Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)

«Доложив ему о том, что произошло, я также высказал собственные оценки сложившейся ситуации и вовлеченных в нее людей. Я вернулся в Рим, переполненный чувством отвращения к немцам, к их вождю, к их подходу к делу. Они предали нас, они нам лгали. А теперь они втягивают нас в авантюру, которая нам не нужна, которая запятнает наш режим и всю страну».

Муссолини был встревожен. Он даже начал подумывать, не будет ли лучше для Италии подружиться с Великобританией и Францией. Между тем он послал Гитлеру «список покупок», где подробно расписал, в каком количестве Германия должна поставить Италии артиллерийские орудия, машины и сырье, чтобы та стала готова к ведению войны. Несомненно, это была уловка, чтобы сорваться с крючка. Гитлер вежливо пообещал кое-что из запрошенного перечня, при этом заявив, что он «сотрет Польшу в порошок и разгромит Францию и Англию без посторонней помощи». Гитлер только попросил, чтобы Италия не объявляла о своем нейтралитете заранее, но Чиано сразу же поспешил заверить посла Великобритании, что «мы никогда не станем воевать с вами и французами». Сводки тайной полиции показывали, что итальянцы не желают войны в ближайшем будущем и не любят немцев.

Чиано пришел к выводу, что Германия во что бы то ни стало решила напасть на Польшу, а Великобритания столь же решительно настроена ей помешать. 1 сентября началось германское вторжение в Польшу, а два дня спустя Франция и Великобритания объявили Германии войну. В течение многих месяцев Италия оставалась нейтральной. Гитлер тем временем успел разделить Польшу со своим новым союзником Сталиным, а затем захватить Норвегию. В мае 1940 года германские танковые дивизии вторглись во Францию, но Италия еще не определилась со своим положением: стоит ли ей быть союзником Германии. В этот критический момент Черчилль послал Муссолини письмо, выражая в нем надежду, что Италия не вступит в войну. Но его усилия оказались тщетными: на предстоящей мирной конференции Муссолини хотел добиться места рядом с Гитлером, а это означало, что он должен был начать военные действия до того, как Франция запросит мира. По мнению Сам-мера Уэллса, личному представителю президента США в Италии: «Решение принял один человек, всего один человек, диктатор Бенито Муссолини». В 1940 году «воля итальянского народа не могла противостоять роковой решимости диктатора».

Чиано, человек далеко не трусливый, трепетал перед Муссолини, и даже король не смел возражать диктатору. «Итальянцы – это стадо баранов, – говорил Муссолини. – …мы должны одеть их в военную форму и муштровать с утра до вечера. Пороть, пороть и пороть… Именно этим я и займусь». Муссолини был твердо уверен, что, как только Франция падет, Великобритания запросит мира, а это обещало жирный куш. Он не делал тайны из своих претензий: Мальта и Кипр должны будут стать итальянскими островами, Египет и Судан присоединятся к итальянской Восточной Африке и Ливии, образовав обширный итальянский протекторат. Другим протекторатом станет Ирак, богатый нефтью, он будет обеспечивать топливом итальянский флот. Гибралтар превратится в международный порт.

10 июня 1940 года Муссолини приказал своим войскам перейти границу и нанести удар по «прогнившей реакционной демократии». Он едва успел вскочить в уходящий поезд. Франция была при последнем издыхании, но, даже смертельно раненная, она оказалась не по зубам итальянской армии. Пять деморализованных французских дивизий, обретя второе дыхание, отразили натиск 32 итальянских дивизий. Премьер-министр Франции Рейно сказал: «Как могли достойные благородные итальянцы в такой момент нанести нам удар в спину!» В далеком городе Шарлоттсвиль, штат Виргиния, президент Рузвельт, услышав эти новости, смело бросил вызов своим избирателям-итальянцам, заявив: «Рука, зажавшая кинжал, вонзила его в спину соседа».

Чиано заявил, что такая возможность (напасть на уже побежденную Францию) выпадает Италии раз в пять тысяч лет. Уинстон Черчилль сухо заметил, что редкая возможность еще не значит хорошая. Французский посол в Риме сказал Чиано: «Немцы – жестокие хозяева. Скоро вы это тоже усвоите». Итальянцы не нуждались в этом напоминании: война против соседей-французов была крайне непопулярна.

