Текст книги "Одна и без оружия"

Автор книги: Лев Дворецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– Это же надо додуматься до такого – купить меня за два миллиона долларов!

– Мы можем договориться и на других условиях, – вкрадчиво предложил я.

Виктор Николаевич остановился как вкопанный посредине комнаты:

– Условие одно: вы подробно описываете свою нелегальную деятельность. Особенно детально – торговлю оружием. Выводите на чистую воду всех, кто участвует в этом бизнесе.

– А что получаю взамен? – на всякий случай поинтересовался я.

– Останетесь директором своей фирмы, будете заниматься только законной торговлей. Это я вам обещаю, – заверил меня генерал.

Дальнейшие наши переговоры, как я понял, ни к чему не приведут, и я стал прощаться. Придется все же принимать меры по второму варианту и сегодня же встретиться с Толстобрововым.

Виктор Николаевич проводил меня до дверей и напутствовал:

– Подумайте, только недолго. Не то поздно будет. Да, жаль, что не удался мой замысел. Крепким орешком оказался генерал Рожков. Такого не купишь ни за какие деньги. Теперь пусть сам кусает локти. Поздно будет ему, а не мне.

Приехав в свою контору, сразу же позвонил Толстобровову. Тот был на месте.

– Можете ко мне приехать? Есть важное дело.

– Буду через тридцать минут, – ни о чем не спрашивая, пообещал он.

Видно, почувствовал в моем голосе тревогу. А может, интуиция – у таких, как он, особое чутье к сгущающимся над головой тучам. Боится за свое кресло, потому и мчится на всех парах.

В кабинет вошел стремительно, проскочил мимо секретаря. Большой начальник, перед ним все двери открыты. Я не стал говорить о своем визите к генералу Рожкову, а просто сообщил, что по моим точным сведениям у Виктора Николаевича есть против нас мощная взрывчатка, и если она сработает, то всем нам будет очень худо. Толстобровов поглядел на меня свысока, всем видом показывая, что моя информация его абсолютно не беспокоит. Но я неверно расценил его взгляд. Он, оказывается, отлично понимает, какую угрозу таит Рожков против всех нас, включая и его, Толстобровова. И моя информация для него очень важна. Но, предвидя нечто подобное со стороны генерала, он, Толстобровов, принял предупредительные меры. Люди, работавшие на генерала Рожкова в Чечне, арестованы и находятся уже по пути в Москву.

– Я их упрячу в надежном месте, – разоткровенничался он со мной, – и потом предъявлю Рожкову ультиматум: он передает нам все документы со своим письменным заключением о том, что все это – липа, а я ему отдаю в целости и сохранности его людей.

– Да, это ход, достойный стратега, – сделал я ему комплимент.

Толстобровов подмигнул мне, давая понять, что похвалу принимает.

Как бы я ни относился к нему, но не мог не признать, что это действительно лучше любых силовых решений, которые я рисовал в своем воображении. Конечно, будь на месте Рожкова тот же Толстобровов, наплевал бы он на своих помощников и дал ход делу, дабы укрепить свое положение и свой престиж, а главное – выслужиться. Виктор Николаевич, насколько я понимаю, вылеплен из иного теста. Для него честь и долг, а значит, и его люди – превыше всего. Думаю, что на этом и хочет сыграть мой собеседник. Опрокинули с ним по стаканчику виски за успех предприятия, и он ушел. Мы договорились, что Толстобровов будет держать меня в курсе.

Ждать пришлось недолго. Скоро я вновь услышал его голос:

– Звоню, как и обещал. Наши с вами друзья в количестве трех человек прибыли благополучно и находятся в моем ведомстве. Но мне хочется, чтобы им отвели более удобное место, подальше от лишних глаз. У вас такое найдется?

– Дайте минутку подумать, – попросил я. Лучше всего поместить их в моем загородном доме.

Охрану, надеюсь, он даст. Придется ехать туда самому и устраивать их. Высказал ему свое предложение. Он одобрил и сказал, что выделяет для этой цели автобус и пятерых лучших своих орлов.

