Текст книги "Одна и без оружия"

Автор книги: Лев Дворецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Все это рассказал Павел в машине, пока мы направлялись на встречу с Шиманским. Павлу, в свою очередь, поведал о старике генерал Рожков во время инструктажа перед поездкой в США.

Мы подъехали к госпиталю. Нас встретила медсестра и повела по длинным коридорам в палату на восемнадцатом этаже.

Там мы и познакомились с Шиманским.

– У меня была скромная задача, – начал он свой рассказ, наверное, с самых низких баритонных нот.

Мне невольно подумалось, что старик специально сдерживает себя, иначе может просто оглушить слушателей. С его вокальными данными только в церковном хоре петь или на сцене исполнять «Вдоль по Питерской».

– Меня не особенно посвящают в таинства своих дел, – продолжал между тем Шиманский. – Так, случайные, поверхностные сведения приходится ловить, не проявляя особого интереса, иначе разом вычислят, и разговор короткий, как в той небезызвестной песне: «И никто не узнает, где могилка моя». Вот и случай с Андреем Петровичем. Поручили только найти им хату и ждать приезда гостей. И если бы не указание Робсона разнюхать насчет мнимого убийства Андрея Петровича и аналогичная просьба из Москвы, я бы так и не понял, с кем имею дело и кого они притащили.

– Где они держат отца и как туда можно пробраться? – в нетерпении спросила я.

Старик взял карту города и точными росчерками карандаша изобразил, как проехать к тому месту.

– Найти их не представит большого труда, – сказал он, – но вот освободить Андрея Петровича будет нелегко. Проблема не только в том, что люди там хорошо вооружены и никто не знает, что у них на уме, в смысле драться до последнего патрона или сдаться властям. Это же русские головорезы, они абсолютно непредсказуемы. У них неглупый предводитель Белозеров Ростислав Анатольевич. Команда его слушается и безоговорочно выполняет все приказания. Я слышал, как он бахвалился перед Андреем Петровичем, что прошел Афганистан и ему теперь даже смерть не страшна. Думаю, что под стать главарю и большая часть его группы. Предположим, полиция окружает дом и после отказа преступников сдаться уничтожает их. В этом случае не избежать и гибели Андрея Петровича. Такой вариант отпадает еще и потому, что россиянам важно, чтобы Белозеров и хотя бы часть его людей остались живы. Только через них можно будет выйти на главную базу группировки в Москве и захватить ее вместе с шефом.

– Что же вы предлагаете? – не выдержал Генрих. Старик прострелил взглядом Генриха, потом меня.

– Робсон обещал, что полиция будет наготове. Но кто-то из вас с моей помощью должен проникнуть в дом и сделать то, что не по силам отряду полиции: вывести Андрея Петровича через тайный проход, о котором я скажу. Лучше, если это будете вы. – Он ткнул пальцем в мою сторону. – Выдам, если надо, за свою дочь. А незнакомый мужчина сразу же вызовет подозрение, и весь наш план полетит ко всем чертям.

– А почему бы вам не выдать меня за сына? – запротестовал Генрих.

– Я бы больше подошел для этой роли, ну хотя бы по возрасту, – вставил Павел, смерив Генриха критическим взглядом.

– Здесь не до рыцарских чувств, – отрезал старик. – Если я сказал – женщина, значит, будет она или никто. Не нравится, предложите другой вариант.

Ваш, – Шиманский глянул на Генриха, – не подходит. – Он вдруг опустил голову и смягчился: – Понимаете, у меня действительно есть дочь. Она живет в Нью-Йорке иногда приезжает ко мне. Но ее, кроме меня, никто никогда не видел. Так надо. Зато теперь это может сыграть. С сыном же запросто прогорю. Когда меня берут на дело, проверяют всю подноготную построже, чем в КГБ. Поэтому исключаю всякие мелочи, из-за которых можно вляпаться в неприятность. Это все. – Старик хлопнул кулачищем по столу. – Теперь, если нет больше возражений, попьем чайку и обсудим подробности нашего предприятия.