После того как ставший президентом 84-летний маршал Петэн запросил мира, Франция была разделена на оккупированный север и неоккупированную «Вишистскую Францию», объявившую себя нейтральной. После того как Франция вышла из войны, а Италия вступила в войну на стороне Германии, соотношение сил радикально изменилось. Граница между Египтом и Ливией стала фронтом. То же самое произошло с небольшим анклавом британское Сомали, с трех сторон окруженным итальянской Восточной Африкой Муссолини. Отсюда неприятель мог угрожать на север Хартуму и даже на юг Найроби в английской колонии Восточная Африка. В Средиземном море Королевский военно-морской флот, лишившись поддержки французских кораблей, вдруг стал очень маленьким. Не было никаких признаков того, что заморские владения Франции, с их вооруженными силами и военно-морскими базами, собираются продолжать войну. Французский генерал Шарль де Голль, бежавший в Великобританию, стал во главе всех тех, кто хотел продолжать сражаться. Но большинство французов считало, что должны хранить верность единственному законному правительству Франции, вишистскому правительству маршала Петэна. Они больше не воевали против Германии.

Глобальная война

В 1940 году война перестала быть ограниченным европейским конфликтом и начала приобретать глобальные масштабы. При полном бездействии вишистских властей во французском Индокитае (часть которого позднее стала Вьетнамом) японская военщина захватила многочисленные базы, впоследствии сыгравшие решающую роль в проведении наступательных операций японской армии. Эти двенадцать месяцев, начиная с лета 1940 года, с Битвы за Британию, были самым сложным периодом войны. Последовавшая цепочка событий, каждое из которых вызывало следующее, неизбежно привела к советско-германскому столкновению под Москвой в декабре 1941 года и японскому нападению на американский флот в Перл-Харборе.

Средиземное море имело жизненно важное значение для Великобритании. Оно обеспечивало кратчайший путь в Индию, Австралию и на Дальний Восток, а также было дверью в Египет и к богатому нефтью Персидскому заливу. Королевскому военно-морскому флоту, лишившемуся помощи французских кораблей, противостоял мощный итальянский флот, насчитывающий 6 линкоров, 19 крейсеров, около 50 эсминцев и свыше 100 подводных лодок. Отчасти именно угроза со стороны итальянских подводных лодок вынудила Черчилля просить Рузвельта выделить 30–40 списанных американских эсминцев. Мрачная перспектива войны на море еще больше усугублялась кошмарной возможностью захвата сильного французского флота немцами – как по условиям мирного договора, так и грубой силой.

Королевский военно-морской флот воюет против французов

В те полные отчаяния дни, последовавшие за капитуляцией Франции, англичане не могли получить никакой информации об условиях мирного договора, а также о том, какие приказания получило руководство французского флота. Черчилль и его адмиралы до сих пор не осознали полностью угрозу подводной войны, хотя и внимательно следили за ее ходом. Они считали, что настоящим бедствием для английских морских коммуникаций станут надводные рейдеры. Королевский флот больше всего беспокоила судьба двух французских современных линейных крейсеров «Дюнкерк» и «Страсбург», а также двух недостроенных линкоров «Жан Бар», находившихся в Касабланке во французском Морокко, и «Ришелье», находившихся в Дакаре во французской Западной Африке. Адмиралтейство считало «Ришелье» самым мощным надводным кораблем в мире.

Черчилль приказал захватить все французские военные корабли, находившиеся в портах Великобритании. Английская военно-морская группа «Эйч», базировавшаяся в Гибралтаре, получила приказ напасть на французские военно-морские базы в Северной Африке. Адмирал Эндрю Каннингхэм, главнокомандующий Средиземноморским флотом, выступил категорически против; весь английский флот пришел в ужас от этого приказа. Черчилль настоял на своем, и 3 июля группа «Эйч» в составе линейного крейсера «Худ», авианосца «Арк-Ройял» и старых линкоров «Велиэнт» и «Резолюшен» подошла к порту Мерс-эль-Кебир во французском Алжире, где стояли на якоре основные силы французского флота. Англичане предъявили ультиматум: французы должны или затопить свои корабли, или присоединиться к англичанам под флагом «Свободной Франции», или уйти во французскую Вест-Индию.

