Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 49 страниц)

Два танковых завода – из Ленинграда и Харькова – были переброшены в Челябинск, расположенный к востоку от Урала, и объединены с Челябинским тракторным заводом. Образовавшееся огромное предприятие, получившее название «Танкоград», стало самым крупным танковым заводом в Советском Союзе – возможно, во всем мире, – и именно здесь была выпущена большая часть танков Т-34. Выносливость этого танка была продемонстрирована опытным образцом. Он вышел из стен Харьковского завода в конце 1939 года и совершил пробег в Москву и обратно, через Смоленск, Минск и Киев, пройдя в общей сложности расстояние в 1800 миль. Для пробега были специально выбраны февраль и март, чтобы испытать танк в условиях плохой погоды и бездорожья, которым было суждено впоследствии сокрушить немецкие танки.

Танк Т-34 прекрасно двигался по пересеченной местности, развивая скорость до 32 миль в час, но самым наглядным внешним признаком радикально нового взгляда на танкостроение был наклон его броневых листов, придававший танку характерный профиль. Вследствие этого вражеские снаряды рикошетировали, не пробивая броню. На танке было установлено орудие с высокой начальной скоростью снаряда, пробивавшее броню немецких танков даже с большого расстояния, в то время как сам Т-34 оставался неуязвим перед стоявшими в то время на вооружении германской армии 37-миллиметровыми противотанковыми орудиями[68]68
  Снаряд 76-миллиметрового орудия, установленного на Т-34, пробивал 48-миллиметровую броню с расстояния 2000 метров и 61-миллиметровую броню с расстояния 1000 метров.


[Закрыть].

Технология производства танков является показателем промышленного развития государства. Поскольку очень большое значение имеет точная обработка больших поверхностей, надежным способом определить техническое совершенство танка является диаметр его орудийной башни. Башня Т-34 была очень тесной, в ней с трудом помещались два человека. Поскольку заряжание является в бою обязанностью, отнимающей все время, командир танка вынужден был также выполнять функцию наводчика. Высокая нагрузка, ложившаяся на плечи командира танка в бою, являлась самым серьезным недостатком Т-34.

Двигатели большинства танков Второй мировой войны работали на бензине, но на Т-34 был установлен дизель. Это был прорыв в технологии танкостроения, который не смогли совершить даже немцы, имевшие огромный опыт общения с дизелями. Конструкция двигателя была основана на разработке фирмы «Фиат» (некоторые утверждают, что это была копия «Испано-Сюизы»), однако в нее были внесены кардинальные усовершенствования. Облегченный в результате применения компонентов, изготовленных из сплавов, этот двигатель рабочим объемом 38 литров развивал мощность около 500 л.с., и танк мог пройти свыше 280 миль со скоростью 25 миль в час на одной заправке. Основные причины установки дизеля были экономические – разумеется, главным было не стоимость топлива, а увеличение дальности действия танка, – однако подобные двигатели были также весьма привлекательны в силу своей повышенной стойкости к возгоранию. Худшим недостатком дизеля – как подтвердит любой водитель, которому приходилось ехать за грузовиком, – является облако черного дыма, вылетающее из выхлопной трубы, которое, раскрывая местоположение танка, может привести к роковым последствиям.

Если бы русские использовали эти танки в достаточных количествах в самом начале войны, чтобы прорывать фронт противника, немцам, возможно, пришлось бы отступать уже после первых недель. Однако русские танки Т-34 использовались по две-три машины вперемешку с танками устаревших моделей. Радиостанциями были оснащены только машины командиров рот, и приказы приходилось передавать флажками или знаками рукой, что было особенно трудно, когда все люки танка закрывались, так как русская оптика была очень невысокого качества.

Подвеска Кристи, которой были оснащены Т-34, изобретенная американским инженером, чьи технические решения были скопированы всеми странами, действовала очень эффективно при движении по бездорожью, однако наводчик не имел никаких шансов поразить цель на ходу. Но, несмотря на это, русское командование предписывало танкистам открывать огонь не останавливаясь – что, возможно, было правильно, так как вид надвигающихся танков, стреляющих на ходу, действует очень деморализующе. В случае израсходования комплекта боеприпасов танкистам было предписано таранить неприятельские танки.