– Пусть автобус подъезжает к офису, а потом следует за моей машиной, – сказал я Толстобровову.

На том и порешили. Скоро наша колонна двинулась к месту назначения. По московским понятиям, это совсем рядом, всего 12 километров от окружной магистрали. Однако с учетом пробок на дорогах получается примерно час. На это время я и рассчитывал, открывая только своему секретарю, на всякий непредвиденный случай, где буду находиться и сколько времени займет: вдруг срочно понадоблюсь.

Мой трехэтажный домик с мансардой, просторной верандой и участком в 20 соток окружен фундаментальным забором. Две натасканные овчарки и не менее свирепая охрана из двух хорошо вооруженных, знающих свое дело парней придают этому райскому уголку вид неприступной крепости. Где Толстобровов найдет лучшую возможность спрятать заложников?

Когда я увидел этих троих, вылезающих из автобуса, то чуть не вскрикнул от удивления. Так называемый налоговый инспектор и фиктивный жених Оли со своей девушкой, те самые, о которых говорил Игорь как о людях генерала Рожкова. Вот кого, оказывается, имел в виду Толстобровов, рассказывая мне о заложниках, предназначенных для обмена Виктору Николаевичу. Долг платежом красен, очень даже приятно отплатить этим красавчикам за их труд у меня. Упрячу так, что муха к ним не пролетит. Не хватает только этой поганки Оли. Не забыть бы сказать о ней Бадашеву. Меня они, конечно, узнали, но вида не подали. Понурив головы, прошагали мимо, в комнату, которую я показал. Запер и ключ отдал одному из тех, кого прислал Толстобровов.

– Учтите, люди опасные, – предупредил я его. – Выпускать в туалет и поесть только по одному, и то держать под прицелом.

– Не беспокойтесь, от нас никуда не денутся, не таких видали, – заверил меня охранник.

Толстобровов, видимо, уже проинструктировал их, так как двое сразу же встали у двери в комнату, еще двое остались на крыльце, а тот, кто получил ключ, начал работать «под общее руководство». Он прежде всего поинтересовался, где можно подкрепиться ему и ребятам: начальник обещал, что еды будет навалом, правда, строго наказал спиртного даже не нюхать. Я разрешил пользоваться всем, что здесь есть.

Не теряя времени, «мальчик» выгреб из холодильника колбасу, сыр, масло, нарезал крупными ломтями хлеб и пригласил к столу всех, кто был в комнате, включая и меня. Соорудив три солидных бутерброда, он деловито отомкнул дверь и отнес бутерброды пленникам. Еще два, но более крупных, выделил своим собратьям, скучающим на крыльце. Потом присоединился к нам. Я с большим аппетитом уплетал все, что было на столе. Непонятно, но стоит мне выехать за город, как меня охватывает зверский голод, и удовлетворить его не так-то легко. Тем более, что я уже успел выпить пару рюмочек «Смирновской» и теперь подумывал даже о своем НЗ, хранящемся в подвале. Это изделия домашнего приготовления, которые я закупил у одной женщины, профессора кулинарии: окорок, консервированные грибочки, огурчики и многое другое, к чему я прикасаюсь только при наличии именитых гостей. Что ж, сделаю исключение. Я уже готов был встать и направиться в подвал, но в это время на веранде послышался какой-то шум и звук хлопнувшихся на пол тяжелых предметов.

– Что они там, взбесились от бутербродов? Ну-ка глянь и приведи их в чувство, – обратился я к главному охраннику.

Он и сам навострил уши и уже двинулся к выходу до моего предупреждения. Но тут дверь резко распахнулась. За широкой спиной парня мне было не видно, кто там появился. Но парень, взмахнув руками, неожиданно отлетел назад и остался лежать плашмя.

