но они расстались.

Они все еще встречались; примерно раз в месяц ужинали вместе. Он не мог противиться соблазну и расспрашивал ее о новых знакомых. Какое-то время, по ее словам, таковых не имелось, но однажды она упомянула Эдди, приятеля своего брата Алекса. Это было год назад. И Картеру казалось, что он примирился с этим увлечением.

Пока Джон Картер размышлял о своих отношениях с Сарой Йенсен, секретарша, пробираясь на мопеде через улицы и переулки Сити, везла ее анкету Энтони Баррингтону.

Полчаса спустя, миновав экспедицию банка и пройдя положенные тесты, анкета приземлилась на столе у Баррингтона, мягко скользнув в гнездо для входящих документов. Баррингтон разрезал конверт и с интересом погрузился в чтение.

Сара Луиза Йенсен, англичанка по национальности, родилась в Новом Орлеане в 1966 году; стало быть, сейчас ей двадцать семь. Образование получила в хэмпстедской женской школе и Тринити-колледже, где была первой по математике. В круг ее интересов входили джаз, чтение, катание на лыжах, горный туризм и путешествия. Закончив колледж, она в течение года путешествовала по Соединенным Штатам, а потом поступила на работу в банк «Финли».

Баррингтон обратился к записям отдела кадров. В первой, напечатанной на специальном бланке, говорилось о профессиональных качествах работника. Выдающиеся результаты деятельности. Не только оправдывает, но и превосходит все ожидания. Хладнокровный, исключительно компетентный маклер. В прошлом году заработала для своего управления шесть миллионов фунтов стерлингов. Что касается дисциплины, то тут картина не такая радужная. Возможно, полагает, что такой ценный работник, как она, вправе рассчитывать на особые привилегии. Когда слышит нарекания по этому поводу, просто отшучивается. Баррингтон и сам ухмыльнулся, прочитав приписку от руки к последней строке: «По крайней мере она никого не пытается обмануть».

Другой бланк пестрел различными цифрами. Баррингтон бегло просмотрел его: номера банковских счетов, кредит на покупку недвижимости, страховка. Несколько цифр привлекли его внимание. Общий заработок за прошлый год – 400 тысяч фунтов. Штатный оклад сто тысяч, премиальные – триста. Даже по стандартам Сити цифра поражает воображение. Из нее следует, что Сара Йенсен – одна из самых высокооплачиваемых женщин в Сити да и вообще один из наиболее высокооплачиваемых маклеров.

В профессиональном отношении, подумал Баррингтон, Сара Йенсен – работник высшей квалификации. В этом нет никаких сомнений. Вопрос, стало быть, состоит в том, готова ли она психологически на роль шпиона. Это, разумеется, может выясниться только при личной встрече. Вообще-то Баррингтон и сам толком не знал, каким, собственно, требованиям должен удовлетворять претендент. Но в одном отдавал себе отчет твердо: встречи с этой женщиной он ожидает с нетерпением.

Возвращая бумаги на место, Баррингтон гадал, какова Сара Йенсен на вид. Уже заклеивая конверт и собираясь положить его в сейф, Баррингтон обратил внимание еще на одну деталь: в качестве ближайших родственников Сары указаны тетка и брат. Это показалось ему странным. Ей всего двадцать семь. Неужели родителей уже нет на свете? Может, какая-нибудь семейная драма? Не слишком хороший знак. Он надавил кнопку звонка и велел секретарше соединить его с Картером.

Того нашли минут через пять. Картер пояснил, что никаких драм не было. Родители Сары погибли в автомобильной катастрофе в Новом Орлеане, когда ей было всего восемь лет.

– Наверное, шрам остался на всю жизнь, – задумчиво заметил Баррингтон.

Картер помолчал, отдавшись потоку воспоминаний и незаданных вопросов. «Все это только предположения», – сказал он про себя, а вслух произнес:

– По-моему, ей как-то удалось с этим справиться.

Баррингтон с облегчением повесил трубку. Ибо пока, по крайней мере на бумаге, Сара Йенсен была в его глазах идеальным претендентом.

Глава 4

Сара Йенсен выругалась про себя. Да что же это такое? Стоит ей только собраться уйти пораньше, как на рынках неожиданно начинает твориться черт знает что. Они посмотрела на колонки цифр, мелькающие на экране компьютера, – под ее взглядом строчки, казалось, забегали еще быстрее. Она выругалась еще раз и раздраженно выдернула вилку из сети – тяжело вздохнув и матово вспыхнув напоследок, экран погас. Сара схватила сумку. Дэвид Рид с удивлением посмотрел на нее.