Переговоры продолжались много часов, но в конце концов французский адмирал отказался, и английские корабли открыли огонь в упор. Линейный крейсер «Дюнкерк» получил прямое попадание нескольких 15-дюймовых снарядов, на старом линкоре «Бретань» взорвалась крюйт-камера, он перевернулся и затонул, унося с собой 977 членов экипажа. Старый линкор «Прованс» выбросился на берег, но линейный крейсер «Страсбург», авианосец «Коммандант Тест» и пять эсминцев, подняв пары, продемонстрировали великолепное мастерство и, ускользнув от английского флота, ушли в порт Тулон на южном побережье Франции. На следующий день с борта «Арк-Ройяла» поднялись торпедоносцы, чтобы добить поврежденный «Дюнкерк». Один из них поразил лихтер с грузом глубинных бомб, что привело к гибели еще 150 моряков.

Через два дня французские военно-морские соединения в атлантических портах Дакар и Касабланка также отказались выполнить требования англичан и были атакованы торпедными катерами и торпедоносцами. Оба недостроенных линкора «Ришелье» и «Жан Бар» получили повреждения.

В Александрии Королевский флот действовал более тонко. Терпеливые переговоры включали в себя, в частности, транспаранты с предложенными условиями, которые англичане демонстрировали с мелких судов экипажам французских кораблей. Никто не спешил выполнить поступивший из адмиралтейства приказ действовать быстро. Отношения английского и французского адмиралов – Каннингхэма и Годфруа соответственно – остались добрыми и после того, как пришло известие о трагедии в Мерс-эль-Кебире. В результате стороны пришли к соглашению: французские корабли, линкор «Лорейн», четыре крейсера и несколько торпедных катеров были разоружены. Запасы топлива были сгружены на берег, а торпедные взрыватели переданы на хранение во французское консульство.

Французские моряки всю войну жили в Александрии припеваючи. Главнокомандующий адмирал Годфруа получил разрешение пользоваться шифрами Вишистской Франции и держать связь со своим начальством. Французские моряки получали жалованье от англичан, но, в отличие от солдат «Свободной Франции», могли отправлять деньги домой. Им разрешалось сходить на побывку на берег в Александрии, а также ездить в находящиеся под управлением Вишистской Франции колонии – Сирию и Ливан. Королевский ВМФ вел ожесточенные боевые действия, а французские корабли – линкор, четыре крейсера и три эсминца – оставались без единой царапины. «По сравнению с видавшими виды английскими кораблями французы выглядели вызывающе холеными и откормленными».

Могли ли подобные мирные соглашения быть достигнуты и в Мерс-эль-Кебире, если бы Черчилль проявил терпение и предоставил большую свободу действий командующему английскими военно-морскими силами? Разумеется, все трое флаг-офицеров, участвовавших в тех событиях, были в этом уверены, но один из них, выразивший свои взгляды в направленном в адмиралтейство письме, был отстранен от должности. Публикация воспоминаний адмирала Каннингхэма, главнокомандующего силами Королевского флота на Средиземном море, продемонстрировала всю силу антипатии Каннингхэма к Черчиллю и, в частности, к этому приказу. Некоторые историки утверждают, что опубликованные данные об обмене сообщениями между Каннингхэмом и Черчиллем были сфальсифицированы, чтобы оградить репутацию Черчилля.

Несмотря на то что англо-французские отношения опустились до самой низкой за всю историю величины, шокирующие действия Королевского ВМФ, по крайней мере, продемонстрировали всему миру, что Великобритания не просто тянет время: она собирается любой ценой продолжать войну.

Цену эту в первую очередь пришлось платить Королевскому флоту. Географическое положение Италии в середине Средиземного моря предоставило державам «Оси» военно-морские и авиационные базы, позволяющие добиться господства в центральной части Средиземноморья. В то время как английские конвои, следовавшие с востока на запад, неизбежно подвергались ожесточенным атакам, короткое расстояние от Сицилии до Туниса позволяло державам «Оси» не беспокоиться по поводу морского сообщения с Северной Африкой. Мальта, с ее оборудованными причалами и морскими доками, занимала идеальное положение для того, чтобы стать главной базой для борьбы с итальянским судоходством, но это также означало, что она находится в радиусе действия итальянских бомбардировщиков и ее будет очень трудно защитить в случае высадки неприятельских войск. Английское верховное командование рассматривало несколько планов дальнейшего ведения войны, в том числе и такие, свидетельствующие о полном отчаянии, как оставление Средиземного моря неприятелю и сосредоточение всех сил для защиты Гибралтара и Суэцкого канала.

