Текст книги "Фарги Падающая звезда (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
– Вы забываете о нашем соглашении, старший инспектор, – произнёс Фарги, взглянув на него исподлобья. – Я попытаюсь исполнить пророчество Ирбийской Сивиллы и нейтрализовать со временем Огненный Глаз, а вы дадите мне всё, что для этого потребуется. Мне нужны эти трое.
– Аль-Рагим! – рявкнул Рикс, но тут же заставил себя успокоиться. – Послушаете, мы же не возражаем. Берите любых, самых лучших! Самых проверенных! Мы дадим вам под начало людей с уникальной подготовкой, но оставьте вы этих детей в покое! У нас на Киоте несколько десятков высококвалифицированных разведчиков, и каждый год мы теряем от пяти до семи человек. А вы хотите, чтоб мы пожертвовали тремя мальчиками…
– Вы пожертвуете всем, что я потребую, – отчеканил Фарги, взглянув ему в глаза. – Но я не требую окропить алтарь детской кровью. Я знаю, на что способны эти ребята, и я помогу им раскрыться. Я отвечаю за них головой. И мне не нужны ваши профессионалы, закалённые и непоколебимые борцы. Мне нужны чистые души, из которых я смог бы сделать то, что мне нужно. Которые бы подчинялись мне не по требованию дисциплины, а потому что верили бы мне и любили бы меня.
– Вы страшный человек, Аль-Рагим! – с возмущением выдавил Рикс.
– Нет. И знаете почему? Потому что я готов ответить им тем же. Мне не нужны подчинённые на тридцать, сорок и пятьдесят лет. Мне нужны соратники, братья, друзья. В этих троих есть то, что заставило звучать мою душу, значит, это что-то зазвучит мне в ответ. А об их способностях не беспокойтесь. Глостер, Торранс, Вейдер… Они все трое способны на саморазвитие. Вот и пусть развиваются так, как будет нужно им и их судьбе, а не так, как угодно вашим инструкторам. Это моё последнее слово. Если вы сделаете всё так, как хочу я, то в конечном итоге получите то, чего хотите вы.
Глава 8. Фарги
– Мы так и не узнали, откуда он взялся, – с улыбкой проговорил Брай, сделав глоток из своего стакана. – Когда мы спросили о его прошлом, он рассказал нам трогательную историю о том, что его родители были разведчиками на Орме и погибли там. Он решил продолжить их дело и поступил в ригорский филиал Космошколы ЗИ. Мы поверили, потому что арабы внешне похожи на ормийцев, и их часто посылали на эту планету, но позже мне довелось встретиться с руководителем нашей резидентуры на Орме. Он сказал, что среди разведчиков там никогда не было супружеской пары с фамилией Аль-Рагим. А потом к тому же оказалось, что и наша космошкола никогда не имела филиала на Ригоре. Я сообщил ему об этом и спросил, что бы это значило. Он ответил в своём обычном стиле: «Мой драгоценный Глостер, как говаривала Гонерилья, это может значить только одно: на подобные вопросы вы никогда не получите от меня более правдивых ответов».
– И всё-таки кое-что мы узнали, – добавил Джон, поставив на столик пустую кружку. – Я лично терзал Рикса расспросами, и, наконец, он рассказал, что Фарги появился в поле зрения Инспекции на Уолке. В то время там шла усиленная работа по пресечению контрабандного вывоза с планеты культурных ценностей знаменитых Мёртвых Городов Уолка. Успехи слишком часто сменялись неудачами, и бесценные вещи, которые находили при раскопках, утекали сквозь пальцы. Инспекция даже ограничила въезд на планету, но всё было бесполезно. Тогда и объявился Фарги. Он всего лишь просил разрешения на въезд, чтоб осмотреть живые фрески Императорского Дворца. После дюжины запросов на разные планеты Инспекция убедилась, что он известен как молодой перспективный художник, работающий в стиле компьютерной живописи, и, конечно, живые фрески это как раз то, чем он может интересоваться. Ему дали визу на десять дней, но через неделю он связался с Инспекцией и сказал, что один парень предлагает ему большие деньги за вывоз одной изящной вещицы из Императорского Могильника. Инспектор, который говорил с ним, потребовал указать на этого парня и заявил, что его немедленно арестуют. Фарги ответил, что инспектор – идиот, и отключил связь. Ровно через десять дней после приезда он появился на пропускном пункте и выложил перед таможенниками ту самую вещь и подробную схему подпольной организации, занимающейся вывозом сокровищ. Там были имена, явки, указания на местонахождение подпольных складов. После проверки оказалось, что всё это соответствует действительности, и этих голубчиков накрыли.
