Текст книги "Одна и без оружия"

Автор книги: Лев Дворецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Бесшумно удаляюсь.

Чуть было не разминулась с Генрихом. Уже у самого выхода из управления что-то меня подтолкнуло обернуться. Глядь – Генрих. Поднимается по лестнице. Окликнула.

– Ты уже все знаешь, – сжав губы, подходит ко мне. Целует, обнимает, шепчет прямо в ухо: – После звонка Дика места себе не находил. Да и ты исчезла. Взял машину и сюда. Знал, что найду тебя здесь. Пока разговаривал с дежурным, ты и проскочила.

– Отец жив, – говорю, – успокойся. Его просто выкрали под видом покушения и требуют от нас информации о российской мафии.

– Постой, постой, не понимаю. – Генрих берет меня за плечи, слегка отстраняет от себя и смотрит пристально в глаза. – Ты ничего не путаешь? Мне Дик звонил и без тени сомнения утверждал, что Андрей Петрович погиб.

– Он так и считал. Но это ошибка. Мы с ним только что прослушали запись телефонного разговора, который вел со мной рано утром представитель какого-то «русского комитета спасения». Там все объясняется. – Для убедительности своих слов я показала кассету.

Пересказав как можно подробнее содержание записи и результаты моего визита к Дику, я спросила:

– Что же дальше? Генрих глянул на часы.

– До сеанса по телефону не так уж и много времени осталось, подождем, что нового скажут. А пока пойдем в нашу комнату, поразмыслим, как поступить.

Я не возражала.

Генриху и мне в управлении предоставлена небольшая комната – кабинет, где мы довольно часто отдыхаем во время работы, пьем кофе, обсуждаем разные проблемы. И сегодня было очень кстати уединиться именно здесь и спокойно взвесить все, что произошло, продумать свои действия. Однако из нашей затеи ничего не получилось.

Не успели подняться к себе, как нас догнал Павел. Запыхался.

– Хорошо, что заглянул сюда и застал вас. Звонил Робсону, он мне все рассказал…

– У вас к нам срочное дело, Павел? – перебила его я.

– Не терпит отлагательства. Машина внизу, поехали. – По тону чувствовалось, что дело очень срочное и касается нас.

Павел не дожидаясь возражений, буркнул: «Объясню по дороге», – повернулся и пошел вниз. Мы последовали за ним.

– Сейчас мы посетим человека, к которому мне разрешено обращаться в самом крайнем случае. Он ждет нас. – Это было все, что сообщил Павел по дороге. От остальных объяснений отказался, предложив потерпеть до разговора с Марком Шиманским.

– Это тот самый крайний случай? – не удержалась я.

– Да. Именно так, – ответил Павел. – Он касается судьбы Андрея Петровича…

АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ

Джип обогнал меня, и сидящий в нем пассажир помахал рукой, показывая на шасси. «Колесо, наверное, спустило», – решил я и, подав вправо, остановился. Вышел из машины, обошел ее кругом. Все в порядке. О чем же был сигнал? Тем временем джип, проехавший вперед, замер. Затем дал задний ход и стал приближаться. Сейчас скажет, в чем дело, подумал я и с благодарностью за внимание хотел обратиться к пассажиру. Из автомобиля выскочили двое дюжих ребят и, не дав опомниться, подхватили меня под руки и со словами «ваша машина сейчас взорвется» вежливо усадили в джип рядом с тем, кто рукой делал мне знаки.

– Объясните, пожалуйста, в чем дело? – возмущенно обратился я к нему, приняв за главного в этом экипаже.

– Сидите спокойно, скоро все узнаете, – довольно мрачно посоветовал он и посмотрел в окно, ища глазами своих коллег.

И я бросил взгляд туда же. Те двое, что «пригласили» меня сюда, тащили к моей машине какого-то мужика, не то вдрызг пьяного, не то без сознания. Открыли переднюю дверцу и затолкали тело на место водителя. Беспокойство все более охватывало меня. Тем временем эти двое уже возвратились в джип, и один из них, ни слова не говоря, включил зажигание, передачу, дал полный газ. Отъехав на приличное расстояние, водитель притормозил, и тот, что сидел рядом со мной, достал из кармана пиджака небольшой черный прибор, вытащил из него антенку и нажал на кнопку. Мне показалось, что небо обрушилось на нас. Взрыв огромной силы потряс все вокруг, но мы уже мчались вперед, а далеко позади поднимался шлейф из пламени и черной гари.