– Куда это ты? Ведь еще только два. Даже если бы на рынке было тихо… – Он прикинулся раздраженным. Они уже давно играли в эту игру. Ему нравился мятежный дух Сары, а ей – готовность Дэвида всегда прикрыть ее.

– Куда надо, – огрызнулась она. – Рынок приводит меня в плохое настроение, а когда я в плохом настроении, то всегда проигрываю. И тебе это известно. – Сара пожала плечами, словно мирясь с неизбежностью. – Вот я и ухожу. – На ее гладкой коже начали собираться морщинки, и Сара быстро отвернулась. – Если кому понадоблюсь, скажи, что буду завтра.

Сраженный ее логикой, Дэвид откинулся на спинку стула.

– Эй, а ты помнишь, – крикнул он вслед, – что завтра у тебя обед с Картером? – По опыту ему было известно, что приступы так называемого «плохого настроения» могут растягиваться у Сары на два дня.

В супермаркете «Уайтроуз» на Кингз-роуд толпились мамаши с младенцами, пенсионеры и сомнительного вида богемная публика, которая, как всегда казалось Саре, одевалась так, чтобы привести окружающих в уныние. Если бы Сара, подобно множеству пленников ежемесячной зарплаты, приходила сюда где-нибудь около пяти, то увидела бы в торговых залах совсем других людей. Но она предпочитала добрых католиков, занимающихся покупками между двумя и тремя. После шести всегда рискуешь попасть в толпу застегнутых на все пуговицы клерков, которые только что оторвались от рабочих столов и привезли с собой на троллейбусе в магазин все свои горести и печали.

Сара задержалась в мясном отделе, пристально рассматривая упакованные в пластик куски, вертя их так и эдак, упиваясь видом сочащейся крови. Он выбрала свежайший, на ее взгляд, аппетитнейший кусок баранины. За ним последовали картошка на жарку, помидоры, которые предстояло запечь, несколько вилков цветной капусты и целая охапка красного и зеленого салата-латука. Загрузив добычу в тележку, Сара проследовала в молочный отдел, где добавила к покупкам масло, сметану и с полдюжины яиц. Покончив с делами в супермаркете, Сара потащилась на угол, в «Челси-маркет». Купив пакетик жареных, с ванилью, орешков от «Нила», где обычно торговали отборными продуктами, она, пригнув голову, нырнула в подвальную лавчонку – знаменитую хижину, где всегда был хороший выбор вин, а продавцы, хоть и не великие знатоки своего дела, отличались отменной вежливостью. Не торопясь, она выбрала три бутылки красного вина и две шампанского. Теперь можно было идти домой.

Когда Сара вошла, Алекс и Эдди сидели, скрестив ноги, на полу в гостиной и сосредоточенно изучали большую смятую карту. Они настолько погрузились в это занятие, что какое-то время даже не замечали ее присутствия. Сара молча наблюдала за ними. Алекс, братик, малыш, ему двадцать пять, он храбр и щедр душой. Он всегда казался ей совершенно невинным существом – светлым и беззаветным. Он был рожден для счастья. Смерть родителей – ему было тогда шесть – куда меньше подействовала на него, чем на Сару. Да, он горевал, тосковал по отцу с матерью, ему было одиноко и страшно, но все это были обычные человеческие чувства. К тому же за ним присматривали старшая сестра и няня-англичанка. Под их опекой он за несколько лет снова сделался нормальным, наслаждающимся жизнью парнишкой. Энергию свою он направлял вовне, особенно ему полюбились, став буквально наваждением, горы. Вслед за Сарой он поступил в Кембридж, но большую часть времени проводил в горах и закончил курс весьма посредственно. Впрочем, это его ничуть не огорчало. Пока есть время и деньги заниматься восхождениями, все в порядке. Время было у него, а деньги были у Сары. Девять месяцев в году Алекс лазал по горам, остальные три жил у Сары. О большем и мечтать не приходилось, и Сара тоже была счастлива: если брат доволен жизнью, значит, все хорошо. Ровно год назад, в Альпах, Алекс встретился с двадцатидевятилетним австралийцем Эдди. В горах они составили одну связку и в дом к Саре тоже явились вместе. Между Эдди и Сарой постепенно завязалась дружба. Через четыре месяца они сделались любовниками.

