Текст книги "Одна и без оружия"

Автор книги: Лев Дворецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

В шестнадцать лет я ухитрился закончить среднюю школу, а потом меня как выдающегося, по мнению директрисы, ученика, притом имеющего второй родной язык – английский, направили по единственной разнарядке на спецкурс академии МВД. Годы пролетели незаметно в трудах и заботах. И вот я, выпускник, пред светлыми очами генерала от спецслужбы Виктора Николаевича Рожкова. Приятный, коммуникабельный мужик. Разговор ведет задушевный, доверительный. Простенькими вопросиками выпотрошил меня наизнанку, хотя, не сомневаюсь, знал обо мне все. Но, видно, так было положено. А в заключение крепко пожал руку, поздравил с новым назначением и началом самостоятельной работы. На прощанье сказал:

– Чтобы научиться плавать, надо окунуться в открытое море. Это проверено. Так вот и тебе скоро придется пуститься в самостоятельное плавание. На днях получишь конкретное задание.

И вот я здесь. Мне поручено осторожно войти в контакт с этими людьми и обеспечить их безопасный выезд в Россию, если они на это решатся.

Как я понял, вокруг этой семьи затевается опасная возня со стороны некоторых влиятельных чиновников. Должен предупредить Генриха, Ию и ее отца. Выбор пал на меня прежде всего потому, что по-английски я говорю с нью-йоркским акцентом и прекрасно ориентируюсь в знакомой с детства обстановке. Важно также, что имею работающего в местной полиции единокровного братца-близнеца, с которым могу при надобности, не вызывая никаких подозрений, поменяться ролями. Предупредили: должен действовать с учетом конкретной обстановки, инициативно и решительно.

Предварительно познакомился с моими подопечными еще в Москве, по документам, щедро предоставленным в мое распоряжение в довольно большом объеме. А впервые встретился с глазу на глаз с Ией на дороге, у завала, где она с легкостью необыкновенной разделалась вначале с могучим, хотя и небольшого роста мужиком, а потом и с «моим старшим напарником». Зрелище было восхитительное, и я получил большое удовольствие, когда это с виду хрупкое очаровательное создание по-женски изящно припечатала «стража порядка». Прежде чем подъехать к препятствию, мы, по приказу сержанта, остановились неподалеку, наблюдая в бинокль за ее поединком с бандитом, для того, как пояснил сержант, чтобы убедиться, что «это та самая баба, которую мы ищем». Я тоже пока ничего не предпринимал. Надо было убедиться, что она «та самая». И убедился, когда она разделалась с полицейским, а потом еще и откликнулась на свое имя. Но обстановочка не располагала для дальнейшего знакомства и тем более – доверительного разговора. Поэтому я поспешил убраться, пообещав найти ее в скором времени. Приехал в управление и, поставив машину в гараж, незаметно вышел, взял такси и отправился по адресу, который хорошо знал.

Генрих секунду-другую смотрел на протянутую для пожатия руку, как-то нехотя чуть прикоснулся к ней ладонью и посторонился, пропуская меня.

– Извините за вторжение в столь ранний час, так сложились обстоятельства, – начал я и, чтобы растопить холодок недоверия, изобразил на своем лице теплую улыбку.

Хозяева молча и настороженно смотрели на меня, ожидая дальнейших разъяснений и всем своим видом показывая, что мое вступительное слово их совершенно не удовлетворило.

– А что дальше? – подала голос Ия.

Я понял, что от моих дальнейших и предельно вразумительных разъяснений будет зависеть, стоит ли меня извинять или лучше выставить за дверь.

– Ну что вы, ребята, расслабьтесь, – продолжал я нагнетать теплый воздух, – я из Москвы, послан специально к вам.

– Очень интересно. А кем послан и зачем? – снова проявила инициативу Ия.

– И нет ли для нас рекомендательного письма или хотя бы записки? – поддержал жену Генрих.

– Может, присядем? Стоя не с руки объясняться, да и разговор у меня долгий, – предложил я.