– Объясните наконец, что происходит! – воскликнул я.

– Благодарите Бога, что не вы, а отдавший душу дьяволу мерзавец остался в вашей машине, – удовлетворил мое любопытство Главный.

Двое парней по-прежнему словно в рот воды набрали.

– Кто же вы и зачем я вам понадобился? – спросил я.

– Если не заткнешься, мать твою, получишь кляп в рот! – на миг обернулся ко мне водитель с искаженным от злобы лицом.

Предельно убедительный совет, притом на хорошем русском языке, подавил во мне желание любопытствовать, зато дал обильную пищу для размышлений.

Профессиональная привычка раскладывать все по полочкам не отказала мне и в этой ситуации.

Итак, что мы имеем? Во-первых, совершенно очевидно, что меня умыкнули средь бела дня, создав картину гибели. Во-вторых, люди, которые это сделали, несомненно, относятся к криминальной категории, в чем окончательно убеждало примечательное красноречие громилы – водителя. В-третьих, я им нужен живой, иначе давно бы меня прикончили, оставив в моей машине.

Что неясно?

Первое – зачем я им нужен? Как заложник для шантажа или получения каких-то сведений? Второе – для чего надо было уничтожать мой автомобиль, создавая видимость гибели?

Ответы могут быть разные.

Вариант номер один: оказать давление на близких, мол, он пока жив, но учтите, вот что мы можем сделать с ним и с вами, если не выполните наших требований.

Вариант номер два, самый скверный: вытянув необходимые сведения, ликвидировать меня втихаря, оставив в силе версию о моей смерти во время взрыва.

– Что приуныли, Андрей Петрович? – неожиданно прервал мои умозаключения хозяин дистанционного взрывателя.

Видно, на моем лице было написано такое изумление, что он рассмеялся и продолжал:

– Удивляетесь? Да мы про вас все знаем. И про жену, и про дочь и зятя. Получится у нас взаимопонимание – будет общий окей, все останутся довольны и благополучно разойдемся. Ну, а если надежды наши не оправдаются… об этом даже думать не хочется.

Я и попытки не делал о чем-то спросить или даже вставить словечко, с опаской поглядывая на шофера: мало ли что может выкинуть эта скотина в человечьем обличье.

– Не обращайте на него внимания, у него нервная работа, и он плохо реагирует на звуки, не ласкающие слух. Но парень в общем-то безобидный, покричит, а зла долго не держит. Может, конечно, и вдарить, и ножичком пощекотать, если невмоготу ему станет слушать неразумные речи. Верно я говорю, Вань?

Вань кивает головой, видимо довольный данной ему характеристикой. А мой разговорившийся сосед переходит на следующую ступеньку сближения со мной.

– Как вы поняли, его зовут Иван, рядом с ним – Степан, а я – Георгий Мефодьевич. И все мы русские. Живем то здесь, то в России, по мере надобности. Из-за вас вот уже который месяц торчим в Америке и пока не добудем то, что нам нужно, отсюда не уедем и вас в покое не оставим.

– Что же вам нужно? – не удержался я. – Может, не стоило такой огород городить, а просто сделать попытку встретиться цивилизованно, раскрыть карты, чтобы и мне и вам было выгодно, а не заниматься пиратством, как в средние века.

– Вон вы какой, – присвистнул мой собеседник. – Что ж, посмотрим, если все так просто. Но уж лучше нам сейчас перестраховаться. Приехали! – вдруг объявил он.

Я глянул на дорогу. Мы подъезжали к старым, заброшенным строениям. Вокруг было совершенно безлюдно. Не пойму, что это за место. Специально выбрали такой район, чтобы трудно было найти. Посмотрим, чего они хотят, может, рано тревожиться.

Джип остановился у железных ворот. Первым вышел Иван, поднял с земли ломик и застучал по железу, да так, что мертвого мог разбудить.

Ворота чуть приоткрылись, и появился старик высоченного роста с длинной седой бородой.

