Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

Настала пора взглянуть на Великобританию в реалистическом свете. Рузвельт с трудом верил в то, что могучая Британская империя, покрывавшая большую часть земного шара, находится на грани банкротства, и подозревал, что англичане где-то припрятали миллиарды. По этой причине его ответом на новые еще более отчаянные мольбы о помощи стало требование о полной передаче США всех золотовалютных ресурсов Великобритании. 23 декабря 1940 года Рузвельт уведомил Лондон об отправке американского крейсера «Луисвиль» на военно-морскую базу Симонтаун в Южной Африке с целью забрать золото на общую сумму 42 миллиона фунтов – последние ликвидные средства Великобритании. После этого были за бесценок проданы принадлежавшие Великобритании компании в Северной Америке. Например, за «Вискозную компанию», стоившую 125 миллионов долларов, было получено всего 87 миллионов долларов. Часть бизнесменов считала подобные сделки бесчестными, но, только убедившись в том, что Великобритания осталась без гроша, американцы согласились поставлять в дальнейшем военное снаряжение в качестве дара.

В январе 1941 года Рузвельт предложил законопроект о ленд-лизе, наделявший президента США правом продавать, передавать, менять, отдавать в аренду военное снаряжение и другие товары правительству государства, обороноспособность которого, по мнению президента, имеет жизненно важное значение для обороноспособности Соединенных Штатов.

Великобритания, так и не оправившаяся в финансовом отношении после Первой мировой войны, была спасена этим законом, причем помощь подоспела в самый последний момент. 1 марта, за десять дней до того, как закон о ленд-лизе должен был вступить в силу, необходимо было произвести выплаты по внешним долгам на общую сумму 540 миллионов долларов, причем кредиторами выступали не только Соединенные Штаты. Эта сумма вдвое превышала то, что имелось у британского казначейства; золотовалютные запасы страны усохли меньше чем до 3 миллионов фунтов. Черчилль обратился к голландскому и норвежскому правительствам в изгнании с просьбой выделить золото для покрытия долгов, оба отказали. Великобританию спасло от катастрофы только то, что бельгийское правительство в изгнании одолжило 60 миллионов фунтов из своих золотых запасов, которые были вывезены из Бельгии до того, как ее захватили германские войска.

Нельзя сказать, что закон о ленд-лизе встретили единодушным одобрением. Джозеф П. Кеннеди, бывший посол США в Великобритании и отец человека, впоследствии ставшего президентом, выступил категорически против. Также против были знаменитый летчик Чарльз А. Линдберг и Уэнделл Уилки. Кое-кто опасался, что Рузвельт отправит за границу вооружение, необходимое самой Америке. Другие предостерегали о том, что закон наделяет президента опасной властью. Закон был принят 11 марта 1941 года, и Конгресс разрешил президенту выделить любому государству товаров из резерва на общую сумму в 7 миллиардов долларов. 27 мая Рузвельт объявил неограниченное чрезвычайное положение, а еще через три недели разорвал дипломатические отношения с Германией и Италией и заморозил все имущество этих стран в Соединенных Штатах.

В июле президент направил американские части для создания и обслуживания военных баз в Исландии. Если бы на острове появились военные базы Германии, это стало бы угрожать американскому судоходству. Лишь два сенатора высказались против этого решения. По мере того как успехи держав «Оси» начинали угрожать даже континентальной части США, общественное мнение Америки менялось, и Вашингтон начинал принимать все большее участие в военных действиях на стороне Великобритании. Вначале основной задачей являлось противодействие немецким подводным лодкам в Атлантике, но постепенно в Лондоне появлялось все больше американских военных и «собирающих факты наблюдателей». Английские военные также зачастили в Вашингтон, где со временем стали приниматься все главные решения.