Люди, военное снаряжение и техника, направлявшиеся в английские гарнизоны в Египте и страны Ближнего Востока, больше не могли проходить через Средиземное море. Отныне только снабжение Мальты, а также доставка остро необходимых грузов осуществлялись быстроходными конвоями с мощным охранением, следовавшими через контролируемую державами «Оси» центральную часть моря. Ответом Королевского флота на эту мрачную ситуацию явилась демонстрация того самого агрессивного духа, который показывала сухопутная армия Германии. Хотя первоначально численность английских боевых кораблей в Средиземном море сократилась в связи с кампанией в Норвегии, угрозой вторжения на Британские острова и Битвой за Атлантику, корабли, прибывшие в мае 1940 года из Вест-Индии, Китая, Индии и Австралии, снова превратили Средиземноморский флот в грозную силу.

Отвергая осторожное предложение адмиралтейства оставить восточную часть Средиземного моря, адмирал Каннингхэм привел главные силы флота к итальянским берегам, где 9 июля 1940 года произошла стычка с сильной неприятельской эскадрой в составе 2 линкоров, 16 крейсеров и 32 миноносцев. Стороны причинили друг другу незначительный урон, но главным итогом этого столкновения следует считать возросший боевой дух английских моряков. 19 июля легкий крейсер «Сидней» с австралийским экипажем встретил у берегов Крита два итальянских легких крейсера и потопил один из них. В результате этого установился следующий порядок военных действий на море: английские корабли шли туда, куда хотели, а итальянцы ограничивались тем, что пытались их атаковать или нанести удар с воздуха.

План оставить Мальту неприятелю был отвергнут. Было принято решение укрепить оборону острова. В Средиземное море был направлен авианосец «Аргус» с истребителями «Хокер-Харрикейн», предназначенными для защиты Мальты. Это явилось началом долгой борьбы за оборону и снабжение острова.

Провал в Дакаре

У генерала де Голля сложилось убеждение, что французские колонии в Западной Африке, а также в Северной и Экваториальной Африке горят желанием присоединиться к нему. Он предложил снарядить экспедицию в Дакар, а на тот случай, если соотечественники не признали бы в нем друга и освободителя, экспедиция должна была быть вооруженной.

Дакар находится на крайней западной оконечности Африки. Присутствие в этой точке военно-морских сил позволило бы обеспечить защитой морские пути вдоль африканского побережья, к тому же Западная Африка, окрашенная в цвета «Свободной Франции», пришлась бы по душе союзникам. Консул Великобритании в Дакаре передал в Лондон, что местные военные и гражданские лидеры горят желанием продолжить войну на стороне Великобритании. Подобные безосновательные утверждения, основанные на выдаче желаемого за действительное, убедили Черчилля поддержать замысел де Голля. После того как английская разведка донесла, что немцы планируют создать в Дакаре военную базу, военный совет дал свое согласие. 31 августа 1940 года в Дакар были направлены подразделения английской морской пехоты и английских и французских солдат.

Союзный план нападения, получивший кодовое название «Угроза», строился на расчетах, что оборонительные сооружения, подготовленные Францией во время Первой мировой войны, не претерпели значительных изменений. Свежий план французских укреплений, переданный в военное министерство в июле, куда-то затерялся.

Экспедиция закончилась провалом во всех отношениях: в политическом, потому что жители французских колоний не имели ни малейшего желания продолжать войну в составе сил «Свободной Франции» де Голля; в отношении безопасности, так как французские участники экспедиции сознательно оповестили о намерениях Лондона вишистское правительство и все основные политические группировки; в плане разведки, так как немцы не собирались устраивать в Дакаре военные базы; в организационном, так как адмиралтейство не потрудилось оповестить командование Гибралтара, следует ли пропускать французские корабли; в отношении связи, так как десантные части не знали, куда высаживаться; бездарно действовали морские артиллеристы: сотня 15-дюймовых снарядов не смогла помешать орудиям обороняющихся нанести серьезные повреждения трем кораблям Королевского флота; атаки самолетов с авианосцев оказались неэффективными; противолодочное охранение позволило французской субмарине беспрепятственно торпедировать линкор «Резолюшен».