От вознаграждения Фарги отказался и попросил дать ему возможность доставить ту вещичку по адресу, чтоб проследить цепочку дальше. Разве Инспекция могла упустить такой шанс? Короче, через год нервотрёпки они получили несколько синдикатов, занимающихся сбытом культурных ценностей, похищенных с различных планет, и целый список подпольных коллекционеров.
– Причём здесь нервотрёпка? – поинтересовался Кристоф.
– Господи… – проворчал Джерри. – Ты что, не понимаешь? Это же был Фарги! Он мог на несколько недель или даже месяцев исчезнуть из поля зрения с какой-нибудь ценной вещью, которую ему дали трясущимися руками для того, чтоб ему было чем заинтересовать коллекционеров. Я удивляюсь, как кто-нибудь из наших не попытался прибить его после одной из таких отлучек.
– У наших ребят феноменальная выдержка… – усмехнулся Брай.
– Короче, Фарги себя зарекомендовал?
– Да уж… – пробормотал Джон. – Рикс ещё долго впадал в уныние при упоминании о тех достославных днях… Дальше – опять провал. Совершенно непонятно, как наши привлекли его для работы на Киоте, и почему он согласился надеть форму да ещё с нашивками младшего чина. И мы до сих пор не знаем о его основном задании.
– И Рикс вам не сказал?
– Нет, хотя в настоящее время я руковожу всей местной агентурой. Старик очень подавлен тем, что случилось. Когда я его спросил об основной миссии Фарги, он сказал: «Он итак много сделал. Спасибо и за это». Похоже, он уверен, что кроме Фарги никто не сможет закончить это дело.
– А вы уверены, что это основное задание было? – спросил Кристоф.
– Было, – убеждённо ответил Брай. – И оно было очень важным, если Фарги предоставляли всё, что он требовал: агентуру, технику, средства, полномочия, информацию.
– И он никогда не говорил об этом? Вы же работали в связке.
– Иногда, – уточнил Джерри. – Ещё в самом начале он сказал, что мы будем самостоятельными боевыми единицами. Так оно и вышло. У нас у каждого свой участок. Джон руководит нашей агентурой в регионе. Брай отвечает за работу наблюдательного центра, базирующегося на Острове Мертвецов. Я держу под контролем Пустыню Огненного Глаза. Он сам всегда был в курсе махинаций Правительства и крупных группировок. Вместе мы собирались только когда появлялось серьёзное дело вроде эпопеи с роботами-убийцами. Конечно, мы постоянно поддерживали связь, встречались просто как друзья… Но у него было достаточно времени и возможностей, чтоб заниматься ещё чем-то. Он никогда не говорил об этом. Не то, чтоб скрытничал. Он ведь всегда делал только то, что хотел, – Джерри грустно улыбнулся. – Ещё по стаканчику?
– Нет, спасибо, – покачал головой Кристоф. – Больше не хочется.
– Он был хорошим инспектором, – задумчиво произнёс Джон. – Наверно, он и сам не ожидал, что у него всё так получится, но у него получалось всё, за что он брался.
– Он был хорошим и очень порядочным человеком. А это главное в нашей работе, – Брай поднялся и, взяв мой «наперсток», ушёл за куст к бару.
– Он был в таком восторге, когда его вместе с нами повысили в звании, – усмехнулся Джерри. – До этого он, кажется, считал, что это очередная игра. А после это стало для него работой, которую он любил.
– Да, – Джон взглянул на Кристофа. – Сперва он, как и ты, не слишком серьёзно относился к Инспекции. Но потом он гордился тем, что стал одним из нас.
– Да что говорить, – Брай вернулся и подал мне новую порцию ароматного кофе. – Двадцать восемь лет в Инспекции.
– Удивили вы меня, ребята, – пробормотал Кристоф и, поднявшись, прошёлся по гостиной. – Фарги – старший инспектор с почти тридцатилетним стажем службы. Но, пожалуй, так оно и было. Каждый из нас использует всё, что может помочь ему в выполнении миссии, но я впервые слышу, что кто-то подчинил миссию интересам какого-то определённого общества. Вот тебе и ристалище… – он обернулся и взглянул на меня.
– Ты удивлён? – спросила я.
Он покачал головой.
– Нет. Фарги безумно любил жизнь во всех её проявлениях. Он любил людей и выбрал самый простой и действенный путь: он любил конкретных людей. Мы ведь часто грешим тем, что, делая что-то для всего человечества, проходим мимо людей. Он был не способен на это.