Объединенный англо-американский комитет начальников штабов возглавил генерал Джордж К. Маршалл, начальник штаба сухопутных войск США. Его заместителем стал генерал сэр Алан Брук, только что назначенный на должность начальника Имперского генерального штаба и, следовательно, ставший консультантом по военным делам Черчилля и правительства Великобритании. Брук вел себя как примадонна, считая себя выше рутины повседневного управления войсками, чем занимался Маршалл в армии США. Брук мнил себя закаленным в боях мастером стратегии и смотрел на американцев как на неопытных новичков, которые должны внимательно выслушивать его наставления. Американцы же считали Брука главнокомандующим плохо организованной и оснащенной армией, ни разу с начала войны не победившей немцев на поле боя. Поэтому нужно считать улыбкой судьбы для общего дела союзников то, что Брук так много времени проводил в Лондоне и Джордж Маршалл сблизился с генералом сэром Джоном Диллом, с которым он подружился. Дилл был вынужден залечивать раны, которые Брук постоянно наносил своим союзникам, и Маршаллу приходилось заниматься тем же, когда Рузвельт выходил из себя. Маршалл и Дилл пытались делать все возможное, чтобы противостоять вмешательству со стороны высшего политического руководства обеих стран. Их сотрудничество было настолько тесным, что они посвящали друг друга в документы, которые держали в тайне от своих ближайших соратников. Маршалл и Дилл регулярно обедали вместе перед заседаниями комитета, иногда со своими женами, и к началу заседания самые щекотливые вопросы уже оказывались разрешены.

Во время похорон Дилла, умершего незадолго до окончания войны от малокровия, траурный кортеж проходил по дороге, вдоль которой стояли тысячи американских солдат. Начальники штабов американской армии сопровождали артиллерийский лафет с гробом, запряженный шестеркой серых лошадей. Генерал сэр Джон Дилл был удостоен пышных похорон на святая святых американской армии: Национальном кладбище Арлингтон.

Разработка атомной бомбы

Если бы Соединенные Штаты не вступили в войну, весьма вероятно, что атомная бомба так и не была бы никогда создана. Писатели-фантасты время от времени пугали обывателей мыслью о мощнейшем оружии, и к 1939 году большинство западных физиков-ядерщиков согласилось с тем, что подобное оружие теоретически возможно. Летом того же года об этом уведомили глав некоторых ведущих мировых держав.

В августе Лео Сцилард направил президенту США письмо с настоятельной просьбой изучить вопрос применения ядерной энергии в военных целях. Хотя Альберт Эйнштейн, самый знаменитый ученый в мире, был ярым пацифистом, он также подписал это письмо, добавив ему свой огромный авторитет. Несколько недель спустя профессор Ган из Гамбурга предупредил военное ведомство Германии о той же возможности, и рейхе-министерство экономики немедленно приступило к поискам урана. Этим же летом Рауль Дотри, министр вооружения Франции, также заинтересовался ядерными исследованиями. В Великобритании в университетах уже велись работы по государственной программе, и на основании полученных результатов в мае 1939 года английское министерство авиации заказало тонну урана.

Вначале только Великобритания и Франция относились к ученым серьезно. К моменту начала германского вторжения во Францию летом 1940 года французские ученые уже успели значительно продвинуться вперед. Французская разведка закупила практически весь мировой запас «тяжелой воды» для использования в качестве регулятора для замедления нейтронов в управляемой ядерной реакции с участием урана. После капитуляции Франции эти работы были переведены в Англию, в Кембриджский университет, где продолжались эксперименты по выделению плутония. В это же время два американских физика опубликовали отчет о своей работе в том же направлении. Всем ученым становилось ясно: дальнейшие работы потребуют очень много денег и государственную поддержку.

В марте 1940 года два ученых, бежавших от нацистов в Англию, составили краткое описание созданной на основе урана-235 бомбы. Им удалось убедить профессора Линдеманна в том, что в результате нескольких дорогостоящих экспериментов можно будет доказать реальность создания атомной бомбы. Линдеманн, впоследствии ставший лордом Черуэллом, был вспыльчивый, порывистый человек, известный как верными, так и в корне ошибочными научными предсказаниями. Однако Черчилля Линдеманн, похоже, убедил, и атомный проект получил все средства, которые могла выделить Великобритания. В июле 1941 года ученые, проводившие эти исследования («комитет МОД» – законспирированное название[44]44
  В 1940 году, когда германские войска оккупировали Данию, английские спецслужбы перехватили телеграмму Нильса Бора Отто Фришу, в которой он просил «…передать Мод Рей в Кент», что было интерпретировано как зашифрованное сообщение о процессе расщепления ядер урана. Только после войны выяснилось, что гувернантка детей Бора Мод Рей жила в графстве Кент.


