Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 49 страниц)

Люди и вооружение

За продолжавшуюся шесть недель кампанию германские войска завоевали всю западную часть Европы. Их потери были весьма незначительные (см. таблицу 3):

Таблица 3

Потери германских войск и союзников в 1940 году

Остальные потери (всего):

БЭС (участвовали в боевых действиях приблизительно 40 дней): 68 111;

бельгийская армия (участвовала в боевых действиях 17 дней): 23 350;

голландская армия (участвовала в боевых действиях 5 дней): 9779.

________________________________________

Во время вторжения в Бельгию и Нидерланды германская армия продемонстрировала изобретательность и приспосабливаемость. Летающие лодки «Хейнкель» садились на воду в самом центре Роттердама, и пехота плыла к берегу на надувных лодках. Планеры с десантниками, которые буксировали транспортные самолеты, высаживали людей на крышу гигантской бельгийской крепости Эбен-Эмаэль. На границе с Люксембургом германские солдаты, переодетые в гражданское и выдававшие себя за туристов, двигались впереди наступающих частей и обезвреживали взрывные заряды, предназначенные для вывода из строя инженерных сооружений. Для захвата моста в Геннепе захватчики переоделись в форму голландской армии и использовали бронепоезд. Парашютный десант, свалившийся как снег на голову, захватил никем не обороняемые мосты длиной в милю каждый в Моэрдийке. Трехмоторные транспортные «Юнкерсы», набитые солдатами, садились на ровные шоссе в Нидерландах.

Большая часть этой «экзотики» использовалась группой армий «Б», действовавшей против Нидерландов, Люксембурга и Бельгии. Ее было не так уж и много, и реальный вклад был весьма незначительным. Эти уловки были не предвестником грядущей войны, а трюками фокусника, предназначенными отвлечь внимание зрителей, в то время как группа армий «А» извлекала кролика из лесистых Арденнских гор.

В то время бальзамом на раны было убеждение, что германская армия одержала победу исключительно благодаря решающему численному превосходству и использованию новых систем оружия. Один мой знакомый, только что вернувшийся домой после Дюнкерка, риторически восклицал, обращаясь к моему отцу: «Разве можно бороться однозарядной винтовкой против автомата?»

Однако почти все тактические приемы блицкрига 1940 года можно было увидеть еще во время германского наступления в марте 1918 года. В той «Битве кайзера» подвижные отряды коммандос проникали в глубь неприятельской территории, поливая противника огнем из «пистолетов-пулеметов», практически идентичных по размеру, форме и боевым характеристикам автоматам МР-38, стоявшим на вооружении германской армии в 1940 году. Не было ничего нового и в саперных частях, действовавших на передней линии наступления. Тесное взаимодействие с авиацией также применялось в Первую мировую войну; доказательством тому является широко распространенный тогда термин «ураганный огонь по наземным целям». Все это могли бы предусмотреть генералы союзников, если бы удосужились изучить итоги предыдущей войны.

В 1940 году практически вся германская армия передвигалась на конной тяге и была вооружена винтовкой «Маузер Кар 98к» образца, как это следует из названия, 1898 года. Противостоявшая ей английская армия была оснащена таким же оружием: «Ли-Энфилд» появилась в войсках в самом конце англобурской войны (в которой буры использовали «Маузер 98»!).

Даже немецкие танки представляли собой незначительные усовершенствования машины, изобретенной англичанами в 1915 году.

Однако в отличие от союзников немцы учились как на собственных победах, так и на поражениях. В свете опыта кампании 1940 года они модифицировали свое вооружение. Легкие танки, вооруженные одними пулеметами, уступили место более тяжелым моделям.

Основная перемена, произошедшая в тот момент в технологии производства стрелкового оружия, имела такое же значение, как и появление реактивных двигателей в авиации. Все ведущие державы отказались от искусной ручной работы – вороненая сталь и полированное ореховое дерево остались в прошлом. Пулемет МГ-34, усовершенствованная фирмой «Рейнметалл» швейцарская модель, относился к тому оружию, которое собирают коллекционеры, но эпоха такого оружия прошла. Замену ему изготовила фирма «Маузер». МГ-42 состоял из простых деталей; точная обработка была сведена до минимума. В результате себестоимость снизилась с 310 рейхсмарок за МГ-34 до 250 рейхсмарок за МГ-42, который широко используется даже сейчас, полвека спустя. В 1941 году Великобритания начала производство «одноразового» пулемета: пистолеты-пулеметы «Стен» не отличались особой надежностью, однако были настолько дешевы в производстве, что их тысячами разбрасывали партизанам.