Подобно большинству воюющих стран, Советский Союз испытывал нехватку высококачественной стали, требуемой для изготовления артиллерийских орудий, танков, кораблей и орудийных снарядов. В первые дни войны изготавливались импровизированные танки, укрытые котельным железом, защищавшим только от пуль и осколков. Во время сражений с японцами и финнами Красная армия использовала бронебойные снаряды, разработанные для царского флота еще в прошлом веке. Только после того, как были захвачены трофейные немецкие бронебойные снаряды, их конструкция была скопирована. Однако изготовление качественной стали – это наука, которой не овладеешь за две недели. Неумение строго контролировать температуру стали оказало огромное влияние на качество боеприпасов для русских танковых орудий. Поэтому танкистам Красной армии пришлось привыкнуть к тому, что сердечники бронебойных снарядов, изготовленные из углеродистого вольфрама, нередко ломаются от удара, и им оставалось только надеяться, что они не станут жертвой преждевременного взрыва снаряда в канале ствола, что нередко случалось в советской артиллерии.

«Волчье логово» под Растенбургом

Частью подготовки к началу осуществления плана «Барбаросса» стало сооружение ставки, откуда Гитлер мог бы следить за ходом боевых действий. Доктор Тодт, адъютант фюрера, выбрал место в восьми километрах к востоку от городка Растенбург в Восточной Пруссии. Строительные работы велись в обстановке строжайшей тайны: местные жители считали, что здесь якобы возводился военный завод, защищенный от бомбовых ударов с воздуха. Возведение объекта завершилось всего за несколько дней до начала вторжения в Россию. Гитлер переехал в новую ставку 24 июня и окрестил ее «Вольфшанце» – «волчье логово»: он постоянно сравнивал себя с этим животным.

Место для будущей ставки было выбрано крайне неудачно. До самого начала наступления на Россию над Растенбургом регулярно пролетал самолет «Аэрофлота», совершавший рейсы между Берлином и Москвой. Вокруг простиралась нездоровая болотистая местность с затхлыми заросшими озерами. Даже неглубокие ямы сразу же заполнялись водой, и, несмотря на все усилия, большую часть времени здесь свирепствовали комары. Гитлер жаловался: «Не сомневаюсь, какой-то правительственный департамент нашел здесь самую дешевую землю в Германии».

Большую часть времени Гитлер проводил в «Вольфшанце», поэтому те, кто хотел встретиться с фюрером, вынуждены были приезжать сюда. Ставка представляла собой построенный на скорую руку комплекс неудобных кабинетов, где люди и учреждения функционировали гораздо менее эффективно, чем там, откуда они вынуждены были переселиться. Здесь размещалась ставка ОКХ и ставка вооруженных сил ОКБ, которой руководил лично Гитлер. Фюрер заносчиво заявлял: «Придет день, и эта ставка станет историческим памятником, ибо именно здесь мы основали «Новый порядок». Йодль считал, что это место скорее подходит для концентрационного лагеря.

Несмотря на строгие меры предосторожности, несколько раз в «Вольфшанце» забредали совершенно случайные люди. Однажды полковник, направлявшийся в расположенный неподалеку городок Мейервальд, сошел не на той станции. Ничего не подозревая, он прошел на огороженную территорию и направился в офицерскую столовую. Когда незваного гостя остановил помощник Гитлера адмирал фон Путткамер, тот не мог поверить, что попал в «Вольфшанце», до тех пор, пока Путткамер не указал ему на Гитлера, выгуливающего свою собачку Блонди.

Пророчество фюрера не сбылось. В настоящее время Растенбург – это польский город Кетржинь. А от волчьего логова остались только массивные железобетонные блоки, поросшие лесом.

Первая задача фон Бока: Минск или Смоленск?

Командующим группой армий «Центр», где были сосредоточены основные силы немецкой армии, был назначен фельдмаршал Федор фон Бок. Фон Бок, высокий шестидесятилетний мужчина, был, по словам генерала Блюментрита, прусским офицером старой закалки. «Фон Бок был жизнерадостным и нередко насмешливым, и выражал свои мысли четко и ясно. Он выглядел значительно моложе своих лет и мог сойти за сорокалетнего мужчину. Однако отличным здоровьем фон Бок похвастаться не мог; он страдал частыми болями в животе». Во время Первой мировой войны фон Бок за личную храбрость получил орден «За доблесть», высшую германскую награду.