[Закрыть]), доложили, что атомную бомбу определенно можно изготовить и работы следует ускорить, «так как немцы могут создать подобное оружие первыми». Немецкие ученые не получили государственной поддержки, и их работы оказались безрезультатными.

В Соединенных Штатах исследования велись медленно, без уклона в военную область, до тех пор, пока Э. О. Лоуренс из института Беркли не переговорил о результатах, достигнутых «комитетом МОД», с Ванневаром Бушем, близким к президенту Рузвельту. После этого Рузвельт связался с Черчиллем и предложил скоординировать работы или даже осуществить совместный атомный проект. Со слов советников, убежденный в том, что Великобритания в самое ближайшее время создаст собственную бомбу, Черчилль отказался.

Только в июле 1942 года Черчилль осознал, что создание ядерной бомбы – настолько дорогостоящая работа, что Великобритания просто не в силах выполнить ее в одиночку. Однако к этому времени было уже слишком поздно объединяться с американцами, значительно опередившими англичан как в теоретических и экспериментальных исследованиях, так и практической технологии. Английский историк Р. А. К. Паркер писал:

«[Американцы] решили, что помощь английских ученых, а также ученых, нашедших убежище в Великобритании, может ускорить работы на несколько драгоценных недель – в первую очередь их разработка установки для выделения урана-235 в результате газовой диффузии».

Американцы решили, что несколько недель – слишком высокая цена за то, чтобы допустить англичан к своим работам. К тому же кое-кто опасался, что англичане могут использовать результаты исследований в собственных коммерческих интересах. Рузвельт согласился, добавив, что Америка должна позаботиться о том, чтобы послевоенная Великобритания обладала ядерной энергией, – это расценивалось как помощь союзнику с подорванной экономикой. (Президент Трумэн отказался выполнить эту просьбу.) Только после того, как Черчилль отказался от какого-либо коммерческого использования, американцы согласились обмениваться информацией в ограниченных объемах, причем они сами решали, что необходимо для производства бомбы.

Послевоенное англо-американское сотрудничество прекратилось после того, как в 1950 году выяснилось, что доктор Клаус Фукс, один из английских ученых, работавших над созданием атомной бомбы, уже длительное время был русским шпионом.

Когда работы наконец были завершены, стало очевидно, что никакое другое государство, кроме Соединенных Штатов, не обладает ресурсами, необходимыми для разрешения проблем, возникающих при создании первой атомной бомбы. (Бомба, созданная Советским Союзом, обошлась ему значительно дешевле, так как многочисленные шпионы, такие, как Фукс, передали Москве результаты американских исследований.)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВОЙНА В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ

12. ВОЙНА ДВИЖЕТСЯ НА ЮГ

Я очень восхищаюсь Цезарем. Но… сам я отношусь скорее к людям типа Бисмарка.

Муссолини в разговоре с Эмилом Людвигом

Война, которую вела в Северной Европе Германия, была серой. Угрюмые политики с серыми лицами, одетые в темные строгие костюмы, принимали решения. Орды солдат в мыши-но-серой форме затопили Европейский континент и дошли до серых вод Атлантики, где вели мрачные серые сражения выкрашенные в серый цвет боевые корабли.

Военные действия в Средиземноморье были другими. Они были более многообразными и сложными, чем на каком-либо другом театре. Италия Муссолини предлагала бравурные марши, украшенные вокальными партиями, под которые проходили сражения на полях, залитых ослепительным солнцем. Опереточные мундиры и цветистые речи были неотъемлемой частью войны, которая на самом деле являлась непрерывной цепочкой авантюр. Феодальный император и арабы-дикари из пустыни, подводные велосипеды и потомки знаменитых родов, армии, плавно спускающиеся с небес на памятники древних цивилизаций, – вот чем была война в Средиземноморье.

Бенито Муссолини: «Верьте! Подчиняйтесь! Сражайтесь!»

Несмотря на определенный налет гипнотизирующей харизматичности, Адольф Гитлер был озлобленным человеком с примитивными вкусами и предсказуемыми взглядами. Бенито Муссолини был гораздо более сложной личностью. Самый интимный его портрет можно найти в дневниках зятя Муссолини графа Галеаццо ди Чиано, ставшего при нем министром иностранных дел Италии. Чиано обещал, что его дневники:

«…отражают мыслительные процессы, внезапные приступы ярости, распутства и сентиментальности, вспышки гениального предвидения и непостижимой глупости, искренность и проницательность фигляра, в течение четверти века сидевшего на шее итальянского народа… Перед вами предстанет этот человек во всем своем безумии и человечности».