В целом боевые действия показали, что вооружение английской армии лишь немногим уступает германскому. Хотя английские грузовики рассыпались на ухабистых дорогах, немецкие были ничуть не лучше. Европейские армии в основном передвигались по железным дорогам, поэтому надежные машины производились только в Соединенных Штатах, где потребители требовали от производителей, чтобы грузовики пробегали по тысяче миль в один конец и при этом служили десятилетиями. Состоявший на вооружении английской армии ручной пулемет «Брэн» показал себя очень эффективным и надежным: из него можно было вести огонь с бедра, и он продолжал стрелять, даже когда ствол раскалялся докрасна. Некоторые модели английских танков неплохо зарекомендовали себя на поле боя – если ими грамотно распоряжались. Однако после того, как БЭС оставили во Франции 2472 артиллерийских орудия, 63 879 автомобилей и свыше полумиллиона тонн боеприпасов и снаряжения, Великобритания не могла позволить себе роскошь разрабатывать новые образцы тяжелого вооружения и даже модифицировать уже имеющиеся модели. Английские оружейные заводы работали в полную силу, несмотря на то что сходящая с конвейеров продукция заведомо уступала вооружению ведущих держав.

Кризис 1940 года привел к тому, что за всю войну в английской армии так и не появился новый танк собственной разработки. Вооруженные силы Великобритании все больше и больше зависели от американского снаряжения, иногда усовершенствованного в соответствии с английскими требованиями. Поступающие американские танки, полностью укомплектованные, были отлично законсервированы и защищены от непогоды. Запасные части устанавливались на место без молотка и напильника. Эти танки показали себя в высшей степени надежными, и танкисты их любили[42]42
  Мне возразят, американские танки часто горели. Действительно, немецкие танки были менее пожароопасными. Однако проведенные в пустыне испытания показали, что причина этих возгораний в воспламенении боекомплекта, а не в конструкции танка.


[Закрыть]. Многие в Великобритании с изумлением обнаружили, что качество массового производства может превосходить кустарное ремесленничество, почему-то именовавшееся мастерством.

Причина поражения союзников в 1940 году была не в качестве и количестве их вооружения. Их авиация была очень сильной, и на вооружении состояло много хороших самолетов. Французские ВВС насчитывали свыше двух тысяч современных истребителей, вдвое больше, чем имели на Западном фронте «Люфтваффе»[43]43
  Гамелен утверждал, что из 2000 имевшихся в мае во французских ВВС самолетов на северо-восточном участке фронта использовалось меньше пятисот.


[Закрыть].

Кое-кто утверждает, что победа Германии была достигнута благодаря тесному взаимодействию сухопутных сил и авиации, торжеству радиосвязи и безжалостной агрессивности. На самом деле катастрофа французской и английской армий явилась следствием грубейших просчетов политического, экономического и военного руководства западных держав. Люди, облеченные властью составлять тактико-технические требования, не могли этого сделать надлежащим образом; у конструкторов не хватало мастерства. Система образования всех уровней в Великобритании не удовлетворяла современным требованиям. Те, кто привык довольствоваться легкой прибылью от производства устаревшей техники, не желали пойти навстречу государственным нуждам. Не хватило политической воли остановить Гитлера тогда, когда он еще не осмелился бы начать войну. Военное руководство от низа до самого верха проявило свою полную несостоятельность на поле боя.

Крайне субъективный подход к комплектованию офицерского корпуса, существовавший в английской армии, не выдержал испытания современной войной. Молодые люди, закончившие престижные публичные школы и автоматически принимавшиеся в полки, в которых служили их отцы и деды, далеко не всегда могли вести за собой людей, а существовавшая система не поддерживала достойных представителей других слоев общества, желавших получить офицерский патент. Учитывая то, что до половины кандидатов на офицерские звания оказывались неспособны пройти курс боевой подготовки, а также участившиеся случаи нервных расстройств, генеральный инспектор генерал сэр Рональд Адам решил привлечь к отбору врачей-психологов. Командующим стало гораздо труднее принимать людей, руководствуясь лишь одним критерием – чтобы те могли поддержать разговор за столом в офицерской столовой. Одним из новых экзаменов стал тест на «лидерство в группе». Отобранным по случайному закону группам выдавались бочки, веревки, доски, а затем ставилась сложная задача соорудить какой-нибудь объект; действия каждого испытуемого внимательно оценивались. Экзаменаторы искали умение как отдавать, так и выполнять приказы. В результате значительно увеличилось число кандидатов, успешно проходящих обучение, помимо этого, на 25 процентов возросло количество соискателей офицерского патента.