Я внимательно слушала Шиманского и не переставала удивляться его предусмотрительности, умению предвидеть каждый шаг. А задача моя была не из простых. Шиманский не скрывал, что возможны неожиданности, и тогда действовать придется экспромтом, полагаясь только на себя. Я это отлично сознавала, и старик несколько раз повторил, что помощи мне ждать будет неоткуда. Ему засветиться никак нельзя. Он только доведет меня до конторы, представит «начальству и сотрудникам», а дальше придется действовать на свой страх и риск. Я отчетливо представляю расположение комнат и тех, кто в них обитает. Единственная загвоздка, считает Шиманский, это женщина, которую привез с собой Белозеров. Ее роль непонятна. Не жена, не служанка, а какая-то подсадная утка. С этим тоже придется разобраться.

Мы переночевали в соседнем отеле, а утром я одна, уже в роли Риты, дочери Марка Шиманского, отправилась на задание. Генрих и Павел возвратились в город, в распоряжение Дика Робсона.

Подъехала к железным воротам. Вышел Шиманский. И тут он заорал во всю мощь своих легких:

– Доченька, родная, что же ты без предупреждения и как ты меня нашла?!

Увидев неподалеку светло-серый форд, из которого вышли четверо молодцов и с любопытством наблюдали за сценой нашей встречи, я тоже бросилась на шею новоиспеченного папочки и дала волю голосовым связкам:

– Дома нашла твою записку, что если тебя не застану, то найду здесь.

Старик хлопнул себя по лбу:

– Совсем из ума выжил, сам описал тебе, где и как меня отыскать, и начисто забыл. Ты у меня молодчина, идем, познакомлю со своими друзьями.

А те уже улыбались, сами пошли навстречу, похлопывали Шиманского по плечу:

– Ай да старик, такую дочь-красавицу скрывал! Она замужем?

– А как вы думаете, усидит ли такая красотка в девушках? Муж у нее известный авторитет в Нью-Йорке.

– Кто же это, если не секрет? – полюбопытствовал сам Ростислав (я узнала его сразу по описанию старика).

– Секрет! – Это я вылезла и подмигнула ему: – Могу познакомить, если понравитесь, конечно.

– Да мы тут все паиньки и по такому случаю приглашаем вечером отметить ваш приезд, – продолжал балагурить Главный. – Мы скоро вернемся, а пока отдыхайте. – Он сел со своими телохранителями в машину и укатил за ворота.

Такого подарка ни я, ни старик не ожидали. Их отъезд упрощал мою задачу, и я не стала оттягивать ее выполнение.

Когда подошли к дому, путь преградил громила с автоматом на плече:

– Ты знаешь, Марк, сюда нельзя посторонним.

– Но это моя дочь.

Автоматчик с любопытством оглядел меня с ног до головы и засмеялся.

– Мне бы такую дочурку. Ладно, шучу, – дал он задний ход, заметив, как нахмурил брови старик. – Но все равно нельзя. Веди в свою конуру. Вот приедет Рост, разрешит, тогда другое дело.

«Конура» Шиманского находилась в стороне от дома метрах в пятидесяти, недалеко от ворот. Это был небольшой домик из двух крошечных комнатушек и пристройки вроде кухни.

Здесь старик коротал дни, впуская и выпуская через ворота обитателей этого пристанища. Он должен был также поднимать тревогу в случае появления вблизи посторонних людей и, кроме того, информировать Ростислава обо всех событиях и новостях, которые могли иметь отношение к его команде. С этой целью старика отпускали в город, где у него собственная квартира, нередко используемая для связи с людьми, имеющими выходы на различные криминальные и государственные каналы. В общем, осели основательно.

По требованию охранника нам пришлось ретироваться в обитель старика и обсудить свои дальнейшие действия. Я была настроена очень решительно и, посоветовав Шиманскому пока не высовываться, сделала первый пробный шаг.

Облачившись в свое боевое снаряжение – на ногах кованые ботиночки, а на руках свинцовые перчатки – подкатилась к часовому:

– Закурить не найдется?

– Ты все еще здесь? Давай проваливай к своему папаше, не то так тебе дам прикурить, что не обрадуешься. Он замахнулся на меня свободной рукой.