– Что ж, послушаем, – согласилась Ия, а Генрих, солидаризируясь с ней, сделал широкий жест по направлению к просторной и уютной гостиной.

– Никаких писем у меня нет и быть не может, вы это должны понимать, – внес я сразу ясность. – А доверяете ли вы мне, решите сами после того, как выслушаете мои объяснения. Идет?

– Валяйте, – предложила Ия, снова показывая, что она здесь верховодит, во всяком случае, за небольшим столиком в мягких креслах, где мы расположились.

Начал я с приветов Ии от генерала Виктора Николаевича Рожкова. Вижу, посветлели глаза у молодой хозяйки и чуть дрогнули уголки губ. Но она лишь слегка кивнула головой и снова – вся внимание.

Чувствую, что появляется интерес к моей персоне. Это уже немало. Главное, чтобы поверили и доверились мне. Тогда миссия моя будет успешной. Как же я оказался вчера в полицейском мундире в качестве напарника сержанта, а сегодня в том же облачении превратился в посланника генерала Рожкова? Этот вопрос должен был беспокоить супружескую пару в первую очередь. В этом своем предположении я убедился, когда поинтересовался, как лучше построить свое повествование, чтобы не злоупотреблять их терпением и временем, – в сжатой или развернутой форме.

И если Генрих тут же не без иронии предложил: «Давайте с самого начала», то Ия, будто читая мои мысли, твердо произнесла:

– Нет, пусть сперва скажет, что за метаморфоза произошла с ним вчера и сегодня и какую новость он грозился сообщить при первой встрече.

Поскольку Генрих не возражал, мне пришлось именно с этой части моего задания и повести разговор.

– Фантастика! – воскликнула Ия.

– Киношный детектив! – поддержал ее Генрих.

Это была реакция моих новых знакомых, а возможно в будущем – и друзей на ту часть выполненного задания, о которой они просили рассказать в первую очередь. Мне были понятны их сомнения и чувства. И я бы, наверное, не все принял на веру, услышав из чьих-то уст подобную историю. Действительно попахивало авантюрной выдумкой, когда я описывал им, как разыскал своего брата-близнеца и убедил его разрешить мне сходить пару раз на дежурство вместо него, взяв с него обещание несколько дней не высовывать нос из дома. А потом – как доказывал начальнику отдела капитану Роджерсу, что хочу набраться опыта, участвуя в розыске и поимке мужчины и женщины, угнавших «мерседес» и убивших его владельца.

– Всю информацию об этой криминальной паре, – продолжал я свой рассказ, – главная цель которой убрать вас, я получил в Москве. С ними должен был участвовать в деле и третий, непосредственный исполнитель – киллер. Но о нем ни я, ни полиция ничего не знали. Это могло быть лишь предположением. Мне надо было не только найти и обезвредить с помощью полиции или самостоятельно эту парочку, а возможно, и кого-то третьего, но и предупредить вас о необходимости принять меры предосторожности. К сожалению, я не успел. Никто не предполагал, что все произойдет так быстро. Тут я усматриваю свой прокол.

– А какова роль сержанта, почему он вдруг набросился на меня? – спросила Ия еще до того, как назвала мой рассказ фантастикой.

– Думаю, что это не имеет отношения к криминалу, – сказал я. – Скорее всего, проявление алчности и тупости.

Мне пришлось вернуться к моменту, когда я встретился с братом. Допытываясь у него, кто есть кто, с кем мне придется иметь дело, какой у него напарник, выяснил, что это за человек. Он здесь недавно, однако успел зарекомендовать себя как грубый солдафон и карьерист, жадный до денег, умеющий показать себя начальству. Словом, фигура не из приятных, но, как ни странно, именно эти его качества в какой-то мере помогли мне в достижении цели. Получив согласие капитана Роджерса на участие в операции, я поставил в известность сержанта. Он с неохотой и подозрительностью принял новость и отправился к начальнику за получением задания. Нам определили совсем иное направление поиска, чем то, которое привело нас к пресловутому завалу. Именно эта дорога нужна была мне, и пришлось долго убеждать сержанта в том, что, по имеющимся у меня сведениям, только здесь нам светит удача. Пришлось сыграть на его алчности и «поделиться секретом», будто за поимку преступников нам улыбается крупная сумма зелененьких. Долго уговаривать сержанта не пришлось. Услышав о заманчивой перспективе разбогатеть и к тому же прославиться на новом месте, он больше не колебался и положился на мое знание маршрута, движения и поиска. Мы подъехали к завалу и стали свидетелями поединка мужчины с женщиной. Потом нас увидела Ия… Дальше вы все знаете сами.