Единственной, и не маленькой, пользой, которую принесла эта трагическая и абсурдная операция, закончившаяся фиаско, было то, что длительное пребывание на борту одного из десантных кораблей позволило офицеру военно-морского флота по имени Ивлин Во закончить первый набросок своей книги «Поднимите больше флагов».

13. РАЙ ДЛЯ ПОЛКОВОДЦА

– Что происходит? – спросил однажды Хаг Латиф своего правнука.

– Это «эль харб» – война.

– Кто затеял эту войну?

– «Эль нуссара» – неверные.

– С кем они воюют? И почему?

– Неверные воюют с неверными. А почему – кто знает?

Паоло Чачча-Доминионы. «Итальянская история»

В начале ноября 1940 года Королевский военно-морской флот снова нанес удар. Адмирал Каннингхэм атаковал итальянские боевые корабли, стоявшие на якоре в Таранто. Торпедоносцы-бипланы «Фейри Содфиш», поднявшиеся ночью с борта авианосца «Илластриес», потопили три итальянских линкора.

Эта операция имела исторические последствия, ибо впервые самолеты нанесли ощутимый урон неприятельскому флоту и таким образом изменили баланс сил на театре военных действий. Якорная стоянка итальянского флота была заманчивой целью, и англичане начали разработку предварительных планов нападения еще в 1938 году. Однако основной причиной налета на Таранто было то, что английская разведка просто не могла представить, где еще искать итальянский флот. Перехват радиосообщений, зашифрованных как с помощью «Энигмы», так и простейшими шифрами, не позволил сделать никаких предположений о действиях итальянских боевых кораблей.

Только что прибывший из Америки самолет «Мартин Мериленд», базировавшийся на Мальте, подтвердил, что все крупные корабли стоят на якоре. Материалы аэрофотосъемки, переправленные с Мальты на «Илластриес», показали, что противник поставил заграждение из аэростатов и противолодочные сети, и пришлось в самый последний момент вносить изменения в план операции.

Маленький «Перл-Харбор»

В налете участвовали пять самолетов с авианосца «Игл». Самолеты «Содфиш», общим числом двадцать, были разбиты на две волны. Первая состояла из шести торпедоносцев, четырех бомбардировщиков и двух самолетов, несших бомбовую нагрузку и осветительные ракеты. Ракеты должны были осветить, весь рейд Таранто, бомбы предназначались крейсерам, а торпедоносцам предстояло атаковать с бреющего полета линкоры. На 18-дюймовых торпедах были установлены магнитные взрыватели, которые должны были сработать в подводной части корпуса и нанести максимальные повреждения. Экипаж самолетов, состоявший обычно из трех человек, пришлось уменьшить до двух, чтобы разместить дополнительные топливные баки. Самолетам предстояло лететь от «Илластриес» до цели 170 миль, и летчики мерзли в открытых кабинах.

Бипланы «Фейри Содфиш» впервые поступили на вооружение флота в 1936 году. Их конструкция была сделана в соответствии с господствующими в то время требованиями: самолеты, размещенные на авианосцах, должны иметь низкую нагрузку на крыло, маленькую посадочную скорость и двигатель с воздушным охлаждением. К началу войны они совершенно устарели, но пришедшие им на смену «Фейри Альбакор» оказались еще хуже. Изгнанным с военной службы «Альбакорам» оставалось довольствоваться ролью учебных самолетов, а служебную лямку пришлось тянуть «Содфишам». В ответ на любое слово сочувствия или критики летчики принимались расписывать маневренность и проворство «Этажерки», добавляя, что «Содфиши» за время войны потопили неприятельских кораблей общим водоизмещением больше, чем какой-либо другой боевой самолет союзных держав.

Со стойками и расчалками, связывающими крылья, и неубирающимся шасси «Содфиш» мог уменьшать скорость до 50 миль в час, не рискуя свалиться в штопор. Эта способность оказалась особенно полезной в ночь налета на Таранто, когда летчикам пришлось пробираться между практически не видимыми тросами аэростатов заграждения. Один пилот вспоминал, как он спросил своего штурмана: «Черт побери, где же это заграждение?», на что тот ответил: «Один раз мы его уже преодолели и сейчас будем преодолевать снова». Небольшая скорость позволяла замечать с бреющего полета боновое заграждение. Противоторпедные сети были погружены в воду на 25 футов, а торпеды были настроены на глубину в 30 футов. Для точного сброса торпеды на воду самолетам требовалось снижаться почти до самой поверхности воды. Однажды «Содфиш» опустился так низко, что зацепил шасси волну, подняв фонтан брызг.

Приблизительно через полчаса прилетела вторая волна из пяти торпедоносцев, двух бомбардировщиков и двух самолетов с осветительными бомбами. Один из самолетов, получивший небольшие повреждения при столкновении во время взлета, отстал от основной группы, однако летчику удалось справиться с машиной и пуститься вдогонку. Он подлетел к цели через пятнадцать минут после того, как вторая волна, закончив атаку, развернулась назад, и совершил бомбовый удар в одиночку под огнем всех зенитных орудий Таранто.

Вряд ли стоит удивляться, что из всех сброшенных бомб только две попали в цель, но и те не взорвались. Торпеды же, однако, потопили три линкора, одному из которых так и не суждено было больше плавать. Учитывая то, что операция была осуществлена такими небольшими силами и при ее проведении было потеряно всего два самолета, это была большая победа. С двух подбитых «Содфишей» спаслись три человека, и великодушные итальянцы обращались со своими пленниками с безупречной учтивостью. Авианосец «Илластриес», развернувшись, поспешил на соединение с главными силами флота, и все корабли по приказу Каннингхэма подняли сигнал: «Операция успешно выполнена».

Успешно выполненная операция не осталась незамеченной командованием американского флота. Начальник оперативного командования направил в Перл-Харбор телеграмму, предостерегая адмирала Киммеля, что англичане нашли возможность использовать торпеды на мелководье. Однако у мест стоянки американских кораблей не были установлены противоторпедные „заграждения – отговоркой явилось то, что это сузило бы фарватер порта Перл-Харбор и затруднило бы маневр кораблей.

Адмирал Киммель ответил в Вашингтон, что не предпримет никаких шагов до тех пор, пока не будет разработана легкая эффективная противолодочная сеть.

Западная пустыня

Эта пустыня представляет собой практически незаселенную территорию, по площади равную Индии. Она простирается от реки Нил приблизительно на 1200 миль на запад до Туниса и на тысячу миль к югу до тех мест, где количество выпадаемых осадков становится достаточным для существования скудной субэкваториальной растительности. Западная часть Ливии называлась Триполитанией. Здесь находится крупнейший город Ливии Триполи, через который державы «Оси» переправляли большую часть военного снаряжения войскам, действовавшим в Африке. В восточной части Ливии, называвшейся Киренаикой, самым важным портом был Тобрук.

Большую часть войны Тобрук находился в руках англичан.

Вдоль Средиземного моря от египетского города Александрия до Киренаики тянется узкая прибрежная полоса. Морской берег, засыпанный известняковым песком, совершенно белый, особенно летом, когда морская вода становится прозрачно-голубой. Кое-где разбросаны расположенные далеко друг от друга деревни и крошечные города, окруженные редкими рощами чахлых пальм и клочками обработанной земли. Многие географические названия тех мест – Эль-Даба, Фука, Бук-Бук – не больше чем просто названия: ни построек, ни людей, ни питьевой воды. Летом здесь становится слишком жарко для того, чтобы воевать. Почти все боевые действия проходили в узкой полосе пустыни шириной около 40 миль. Однако населения здесь почти не было; это была скорее не война с четкими линиями фронта, а борьба за крепости, окруженные колючей проволокой и обширными минными полями, которую вели быстро перемещавшиеся по пустыне колонны войск. «Пустыня, – говорил генерал Роммель, – это рай для полководца и ад для интенданта».

Прибрежные районы расположены выше, чем начинающаяся к югу от них пустыня. Рано или поздно любой путешественник, направляющийся на юг, наталкивается на «Великое песчаное море». В некоторых местах переход к пустыне обозначен крутым обрывом вниз, трудно проходимым для колесной и даже гусеничной техники. Вот почему район Эль-Аламейна был так важен для обороны Египта; именно здесь между впадиной Каттара и морем образуется узкая полоска земли, где армия может держать оборону, не опасаясь обхода с флангов.

В Эль-Агейле «Великое песчаное море» снова приближается к побережью, и здесь армия также может не беспокоиться за свои фланги. За исключением этих двух мест войска могут чувствовать себя в безопасности, лишь если они окружены по периметру укрепленной линией и поблизости имеется источник пресной воды и порт, через который поступает снабжение. Вот почему вся кампания в Северной Африке велась за обладание тремя пунктами: Эль-Аламейном в Египте, Эль-Агейла в Киренаике и портом Тобрук приблизительно посередине.

