Текст книги "Золотой Конвой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Эта была та самая галерея второго этажа, где я начал бой. Вернее – ее остатки. Тела братьев-хранителей лежали на полу, в тех причудливых неестественных позах, к которых их настигла смерть. Но здесь были не только они, – добавились и тела атаковавших нас боевиков. Пока я валялся под завалом, солдаты сошлись здесь вплотную. Когда-то это закончилось бы свалкой рукопашной, но в современном бою они просто закидали друг-друга грантами, и разорвали огнем автоматов в упор. Раны на телах были страшные. Застывшие белые лица, скованные последним усилием руки... Но кто победил? Я прошел, приглядываясь к трупам. Боевики лежали там, где настигла их мгновенная смерть от беспорядочных попаданий. Но нескольких раненных хранителей монастыря явно добили спокойными прицельными выстрелами в голову. Значит, – они проиграли.

И меня бы достреляли вот так. Выходит, завал под которым я оказался скрыт, меня и спас... Я оглянулся на место, где меня засыпало. Мощная деревянная балка, переломленная взрывом, одним концом упала на пол, а вторым легла на нижний край окна – это и образовало укрытие, которое спасло меня от падающих сверху камней. Хотя по голове нахлобучило изрядно. Дважды повезло...

Я подошел к одному из павших хранителей. Это оказался знакомый мне Гвидо. На лице его застыла суровая гримаса, – он все еще сражался где-то там, на другой стороне. Я сунул пистолет в кобуру, и поднял его автомат. Чуть отвел затор назад, – в окне выброса блеснул патрон. Загнал его обратно, и сменил магазин на полный. Это не добавило уверенности. Я почувствовал, что сжимаю цевье так, будто хочу кого-то задушить. Усилием воли чуть расслабил пальцы. Стараясь не шуметь, подошел к дыре во внешней стене. Взрыв обрушил весь внешний угол здания, оставив провал на первый этаж и огромную брешь наружу.

Взглянув на поле, я увидел зрелище достойное кисти любого баталиста. Зеленые склоны были изуродованы черными пятнами воронок. Раскиданная по полю техника догорала, чадя жирным черным дымом. Тела атакующих лежали там, где их настигли пули и осколки. Судя по тому, как бодро еще горели некоторые машины, я провалялся без сознания не так долго.

Я подобрался к внутренней стороне галереи, и осторожно выглянул в окно. Вот они! Нападающие. Нашлись.

Во внутреннем дворе стояло два грузовика, и один джип, – видимо все, что осталось от отряда боевиков. Штурм дорого им обошелся. Тем не менее, их осталось слишком много. Во дворе было человек... пятнадцать, или около того. Теперь они здесь были хозяева. Они сидели по двору тут и там, опираясь на автоматы, с пустыми лицами и глазами, – выгоревшие, как бывает после боя, когда потрачено слишком много телесных и душевных сил. Кое-кто перекуривал стресс. Один мочился в углу. Другому бинтовали руку, и затем аккуратно завели его в грузовик, через заднюю дверь. Краем глаза я заметил два исковерканных взрывом миномета в центральной части двора – батарея хранителей, кажется её накрыли прямым попаданием. Возможно это и решило дело... Что-то было не так. Судя по расслабленным позам, нападавшие полностью зачистили монастырь, но все же мне было сомнительно, чтоб они не выставили охрану. Оставаясь в глубине комнаты, я зашарил глазами, и нашел: На колокольне, (лишившейся от взрыва части свода, и уронившей вниз на плиты расколотый колокол) я увидел ствол снайперской винтовки, и часть торса и головы часового. Он тоже не слишком прятался, и глядел больше не вниз, а в сторону ведущей из монастыря дороги. Здоровенный бинокль был ему подмогой.