– Чего трезвонишь? Глухих нет, – встретил он прибывших неожиданно звучным русским баритоном.

– Не ворчи, – добродушно ответил Иван, – открывай, не видишь – приехали, гостя привезли.

Огромные железные створки, отчаянно скрипя, чуть раздвинулись, и в образовавшийся неширокий просвет проехал джип, слегка чиркнув одним боком по ржавчине.

Теперь уже командовал старик.

– Проходите, вас давно ждут, – пригласил он, обращаясь ко мне, и пошел вперед, показывая дорогу.

Я за ним. Замыкал шествие только Георгий Мефодьевич. Остальные двое остались у ворот. То ли в качестве охранников, то ли просто рангом не вышли…

Шли долго, мимо свалки старых, полусгнивших машин, деталей, резины. Неожиданно, как оазис в пустыне, вырос довольно приличный особняк в три этажа, окруженный зеленым кустарником. Старик повел нас не через широко распахнутый парадный подъезд, а в обход. Мы вошли в узкую калитку и стали подниматься по скрипучей деревянной лестнице.

– Здесь я должен покинуть вас, – объявил наш вожатый, пропустив вперед Георгия Мефодьевича.

Мы вошли в комнату. Никого нет. Небольшой диван, три стула и два кресла составляли весь интерьер этой, с позволения сказать, гостиной.

– Присаживайтесь, отдыхайте, сейчас налью вам чего-нибудь крепенького для поднятия настроения, – взял инициативу в свои руки Георгий Мефодьевич и, подойдя к стене, открыл замаскированную дверцу холодильника. – Виски, водку, вино, а, может, шампанского желаете? – игриво перечислял он подряд все напитки, которые, видимо, знал.

– Мне ничего этого не надо, – отказался я. – Дайте, если можно, стакан воды.

– О, это пожалуйста. – Он достал из холодильника бутылку и наполнил стакан.

Прохладная минералка освежила меня, помогла лучше собраться с мыслями и успокоиться.

– Поделюсь секретом, – приблизился ко мне Георгий Мефодьевич.

Я приготовился услышать очередную пакость и не ошибся:

– Это временное ваше обиталище, надеюсь, вам здесь понравится и не захочется отсюда уходить…

Но тут, прервав речь, в комнату вошли два вполне респектабельных джентльмена. По виду обоим за сорок. В черных костюмах, при галстуках, в белоснежных рубашках. У того, кто вошел первым, черная с проседью бородка. У второго – светлые, на манер сталинских, усы. Бородач сразу же уверенно направился ко мне с доброжелательной улыбкой и протянутой рукой, прямо-таки дружище, с которым давно не виделись.

– Добрый день, Андрей Петрович, – приветствовал он меня, да еще с извинениями: – Простите нас, ради Бога, за столь неожиданное и нестандартное приглашение, но у нас не было иного выхода.

Второй, тот, что с усами, занял пост у двери и, широко расставив ноги, молча уставился на меня холодным, не обещающим ничего хорошего взглядом.

Руки я не подал, а выразил свое отношение к происходящему одной фразой:

– Это ни в какие рамки не вмещается!

– Что вас не устраивает? – еще шире раздвинул губы бородач. – Эти апартаменты или сам процесс визита к нам? – Не давая мне рта раскрыть, он выразил сожаление доставленными неудобствами, обещал, что подобное никогда не повторится и что те, кто превысил свои полномочия, будут наказаны…

Не трудно было догадаться, что этот тип просто издевается.

– Хватит трепаться, лучше сделайте одолжение и объясните, зачем я здесь, – прервал я его словоизлияние.

– Ну наконец-то я слышу речь настоящего мужчины, – с радостью воскликнул бородач и так же игриво вопросил: – А разве вас не интересует, с кем вы имеете дело? – И, не дожидаясь моей дальнейшей реакции, отрекомендовался: – Зовут меня Ростислав Анатольевич, можно Рост, а по – приятельски – просто Ростик.

Я сделал вид, что меня не задевает его наглый, фамильярный тон, и повторил свое требование относительно цели всей этой провокации.