– Ну хорошо, допустим, что все так и было, – с некоторой долей недоверия произнесла Ия, посмотрев при этом на Генриха; тот кивнул, и, как мне показалось, с гораздо более удовлетворенным выражением лица, чем в самом начале нашей беседы. Ия продолжала: – Но если вы действительно представитель генерала Рожкова, то не можете не знать, к чему весь этот сыр-бор со стрельбой и покушением на нас, в чем мы и перед кем так сильно провинились?

Вопрос был вполне резонный, и его следовало бы поставить в самом начале разговора. Но я поступил так по желанию самих хозяев. Как рассказал генерал Рожков, МВД по соответствующим каналам получило сведения относительно активизации действий некоторых лиц, работавших в свое время в высших эшелонах партийного и советского аппарата, а ныне занимающих крупные посты во властных и коммерческих структурах. Генрих, Ия, ее отец знают об их прошлых преступных связях и делах довольно много. Кроме того, большой зуб на Ию и Генриха имеет и ряд уголовных авторитетов за провалы крупных операций и ликвидацию их лидеров. Неизвестно как просочившаяся из стен МВД информация о приглашении на работу в Россию двух известных каратистов, с богатой боевой биографией и обладающих редкой криминальной документацией, вызвала в среде российской элиты, у которой рыльце в пушку, легкую панику и единодушное решение о принятии срочных мер.

Вот такую картину обрисовал я им в общих чертах, заключив, что о других подробностях, которые могут вызвать у них интерес, мне ничего не известно. Да и бандит, назвавшийся Нестором, мало что знает. Может, полиция найдет того, кто его нанял. Но сомневаюсь, не такие они дураки, чтобы раскрыть свои карты перед первым попавшимся проходимцем. Я счел своим долгом еще раз предупредить:

– Имейте в виду, наши земляки, которые так боятся вас, довольно сильны, у них власть, деньги, они многое могут, и убрать вас с дороги им ничего не стоит. Не получилось сейчас, может, выгорит в следующий раз. Они не отступятся. Поберегите себя и Андрея Петровича.

Эта заключительная речь вызвала у моих слушателей снисходительную улыбку.

– Да будет вам известно, молодой человек, – заметила Ия, – что запугать нас очень трудно. А когда нам угрожают, мы даем отпор. И бояться нас должны эти трусливые, завистливые и жадные временщики, дорвавшиеся до денег и возомнившие себя властелинами людских судеб. Мы в состоянии обломать им рога и непременно это сделаем.

Генрих уже давно с восхищением поглядывал на жену. Мне ее резюме тоже очень понравилось.

– А ведь тут есть довольно простой выход, – сказал я.

– Какой же, интересно? – не удержался Генрих, опередив Ию, хотя она, по-моему, первой хотела об этом узнать.

– Срочно выехать на родину и вместе с Виктором Николаевичем Рожковым, вместе с другими честными ребятами навести порядок, уничтожить эту нечисть. Поможете? – провещал я высоким стилем и внутренне одернул себя: нет, не готов я для серьезных дел. Просто Ия и Генрих посмеются над моей патетикой и откажутся. Я не поверил своим ушам, когда услышал спокойный голос Ии:

– А мы это уже решили. Едем. Проблема – как объяснить все Дику Робсону, с которым мы связаны обязательствами, чувством благодарности и дружбой.