От взгляда наверх, голову вдруг сдавило как обручем, и меня затошнило. Я оперся о стену, стараясь не потерять равновесие, и прогнать гул в ушах. Встряска головы – уже вторая за неделю – не прошла бесследно. Снова выглянул во двор, присмотрелся. Группа в центре. Я видел их в профиль. Первым кто бросился в глаза был Нил Фишер. По крайней мере так он представлялся, когда он ошивался в Крыму. Ученый из британского университета. Марко считал, что он им и был... А перед ним, на коленях, со скованными за спиной руками, сидел... Сперва я не узнал его. Человек-топор встретился с чем-то более крепким. Половина лица хранителя Коррадо Марини была фиолетовой, будто баклажан. Одежда на правой руке и ноге была взрезана, чтобы наложит повязку. Нога была вообще замотана почти до конца, на ней даже не было ботинка. Похоже, его взяли с боя, но в отличие от других не убили, а оказали помощь. Еще один хранитель сидел рядом с ним. Судя потому, как у него были замотаны бинтами кисти рук, хорошо если у него сохранились пальцы. Двое пленных. Ну ясно. Наемники взяли тех двух, которые оказались не в состоянии толком сопротивляться, но были относительно неповрежденными. А 'тяжелых' добили.

Все это выглядело повторением событий прошлого дня. Тогда Марко тоже стоял на коленях, а рядом с ним стояли ребята из этих. Только сменился масштаб. Вместо усадьбы разгромленный монастырь. Вместо нескольких тел, сгоревшая техника и куча трупов. И снова я ничего толком не мог сделать, кроме как прятаться. Слишком их много на одного. Что тут сделаешь?.. Хотелось верить, что у хранителя Коррадо был в рукаве хоть какой-то финт. Марко, надо отдать ему должное, в свой момент смог повернуть всю игру. Да что там, – ценой жизни, он просто перевернул всю игральную доску.

Что-то надо было делать. И я решил подобраться поближе. Хотя бы услышать, о чем говорит победитель с побежденными. Спускаться вниз мне не хотелось. Был немалый шанс нарваться на одного из боевиков, шастающих внизу. Поэтому я, отойдя от окон, чтобы не дай бог не попасть на глаза часовому на колокольне, обошел часть галереи, огибая внутренний двор, подходя ближе к месту собрания. Наконец, я оказался почти над ними, – самая близкая из доступных мне позиций. Голоса Фишера и хранителя, которые сперва слышались просто как гул, стали отчетливее, и я услышал слова. Стараясь оставаться в тени, я аккуратно бросил взгляд вниз.

– ...ваюсь понимать. – Донесся до меня голос Фишера. – Сколько бессмысленных жертв и разрушений. Бесполезная трата ресурсов. Можно было обойтись без этого. Если бы вы просто отдали нам орлов.

– На кой черт вам наши орлы? – Рявкнул потерявший четкость дикции голос Коррадо – Это не ваша история! Не ваша слава!

– Ошибаешься. – Убежденно ответил Фишер. – Слепец. Ты думаешь, если кто-то из твоих предков служил в легионе и носил орла, – значит вы наследники Рима? Твои предки были просто солдафонами – топливом для войны. А вы... жалкая бессильная кучка неудачников, засевшая в горах – вы, Рим? Нет. -Голос Фишера потерял спокойствие, в нем появились какие-то страстные, почти фанатичные нотки. – Рим – это сила. Рим – это мировое влияние. Рим -это солдаты, которые приходят в любую сторону света, и сметают любого врага. Рим – это культурное влияние, которое мощнее меча и копья. Рим -это светоч, топливо для которого тащат со всех окраин. Рим – это порядок там, где ему нужно; и хаос – там, где ему нужно. Вот что есть Рим. И вы ни по одному из перечисленных пунктов не подходите на наследников Рима. А мы – подходим по всем. И какая разница, как мы называемся. Соединенное Королевство, Соединенные штаты, Западный Мир, Транс-национальные Корпорации... – Мы. Есть. Рим. И мы пришли взять свое по священному Римскому Праву – праву силы.

– Вы не Рим. Вы говно! – прошепелявил хранитель остатками зубов. -Настоящий Рим брал и покорял, да. Но он хотел принести свой свет на все земли. Рим старался цивилизовать все покоренные народы. Рим хотел всех людей сделать римлянами. В завоеванных землях он строил дороги, мосты, акведуки, бани, – целые города. Вы ничего не строите. Только берете.