– Ладно, раз вы настаиваете, сдаюсь, хотя это и не по инструкции – так вот сразу раскрывать все карты. Но вы мне симпатичны, и я отступлю от правил, – заиграл в приятели Рост или Ростик и сразу же перешел на деловой тон с оттенками дидактики, бахвальства и напыщенности: – Прежде всего вы должны хорошо усвоить, что наша фирма имеет огромные связи и здесь, в Америке, и там, в России. В организации трудится довольно много весьма достойных представителей русской нации, которые ставят своей целью честь и благо России. Посему мы боремся со всеми «бывшими», погрязшими в коррупции, а ныне захватившими самые жирные куски у кормила власти.

– Как же вы боретесь? – не удержался я и усмехнулся: слишком уж прозрачны были намеки на характер деятельности этой «фирмы».

– Я не могу раскрыть секреты нашей работы, может, потом, если согласитесь с нами сотрудничать, узнаете все. Скажу только, что проблемы решаются глобального, стратегического и судьбоносного плана, – с пафосом произнес Ростик.

– А в чью пользу экспроприация? – осмелел я, видя, что Росту очень хочется блеснуть эрудицией и встать в позу обладателя страшной тайны.

Бородач сразу как-то поперхнулся и подозрительно посмотрел на меня:

– Не много ли вы хотите узнать в один присест?

– Ну, если эта тема закрыта, то не соизволите ли сообщить, какую ценность представляет для вас моя персона? Судя по инсценировке со взрывом, моей мнимой гибелью, похищением и доставкой в эту обитель в сопровождении трех отважных громил, ставки крупные?

Ха-ха-ха! – расхохотался Ростик. – А вы не без юмора. Скажу только, что сильно себя переоцениваете. Просто нам нужен ваш совет и кое-какие факты, которые известны только вам. Вот мы и решили освободить вас на время от забот и тревог, предоставить комфортные условия, чтобы освежилась память и вы могли как следует сосредоточиться и расслабиться. Видите, как все просто.

– Вы или заблуждаетесь насчет меня, или принимаете за кого-то другого, – возразил я. – Секреты – не моя область.

– Не будем спорить, – миролюбиво заметил Рост и, обернувшись к своему помощнику или телохранителю, приказал: – Принеси перекусить, выпить и что-нибудь из домашней одежды.

Усатый, коротко кивнув, исчез за дверью.

– Здесь вам будет удобно. – Рост обвел комнату рукой. – Сейчас вам принесут поесть и переодеться. Отдыхайте. – Он собрался уже уходить, но задержался: – Андрей Петрович, вам придется передать нам все документы о делах, которыми вы занимались на следственной работе в России. – От юмора у бородатого Ростислава Анатольевича не осталось и следа. – Кроме того, нам известно, что многое из этой области вы прекрасно помните и можете изложить на бумаге. – Рост, кажется, раздумал оставлять меня одного и принялся сосредоточенно расхаживать по комнате, потом присел напротив меня.

Я поразился тому, как он переменился. Глаза смотрели холодно, в голосе зазвучал металл:

– Мне остается вас предупредить: если мы не договоримся, то тюремный карцер, о котором вы как юрист имеете представление, покажется вам роскошным дворцом. Это не угроза, а дружеское предупреждение. Поэтому думайте до завтра. Надеюсь, беседа будет плодотворной.

Дверь отворилась, и усатый охранник в черном костюме внес огромный поднос. Через минуту стол был заставлен закусками, на тарелках разложены аппетитные куски рыбы, мяса, бокал наполнен красным вином.

– Приятного аппетита, – пожелал Ростислав Анатольевич, – а ты свободен, – отпустил он помощника и, прежде чем захлопнуть за собой дверь, подмигнул и напомнил: – До завтра.