Сухопутная кампания 1940 года в Европе закончилась ничем. Германия раздвинула во все стороны свои границы, политическая ситуация на континенте изменилась, но Великобритания не была повержена. Но тем временем немцы могли праздновать победу своей системы образования, профессионализма, координации усилий и современного подхода к военному искусству. Также это была победа жестокой диктатуры, торжество тех, кто собственные материальные блага ставил выше личной свободы для себя и своих близких.

Шпионская сеть Великобритании

После того как Великобритания столкнулась с бесконечной последовательностью неприятных неожиданностей, налогоплательщики стали задаваться вопросом, много ли проку было от деятельности хваленой Интеллидженс сервис, и приходить к ответу: практически никакого. До того как поляки и французы передали англичанам результаты своей работы, вскрытие немецкого шифратора «Энигма» не продвигалось вперед, за исключением нескольких удачных догадок.

В первые недели войны глава Интеллидженс сервис адмирал сэр Хью Синклер скоропостижно скончался в офицерском госпитале имени короля Эдуарда VII. На панихиде, состоявшейся в лондонской церкви Святого Мартина на Полях, присутствовали почти все высшие чины разведки, знавшие покойного, – «представительное собрание», как заметил глава МИ-5.

Смерть Синклера случилась вскоре после подписания Советско-Германского договора и секретного протокола, в соответствии с которым Сталин должен был оккупировать половину Польши. Чемберлен признался парламенту, что для правительства Великобритании это явилось страшным ударом. Этот провал разведслужб обсуждался на экстренной сессии парламента 24 августа, и накал страстей был так высок, что Чемберлен счел своим долгом предложить собственную отставку.

Кончина Синклера открыла возможность поставить работу его службы на современную, более компетентную основу. Отныне сотрудников можно было бы набирать из более широких слоев общества по результатам тщательного отбора. Однако преемник Синклера сэр Стюарт Мензис, ставленник лорда Галифакса, предпочитал придерживаться традиционных методов вербовки персонала. Он считал, что самыми подходящими людьми для того, чтобы доверить им тайну, даже добытую у врага, являются выходцы из достойных семей, имеющие личный капитал и окончившие престижные школы. Такие люди попадали в разведслужбу исключительно по личной рекомендации, что, похоже, считалось достаточным основанием не углубляться в прошлое кандидатов.

Через несколько дней после смерти Синклера служба СД (Sicherheitsdienst), разведка нацистской партии, продемонстрировала гораздо менее благородный подход к делу. Люди Гиммлера протянули щупальца в Лондон, выдавая себя за германских генералов, готовящихся устроить военный переворот. 9 ноября 1939 года два высокопоставленных сотрудника английской Интеллидженс сервис прибыли на условленную встречу в кафе «Бахус», расположенное в Нидерландах в местечке Венло у самой границы с Германией. Одним из них был 55-летний капитан Сигизмунд Бест, а другим майор Ричард Стивенс, по образованию лингвист, ничего не смысливший в делах Службы, назначенный «нашим человеком в Гааге». Прямо среди белого дня они оба были захвачены группой, действовавшей под началом офицера СС Вальтера Шелленберга, обладавшего внешним сходством с Бестом. Тот так описывает появление «Бьюика» с двумя английскими разведчиками и Дирком Клопом, голландским офицером:

«В это мгновение из-за угла на автостоянку въехала машина СС. Коппенс [Клоп], осознав, что именно с этой стороны исходит основная угроза, развернулся и выстрелил несколько раз в лобовое стекло, рассыпавшееся хрустальными брызгами. [Эсэсовец] также выхватил пистолет, и между ними и Коппенсом произошла настоящая перестрелка. Не успев отбежать в сторону, я оставался между ними. Оба стреляли хладнокровно, тщательно прицеливаясь. Вдруг Коппенс выронил пистолет и медленно опустился на колени.

Развернувшись, я побежал к дому, где стояла моя машина. Оглянувшись, я увидел, что Беста и Стивенса вытаскивают из «Бьюика» словно снопы сена.