– Потому что времена изменились, дурачок. – Снисходительно хохотнул Фишер. – Древний Рим цивилизовал варваров, потому что в то время люди были ценностью. Люди были основной производительной силой. А в наш век машин, люди – излишняя биомасса. Все эти русские, украинцы, корейцы, сирийцы... Поголовье, которое надо сокращать. Варвары, которых надо извести под корень, чтобы не угас свет западного мира. Ты и твои братья придумали себе уютный Рим-Римок, под свои идеалистические идейки. Ты выдумал Рим, -которого никогда не было. Но Рим создали не слюнтяи-идеалисты. Его создавали – и создают – прагматики, которые не боятся пустить миру кровь. И ты своим скулежом только лишний раз это доказал. Мы возьмем ваших -наших орлов, и...

– И что? – Фыркнул Коррадо. – Понесете впереди ваших армий?

– Зачем? – Удивился Фишер. – У наших армий есть знамена. Звёзды-полосы, десяток других тряпок, – и 'мускулы', готовые за них умереть. Нет нужды их переучивать. Мы создали нашим обывателям свой культурный код: 'Кока-кола', 'Мак-Дональдс', 'Голливуд', 'Величайшая Демократия из когда-либо существовавших на земле'... Вся эта мишура для имбецилов.... Но элита всегда сильна древней традицией. Мы бережно поместим Орлов в наших лучших учебных заведениях, и пристегнем к ним красивую историю: Что-нибудь в духе, как умирающий древний Рим схоронил орлов не где-нибудь, а именно на Британских Островах.

– Да, – сплюнул кровь изо рта Коррадо – а что ж не в сразу в США?

– Колумб слегка опоздал с открытием нужного континента, – улыбнулся Фишер. – Не бьётся по датам. Но не бойся, – главное, орлы были завещаны Свободному Западному Миру. О да! Великий Древний Рим угас, но перед этим завещал своих орлов Западному Миру; дабы тот подхватил угасающий факел римской мечты... Пусть молодежь впитывает. Всегда приятно, когда сила подкреплена сознанием безусловной правоты. Так растят будущих повелителей мира.

– Ничего у тебя не выйдет, – покачал головой хранитель. – Вы не Рим. Вы уродливая плесень, выросшая на его костях. И ты не возьмешь орлов. Они не дадутся вам в руки.

– Ты еще успеешь увидеть, как я их возьму. – Нехорошо ухмыльнулся Фишер. -Сам приведешь меня к ним.

– Никогда!..

– Просто немного лишних мучений для тебя. – пожал плечами Фишер. – А результат будет тот же.

К Фишеру подошел один из боевиков. Прежде чем обратится, мазнул цепким взглядом по окрестностям. Я отпрянул дальше вглубь помещения, постаравшись слиться с косяком.

– Босс. – Услышал я его голос. – Взрыв во внутреннем дворе разворотил плиты. Под монастырем подземные помещения. Тянутся далеко, и по виду, древние как дерьмо динозавров. Антик и все такое.

– Отлично. – Фишер улыбнулся.

– Кажется, мы нашли подземный уровень и без твоей помощи. – Обратился он к Коррадо.

Тот промолчал.

– Надеюсь, оно того стоило. – Буркнул боевик. – Я потерял здесь чертову прорву хороших парней...

– Оно стоило того, и даже больше. – Кивнул Фишер.

– Не проще было купить итальяшек? – Спросил боевик. – Все равно все их правительство у вас в кармане. Надавили бы, и они сами принесли ваших птичек на блюдечке.

– Нет, Дэвид, не проще, – Кивнул головой Фишер. – Национальная гордость, и все такое. 'Ферзи' у нас в кармане. Но кто-то из 'пешек' мог заартачиться. Стоило хоть кому-то слить информацию, что птичек нашли на их родине в Италии, и вся затея потеряет смысл. Их должны 'найти' в Альбионе. Когда мы подготовим 'находку' соответствующим образом. В наследство надо вступать по всем правилам. Здешнее правительство и так закрыло эфир, и дало тебе поиграть в войну.

– В войну играете вы, кабинетные парни. Мы, – полевые парни, – на ней умираем.

– И хорошо зарабатываете на ней.

– Только это и придает войне смысл.

