Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

Использующая электрические торпеды G7 – не оставляющие следа на воде – подводная лодка при залпе не выдавала свое положение. Небольшие суда обычно топились с помощью палубной артиллерии – обычно 88-миллиметрового орудия. Для того чтобы вести из него огонь и не упасть за борт даже в слабое волнение, требовалась акробатическая ловкость. Попасть из него можно было только в большую цель. В начале войны лодки были оснащены также одним 20 – миллиметровым зенитным орудием, но в ходе боевых действий выяснилась низкая эффективность этих орудий в борьбе против появившихся более совершенных самолетов.

Условия жизни на подводной лодке были очень тяжелые. Внутренний корпус субмарины имел размер и форму пассажирского вагона, но этот «вагон» был забит всевозможным оборудованием, и человеку в нем место нашлось с трудом. Возможности уединиться не было никакой. Даже капитан имел лишь отгороженный занавеской стол, мимо которого протискивались к боевым постам члены экипажа. Вот как описывал это официальный корреспондент германской военной газеты:

«Моя койка находилась в каюте младших офицеров, самом неудобном месте на лодке: через него постоянно протискивается народ. Другой дороги на камбуз, к дизелю или электромотору нет. При каждой смене вахты механики протискиваются из расположенного на корме машинного отделения, а навстречу им со стороны капитанского мостика идет очередная смена: то есть по шесть человек каждый раз. Так же приходится пробираться мимо дежурным по камбузу с полными кастрюлями. На самом деле эта каюта – не более чем узкий коридор с четырьмя койками у правой стены и четырьмя у левой. В середине прохода привинчен к полу стол со складывающейся крышкой. Пространство по обе стороны от него такое узкое, что во время приема пищи матросам приходится сидеть на нижних койках нагнув голову. Ни о каких стульях и думать нечего – слишком тесно. Но больше всего суматохи бывает тогда, когда кому-то нужно пройти из машинного отделения в рубку или, наоборот, во время приема пищи».

Никаких умывальников не было, имелась лишь одна уборная, которой нельзя было пользоваться, когда лодка находилась под водой. Если субмарину атаковал неприятель, бывало, уборная оставалась закрытой больше суток. Никто на борту не брился, и большинство моряков за весь поход не меняло ни одного предмета одежды. К запаху человеческого пота примешивались запахи машинного масла и солярки. Но над всем господствовал запах плесени, ибо во влажном воздухе отсыревало все, от хлеба до судового журнала. Экипаж – в основном молодые парни, ибо только такие могли выдержать подобные условия и постоянный стресс, обильно поливали себя одеколоном, чтобы забить один запах другим.

«Командир сидит на стульчике у перископа в тесном пространстве между колонной перископа и стенами рубки, прижавшись лицом к резиновой маске у окуляра, широко разведя ноги, чтобы обхватить ими колонну. Его ноги находятся на педалях, позволяющих ему бесшумно вращать огромную колонну перископа вместе со своим стульчиком на 360 градусов; его правая рука не отрывается от рычага, управляющего подъемом и опусканием перископа. Тихо жужжит двигатель перископа. Капитан чуть опускает его, стараясь держать объектив над самой поверхностью воды.

Начальник стоит неподвижно позади двух вахтенных, управляющих горизонтальными рулями. Он не отрывает взгляда от указателя крена и его медленно поднимающегося и опускающегося столбика воды. Каждое изменение состояния столбика означает, что с лодкой происходит то же самое.

Никто не говорит ни слова. Жужжание двигателя перископа доносится словно через звукоизолирующую перегородку; двигатель включается, выключается, снова включается, и жужжание возобновляется. Командир поднимает перископ на какую-то долю секунды и тотчас же снова опускает его под воду. Неприятельский эсминец должен быть где-то совсем рядом».