Есть не хотелось. Пододвинул бутылку с водой и один за другим выпил два стакана. Окончательно успокоился и постарался еще раз проанализировать ситуацию. Можно не сомневаться в том, что они пойдут на все, чтобы добиться от меня нужных им сведений, иначе не устраивали бы такой фарс. В то же время они должны понимать, что пока я здесь, даже при большом желании не смогу предоставить им документы. Значит, они рассчитывают только на мою память. Но они же не идиоты, чтобы скушать все, что я им выдам. Мне ничего не стоит навесить им лапшу на уши, сославшись потом на забывчивость. Следовательно, они должны как-то проверять мою писанину. Вот я и буду давить, мол, многое забыл, и, чтобы не ввести таких добрых и приятных людей в заблуждение, необходимо достать документы из архивов (вовсе не обязательно говорить, что они у американцев и получить их можно, только предоставив веские основания). А это уже шанс сообщить о себе. Итак, появился свет в конце тоннеля, и я буду всеми силами стремиться к нему, а там уже действовать по обстоятельствам.

Теперь я уже сам торопил время и, меряя шагами комнату, то и дело садился за стол, что-то жевал, не ощущая вкуса, отхлебывал из бокала, снова ходил, барахтаясь в беспорядочных мыслях. Не раздеваясь, бухнулся на диван и тотчас отключился, провалившись в сон.

– Пора-пора, труба зовет, – неожиданно раздался над ухом тонкий, занудный голос.

Открыл глаза. Опять тот же немигающий, безучастный взгляд усатого охранника в черном костюме. «Голос кретина», – отметил я про себя. Зачем этот тип поднял меня среди ночи? Покосился на часы. Шесть с хвостиком. А казалось, только что уснул.

– Ванна и туалет вон там, – пропищал усатый и показал рукой в сторону еще одной двери.

Не успел ополоснуть лицо, как в дверь бесцеремонно просунулась голова усатого ублюдка и фамильярно прочирикала:

– Что-то ты долго, тебя ждут.

Ростислав Анатольевич развалился на диване и встретил меня довольно приветливо:

– Не вижу на столе даже кусочка писанины.

– Думаете, я ночью буду работать! – деланно возмутился я.

– Вы, наверное, решили, что попали в санаторий. Ошибочка. Если понадобится, и ночью станете вкалывать, так здесь заведено, не обессудьте. – Каждое слово он произносил с ударением, что делало речь жесткой и вызывающей.

– Перестаньте мне угрожать, господин Ростик, и потрудитесь меня выслушать, если хотите добиться чего-нибудь определенного, – сказал я и, заметив, что он навострил уши, стал излагать свою программу действий: – Глупо думать, что человек в состоянии вспомнить дела многолетней давности, причем с именами, должностями, характерами, связать в одно звено сотни отдельных фактов, событий, цифр. Здесь явная переоценка возможностей моей скромной персоны. Конечно, я могу понаписать сейчас вам такие вещи, что от радости вы пуститесь в пляс. Но это будет сплошной треп, в итоге ничего не получите и вам не останется ничего другого, как выместить на мне всю горечь своих разочарований. Такой итог меня не устраивает. И все же не это главное, что удерживает меня от подобного шага. Я имею зуб на всю эту братию, и вам, думаю, хорошо это известно, раз вы изучили всю мою поднаготную. Вот почему я вам предлагаю выгодную сделку, если хотите, сотрудничество.

Закидывая наживку, я рассчитывал, что Рост ухватился за нее и я смогу постепенно направить действие по своему сценарию. Мне показалось, что именно так и получилось. У него вытянулось лицо – весь внимание – когда он услышал о моем желании поработать на них.

– Так вы готовы с нами сотрудничать? – спросил Ростик, видимо не веря собственным ушам.

– Вы меня поняли верно.

– Тогда с чего начнем? – взял он сразу быка за рога.

Я пожал плечами:

– Надо подумать, и прежде всего над тем, как заполучить документы, хранящиеся в американских сейфах.

– Вы что, издеваетесь или принимаете нас за круглых болванов? – воскликнул Рост.

– Я считал, что у вашей фирмы достаточно связей, чтобы пойти на такой шаг.

Рост подозрительно посмотрел на меня:

– Давайте эти игры оставим для детей и поговорим серьезно о том, зачем вы здесь.

Да, Ростик, оказывается, не так прост, как я и предполагал. С каждым его словом таяла надежда на то, что удастся как-то отсюда выбраться. А когда он объявил, что он и его друзья помогут мне освежить память и восстановить документы с помощью дочери, которая скоро появится здесь, я понял, что «фирма» будет ставить только свои условия сделки.