…Внезапно я столкнулся лицом к лицу с огромным младшим офицером СС, мне незнакомым. Тот схватил меня за руку и ткнул мне под нос огромный пистолет. Судя по всему, он по ошибке принял меня за капитана Беста… Я что есть силы оттолкнул его от себя, крикнув: «Не будь идиотом, убери пистолет!»… а он прицелился в меня, но в тот миг, когда он нажал на курок, его ударили по руке, и пуля пролетела в двух дюймах от моей головы. Я обязан своей жизнью быстроте реакции другого эсэсовца. Увидев, что происходит, он успел вмешаться как раз вовремя. Не дожидаясь объяснений, я сел в свою машину и быстро уехал, предоставив группе довести операцию до конца».

Голландский офицер был убит, а Беста и Стивенса переправили через границу и доставили в Берлин, где их подвергли допросам в духе, обычном для СС. Жертвы были выбраны со знанием дела. Вдвоем они подробно описали деятельность лондонской штаб-квартиры Интеллидженс сервис, а также имена резидентов в Центральной и Западной Европе с указанием их привычек и даже интимных пристрастий.

У немцев были особые счеты с Сигизмундом Бестом. Во время Первой мировой войны Бест, заручившись личным разрешением тогдашнего премьер-министра Великобритании Ллойд-Джорджа, устроился в нейтральной Голландии и поставлял через границу таблетки морфия и кокаин – по тридцать-сорок фунтов за раз – офицерам германской армии в обмен на военные секреты.

К 1939 году мысль о том, что Германия находится на грани экономического коллапса, глубоко укоренилась в сознании правительства Великобритании и общества в целом. Крах германской экономики повлечет за собой свержение Гитлера, и новое правительство сразу же запросит мира. Нет никаких свидетельств, что Интеллидженс сервис пыталась исправить это ни на чем не основанное убеждение. Напротив, разведчики, судя по всему, сами разделяли это заблуждение, ибо «инцидент в Венло» произошел исключительно вследствие того, что руководство Интеллидженс сервис поверило в рассказ о группе высокопоставленных германских офицеров, готовящих военный переворот.

По мере того как германская армия завоевывала Европу, сотрудники английских спецслужб – в основном действовавших под прикрытием посольства Великобритании – складывали чемоданы и уезжали домой. Военная разведка, как никогда нуждавшаяся в достоверной информации о противнике, приходила к выводу, что от Интеллидженс сервис ждать нечего. Прошла зима, наступила весна 1941 года. Вероятность германского вторжения возрастала, и генеральный штаб обратился к Интеллидженс сервис за конкретными проверенными сведениями. Черчилль хотел отправить войска за пределы Англии, а для этого требовалось знать: собираются ли немцы по-прежнему осуществлять высадку на Британские острова? На это Интеллидженс сервис смогла ответить лишь то, что немцы, по всей видимости, хотят держать англичан в недоумении. Генеральный штаб возразил, что ему требуются не предположения, а точные ответы. Военные говорили на повышенных тонах: «Интеллидженс сервис должна принять все возможные шаги для исправления этого в высшей степени неблагоприятного положения дел». На совещании 31 марта в министерстве иностранных дел сэр Александр Кадоган отметил, что военные разведчики так и не пришли к соглашению с Мензисом. Кадоган записал в своем дневнике: «Он [Мензис] болтает что-то невнятное и бестолковое, и складывается впечатление, что он ставит дымовую завесу из слов и пытается сбить с толку своих собеседников».

На самом деле Мензис и его служба до сих пор существовали только потому, что целиком приписывали себе все заслуги дешифровальщиков из Блетчли-Парка. Начиная с зимы 1941 года Мензис ежедневно около 9 часов утра приезжал к Черчиллю, захватывая с собой всю свежую интересную информацию, добытую БП. Нередко эти встречи переходили в непринужденные беседы, во время которых Мензис делился с Черчиллем сплетнями про Уайтхолл и «непристойными шутками». Именно эти встречи, по утверждению биографа Мензиса, помогли Интеллидженс сервис выжить и не быть поглощенной соперничавшей с ней во время войны организацией Центр специальных операций. Близкие отношения с премьер-министром помогли Мензису сохранить контроль над Блетчли, когда четверо самых важных криптоаналитиков устроили «бунт», направленный против отвратительной организации работы и постоянной нехватки кадров. В течение нескольких месяцев они тщетно пытались добиться каких-либо улучшений, обращаясь по инстанции, и, наконец, перепрыгнув через Мензиса и его людей, с чьей-то помощью доставили свое письмо прямо на стол премьер-министру. На следующий день, 22 октября 1941 года, Мензис получил язвительную записку от Черчилля:

«ЗАДАНИЕ НА СЕГОДНЯ.