Большую часть времени подводная лодка проводила в надводном положении. В Атлантике это означало непрерывную бортовую и килевую качки. Находящейся на поверхности лодке требовались наблюдатели, замерзавшие и промокавшие до нитки. В северных широтах ледяные волны захлестывали мостик с такой силой, что наблюдатели привязывали себя кожаными ремнями к специальным скобам. В наставлениях требование привязываться обычно сопровождалось списком подводников, смытых волной. Вахтенные надевали поверх бушлатов одежду из кожи или резины и обматывали шею полотенцем и все равно при малейшем волнении промокали до нитки. Практически каждый подводник жаловался на ревматические боли. На лодке команде разрешалось носить любую одежду. Особенно популярными были «счастливые» свитера, связанные любимыми, и британские армейские куртки цвета хаки, поступившие с захваченных во Франции складов. Некоторые капитаны в моменты большой радости или особенно тяжелых испытаний раздавали команде шнапс, на борту других лодок царил сухой закон.

«Сменившаяся вахта, неуклюже ступая по трапу, спустилась вниз. Моряки промокли насквозь. Штурман поднял воротник и опустил поля зюйдвестки на лицо. Все лица красные от беспрерывно хлещущих потоков воды. Моряки молча вешают бинокли на крючки и начинают раздеваться, устало стаскивая с себя промокшие бушлаты и резиновые куртки, а новая смена так же молча начинает одеваться, помогая друг другу натягивать резиновые штаны. Самый молодой из сменившейся вахты забирает в охапку кипу мокрых брезентовых штанов, курток и зюйдвесток и уносит ее на корму. Пространство между двумя электрическими двигателями и по бокам кормового торпедного аппарата – лучшее место для сушки. Спустившиеся сверху люди выпивают залпом по кружке горячего кофе, тщательно протирают стекла биноклей и убирают их».

Когда в мае 1941 года молодой британский офицер во главе отряда захвата высадился на борт захваченной в море германской подводной лодки, он был больше всего поражен лакированным деревом на камбузе и многочисленными ящичками, запирающимися на ключ. Ему запомнилась царящая повсюду чистота. Во время обыска он обнаружил и другие свидетельства высокого уровня жизни германских подводников: среди личных вещей было несколько фотоаппаратов и даже одна кинокамера. По его утверждению, секстанты были гораздо лучшего качества, чем те, что использовались британским адмиралтейством, а таких хороших биноклей ему никогда не доводилось видеть. Один из биноклей он оставил себе.

В тактику военных действий на море, так же как действий на суше и в воздухе, существенные изменения внесло радио. Улучшенные радиоприемники с большой дальностью действия позволили передавать подводным лодкам приказы искать врага в отдаленных квадратах или совместно действовать против одной цели. Главным специалистом подводного флота фашистской Германии был адмирал Карл Дениц. Все его мысли были сосредоточены на войне против Великобритании. Задолго до начала боевых действий он пришел к выводу, что грядущая подводная война будет всепогодной и (так как «асдик» не был способен обнаруживать небольшие надводные цели) основной упор надо делать на ночные атаки находящихся в надводном положении субмарин. Эту точку зрения Дениц изложил в опубликованной перед войной книге. Как выяснилось, эта тактика оказалась самой действенной.

Королевский флот тешил себя надеждой, что с неприятельскими подводными лодками прекрасно справятся «поисковые отряды» боевых кораблей. Это убеждение как нельзя лучше подходило к тому образу флота, которое сложилось о себе у него самого. Однако еще во время Первой мировой войны эта тактика была опробована и показала свою полную несостоятельность. Опыт показал, что на бескрайних просторах океана подводная лодка может затеряться без труда. Именно такой поисковый отряд – авианосец в сопровождении эсминцев – был атакован ночью подлодкой «U-29» всего через две недели после объявления войны. Авианосец «Корейджес» был потоплен с большими человеческими жертвами.

То, как безответственно был поставлен под угрозу «Корейджес», является доказательством уверенности адмиралтейства в том, что «асдик» и глубинные бомбы обеспечивают надежную защиту от подводных лодок. Однако постепенно отношение к «поисковым отрядам», отнимающим корабли, так необходимые для сопровождения конвоев, стало меняться. Лучший способ уничтожать подводные лодки – это охрана торговых судов. Тогда субмарины сами придут к тебе.

3. ОБМЕН СЕКРЕТАМИ

Мы ни за что не прекратим наши исследования. И в конце концов придем туда, откуда вышли, и впервые по-настоящему увидим это место.