– При чем здесь дочь? – только и смог я выговорить, не в силах скрыть подавленное состояние.

Рост с довольным видом потер руки:

– А это уж нам судить. Посадим вас в разные комнаты и будем сличать показания. Совпадут – значит, все верно, нет – оба врете.

– Уверяю вас, вы заблуждаетесь, она вообще не в курсе моих дел, вас просто обманули…

– Исключено, – оборвал он мой эмоциональный всплеск. – Наш информатор был и остается всегда точен – и в сведениях, и в оценках.

– Позвольте не поверить вам, такого человека не существует на свете, – коротко отреагировал я.

– Не существует? – переспросил Рост. Я утвердительно кивнул головой.

Ростик подошел к двери, открыл настежь и гостеприимным жестом пригласил:

– Входите!

Я остолбенел. В комнату шагнула Татьяна…

ТАТЬЯНА

Меня предупредили: я должна встретиться с Андреем Петровичем и подтвердить, что знаю о тетради, где он собрал крутой криминал на номенклатуру. Все эти документы его дочь не только ксерокопировала, прежде чем передать американцам, но и хорошо запомнила их суть и главное содержание.

Андрей доверял мне и часто делился сокровенным. Так я узнала о тетради, за которой была развернута настоящая охота, и о том, что он намерен с ней сделать в случае опасности. На мой вопрос, не хочет ли он для гарантии подключить и меня к спасению важных документов, Андрей ответил коротко: нет, это будет уже двойной риск. Тема была закрыта, и я забыла о ней. Потом все пошло кувырком. Втюрилась в Жухова, предала Андрея – и получила сполна. Почти три месяца провалялась в больнице, цепляясь за жизнь. Казалось, костлявая вот-вот перетянет. Но я карабкалась. И все благодаря Ростиславу.

Однажды после серии инъекций и тяжелой капельницы пришла в себя – вижу: стоит надо мной представительный мужчина с бородкой, в белом халате, и внимательно смотрит на меня. «Новый доктор или еще один следователь», – подумала я. А он, будто угадав мои мысли, говорит:

– Я не врач и не из милиции. Просто случайно узнал от знакомых о вашей беде и зашел проведать.

Сил не было расспрашивать его дальше, заснула. Но с той поры он зачастил. Я не интересовалась, как он нашел меня и почему. Считала, что придет время и Ростислав сам об этом расскажет. Но шли дни, затем месяцы и годы. Наше знакомство перешло в близость. И хотя все заботы обо мне он взял на себя, я никогда не чувствовала в нем искренности и теплоты, как это было с Андреем. Я была для него вещью, захочет, использует сам, а при случае передаст и другим. Как-то пришли к нему гости – двое здоровых парней, откровенно блатного вида, устроились с ним на кухне и допоздна с выкриками и матом обсуждали свои проблемы. Я то и дело подносила им закуску, спиртное, а они при моем появлении сразу замолкали. Я чувствовала откровенные взгляды гостей, и мне хотелось забиться в угол и не высовываться. Но Ростислав снова и снова звал меня для пополнения содержимого блюд и бокалов. Когда попойка закончилась и парни улеглись в отведенной для них комнате, Ростислав попросил отнести им еще вина, чтоб крепче спали. Я пробовала отказаться, но он с силой сжал мне локоть и прошипел:

– Иди, не бойся, если что, я рядом.

Достала из холодильника первое, что попало под руку, и пошла. Открыла дверь, просунула руку с бутылкой и шепчу:

– Это вам, ребята, Ростислав прислал.

А меня цап и затащили в комнату. И пикнуть не успела, как раздели, бросили на постель, и началось. Потом долго еще икалось, как вспомню жуткую ночь. Утром взяла вещички и ушла к матери. В тот же вечер заявился Ростислав. «Прости, – говорит, – ничего не помню, пьян был вдребезги. Наверное, обидел тебя, раз ушла».

Рассмеялась ему в лицо. Выгнала. Приходил снова и снова. Цветы, конфеты, шампанское, я в другую комнату, а он с матерью сидит, мило беседует. Знает, как действовать. А когда принес путевки на Канары, я сломалась.