У входа в боевой стойке стояла Оля…

ИЯ

Мне некогда было смотреть на сцену, где дебютировала подающая большие надежды молодая балерина. Под чарующую музыку Чайковского я внимательно разглядывала президента и его гостей, сидящих на противоположной стороне зала, в ложе номер один. Идея осенила меня, когда перед началом спектакля, в знак уважения к американским конгрессменам, оркестр Большого сначала исполнил гимн Соединенных Штатов, а потом – России. Но вот занавес открылся, на сцену высыпала стайка белых лебедей – и тут идея созрела окончательно.

Борис мог только помешать, поэтому, извинившись, я сделала вид, что мне нужно в туалет. Пройдя по длинным коридорам, я вскоре очутилась перед входом в правительственную ложу. Мне преградили путь два здоровых бугая с оттопыренными под модными пиджаками карманами и с трубками сотовой связи в руках.

– Здесь прохода нет, возвращайтесь на свое место, – предупредили они дуэтом.

Я протянула им свое удостоверение сотрудника спецслужбы и тоном, не терпящим возражений, почти приказала:

– Один из вас должен тихо войти в ложу и вызвать на минуту сидящую с самого края жену американского конгрессмена. У меня срочное послание для ее мужа.

Парни переглянулись и взялись за трубки, чтобы связаться со старшим и посоветоваться.

– Нет-нет, время не терпит. Никаких выяснений! – остановила я их. – Если не решаетесь вы, то это сделаю я сама, и тогда у вас может быть неприятность: ведь туда никого нельзя впускать. Но вы, надеюсь, понимаете, что действую я не по своей прихоти, а выполняю указание моего и вашего, между прочим, начальства.

– Подождите здесь, я попытаюсь, – решился один из них и направился к ложе.

– Погодите, – задержала его я, – запомните, русская фраза «Прошу вас выйти на минутку, вас ждут» по-английски звучит так…

– Не надо, я немного знаю английский. – Парень снисходительно посмотрел на меня и продолжал свой путь.

Идет – таки с ней. Очаровательная молодая женщина в длинном вечернем платье походила, скорее, на дочь, а не на супругу убеленного сединами американского политика. А может, она и есть дочь. Впрочем, в данную минуту это не имеет никакого значения. Надо доводить начатое до конца.

Я поспешила навстречу, заулыбалась и заговорила с самым что ни на есть сан-францисским акцентом. Ее удивление сменилось радостью встречи с землячкой. Мы познакомились. Я узнала, что ее зовут Джейн, она жена конгрессмена и впервые приехала с мужем в Россию, где ей все очень нравится, особенно Большой театр. Я извинилась за то, что оторвала ее от прекрасного спектакля, но иного выхода у меня не было. Только она, Джейн, может сейчас оказать помощь государственной важности. Надо передать письмо президенту России в собственные руки. В письме предупреждение и доказательства серьезной опасности, грозящей России и лично ему, президенту. Если бы это письмо оказалось в руках американских властей, сказала я, то оно обязательно было бы передано главе российского государства. Для убедительности показала ей свой американский паспорт и нажала на ее патриотические чувства, мол, действуй как американка в интересах дружественной страны.

Джейн после недолгого колебания взяла у меня письмо и пообещала:

– Я постараюсь.

Не успела она скрыться в своей ложе, как меня окружили четверо удивительно похожих друг на друга спецназовцев во главе с капитаном.

Сообщили все же, не удержались. Но дело сделано, и теперь я готова давать объяснения.

– Разрешите посмотреть ваш документик, – вежливо попросил капитан.

Я не возражала. Он повертел перед глазами красную книжицу.

– Что это? Подписана генералом Рожковым? Но он давно уже не работает в управлении. Надо разобраться. – Он положил удостоверение в карман и пригласил меня следовать за ним.

В служебной комнате театра нас встретили еще двое офицеров – майор и подполковник и стали расспрашивать меня: кто я такая, где работаю, где живу и откуда у меня такой документ. Их прежде всего беспокоило, зачем мне понадобилась американская гостья и что я ей передала. Пришлось открыть им часть правды. Призналась, что я тоже американка, живу здесь по приглашению генерала Рожкова, который находится в отпуске, и выполняю его задания. Что касается моего визита в театр и встречи с женой американского конгрессмена, то это дело сугубо личное. Джейн моя подруга, и я передала ей письмо для моих родителей, которые живут в США.