Один американец, лично знавший Муссолини, рисует более резкий портрет:

«Ни в коем случае не следует забывать о том, что Муссолини сердцем своим и повадками оставался итальянским крестьянином. Он отличался крайней мстительностью и никогда не забывал удара, нанесенного ему лично или его стране. Восторгался он только силой и властью… Муссолини был одержим идеей воссоздания Римской империи».

В годы, предшествующие Первой мировой войне, Муссолини был одним из самых уважаемых и осведомленных марксистов в Европе. Он издавал газету «Классовая война», в которой проповедовал революционное насилие, выдвигая такие лозунги, как: «У кого есть сталь, тот добудет хлеб!» Начало войны в 1914 году Муссолини воспринял как событие, несущее мировую социалистическую революцию. Ленин, предпринявший определенные шаги для доказательства справедливости этой теории, восторженно отзывался о Муссолини в «Правде»; и они оба смотрели одинаково на основные политические проблемы. И тот и другой хотели избавиться от парламентов и всех прочих неудобств, которые доставляет многопартийность людям, жаждущим постоянной централизованной власти.

Несмотря на обязательства, связывающие Италию с Германией, она вступила в Первую мировую войну в 1915 году на стороне Великобритании и Франции. Эта война наполнила итальянцев – нацию, объединившуюся лишь в 1870 году, – надеждами на величие и возможность расширить границы своего государства. Муссолини мгновенно изменил свои политические пристрастия: «учуяв в воздухе национализм, он вдохнул его полной грудью. Это был пьянящий запах».

Муссолини был очень тщеславен и неуравновешен; ему требовалось, чтобы народ его обожал. В первую очередь он был обыкновенным человеком, и его тяга к военной форме и бесконечные любовные приключения взывали к сердцу толпы. Муссолини был совершенно не похож на жестокого бесчеловечного Ленина и недалекого Гитлера. Став горячим сторонником национализма и поддержав войну 1914–1918 годов, Муссолини был несказанно рад территориальным приобретениям, которые она принесла Италии. Вскоре он проникся презрением к Ленину, заключившему сепаратный мир с Германией и уступившему так много русской земли.

В марте 1919 года Муссолини с друзьями изобрели новую политическую партию, позаимствовав форму, символику и планы общественного переустройства у самых разнообразных политических течений. Их речи, пылкие и гневные, тем не менее не обещали насилия. Одетые в черные рубашки люди, перенявшие военную терминологию, столь дорогую всем революционерам, дали обет не уничтожать капитализм, а подчинить его себе. Попутно они обещали отобрать собственность у церкви, отдать землю крестьянам, свергнуть монархию и установить полный государственный контроль над экономикой. Теперь это воспринимается как рецепт, ведущий к неминуемой катастрофе, но в то время подобные идеи были новы, и крах перестроенной советской экономики еще не стал очевиден.

Муссолини был неотъемлемой составляющей частью новой эпохи. Он понимал значение истории и то, как использовать ее предания, мифы и легенды. Символом героического наследства прошлого стала кровь, которую нужно проливать в «борьбе». Машины и новые технологии придадут новые жизненные силы Италии.

В России и Германии схожие политические идеи возникли, когда уставшие от войны солдаты возвратились домой, в разгромленную и недовольную страну. Можно возразить, что немцы потерпели поражение, а итальянцы были нацией-победительницей, однако простому человеку труда было непросто отличить победителя от побежденного. Италия потерпела сокрушительные поражения на Австрийском фронте, в то время как германская армия утешала себя тем, что поражение пришло не на полях сражений, а за столом переговоров.

Особенно много общего было у Италии с Германией. В обеих странах солдат, вернувшихся с полей сражений, нещадно поливали грязью коммунисты, социалисты и пацифисты. Основу фашистской и нацистской партии составили бывшие солдаты и те, кто осуждал плохое обращение с ними. В обеих странах средний класс по понятным причинам боялся кровавого террора, который продемонстрировала коммунистическая революция в России. Эти страхи подпитывались жестокими стычками между противоборствующими политическими группировками, что еще больше убеждало средний класс, в том числе бывших солдат и местную полицию, поддерживать антикоммунистические организации. После прихода к власти фашистов и нацистов большинство населения приняло отказ от свобод в обмен на восстановление законности и правопорядка.