Очень скоро привыкла к красивой жизни, и другой не хотелось. Ростислав видел это и все чаще стал оставлять меня наедине со своими друзьями. После объяснял, что был пьян и ничего не помнит. Врал, конечно. Специально делал, за деньги или за долги. В пылу пьяной нежности и откровенности как-то воскликнул:

– Да ты мое сокровище!

Не придала тогда значения подтексту. Много воды утекло с тех пор, и вот оказались в Штатах. Чем он здесь занимается, одному Богу известно. Но денег у него всегда полные карманы. Недавно приходит ко мне в кухню – я готовила пиццу – и говорит:

– Таня, разговор есть, отвлекись на пару минут и выслушай меня внимательно.

Мы уселись на диване, и он рассказал мне все с самого начала – о своих истинных целях, которые преследовал с первого дня нашего знакомства.

– Ты можешь, конечно, хлопнуть дверью и отправиться в Москву, – сказал он в заключение. – Но у тебя тогда один путь – на панель или воровать, так как от меня ты не получишь ни копейки. Зато, если сделаешь то, что попрошу, озолочу. С такими деньгами ты сможешь сама определить свою дальнейшую судьбу. Захочешь – останешься здесь, со мной или без меня, решишь уехать – пожалуйста.

Я согласилась. Ростислав признался, что главная цель знакомства со мной, бывшей женой Андрея Петровича, – узнать о нем как можно больше и прежде всего о его тетради. Когда же он добился этого, то попутно, по совету «друзей», использовал меня в качестве элементарной шлюхи. А теперь я понадобилась, чтобы окончательно загнать в угол Андрея Петровича и помочь Ростиславу выбить у него важные сведения о той злополучной тетради.

Нет, не Андрея, а меня загнали эти скоты в угол. У меня нет выхода – я должна второй раз предать моего бывшего мужа, который не сделал мне ничего плохого. Эх, была не была! И когда открылась дверь и Ростислав пригласил войти, я смело сделала шаг вперед, еще один и очутилась лицом к лицу с Андреем. Я заметила, как он оторопел, увидев меня, и, конечно же, сразу пожалел о своей прежней откровенности со мной.

– Не надо очной ставки, пусть она уйдет, – попросил Андрей стоявшего сбоку Ростислава.

– Хорошо, она сейчас выйдет, только обещайте больше не капризничать и четко выполнять наши требования.

– Я сделаю все, что вы хотите, – быстро проговорил Андрей, – только оставьте меня одного и дайте сосредоточиться.

– Убирайся! – приказал Ростислав. Мне показалось, что я ослышалась.

– Да-да, это к тебе относится, – повторил он, уже прямо обращаясь ко мне.

Такого откровенного хамства я от него еще не видела. Очевидно, больше я ему не нужна, и теперь можно вытереть о меня ноги и выкинуть в мусор.

– До чего же ты дошла! – с болью сказал Андрей. – Глаза б мои тебя не видели.

Я вылетела из комнаты. Слезы душили меня. Хотелось бежать куда угодно, лишь бы подальше от негодяя Ростислава, от этого проклятого места. Но у выхода меня задержал его сатрап, стоявший на стреме с автоматом.

– Куда, красавица, не приказано выпускать. Если скучно стало, могу развеселить, как только сменят, довольна будешь.

«И этот готов со мной повеселиться, – с тоской подумала я. – Прав Андрей, до чего же я дошла. Теперь один путь – в петлю. Хотя, стоп, почему в петлю? Пусть этот негодяй заплатит по полному счету за все мои похождения. Мне терять нечего».

Поднялась к себе. Кстати, в этом доме живет вся команда Ростислава, кажется, человек десять, и у меня своя комната. У них здесь филиал. Основная база в Москве. И главный шеф какой-то грузин – Гиви. Его я никогда не видела. Знаю о нем понаслышке от Ростислава, да и от его друзей, часто гостивших в нашей московской квартире. Напьются, и начинаются разборки. Меня не стеснялись, считали за свою. Так что всегда была в курсе их дел. Прекрасно знала, что затевают крупную операцию под названием «Шантаж», которая должна принести огромные деньги. В плане ее подготовки предстояла поездка в США за адресами тех, с кем фирма будет «работать». Не догадывалась только, что добывать показания намереваются у Андрея Петровича и его дочери и что мне придется принять в этом участие.