Т. С. Элиот. «Маленькие несуразности»

После войны Черчилль признался, что успехи германских подводных лодок были единственным, что пугало его, и существует широко распространенное мнение, что Гитлер начал войну, прекрасно понимая потенциал субмарин. Однако в действительности германский флот был совершенно не готов к войне. К началу военных действий у Германии было 56 подводных лодок[8]8
  Во всех источниках неизменно приводится цифра 57, потому что это число подводных лодок, вступивших в строй, однако субмарина «U-18» в 1936 году затонула после столкновения, была поднята со дна и вступила в строй во второй раз.


[Закрыть], из них несколько типа II, имеющих небольшой радиус действия и редко использовавшихся за пределами Северного моря. Кораблестроительная программа обеспечивала флот двумя или тремя подводными лодками в месяц (иногда лишь одной), и на строительство и испытание каждой субмарины требовалось около года. После войны адмирал Дениц сказал: «Реалистичная политика требовала, чтобы Германия имела тысячу подводных лодок еще к началу войны». Можно только согласиться с ним, с дрожью думая о том, что было бы с Великобританией в этом случае.

Один из крупнейших историков военно-морского флота С. Э. Морисон сказал, что Гитлер думал только о сухопутной войне и, как и Наполеон, верил в то, что обладание «сердцем» Европы позволит поставить Англию на колени. Уинстон Черчилль, как и президент Рузвельт, понимал, что выживание Великобритании зависит от морских коммуникаций, ибо без морских поставок нельзя продолжать военные действия.

Дениц и Редер: германские флотоводцы

Среди высшего военного командования Германии был лишь один моряк, 63-летний гросс-адмирал Эрих Редер, главнокомандующий военно-морским флотом. Это был нелюдимый человек консервативных взглядов, что подтверждают его фотографии в парадном длиннополом сюртуке со стоячим воротником и при шпаге. Хотя Редер был честным исполнительным моряком кайзеровского флота, в своей речи в 1939 году он объявил о полной поддержке «беспощадной и беспрестанной войны против большевизма и международного еврейского заговора, деятельность которого по разрушению нашей нации мы ощутили сполна». На Нюрнбергском процессе Редер был признан виновным в отдании приказов убивать пленных. Его воспоминания, опубликованные спустя десятилетие после окончания войны, свидетельствуют о его вере в Гитлера.

Командовавший подводным флотом Карл Дениц был совершенно другим человеком. Сын инженера завода «Цейсс» в Берлине, он никогда не учился в академии. Командир подводной лодки во время Первой мировой войны, Дениц спасся с потопленной субмарины и попал в плен. Некоторое время он был командиром крейсера, однако его в основном интересовали подлодки. Восстановление подводного флота Германии открыло перед ним новые возможности. Дениц был ярым нацистом, и его речи всегда изобиловали славословиями в адрес Гитлера: «Господь послал нам такого вождя, как фюрер». Гостеприимный и жизнерадостный, он любил общаться со своими подчиненными, называвшими его «львом». Бывавшие на званых обедах и ужинах, устраивавшихся Деницем, вспоминали, что на них царила атмосфера «непринужденности и товарищества». К началу войны Деницу исполнилось 47 лет. Морисон (автор официальной истории американского военно-морского флота) назвал его «одним из самых способных, бесстрашных и разносторонних флотоводцев всех участвовавших в войне стран». Впоследствии в январе 1943 года Дениц сменил Редера в должности главнокомандующего военно-морскими силами Германии, и именно его Гитлер в самые последние дни войны избрал своим преемником в качестве фюрера рушащегося Третьего рейха.

Существует широко распространенное заблуждение по поводу роли Деница в войне на море. Подводный флот не подчинялся ему; им управлял Военно-морской штаб, бывший одновременно штабом и органом управления. В мае 1940 года Де-ниц даже не входил в тридцатку самых высокопоставленных военно-морских офицеров. С ним даже не консультировались по таким вопросам, как обучение экипажа, разработка планов подводных лодок, сроки строительства, и по техническим вопросам, например вооружению – минам и торпедам. На это сделал особый упор его начальник адмирал Редер в меморандуме, датированном ноябрем 1940 года: «Главнокомандующий подводным флотом должен посвящать свое время проведению морских сражений и не отвлекаться на технические проблемы». Очень показательным для понятия неуклюжей бюрократической машины режима диктатуры является то обстоятельство, что в случае нехватки торпед Дениц отправлялся к Редеру и просил его убедить Гитлера увеличить производство.

В первые недели войны флоты противоборствующих сторон выявляли слабые места противника, а также свои собственные. Разочарованное существенными ограничениями возможностей «асдика», командование Королевского флота затем обнаружило, что некоторые недостатки прибора можно преодолеть, если с ним будет обращаться опытный оператор. Германский флот, как и флоты других государств, приходил к выводу, что в суровых боевых условиях торпеда становится капризным механизмом.

Обыкновенно каждая торпеда оснащается двумя взрывателями, один из которых может быть быстро взведен непосредственно перед пуском. Более грубый ударный взрыватель мог привести к тому, что торпеда пробила бы дыру в обшивке корабля, но на пробоину можно было поставить заплату и спасти корабль. Магнитный взрыватель приводился в действие магнитным полем корпуса корабля, поэтому торпеда могла взорваться внутри корпуса, и корабль переломился бы пополам. Германские магнитные взрыватели доставляли столько хлопот подводникам, что те перешли на ударные, также оказавшиеся ненадежными. Боек спускового механизма был слишком коротким: торпеда ударялась о борт и отскакивала от него, так и не касаясь его бойком. Наводящие устройства торпед, использовавшихся на подводных лодках, также оказались несовершенными. Постоянные изменения давления внутри подводных лодок приводили к выходу из строя устройств контроля за глубиной.

Хотя официально многие неудачи объяснялись тем, что на магнитные взрыватели оказывало воздействие локальное изменение магнитного поля Земли, вызванное находящимися под морским дном залежами железной руды или вулканических пород, мне кажется самым вероятным то, что процедура размагничивания, распространенная на британском флоте и призванная защищать корабли от магнитных мин, защищала их и от магнитных торпед. Так или иначе, проблемы с магнитными взрывателями продолжались в течение всего периода боевых действий, и окончательный диагноз им был вынесен только после завершения войны[9]9
  Американские подводники столкнулись с теми же проблемами: их торпеды уходили слишком глубоко, а магнитные взрыватели постоянно отказывали. Королевскому флоту больше повезло с магнитными взрывателями, но все же в особо важных случаях взводился взрыватель ударного типа.


[Закрыть].

Понятно, что Дениц обратился с жалобой в Торпедный департамент, вспомнив, что сам сталкивался с теми же проблемами в 1914 году, но тогда Торпедная инспекция знала, как работают эти примитивные механизмы! Специалисты по торпедам – в первую военную зиму все испытательные полигоны замерзли – на критику в основном отвечали тем, что во всем обвиняли подводников. Послевоенные исследования позволяют оценить среднюю вероятность сбоя торпеды в 30 процентов. В одном боевом походе у субмарины «U-32» в половине случаев происходил отказ торпед. Расследование показало, что взрыватели ударного типа перед войной испытывались лишь дважды, и оба раза с отрицательными результатами. Стало ясно, что о проблемах с торпедами было известно еще с декабря 1936 года, но по докладным запискам никто не принимал никаких мер. С началом военных действий и дальше не обращать внимания на эти проблемы стало невозможно, и Редер потребовал действий. Один из контр-адмиралов был предан военному трибуналу, признавшему его виновным, одного вице-адмирала сняли с должности. Этот скандал потряс весь флот и значительно повлиял на боевой дух подводников, а также обнажил царившую в Третьем рейхе бюрократическую неразбериху, в которой преданность нацизму ставилась выше профессионализма.

Неограниченная подводная война

Статья 22 Лондонского морского договора, подписанного Германией, гласила, что торговые суда не могут быть потоплены до тех пор, пока пассажиры, экипаж и судовые документы не окажутся в безопасном месте, при этом шлюпки таковым не считаются, кроме тех случаев, когда рядом земля или другое судно и хорошие погодные условия. Всем тем, кто надеялся, что Германия будет соблюдать условия договора, потребовалось ждать лишь двенадцать часов. Подводная лодка «U-30» под командованием капитан-лейтенанта Фрица-Юлиуса Лемпа обнаружила в 200 милях от северного побережья Ирландии следующий без сопровождения пассажирское судно «Атения». Он вышел из Ливерпуля в 4 часа пополудни за день до объявления войны. Среди пассажиров (а судно было заполнено до отказа) находилось 316 американских граждан, торопившихся вернуться домой до того, как их настигла бы война.

Лемп обнаружил «Атению» в 7.30 вечера. Уже начинало темнеть, и он не предпринял никаких попыток установить, что перед ним – пассажирское судно или вспомогательный крейсер, что было бы законной целью. Лемп дал залп торпед, одна из которых попала в корпус между котлами. По словам одной из пассажирок:

«Я стояла на верхней палубе, когда внезапно прогремел ужасный взрыв. Наверное, я родилась под счастливой звездой, ибо, придя в себя, я обнаружила, что несколько человек лежат на палубе мертвые».

Взрыв повредил трапы, и пассажиры туристского и третьего классов оказались заперты в трюме. «Атения» накренилась и стала погружаться. Приблизительно через полчаса подводная лодка Лемпа всплыла и открыла огонь по погибающей жертве из палубного орудия. Теперь уже не могло быть никаких сомнений, что перед ним пассажирский лайнер, торпедирование которого строго запрещалось призовыми законами Гаагской конвенции. Не вступив в контакт с тонущим судном и не предложив помощь, Лемп погрузился и покинул место гибели «Атении».

Лайнер потонул: погибло 112 человек, в том числе много женщин и детей. Германское адмиралтейство немедленно опровергло факт торпедирования «Атении» и приказало Лемпу заменить в судовом журнале страницы, внеся в них ложные данные[10]10
  После войны на Нюрнбергском процессе Дениц показал под присягой, что единственный за всю войну случай фальсификации судовых документов был после потопления Лемпом «Атении». На самом деле капитан «U-123» также получил приказ внести ложные данные в судовой журнал после потопления нейтрального судна «Ганда». Плававшая под португальским флагом «Ганда» была торпедирована 20 июня 1941 года у побережья Морокко, а после этого расстреляна из палубного орудия. Когда «U-123» вернулась во французский порт Лорьян, Дениц лично приказал капитану фальсифицировать судовой журнал, исключив какое-либо упоминание о боевых действиях в тот день. Изменения были внесены во все пять копий судового журнала, но никто не вспомнил про отчет о стрельбе, отправленный, как обычно, в Торпедный департамент.


[Закрыть]. Все знавшие правду о гибели «Атении» дали клятву хранить строгое молчание, а министерство пропаганды Третьего рейха распространило заявление о том, что на борту лайнера по распоряжению Уинстона Черчилля была заложена бомба.

Потопление «Атении» произошло как раз тогда, когда президент Рузвельт попросил Конгресс принять поправки к Закону о нейтралитете, позволяющие Великобритании и Франции покупать сырье для военной промышленности. Увидев, что противозаконное потопление «Атении» подтолкнет Конгресс проголосовать за принятие поправки, германская пропагандистская машина ввела в действие все свои силы. Одного спасенного американца убедили сказать, что на борту корабля находились орудия береговой обороны, предназначавшиеся для Канады. Вымысел о том, что Черчилль подложил на борт лайнера бомбу в надежде втянуть в войну Америку, постоянно повторялся по радио, в газетах и письмах, рассылаемых влиятельным американцам. Штаб германского флота издал специальное предостережение о том, что и на борту других американских судов могут быть заложены бомбы. Бомбардировка ложью прошла не зря. Опрос службы «Гэллапа» показал, что 40 процентов американцев верит немцам. Голосование в сенате отразило приблизительно такой же расклад сил: поправка Рузвельта была принята 63 голосами против 31. Палата представителей также проголосовала в пользу Великобритании и Франции большинством в 61 голос.

Перед Рождеством 1939 года Берлин издал приказ топить без предупреждения все корабли, кроме полностью освещенных, следующих под флагом Италии, Японии, России, Испании и Португалии (Американский закон о нейтралитете запрещал судоходство кораблей Соединенных Штатов в «военной зоне»). Командирам подводных лодок было предписано фальсифицировать записи в судовых журналах, описывая неосвещенные торговые суда как боевые корабли или вспомогательные крейсеры.

На тот случай, если возникнут какие-то недопонимания, Постоянный приказ-инструкция номер 154 за подписью Деница прямо предписывал командирам подводных лодок: «Никого не спасать и не брать на борт. Не беспокоиться насчет спасательных шлюпок. Погодные условия и удаленность от берега в расчет не принимать».

Однако имелась и более героическая сторона деятельности германских подводных лодок. 14 октября 1939 года была осуществлена бесстрашная операция, спланированная самим Деницем. По словам одного историка, капитан-лейтенант Гюнтер Прин, командир «U-47», перед войной бывал в Скапа-Флоу в качестве туриста и лично изучал главную базу Королевского военно-морского флота. Так это или нет, но Прин продемонстрировал поразительное мастерство, проведя свою субмарину через заградительные рубежи прямо к главной якорной стоянке. Две торпеды поразили линкор «Ройял Оак». Затем последовали новые взрывы, линкор перевернулся и затонул. Пролив Керк-Саунд, через который провел свою подводную лодку Прин, имеет в ширину 170 метров при глубине всего семь метров. Это было такое невероятное достижение, что даже после того, как в результате проведенного британским адмиралтейством расследования были обнаружены и идентифицированы обломки германских торпед, многие в Великобритании продолжали верить, что причиной трагедии был саботаж. Еще одна не подкрепленная никакими доказательствами история гласит, что германский шпион расставил на берегу световые указатели, позволившие субмарине благополучно пройти через Керк-Саунд. На самом же деле потопление «Ройял Оака» явилось лишь еще одним свидетельством неподготовленности Королевского флота к войне.

Великобритания потеряла только старый линкор, но мировая общественность подвергала широкой критике неограниченную подводную войну, и германское министерство пропаганды увидело открывшуюся перед ним возможность. Команда «U-47» стала героической, ей были посвящены заголовки всех мировых газет. В Берлине подводников лично поздравил с победой Адольф Гитлер. Прин был награжден Рыцарским крестом[11]11
  Высшей наградой за доблесть в фашистской Германии был Железный крест. Он вручался за личный героизм, но иногда им награждались целые группы отличившихся – так, например, в апреле 1941 года Железный крест первого класса получили 1300 моряков экипажа крейсера «Адмирал Шеер». Всего за время войны Железным крестом первого класса было награждено около 300000 человек, а второго класса – 2,5 миллиона. Более высоким знаком отличия был Рыцарский крест, за время Второй мировой войны его получили 6973 человека. Этим орденом награждались, например, капитан подводной лодки, потопивший неприятельские суда общим водоизмещением не ниже определенного, или летчик-истребитель, сбивший определенное количество вражеских самолетов. Еще более высокими степенями были Рыцарский крест с дубовыми листьями (853 награжденных), мечами (150) и бриллиантами (27). Самой высшей степенью был Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Его получил лишь один человек – полковник Ганс Рудель, пилот пикирующего бомбардировщика «Ю-87», уничтоживший 532 русских танка и потопивший 2 русских боевых корабля.


[Закрыть], а Дениц был произведен в адмиралы и назначен главнокомандующим подводного флота. Все германские подводники по праву радовались бесспорному свидетельству того, что Королевский военно-морской флот не может защитить свои корабли даже на главной стоянке.