Подобно Алексу, Эдди был высок и строен, с сильными, но не выпирающими мышцами альпиниста. Вообще-то он снимал документальные фильмы для австралийского телевидения, а в промежутках между съемками отправлялся в горы. Как и у большинства поклонников Сары, у него была смуглая кожа. В отличие от большинства из них он был мягок и мил. У него было острое, даже едкое чувство юмора, но тут сказывались скорее ум и национальные черты, нежели угрюмость; как раз наоборот, он был чрезвычайно открыт и расположен к людям, недобрые чувства его практически не посещали. Единственный недостаток в их взаимоотношениях, думала Сара, подходя поцеловать его, заключался в том, что из-за всех этих горных и иных экспедиций они слишком редко видятся, а расставания всегда чистый кошмар: приходится мириться с разлукой и дрожать от страха, как бы с ним чего не случилось в горах.

Завидев ее, молодые люди дружно улыбнулись. Эдди приподнялся, взял Сару за руку и притянул к себе.

– Выходит, тебе удалось-таки удрать?

Сара рассмеялась и, не отвечая на вопрос, уселась между ними; из сумок выпирали банки со сметаной и бутылки вина.

– Так куда же вы все-таки отправляетесь?

Алекс прочертил маршрут, пролегающий через Бутан.

– Так. И вы рассчитываете, что на дорогу у вас уйдет примерно шесть недель, а потом, что потом? Еще несколько недель на изучение местности, остановка в Катманду и далее эдак с месяц на джунгли?

– Примерно так, – откликнулся Эдди.

Сара раскинула руки и разом привлекла к себе обоих мужчин.

– Ну а мне что прикажете делать без вас целых три месяца?

Голос ее звучал непринужденно, но и Эдди, и Алекс знали, что в глубине души ей по-настоящему тоскливо. Ведь им не впервые приходится оставлять ее. Алексу было известно давно, а Эдди понял постепенно, что за внешней уверенностью в себе скрывается легко ранимый характер. Сара изо всех сил старалась не показать этого, и уж точно ни за что бы не призналась, что это так, но правду знали все трое. Алекс старался не думать об этом. Такие мысли неизменно выбивали его из колеи. Сара – старшая сестра, она всегда заботилась о нем. А раз старшая, то просто должна быть сильной; но ощущалась, ощущалась в ней какая-то хрупкость, отчего Алексу всегда было страшно оставлять ее одну. С появлением Эдди все вроде переменилось. Во всяком случае, Сара заметно успокоилась. В кои-то веки, а может, и вообще впервые в жизни, Алексу показалось, что сестра обрела покой и счастье. Он неотступно наблюдал за ней. Нет. Покоя все-таки нет. Да и будет ли вообще? Позволит она себе хоть когда-нибудь сбросить это постоянное напряжение? Но если рядом Эдди, она всегда смеется. Как бы то ни было, сейчас ей хорошо, в этом Алекс нисколько не сомневался.

– А давай поедем с нами, – неожиданно выпалил он.

– И в самом деле, почему бы нет? – поддержал его Эдди.

Сара улыбнулась и потащила покупки на кухню. Нет, на этот раз не выйдет, распаковывая сумки, подумала она и тут же мысленно добавила: ждать осталось недолго. Совсем недолго.

Будильник зазвонил в шесть. Сара привстала, заглушила его и, перекатившись в кровати, снова прильнула к Эдди. Он тесно прижал ее к себе и, погрузив пальцы ей в волосы, принялся осыпать поцелуями шею, лицо, глаза. Через некоторое время он слегка откинулся и мягко разгладил ей волосы.

– А я ведь вчера не шутя говорил. Почему бы тебе не отправиться с нами? Собраться – дело нехитрое, и ведь ты знаешь, как нам обоим хочется, чтобы мы все были вместе.

Встретившись с его серьезным взглядом, Сара улыбнулась:

– Конечно, знаю, и когда-нибудь так оно и будет, но не в этот раз. Если я отправлюсь с вами и надышусь всей этой свободой, то вряд ли уже заставлю себя вернуться к работе.

– Ну и что в этом такого уж страшного?

– Пока я еще не могу себе этого позволить, – просто сказала Сара.

Эдди снова прижал ее к себе и поцеловал. Он знал, что в этом споре ему не победить. Она заговорит о деньгах. Ей просто необходимо поработать еще год-другой, и уж тогда можно будет бросить. Но в глубине души он чувствовал, что дело здесь не только в деньгах. Эдди догадывался, что при всем своем мятежном духе Саре хочется жить, как всем, и находить отдохновение в размеренности да и в тех обязанностях, против которых она так восстает. Скорее всего, думал он, тут сказывается стремление сироты к надежности и правильному порядку жизни. Что ж, если иметь в виду то, что ему было известно о прошлом Сары, мысль разумная, хотя и не исчерпывающая.