Позаботьтесь о том, чтобы они в самое ближайшее время получили все необходимое, и доложите о выполнении мне лично».

Центр специальных операций обязан своим появлением капитуляции Франции – первоначально его целью была не разведывательная деятельность, а организация подпольных движений на оккупированной территории. Хью Долтон, возглавлявший ЦСО с момента его создания, говорил, что задача его ведомства – создание подпольных организаций, сравнимых с «движением «Шинн Фейн» в Ирландии, с китайскими партизанами и иррегулярными соединениями в Испании, оказавшими такое сильное влияние на исход кампании Веллингтона – или, будем искренни, на организации, созданные самими нацистами». Черчилль просто приказал ЦСО поджечь всю Европу.

Поджог Европы оказался делом длительным и непростым, но Уайтхолл точно загорелся. Чиновники министерства иностранных дел пришли в бешенство, узнав, что отныне не только им доверено создание шпионской сети за границей. Мензис не переставал жаловаться, что ЦСО отбивает у него людей. В действительности же пестрое сборище лингвистов, иностранцев, военных и просто искателей приключений обоего пола, завербованное в ЦСО, нисколько не походило на тех людей, которых можно было встретить в тихих коридорах ведомства Мензиса. Вероятно, в-конце концов он и сам осознал это, переключившись впоследствии на жалобы по поводу того, как щедро выделяются самолеты, деньги и корабли для ЦСО.

Лето 1940 года – банкротство Великобритании

Когда на Эйфелевой башне затрепетал флаг со свастикой, а немецкие офицеры стали изучать содержимое винных погребов ресторана «Максим», английские политические лидеры распростились с надеждами на скорую экономическую катастрофу Германии. Теперь уже, наоборот, германская армия могла бездействовать, дожидаясь катастрофы Великобритании. И в то время казалось, что ждать ей осталось недолго.

Только в просторном здании министерства авиации Геринга в центре Берлина кипела настоящая деятельность, ибо в руководстве Германии оставались люди, считавшие, что бомбардировщикам «Люфтваффе» необходимо появиться в небе над Англией и преподать британцам последний урок.

Предстоящее сражение уже окрестил в своей речи от 18 июня 1940 года премьер-министр Великобритании. «Битва за Францию завершена, – сказал он. – Вот-вот начнется Битва за Британию…» Черчилль всегда находил верные слова. В нем нация обрела своего вождя, трибуна и летописца. Память о Второй мировой войне во многом определяется взглядом самого Черчилля на эти события. Его цветистые речи навсегда врезались в память англоязычного мира: голос Черчилля сопровождал серые поцарапанные кадры кинохроники, на которых постоянно тонули корабли, горели города и братские могилы заполнялись трупами.

И Черчилль, и Гитлер хотели постоянно держать руку на пульсе боевых действий. Гитлер взял под свой контроль Штаб вооруженных сил, ОКБ, и от его имени издавал приказы. Черчилль провозгласил себя министром обороны, предусмотрительно умолчав о том, какие это ему дает полномочия. Когда у него было соответствующее настроение, он брал на себя руководство Комитетом начальников штабов; кроме того, Черчилль имел доступ к Объединенному штабу планирования. Поскольку он был также председателем двух оборонных комитетов, по снабжению и военным операциям, в его руках, по сути дела, была сосредоточена вся государственная власть. И все же Черчиллю приходилось держать ответ перед военным советом и парламентом.