Я легко ее перехватила, сделала подсечку и помогла ему шлепнуться на землю брюхом. Короткий удар по шее – и он, дернувшись пару раз, затих. «И чего держат таких увальней, девке противостоять не могут», – мелькнула вдруг шальная мысль. Взлетела на второй этаж. Это у них жилая часть, я знаю, она почти не охраняется. Отец на третьем. Там нужна особая осторожность и надо быть готовой к неожиданностям. Ладно, вперед. Но что это? Из-за ближайшей двери женский вскрик и стоны. Поглядим. Так, вход свободный. В комнате полумрак. Возня и звуки – из ванной, кажется. Подхожу ближе. Ого, голый мужик и баба.

Душит ее, сукин сын. Короткий удар ему по кумполу, и жирная туша без звука отпустила несчастную. Вроде дышит. Перенесла ее в комнату. Она открыла глаза, сделала глоток воды. Жить будет. Это та самая женщина, о которой говорил старик. Пусть приходит в себя, некогда с ней возиться, выясним потом, что у них там произошло, и все прочее. Итак, вперед. Вдруг слышу свое имя. Да кто же это, наконец? Боже, Татьяна! Как же она сюда попала? К ней – с этим же вопросом. Ревет вовсю, ничего не пойму.

– Сиди здесь, не рыпайся. Помогу отцу и тебя вызволю. А этого не бойся, – кивнула в сторону ванной, – больше он тебя не тронет.

Некогда с ней разговаривать. Каждая минута дорога. Выскочила из комнаты. Двое спускаются сверху. Остановились в недоумении.

– Ты кто? Как здесь оказалась? Что тебе нужно?

– Мальчики, столько вопросов сразу, давайте по порядку, – не без кокетства заговорила я, прицеливаясь в солнечное сплетение тому, кто ближе ко мне.

– А ну давай топай с нами, внизу поговорим. – Это как раз и предложил тот, кто ближе.

Апперкот, как всегда, был вполне удачен. Мужик переломился пополам, разинул пасть и начал хватать воздух, вытаращив на меня глаза. Второй среагировал быстро и размахнулся для хорошего удара, но его правая на лету, вдруг соединившись с левой, сомкнулась ниже живота в интересном месте. Он не учел мою молниеносную реакцию. Я, конечно, могла и увернуться, и блок сделать, да и перехватить не стоило труда с последующим вывихом. Но так было убедительней и быстрей. Он взвыл и, как козел, запрыгал в сторону лестницы. Я помогла ему, дав добрый пинок, и он без парашюта приземлился на первом этаже. За ним последовал и другой боец, все еще со свистом всасывающий воздух. Мне нельзя было оставлять в здравии тех, с кем столкнулась. Так было решено со стариком. Иначе оклемаются и примутся за меня. Шиманский говорил, что отца охраняют по два человека, меняясь каждые четыре часа. Похоже, что я сменившихся вырубила. Значит, на третьем этаже два вооруженных боевика, только что заступивших на пост. Интересно, слышали они шум? Скорее всего, нет. Не то отреагировали бы. Посмотрим, чем они там занимаются.

Взлетела на третий этаж и пошла по коридору, свободно ориентируясь по описанию старика.

Не пойму, откуда он вдруг вырос передо мной, этот детина с автоматическим пистолетом за поясом. Небрежно накинутый на плечи черный пиджак свидетельствовал, что с бдительностью здесь не все в порядке. Может, он еще и здорово под хмельком? Нет, тут я вроде ошиблась. Детина твердо стоял на ногах и, ничуть не стесняясь, застегивал ширинку. «Да ведь он только что из уборной выскочил, – решила я загадку его неожиданного появления и с досадой пожалела: – Не мог, гаденыш, задержаться в сортире на минуту!»

– Как ты сюда попала?

Странно, что его больше ничего не интересует. Первые двое были более любопытны.

– А ты что здесь делаешь? – спросила я в свою очередь.