Алекс с Эдди ушли в девять. Сара стояла у подъезда, глядя вслед отъезжающему такси. Балласт сброшен. Она вернулась в квартиру и надолго встала под горячий душ.

Легли они накануне только в пять. Заправившись сочным бифштексом и закусив его мороженым, они устроились в гостиной, попивая вино, болтая о том о сем, смеясь и играя между делом в триктрак. Поспать Саре с Эдди удалось, наверное, не более получаса.

Она лениво вышла из-под душа, ощущая во всем теле приятное изнеможение. Вытираясь, Сара посмотрела в зеркало. Глаза усталые, запавшие. Она долго вглядывалась в собственное отражение, затем слабо улыбнулась и вышла из ванной.

Они уехали. Но они вернутся. Надо в это верить. Однако сейчас их нет, и от этого возникает чувство какой-то неопределенности, от которого все переворачивается в животе; от страха места невозможно найти, и в то же время – прямо извращение какое-то – ощущается некая тайная истома. Ибо, хотя неопределенности Сара всячески избегала, она непроизвольно ощущала странную потребность, подсознательное жгучее стремление превозмочь ее. Такая неопределенность выбивала ее из колеи больше, чем что-либо другое, и все равно к ней тянуло как магнитом.

Сара порылась в гардеробе, соображая, что бы надеть. Вспомнив, что ей предстоит деловой обед, она выбрала элегантный, но строгий темный костюм; прямо под настроение, подумалось ей. Она вернулась в ванную и занялась косметикой: немного подкрасила губы, наложила на щеки румяна и тонкий слой тонального крема, чтобы скрыть синяки под глазами. Если выпить побольше крепкого кофе, никто ничего не заметит, подумала она.

Энтони Баррингтон болтал о чем-то с Джоном Картером в одной из столовых, где в «Финли» принимали гостей, когда открылась дверь и вошла Сара Йенсен. Пока она приближалась к ним, Баррингтон успел внимательно оглядеть ее. Рост что-нибудь пять футов девять дюймов, с каблуками все шесть. Походка твердая и уверенная. Она показалась ему прекрасной, хотя и старающейся скрыть свою красоту, амазонкой. Одета скромно, костюм чуть не траурный. Если добавить к этому стянутые в пучок волосы, то вид и вовсе мог показаться унылым настолько, что даже страшно становилось, но в глазах ее было нечто, разрушающее это впечатление.

Пожалуй, решил Баррингтон, все дело тут в лице. Или, точнее, в глазах, губах, линии скул, щеках и бровях: все ее черты прямо дышали какой-то неотразимой чувственностью. А прическа и костюм – всего лишь маскировка. Но когда Сара подошла ближе и остановилась, он с удивлением обнаружил, что вокруг глаз у нее раскинулась сеть морщинок; даже не морщинок, а изящных линий-штрихов, но все равно для ее возраста рановато. Протягивая ему руку, Сара улыбнулась, и от этого черточки как бы поползли вверх. Да, красивое лицо. Звучным грудным голосом Сара проговорила слова приветствия, крепко встряхнула гостю руку; глаза ее при этом осветились, но на какую-то долю секунды красивое лицо словно окаменело, лишившись всякого выражения. Впрочем, краска тут же снова набежала на щеки. Баррингтон ответил на рукопожатие, посмотрел прямо в улыбающиеся глаза и подумал, что никакого интереса у этой молодой особы он не вызывает.

Уголком глаз Баррингтон уловил какой-то странный взгляд Картера. Он быстро повернулся к старому приятелю, который, как выяснилось, уже давно с чем-то обращался к нему. Баррингтон решил, что лучшая политика – это откровенность.

– Извините, старина, я совсем загляделся на мисс Йенсен. Знаете, надо же предупреждать.

Картер искоса посмотрел на Сару. Такое уже случается не впервые.

– Каюсь, виноват, – улыбнулся он, поворачиваясь к Саре. – Вполне могу вас понять.

Сара, в свою очередь, улыбнулась, как улыбаются знакомой шутке.

– Выпьете что-нибудь? – обратился к ней Картер.