Умудренные опытом Первой мировой войны, англичане стали организовывать конвои с самого начала войны. Это окупило себя: за период с сентября 1939 года до мая следующего года германские подводные лодки потопили 229 кораблей, из них лишь двенадцать шли в составе конвоев. Организация конвоев успешно осуществлялась, несмотря на сложности взаимодействия капитанов гражданских судов с военными моряками; для судов с различными возможностями организовывались быстрые и медленные конвои. Непрофессионал склонен думать, что безопасность судов, следующих в составе конвоя, обеспечивают корабли сопровождения, но это не так. Истинную причину приводит Уинстон Черчилль:

«Океан настолько огромен, что разница между размером конвоя и размером одного корабля по сравнению с океаном становится совершенно незначительной. Поэтому конвой из следующих тесным порядком сорока кораблей имеет столько же шансов проскочить незамеченным мимо патрулирующих неприятельских подводных лодок, сколько и одинокое судно; но в первом случае благополучно дойдет до места назначения не одно судно, а сорок».

Предложенная Деницем тактика состояла в том, что находящиеся в надводном положении субмарины патрулировали основные морские пути до тех пор, пока одна из них не обнаруживала конвой. Деницу помогала расставлять «гребенки» из подводных лодок германская служба радиоперехватов, вскрывшая секретный шифр торгового флота. Первая засекшая конвой субмарина посылала высокочастотный радиосигнал в центр на берегу и подавала сообщения в среднем диапазоне частот находящимся поблизости подводным лодкам, наводя их на конвой.

Ночью находящиеся в надводном положении субмарины атаковали торговые суда поодиночке, и часто с небольшого расстояния. С наступлением рассвета они двигались дальше, сосредоточиваясь для атаки в следующую ночь, так как скорость субмарины в надводном положении гораздо больше, чем в погруженном.

Боевые действия крейсера «Адмирал граф Шпее»

Угроза морским коммуникациям Великобритании исходила не только со стороны подводных лодок. Крейсера «Адмирал граф Шпее» и «Дейчланд» вышли в море за несколько дней до начала войны. Строительство этих крейсеров началось до прихода Гитлера к власти, когда по мирному договору Германии запрещалось иметь корабли водоизмещением свыше 10 000 тонн. Возможно, вследствие того что Королевский военно-морской флот потерял три линейных крейсера в Ютландском бою в результате всего одного точного попадания в каждый, эти Panzerschiffe («броненосные корабли») были защищены толстой броней и вооружены большими орудиями. Газеты называли их «карманными линкорами», но назначением этих крейсеров были набеги на торговые пути. В числе новшеств их конструкции были сваренные электрической сваркой корпуса. Для сварного шва необходимо, чтобы металл был равномерно нагрет до одной температуры; по этой причине сварка толстых стальных листов неизмеримо сложнее, чем сварка легких авиационных сплавов. Новые корабли имели очень низкий корпус, разделенный многочисленными водонепроницаемыми переборками, снижающими опасность поражения торпедой. Мощная бронированная палуба защищала их от атаки с воздуха, а 11-дюймовые орудия имели дальность выстрела 20 миль. Корабли приводились в движение дизелями – которые до того в судах такого класса использовались лишь в качестве вспомогательных двигателей – и развивали скорость до 26 узлов, весьма невыразительной цифры для крейсера, но достаточной для рейдера. Каждый крейсер имел в своем распоряжении по танкеру.

«Дейчланд» был отправлен в Северную Атлантику. Он потопил два судна и захватил третье («Сити оф Флинт», шедший под американским флагом), после чего вернулся в Германию, умело воспользовавшись длинными ноябрьскими ночами, чтобы ускользнуть от Королевского флота, блокировавшего побережье. В результате двухмесячного плавания были уничтожены мелкие суда общим водоизмещением 7000 тонн: невпечатляющий дебют для «карманного линкора». Вскоре после этого крейсер был переименован в «Лютцов», так как Гитлер опасался пропагандистского эффекта неудачных действий корабля с. названием «Германия».

«Адмирал граф Шпее» должен был действовать на морских коммуникациях в Южной Атлантике и Индийском океане. К 7 декабрю 1939 года крейсер, действуя у берегов Южной Америки и Южной Африки, потопил девять торговых судов. Капитан Ганс Лангсдорфф, красивый пятидесятилетний мужчина, придерживался строгих правил в ведении войны. Он топил свои жертвы без гибели людей, с пленными обращался хорошо. За все это время единственной неприятностью, случившейся с крейсером, был отказ двигателя на разведывательном самолете, который нечем было заменить.