Он буквально задохнулся от такой наглости с моей стороны и со смаком выругался. Но я слышала и не такое и потому спокойно повторила свой вопрос, предупредив, что если он будет ругаться вместо ответа, то я обижусь. Он взорвался, как пороховая бочка от зажженной спички. До сих пор не могу понять, почему мужики отчаянно матерятся, когда дерутся. Этот вовсю размахался руками, норовя меня достать и кроя на чем свет стоит. Я отскакивала назад, в сторону, делала нырки и все ждала, когда же, наконец, появится второй, чтобы потом не было никаких неожиданностей. Когда противники в поле зрения, гораздо спокойнее на душе и можно лучше определиться с позицией защиты или нападения.

Наконец из комнаты, где находился отец, высунулась еще одна вооруженная фигура. Этот одет с иголочки, словно на банкет собрался. Черный костюм, белая рубашка, галстук. Только автомат на шее портит изысканную наружность.

– Что у тебя там, с кем воюешь, моя помощь не нужна? – крикнул он вполне добродушно, увидев, что напарник ловит всего-навсего какую-то девчонку.

Не отвечая на вопросы своего напарника, мой детина продолжал что есть силы яростно колошматить воздух. Поняв, наконец, что все его усилия схватить меня напрасны, он выхватил из-за пояса пистолет. «Еще выстрелит, идиот», – испугалась я и коротким ударом ноги вышибла пистолет из его рук.

Второй охранник не мог заметить мой выпад, так как детина стоял к нему спиной. Он заметил лишь, как пистолет, описав дугу, камнем полетел через перила вниз. Это показалось ему настолько комичным, что он закатился от смеха. Зато моему противнику было не до веселья. Удар пришелся по кисти, а это ой как больно. Пока он, отчаянно ругаясь, тряс свою руку, я крутанулась, набирая инерцию, и прицельно припечатала свой кованый сапожок к его левой скуле. Здоровяк, удивленно вытаращив глаза, медленно повалился на пол. Я времени даром не теряла и почти вплотную приблизилась к веселому охраннику. Этот быстро осознал серьезность положения и схватился за автомат. Но опоздал. Снова «волчок», и теперь уже кулак в свинцовой перчатке, как выпущенный из орудия снаряд, ударил ему в грудь. И с этим все. Врываюсь в комнату.

– Отец! Боже, какой ты худющий, бледный! Что они с тобой сделали?

– Ничего, все в порядке, я знал, что пробьешься ко мне, доченька.

Я помогла ему подняться с дивана, где он лежал прямо в одежде. Мы обнялись.

– Быстрее вниз. Там есть тайный выход.

Отцу не надо было повторять дважды. Выскочили в коридор. Вроде свободно. До лестницы рукой подать. Спускаемся. Второй этаж, первый. Помня схему дома и его «секреты», четко описанные Шиманским, я без труда отыскала картину «Натюрморт на черном холсте» и под ней упрятанную в обоях кнопку. Нажала. Часть стены чуть сдвинулась в сторону, образуя довольно широкий лаз. Оттуда повеяло сыростью и запахом гнили. Мы не колебались и устремились вперед. Помня наставления старика, предупреждаю отца: здесь несколько ступенек вниз, потом ровная дорожка и выход прямо к воротам. Там нас ожидает Шиманский. Мы ускорили шаг. И тут, когда стена за нами вновь сомкнулась, я вспомнила о Тане. Остановилась как вкопанная.

– Ты что?! – испугался отец.

– Папа, я здесь встретила Таню, ее чуть было не придушили, подоспела вовремя.

– Да-да, я тоже видел ее. Она предала меня. Понимаю, под нажимом. Но все же сцена не из приятных. Ума не приложу, как она оказалась с ними.

– Потом разберемся. Нельзя ее оставлять – погибнет. Не могу я так, обещала прийти за ней. Ты иди, папочка, старик тебя знает и спрячет. А я мигом управлюсь и догоню.

Отец уже привык: если я что решила, переубеждать бесполезно.

– Будь осторожна, – сказал и ласково погладил меня по голове.

Я вернулась. На мое счастье, стена не закрылась наглухо: в щель попался камешек. Этого оказалось достаточным, чтобы я могла просунуть пальцы рук и, упираясь ногами в каменные ступеньки, отодвинуть ее и пролезть в дом. Через минуту была уже в Татьяниной комнате. Тот же полумрак, ни черта не видно.