– «Кровавую Мэри», – слегка улыбнулась она. Картер кивнул и вопросительно посмотрел на Баррингтона. Тот присоединился к «Мэри». Картер принялся смешивать коктейли. Суббота. Утро. «Кровавая Мэри». Как давно это было. Для себя и Баррингтона Картер смешал водку с соком в обычной пропорции, Саре добавил немного «табаско»; креольская выдумка, как видно, глотки у них луженые. Про себя Картер рассмеялся, но до сотрапезников донес только беглую улыбку. Баррингтон не сводил с Сары глаз. Она не отхлебывала, скорее просто пила. Сара стояла поодаль от него, глядя в окно, за которым расстилалось целое море крыш. Столовая была на верхнем этаже здания банка «Финли», представлявшего собой массивную башню в современном стиле, так что другие дома, возрастом постарше, включая и Английский банк, располагались много ниже.

– Чудесный вид, – заметил Баррингтон. – Наверное, в Сити лучше и не найдешь.

– По-моему, тоже. – Сара повернулась к нему. – Я люблю просто постоять здесь. Дома отсюда кажутся такими разными и такими хрупкими, незащищенными. Никакой суеты, охраны не видно – только крыши да крыши. – Сара неожиданно усмехнулась: – Если бы мне пришло в голову ограбить банк, непременно начала бы с крыши.

Мужчины расхохотались.

– На вашем месте я бы так не веселился, господин президент, – сказал Картер. – Сару вам ни за что не поймать.

Мужчины снова рассмеялись. Сара, не отходя от окна, улыбнулась им и закурила сигарету.

В этот момент на пороге показался лакей и незаметно кивнул Картеру: можно садиться за стол.

– Спасибо, Фред. Пошли. – Он жестом пригласил Баррингтона и Сару занять свои места, а сам сел во главе стола. Баррингтон устроился справа, Сара слева. Фред принес подогретый салат из куриной печени.

– Стало быть, Кембридж заканчивали, – сказал Баррингтон, отправляя в рот полную ложку.

Сара кивнула и, ощущая знакомый прилив скуки, механически добавила:

– Поступила в тысяча девятьсот восемьдесят пятом, окончила в восемьдесят восьмом. Математика. Колледж Тринити.

– Первая на курсе, – вставил Картер.

– Не нам чета, – рассмеялся Баррингтон.

Сара вежливо улыбнулась.

– Математика и все? – продолжал Баррингтон.

– Главным образом. Еще немного занималась философией.

– Странное сочетание.

– Отчего же? С одной стороны, сердце, с другой – ум.

– А теперь, стало быть, в Сити работаете? – Баррингтон, приподняв бровь, перегнулся через стол.

– Да. Не очень-то сходится, верно? – Никто не откликнулся, ожидая продолжения. – Разве вам так не кажется?

Баррингтон слегка замялся.

– Пожалуй, – кашлянул он, – но ведь, наверное, деньги имеют значение? Или что-нибудь еще? Вам по душе маклерское дело?

Сара засмеялась, но тут же, не желая показаться невежливой, оборвала смех.

– С вашего разрешения, я бы сказала иначе. По душе мне взбираться на горы, кататься на лыжах, читать. А играть на бирже мне нравится, ибо, хоть это и может показаться странным, рынок тоже сочетание ума и сердца, логики и чувства. В черную среду или в день, когда убрали Горбачева, эмоции играли ничуть не меньшую роль, чем строгий разум. Борьба чувств, психология, попытки перехитрить рынок или по меньшей мере других маклеров. Все это захватывает. Похоже на большую игру.

Баррингтон немного помолчал. От Картера не ускользнуло, как изучающе он смотрит на Сару. Баррингтон вернулся к разговору:

– Игра? У такой игры бывают серьезные последствия.

– Ну кто же спорит? Да, делаются и теряются состояния, на кону сотни миллионов, миллиарды, вся экономическая политика правительства может рухнуть в один момент, кончаются политические карьеры…

– Вы говорите так, словно вас это совершенно не касается, – с легким раздражением заметил Баррингтон.

– Так оно и есть, – парировала Сара. – Или по крайней мере это не касается меня как маклера. Мое дело – зарабатывать деньги для тех, кто меня нанял. Четко и ясно. Разумеется, чисто по-человечески, мне не безразлична экономическая политика, да и людей жалко, если у них все прахом идет. Но в нашем деле такие вещи случаются. И со мной может случиться. Если я ошибусь несколько раз подряд и банк потеряет миллион фунтов, Джон безо всяких колебаний выгонит меня и будет прав.