В Первую мировую войну Италия присоединилась к Антанте в надежде стать великой державой, но на мирной конференции на итальянцев смотрели с презрением. Сэр Чарльз Гардинг, длительное время занимавший должность заместителя министра иностранных дел Великобритании, называл их «одиозными коллегами», отличавшимися своим «нытьем, перемежающимся грубостями». Итальянские претензии на порт Фиуме в верхней части Адриатического моря были отвергнуты без обсуждений.

Подобное обращение объединило итальянцев так, как это не смогла сделать война. Тысяча ветеранов войны, возглавляемых поэтом Габриэлем д'Аннунцио, в сентябре 1919 года вошли маршем в Фиуме и отказались покинуть город. Союзники-победители, нисколько не смущенные этим воинственным поступком, не предприняли никаких мер. В 1924 году итальянские права на Фиуме были ратифицированы. Муссолини, лидер крупнейшей организации ветеранов войны, усвоил урок: когда слова бесполезны, наступает черед силы.

Фашизм (более поздней разновидностью которого в Германии стал нацизм) возник в Италии. Для агитации за социальные перемены Муссолини организовал «фаши», группы рабочих. По-латыни fascio – «связка», «пучок». В Древнем Риме «фашии» – связки розг (в единстве сила) с топором – носили перед консулами как знак власти, и этот символ переняла Великая французская революция. Этот классический символ идеально подходил Муссолини, решившему превратить итальянцев в могучую воинственную нацию. В 1921 году была создана фашистская партия. Ее члены носили черную униформу «ардити» штурмовых отрядов итальянской армии.

Слово «тоталитаризм» было придумано Муссолини. Тоталитаризм (подобно марксизму, навязанному России Лениным и Сталиным) провозглашал прямой контроль государства над каждым человеком и его действиями. Быть вне политики при обоих режимах являлось наказуемым преступлением.

По мере продвижения к власти Муссолини пересматривал свои взгляды, чтобы привлекать к себе новых союзников. С политиками, представителями деловых кругов и влиятельными людьми, поверившими в то, что фашисты смогут заполучить число голосов, достаточное для победы, заключались тысячи сделок. В октябре 1922 года король Виктор-Эммануил III предложил Муссолини сформировать правительство, и тот, явившись в Рим одетый в военную форму, объявил во всеуслышание, что только прибыл с поля боя. Утвердился миф о том, что фашисты вошли в Рим маршем и захватили власть силой оружия. На самом деле Муссолини неожиданно приехал на утреннем поезде, и его жена удивленно воскликнула: «Какие люди!»

Позабыв все свои мысли насчет свержения монархии, Муссолини отказался и от другого убеждения, договорившись с римским папой и католической церковью. Это был очень важный шаг, ибо вот уже много лет государство и церковь в Италии не ладили друг с другом. Теперь же Муссолини поставил распятие в каждый класс и направил в армию капелланов. По словам циников, он просто демонстрировал традиционное итальянское почтение к религии, семье и работе.

Одетые в черные рубашки фашисты скандировали: «Credere! Ubbidire! Combattere! («Верьте! Подчиняйтесь! Сражайтесь!») и именовали Муссолини «дуче» («вождем»). Над замысловатыми неопределенностями демократии насмехались. После того как выяснилось, что избирателям проще продавать обещание чудес, излюбленными словами стали «смерть», «насилие» и «воля».

Противники режима бежали из страны или оказывались в тюрьмах. Газеты и радио попали под контроль фашистской партии. Органы местного управления стали частью нового движения. «Наш мэр вдруг стал носить форму и отдавать фашистское приветствие, – вспоминал один мой итальянский друг. – Но когда мы приехали в соседний городок, тамошний мэр также оказался в форме».

В 20-х годах фашистская экономика Муссолини процветала: деятельность профсоюзов была строго ограничена, рабочие стали дисциплинированы и послушны, конкуренция в промышленности ослабла. Италия медленно оправлялась от войны, но Муссолини обещал не мир и восстановление хозяйства, так необходимые стране, а новые войны. Он заявил своим соотечественникам, что Италии для того, чтобы оставаться здоровым государством, необходима война раз в двадцать пять лет. Возможно, его слова не воспринимались буквально (так же, как не воспринимали буквально антисемитские высказывания Гитлера) или же считалось, что эти «войны» будут всего-навсего авантюрами в заморских колониях.