Придя в себя и чуть подумав для вида, я в долгу не остался и выдал:

– А Дик все знает…

ДИК РОБСОН

В восемь утра я уже в кабинете и сразу же заслушиваю доклады начальников отделов. Среди массы информации выделяю дела, требующие особого внимания. Наконец-то немного прояснилась ситуация вокруг Ии и Генриха. Ребята, как всегда, на высоте. А мы, тоже как всегда, бьем по хвостам.

Сейчас уже можно определенно связать отдельные ниточки происшествий в один клубок, имеющий непосредственное отношение к судьбе моих друзей. Уверен: то, что произошло вчера с ними по дороге домой, – не конец, а лишь начало большой и опасной игры. И затеяна она не одним человеком, а группой влиятельных и богатых людей, а может, целой организацией, имеющей связи в России и здесь, в США. Об этом свидетельствует и продуманный подбор людей на роль убийц, и достаточно четкий план покушения, и умение уйти в тень в случае провала. Можно только позавидовать безупречному взаимодействию криминальных структур США и России. Поразительно, с каким фанатичным упорством исполняются приказы крестных отцов мафии. Только высочайшее бойцовское мастерство позволило Ии и Генриху выйти невредимыми из опаснейшего поединка. Ия сумела одолеть бандита в несколько раз сильнее ее физически. Он уже дает показания, правда не бог весть какие, но все же проливающие свет на детали, которые, надеюсь, помогут выйти на организаторов преступления.

Нас предупредили из Москвы специальной шифровкой о заинтересованности некоторых довольно влиятельных российских фигур в молчании известной нам русской семьи, проживающей в США.

Вот такие общие слова, без конкретики, только предупреждение. И на том спасибо. Видно, российские коллеги сами еще толком ничего не знают, иначе бы, уверен, сообщили. Мы с ними давно контактируем для пользы дела обеих служб. И еще в телеграмме содержалась просьба принять и оказать содействие их человеку, посланному в США в помощь этой семье. А подробнее, было подчеркнуто, он сам расскажет при встрече.

Что ж, добро пожаловать.

Нарочный не заставил себя долго ждать. Когда мне доложили, что бизнесмен из России просит у меня аудиенции, я сразу понял, что это тот самый персонаж, о котором говорилось в шифровке. В кабинет вошел высокий, стройный молодой человек. Напускная, как мне показалось, суровость облика исчезла в сиянии его белозубой улыбки. Он производил впечатление респектабельного бизнесмена, за которого себя и выдавал, стараясь как можно правдивее войти в образ. Мы познакомились, обменялись ничего не значащими приветствиями и прониклись друг к другу симпатией, и наш разговор принял дружеский и вполне заинтересованный характер. Поскольку цель его командировки была для меня предельно ясна и ему незачем было скрывать ее детали, мы все обсудили конкретно. Я предоставил ему, по его просьбе, полную самостоятельность в работе, прозрачно намекнув на возможность поддержки со стороны полиции. Что же касается темы, связанной с поездкой Ии и Генриха в Россию, то это решать им самим. Мы не будем возражать, если об этом встанет вопрос. Пусть ребята поработают на родине для нашего общего дела, тем более что я не сомневаюсь – они вернутся. Ведь здесь у них свои корни. На том и порешили.

Беспрерывные телефонные звонки, бумаги на просмотр и подпись. Это каждодневный ритуал, и от него, как ни отмахивайся, никуда не денешься. Сегодня почти все, заслуживающее внимания, связано с событиями вчерашнего дня. Даже дело сержанта О'Нила. В один прием он буквально перечеркнул всю свою многолетнюю службу в полиции. Ухитрился в полной мере показать свой нрав, под стать громиле с большой дороги. Проведенное расследование убедило меня в том, что ему в полиции не место. Еще раз внимательно прочитав доклад начальника отдела о результатах расследования и заключение «Необходимо уволить», я размашисто написал: «Согласен».