После того как «Адмирал граф Шпее» потопил в Южной Атлантике 2 декабря 1939 года «Треваньон», чины адмиралтейства, взглянув на карты, сделали предположение, что рейдер направляется на оживленные пути Южной Америки. Английскому крейсеру «Аякс» был отдан приказ занять позицию у устья реки Ла-Платы, новозеландский крейсер «Ахиллес» патрулировал вдоль побережья напротив Рио-де-Жанейро, а английский крейсер «Эксетер» был направлен в Порт-Стенли на Фолклендские острова. Но следующий сигнал «обнаружен рейдер» поступил от танкера «Африка Шелл», находившегося у берегов Восточной Африки. Если бы капитан «Графа Шпее» отправил сообщение о своем успехе без промедления, возможно, все кончилось бы иначе; определить, направляется ли крейсер в Индийский океан или же собирается вернуться в Южную Атлантику, было бы невозможно. Но Лангсдорфф подождал десять часов, и когда сообщение было наконец отправлено в Берлин, сразу три британские станции Системы пеленгации засекли направление на источник сигнала. Эти данные по экстренным каналам были отправлены в Лондон, но даже в Гидрографическом отделении адмиралтейства не оказалось настолько крупномасштабных карт, чтобы точно провести линии пеленга. К счастью, Мерлин Миншэлл, молодой офицер добровольного резерва, купил себе глобус, имеющий диаметр в четыре фута. По его расчетам, «этот глобус был эквивалентен плоской карте размером не меньше двенадцати футов… За считанные секунды я натянул на глобус три узкие резиновые полоски. Точка их пересечения ясно указывала, что «Граф Шпее» направляется не на север в Индийский океан, а на юг, назад в Атлантику». Дело было в 4 часа утра. Контр-адмирал Том «Большой палец» Филлипс приехал домой к Миншэллу, одетый в пижаму (глобус был слишком большой, чтобы везти его). «Глобус – отличная мысль», – сказал он. (Адмиралу Деницу пришла в голову та же мысль, что и Миншэллу; похожий глобус стоял у него в гостиной.)

По пути «Граф Шпее» продолжал топить торговые суда. Крейсер находился в Южном полушарии, и 13 декабря 1939 года был погожий летний день. Видимость была превосходной, и в 6.14 утра наблюдатели «Графа Шпее» обнаружили тяжелый крейсер Королевского флота «Эксетер» (вооруженный 8-дюймовыми орудиями) в сопровождении двух других кораблей, и крейсер повернул к ним. «Граф Шпее» был вооружен И-дюймовыми орудиями, и Лангсдорфф предположил, что перед ним крупное торговое судно в сопровождении двух эсминцев. Именно такую жертву и искал рейдер, но, лишенный дозорного самолета, Лангсдорфф не имел возможности проверить свое предположение.

На самом деле «Граф Шпее» направлялся к одной из высланных на его поиски «охотничьих групп». Заметив дым «Графа Шпее», «Эксетер» повернул на него. А то, что Лангсдорфф принял за эсминцы, в действительности оказалось легкими крейсерами: британским «Аяксом» и новозеландским «Ахиллесом» (оба имели по восемь 6-дюймовых орудий). Вероятно, его ввело в заблуждение то обстоятельство, что оба корабля имели необычный силуэт: сдвоенные котлы ради экономии веса имели лишь одну дымовую трубу.

Эти три корабля представляли собой три различных ответа, вот уже полвека мучившие военно-морские флоты всех государств: каким должен быть крейсер? Должен ли он быть легким кораблем, развивающим скорость до 32 узлов и вооруженным легкими 6-дюймовыми орудиями, как «Аякс» и «Ахиллес»; должен ли он иметь среднее водоизмещение и 8-дюймовые орудия, как «Эксетер»; или же это должен быть крупный корабль с мощными 11-дюймовыми орудиями, настолько серьезный противник, что его называют «карманным линкором», но неспособный развить скорость выше 26 узлов? Неудивительно, что специалисты по камуфляжу нарисовали на носу «Графа Шпее» огромные белые волны, в действительности он не мог двигаться с такой большой скоростью. И сейчас «Граф Шпее» не смог уклониться от боя.