– Невозможно спорить. – Скупо улыбнулся Фишер. – Ладно, спускаемся.

– А эти? – Боевик, показал на Коррадо и второго хранителя.

– Берем с собой. – Махнул рукой Фишер. – Вдруг они еще окажутся полезными.

– Командир боевиков повернулся к своим людям.

– Льюис, Уайвелл, – свести бойцов в две группы. Мы идем вниз. Мак-Алистрер, оставляешь четверых, и держишь верх.

В дворе случилось оживление. Боевики встряхнулись, замельтешивши, забегали. Командиры ходили, называя имена, сводя уцелевших в новые отряды. Затаившись у окна я наблюдал, как они двинулись к находившемуся в центре двора колодцу. Расколотая плита у его основания чернела дырой. На колодец набросили веревку, и укрепив, сбросили конец вниз. Один из боевиков забросил автомат за спину, взял в руку пистолет, и сноровисто спустился вниз. За ним последовали другие. Видимо, там было не так глубоко, потому что, пленных спустили без верёвки, как мешки, – придерживали сверху, и видимо, принимали снизу. Наконец исчезли и командир, и доктор Фишер.

Во дворе осталось трое, и четвертый на колокольне. Трое коротко перекинулись словами между собой, и один из них пошел к зданию монастыря, так что я потерял его из вида. Впрочем, ненадолго. Вскоре я услышал его шаги. Ешкин кот! Он поднимался на мою галерею, видимо, решив занять здесь наблюдательную позицию. Хорошо, что галерея была круговой. Я отошел за угол, со стороны на которую выводила лестница снизу, и возблагодарил небо за свои туфли на мягкой подошве. Карабинчики ремня автомата тихонько бренчали на каждом шагу, но взяв ремень в натяг на левую кисть, которая лежала на цевье, я прекратил это предательство.

Мое преимущество было в том, что я знал откуда он появится на галерее, и что он шел не слишком скрываясь. Поэтому я заранее отступил на один угол галереи, и встал у второго. С какой бы стороны он ни пошел, у меня будет возможность отступить за стену, в укрытие. Так и случилось. Он поднялся, и прошел по галерее в ту её часть, с которой он мог наблюдать за 'тыльной частью монастыря, обращенной к горам, встав у наружных окон. Теперь я вроде понял их систему охраны: Двое остались во дворе, ждать вестей из дыры. Человек на колокольне следил за единственной дорогой к монастырю и окрест. Этот, в галерее смотрел в противоположную сторону, куда тоже уходила дорога, ведущая... Черт его знает куда ведущая. То ли просто в горы, толи и к какому-то роднику или пастбищу. В любом случае, так они контролировали оба подхода к строениям.

Я задумался, что же теперь делать. Убежать? Да, очень весело бежать по долине, когда за твоей спиной колокольня со снайпером... А кроме того, -эти ребята меня достали. Уже который день этой недели, они бегали за мной, и стреляли, когда им того хотелось. Вот мой шанс сделать им ответку. Пятнадцать я бы никогда не смог одолеть. Но теперь врагов осталось четверо. К тому же, они не подозревали, что я здесь. Если я смогу их одолеть, остальные окажутся заперты в своей подземной норе, и пока они оттуда будут вылезать, я смог бы отстреливать их как кроликов. Правда... это если они не найдут другого выхода. А он там должен был быть, – ведь хранители как-то проникали в свои подземелья, пока тяжёлый миномет не раздолбал плиту во дворе...

В любом случае, даже если бежать, мне нужно было убрать этих четверых. Главное – снайпера. Тогда я смогу взять машину, и драпать с горы уже на колесах. И все же, как я себя не храбри, не бодри, – четверо, это тоже много. Четверо – это четверо.

Я присел, и задумался, что мне делать. На РПС, которую дал мне покойный Гвидо, кроме подсумков под магазины, были и поменьше, – гранатные. Стараясь не шуметь, я открыл один из них, и достал небольшой круглый шарик гранаты, с поднятым над ним, прямоугольным телом взрывателя. Это была не такая граната, как те, что я видел у Марко. Возможно, отправляясь в командировку в Крым, тот специально взял сербские, чтоб не палить свою контору. А эти... возможно продали на сторону доблестные итальянские 'прапорщики' – в конце концов оказались же откуда-то у местных хранителей-монахов полностью автоматические винтовки, под армейский боеприпас. Я подкинул на руке гранату, оценивая ее вес.