Мой рассказ они слушали внимательно, но с явным недоверием.

– Поймите нас правильно, – осторожно начал подполковник, – возможно, все это верно, но ведь служба у нас такая – на слово никому не верить. Да вы и сами это прекрасно знаете, если работали у Рожкова. Подумайте только: вы, молодая женщина, неожиданно появились возле ложи президента. Мы должны все проверить. Вам придется проехать с нами и остаться у нас до завтра.

Мне ничего другого не оставалось, как согласиться. Я не могла сообщить о себе Борису, чтобы не подставлять его, а заодно и Виктора Николаевича, и надеялась, что скоро смогу избавиться от назойливых дознавателей.

Несмотря на поздний час, меня отвезли на Лубянку. Здесь мне все знакомо, пришла как к себе домой. Подполковник и майор были со мной предупредительны, вежливы, но держались настороже. Натасканы, черти, на любой поворот событий. Вдруг я окажусь орешком, который не по зубам таким пешкам, как они? Вдруг они напрасно приволокли меня ночью сюда, и за это им намылят холку? Лучше не догибать палку. Тем более, что я держусь свободно, по-хозяйски, называю кабинет за кабинетом, знаю, кто где сидит, даже резиденцию Толстобровова, и этим ввожу их в откровенную растерянность.

Не знала, что у них есть своя «гостевая», где со всеми удобствами сидит себе человек, к которому нет особых претензий, но которого надо подержать для выяснения обстоятельств, иногда даже несколько суток. Это по сути дела первоклассный гостиничный номер с телевизором, холодильником, ванной и другими необходимыми удобствами, за исключением телефона.

В такие вот апартаменты и поместили меня.

Прошли сутки. Никаких признаков моего освобождения. Даже поговорить со мной охотников не нашлось. Представляю, как нервничает Виктор Николаевич. Просто места себе не нахожу. Получил ли президент конверт? Как он отреагировал на такой подарок? Может, бдительные телохранители просто отняли у Джейн письмо? Неизвестность хуже всего. Я уже начала волноваться за свою судьбу. Подержат здесь несколько дней, а потом избавятся втихую. Толстобровов, как считает генерал Рожков, вполне способен на такие дела. Для выяснения моей личности хватит и десяти минут. Значит, тут что-то другое. Если заподозрили, что переданное письмо предназначено президенту, Толстобровову не трудно догадаться, о чем там речь. А когда ему доложат, что задержанная женщина – сотрудница генерала Рожкова, он сразу навалится на Виктора Николаевича. Стала уже подумывать, не освободиться ли самостоятельно. Для проверки постучала в дверь: может, откроют. Но там было тихо, как на кладбище. Не ломать же дверь, да и нечем. Предусмотрительно убрали все более или менее тяжелое. Мало ли что взбредет в голову тому, кто сидит здесь в ожидании, когда и как решится его судьба.

Включила телек и впилась в экран. Диктор передавал новости, в том числе и главную – назначен новый начальник службы безопасности. Сильнее забилось сердце: может, это связано с переданным мной письмом?

Неслышно открылась дверь. Незнакомый мне сотрудник в гражданском еще с порога произнес:

– Пожалуйста, извините нас, вышла неувязка. Виновные в вашем задержании понесут наказание.

– Бог простит. – Я схватила протянутые мне пропуск и свое удостоверение и стремглав выскочила из комнаты. Промчалась мимо ошарашенного часового и оказалась на улице.

Остановила первую попавшуюся на глаза иномарку, непонятно какого происхождения, и за тридцать баксов договорилась доехать до того места, где находится дача Виктора Николаевича. Шофер, молодой парнишка-грузин по имени Гога, старался показать мне максимальные возможности своего лимузина. Он выжимал по сто с хвостиком километров в городе и делал на поворотах головокружительные виражи. Как он ухитрялся избегать при этом зорких глаз гаишников и никого не задеть, не говоря уже об аварии, известно только ему самому. Видно, хранит его Всевышний, потому что без приключений и за рекордно короткий срок Гога доставил меня к месту назначения. Выдала ему пять зеленых сверх уговора за мастерство и благополучный исход гонки, и мы расстались, довольные друг другом.

Не везет так не везет. Дача оказалась на замке. На мой настойчивый стук откликнулся сосед, копающийся на своем огороде:

– Виктор Николаевич уехал примерно час назад. Его увезли на черной «волге», – сообщил он новость.

Этого еще не хватало. Неужели кадровые перемены в органах обернулись для Рожкова неприятностями? Так, надо срочно ехать в свою фирму. Александр Михайлович знает все, он, конечно, в курсе самых последних событий, в том числе и касающихся генерала Рожкова.

Вышла на дорогу в слабой надежде подхватить в этом тихом местечке какой-нибудь заблудившийся транспорт. Глядь, знакомый лимузин. Мой грузин меняет колесо. Я к нему:

– В город едешь?

– Угадала, садись подвезу, притом бесплатно.

И опять бешеная скорость и виражи. На этот раз не обошлось. Инспектор ГАИ аж на проезжую часть выскочил, размахивая жезлом. Гога лихо свернул вправо и замер, коснувшись боковыми колесами тротуара.

– Ваши права и вообще все документы свои и на машину, – резким тоном потребовал инспектор, вглядываясь в смуглое лицо парня.

– Зачем злишься? Ты на службе, я на службе, спокойно надо разговаривать, – стал его урезонивать Гога, медленно доставая из карманов документы.

– Погоди, Гога, дай-ка мне разобраться. – Я вышла из машины и протянула инспектору в лейтенантских погонах свое удостоверение. – Товарищ лейтенант, водитель по моему приказу превысил скорость. Я выполняю важное задание и прошу не задерживать нас.

Инспектор глянул на удостоверение, взял под козырек:

– Извините, раз по службе, пожалуйста, только будьте осторожны.

Гога как ни в чем не бывало рванул с места и продолжал выжимать максимум из своего драндулета, только искоса поглядывая на меня с опаской.

Когда въехали в черту города, он набрался храбрости и спросил:

– Ты большой начальник? Почему милиция отпустила так, без денег?

– Нет, Гога, просто офицер не хотел брать деньги с девушки, а потом я сказала, что нарушили в первый раз.

Паренек тяжело вздохнул:

– Не хочешь, не говори. Я похлопала его по плечу:

– Хороший ты парень, Гога, все понимаешь и водитель отличный. Счастья тебе. Мы приехали.

Остановились прямо напротив офиса. Вошла. Как всегда, двое околачиваются у дверей. Меня знают.

– У себя? – спрашиваю.

– Уехал давно.

Что за день такой невезучий! К секретарю:

– Где Александр Михайлович, очень срочное к нему дело. Я только что возвратилась с задания. Нужен позарез, – сыплю я аргументами. – Говори же наконец.

Не видела, – лопочет, – только в экстренном случае…

– У меня самый экстренный.

Ладно, – сдается она и рассказывает, что Александр Михайлович уехал в свой загородный дом на машине, а за ним автобус, полный народу.

Что за история? На дачу шеф возит самых важных и знатных гостей для секретных переговоров. Там гостей всячески ублажают. Надо бы выяснить, в чем дело.

– Ребята, вы не видели, с кем поехал наш шеф? – спросила без всякой надежды охранников.

– Всех не знаю, а твоего бывшего женишка с девахой в обнимку в автобусе заметил, – засмеялся один.

– Ты не врешь, не ошибся? – схватила его за грудки.

– Вот те крест, зачем мне трепаться! Только не переживай, – решил он меня успокоить, – он тебя не стоит. Найдешь себе другого, только свистни – в очередь встанут.

Эх, жаль, отпустила Гогу! Только подумала, а он стоит у своей колымаги и улыбается:

– Не мог уехать, чувствовал, что опять понадоблюсь. Правильно?

– Снова за город надо, поедешь?

– О чем разговор!