– Как и ты…
– Как и ты…
Наши друзья молча смотрели на нас, пытаясь понять, о чём мы говорим. Кристоф вопросительно взглянул на меня. Собравшись с духом, я кивнула. Это было нелегкое решение, но, кажется, мы были правы, приняв его.
– Теперь наша очередь сказать вам о Фарги то, чего вы о нём не знаете, – произнёс Кристоф. – Мы никогда и никому не говорили о таких вещах. Эта тайна, которую надлежит хранить в своём сердце. Но вы итак слишком близко подошли к ней, и вы имеете право знать, кем был ваш друг. Это невероятно, что он был с вами так долго. Мы проходим по планетам и уходим к звёздам. Нас помнят, но не знают. Он позволил себе такую роскошь…
– О чём идёт речь? – спросил Брай. – Ты знаешь, откуда он?
– Этого никто не знает, – ответила я. – Может, ему было сорок шесть лет или около того, а может его путь уже насчитывал века… Он никому не рассказывал об этом.
– Он… не был человеком? – недоверчиво пробормотал Джерри.
– Он был человеком, – ответил Кристоф. – Очень красивым, очень сильным и очень мудрым. И необычным… это – да. Он был членом нашего Клана Звёздных Странников. Фарги Падающая Звезда был Воином Духа в пятой инкарнации.
– Скайрейнджером? – нахмурился Брай.
– Вы только что иронизировали по поводу моего отношения к Инспекции, – напомнил Кристоф. – Теперь ты сам кривишься. Посмотри на меня. Мне тридцать восемь лет, я женат и у меня есть сын. Я занимаюсь историей и археологией и пишу статьи для журналов. Но я Скайрейнджер. Я отличаюсь от тебя тем, что помню три свои предыдущие жизни, у меня более развита регенерация, и я не имею права уклоняться от борьбы, даже если она приведёт меня к смерти. Мы такие же, как вы, но нам больше дано и с нас больше спрашивается.
– А у Фарги это была пятая жизнь?
– Да. Это высокий уровень. Его внешность и его живопись, его характер и его душа – это наследие четырёх жизней.
– Он был похож на лебединую песню моей жизни, – печально улыбнулся Джон. – Тут он попал в точку… Кончайте сидеть с выпученными глазами и открытыми ртами. Мы говорим о Фарги! Брай, не ты ли шутил, что он – живое воплощение Халифа Аль-Гаруна? Джерри, не ты интересовался, – не был ли он в прошлой жизни предводителем воинов Ислама? Так какого чёрта изменилось?
– И ты знаешь, в чём состояла его миссия? – Джерри напряжённо взглянул на Кристофа.
– Знаю, – кивнул тот. – И ты знаешь, потому что именно ты был больше всех троих связан с ней. Почему он поставил тебя стеречь Пустыню, где кроме тебя и двух сотен мутантов нет ни одной души?
– Огненный Глаз…
– Да. На такое дело мог решиться только Фарги.
– И наше командование, – добавил Джон. – Теперь понятно, чего ждал Рикс и почему он решил, что теперь всё потеряно.
– Если один раз Скайрейнджер объединил свои силы с Инспекцией ради достижения общей цели, то почему нам не попробовать снова? – спросил Брай. – Может, в память о Фарги нам удастся выколоть этот чёртов Глаз?
– Ты рехнулся! – с неожиданной яростью крикнул Джерри. – Огненный Глаз – это самая большая психоэнергетическая аномалия во всей области Объединения Галактики! Пытаться уничтожить её – это чистое безумие! Это всё равно что гасить звезду с помощью веера! Я это знаю! Я двадцать семь лет хожу вокруг неё кругами!
Он вскочил и, отойдя к стене, встал спиной к нам, засунув руки в карманы и всем своим видом выражая недовольство.
– Но Фарги верил, что это можно сделать, – напомнил Джон.
– Фарги… – Джерри медленно повернулся и взглянул на него. – Это был Фарги. Я уже не удивляюсь, что он был Скайрейнджером. Я удивляюсь, как мне раньше не пришло это в голову. Я всегда говорил, что в нём было что-то… Вы вообще-то представляете, как мы теперь будем работать без него? На нём же держалось всё! Мы считали себя самостоятельными единицами, а сами все эти годы из шкуры лезли, чтоб создать ему условия для работы. Мы знали, что он – главный в группе. И он – главное… Наверно он знал, что можно сделать. Он мне много раз говорил о своих идеях в отношении Глаза. Я даже кое-что проверял для него, но не думал, что это серьёзно. К тому же, ни одна из его попыток воздействовать на аномалию не дала результатов.