Слава Богу, что все закончилось благополучно. А могла случиться беда, будь там не Ия и Генрих, а другие люди, не столь блестяще владеющие оружием защиты и нападения. Да и мои друзья не застрахованы от неожиданных сюрпризов, которые могут преподнести изощренные в дьявольских выдумках горячие головы любителей красивой жизни. Надо еще и еще раз как следует продумать меры по охране и необходимой защите этой семьи. Первое – полицейские посты у их дома. Второе – группы сопровождения на всем протяжении дороги от дома до работы и обратно. Подключить для охраны секретную службу. Поговорить с Генрихом, Ией и Андреем Петровичем. Они должны знать, что происходит вокруг них и какие меры предосторожности мы принимаем. Третье – попытаться раскрыть замыслы преступников и обезвредить главарей.

Ход моих мыслей прервал очередной телефонный звонок. Резкий, длинный и, как мне показалось интуитивно, тревожный.

Это было как удар грома. Нет, не ослышался, повторили несколько раз. От автомобиля и тем более от водителя не осталось почти ничего. Взрыв произошел по дороге, за пределами города, и был он такой силы, что на расстоянии десятков метров повалились деревья, начисто смело несколько ветхих строений. Владелец машины Андрей Филатов, юрисконсульт головной фирмы Венса. Все еще на что-то надеясь, звоню Филатовым домой.

– Андрея Петровича нет дома, уехал на работу, – отвечает женский голос.

Спрашиваю, на своей ли машине уехал.

– Да, конечно. – Голос не оставляет надежды на ошибку.

Набираю номер Каупервуда, ставлю в известность о случившемся. Не дожидаясь его возмущения по поводу отвратительной работы полиции, мчусь к месту происшествия. Со мной инспектор, следователь и врач.

Место взрыва уже оцеплено, и полиция никого туда не пропускает. Картина ужасная. В разные стороны разлетелись обгоревшие клочья одежды и остатки человеческого тела.

Следователь, а за ним и врач разводят руками:

– Тут вряд ли можно провести опознание.

– Понятно, но тем не менее поработайте, соберите для анализа все, что может пригодиться, – говорю инспектору, который, знаю, так просто не отступится и всегда норовит найти хоть какую-нибудь, даже незначительную зацепку для розыска преступника.

Возвращаюсь в управление. Все еще не могу прийти в себя. Так откровенно нагло, средь бела дня, провести террористический акт! Это возмутительный вызов властям и свидетельство того, что многошерстная городская мафия, включающая в себя и новых русских, пришла в движение и не откажется от намеченной цели. И я хорош, не сумел вовремя отреагировать на тревожные сигналы и отвести удары преступников от близких мне людей. Отчаяние охватило меня. «Подам в отставку», – решил, но тут же отбросил эту мысль. «Не дождетесь, сукины дети, пока не разберусь с вами», – это уже в адрес тех, кто организовал и исполнил подлую акцию. Никогда еще я не находился в столь растрепанных и подавленных чувствах. Не представляю, как сообщить о гибели отца Ии и жене Андрея Петровича. Как сказать, как объяснить, чтоб выстояли они, выдержали удар и поверили, что я вместе с ними оплакиваю эту невосполнимую потерю.

Полстакана виски проглотил одним духом. Еще столько же, – и непривычная для меня, просто лошадиная доза чуть не свалила с ног. Но довольно быстро голова прояснилась, тепло, а с ним и успокоение разлилось по всему телу. Теперь, кажется, смогу выполнить тяжелую миссию. Снимаю трубку, набираю номер. Узнаю голос Генриха. Так для меня легче.

– Слушай внимательно, дружище: сегодня утром погиб Андрей Петрович. Его машина взорвалась. Он находился за рулем, ехал в свою фирму. Сработал, скорее всего, часовой механизм, не исключено и дистанционное управление. Сейчас выясняем. Не знаю, как сказать об этом Ии. Может, ты сам подготовишь ее и сообщишь тяжелую весть ей и Надежде Ивановне? Могу и я сделать это, как ты решишь.

В ответ молчание.

– Генрих, ты понял меня? – уже кричу в трубку – опьянение было недолгим, и я уже чувствую, что нервы на пределе.

– Слышу, Дик, все понял. – Тихий голос Генриха подрагивает.

Помолчав, он спрашивает:

– Ошибки быть не может?

– Нет, машина его, и он находился в ней.

– Хорошо, я все сделаю сам, не беспокойся и спасибо тебе за участие. При встрече обо всем поговорим. Есть тема.

– Буду ждать, – обрадовался я спокойному и рассудительному тону Генриха. Железный человек. Можно только позавидовать. Не теряет головы в любых обстоятельствах. Ия за ним как за каменной стеной. Да она и сама крепкий орешек, ни себя, ни близких ей людей в обиду не даст. Многому научил ее Генрих, передал и свой опыт, и знания. Можно надеяться, что и в этой беде поможет ей и ее матери перенести горе.

В дверь настойчиво постучали. Опять, видно, какие-то бумаги принесли. Вот некстати!

– Входите.

К моему изумлению, на пороге выросла тоненькая фигурка Ии.

– Прости, что без предупреждения. Телефон у тебя все время был занят, потом ты куда-то на аварию поехал. Околачиваюсь здесь с утра, а время не терпит, – произнесла она на одном дыхании, пока подходила к моему столу, не дав мне и рта раскрыть. Подошла и положила передо мной кассету. – Включи, послушаем…

ИЯ

Наш гость оказался не таким уж букой, каким выглядел в начале знакомства. По мере того, как текла наша беседа, недоверие к нему сменялось расположением. И парень постепенно расслабился, даже заулыбался. У него потрясающая улыбка. Она совершенно изменяет его неприветливый облик, делая лицо симпатичным, даже красивым. Когда я ему об этом сказала, он страшно смутился и тут же нахмурился, заявив, что внешняя холодность и суровость – непременные атрибуты его профессии. Я не стала спорить, но подумала: кажется, доверять ему можно. По – моему, и Генрих такого же мнения. А когда Павел вдруг заявил, что Дик в курсе всех наших проблем, мы с Генрихом от удивления чуть со стульев не попадали. Поняли: гость не так уж наивен и мы его недооценили.

Договорились о следующей встрече дня через два, здесь же. Нам надо было еще о многом поразмыслить и решить вопросы, связанные с отъездом. Распрощались тепло. За окном уже рассветало. Молча переглянулись с Генрихом и без сил свалились в постель.

Телефон трезвонил давно, с паузами в две – три минуты, но я никак не могла заставить себя взять трубку. Генрих и не пошевелился. Тут разве что ведро помогло бы. Но это лишь мечта сквозь дрему. Никакая сила не заставила бы меня тащиться на кухню и обратно, да еще с полным ведром, притом не ведая, доставит ли это Генриху удовольствие. «Заткнешься ты или нет!» – ругнулась я про себя и все же протянула руку, благо телефон рядышком, мало ли что может в жизни случиться. К тому же стоит заговорить трубке, тотчас включается магнитофон, пошла запись. Очень полезная штука, особенно когда требуется восстановить весь разговор или отдельные его кусочки.

– Доброе утро, мадам, пора просыпаться, столько событий на дворе.

– Привет, – отвечаю, еле ворочая языком, и задаю вопрос в том же тоне: – А вы уверены, что попали по адресу?

– Ваш, мадам, ангельский, хоть и спросонья, голосок ни с чьим не спутаешь.

– Спасибо за комплимент, но не могли бы вы для этого найти другое время? – окончательно раскрыла глаза, пытаюсь сообразить, кто из знакомых может так глупо разыгрывать. Постой, но ведь речь-то русская! Вот тугодумка! Свое позднее зажигание, чтобы оправдаться перед собой, отношу на счет недосыпа.

А трубка тем временем продолжает вещать:

– Мне от вас нужна ясная головушка, чтобы вы хорошо меня поняли и по-разумному взвесили все, что предложу. А то натворите по молодости да неопытности ошибок и будете потом всю жизнь локти кусать. Если не готовы слушать дальше, могу дать несколько минут на размышление. Ну как?