Проблема была в том, что граната штука своенравная и опасная, а я не имел никакого представления об устройстве данного конкретного образца. Буржуйская надпись на корпусе услужливо сообщала, что это – удивительно дело! – 'граната'. Ниже шла добавочная надпись, сильновзрывчатая, фрагментированная', и какой-то буквенно-цифровой шифр. Корпус у гранаты был гладкий, яблочком, без насечки, видимо готовые поражающие элементы, (шарики или цилиндры) были спрятаны под рубашкой внутри. Но я не имел ни малейшего понятия, как у этой гранаты устроен взрыватель. В армии мне доводилось пользоваться РГД-5 с взрывателем обозначенным похабной аббревиатурой УЗРГМ, которая взрывалась через несколько секунд, после того как отжимался предохранительный рычаг. До того как догорал запал, эта граната будучи брошенной могла скакать по земле сколько ей вздумается. Случалось, мне пользоваться и более новыми РГОРГН, у которых был конских размеров контактный инерционный взрыватель, размером чуть ли не с саму гранату. РГО будучи взведена после того как её бросали, взрывалась сразу, при встрече с преградой. И только, если боец по своей руко-попости случайно забрасывал РГО на что-то мягкое, вроде снега, она взрывалась не от сотрясения, а от самоликвидатора.

Что за взрыватель был здесь, я не имел ни малейшего понятия. А ведь от взрывателя зависела тактика использования гранаты. И права на ошибку у меня не было. Если судить по размерам, (взрыватель здесь был раза в два меньше чем на РГО) – то наверно он более примитивный, с задержкой на время. С другой стороны, мало ли какой миниатюрный навороченный взрыватель могли придумать бисовы иностранцы, которые не чистят ружей толченым кирпичом... Прикинув так и сяк, я решил на всякий случай считать взрыватель контактным, и действовать соответственно. Все равно, других вариантов у меня и не оставалось.

Пора действовать. Вздохнув, я прокрался по галерее на нужную точку. Теперь, я был не 'напротив' снайпера наверху, на колокольне, а, на боковой стороне. Я аккуратно выглянул в окно во внутренний двор, где у дыры маялось еще двое боевиков. Я примерился, выдернул кольцо и, надеясь, что взрыватель у гранаты исправен, и она не жахнет у меня в руке, – аккуратно швырнул гранату вниз, боевикам ноги. Бабахнуло сразу, – я еще даже не успел толком перехватить автомат, – все-таки взрыватель оказался контактным... Что случилось с теми двумя во дворе, я не увидел, мне было не до того, – уперев цевье на окно внутреннего окна, и уставив ствол вверх, я глядел на колокольню. Расчет оправдался, – услышав взрыв внизу, человек на колокольной башне высунулся взглянуть. Я влепил в него короткую очередь, приклад отстучал в плечо, – и человек конвульсивно дернувшись, еще больше свесился, безвольно свесив вниз руки. Оставался последний, на моей галерее. Если повезет, он тоже пялится во двор, успею снять и его. Я приподнялся в окне, тем самым опуская ствол с небес вниз, и... едва успел упасть обратно. Пара быстрых выстрелов стеганула по стене, окну, и обсыпала за мой спиной штукатурку. Е мое!...