Он уже не торговался со мной, знал, не обижу, хотя за обратную дорогу не взял ни копейки.

Еще сорок минут головокружительной езды, и мы у загородного дома Александра Михайловича. По широким следам от колес на грунте можно судить, что и хозяин, и его гости на месте.

– Спасибо тебе, Гога, теперь можешь ехать, – сунула ему в карман тридцатку и отпустила.

Итак, каким-то образом Павел с Таней оказались здесь. Почему он привез их сюда? По всей вероятности, с чьей-то подачи раскрыл Павла, а значит, и меня. Притащил его в свой дом, чтобы расколоть, – это и ежу понятно. Теперь в открытую идти к нему нельзя. Остается одно – пробивать брешь и доставать его силой.

Обошла высоченный каменный забор со всех сторон. Ни одной щели. Придется перелезать. А вдруг собаки? Хотя днем, при хозяине и гостях, собаки наверняка сидят на цепи. Спустить не успеют.

Хороший разбег, прыжок – и уже уцепилась пальцами за верхний край забора. Подтянулась. Перемах и повисла теперь на вытянутых руках по другую сторону стены. Спрыгнула в сад. Пригибаясь к густым кустарникам и цветочным клумбам, двинулась к дому.

На крыльце прохлаждаются двое крепких парней. Ясно, охрана. А сколько их внутри? Приблизившись, встала во весь рост и с нахальным видом поднялась на крыльцо.

– Ты кто такая? Куда прешь? – вскочили они с перил, на которых сидели.

Объясняться с ними не было никакой охоты, да и время поджимало. Использую прием «техника рук». Первому, что поближе, наношу пальцами в грудь удар типа «рука – копье», а подскочившему сбоку второму охраннику по шее ребром ладони – типа «рука – меч». Шум падающих тел. Ногой выбиваю дверь в дом. Картина как в гоголевском «Ревизоре»: общий столбняк. В центре стола сам шеф, рядышком трое амбалов, отобранных, видно, специально для кулачных боев. Двое сразу опомнились и молча, без предупреждения, бросились на меня. Мгновенно собрала в кулак энергию, короткий сет – и из груди вырывается боевой победный клич: «И-и-я-я-я!» Это мое имя, имя русской каратистки, объявляю его открыто всем, с гордостью. Как символ беспощадной войны всем подонкам, бандитам и холуям, их оберегающим. Одна нога, вытянутая струной, бьет в голову первого нападающего, вторая, сжатая пружиной, наносит сокрушительный удар в лицо следующему за ним бугаю. Крепко стою на полу и боковым зрением ловлю, как третий из них сунул руку за пояс, доставая пистолет. Это нам ни к чему. Снова стремительный прыжок дикой кошки, но уже руками вперед. Крепко хватаю его за борта пиджака и провожу бросок с падением на спину через голову с упором ноги в живот противника. Оказывается, ему этого мало, барахтается, пытается вырваться. Приходится провести прием на удушение.

Только вскочила на ноги, вижу: у входа еще двое, пистолеты в вытянутых руках направлены на меня. Ничего не остается делать, как прижать Александра Михайловича. Он рядом, стоит ни жив, ни мертв, белый как снег, и шепчет:

– Меня не надо, я не виноват.

– Ладно, разберемся потом, а пока прикажите своим ребятам бросить свои пукалки и сдаться мне на милость, пока я добрая, – шепчу ему на ухо, прикрываясь толстенной спиной, как щитом. Его шея плотно сжата в моем локтевом кольце, и, полузадушенный, он что есть силы вопит, повторяя мои слова.

Парни дисциплинированные, раз шеф приказывает, надо выполнять. Пистолеты у моих ног.

– Так, прекрасно, а теперь садитесь в угол, – показала на смирно лежащих богатырей. Вид был внушительный, и ребята, кажется, все хорошо поняли.

– Говорите, где Павел и Таня? – Я все еще не отпускала очкарика.

– В той комнате, – кивнул он на внутреннюю дверь, – а ключ у него, – поднял руку в сторону одного из поверженных охранников.