Легкая добыча: Абиссиния и Албания

С древнейших времен итальянцам было свойственно переплывать моря и основывать там поселения. Во многих средиземноморских городах – Тунисе, Бейруте, Триполи – они превосходили численностью всех остальных европейцев, однако собственно итальянских колоний было мало. Кроме Триполитании, отвоеванной Италией в 1911–1912 годах у Оттоманской империи и переименованной в Ливию, в их число входили Эритрея и часть Сомали. Эти два клочка итальянских владений на «африканском роге» были отделены друг от друга Абиссинией, примитивной слаборазвитой монархией, которой управлял император Хайле Селассие. Основанная, по преданию, в X веке до нашей эры сыном царицы Савской, эта страна была памятна итальянцам своим городом Адуа, где в 1896 году армия итальянских захватчиков потерпела сокрушительное поражение от местных жителей.

Муссолини был полон решимости расширить свои заморские владения. Он любил высказывать вслух свое восхищение Юлием Цезарем, а в Африканской империи чувствовался вкус Древнего Рима. Муссолини лелеял мечту смыть позор Адуа и преподать абиссинцам урок, завоевав их страну. Это должно было объединить две итальянские колонии в одну большую итальянскую Восточную Африку.

Когда в 1934 году Муссолини вторгся в Абиссинию (современную Эфиопию), на его пути встали огромные озера, знойные пустыни и неприступные горы. Для того чтобы одержать победу над босоногими абиссинцами, вооруженными одним холодным оружием, итальянская армия использовала бомбардировщики – первым подвергся налету город Адуаа – и даже отравляющие газы.

Воспользовавшись тем, что весь мир возмущен зверствами итальянцев, Гитлер ввел войска в демилитаризованную Рейнскую область, положив этим начало военным экспансиям, приведшим в конце концов к Второй мировой войне. По мере того как воинственные устремления Гитлера все возрастали, остальные великие державы начинали добиваться дружбы с Муссолини. Попытка лишить Италию нефти была сорвана Соединенными Штатами, опасавшимися, что подобный удар итальянской экономике приведет к коммунистической революции.

Победа в Африке помогла Муссолини заработать огромную популярность у своего народа, но нажила ему многочисленных врагов за границей. Мир был готов терпеть его политические эксперименты дома, но он испытывал тошноту при виде картин отравленных газами и разбомбленных деревень. Однако международное осуждение еще больше сплотило итальянский народ вокруг Муссолини. Король Италии был провозглашен императором, и папа преподнес его супруге золотую розу.

Следующей авантюрой, в которую ввязался Муссолини, была отправка войск на помощь националистам Франко, ведущим гражданскую войну в Испании. В Великобритании и Франции эта бескомпромиссная война представлялась как уничтожение демократии фашистскими силами Франко, олицетворявшими зло, однако в настоящее время вердикт истории по поводу Гражданской войны в Испании не столь однозначен. Муссолини, отождествленный с правыми экстремистами, оказался в изоляции, но для него война в Испании была лишь очередным приключением. Он говорил своему зятю графу ди Чиано, министру иностранных дел Италии, что эта война поможет закалить характер итальянского народа. «Когда с Испанией будет покончено, я придумаю что-нибудь еще», – пообещал Муссолини.

Вероятно, Муссолини повадился читать победные реляции в собственной прессе – болезнь, от которой не лечат даже в Голливуде, – и в конце концов уверовал в то, что под его началом находится могучая военная машина. 30 ноября 1938 года Чиано намекнул фашистскому парламенту о вековых чаяниях Италии. Этого оказалось достаточно для того, чтобы депутаты вскочили с мест с криками: «Корсика, Тунис, Ницца!» – к чему в Париже отнеслись крайне неодобрительно. Вероятно, это примирило французских избирателей с декларацией о дружбе между Францией и Германией, подписанной неделю спустя.