Гитлер был вегетарианцем, на дух не переносящим спиртное, бонвиван Черчилль же употреблял алкоголь в количествах, которые, по словам одного свидетеля, «можно было назвать уникальными, так как делал он это через регулярные интервалы в течение почти всего времени бодрствования». В то время как Гитлер, близорукий солдафон, становился все более одержим манией лично управлять мелкими тактическими соединениями, даже занятыми выполнением второстепенных задач, Черчилль проявил себя дальновидным «государственным деятелем», обладающим широким кругозором. Длительные переговоры о 50 устаревших американских эсминцах продемонстрировали ясность его мышления. Черчилль сказал Рузвельту, что эти эсминцы нужны ему для сопровождения атлантических конвоев, чтобы высвободить современные боевые корабли для защиты от германского вторжения. Однако истинные причины были гораздо серьезнее. Черчиллю был нужен прецедент: передача Великобритании вооружения американской армии, и без какой-либо оплаты. Даже после заключения соглашения о том, что эсминцы будут переданы в аренду сроком на 99 лет для использования исключительно на военно-морских базах, Черчилль настоял на изменении текста договора, чтобы в нем не было упоминания ни об аренде, ни об оплате. Итоговый текст гласил, что это частично «дар», а частично обмен.

И это был не только вопрос самолюбия. До лета 1940 года казначейство Соединенных Штатов неуклонно требовало доллары за каждую английскую закупку. (По закону 1934 года всем странам, подобно Великобритании отказавшимся выплачивать долги Первой мировой войны, кредит не открывался.) Британский кабинет министров столкнулся с этим мрачным обязательством, когда 22 августа 1940 года канцлер казначейства огласил на заседании свой доклад «Золотовалютные ресурсы». За первое полугодие 1940 года общие золотовалютные запасы Великобритании, включая владения в США, сократились с 775 миллионов фунтов (3100 миллионов долларов) до 156 миллионов фунтов (624 миллиона долларов). Если учесть, что Великобритания приняла на себя обязательства французского правительства, это означало, что уже к Рождеству 1940 года финансовые ресурсы страны будут полностью истощены.

В центре этого кризиса находились две схемы, выдвинутые лордом Бивербруком, энергичным газетным магнатом, занявшим пост министра авиационной промышленности. Закупки американских самолетов по первой схеме приводили к ежегодным тратам 300 миллионов фунтов, а по другой – 800 миллионов фунтов. В действительности же, как доложил кабинету министров канцлер казначейства Кингсли Вуд: «Нет никаких надежд, что у нас появятся доллары, чтобы оплатить эту сделку; больше того, даже если США поверят нам в долг, мы никогда не сможем с ними расплатиться». В заключение он выразил сомнение, что казначейство сможет изыскать 75 миллионов фунтов, необходимых до конца года.

Но Бивербрук настаивал на военных заказах в таких огромных количествах, чтобы правительство Соединенных Штатов, когда у Великобритании закончатся деньги, вынуждено было бы или оказывать помощь бесплатно, или же рисковать страшным потрясением американской экономики, в настоящее время процветавшей благодаря английским военным заказам.

Кабинет министров так и не смог прийти к определенному решению, но на самом деле это означало принятие предложений Бивербрука, так как сокращения заказов на поставку самолетов, авиационных двигателей, автомобилей и станков не последовало. Всего на ближайшие двенадцать месяцев было заказано снаряжения на 3200 миллионов долларов. Помимо этого, во второй половине 1940 года сталь стала основным грузом, доставлявшимся в Великобританию трансатлантическими конвоями.

Черчилль с тревогой смотрел на календарь. Приближались президентские выборы в США, и он очень хотел переизбрания Рузвельта. Приближалась пора американскому обществу высказать свое отношение к европейской войне, и становилось все более очевидно, что решающую роль в дальнейшем развитии событий будет играть пропаганда. Черчилль, убежденный, что американцы признают одних лишь победителей, заменил в своих обращениях «англоязычного кузена, над которым нависла смертельная угроза», на «отважного бойца, который добьет противника, только дайте ему необходимое снаряжение». И Германия, и Великобритания все больше внимания уделяли радио и печати нейтральных государств. Обложки журналов пестрели снимками солдат, а также адмиралов и генералов. Из дыма и пыли майских боев во Франции появились три звезды первой величины: Эрвин Роммель, Алан Брук и Бернард Монтгомери. Ни один из них не заслуживал того внимания, которое им уделяли. Это было признаком нового времени: все трое гораздо более искусно превозносили значимость собственной персоны, чем действовали на поле боя.