В позе скорченной каракатицы, я перекатился к другому окну, и высунув оттуда ствол раньше морды, дал очередь через двор, в противоположную сторону галереи. Внутренние окна галереи были значительно больше окошек-бойниц, которыми монастырь смотрел наружу. Фактически, это были большие арочные окна. Высунув лицо я увидел, что промазал, а вражина бежит по галерее, видимо мысля обогнуть её и выйти на меня лицом к лицу. Я дал еще очередь по силуэту, но опоздал, он промчался слишком быстро. Перевел прицел на следующее окно, – но он появился не там, а – собака! – вернулся и выстрелил из предыдущего. Мы оба промазали. Отвалившись от окна, я успел увидеть, что и он спрятал обратно свою паскудную морду. Я тоже побежал вправо, чтобы выскочить на ближний ко мне угол коридора раньше его, – кто скрыт углом, – держит весь коридор. У него видать были такие же мысли, -потому что через секунду мы оказались на двух углах одного коридора галереи. Теперь мы лупили не через окна, а через коридор напрямую. Мое преимущество было в том, что я со своего угла мог стрелять с правого плеча, держа автомат за рукоять 'сильной' рукой. Иллюзия рассеялась через секунду, когда он с левого плеча влепил очередь так близко ко мне, – что меня буквально обсыпало побелкой. Ужавшись за своим углом, я кое-как преодолел приступ панического поноса, и высунувшись дал еще одну короткую очередь. Он спрятался за угол, но я знал, что промазал, и он через какое-то мгновенье вновь попробует меня достать. Я пытался навести трясущуюся мушку на то место, где должна была вылезти его фигура. В голове крутанулось, что у меня в рожке кончаются патроны, и скоро мне придется перейти на пистолет.

Боевик высунулся! Ровно настолько, чтобы из-за угла показался ствол его автомата и один глаз, и... Восстание живых мертвецов! – Лежащий на его углу труп одного из братьев-хранителей, внезапно зашевелился, и схватил его за ногу. Хранитель внизу не должен был шевелиться, он просто не мог шевелится, потому что у него буквально не было половины лица, начисто снятой в прошлом бою пулей. И тем не менее – он был жив, и сделал что сделал. Боевик наверно даже не успел испугаться, он тут же на рефлексах дернул ствол вниз, и вспорол вцепившегося в него хранителя очередью. Наверно тот после этого умер уже взаправду, и умер мгновенно: только вот рук – так и не разжал. И пока боевик судорожно дергал ногой, я влепил в его, видимый с моей позиции бок, прицельную очередь. Он зашатался, и потеряв равновесие, рухнул на пол, к держащему его – поистине мертвой хваткой – хранителю. Он был крут, даже схлопотав сколько-то пуль, рухнув и выпустив автомат, который неудобно повис на одноточечном ремне, он приподнялся на полу, добрался до нагрудной кобуры, и выдернул из неё пистолет. Я вколотил в него вторую очередь. Часть пуль вошла в бронепластину на груди, но последняя вошла над ней, где-то в районе ключиц. Он как-то нелепо дернул руками, и выронив пистолет откинулся обратно на спину. Я на всякий случай дал еще одну очередь, на которую он уже не отреагировал. Затвор клацнул, мой автомат опустел.

Я сбросил магазин на землю, вставил новый, и подбежав к ближайшему окну выглянул во двор. Граната сработала лучше, чем можно было ожидать, – оба боевика у колодца лежали пластом. Я не успел этому толком обрадоваться, как у одного из грузовиков открылась задняя дверь, и в открывшуюся щель показалась рожа с автоматом. Внутри у меня все обвалилось. Я же четко слышал, что на поверхности оставляют всего четверых. А этот... Машинально я поймал боевика на мушку, и отоварил короткой очередью. Он схлопотал, и вывалился из машины, упав на землю со звуком мешка с песком, оставив дверь открытой нараспашку. Левая штанина у него была вскрыта, на щиколотке белел бинт. До меня дошло – раненный. Боевики оставили на поверхности четырех здоровых, а были еще раненные. Их в бою бывает больше чем убитых. Я не подумал об этом, потому что я балбес! Сколько еще раненых могло быть в двух грузовиках? Дверь грузовика оставалась открытой. Но из неё никто не лез. Я дал по ней еще одну очередь, для острастки, снял автомат с окна, и помчался по галерее к лестнице.