– Таня, ты где, отзовись? – крикнула я, чтобы сразу разбудить ее, если она задремала после своей передряги. И вдруг:

– Беги, Ия, беги! – отчаянный вскрик и – мычание, словно человеку заткнули рот.

Очередь метко прошила место, где я только что стояла. «Прицельно бьет, гад», – отметила я про себя, упав на пол и отползая в сторону подальше от дверей. И вовремя. Скотина полоснул и по низу. Превратившись в кобру, я ползла бесшумно, слившись с настеленным ковролином. Я уже хорошо различала силуэт стрелявшего, который стоял рядом с Таней. Но не он, а другой бандюга, это я тоже видела, крепко держал вырывающуюся женщину, зажав ей рот одной рукой, а вторую с финкой приставив к шее. Поскольку главную опасность представлял автоматчик, я выбрала его первой жертвой. С откачкой в низкую стойку назад произвела резкий и стремительный бросок вперед ему под ноги. Одновременно сделала подсечку поочередно правой и левой ногой по принципу запущенного волчка, когда туловище с опорой на руки вращается вокруг своей оси. Завершающим элементом был добивающий удар ногой из положения на коленях. Спасения от этого приема нет. Противник рухнул, не издав ни звука. Но тот, кто держал Таню, заорал благим матом, когда я «мимоходом» прошлась носком сапожка по его высунувшемуся из под Таниной спины животику. Успеет «скорая», будет, возможно, жить. Нет, – значит, так ему и суждено почить здесь вечным сном вместе со своим приятелем по несчастью. Но, кажется, ему повезло. Голос Дика через усилитель зазвучал на всю округу:

– Дом окружен полицией. Ваш главарь Ростислав Белозеров и еще трое с ним задержаны в машине при подъезде к дому. Сдавайтесь. Выходите по одному с поднятыми руками. Через пять минут будет поздно и полиция откроет огонь на поражение.

Полиция, как всегда, успела к финалу. Но так было и задумано, чтобы не подвергать опасности отца. Я вышла из комнаты, ведя за собой чуть живую Татьяну. Навстречу, перепрыгивая через три ступени, мчался наверх Генрих. За ним – Павел.

Последнего я остановила в двух шагах от себя.

– Павлуша, – я впервые назвала его так ласково, и, наверное, поэтому он буквально замер на ступеньке, – передай, пожалуйста, Робсону, что выходить с поднятыми руками некому, все лежат, а я тоже не могу. – Это я говорила, смеясь и вырываясь из объятий Генриха.

Павел, конечно, тут же пришел в себя, ухитрился чмокнуть меня, а заодно и Таню в щечку и запрыгал вниз, торопясь выполнить мою команду.

Так, обнявшись, мы с Генрихом и вышли на свет. Таня плелась за нами. Я зажмурилась от яркого солнца и увидела: рядом с Диком стоит отец.

Дик подошел к нам.

– Ребята, садитесь в машину. Дальше мы сами разберемся. Водитель знает, куда ехать. Подождите меня там. Дело не терпит отлагательства. Звонил генерал Рожков. Очень просил ускорить ваш отъезд. Вы там нужны донельзя. Учтите, от сердца отрываю и уже с нетерпением начинаю ждать возвращения. – Он глянул на часы: – Через полчаса буду с вами. Все обсудим подробно…

ГЕНЕРАЛ ВИКТОР РОЖКОВ

Итак, осталось всего три дня до окончания приема в бадашевскую «академию». Это мы так у себя называем учебный центр профашистской организации «Русские национал-патриоты», которая расползлась по всей России. В учебном центре, расположенном в двухстах километрах от Москвы, проходят подготовку боевики. Лучшие из них отбираются для профессиональной работы в организации. И если Ия и Генрих не подоспеют, весь мой план рухнет.

Московский период жизни Генриха и Ии прошел, можно сказать, на моих глазах. Особенно Генриха. Помогал ему как только мог в моем положении. Будучи начальником отдела в нашем ведомстве, старался отвести от него угрозу. Жаль, что не мог поддержать его открыто. Стоило мне тогда пикнуть, убрали бы моментально. Но Генрих знает: на Виктора Николаевича всегда можно было положиться. Так же, как я был уверен в нем. Вот почему с первых же дней моего нового назначения решил пригласить Генриха с женой поработать у нас. И не только потому, что эта пара уникальна в своем роде как высочайшего класса мастера восточных единоборств. Генрих и прежде всего Ия незаметно вписываются в уже разработанный план.