Бок очень переживал по поводу того, что фон Браухич, занимавший более низкое служебное положение, обошел его и стал главнокомандующим сухопутными войсками и, таким образом, его начальником. Особенно это недовольство усилилось после 1940 года, когда Браухич изменил план вторжения во Францию и Бельгию. Основная тяжесть удара была перенесена с группы армий фон Бока на группу армий его соперника Рундштедта, который осуществил прорыв и стяжал все лавры победителя. Бок никак не мог забыть этого, а также ссору с Гудерианом по поводу действий механизированных войск во время оккупации Австрии. Бок был патриций, человек очень одаренный, но тяжелый в общении, не забывавший обиды, действительные и вымышленные.

Циничное отношение Бока к Гитлеру имело те же корни, что и его прагматизм по отношению к Герману Готу и Гейнцу Гудериану, командующими танковыми группами его группы армий. Пока эти плебеи помогали его карьере, он использовал их. Гитлер был у власти, поэтому Бок подчинялся ему, однако, заметив у себя в ставке признаки антигитлеровского заговора, он закрыл на него глаза.

Во время вторжения в Россию под началом Бока было 50 дивизий, в том числе танковые группы Гота и Гудериана, действовавшие на флангах его центрального фронта. Первоначальный план предусматривал бросок на Смоленск, но через три дня после начала наступления вмешавшийся Гитлер отдал лично Боку приказ наступающим бронетанковым колоннам соединиться у Минска, завершив окружение. Одновременно внутренние пехотные «клещи» должны были сомкнуться за Белостоком. Ключ к победе во Франции лежал вовсе не через подобные операции по окружению противника. В Западной Европе бронетанковые колонны просто стремительно продвигались вперед, захватывали штабы, и оборона неприятеля рушилась, начиная с самого верхнего уровня. Но вторжение Наполеона в Россию окончилось провалом потому, что русская армия отступила, избегая сражения. Гитлер требовал не просто заставлять русские войска откатываться назад, но постоянно устраивать им «котлы», окружать и уничтожать их. Многие немецкие генералы – в частности Гудериан – считали, что лучше нанести удар по мозговому центру неприятеля, по Москве, и тогда победа будет обеспечена. Между этими противоборствующими точками зрения так и не было достигнуто согласие, хотя в первоначальной директиве Гитлера основной упор делался на уничтожение неприятельской армии:

«Основная часть русской армии, расположенная в западной части страны, должна быть уничтожена решительными ударами моторизованных соединений. Необходимо помешать войскам, сохранившим боеспособность, отступить в глубину России».

Немецкие танковые дивизии неудержимо двигались вперед, как это было и во Франции. Одно из первых крупных столкновений произошло, когда они встретили на своем пути хорошо оснащенную 4-ю советскую бронетанковую дивизию. Только в одной этой дивизии насчитывалось 355 танков, в то время как в пяти танковых и трех с половиной моторизованных дивизиях танковой группы Гудериана их было всего 850. Но командование Красной армии действовало очень неграмотно, отдельные части действовали разрозненно. Советские войска были окружены и полностью уничтожены. Командир дивизии 43-летний генерал-майор Потатурчев, прической и усами пытавшийся подражать Сталину, был захвачен в плен, когда он пешком пробирался в сторону Минска, переодетый в гражданское. Он стал первым советским генералом, попавшим в плен.

Группа армий «Центр» под командованием фон Бока двигалась вперед так быстро, как только могла, но через некоторое время неизбежно возникла брешь между танковыми и моторизованными дивизиями и пехотой, оставшейся далеко позади, ведущей непрерывные бои с окруженными русскими частями и ругающейся по поводу отсутствия бронированной поддержки. Операции обхода, осуществлявшиеся в невиданных прежде масштабах, требовали от немцев инициативы и организованности. Первая попытка группы армий «Центр» окончилась неудачей. Большей части окруженных русских войск удалось прорваться. Второй раз клещи охвата сомкнулись рядом с Минском. Хотя многим русским частям удалось вырваться из окружения, свыше 300 000 человек были взяты в плен. Такое количество пленных трудно даже представить. Один из очевидцев рассказывает:

«Вдруг мы увидели широкую землисто-коричневую змею, медленно ползущую по дороге навстречу нам. От нее доносился приглушенный шум, словно из улья. Военнопленные. Русские солдаты, идущие в колонне по шесть человек. Конца колонны не было видно. Когда они подошли ближе, нас затошнило от ужасного зловония; это было что-то напоминающее терпкую вонь львиного логова, смешанную с запахом нечистот обезьянника. Но это были не звери, а люди. Мы поспешили прочь от удушливого облака, окружавшего колонну… Казалось, здесь было собрано все горе мира».

Разумеется, цифры, поступавшие с передовой, не были точны. – Это были приблизительные данные, в лучшем случае оценки, полученные на основе трофейных архивов, захваченных немцами в штабах русских частей. И все же от подобных известий в Берлине кружились головы. Такое же действие произвела новость о том, что передовые отряды «Спешащего Гейнца» Гудериана вышли к Днепру, находящемуся на полпути к Москве. 3 июля генерал Гальдер записал в дневнике: «Вероятно, не будет преувеличением, если я заявлю, что кампания в России будет завершена в две недели».

Однако и немцы несли потери. Их танковые отряды встречали новые русские танки – 52-тонные КВ-1, ничего подобного которым им еще не приходилось видеть. Остановить такой танк было очень трудно: «Сам генерал задумчиво стоял перед KB, считая следы от бронебойных снарядов: 11 попаданий и ни одной пробоины».

В первых сражениях танки были решающим оружием. Генерал-лейтенанту Андрею Ивановичу Еременко принадлежит честь создания самого страшного противотанкового оружия – хотя первые простейшие зажигательные гранаты использовались в Испании и в Финляндии. Еременко был переведен из Первой Дальневосточной армии на созданный Сталиным «центральный фронт». Оказавшийся лицом к лицу с танковой группой Гейнца Гудериана, он приказал, чтобы на складе в Гомеле 10 000 стеклянных бутылок были наполнены составом КС (смесью бензина и фосфорсодержащих веществ, использовавшейся в огнеметах). Форма и вес получившихся гранат были такими, что их было удобно держать и бросать в танки противника. Состав КС имелся в достаточных количествах и обладал высокой эффективностью. Гранаты получились дешевыми и простыми в изготовлении. Немцы, видевшие, как горящая жидкость затекает в щели и люки их танков, прозвали ее «Коктейлем Молотова». Название прижилось.

Немцы так и не смогли осознать, какое количество войск потребуется для того, чтобы окружить полмиллиона русских солдат, а затем их уничтожить. Не хватало строевых частей, чтобы окружать такие огромные пространства; не хватало тыловых подразделений, чтобы снабжать боевые части всем необходимым. И на эту острую нехватку людей наложились серьезные просчеты относительно Полесья.

Болота Полесья

Полесье, болотистый район в бассейне реки Припять, выделяется огромным пятном на карте Европейской части России. С севера на юг эта область протянулась почти на 300 миль, и по площади она приблизительно равна Баварии. Генерал Блюментрит пишет, что в немецкой армии «этот заболоченный лесистый район считался практически непроходимым, поэтому он был исключен из плана боевых действий». Группы армий «Центр» и «Юг» вышли на Полесье флангами. Но для русских войск «этот район не являлся препятствием, ибо они пересекали его в любом месте целыми соединениями вплоть до корпуса… Больше того, он явился для противника оборонительным рубежом, откуда он мог наносить удары по флангам наших войск, продвигающихся на восток».

Полесье не состоит сплошь из болот. Большие участки территории осушены и обрабатывались с давних времен. Эти участки соединяются примитивными деревянными гатями, проложенными через топи, способными выдержать только легкие повозки. Одним словом, Полесье никак не подходило для быстрого развертывания немецких бронетанковых частей, но здесь уверенно действовали подразделения русской пехоты и кавалерии, которых проводили через болота местные жители. Это был большой изъян «Барбароссы». Нет никаких оправданий немецким штабистам, ибо они слушали лекции по поводу болот в связи с изучением Советско-Польской войны 1920 года. Однако уроки из этого извлечены не были, и теперь в линии фронта образовалась брешь в 300 миль шириной. Потребовались войска, чтобы эту брешь заткнуть.

Повсюду в тылу наступавших немецких войск коммунистическая партия организовывала партизанские отряды, продолжавшие сопротивление. 18 июля центральный комитет коммунистической партии принял постановление, определяющее цели и задачи партизанской войны. В отличие от бойцов сопротивления, действовавших на Западе, русские партизаны жили в суровых условиях в лесах. Они клялись «мстить врагу жестоко, постоянно и беспощадно». Клятва требовала от них умереть, но не сдаваться в плен.

Немцы не могли помешать побегам десятков тысяч военнопленных, содержавшихся под открытым небом. Местность – в основном леса и болота с редкой сетью плохих дорог – великолепно подходила партизанским методам ведения войны. Бежавшие из плена красноармейцы вливались в партизанские отряды, принося с собой военные знания и опыт. Целый отдел Главного политического управления Красной армии был специально выделен для руководства партизанской борьбой.

Одним из примеров размаха партизанского движения может послужить то, что осенью 1941 года партизаны, действовавшие в Псковской области, уничтожили более тысячи немецких солдат, вывели из строя 30 мостов и пустили под откос пять эшелонов с военными грузами. К февралю 1942 года группе армий «Центр» пришлось выделить пять полевых дивизий для борьбы с партизанами в Брянской и Смоленской областях. Однако этого оказалось недостаточно, и вскоре еще три дивизии были сняты с передовой и направлены на борьбу с партизанами.

В середине июля 1941 года большие перемены произошли и в Красной армии. Для ускорения прохождения приказов штабы корпусов были упразднены. Механизированные корпуса были расформированы для того, чтобы высвободить грузовые машины, в которых испытывалась острая необходимость, а их солдаты были переведены в пехоту. Были образованы «неполные армии», состоящие примерно из шести дивизий. В призывниках для пехотных частей недостатка не было, однако опытных военачальников было так мало, что многие старшие офицеры были выпущены из советских трудовых лагерей и направлены в боевые части.

Группа армий «Центр»: вмешательство Гитлера

Смоленск издавна считался «ключом к Москве». Группа армий «Центр» планировала осуществить еще одну операцию окружения, подобно Минской, хотя к этому времени Красная армия уже научилась пробиваться из «котлов». Советы становились во всех отношениях все более серьезными противниками. Хорошо организованные контрнаступления стали происходить все чаще. Иногда русским частям удавалось вклиниваться между быстро продвигавшимися вперед бронетанковыми частями и не поспевавшей за ними пехотой.

Гудериан недовольно отмахивался от предложений дожидаться пехоты. Он спешил доказать справедливость своей теории. Но 19 июля в руководство боевыми действиями вмешался Гитлер, предложивший дерзкий план: разделить силы главного удара на несколько частей. В то время как пехота группы армий «Центр» должна была продолжать наступление на Москву, приданным ей танковым силам (танковым группам Гудериана и Гота) предстояло разделиться. Гот должен был повернуть на север, на помощь наступавшей на Ленинград группе армий Лееба. Гудериану предстояло повернуть на юг, став флангом наступавшей на Украину группы армий «Юг».

План Гитлера был невообразимым. Настолько невообразимым, что Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками, убрал его подальше и постарался о нем даже не думать. Однако Гитлер настаивал. Именно в этот момент был решен исход этой кампании, а может быть, и всей войны, ибо Браухич, вместо того чтобы твердо отказать, начал тянуть время. Он сказал Гитлеру, что бронетанковым частям требуется остановиться, чтобы произвести ремонт техники. Гитлер согласился. Может показаться, у Браухича в тот момент не было никаких намерений выполнять приказ Гитлера. Гальдер уже одобрил (30 июня) оперативный план ОКХ, предписывающий возобновление наступления на Москву в начале второй декады августа. Однако это легче было сказать, чем сделать. Смятение и неразбериха на железных и шоссейных дорогах, работавших на пределе пропускных возможностей, привели к кризису снабжения, и группа армий «Центр» могла начинать наступление в августе, используя только четверть имеющихся сил.

Новые разногласия по стратегическим вопросам у фюрера с его генералами возникли тогда, когда Гитлер впервые после окончания Первой мировой войны заболел. Постоянный стресс, вызванный военной кампанией, частые поездки в отдаленные ставки группы армий и нездоровые условия обитания в «Вольфшанце» привели к лихорадке, осложненной дизентерией, желудочными коликами и тошнотой, сопровождавшейся сильными болями. Окружение Гитлера встревожилось, видя стремительное ухудшение его здоровья. По электрокардиограмме, направленной в кардиологический институт с указанием вымышленного имени больного, специалисты определили, что речь идет о быстро прогрессирующем коронарном склерозе, отвердении стенок артерий. Личный врач Гитлера, не сообщив своему пациенту всей правды, ограничился сомнительным курсом лечения, основанном на сердечных стимуляторах, витаминах и глюкозе.

Несмотря на ухудшившееся самочувствие, Гитлер оставался непоколебим в своем решении разделить ударные силы. Гудериан, узнав о плане повернуть его танковую группу на юг, поспешил в «Вольфшанце», чтобы лично отговорить Гитлера от этого шага. Ни Браухич, ни Гальдер, проявив коварство, не пошли к фюреру вместе с ним.

Гудериан вспоминает:

«Прибыв в ставку, я тотчас же явился к главнокомандующему сухопутными силами фельдмаршалу Браухичу, встретившему меня следующими словами: «Я запрещаю вам упоминать в разговоре с фюрером Москву. Решение о проведении операции на юге уже принято… Обсуждение бессмысленно». Услышав это, я попросил разрешения вылететь в штаб своей танковой группы».

Браухич был не тем человеком, кто мог бы возразить Гитлеру, но именно таким был Гудериан. Он остался, чтобы отстаивать свои взгляды. Гудериан сказал Гитлеру, что Москва является решающей целью наступления: важнейший железнодорожный и шоссейный узел, центр связи, политический и промышленный центр, чье взятие окажет психологическое воздействие на весь мир. Когда Москва окажется в руках немцев, русские не смогут перебрасывать свои войска с юга на север и наоборот. Гудериан указал, что поворот его танковой группы на юг, в сторону Клева, отнимет много времени. Пройдя 500 миль туда и обратно по ужасным российским дорогам, его танки потребуют ремонта.

Гитлер позволил Гудериану высказаться, ни разу его не перебив, но остался непоколебим в своем решении. Ему были нужны сырье и сельское хозяйство Украины. Он также добавил, что необходимо лишить ВВС Красной армии аэродромов в Крыму, чтобы они не могли наносить бомбовые удары по нефтяным месторождениям Румынии, откуда немецкая армия получала большую часть горючего. «Здесь мне впервые пришлось стать свидетелем спектакля, который впоследствии доводилось видеть неоднократно, – говорит Гудериан. – Все присутствующие подобострастно кивали, соглашаясь с каждым словом Гитлера, и мне приходилось отстаивать свою точку зрения в одиночку». По словам Гудериана в числе кивавших были фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. Они осуществляли управление ставкой ОКБ под пристальным контролем Гитлера, и без их поддержки дело Гудериана было проиграно. «Спешащий Гейнц» вернулся в свою штаб-квартиру, но его группа не двинулась с места.

Бок выступил в поддержку Гудериана. Он еще мог перенести потерю танковой группы Гота, переданной фельдмаршалу Леебу на северное направление, но усиление драгоценными танковыми дивизиями его давнишнего соперника Рундштедта для броска на Украину очень напоминало то, что произошло в 1940 году во Франции. Поэтому Бок, ведущий бои по всей линии фронта, не стал торопиться в надежде, что Гитлер передумает. Эта остановка продолжалась и после того, как техника танковых дивизий была отремонтирована и они снова были готовы двинуться вперед. Гудериан сознательно вводил свои части в бой, чтобы препятствовать их переброске на юг. У генерала Блюментрита не было иллюзий по поводу происходящего: «Группа армий «Центр» оставалась в полном бездействии на берегу Десны в течение самых благоприятных месяцев, начиная с июля и по сентябрь». Геринг в этом споре занял позицию Гитлера. Он был убежден, что если бы Бок и другие военачальники беспрекословно выполнили приказы фюрера, война была бы окончена к началу 1942 года. Об этом он заявил на допросах после войны.

Но группа армий «Центр», которой командовал Бок, – подобно остальным группам армий – испытывала серьезные трудности со снабжением. Численность железнодорожных войск (Eisenbahntruppe) была слишком маленькой, и пришлось вызывать из Германии гражданских специалистов-железнодорожников. Однако у наступающих войск накопились серьезные проблемы, и разрешить их одним махом было невозможно. Понеся большие потери в живой силе и технике во время боев за Смоленск, вся группа «Центр» вынуждена была остановиться и ждать подкреплений, но при этом приходилось охранять огромное количество военнопленных. Даже после того как окруженные части Красной армии прекращали сопротивление, солдат требовалось строго охранять, чтобы не допустить прорыва к ним контратакующих советских войск.

Возможно, Гитлер осознал то, что войска Бока ослаблены раньше всех. Возможно, именно это побудило его забрать танки у группы армий «Центр» и перенести основную силу удара на южное направление. Так или иначе, споры по поводу переброски танковых дивизий из одной группы армий в другую являются достаточным свидетельством того, что немецкая армия в количественном отношении была неспособна вести боевые действия так, как это задумали генералы. Танков не хватало для того, чтобы вести наступление одновременно всеми тремя группами армий. К началу «Барбароссы» у немцев на Восточном фронте было задействовано 150 дивизий, всего на 15 больше, чем участвовало в броске на запад в мае 1940 года; количество же танков лишь на 30 процентов превышало то, что имелось тогда. Но при этом площадь, на которой предстояло действовать армиям, осуществлявшим план «Барбаросса», – около миллиона квадратных миль – была в двадцать раз больше той, где проходили боевые действия в период времени с 10 мая по 25 июня 1940 года. Усугубляло картину и то обстоятельство, что по мере продвижения немецких армий на восток линия фронта все удлинялась и удлинялась!

Хотя Красная армия теряла солдат десятками тысяч, казалось, источник пополнения неистощаем. К середине августа оптимизм Гальдера сменился озабоченностью:

«…мы недооценили русского колосса… Это заключение относится как к его организации, так и к экономическим ресурсам и транспортной системе, но в первую очередь к чисто военному могуществу. В начале кампании мы рассчитывали, что нам придется иметь дело всего с 200 дивизиями, но уже к настоящему моменту мы определили, что в боевых действиях участвовало больше 360 дивизий противника. Разумеется, эти дивизии по нашим стандартам недостаточно хорошо оснащены и вооружены, и в тактическом плане русские командиры уступают нам. Но на место десяти уничтоженных дивизий они бросают в бой двенадцать новых. Время на их стороне. Их ресурсы находятся рядом. Наши силы растянуты вдоль длинного фронта и не имеют глубины; день и ночь они подвергаются атакам неприятеля, нередко успешным, что обусловлено наличием слишком большого числа брешей в наших порядках из-за огромных пространств, на которых нам приходится действовать».

Война на Востоке никогда не имела непрерывной линии фронта, простирающейся с севера на юг. Повсюду наступающие пытались обнаружить пустоты в порядках обороняющихся, а те в свою очередь пытались их закрыть. Иногда возникали очаги сопротивления вокруг крупных городов и окруженных группировок. Повсюду немцам приходилось приспосабливаться к бескрайним просторам Восточной Европы и ее климату. Берлинцы, составлявшие основную часть 3-й танковой дивизии «Медведь», оказались неготовы к августовской погоде в России.

«Стояла невыносимая жара, и люди истекали потом. Мельчайшая пыль, поднимавшаяся с грунтовых дорог, обволакивала колонны густым облаком, покрывала лица солдат и проникала под мундиры до самого тела. Она покрывала танки, бронетранспортеры, мотоциклы и джипы (Kübelwagens) слоем грязи в дюйм толщиной. Пыль была ужасной: мельчайшая, словно мука, от которой нельзя было укрыться».

Гитлер, остававшийся в нездоровом климате «Вольфшанце», по-прежнему был убежден, что единственным путем к победе является окружение русских войск и захват экономических ресурсов. Поэтому он решил повернуть группу Гудериана на юг. Не желая больше ничего слышать об отсрочках, он лично издал приказ по сухопутным войскам, гласивший:

«Первостепенную важность до наступления зимы имеет не захват Москвы, а оккупация Крыма, промышленного и угледобывающего Донецкого бассейна, нарушение транспортных коммуникаций, связывающих центральную часть России с кавказскими нефтяными месторождениями».

Генералы были возмущены. Гальдер предлагал Браухичу вдвоем подать в отставку, но услышал в ответ, что Гитлер просто ее не примет. Гальдер уже признался в своем дневнике, что: «Браухич заведен до предела и прячет под стальной мужественной маской свои истинные чувства». Йодль, ближайший к Гитлеру генерал, утверждал, что фюрер «испытывал инстинктивную неприязнь к тому, чтобы идти тем же путем, что и Наполеон: Москва вселяла в него жуткое чувство». Так или иначе, Гитлер пообещал, что, после того как окружение русских армий под Киевом будет завершено, танковая группа Гудериана сможет вернуться в группу армий «Центр» и продолжить наступление на Москву.