Жилище это временное, и потому все сделано наспех – и ремонт, и интерьер. Привезли мебель, тряпки, я навела у себя порядок, создала какой-никакой уют. В комнате небольшое окно, отсюда полумрак. По привычке включаю свет, вздрагиваю от неожиданности. Развалившись в кресле, сидит Георгий Мефодьевич. Он – правая рука Ростислава. Строит из себя интеллигента. Вообще я слышала, что Гиви требует, чтобы все приходили «на работу» трезвыми, выбритыми, одетыми по последнему писку моды. Георгий Мефодьевич может служить примером. Интересно, что ему здесь надо?

– Не пугайся, Татьяна, я на минуту, – голос мягкий, доверительный, – дверь была открыта, я решил зайти и подождать тебя.

Врет, хорошо помню, как щелкнул английский замок. Но сердце все же екнуло, хотя знаю, что женщине опасаться его не надо, он голубой, а на службе действует как теоретик – чужими руками.

– Зашли передохнуть? – бросила я мимоходом, направляясь в ванную. И уже оттуда, раздевшись и встав под душ, прокричала, чтоб поиздеваться: – Может, составите компанию?

– С удовольствием, ха-ха-ха, – услышала я смех, но уже здесь, в ванной, и задрожала от ужаса.

Георгий Мефодьевич, этот гомик, как мне не раз презрительно называл его Ростислав, сбрасывал одежду и в следующую секунду шагнул ко мне.

– Ты же, ты же… – больше я не могла вымолвить ни слова – он сжал меня, словно в тисках, своими ручищами и зашептал:

– Я по-всякому могу, а ты зажгла меня и, перед тем как уйдешь, – прости, Ростислав велел, – сверкни молнией.

Он повалил меня на пол. Отбиваться не было сил. Подонок сделал свое дело, а потом медленно протянул свои клешни к моей шее и сомкнул ладони. Свет померк. Еще глоток воздуха, еще… и вдруг хватка разомкнулась, тяжелая туша сползла с меня. Сделав усилие, чуть приоткрыла веки. Сквозь туман разглядела фигуру женщины. Нагнулась ко мне, прохладная ладонь у шеи. Должно быть, пульс проверяет.

– Жива, – слышу так, будто уши ватой забиты. Чувствую – поднимает меня, как пушинку, и несет в комнату.

Край стакана стукнул о зубы. Глоток воды – и я прихожу в чувство.

– Не пойму, где это я тебя видела, – снова слышу тот же до боли знакомый голос.

Нет, не может быть! Я сплю, и мне снится кошмар. Окончательно пришла в себя. Даже в этом полумраке узнаю Ию. Протягиваю ей руки. Не могу сдержать слез.

– Ия, родная, прости меня!

ИЯ

Марк Шиманский оказался могучим стариком с густой, почти белой бородой. Его хорошо поставленный баритон прекрасно сочетался с высоким ростом и длинными руками. Крупный нос, широкие скулы и пронзительный взгляд глубоко сидящих под темными пушистыми бровями глаз удачно дополняли облик этой далеко не ординарной, можно даже сказать, таинственной личности. Вот уже четверть века, как он трется в кругах отпетых уголовников, пользуясь их доверием и выполняя отдельные поручения, порой весьма деликатного свойства, связанные с поставкой наркотиков, оружия и даже живого товара. Это позволяет ему вести безбедное существование.

Никто, кроме Дика, а в последнее время и генерала Рожкова, не знает о делах Шиманского. Виктор Николаевич Рожков вышел на старика по своим каналам, и тот согласился давать информацию, но только касающуюся русских мафиози в Америке. Дик Робсон мог определить сферу его работы. Дик и Виктор Николаевич договорились соблюдать все меры предосторожности, чтобы не подставить Шиманского. Лишь в крайнем случае допускался контакт с ним под гарантированной «крышей». Наш случай и был тем самым чрезвычайным, когда и в Москве, и здесь, в Штатах, пошли на риск с Марком Шиманским. Он оказался в доверии у тех, кто инсценировал смерть Андрея Петровича и держит его взаперти, пытаясь вырвать признания.