– Ты хотя бы приблизительно знаешь, что можно сделать? – Джон взглянул на Кристофа.
– Нет. Я даже представить этого не могу.
– Но Фарги это знал, – заявила я. – Он нашёл выход.
– Аргументы? – Джерри исподлобья взглянул на меня.
– Его смерть. Вас ничто не удивило? Это был современный землянин, заботящийся о своем здоровье и регулярно посещавший врачей. К привитому регенерационному механизму, если он у него был…
– Был, – кивнул Брай. – Он действительно заботился о здоровье.
– Прекрасно. Так вот, к этому универсальному комплексу восстановления добавьте врождённый комплекс Скайрейнджера, и вы поймёте, что здоровый мужчина с такими свойствами организма просто не мог умереть от одной раны, даже нанесённой в сердце.
– Чёрт возьми… – пробормотал Джерри.
– Да, об этом мы не подумали, – кивнул Джон.
– Но он умер, – произнёс Брай. – От одной раны. Чем это можно объяснить?
– Тем, что эта рана была нанесена священным оружием другого Скайрейнжера, возможно, магическим мечом, или кинжалом, или копьём какой-нибудь древней инопланетной цивилизации, – ответила я.
– Одного оружия мало, – добавил Кристоф. – Нужна была рука воина нашей касты.
– Хочешь сказать, здесь есть ещё один Звёздный странник?
– Нет. Мы бы его почувствовали. Сейчас его здесь нет, но, возможно, он был и его след теряется в общем грязном фоне, создаваемом Огненным Глазом. А может это сам Глаз наделил кого-то из своих прислужников достаточным потенциалом, чтоб избавиться от опасности.
– Ты считаешь, что Глаз разумен? – уточнил Джон и вопросительно взглянул на Джерри. Тот пожал плечами.
– Нет ничего невозможного. Племя мутантов, считающих Огненный Глаз своим божеством, верят, что он разумен. И мне иногда тоже начинает так казаться… Порой мне приходит в голову, что Глаз – это не просто аномалия эмосферы. Это некая сущность, имеющая отрицательный заряд. Кстати, и Фарги говорил о нём, как о чём-то одушевлённом.
– Значит, нам нужно вплотную заняться Огненным Глазом? – спросил Брай, но Кристоф покачал головой.
– Судя по всему, Фарги занимался им вплотную всё время, что находился на Киоте. Кроме ваших приборов, у него в арсенале были уникальные экстрасенсорные способности, но он так ничего и не нащупал. Я уверен, что выход он нашёл случайно, занимаясь поисками убийцы Джулия Кларка. Поэтому, как это ни малообещающе, нам придётся действовать по первоначальному плану и идти по его следам.
Глава 9. Студия
Идти по следам Фарги… Что может быть увлекательней, чем идти по следу такого странного и загадочного человека? И что может быть печальней. И сложней. Глядя в ту минуту на мужчин, сидевших в гостиной, я думала, что каждый из них знал что-то особенное о Падающей Звезде, но ни один из них не знал его настолько, чтоб уверенно пройти его путь, не сбившись. На лицах трёх его друзей лежал отпечаток его тайны, как на его полотнах и на его доме.
Их лица, в обычной обстановке выглядевшие мрачными, зловещими или пустыми, обычные человеческие лица, не блиставшие особой красотой, сейчас светились изнутри огнём, который умел зажигать Фарги, огнём великой Любви и Силы.
– Идти по его следам… – тихо произнёс Джерри, проведя ладонью по своим светлым волосам. – Милый мой Крис, Фарги был не из тех людей, чей след впечатан мелом в асфальт. Я не знаю, прав ли ты насчёт Огненного Глаза, но с него было бы начать легче. Он есть, понимаешь? Он загадочная, но реальная действительность. Его можно увидеть. Его можно исследовать. Его, в конце концов, можно взорвать к дьяволу вместе с этой чёртовой планетой. А Фарги… Я смотрю на дверь и вижу его как живого, но у меня сейчас такое чувство, что его и не существовало. Для меня он был слишком нелогичен и непонятен, неосознан и словно неосязаем. Я не интеллектуал и не знаю, как это выразить…
– Фарги всегда был вещью в себе, – подсказал Джон.
– И кошкой, которая гуляет сама по себе, – добавил Брай. – Он хочет сказать, что легче взорвать Киоту, чем отследить путь нашего незабвенного друга. У нас нет никаких сведений о его действиях в последнее время.
– Тогда зачем меня звали? – пожал плечами Кристоф. – Чтоб взорвать Киоту, моя помощь вам не нужна. Подгоните парочку ормийских крейсеров и валяйте!