Они бы приехали давно: дали согласие. Даже моему человеку, посланному к ним, подтвердили свое решение. Но неожиданное для нас происшествие спутало все карты. Две разные российские организации, не сговариваясь, начали за ними настоящую охоту. Одни решили их ликвидировать, чтобы навсегда убрать с дороги носителей обличающих сведений, другие – с целью получения этих секретов для шантажа первых. Запутанная история, тянущаяся многими нитями к минувшим годам. Она требует безотлагательного и решительного вмешательства властей и, в частности, нашего ведомства. Но опять-таки без Генриха и Ии мы ничего не сможем сделать. Как сообщил Дик Робсон, с которым мы поддерживаем постоянные контакты, отец Ии освобожден, все участники похищения нейтрализованы – одни арестованы, а большинство уничтожено российской каратисткой. Теперь важно, чтобы Ия и Генрих не задерживались в Штатах. Дик Робсон обещал свое содействие.

Телефонный звонок прервал мои размышления.

– Дик? Рад снова слышать тебя. – Я сносно владею английским, и мы с ним ведем диалог без переводчика. – Сегодня уже вылетели? Через час можно встречать? Дик, спасибо тебе, за мной не пропадет. Ты что предпочитаешь – армянский коньяк или русскую водку? Русскую, столичную? Будет сделано. Найду способ передать. Бай.

Пора ехать встречать гостей. Еще несколько звонков насчет номера в гостинице и ужина в ресторане. И в машину.

Самолет прибыл без опоздания. Я их встретил прямо у трапа. Обнялись, считай почти пять лет пролетело, немало воды утекло. Живем сейчас уже в другом государстве и в другой обстановке. Многое для них будет внове. Только преступность все та же, а может, стала еще организованней и размашистей. Есть над чем поработать. По пути обо всем этом и пытался рассказать. Но о главном – потом, когда приедем.

На мой вопрос – куда, в гостиницу отдохнуть или сразу ко мне, за дело – Ия и Генрих в один голос выбрали второе. Оказывается, они давно уже «рвутся в бой».

Да и у меня в кабинете можно расслабиться. Удобные кресла, диван, приятный разговор с друзьями. Заказал кофе с бутербродами. И потекла беседа, словно у костра. Когда же первые байки о житье – бытье, внутренней и международной обстановке были исчерпаны, я настроил моих гостей на профессиональную волну.

– Информация, которую сейчас вам сообщу, – начал я, – рассчитана в основном на Ию, но и тебе, Генрих, надо это знать, так как подпирать будешь Ию не только морально. Организация, куда предстоит нам внедриться через Ию, необычная. Это русские нацисты, подчас и не скрывающие ни своей идеологии, ни своих целей. Гитлер для них бог, «Майн кампф» – их библия. Надо быть очень осторожной и не выражать своего отношения к убогой морали и черным делам русских неофашистов. У них в почете культ силы, собственное превосходство над всем остальным миром, неотразимость и так далее. Для достижения цели – а это Олимп власти – нужна армия молодых, умелых, не знающих страха и сострадания орлов. Так записано в Уставе, составленном самим Бадашевым и одобрено комитетом – двумя десятками наиболее преданных ему людей. В бадашевском учебном лагере как раз и готовятся такие «орлы». Формально к ним не придерешься. Что, мол, плохого, если молодые люди приходят в лагерь, живут здесь в общежитии и занимаются спортом, причем совершенно бесплатно. Тем самым, во-первых, они отвлекаются от безделья и возможных преступлений и, во-вторых, готовятся к службе в армии, а те, кто прошли ее, могут овладеть тем или иным видом спорта в качестве специальности. Так оправдывался Бадашев в суде, куда его привлекли за незаконные дела. Отбрехался. Отпустили. Итак, что это за учебный центр?

В двухстах километрах от Москвы у них есть свой полигон, где боевики проходят интенсивную подготовку. Кроме «теоретических» дисциплин, они изучают приемы рукопашного боя, на что отводится восемьдесят процентов учебного времени. Есть сведения, что с особо доверенными людьми отрабатываются детали конкретных операций против коммерческих фирм, банков, политических деятелей и отдельных граждан. Состав переменный. Набирается молодежь после тщательной проверки и «промывания мозгов» на предмет «чистой расы». Специальные, хорошо оплачиваемые вербовщики шныряют по городам и селам, заглядывают в школы, училища, институты, на промышленные предприятия, устанавливают связи с различными ведомствами по трудоустройству и рекламными изданиями, где безработные юноши и девушки предлагают свои услуги. Так что у вербовщиков в России, особенно в Москве, Санкт-Петербурге и других больших городах благодатная почва для успешной работы. Желающих, кстати, очень много, ведь предлагается заманчивая перспектива – бесплатное обучение искусству восточных единоборств, меткой стрельбе из различных видов оружия, саперному и радиоделу и многим другим «наукам», которые всегда в жизни пригодятся. И совсем неплохо, что выпускников обеспечивают высокооплачиваемой работой. Неудивительно, что отбор идет по конкурсу, которому может позавидовать любой престижный вуз – до тридцати человек на одно место. Контингент строго ограничен. В учебном центре постоянно проживает и учится пятьдесят человек мужчин и с нынешнего года – десять женщин. Все они на период подготовки – а он продолжается три месяца – обеспечиваются общежитием, трехразовым питанием, обмундированием и даже стипендией на мелкие расходы. После окончания учебы выпускники разъезжаются по домам, их берут на учет в штабе организации, устанавливают с ними конкретную связь, помогают трудоустроиться главным образом в охранные структуры, а также в систему МВД. На их место прибывают очередные группы, и так беспрерывно в течение года.

– Откуда же у них такие деньги на содержание учебного центра? – не выдержала Ия, хотя я просил приберечь все вопросы «на потом».

Но мне не пришлось прервать мысль, так как именно об этом я и хотел рассказать:

– У них тесные связи с рядом коммерческих структур, которые они опекают, а также с заграничными, довольно безбедными филиалами. Последние делают крупные валютные вливания на банковский счет штаба национал-патриотов. Кроме того, бадашевцы не брезгуют рэкетом, операциями с наркотиками и оружием. – Тут я сделал паузу, чтобы еще больше овладеть вниманием гостей, и продолжал: —Вот об этом последнем мы сильно беспокоимся. Идет утечка легкого оружия за рубеж, и мы пока не можем обнаружить источник. В Югославии хорваты, мусульмане, сербы убивают друг друга нашим оружием. Дудаевская армия в Чечне на восемьдесят процентов вооружена автоматами, гранатометами, даже бронетехникой российского производства. Оснащены российским оружием и мусульманские экстремистские формирования в арабских странах. Словом, куда ни глянешь, всюду встретишь оружие с гравировкой: «Мейд ин Раша». Мы, разумеется, выходим на различные группы и центры, занимающиеся этим незаконным бизнесом, ликвидируем их. Но это не решает проблемы. Здесь действует, без сомнения, главный нелегальный центр организованной преступности, который координирует продажу оружия за пределы России. По нашим данным, далеко не последнюю роль играет и штаб национал-патриотов, в частности, сам Бадашев и его ближайшее окружение. Но мы никак не можем зацепить их. Единственный выход – попасть к ним в качестве доверенного лица. И первая ступенька – учебный центр. Через два дня заканчивается набор в женскую группу. У них строго: опоздал – поезд ушел. Делай следующую попытку через три месяца. Вот почему мы вас так торопили. Дик Робсон сообщил мне, что Ия в принципе согласна с идеей внедрения в это осиное гнездо. Нет ли у вас сомнений и возражений после того, как вы услышали от меня подробности об этой организации? – спросил я.

– Согласна, – кивнула Ия.

– Тогда отдыхайте до вечера. Вам заказан номер в нашей гостинице. В восемь встретимся в ресторане, вместе поужинаем, договорим, о чем не успели. А завтра мы подготовим соответствующие документы и обсудим вашу задачу.