США и политика изоляционизма

Возможно, проводимую Чемберленом в предвоенные годы политику умиротворения отчасти объясняет его убежденность в том, что в деле противостояния европейским диктаторам на Америку полагаться нельзя. «Самое благоразумное и безопасное – не ждать от американцев ничего, кроме слов», – говорил он. Посол Великобритании в Вашингтоне лорд Лотиан не предпринимал шагов, способствующих укреплению трансатлантической дружбы. Один американский писатель отозвался о нем так:

«Он был представителем старой школы британского министерства иностранных дел, с манерами эпохи мирового господства Британской империи. Шести футов и девяти дюймов роста, с выпученными глазами и усами, похожими на клыки моржа, Лотиан отличался холодным высокомерием английского аристократа. В Вашингтоне его практически ничто не интересовало: он считал его скучным провинциальным городишкой. Лотиан имел контакты исключительно с высшим светом Нью-Йорка, Ньюпорта и Палм-Бич».

С приходом Черчилля к власти в Вашингтон был назначен новый посол, которому предстояло заниматься очень нелегким и ответственным делом. Проведенный в 1939 году опрос показал, что 67 процентов американцев высказываются за то, чтобы Соединенные Штаты сохраняли нейтралитет; лишь 12 процентов выступали за оказание помощи союзникам; и только 2 процента считали, что американские граждане должны воевать против заокеанских диктаторов. Организация под названием «Америка в первую очередь» устраивала митинги и взывала к нации со страниц газет: ее члены были уверены в том, что победа держав «Оси». не будет угрожать безопасности США. Кое-кто цинично указывал на то, что англичане и французы, утверждающие, что воюют за демократию, не желают расстаться с колониями, где миллионы людей не имеют возможности самостоятельно выбрать форму государственного устройства.

Первые перемены в отношении американцев к войне вызвали победы германских войск в Польше и Западной Европе. Кадры кинохроники и газетные репортажи изобличали безжалостность вермахта и стоящего за ним нацистского режима. Франция пала, и Великобритания осталась единственным оплотом демократии в оккупированной нацистами Европе. Без Великобритании у Соединенных Штатов не будет плацдарма для войны с Гитлером. К тому же не следовало забывать и об экономике. Война в Европе обеспечивала заказами американские заводы, и это приветствовали как трудящиеся, так и предприниматели. Безработица стремительно пошла на убыль: минимальный уровень 1941 года был вторично достигнут только в 1975 году.

Однако высказывать недовольство тоталитарными режимами – это совсем не одно и то же, что хотеть с ними воевать.

Изоляционисты встречалась повсюду; изоляционизм не зависел от географических и социальных границ. Не зависел он и от принадлежности к политическим партиям: коммунисты и республиканцы стояли плечом к плечу против политики демократов Рузвельта. Рузвельт полностью признал это обстоятельство, назначив в июне одного республиканца министром обороны, а другого – военно-морским министром.

Американская армия в мирное время представляла собой прибежище для безработных и клуб общения по интересам отвратительно подготовленных офицеров. Ее руководство располагалось во временном деревянном строении, оставшемся со дней Первой мировой войны. В течение первого года европейского конфликта министр обороны США – в прошлом никак не связанный с армией – не предпринял никаких шагов для того, чтобы снарядить и подготовить войска к современной войне. Это был стойкий изоляционист, выступавший против какой-либо помощи Великобритании. Сменивший его ставленник Рузвельта Генри Л. Стимсон начал проводить давно назревшие перемены. В сентябре 1941 года начались работы по строительству символа новой роли Америки в мире – колоссального здания Пентагона. Триста архитекторов трудились не покладая рук в заброшенном ангаре, торопясь обеспечивать кальками работавших день и ночь 13 тысяч строителей.

На президентских выборах 1940 года соперником Рузвельта был Уэнделл Уилки, проведший всю свою жизнь в стане демократической партии, но выбранный кандидатом от республиканцев. Во время предвыборной гонки Рузвельт позаботился о том, чтобы заручиться поддержкой Уилки по поводу таких действий, имеющих отношение к войне, как передача Великобритании 50 старых эсминцев и принятие закона об ограниченной воинской обязанности, по которому американские граждане могли бы призываться на службу в мирное время. Настроение избирателей определить было очень трудно, и Рузвельт, используя свое положение хозяина Белого дома, фотографировался на фоне свидетельств подъема американской экономики. На этих снимках президент был рядом с танками, самолетами и кораблями, что позволило Уилки предостеречь избирателей, что Рузвельт пытается втянуть Соединенные Штаты в европейскую войну. Однако эта тактика принесла обратный результат. Рузвельт был избран на третий срок 27 миллионами голосов против 22 миллионов за Уилки.