Отпустила свою жертву. Потирая шею, он грохнулся на стул, схватил со стола стакан с водой и жадно выпил. Я достала ключ и открыла дверь. Ко мне бросились разом Генрих, Павел и Таня, чуть не раздавили в объятиях.

– Все, все, хватит, – смеясь, взмолилась я, – давайте целоваться и обниматься по одному.

В радости забыла об Александре Михайловиче и его охранниках, которых пожалела. Они стояли посреди комнаты с пистолетами, направленными на нас.

– Только двинетесь, будем стрелять! – предупредил хозяин дома.

Но его перебил еще более грозный голос:

– Не так быстро! Всем оружие на стол, руки за спину и к стене! – У входа стоял полковник, а за ним с десяток ребят с автоматами. – Обыскать и всех в машину, в том числе лежащих, – приказал он своим.

Охранники и Александр Михайлович, побросав пистолеты, с помощью спецназовцев уперлись носами в стену. Полковник подошел к нам:

– Рад видеть вас невредимыми, – пожал всем по очереди руки. Окинул меня, как мне показалось, восхищенным взглядом:

– Виктор Николаевич не сомневался, что вы сами справитесь с этой мразью. – И, обращаясь уже ко всем, объявил, называя каждого по имени: – Он ждет вас, Ия, вас, Генрих Николаевич, и вас, Павел с Татьяной, в своем новом кабинете. По письму генерала Рожкова президент назначил специальную комиссию. Толстобровов и люди, связанные с ним, арестованы, и начато следствие. По указанию президента создано управление по борьбе с организованной преступностью. Виктор Николаевич назначен его начальником…

Мы летели на «боинге» домой – я и Генрих. Павел с Таней на работу. Отдельно от всех сидел Ростислав. Павлу было поручено доставить его в Штаты, где он совершал преступления. Теперь нам, четверым, предстоит выполнить одну общую российско-американскую задачу, согласованную генералом Рожковым с Диком Робсоном: вести борьбу с русской мафией, пустившей корни не только в России, но и в Соединенных Штатах. Дик уже перешел в ФБР, и профиль его работы тесно связан с тем, что делает Виктор Николаевич. Так что нам часто придется курсировать по маршруту РФ – США и обратно.

ЭПИЛОГ

Ия пока еще не знает, какие испытания ждут ее впереди. Русская мафия жива. Она не только приспосабливается к новым условиям жизни в России, но и расползается по всему миру, удивляя профессионалов своей изворотливостью, а также хитросплетениями в организации нелегального бизнеса. В США возглавляемая Вероникой русская преступная группа сумела обвести вокруг пальцев опытного полицейского Дика Робсона и чуть было не погубила Павла и его Татьяну. Затем исчезла из поля зрения, но деятельность свою успешно продолжает.

Хоть и удалось наконец поймать Ростислава Белозерова и передать в руки американского правосудия, но это вовсе не означает, что он окажется в тюрьме и отсидит свой срок. Да и вообще случай с Ростиславом – лишь капля в море криминальной жизни организованной преступности.

В России усилиями Ии и ее друзей попал за решетку Александр Михайлович – один из крупных мафиозных хищников. Но даже генерал Рожков не уверен, что тот получит по заслугам: денег у него столько, что он вполне может откупиться и организовать для себя амнистию.

А хватит ли у Виктора Николаевича влияния и сил покончить с Бадашевым и его учебным центром?

Очень уж крепко повязан неонацист с криминальным миром и с государственными чиновниками.

Да, со многими участниками всех этих событий мы познакомились во второй книге. Но прощаться с ними рано. Мы еще встретимся с Вероникой и Ростиславом, с Игорем, Валерием Николаевичем, или Хромым, с Фаридом, чеченским командиром, и другими, новыми персонажами нашего повествования. Ии и ее друзьям предстоит еще нелегкая, полная опасностей, интриг, боевых схваток борьба. Как сложится она и чем окончится – обо всем этом в следующей книге под названием «ИЯ – ГРОЗА МАФИИ».