– К чему откладывать, а то по неопытности попаду впросак, и беды не оберешься, продолжайте, – дала фору собеседнику и пнула ногой Генриха, чтоб и он засвидетельствовал все, что скажет загадочный голос. Но муженек повернулся на другой бок и засопел еще слаще.

Мое игривое настроение мигом улетучилось, как только я услышала о нависшей над отцом опасности.

Все прочее уже пропускала мимо ушей, надеясь на запись.

– Итак, завтра в семь вечера и только «тэт а тэт». Никакой полиции, если отец вам дорог, – это последний аккорд – и сразу длинные гудки.

Лихорадочно набираю номер родителей.

– Алло, – слышу голос мамы, вполне обыденный.

– Здравствуй, мамуля, как дела?

– Все хорошо, детка, когда вас ждать? – Мама считает – если звоню, значит, предупреждаю о визите.

– Возможно, завтра заглянем. Пока, целую, тороплюсь.

Звонок отцу на работу.

– Нет, еще не приходил, Быть может, сразу, не заезжая в офис, отправился по делам. Он часто поступает таким образом, – объясняет какой-то клерк.

Так, теперь Дику. Бесполезно. У него занято. Надо мчаться в управление. Генриха будить нет времени, потом все объясню. Хватаю кассету и к машине.

Мчусь как угорелая. Знаю, что обычно первую половину дня Дик сидит в кабинете, разбирается с текущими делами. Потом у него оперативная работа и поймать его будет невозможно.

Все равно опоздала. Буквально за несколько минут до меня уехал на какое-то ЧП. Так передал дежурный.

– Подождите, возможно, скоро приедет, – успокоил он меня.

Действительно, не прошло и часа, как Дик, страшно взволнованный и не видя никого вокруг, пронесся мимо меня к себе в кабинет. Я за ним. Потопталась несколько минут и, постучавшись, вошла.

Вижу, сам не свой. Сидит, уставился на меня не мигая, словно увидел привидение. Что это с ним? Неприятности? Сейчас отвлеку его более важным делом, которое действительно не терпит отлагательства.

– Что это, зачем? – еле слышно спросил он, уставившись на коробочку, которую я положила на стол.

– Кассета, – повторила я и забеспокоилась: – Может, я не вовремя? Но поверь, у меня архисрочное дело, и требуется твое энергичное вмешательство.

– Ты с Генрихом разговаривала? – ответил он вопросом на вопрос.

– Вчера – да, а сегодня не смогла его растолкать. Да и я, наверное, до сих пор спала бы, если бы не телефонный звонок и разговор, поднявший меня на ноги. Он полностью записан здесь, давай включай. О Генрихе – потом.

На этот раз до него дошло, что если я таким образом ворвалась к нему в кабинет и о чем-то прошу, значит, дело нешуточное.

Поставил кассету. Запись отличная. Прослушали внимательно, два раза подряд.

Дик вдруг откинулся на спинку стула и захохотал.

– Жив, жив он! Понимаешь, жив! – вскочил с места, подхватил меня в охапку и закружил по комнате. Потом бережно усадил рядом с собой. – Ия, дорогая, ты не представляешь, что значит для меня эта кассета.

Я не на шутку испугалась этой совершенно сейчас несуразной вспышки радости Дика. Отец схвачен каким-то зловещим «русским комитетом спасения», упрятан «в надежном месте», от него и от меня ждут «важных сведений», а Дик в восторге. Может, врача позвать или отправить его домой отдохнуть? Бывает, человек перетрудился, и нервы сдали.