– Это касается только меня? – поинтересовалась Ия.

– Да, только вас, – подтвердил я.

Генрих молчал, видимо ожидая, когда до него дойдет очередь.

Ия же, как и большинство женщин, была нетерпелива:

– А что будет с мужем? Я засмеялся:

– И Генриха мы не оставим без работы. С ним разговор особый.

Вечер в ресторане удался на славу. Мы были вчетвером. Я с женой и Генрих с Ией. Пили шампанское, отдали дань восточной кухне, слушали оркестр. И вели деловой разговор. Я просил Машу, что бы, по возможности, занимала Ию какой-нибудь женской болтовней, тогда мы с Генрихом могли бы устраивать себе перекур. В таком деле моя женушка мастер высокого класса, и, как только я незаметно подмигнул ей, Ия тотчас оказалась в Машином капкане, из которого пытаться вырваться бесполезно. И пока Маша с Ией о чем-то с увлечением щебетали, я подсел к Генриху поближе и спросил, как он смотрит на то, чтоб в качестве инспектора налоговой полиции получать доступ в различные мафиозные и экстремистские группы, действующие под вполне безобидными прикрытиями и вполне официально. Тут важно не только вскрыть финансовые махинации, хотя это бывает не под силу даже опытным специалистам. Задача Генриха – войти к ним в доверие. Тут много способов. Например, прижать их за какой-то просчет и пообещать крупные неприятности или же дать понять, что многое можно у них раскопать, если, например, не дадут выкупа. Неплохо показать свою готовность оказать услуги, быть полезным за определенный гонорар. Словом, вариантов уйма. И найти наиболее подходящий, в зависимости от обстановки – это, пожалуй, самое важное. Главное – сдвинуть с места, заставить пойти тебе навстречу тех, кто заправляет делами.

Мы так увлеклись, что забыли о своих женах. А их между тем увели какие-то молодые люди, и они прекрасно чувствовали себя с ними в такт ритмичной музыке.

Я предложил Генриху закругляться, а то можем больше не увидеть своих подруг.

– Мне это не грозит, – улыбнулся Генрих. – Лучше меня ей не найти.

– Не переоцениваешь ли ты себя, дружище? – поддержал я шутливый тон приятеля. Мне нравилось его приподнятое настроение и готовность принять на себя ответственность, связанную с большим риском. Я «насел» на Генриха, потому что теперь, когда с Ией было все ясно и ей предстояло завтра переключиться на инструкторов, от него зависела судьба всей нашей программы по ликвидации наиболее опасных преступных групп.

Итак, Генрих тоже согласен. И если Ия уже через пару дней приступит к делу, то Генриху придется еще недельку у нас поучиться.

Долго, очень долго пришлось мне пробивать разрешение у высокого начальства на проведение этой непростой операции. А когда докладывал об этом на коллегии, один из высокопоставленных чинов не выдержал и бросил небрежно:

– Бред какой-то!

Я замер от неожиданности. В наступившей секундной тишине начальник управления без тени иронии довольно громко произнес:

– А что, и бредовые идеи, бывает, дают хорошие всходы!

Вот так все и закрутилось.

ГЕНРИХ

Признаться, лишь в ресторане я пришел в себя и начал понимать, что появилась надежда на правах официального лица попасть в учебный центр, повидать Ию, пусть даже издалека, и, может быть, в случае необходимости и помочь ей. Ведь ее засылают в пасть дьяволу, а я как бы оказываюсь в стороне. Так я думал после разговора в кабинете Виктора Николаевича, и как только Ия ни старалась меня растормошить, гнетущее состояние меня не покидало. Только когда Виктор Николаевич пододвинулся ко мне за нашим столиком в ресторане и предложил взяться за инспекторскую работу, стало легче. Откровенно говоря, мы не были готовы расстаться хоть бы на время. Но генерал Рожков убедил, что цель оправдывает средства. Страна нуждается в таких профессионалах, как мы, особенно в сфере борьбы с организованной преступностью. В свою очередь и нам помогут выйти на тех, кто замышлял убить нас, и окончательно избавиться от этого зла.