Текст книги "Вторая мировая: ошибки, промахи, потери"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

Когда английские танки, прибывшие с таким риском через Средиземное море, были выгружены на берег, выяснилось, что это весьма пестрое сборище. Из каждых двадцати танков восемь нуждались в капитальном ремонте. Большинство машин отслужило не менее половины положенного срока; почти всем «Матильдам» требовался ремонт. Все танки необходимо было приспособить к боевым действиям в условиях тропиков и перекрасить. Задолго до того, как эта техника была готова к бою, в подкрепление армии Роммеля прибыла 15-я танковая дивизия.

15 июня, в невыносимую летнюю жару началось обещанное английское наступление, операция «Секира». Немцы поочередно завлекали английские танки под огонь своих тщательно замаскированных орудий. У них имелось в наличии всего тринадцать 88-миллиметровых универсальных орудий, но они сыграли решающую роль в сражении. Англичане упрямо придерживались «морской тактики», разворачивая свои танки широким фронтом против танков противника. Совершенно не учитывая окружающую обстановку, британские танковые подразделения предпочитали действовать в лихом кавалерийском стиле без поддержки пехоты и артиллерии. Не было Никаких признаков того, что английское военное командование всех уровней учится на своих ошибках. Всего после трех дней боев Уэйвелл послал Черчиллю телеграмму: «С сожалением докладываю о неудаче операции «Секира». Черчилль немедленно отстранил его от командования.

Немцы акклиматизировались к пустыне. В первые несколько месяцев боевых действий солдаты довольствовались однообразным питанием, состоявшим из черного хлеба, консервированных сардин, консервированной говядины и тертого сыра. Подобная диета приводила к медицинским проблемам, в особенности к желудочным болезням. Но это побуждало немецких солдат к решительным действиям. Британские склады с провиантом были желанной добычей – хотя бы потому, что это привносило разнообразие. «Черного хлеба в картонных коробках у нас/было достаточно, – писал после войны немецкий корреспондент, – но как мы мечтали о ваших полевых печах, о свежем белом хлебе! И джеме!» Когда наконец в Ливию прибыли полевые печи, перебои со свежим хлебом по-прежнему продолжались: интенданты поставили в корпус «Африка» стандартные печи, топливом для которых служили дрова. В большей части Европы достать дрова не проблема, но в пустыне они большая редкость. Свежего хлеба по-прежнему не хватало.

Хотя война в пустыне, казалось, остановилась, это было иллюзией. На самом деле она просто меняла лицо. Менялись люди, методы ведения боевых действий, техника. 22 июня Германия напала на Россию. Должны были пройти многие месяцы, прежде чем последствия этого вторжения начали сказываться в полной мере, но отныне война в Северной Африке потускнела в сравнении с Восточным фронтом. С этих пор все требования Роммеля дать ему людей, боевую технику, транспорт и горючее удовлетворялись только с учетом более насущных нужд.

Уэйвелл был направлен в Индию. Никто не мог даже предположить, насколько был востребован этот военачальник. Он провел столько сражений – в местах, находящихся друг от друга на удалении сотен миль, – имея весьма ограниченные средства. В Каир прибыл новый главнокомандующий вооруженными силами на Ближнем Востоке сэр Клод Окинлек. В придачу ему было назначено столько вспомогательных командующих, что в его руках никогда не было сосредоточено столько власти, сколько ее было у Уэйвелла. В Африку стали прибывать новые самолеты, и вскоре над пустыней стали летать «Бостоны», «Мериленды», «Бофайтеры», «Томагавки» и «Харрикейны». В песках появились новые танки «Крусейдер». У командующих были новые планы и идеи. Даже армия, воюющая в пустыне, получила новое название: отныне она стала именоваться «Восьмой армией».

Осада Тобрука

Роммель пытался уничтожить гарнизон Тобрука, остававшийся гноящейся раной у него в тылу. Ему был нужен порт. Он постоянно испытывал острую нехватку грузовых автомобилей, а если бы снабжение осуществлялось через порт Тобрук, это значительно сократило бы путь до линии фронта. Подвергавшийся бомбардировкам непрерывно сменяющих друг друга эскадрилий Ю-87 и артобстрелам, гарнизон Тобрука держался. Корабли Королевского военно-морского флота так эффективно наладили снабжение осажденного города, что солдаты гарнизона отправлялись на отдых, а затем снова возвращались на позиции. Для сообщения с Тобруком использовались проворные эсминцы, так как регулярные налеты «Люфтваффе» крайне затрудняли маневрирование в порту между останками потопленных кораблей. Однако ничто не могло помешать осуществить выгрузку и погрузку:

«Сначала бомбы со свистом падают на южный берег гавани; затем ближе – в воду в пятистах ярдах. Бывалые солдаты продолжают спокойно работать, но молодые, как мы, моментально бросаются к кормовому укрытию эсминца. От человека с мегафоном следует суровое внушение: «Вы что прекратили работу? Эти чертовы бомбы не имеют к вам никакого отношения!»

В октябре 1941 года гарнизон Тобрука, состоявший в основном из австралийцев, отметил полгода осады. Странная жизнь защитников города стала темой многочисленных газетных статей в Англии и Австралии. Когда они наконец покинули Тобрук, причина этого была не в генерале Роммеле, а в генерале Блейми. Правительство Австралии пришло к выводу, что австралийцы слишком долго несли все тяготы борьбы на передовой, и потребовало сменить их. На смену австралийцам в Тобрук прибыли англичане и бойцы 1-й Карпатской польской бригады.

Снабжение и потребности

К ноябрю 1941 года англичане, собрав достаточное количество танков, предприняли очередное наступление. Им противостояла получившая новое название танковая группа «Африка»: германские и итальянские части под командованием Роммеля. Целью операции «Крестоносец» был фланговый обход войск Роммеля со стороны материка, окружение германо-итальянских танковых частей, продвижение вперед и деблокирование Тобрука. Это было стремительное сражение, одно из самых жестоких и противоречивых в истории кампании в Северной Африке. Все сомнения в боевых качествах итальянских солдат были сняты, когда английская 22-я – бронетанковая бригада была наголову разбита Ариетской дивизией. Повсюду бои носили упорный характер, и решающую роль в них, как правило, играли танки. Только что поступившие в войска танки «Хани», имевшие высокий силуэт и короткую базу и пахнувшие свежей краской, развивали скорость до 30–40 миль в час. «Хани» налетали на боевые порядки немецких танков T-III и T-IV, проходили сквозь их строй, разворачивались и налетали сзади. К этой тактике от отчаяния вынуждены были прибегать английские командиры, знавшие, что для того, чтобы крошечные 2-фунтовые орудия их танков оказали хоть какое-то действие на броню неприятельских машин, необходимо было сблизиться с ними до 800 ярдов. В то же время 50– и 75-миллиметровые орудия немецких танков с расстояния в 1500 ярдов вскрывали «Хани» как консервные банки.

50-миллиметровые орудия оказались для немцев более ценными, чем большие «восемьдесят восьмые». Небольшие орудия в плане баллистики превосходили все вооружение, имевшееся на английских танках. Подобными орудиями было оснащено свыше половины немецких танков; кроме того, большое количество таких орудий использовалось в качестве противотанковых орудий.

В начале операции «Крестоносец» англичане имели 748 танков против 395 танков Роммеля, из которых половину составляли устаревшие итальянские машины, но немцы были очень бережливы. Ночами раненые английские солдаты, оставшиеся на поле боя, удивлялись, слыша незнакомую речь и видя в темноте множество людей. Это были немецкие группы ремонта танков; с помощью мощных тягачей они оттаскивали подбитые стальные чудовища домой для починки. Для сильно поврежденных машин приезжали специальные гусеничные и колесные транспортеры. Немецкие механики работали не покладая рук, и все же они находили минутку, чтобы укрыть раненых англичан, страдающих в морозные ноябрьские ночи, одеялом и дать им глоток горячего кофе. Высокие чины в штабах, не поверившие в подобные рассказы о группах ремонта танков, были еще больше удивлены, увидев эти группы при свете дня, вытаскивающие немецкие и английские подбитые танки прямо под огнем.

В течение нескольких дней ожесточенные бои с переменным успехом шли в районе аэродрома в долине Сиди-Резех. Немцы обнаружили, что англичан можно застать врасплох, начав наступление рано утром, а в пылу боя английские новобранцы теряются и не знают, что им делать. В самый критический момент командиры обеих противоборствующих сторон выехали на поле боя и, не обращая внимания на яростный орудийный огонь и горящие танки, вылезли на крышу своих машин и стали криками и жестами отдавать приказы своим солдатам. Оставшийся в живых боец 2-го родезийского батальона Черной гвардии, истребленного практически поголовно, вспоминал:

«Противник не открывал огонь до тех пор, пока мы не прошли через проволочное заграждение. Только после этого немецкие пулеметчики принялись за работу. Те из нас, кому посчастливилось остаться в живых, упали на землю, пытаясь притаиться за малейшим укрытием; но наш лейтенант, несмотря на рану, подполз к нам и поднялся во весь рост. «Разве мы не Черная гвардия? – воскликнул он. – Если так, то в атаку!» Он взмахнул стеком и тотчас же был убит».

Немцы также понесли большие потери в живой силе и технике. 23 ноября – этот день отмечен в немецких календарях как «День памяти умерших»; полагается возносить молитвы за души нашедших вечное успокоение – стал не только днем гибели 5-й Южноафриканской бригады, но и днем траура по танковой группе «Африка». К концу ожесточенных боев, длившихся до самой ночи, у англичан осталось меньше 150 танков, а у немцев – около 170. На северном участке фронта новозеландская пехота, прорвав оборону противника, захватила штаб корпуса «Африка».

Роммель, как всегда использующий благоприятные моменты, воспользовался суматохой и двинул свои танковые дивизии к «проволоке», египетской границе. Немецкие танки прошлись по тылам британских войск, рождая новые легенды о Роммеле.

Военные стоматологи, прислуга передвижных прачечных и штабные писари, увидавшие вблизи войска Роммеля, до конца жизни рассказывали об этом. Роммелю показалось, до победы рукой подать, но в действительности он совершал грубую ошибку. У него заканчивалось горючее, его солдаты устали, британские коммуникации, которые он нарушил на короткое время, заработали снова и, что самое главное, новозеландцы продолжали продвижение по прибрежной дороге в направление Тобрука.

Деморализованный огромными потерями, командующий британской Восьмой армией генерал Алан Каннингхэм начал разрабатывать план общего отступления. Когда в штаб прибыл новый главнокомандующий генерал Окинлек, Каннингхэм объяснил ему, что приказал своим войскам отойти назад из Ливии и организовать заслон, который не позволит Роммелю двинуться на Каир. Окинлек тотчас же сел за стол и написал длинный подробный отчет о текущей ситуации. Наступление должно продолжаться – это был приказ, письменный приказ. Решительность Окинлека спасла положение, но для Каннингхэма это был конец. После лечения в госпитале он был назначен начальником колледжа генерального штаба. А его преемнику пришлось разбираться в неразберихе, оставленной мобильной войной.

Роммеля, получавшего наслаждение от возбуждения передовой, нигде не могли найти, чтобы сообщить ему: передовые части новозеландской пехоты достигли Тобрука и соединились с осажденным гарнизоном. В отсутствие командующего подчиненные Роммеля взяли ответственность на себя. Они приняли решение отвести немецкие войска из Египта. Вынырнувший на поверхность Роммель встретил известие об этом самоуправстве с изумлением и яростью, но как только ему показали карты, он осознал всю опасность оставлять у себя в тылу значительные силы британских войск, начавших перегруппировку.

«Ни с кем не поздоровавшись, – вспоминает один из адъютантов Роммеля, – он молча прошел в штабной автобус и взглянул на карты… После этого Роммель внезапно объявил, что очень устал и собирается прилечь отдохнуть».

Роммель не получал новых танков с июня. 5 декабря, когда германский Восточный фронт стиснула ледяная хватка русской зимы, верховное командование Германии, составив долгосрочные прогнозы снабжения войск, сообщило Роммелю, что ему не следует в ближайшее время ожидать подкреплений живой силой и техникой. Роммелю пришлось сосредоточить все свои силы на взятии Тобрука, но осознание роли, которую играло снабжение, пришло к нему слишком поздно. Защитники Тобрука успешно отбивали все атаки.

В середине декабря, когда войска Роммеля откатывались к Эль-Агейле, итальянский военно-морской флот предпринял отчаянную попытку помочь африканским армиям. Несмотря на хроническую нехватку топлива, итальянцы снарядили конвой в Ливии, выделив для его сопровождения четыре линкора, три легких крейсера и двадцать эсминцев. Таким образом, транспортные суда общим водоизмещением 20 000 тонн сопровождали боевые корабли общим водоизмещением 100 000 тонн.

Сообщения о передвижении такого количества кораблей были перехвачены специалистами из Блетчли-Парка, определившими, что конвой, получивший название «Конвой 52», должен будет доставить танки Роммелю. Потребности германо-итальянских войск были такими острыми, что конвой разделился. Три транспортных корабля направились в Триполи, а «Анкара» с 22 тяжелыми танками Т-III и Т-IV на борту пришла в Бенгази, небольшой порт, расположенный, однако, значительно ближе к линии фронта.

Британские разведслужбы в Каире, рассудив, что в Бенгази нет портовых кранов, способных поднять тяжелые танки, решили не придавать значения этому сообщению. Донесения Группы ведения боевых действий в глубине пустыни о том, что на прибрежной дороге замечены немецкие танки Т-III и Т-IV, подкрепленные аналогичной информацией, полученной разведкой 4-й Индийской дивизии, не смогли переубедить каирских начальников.

Через два дня после Рождества 60 немецких танков атаковали головную колонну британской бронетанковой бригады, уничтожив 37 машин и потеряв при этом семь. 22-я бронетанковая бригада, в которой остались только одни легкие танки, вынуждена была выйти из боя. Немецкому транспортному судну «Анкара», построенному для доставки железнодорожных локомотивов в Южную Америку, не требовались портовые краны; его собственные лебедки без труда сгружали на причал тяжелые танки. 30 декабря произошло новое танковое столкновение, в котором немцы семью танками уничтожили 23 английские машины.

У немцев по сравнению с англичанами было одно огромное преимущество. Все немецкие танки были в основном похожи друг на друга; в то же время английским экипажам приходилось иметь дело со множеством самых разнообразных и непохожих конструкций. Немецкие танки прибывали в Африку готовые к боевым действиям. Английские танки, доставлявшиеся в Египет, нуждались первым делом в ремонте и переоборудовании в соответствии с условиями пустыни, а на это уходило много времени. «Механики в ремонтных мастерских работали с прохладцей, делая частые перерывы на чай», – сказал инспектор военного снаряжения Восьмой армии Дж. К. Стен-форд, которому приходилось расследовать случаи халатности, растрат, плохого управления и воровства военной техники в масштабах, превзойти которые удалось только во время войны во Вьетнаме.

Военные канцелярии в Каире закрывались на период с 1.15 дня до 5 часов вечера. В неприятностях, испытываемых английскими войсками с боевой техникой, виноват весь путь снабжения от военных заводов до мастерских в пустыне. В тыловых районах британская армия демонстрировала всю кровожадность и порочность, которыми отличались довоенные профсоюзы. Слово Стенфорду: «Офицерам, прибывшим в Суэц за запасными частями для танков, в которых испытывалась острая необходимость, пришлось ждать целый день, так как в первую очередь выгружались десять тонн пива». Команды английских торговых судов были укомплектованы дилетантами. Известны случаи, когда бронемашины перевозились в трюмах, засыпанные пятьюстами тонн муки. Американские корабли были загружены в высшей степени рационально, но английские, по словам Стенфорда, загружались «наспех, кое-как».

Полная расхлябанность интендантских служб прекрасно раскрывается в жалобе, поступившей из Египта на два образца только что прибывших танка «Черчилль».

«Эти машины перевозились на верхней палубе, ничем не прикрытые, с незадраенными люками. В результате машины были подвержены действию морской воды. Когда танки прибыли в порт назначения, у них внутри был слой воды толщи – ной девять дюймов».

Специалистам пришлось работать четырнадцать дней, чтобы устранить неисправности электро– и радиооборудования, причиненные попавшей соленой водой, и лишь после этого можно было приступить к испытаниям танков в боевых условиях. Донесение заканчивалось словами: «Все американские танки поступают со. щелями и люками, заклеенными специальной лентой…»

В следующем донесении отмечалось, что при погрузке танков на борт транспортных судов не присутствуют представители заводов-изготовителей. В порту прибывшие танки не осматривает представитель артиллерийско-технической службы. Сержант, принимавший поступившую технику, заметил отсутствие смазки во многих узлах, но никому об этом не доложил

В дополнение к широкомасштабному воровству военного снаряжения, которым занимались местные жители, тыловые части крали то, в чем остро нуждались солдаты на передовой. Наиболее желанной добычей были компасы и бинокли. Дезертиры, собиравшиеся в бандитские шайки, поставляли местным торговцам сигареты, продовольствие и виски целыми грузовиками. Грузовые и легковые машины исчезали сотнями. Стен-форд упоминает, что в результате одного расследования, проведенного его инспекционной группой, была выявлена пропажа 6000 грузовиков. Большой вред наносило и нецелевое использование различных мелочей.

«Для того чтобы смягчить кровать, на нее, бывало, укладывалось до тринадцати одеял, покрывал и простыней. Одеяла использовались в качестве занавесок, ковров и скатертей или прибивались к стенам, чтобы развешивать на них форму. Солдаты забирали ящики из-под патронов, чтобы складывать туда туалетные принадлежности; посуду из столовой использовали для личных нужд; снимали с машин поисковые фары и делали из них ночники; слушали с помощью радиостанций музыку и запирали замками свои тумбочки…»

И все же несмотря на крайнюю неэффективность служб снабжения и самоубийственную тактику командиров, у англичан оставалось много танков. Восьмая армия начала операцию «Крестоносец», имея тяжелых и средних танков втрое больше, чем Роммель. В резерве (частично в Египте, частично в прифронтовом тылу) у англичан имелось 216 тяжелых, 129 средних и 150 легких танков. Было подсчитано, что англичане смогут потерять средние и тяжелые танки в соотношении четыре против одного немецкого, и все равно у них останется вчетверо больше танков, чем у Роммеля!

Тактика англичан не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Постоянно откликавшиеся на действия германо-итальянских войск с запозданием, они никак не могли понять, что даже несмотря на практически неограниченные поставки боевой техники, лихие кавалерийские наскоки танковых подразделений в, конце концов неизбежно закончатся неудачей. Роммель сохранил свою армию нетронутой и, отступив на базы в Триполитании, был готов продолжать войну в Северной Африке.

Однако, в то время как сухопутная армия снова и снова повторяла одни и те же ошибки, Военно-воздушные силы пустыни постоянно совершенствовались. Новых самолетов поступало все больше и больше. Звезды «Люфтваффе» начинали тускнеть, поскольку катастрофическая нехватка наземного грузового транспорта не позволяла подбирать неисправные и подбитые самолеты. К середине декабря 1941 года перебои с горючим привели к сокращению боевых вылетов до одного в день, и корпус «Африка» вкусил, каково вести боевые действия с противником, имеющим преимущество в воздухе.

Угроза Каиру

Роммель угрожал Египту так, как ему никогда не угрожали итальянцы. В 1941 году операция в Северной Африке была единственным сухопутным сражением, в котором англичанам противостоял противник, полный решимости победить. Британцы, по словам одного из историков:

«…по-прежнему считали Ближний Восток эпицентром борьбы. Суэцкий канал стал, если не в действительности, то по крайней мере теоретически, точкой опоры британского владычества во всем мире: снабжение нефтепродуктами, связь с Индией, господство над странами арабского мира – казалось, все зависело от того, смогут ли англичане сохранить свою власть в Египте».

В довоенный период единственный британский экспедиционный корпус, постоянно готовый к выдвижению, предназначался для действий в Египте, а не во Франции. Даже в начале 40-х годов, когда немецкие силы вторжения угрожали Великобритании с другого берега Ла-Манша, Черчилль послал в Египет бронетанковую бригаду и 100 боевых самолетов, причем направил эти силы через Средиземное море, не обращая внимания на руководство сухопутных сил и флота, решительно выступавшее против.

В 1940 и 1941 годах Каир – в не меньшей степени, чем Лондон, – превратился в место, откуда Великобритания управляла военными действиями. Формально Египет продолжал оставаться нейтральным государством. Молодой пухлый король Фарук, унаследовавший трон в 1936 году, сосредоточился всецело на экономическом развитии страны и реформе сельского хозяйства. С началом войны он практически безвылазно находился в своем дворце, окруженный итальянской свитой, и выслушивал постоянные нравоучения со стороны британского эмиссара. Внешняя политика Великобритании на Ближнем Востоке, во многом определяемая обменом любезностями между королем Египта и британским посланником, была начисто лишена предвидения. Проблемы, возникшие на Ближнем Востоке с началом войны, были творением чиновников из Уайт-холла, чья «политика канонерок» к 40-м годам устарела как минимум на столетие.

Каир в 1940 и 1941 годах предоставил дипломатам со всего света удобные места, с которых был прекрасно виден поединок величайших тяжеловесов этого века. Военные корреспонденты всех ведущих мировых газет, вернувшись с передовых, получали в свое распоряжение телеграф, номера с горячей водой и виски. Главнокомандующий британскими силами на Ближнем Востоке, выслушав от Черчилля поток советов, из своей ставки в Каире отдавал приказы солдатам, сражающимся в Ливии, Греции, Югославии, на Крите, в Итальянской Восточной Африке, Персии, Сирии, Ираке и в океанах.

«В первые годы войны в Каире можно было встретить военных во всех мундирах империи. Здесь были шотландские юбки и тюрбаны, фески и пробковые шлемы, широкополые фетровые шляпы и шпоры. Тут попадались кенийские саперы, индийские погонщики мулов, австралийские танкисты, английские артиллеристы, новозеландские летчики-истребители и южноафриканские военные инженеры. Молодые штабные теоретики, только что из колледжей Оксфорда, перемежались с заносчивыми практиками, вернувшимися с секретной миссии на Балканах, и шумливыми призывниками, еще совсем недавно пасшими овец или нежившимися на пляжах».

Для Великобритании потеря Египта означала поражение в войне. Вот почему подобные мысли никогда не всплывали в разговорах в военных учреждениях, барах, борделях, танцевальных залах, ночных клубах, открытых кинотеатрах, казино, дорогих ресторанах и элитных клубах этого поразительного города Каир, еще перед войной ставшего столицей сплетен всего мира.

Раненые

Возможно, война в пустыне не была современной. В 1941 году во время боевых действий в пустыне почти не применялись уловки и новшества современной войны. Даже транспортеры для перевозки танков были редкостью, а без них гусеницы быстро изнашивались, что создавало новые проблемы для служб снабжения. Вся военная техника, и в первую очередь двигатели, страдала от абразивного действия песка. Немцы показали пример, оборудовав передвижные ремонтные станции, возвращавшие к жизни прямо на поле боя подбитые танки.

Массированные бомбардировки и артобстрелы, предварявшие наступательные операции, приводили к большому количеству раненых. Ни у одной из противоборствующих сторон не было ни пенициллина, ни сульфамидных препаратов. Постоянную угрозу представляли собой обширные минные поля, а сама природа боевых действий в условиях «рая для полководца» требовала постоянного передвижения войск. Поэтому солдаты оказывались не защищенными от пуль, снарядов и осколков. Следствием этого были многочисленные ранения, приводившие к осложнениям. Естественно, среди танкистов были распространены ожоги. Дополнительные мучения раненым причиняла долгая дорога до медицинской помощи:

«В среднем цепочка звеньев пути раненых в то время включала в себя 8—12 миль от полковой (батальонной) санчасти до передового пункта сбора раненых; затем 80–90 миль до главного сборного пункта; еще 80 миль до полевого госпиталя и чуть ли не 250 миль до главного военного госпиталя. Все эти мили раненым предстояло преодолеть в грузовиках, рессоры которых не заслуживали чести носить это название, в условиях палящего зноя или ледяного холода, под постоянной угрозой воздушных налетов».

Отступающие армии вынуждены были бросать раненых на произвол судьбы, поэтому потери отступающих войск были всегда гораздо выше, чем наступающих. Во время боев в районе Сиди-Резех в ноябре 1941 года два новозеландских батальона потеряли 450 человек, из них 120 убитыми, что явилось одним из самых высоких показателей относительных потерь за всю войну. Войска доминионов несли более высокие потери, чем английские (или, позднее, американские), так как они состояли в основном из строевых солдат и практически не имели тыловых служб.

Подводные лодки и морские коммуникации

Во время Средиземноморской кампании обе противоборствующие стороны зависели от морских конвоев, осуществлявших снабжение боевых частей, и в ее исходе важную роль сыграли подводные лодки. 100 подводных лодок итальянского флота действовали относительно неэффективно, но в сентябре 1941 года через Гибралтар в Средиземное море вошли первые шесть немецких субмарин, и уже 13 ноября одна из них потопила английский авианосец «Арк-Ройял». Меньше чем через две недели «U-331» поразила тремя торпедами линкор «Бархэм». Шедший полным ходом огромный корабль перевернулся, и последовал взрыв крюйт-камеры. Этот страшный взрыв, заснятый на любительскую кинокамеру, является одним из самых ужасных зрелищ этой войны.

Полноценные большие итальянские подводные лодки добились меньших результатов, чем их собратья, крошечные «подводные велосипеды» с экипажем из двух человек, одетых в гидрокостюмы. Имеющие в длину около 20 футов, эти лодки приводились в движение двумя винтами, вращаемыми электрическим мотором. Передняя часть этого устройства, прозванного итальянцами «maiale» («свинья»), представляла собой боевую головку, содержащую 550 фунтов взрывчатого вещества высокой разрушительной силы. Пилот с помощью штурвала управлял горизонтальным и вертикальным движением лодки, пользуясь компасом и простейшими приборами. Сидевший у него за спиной второй член экипажа обслуживал балластные цистерны, обеспечивая погружение и всплытие. Подобные дерзкие и индивидуальные средства ведения подводной войны как нельзя лучше соответствовали итальянскому темпераменту. В ночь на 18 декабря 1941 года итальянская подводная лодка «Скире» под командованием принца Боргезе, преодолев минные заграждения, выпустила три «подводных велосипеда». Те, пристроившись за двумя эсминцами Королевского флота, прошли через противоторпедные сети в Александрийскую бухту. Водолазы под предводительством Тененте Луиджи де ла Пенна «спешились» со своих «свиней» и прикрепили боевые заряды под днища линкоров «Куин Элизабет» и «Велиэнт», а также к танкеру. Схваченные и поднятые на борт одного из обреченных кораблей, итальянцы отказались говорить и пошли на дно вместе со своей жертвой, но глубина под килем была лишь шесть футов. Командование Королевским флотом, чтобы скрыть известие об успешных действиях итальянцев, сделало вид, что с кораблями ничего не произошло. В рождественский вечер на борту «Куин Элизабет» даже был устроен праздничный бал.

Через много месяцев, когда Италия уже сражалась на другой стороне, адмирал Морган, бывший во время нападения командиром «Велиэнта», присутствовал при награждении де ла Пенна итальянской «Золотой медалью за храбрость». Повинуясь порыву, Морган шагнул вперед и лично прикрепил награду на грудь человека, потопившего его корабль.

Английские подводные лодки, действовавшие на итальянских коммуникациях, всецело зависели от своей базы на Мальте. Мальту помимо того, что она являлась противолодочной базой, часто называли «непотопляемым авианосцем», однако после того, как местные жители насчитали за две недели 115 воздушных налетов, они задались вопросом, известно ли об этом летчикам бомбардировочных соединений держав «Оси».

Пять островов Мальтийского архипелага – всего 125 квадратных миль суши – расположены в 22 милях от ливийского порта Триполи и в 60 милях от Сицилии. Корабли, подходившие к островам в войну, часто еще издалека замечали дым и пепел пожаров, вызванных бомбардировками. Еще в стародавние времена в известняковых скалах под главным городом Ла-Валлетта были высечены подземные галереи, и сейчас они были расширены, и многие мирные жители проводили в них все ночи. Некоторые семьи перебрались в подземелье вместе с мебелью и домашней утварью.

Когда войскам на Мальте или армии, воюющей в пустыне, срочно требовалось снабжение, снаряжался конвой под сильным прикрытием, которому предстояло пройти через Гибралтар. Издалека такие конвои производили впечатление банок с вареньем в праздничный день, так как вокруг них постоянно кружили истребители с авианосцев, отражавшие непрекращающиеся атаки бомбардировщиков и торпедоносцев. Когда конвой прибывал на Мальту, казалось, не меньше половины острова высыпало в порт, чтобы пересчитать корабли, понимая, что каждая коробка с продовольствием, спускаемая на берег, означает гарантию питания на следующую неделю.

История войн полна примеров, когда непрерывные атаки наполняют население осажденного города упрямой гордостью и решимостью. Подобно большинству военных гарнизонов, Мальта терпела Королевский военно-морской флот, но не любила это соседство. Бомбардировки продолжались месяц за месяцем, но мальтийцы не выказывали признаков того, что готовы опустить руки. После окончания войны было подсчитано, что острову досталось 16 тысяч тонн бомб, и вся гавань была заполнена остовами погибших кораблей. Мальте принадлежит не вызывающий зависти рекорд места, подвергавшегося самым сильным бомбардировкам за всю историю. Весь остров был награжден высшей наградой Великобритании за доблесть, орденом «Георгиевский крест» – беспрецедентный жест уважения[51]51
  Высшей британской воинской наградой за доблесть является «Крест Виктории». Во время Второй мировой войны им было награждено 182 человека. Не менее престижной наградой является и «Георгиевский крест», кавалерами которого стали 105 человек. Этим орденом награждались как гражданские люди, так и военные, проявившие храбрость не в боевых условиях, например разряжая неразорвавшиеся бомбы. Награждение Мальты, «Георгиевским крестом» является уникальным; в остальных случаях ордена удостаивались отдельные люди.


[Закрыть].