Вдоль побережья Ливии была проложена хорошая дорога: виа Бальбиа. Англичане же протянули через Египет лишь полоску асфальта, неспособного выдержать постоянную нагрузку тяжелой техники. Вдоль этой дороги англичане начали строить очень важную железнодорожную магистраль, однако к концу 1940 года она заканчивалась в районе Мерса-Матрух (почти за 150 миль до границы с Ливией).

Остальными дорогами в пустыне были лишь колеи, ведущие через каменные россыпи и самые разнообразные виды песка. В основном песок в Северной Африке – это измельченная в порошок глина, образующая облака белой пыли, так что даже с расстояния в несколько миль можно заметить десяток пеших людей. Пыль проникает в глаза, волосы, одежду и питьевую воду. От нее не защищают лучшие фильтры, и ею покрывается все, что ешь и пьешь.

Несмотря на подобные неудобства, большинство солдат быстро привыкали к пустыне. В этих негостеприимных местах царили свободные нравы, и в большинстве частей офицеры и рядовые одевались каждый во что хотел. Вскоре войска полностью отказались от пробковых солнечных шлемов, а также от всех мифов насчет полуденного солнца, целое столетие определявших одежду британских колониальных войск. У офицеров вошло в моду щеголять, размахивая мухобойками, в брезентовых брюках, пестрых шарфах и замшевых туфлях или даже сандалиях. В жару рядовой состав оставался в одних шортах и ботинках и, несмотря на бесконечные консервы, пребывал в полном здравии.

Большая часть пустыни проходима для механических транспортных средств, и спрессованный песок представляет собой неплохое «дорожное покрытие», хотя и ходили страшные рассказы о танках, которые засасывали зыбучие пески, размокшие после проливного дождя. Но начиная от западной границы Египта и еще дальше на запад простирается не отмеченное на картах, постоянно меняющееся «Великое песчаное море». Имеющее размеры около 600 миль в длину и 200 миль в ширину, оно является, вероятно, самой обширной непрерывной областью песчаных барханов в мире; некоторые барханы достигают в высоту 400 футов. Таким образом, практически граница между Египтом и Ливией имеет протяженность всего приблизительно 200 миль. Однако для целеустремленных путешественников «песчаное море» не является непроходимым. «Для того чтобы въехать на тяжелом грузовике на гору сыпучего песка высотой футов 200–300 с уклоном 1 к 3, необходимо хорошенько разогнаться… Однако надо обладать железной выдержкой, чтобы мчаться на полной скорости на то, что с виду кажется вертикальной стеной ослепительной желтизны», – сказал бригадир Баньолд на лекции в Королевском географическом обществе. Для опытного взгляда цвет и кривизна бархана и рябь на его поверхности скажут очень многое о том, можно ли по нему проехать. Вскоре после начала военных действий группы солдат – многие получившие в одночасье повышение в чине – начали переоборудовать и оснащать грузовики «Шевроле» для того, чтобы на них обходить итальянцев с флангов.

Небольшой отряд новозеландцев под предводительством людей, хорошо знакомых с пустынями, получил название «Группа для ведения боевых действий в глубине пустыни»; его невероятные рискованные подвиги стали легендой. Он появлялся с юга – сначала для того, чтобы наблюдать, затем для того, чтобы атаковать. Изучая следы колес и гусениц, опытные солдаты определяли все передвижения неприятеля – так по отпечатку ноги верблюда кочевник-бедуин сможет прочесть его возраст, породу и состояние. В глубине пустыни бойцы группы обнаружили следы, оставленные «Фордами» «Легких автомобильных патрулей» еще в 1916 году. И до сих пор в южной части пустыни можно видеть следы, оставленные армиями Второй мировой войны.

Углубляясь в пустыню далеко на юг, отважные бойцы отрывались от баз снабжения, и это требовало большого мужества. Климат в «песчаном море» был гораздо суровее, чем в прибрежной полосе. Сильные знойные ветры нередко приводили к обморокам. В одном донесении мимоходом упоминается про мертвых и умирающих птиц, пытавшихся скрыться от палящего солнца в тени скал.