Как это выяснили еще древние римляне, Средиземное море – недружественный водоем. Даже в период наивысшего расцвета Римской империи Итальянский полуостров постоянно подвергался нападениям. Муссолини выбрал Абиссинию, а это была не лучшая цель для захвата, ибо она находилась далеко и путь к ней лежал через Суэцкий канал, ревностно оберегаемый англичанами. Другое колониальное владение Италии, Ливия, находилось на противоположном берегу Средиземного моря, судоходство в котором могли сделать весьма опасным Королевский и Французский флоты.

Бисмарк как-то сказал, что у Италии хороший аппетит, но плохие зубы. Один историк добавил, что Муссолини «вложил много сил в национальную стоматологию». Это так, но созданные им протезы оказались красивыми, но непрочными.

Несмотря на то что Муссолини удалось впихнуть Италию в современный мир, она оставалась бедной, отсталой страной: ее нельзя было назвать ни процветающей, ни даже промышленно развитой. Промышленность Италии полностью зависела от импортируемого сырья: нефти, угля, железной руды. Географическое положение Италии, с протянувшимся вдоль всей страны позвоночником из горных хребтов, создавало трудности в сообщении даже в мирное время. Всем было очевидно мастерство итальянцев в проектировании и новых технологиях; итальянские кораблестроители оставались непревзойденными. Однако гениальность и сила не всегда идут рука об руку. За исключением нескольких образцово-показательных частей, итальянская армия не была механизирована. Военно-воздушные силы состояли в основном из устаревших бипланов. Самое сильное впечатление из родов войск производил военно-морской флот, но все же нечего было и думать о том, чтобы он смог противостоять объединенным морским силам Великобритании и Франции.

В июле 1938 года на модернизацию итальянских вооруженных сил было выделено 5 миллиардов лир. Началось строительство двух новых линкоров, были созданы образцы монопланов. Однако войны – даже маленькие – стоят денег. Война в Абиссинии стоила 13 миллиардов лир, и оккупационные войска насчитывали 300 тысяч человек. Вмешательство в гражданскую войну в Испании потребовало списания множества танков и самолетов, и там по-прежнему оставалось 50 тысяч итальянских солдат. Муссолини требовались деньги, и он выжимал их из налогоплательщиков. Военный энтузиазм итальянцев начинал понемногу угасать, хотя вслух мало кто жаловался, опасаясь тайной полиции.

Когда в 1939 году война в Испании уже близилась к концу, Муссолини придумал «кое-что еще». Практически без предварительной подготовки он отправил войска в Албанию, маленькое королевство, находившееся напротив каблука итальянского сапога на противоположном берегу Адриатического моря. Оккупация не потребовала много сил: Албания с 1934 года являлась итальянским протекторатом.

Беспокойные державы «Оси»

К этому времени западные державы уже стали считать Италию близким партнером гитлеровской Германии, и почти такой же опасной. Муссолини считал фюрера своим единственным союзником, который позволит ему продолжать политику избирательной агрессии. Гитлер с готовностью стал сообщником Муссолини, однако собственные планы он хранил в тайне до тех пор, пока не приходили в движение войска. По мере того как один кризис следовал за другим, Муссолини начинал все более и более опасаться, что союзник втянет его в крупную войну, к которой Италия была не готова. Именно Муссолини больше всех трудился над составлением Мюнхенского соглашения, которое дало Гитлеру все, чего он хотел, и в то же время позволило избежать войны. Когда западные державы решительно выступили против притязаний Гитлера на Польшу, Муссолини стал призывать своего партнера действовать осторожнее. 12 августа 1939 года он отправил Чиано для переговоров с фюрером, состоявшихся в местечке Бергхоф неподалеку от Берхтесгадена в Баварии. Чиано встретили крайне холодно, и он с ужасом осознал, что Германия намерена напасть на Польшу во что бы то ни стало.

«Гитлер ведет себя очень любезно, но и он также непоколебим в своем решении. Он говорит в просторной гостиной своего особняка, стоя перед столом, на котором разложены карты. Фюрер демонстрирует настоящие глубокие познания военного дела. Он говорит очень спокойно и начинает волноваться только тогда, когда советует нам как можно скорее нанести Югославии coup de grace[45]45
  Завершающий удар (фр.).


[Закрыть]. Я сразу же понимаю, что сделать больше ничего нельзя. Гитлер принял решение нанести удар, и он его нанесет».

На следующий день Чиано докладывал Муссолини в Палаццо Венеция: