Текст книги "Фартовое дело"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

– Ну как? – окликнула его Зоя.

– Вот что, – велел Юрка. – Иди-ка к нашим и скажи, чтоб пожрать чего-нибудь сделали, а то на голодный желудок не посаперишь!

– Так пойдем поедим, – облегченно вздохнула Зоя, но Юрка сказал:

– Нет, тащите лучше сюда, а я еще покопаюсь… За дорогой посмотрите, на всякий случай… Все-таки можно еще по ней пройти…

Зоя встала и, не вступая с Юркой в спор, пошла. Когда она шла, то ей все время хотелось оглянуться, но она боялась. Ей почему-то казалось, что именно тогда, когда она оглянется, и грохнет… Пусть грохнет за спиной, чтобы не видеть своими глазами… Однако она дошла до поворота вала, вернулась к воротам, но взрыва не услышала. От ворот она поглядела на дорогу, просто так, невзначай, и… ахнула. На том берегу, у кромки льда стоял немецкий грузовик. Около кабины стояли несколько офицеров в кожаных пальто с меховыми воротниками, время от времени посматривая на трупы эсэсовцев, лежащих на дороге…

Один из офицеров зычно распорядился. Минометчики быстро установили на плиту маленький 50-миллиметровый миномет и открыли огонь. Первую мину они уложили в самый центр дороги, вторую – ближе к берегу острова, третью – еще ближе… Мины раздробили дорогу в ледяное крошево. Грузовик отъехал от берега озера, минометчики переместились на позицию, более далекую от воды, и расстреляли оставшуюся часть дороги. Затем все погрузились в грузовик и торопливо двинулись к дороге Малинино – райцентр…

– Чего они тут бухают? – раздался сбоку от Зои шепот Юрки. Зоя вздрогнула от неожиданности, но ответила:

– Дорогу разбивают.

– Ну и слава Богу! – сказал Юрка, разглядывая раскрошенные взрывами льдины. – Теперь сюда хода не будет… До вечера лед подтает… Ни на лодке сюда, ни пешком. Только с парашютами если, да и то на мины можно попасть… Они специально… Чтобы наши сюда не пришли…

– А вдруг понтоны наведут? – предположила Зоя.

– Их еще сюда завезти надо, а им небось некогда будет… Слушай!

Он поднял вверх палец, и Зоя услышала дальние глухие удары с северной стороны.

– Пушки это, фронт, понятно?! – улыбнулся Юрка.

– Неужели?! – ахнула Зоя. – Неужели дождались?!

– Может, и остановятся, – вздохнул Юрка. – А хотелось бы, чтоб дошли!

– Еще как! – Зоя увидела, что грузовик с немцами отъехал от берега и скрылся за поворотом дороги, в лесу.

– Драпанули! – сказал Юрка, вставая. – Теперь они на этом острове крест поставили… Не сунутся!

– Даже солдат не похоронили… – сказала Зоя презрительно. – Своих, не наших…

Несколько эсэсовцев еще плавали на поверхности озера, держась на воздушных пузырях под заледенелой одеждой. Постепенно шинели промокали и трупы погружались в воду.

– Нелюди они, – сказал Юрка, – сволочи! Своих не жалеть – это даже хуже, чем чужих…

– Ну, что будем дальше делать? – спросила Зоя.

– Я ж тебя пожрать просил принести… – напомнил Юрка.

– А ты что ж, опять пойдешь к лестнице?

– Пойду, куда же деться! На лесенке немцы могли штук десять мин заложить, а на откосе, через проволоку, – там не один десяток, может, даже и сотня не одна!

– Осторожно, ладно? – Зоя погладила Юрку по щеке. Он отстранился и сказал:

– Давай-давай, побыстрее обернись, а то… А! Ладно, пошли вместе!

И они двинулись к брошенной за обломками дота № 5 куче оружия и снаряжения, где остались немецкие пайки. Юрка распечатал картонную упаковку и вытащил из нее банку мясных консервов, заклеенные в целлофан галеты и плитку шоколада, кроме этого, несколько упаковок с сахаром, похожих на медицинские таблетки.

– Так, – сказал Юрка, – пожую-ка прямо здесь! Долбанем паек на двоих? Банка тут почти на четверть кило, одному не сожрать…

Зоя положила один на другой два немецких ранца и осторожно присела.

– Болит? – спросил Юрка, тоже усаживаясь на ранцы, которые сверху уже успели просохнуть.

– Саднит немного, – ответила Зоя, – надо будет часика через два сменить повязку…

– Сменим, – сказал Юрка.

– Обойдешься, – сердито потупилась Зоя. – Нечего… Дуся поможет…

– Чего я там не видел! – ухмыльнулся Юрка. Он подумал, что после вчерашней ночи – если она ему, конечно, не приснилась, – эта самая Зойка против него – девчонка!

– Ну… Понимаешь… – Зоя покраснела. – Я стесняюсь…

– Хм! – сказал Юрка, приставляя финку к крышке консервной банки и точным сильным ударом кулака по рукояти пробивая жесть. – А как же ты это… ну, замуж?..

– При чем здесь это? – сказала Зоя. – Ты же мне не муж!

– Ну и что? – вскрывая банку консервов, заметил Юрка. – У тебя что, муж не мужик будет?

– Замуж я только за любимого выйду, – сказала Зоя строго, – а любовь – это такое чувство, когда… Да ты не поймешь, ты еще маленький!

– Ну да, – ухмыльнулся Юрка, – куда уж нам!

– Конечно, не поймешь… Для этого самому любить надо. А ты наслушался, что Колька Марьин и Сашка Сидоров болтают, и думаешь, что это похабное что-то… Когда любишь, то ты не представляешь, что может быть человек лучше, красивее, добрее, умнее, храбрее… Он для тебя, этот человек, как весь мир – вот как небо или солнце. Вот ты смотришь на небо, а у тебя сердце радуется – до чего голубое, до чего чистое… Так и любимый человек… Он может быть далеко-далеко, а ты знаешь, что он есть, живет, и ты счастлив. Ну, это как бы туча нашла – все равно рано или поздно солнце покажется…

Юрка подковырнул ножом несколько волоконцев мяса и жира и попробовал.

– Гут тушенка! Отведай, не пожалеешь… Бог с ней, с любовью!

Юрка разорвал пакет с галетами, жирно намазал на галетину тушенку и подал Зое, а затем соорудил себе подобный же бутерброд.

Зоя, чьи рассуждения о любви были прерваны на самом возвышенном месте, рассеянно поглядела на тушенку, надкусила галету с мясом и довольно быстро съела. Намазали еще один бутерброд, другой, третий… Банка опустела, галеты кончились…

– Пить охота, – сказал Юрка, разламывая шоколад на две равные половинки и деля четыре облатки немецкого сахара на двоих, – сладкого поешь – еще больше захочется…

– Там фляги были, – сказала Зоя, вставая и подходя к куче трофеев. – Вот в этой, я помню, кофе был холодный…

Они выпили кофе, поочередно прикладываясь к фляге, доели шоколад и сахар.

– Ну, заправились! – сказал Юрка, поглаживая живот. – Теперь и за дело можно. Перетаскай-ка ты покуда все это снаряжение в наш подвал. Нечего оружию на улице ржаветь! А я пойду на лесенку, надо же мне ее уделать!

– Гонишь?! – спросила Зоя.

– Гоню, – подтвердил Юрка, – не люблю, когда за спиной торчат. Мина любит, когда не волнуешься… Если рванет, тогда приходи, соберешь что останется… А так – сиди там, девок лечи и… задницу свою! Давай… Оружие протрите и смажьте смотрите!

Последнюю фразу Юрка выкрикнул, уже уйдя метров на двадцать…

– Помоги ему, Господи! – прошептала комсомолка Зоя, надевая на свои худенькие плечи сразу по три ремня с тяжелыми стальными автоматами и двигаясь вслед за ним, чтобы у земляного вала пойти в другую сторону. Украдкой поглядела ему вслед, когда он шел вдоль вала. Уверенно, не по-мальчишечьи тяжеловато шел Юрка со «шмайссером» на правом плече, чуть сутулясь от привычки пригибаться.

Юрка вернулся на исходную, к лестнице. До того момента, когда он услышал разрывы мин на ледовой дороге и прекратил работу, он проверил всего пять ступенек. Осталось еще сорок. Темнело еще рановато, уже около шести часов вечера работать было бы нельзя. Можно принести фонарь, но Юрка не хотел, чтобы кто-нибудь заметил свет на острове, береженого и Бог бережет. Юрка решил работать до тех пор, пока будет различать глазом отдельные соринки и веточки на досках. Он лег животом на лестницу и стал продолжать свой опасный труд…

Первую мину Юрка нашел под девятой ступенькой. Это была хитрая деревянная мина, которую миноискатель не взял бы. Юрке к этому времени пришлось привязаться за ремень к перилам, чтобы не съехать ненароком вниз. Он отстегнул ремень от автомата, обмотал его о балясину перил, привязал, а затем другой конец ремня привязал к ремню, стягивавшему его шубейку. Оставив автомат на четвертой сверху ступеньке, Юрка уперся ногами в пятую, шестую и седьмую оставил под животом и грудью, локти поставил на восьмую и начал осторожно счищать снег и наледь с краев девятой. Впервые он подумал, что под этой ступенькой может быть мина, тогда, когда увидел, что дощечка более новая, чем предыдущие, и заметно тоньше, чем остальные. Юрка прикинул, что под тяжестью наступившей на нее ноги эта дощечка, если сделать под ней ямку, неминуемо должна была прогнуться и надавить на взрыватель. Юрка припомнил, какие могут быть взрыватели, и решил, что безопаснее всего снять дощечку, не двигая ее, а поднимая вертикально вверх, стараясь не наклонять ее резко. Но тут возникло осложнение: подтаявшая вода, может быть еще во время февральских оттепелей, залилась между дощечкой и земляной основой ступеньки, потом подмерзла и приморозила дощечку к земле.

На первых ступеньках Юрка просто подковыривал дощечку ножом, но при этом дощечка наклонялась и могла как-нибудь ненароком чиркнуть по взрывателю… Кроме того, фрицы могли прибить к внутренней стороне дощечки гвоздик, а к гвоздику привязать проволочку. Накрени дощечку, – проволочка натянется, дернет какую-нибудь чеку, ударник выйдет из зацепления, ударит по капсюлю и… пойдут клочки по закоулочкам! Юрка сперва подумал: может, стоит сбегать к девушкам, попросить нагреть воды, облить кипятком эту дощечку, а потом, когда оттает, – снять. Подумав, он, однако, решил, что вся эта беготня займет много времени. Юрка набрал полную грудь воздуха, нагрел его в легких, а потом стал осторожно дышать на щелки между землей и дощечкой. Потом он бережно взялся руками за оттаявшие края и, вися вниз головой на ремне, приподнял дощечку чуть-чуть, едва-едва… Убедившись, что дощечка ни к чему не привязана, Юрка отложил ее в снег сбоку от лестницы и тут увидел мину. Посередине земляной части ступеньки была вырыта не очень глубокая ямка, прямоугольная, примерно 30 на 15 сантиметров. В этой ямке лежала деревянная коробочка вроде ларчика с ввинченной в крышку медной гайкой. В отверстие гайки, внутрь коробочки, уходил штырек. Вот этим-то штырьком, напоминавшим обычный гвоздь со шляпкой, и приводился в действие механизм мины. Между стенками ямки и миной было мало места, только-только для Юркиных пальцев. Скорее всего солдат, минировавший лестницу, ставил сначала мину, а потом уж ввинчивал взрыватель. Раз так, то гайка должна была в принципе вывинчиваться, но ключа на двенадцать или разводного у Юрки не было. Рукой же вертеть позеленевшую гайку было трудно и опасно. Поэтому Юрка аккуратно вынул мину вместе со взрывателем, предварительно проверив, нет ли на ней проволоки, ведущей к донному взрывателю. Отцепившись от перил, он взял мину и поднялся на верх лестницы, а затем аккуратно поставил мину на снег чуть в стороне от проделанного гранатами прохода…

…Когда Зоя с шестью автоматами на плечах, перемазанная грязью, вошла в дверь, которую перед ней, посмотрев предварительно в перископ, открыла Дуська, то в нос ей ударил вкусный, давно не нюханный ею, но такой родной запах манной каши. Дуська кормила с ложечки Клаву, а Ханнелора, как это ни неожиданно было видеть, полулежала на спинке кресла и ела сама, положив на колени тарелку и чуть придерживая ее своей забинтованной рукой в шине. У нее, судя по всему, был неплохой аппетит, но вид Зои явно его испортил. Зоя устало уронила автоматы на ковер и сказала:

– Покормишь их, протри и смажь, вот масленка… Разберешь немецкие?

– Я расскажу, – сказала Клава, – мне-то они знакомы.

– Где Юрка? – испуганно спросила Дуся, чуть не попадая ложкой вместо Клавиного рта в ее глаз.

– Ты что, Чавела! – сказала Клава. – Осторожнее…

– Ничего с Юркой не случилось, – сказала Зоя, мысленно сплевывая три раза через левое плечо, и ухватилась за первую попавшуюся деревяшку – спинку стула, – чтобы не сглазить… – Дорогу он разминирует…

– Господи! – ахнула Дуська. – Как же это он?

– Некогда мне, – сердито сказала Зоя, – пойду еще автоматов принесу…

– Я с тобой! – кинулась Дуська, но Зоя остановила:

– Сиди здесь, приглядывай за фрицевкой…

Зоя вновь пошла наверх, нагрузилась еще шестью автоматами и с трудом добрела обратно.

– Тяжелые, сволочи… – сказала она, бросая их рядом с первыми. Ханнелора изумленно смотрела на гору оружия, и в глазах ее было не только удивление, но и самый настоящий страх. Зоя, передохнув еще немного, отправилась за очередной партией оружия. На этот раз она притащила два ручных пулемета и «парабеллумы». Потом она сходила еще раз десять, с короткими перерывами, и принесла все до последней упаковки с пайками…

– Все, – сказала Зоя хрипло и устало села на диван. Дотянувшись до фляги, она отвинтила пробку и понюхала: шнапс. С отвращением сделала глоток, завинтила крышку и понюхала рукав полушубка. Дуська тем временем усердно разбирала, протирала и смазывала немецкое оружие.

– Вы уничтожили всех? – недоверчиво спросила Ханнелора, нарушив наконец свое изумленное молчание.

– Вроде бы нет, – сказала Зоя, кивая в сторону Ханнелоры.

– Я пленная… – испуганно прошептала Ханнелора. От манной каши и сытости, а также от сознания того, что она одна среди врагов и уже никто не узнает, умерла ли она во славу фюрера или пыталась вымолить себе прощение предательством, фанатизм ее испарился…

– Ага, – заметила Зоя, – а за немецко-фашистские злодеяния знаешь что бывает? Чрезвычайная госкомиссия работает… Вот туда и сдадим тебя…

– Точно! – сказала Дуся. – Она ведь в лагере женщин вешала, порола и мучила, я в альбоме видела… Такая сволочь!

– Вы еще сперва доставьте меня туда, хамки! – истерически выкрикнула Ханнелора.

– Ничего, – сказала Дуська, – даст Бог, доставим!

– Фронт на подходе, – сказала Зоя, вспомнив гул пушек, долетавший с севера. – Наши на райцентр идут…

Неожиданно в разговор вмешалась Ханнелора:

– Скажите, э… Зоя, так кажется? Вы профессиональная медсестра?

– Профессиональная, – ответила Зоя. – Не бойся, раньше смерти не уничтожим.

– Я это сразу поняла, вы ловко работаете… Боюсь, что вы мне не дадите умереть спокойно… Скажите, а почему вы меня не допрашиваете? Ведь разведчик, взяв пленного, обязан его допросить, такой порядок во всех армиях…

– Пока вы на излечении и ваша жизнь еще в опасности, – сказала Зоя мягче, меняя повязку на плече Дуськи. – Когда придете в форму, тогда и допросим.

– Но информация может устареть, – усмехнулась Ханнелора, – я уже почти сутки в ваших руках, а вы еще мало обо мне знаете…

– Почему же, мы уже кое-что знаем, – важно сказала Дуська, придавая своему голосу несколько более интеллигентное звучание. – Вы Ханнелора фон Гуммельсбах, родились в десятом году, папашу вашего расстреляли в восемнадцатом, вы с мамашей драпанули в Германию, там нашли родню, пригрелись, вступили в фашистскую партию, вышли замуж за Хайнца Штейнгеля, – тут Дуська хихикнула, вспомнив, какие она видела картинки, – потом его убили в Испании… Вы поступили в эсэсовскую школу, работали в концлагере, там вешали заключенных. Вас все время повышали, перевели в Берлин, а потом отправили сюда…

– Вы хорошо изучили мои альбомы… – усмехнулась Ханнелора. – Но из альбомов вы ничего не можете узнать о том, зачем я здесь…

– Ну вот и расскажите нам! – сказала Дуська. – Если так уж не терпится…

Ханнелору это бесшабашное заявление немного, а скорее всего изрядно, озадачило. Что значит «не терпится»? Это им, русским, должно быть очень нужно узнать о ее работе, а тут впечатление, что их это не интересует… Если так, то они могут ее «шлепнуть», как выражались эти морды в семнадцатом году… Может быть, они уже все знают? Бригаденфюрер когда-то говорил, что существуют специальные средства, которыми можно развязать человеку язык. Сделать укол, привести в сомнамбулическое состояние, задавать вопросы – и допрашиваемый будет отвечать как на исповеди, все без утайки… Ханнелора напряженно вспоминала, были ли ей сделаны какие-то уколы, но припомнить не могла.

– Знаете, – сказала она на всякий случай, – я могу подождать…

– Ну и мы подождем, фрау… – сказала Дуська. – Мы ведь не фашисты, чтоб раненых пытать…

Ханнелора задремала.

– Пойти надо проверить, что Юрка не идет! – заволновалась Дуська.

– Не ходи, – сказала Зоя, – ему нельзя мешать…

…Вторую мину Юрка нашел и обезвредил под восемнадцатой ступенькой, и закончил работу, потому что уже стемнело. Он воткнул у последней проверенной ступеньки сухую ветку, поднялся наверх и вернулся в спецпомещение. Когда его впустили, Клава и Ханнелора спали, съев по второй порции манной каши с немецкой пайковой тушенкой, а Зоя и Дуська заканчивали чистку оружия.

– Живой, слава Богу! – воскликнула Дуська, обнимая его. – Черт бы с ними, с этими минами… лишь бы живой был!

– Ну, чего ты… – сказал Юрка, виновато и смущенно отстраняясь. Ему почему-то было стыдно, что Зоя глядит на их с Дуськой объятия. С другой стороны, ему было неловко оттого, что непрошеные Дуськины объятия пробудили в нем воспоминания о ночи, и, не будь в комнате посторонних, то есть Зои, он скорее всего попытался бы еще раз пережить вчерашние впечатления…

– Две мины я снял, – сказал он нарочито равнодушно, – меньше чем пол-лестницы проверил… Неудобно, вниз головой висеть надо. Пожрать бы чего!

– Кашки манной поешь! – охотно засуетилась Дуська, наваливая Юрке полную тарелку каши с немецкой тушенкой. Налили ему и кофе.

– Спать не будешь! – предупредила Зоя. – Оно очень уж сон отгоняет…

– А я и не буду, – сказал Юрка. – Надобно изучить, что еще осталось, кроме нашего подвала… Я так прикинул, вроде бы бункер номер три по азимуту твоей избы находится. Опять же продсклад, если немка не врет… Манку откуда взяли?

– У Лоры в шкафу нашла… – сказала Дуська. Она не хотела, конечно, чтобы Зоя или даже Клава догадались о ее близости с Юркой, но все же ей было неприятно, что этот сопляк несчастный, один раз попробовав, так запросто отпихивает ее, женщину, которая его приняла ночью… И снова у Дуськи возникло подозрение: ходили Юрка с Зойкой долго, мало ли как могло быть… Впрочем, подозрение это тут же ушло в тень, потому что Юрка, пообедав, взял один автомат, подал другой Дуське и сказал:

– Пойдем проведаем склад… А ты, Зой, отдохни, посиди здесь. Оружие от немки подальше отодвинь.

Он взял фонарь, подобранный вчера на дороге, и, включив его, вышел в коридор. Дуська тоже взяла фонарь, из тех, что принесла Зоя, и пошла вслед за Юркой.

– Тола они богато натащили! – сказал Юрка, освещая сложенные в коридоре ящики, в которые были вставлены электрические запалы с обрезанными проводами. Миновали ящики, подошли к железной двери, ведущей в направлении бункера № 3. Поворот штурвальчика, и в свете фонаря возникла лестница, ведущая вбок от коридора и вниз. Прямо была еще одна стальная дверь. В пустом коридоре, освещаемом лишь двумя фонарями, гулко отдавались шаги и похрустывала под ногами штукатурка. Однако и здесь на полу были проложены провода, которые, несомненно, вели к ящикам с голом. Часть проводов уходила под стальную дверь, а часть сворачивала по лестнице вниз.

– Налево пойдем, – сказал Юрка, и Дуська пошла за ним беспрекословно. Они спускались по лестнице, путаясь в проводах, и Дуська воспользовалась этим, чтобы не слишком ловко споткнуться и вновь обнять Юрку.

– Юрчик… – обвивая парня руками, благоговейно прошептала Дуська. – Соскучилась я… День без тебя прожила и соскучилась.

– Чего ты… – нежно припадая к ее груди, пробормотал Юрка. – Ничего же не случилось…

– Еще б не хватало… – вздохнула Дуська, целуя его в щеку. – Ты хоть понимаешь, что бы тогда было?

– Мало ли убивают, – произнес Юрка, – от мины смерть быстрая, долго бы не мучился…

– Ой, дурачок ты, дурачок! – покачала головой Дуська, прижимая Юркину голову к груди. – Ты бы не мучился, а я бы после этого сто лет мучилась… Мой ведь ты теперь, мой!

И Дуськины губы, влажные, горячие, жадные, стали целовать Юрку в лоб, в щеки, в нос, неустанно, бешено, яростно, словно хотелось Дуське выпить его без остатка… Наконец, она припала к губам мальчика, стиснула его в своих сильных руках, обхватила и сжала коленями…

Продолжив путь по лестнице, они наконец подошли к стальной двери. В эту дверь уходили провода. Она была только затворена, но не завинчена штурвальчиком. Отворив дверь, Юрка посветил фонарем внутрь помещения, из которого веяло ледяным холодом. Там по стенам шли трубы с намерзшим на них толстым слоем льда, а на стеллажах стояли ящики, картонные коробки, большие жестяные банки.

– Ну, тут и жратвы! – восхитился Юрка. – Консервов – на три полка!

– Масло, – сказала Дуська, заглянув в картонную коробку. – Десять кило, не меньше… Эх, пропадет ведь!

– Почему? – спросил Юрка.

– Тут ведь лед от холодильника-рефрижератора, насосы по этим трубам специальную жидкость гоняют… Электростанцию-то взорвали, значит, насосы не работают. Вон, с трубы капает… Дня два постоит еще и оттает…

– А мы льда с реки наносим! – сообразил Юрка. – У деда Ивана лед в погребе от весны до зимы лежал, и продукты не портились…

– И тут тола наложили… – высвечивая два ящика с подведенными к ним проводами, сказала Дуська.