Я скатился вниз, едва не загремел споткнувшись о тело хранителя, которое лежало здесь с прошлого боя. Пробежал по перовому этажу, и выкатился во двор. Грузовики стоял ко мне кабинами, за стеклами никого не было видно. Я побежал к тому, у которого с галереи видел открытую дверь. Пробегая у борта, услышал, как сверху открывается лючок – кто-то высунул в специальную бойницу под окном ствол автомата, и шарил прицелом по двору, как раз в ту сторону, откуда я палил с галереи. Но меня уже там не было. И я для него был 'в мертвой зоне'. Я проскочил борт, и остановился у задней части кузова, бросил автомат болтаться на ремне, вытащил пистолет, второй рукой извлек гранату. Выдернул кольцо, и нагнувшись под дверь забросил гранату в грузовик, отвалился к его борту. Грохнуло, из приоткрытой двери выбросило клубы дыма. Я снова поднырнул под дверь, и заглянул в кузов, вместе со стволом пистолета.

Там действительно были раненные, – до того, как я зашвырнул гранату. Тела были в бинтах. Автомат, ствол которого я видел снаружи, повис в лючке на стволе, и я так и не смог понять, какое из лежащих вповалку тел, было его владельцем. Я забросил внутрь еще одну гранату, подальше к кабине, и спрятался вниз. Снова громыхнуло. Я поднялся, и прикрыл тяжелую дверь. В таких делах не было ничего хорошего... Я хлопнул себя по РПС, у меня осталась последняя, четвертая граната. Побежал ко второму грузовику, стоящему рядом, открыл заднюю дверь, заглянул: – пусто. Пустые сиденья по бортам. Никого. Всё?.. Все. Я хозяин двора.

Захотелось прислонится к борту грузовика. Ноги не держали. Давала о себе знать голова. Нет, нельзя... Я спрятался за грузовик, уместив тело за тяжелым колесом, и выставил ствол автомата на ту дыру у колодца, в которую спустился основной отряд боевиков. Слышали ли они выстрелы сверху? Ствол гулял в усталых руках. Мне мерещилось, что вот-вот кто-то полезет из входа. Секунды стучали в висках током крови, – а из дыры у колодца никто не лез. Сколько я так простоял? Что происходило там внизу? Они ушли далеко? Или боевики уже нашли настоящий выход из подземелья, и заходят ко мне со спины? Я резко развернулся, – за спиной никого не было. Двор был все так же пуст. Пустые проемы дворовых дверей и окон. Неподвижные трупы. Надо хватать джип, и валить отсюда, пока есть возможность. Да... Надо было валить. Но там, под землей, лежала похороненная тайна. Одна из тех загадок мировой истории, которая тысячи лет занимал беспокойные умы. Дыра манила меня. То самое любопытство, которое заставляло людей пересекать пустыни, и ледовые поля. То самое любопытство – которое так часто оборачивалось могилой. А то и непогребенными останками на радость воронью... Но дело было не только в этом: сейчас к тайне шли те, у кого были слишком грязные руки. Они испоганят её, превратят великую находку в ложь, которая будет служить им, на горе многим людям. Я мог сбежать, сбежать было можно. Но... сбежать было нельзя.

Я чертыхнулся, вытер со лба пот, и пошел к колодцу. Осторожно водя стволом приблизился. Взял с ближайшего тела боевика армейский фонарь, и посветил внутрь. Никого. Только сводчатый потолок, и веревка, свисающая вниз. Я наскоро обобрал ближайшее тело, вытащив у него из разгрузки несколько гранат и автоматных магазинов. (У мертвого боевика была толстобокий автомат с бежевой фурнитурой, весь обвешанная планками, но магазины прекрасно подошли к моей 'Беретте', спасибо стандарту НАТО).

Я примерился к веревке, и холодея от собственной глупости, скользнул вниз. Туфли стукнулись в каменный пол. Я отпустил веревку, и огляделся. Это был широкий ход со сводчатым потолком. Колодец своими вертикальным ходом пронзал часть коридора, его каменная кладка здесь выглядела полуколонной, и уходила дальше вниз. Метнувшись назад луч уперся в тупик, рядом с которым тем не менее был устроен рычаг – видимо это и был тот самый тайный ход, которым пользовались до тех пор, пока мина не разворотила потолок. Второй конец коридора шел на снижение. И терялся где-то во тьме.