– Нет, нет, со мной все в порядке. – Дик замахал руками, поняв мое состояние. – Я совершенно здоров. Все объясню. Утром мне сообщили о покушении на твоего отца. Его машина вместе с водителем была взорвана. Я пришел в отчаяние: потеряли такого человека, и я, главный страж закона и порядка в городе, не мог его уберечь. Успел сообщить об этом только Каупервуду и Генриху. Когда ты вошла и я понял, что ты еще ничего не знаешь и что мне предстоит самому сообщить тебе тяжелую весть, то впал попросту в транс. И вдруг неожиданная разрядка. Теперь-то мы повоюем и обязательно вытащим Андрея Петровича. Главное – он невредим и он им нужен. Значит, у нас есть время действовать.

Оптимизм Дика передался и мне. Хотя я и не вполне разделяла его уверенность в скором решении проблемы, которая показалась мне вовсе не простой. Суть телефонного разговора состояла в том, что некая организация новых русских под одиозным названием «русский комитет спасения» занимается поиском бывших советских руководителей, которые были связаны с криминалом, нахапали кучу денег и после распада СССР ухитрились осесть в коммерческих банках, крупных фирмах, в различных совместных предприятиях. Причем стали не рядовыми сотрудниками, а президентами, генеральными секретарями, управляющими. Большое число «бывших» рассеялось и по властным структурам. Многим из них хорошо известна деятельность следователя по особо важным делам Филатова Андрея Петровича, который накопал массу разоблачительных фактов против них, собрав все данные в специальной тетради, которую я предварительно хорошо изучила и по просьбе отца передала в руки американского дипломата. Понимая, что эти документы могут в любой момент взорвать их благополучное существование, они забеспокоились и стали искать каналы в среде уголовников, чтобы за хорошие деньги навсегда заставить нас замолчать. В свою очередь «комитет» тоже хочет завладеть криминальной информацией, но цель у него иная: это богатейший и почти неистощимый источник наживы. Имея в своих руках оружие, готовое в любой момент выстрелить, можно безотказно и безнаказанно шантажировать людей, у которых рыльце в пушку, и качать в свою кормушку деньги. Но для нашей семьи безразлично, кто охотится за нами: и те, и другие готовы на все, чтобы получить в свои руки необходимые сведения.

Но почему именно сейчас так переполошились бывшие? Поменяли руководящие кресла, ну и стройте себе свой коммунизм дальше. Вроде бы никто их и не трогал.

Поделилась с Диком своими размышлениями. Он тут же заметил:

– Идет утечка. Ваше согласие поработать в России каким-то образом стало известно достаточно широкому кругу лиц, в том числе и тем, кто в этом совершенно не заинтересован. Ваш приезд был немедленно связан с угрозой чистки и расплаты за прежние долги. Вот тебе и разгадка.

Да, Дик, пожалуй, прав. Именно так следует расценивать активизацию мафии.

– Ну, а кто такие «комитетчики», которые звонили мне и держат сейчас отца? – спросила я.

– Думаю, это предприимчивые шарлатаны, которых сейчас в Америке пруд пруди. В вашем лице нашли золотую жилу и надеются поживиться. Как вышли на вас, пока трудно представить, но разберусь. Тем не менее они очень опасны, и действовать надо с большой осторожностью, чтобы, во-первых, не спугнуть, а во-вторых, не оказаться в роли жертвы. Поэтому прошу: без самодеятельности. Решать все будем согласованно и вместе.

Мне нравится убедительность и последовательность рассуждений Дика. А еще больше – его энергичность и решительность. Недаром ему доверили такой высокий пост. Я слушаю его и киваю головой, как китайский болванчик, в знак полного согласия.

– Ну вот и прекрасно, – заключает он, – начинаем работу.

Его рука уже на кнопке вызова. Сейчас соберутся профессионалы и будут по косточкам разбирать план Дика, который, не сомневаюсь, у него уже созрел. И когда собравшиеся обсудят и утвердят его окончательно, он не потерпит никаких отступлений от плана.

– В твоей программе есть место для меня и Генриха? – Я отрываю его от телефонного разговора.

Дик прикрывает ладонью микрофон и загадочно смотрит на меня:

– Не беспокойся, скажу в свое время.

Это деликатное напоминание, что здесь мне больше делать нечего, пора и честь знать.