– С толом тоже надо разобраться, – озабоченно сказал Юрка. – А то немцы не ровен час захотят свой объект с воздуха добить, чтобы нашим не достался. Положат тоннку – конец всем нам тут настанет! Сдетонирует… Даже если своды не пробьет.

Поднявшись по лестнице, Юрка, а вслед за ним и Дуська пошли не в сторону спецпомещения, а к железной двери, ведущей в противоположную сторону. За ней тянулся прямой коридор до другой такой же двери. В правой стене по ходу Юрки и Дуськи оказалась еще одна дверь, белая, с большим красным крестом.

– Медпункт, – сказал Юрка, высвечивая фонарем помещение за белой дверью. Там стояли стеклянные шкафчики с медикаментами и инструментами, висела на стене кружка Эсмарха, стоял кожаный топчан, закрытый белой простыней. Пол был заклеен линолеумом.

– Зойку бы сюда… – сказал Юрка, – тут медицины тоже на полк, не меньше.

«Ох уж ему эта Зойка!.. – проворчала про себя Дуся. – Не забывает…»

– А тут не сильно выстудило, – сказал Юрка и присел на топчан. Он протянул Дуське руку и сказал тихонько, грешным шепотком, чувствуя, как медленно пробуждается в нем вчерашнее, лихое…

– А здесь, Дусенька, удобнее, чем на лестнице…

Взявшись за протянутую Юркой руку, Дуська подошла к топчану и, присев, обняла его за плечи…

– Надо еще дальше сходить, – сказал Юрка, застегивая штаны.

– Пошли, с тобой – хоть на край света! – застегивая гимнастерку и подтягивая комбинезон, сказала Дуська. Удовлетворенная, она сладко потянулась и от признательности еще раз поцеловала Юрку. Подобрав фонари, они вышли из медпункта и прошли к следующей железной двери.

– Здесь как в доте номер четыре, – освещая лучом фонаря стеллажи с патронными коробками и ящиками, отметил Юрка. – Значит, будет дальше короткий коридорчик и дот…

Действительно, миновав склад боеприпасов, Юрка и Дуська оказались в доте, точно таком же, как тот, через который они проникли в объект. Только здесь на стене вместо Марики Рёкк была какая-то другая кинозвезда в купальнике. Юрка осветил и канализационный колодец. Пулеметы стояли целехонькими, с заправленными в приемники лентами, уставившись в черные прорези длинных горизонтальных амбразур. На столе у двери дота лежала ракетница, коробка с толстыми картонными ракетами и ящик с гранатами. Около пулеметов виднелись ящики с толом и подведенными к ним проводами. Посреди дота стояла лестница-стремянка.

– Зачем она здесь? – задумчиво спросил Юрка, освещая потолок. В светлом пятне мелькнула круглая, завинченная двумя гайками-барашками металлическая крышка. В доте № 4 такого люка не было.

– Посвети, я попробую открыть, – сказала Дуська, взбираясь по стремянке.

Барашки были смазаны тавотом и поворачивались мягко, без усилий. «Это хорошо, – подумал про себя Юрка, – значит, сверху их ничто не прижимает! А то могли бы ведь додуматься, сволочи, мину на крышку поставить и чеку на веревочке подвязать. Снимешь крышку – и бубух! Хотя зачем? Вон тола понатаскано, все равно, думали, взорвут…»

Свинтив барашки, Дуська сняла крышку и передала ее Юрке. Она была не тяжелая, скорее всего дюралевая. Положив крышку на пол, Юрка подал Дуське фонарь и спросил:

– Ну, что там?

– Колодец какой-то вверх идет… – ответила она, – скобы, а там, наверху, вроде бы крышка… Может, завтра слазим, а то меня чего-то в сон клонит…

– Ладно, – сказал Юрка, – пошли обратно. Продовольствие и медикаменты нашли, патронов и оружия теперь на сто лет хватит…