Подсвечивать себя фонарем, когда рядом шлялась орава боевиков, – глупое дело. Я выключил фонарь, вглядываясь вперед, – не мелькнёт ли там свет чужого фонаря. Но было темно. Свет из пролома не мог вести меня долго. Он начал меркнуть, удаляясь с каждым шагом. Я повозился с фонарем, и выставив на нем синий фильтр и неяркий свет, пошел вперед в таинственной синей полутьме. Широкий ход пошел вниз, кладка сменилась монолитными стенами, выдолбленными в скале. Страшно подумать, сколько времени на это потребовалось людям, что жили пару тысяч лет назад, и все делали вручную. Шаг-шаг-шаг... И все еще никого. На стенах мелькнули сумрачные краски. Мозаичная роспись. Теперь обе стены были украшены мозаикой. В синем свете, я видел написанные древними художниками леса, деревья, дальние деревни, города, и храмы. Пастухи в широких шляпах пасли овец на дальних холмах. Италия, – 'страна ягнят' какой она была тысячи лет назад. И мимо всей этой пасторали, шла дорога. По дороге, вздымая облака пыли шла колонна солдат. Пластинчатые панцири, тяжелые щиты за спинами, шлемы у пояса, на плечах копья, и другой скарб. Лица -спокойных мастеровых войны, какие был бы рад видеть в своем подразделении сержант любой эпохи. Легион шел в поход. Орел и знаки подразделений вздымались над строем. Не знаю, как выглядела эта роспись при нормальном свете, – но синий фильтр фонаря превращал мастерски нарисованных солдат в тех, кем они и были уже много веков – в мертвецов с синюшным цветом лиц, гордо шествовавших по лугам подземного царства.

Я шагал, светя себе под ноги, только изредка бросая луч на стены. Мозаики менялись. Походы сменялись битвами. Легионы теснили каких-то зверообразных варваров в шкурах, рубились с цыганского вида мореходами на абордажных мостиках, встречали удар закованных в чешую кавалеристов... Картины военных лагерей и парадных строев. Легион стоял идеальным строем, блистая султанами, медали-фалеры сияли на груди центурионов, разбегаясь к подмышкам, (так что позавидовал бы и сам дорогой Леонид Ильич). Побежденные враги застыли в униженных позах на карачках – горе им. Тянулись пограничные валы, на которых сторожили бдительные часовые. Снова поход. Снова битва. История застыла развернутая по стенам мозаичным полотном.

Коридор сделал поворот. Через какое-то время еще один. Потом еще. Я шел кругами, – вернее квадратами – при этом все глубже спускаясь под землю. Я шагал мимо всей этой увековеченной славы, которую назвал бы спесивой, если бы не титанические труды, с которыми та слава была добыта. Помимо воли, бросая краткие взгляды, я поразился мастерству древних мозаичных мастеров. Их труд сохранил то, что соржавело, рассыпалось и истлело многие сотни лет назад. Взглянуть на мертвые легионы такими – какими запомнили их скрупулёзные современники. Казалось. Еще удар сердца, и можно будет услышать мерный топот подкованных солдатских сандалий по земле и брусчатке. Это было...

Грохот, волной прокатившийся по ходу, мгновенно сдернул с меня налет созерцательности. Я шлепнулся на камень, притушил фонарь, и перекатился на другую сторону коридора. Впереди стреляли. Не по мне. Я не видел вспышек дульного огня. Звуки стрельбы были далекими и сбитыми коридорным эхом. Короткая очередь. Кто-то закричал, полузадушенным голосом, быстро перешедшим в хрип. И еще одна очередь – длинной чуть ли не во весь магазин. Лихорадочная попытка выпустить как можно больше пуль – так долбят, например, столкнувшись нос к носу с засадой. Неужели стервец Коррадо спрятал часть своих хранителей внизу?

Я лежал, напряженно вслушиваясь в темноту. Задержал дыхание, пытаясь уловить впереди хоть малейший звук. Но после стрельбы все было тихо. Мертвая тишина. Она будто обволакивала. Парализовывала. Любой твой неосторожный шум будет услышан, и... Я бесшумно встал на колено, осторожно закинул винтовку на спину, достал пистолет. Помедлил секунду, и решившись, снова включил фонарь. Луч заметался по коридору. Пусто. Строй легионеров равнодушно наблюдал за мной со стены.