– Я просто не знаю, чем мы можем тебе помочь в твоём деле, – с какой-то неприсущей ему мягкостью уточнил Джерри. – Я работал с Фарги три десятка лет, но так и не научился понимать его. Как ты с этим справишься, если знал его всего какой-то месяц?
– Бедный мой Джер, – вздохнул Кристоф. – Ну почему ты думаешь, что я собираюсь повторять твои ошибки? Я не изучал психологию в стенах Школы Звёздной Инспекции. Я не психоаналитик, чтоб раскладывать по полочкам действия Фарги. Если б ты немного отвлёкся от своих логических выкладок, ты бы понял, что ключ в твоих руках, как и в руках любого из вас.
– Ты преувеличиваешь, – возразил Брай. – Для нас Фарги был действительно непредсказуем.
– Ой ли?.. – Кристоф улыбнулся. – Что-то не заметил я на ваших лицах изумления и отчаяния от всего происшедшего. Ведь вы были готовы ко всему, что случилось, и приняли всё, как должное.
– Мы всегда делали то, что в конечном итоге хотел Фарги, – произнёс Джон.
– Вы уже несколько раз повторили эту фразу, – кивнул Кристоф. – Такое чувство, что Фарги был деспотом, зацикленным на власти.
– Нет, – покачал головой Джерри, задумчиво глядя на свои загрубевшие от оружия руки. – Он никогда не строил из себя командира. Он был лидером – это да. Но я не припомню, чтоб он отдавал приказы.
– И к тому же он никогда не говорил, чего он конкретно желает, – произнёс Брай, улыбнувшись, как будто разгаданная загадка доставила ему удовольствие. – Я понял, что ты имел в виду, Крис. Может, мы его и не понимали, но мы его чувствовали. У нас была с ним странная связь. Мы словно были частями одного целого
– Да, было что-то вроде телепатической связи, – нехотя согласился Джерри.
– Вы переоцениваете его и недооцениваете себя, – заявил Кристоф.
– Мы всего лишь смертные, – ехидно улыбнулся Джон.
– Тогда на кой-чёрт вы были нужны Падающей Звезде?
– Кристоф подводит вас к одной примечательной мысли, парни, – решилась вставить слово я. – все вы четверо были частями одной системы. Не думаю, что Фарги когда-либо беседовал с вами на эту тему, но это так. Без вас он не был бы тем, чем был, как и вы не стали бы без него тем, чем стали. Вас связывала не просто телепатическая связь. Это была связь духовная и эмоциональная. Она не изучена современной наукой, но это не делает её менее надёжной. Может, вам сейчас кажется, что с утратой Фарги ваша схема не будет работать, но это не так. Она продолжает действовать, потому что остались вы, и осталась связь между вами тремя. И, кроме того, вы несёте в себе часть Фарги, его силы, его знания и его чувства. Может, вы не осознаете этого, но именно вы сейчас являетесь основными носителями информации о нём. Без вас мы не пройдём по его пути и не узнаем то, что узнал он.
– Может, ты и права, – пожал плечами Джерри. – Мы сделаем всё, что будет зависеть от нас. Вообще, это всё звучит приятно, но не слишком убедительно. Я о том, что схема работает. У нас есть агентура, техническое оснащение и оружие, но мы лишились мозгового центра. Направляющей силы. Теперь мы как слепые котята будем тыкаться во все углы, потому что никто больше не укажет нам направление поисков.
– Люди не меняются, – усмехнулся Кристоф, обратившись к Браю. – Узнаёшь? Этот белокурый красавец-супермен на самом деле так и остался двоечником, который жаждет, чтоб ему указали, в какую сторону стрелять.
– Я разделяю его опасения, – чуть улыбнувшись, признался Брай.
– Мой драгоценный Глостер, как говаривал Фарги, вы сами не знаете, на что способны. Не хочу повторять избитые фразы, но время вашего ученичества закончилось. Падающей Звезды уже нет, но есть вы, и есть ваше дело, которое вы делали вместе, а теперь будете делать без него. Я понятно выражаюсь?
Брай кивнул.
– Ну, а на первое время, Звёздные Боги послали вам нас, – добавила я без улыбки. – И мы должны помочь друг другу. У нас общие цели: узнать причину гибели нашего друга, завершить его миссию и восстановить работоспособность вашей группы на прежнем уровне.
– Если это возможно… – пробормотал Джон себе под нос.
– Люди, действительно, не меняются, – согласился Брай, взглянув на Кристофа. – С чего начнём?
– Пойдём в аппаратную и обрисуем ребятам общую обстановку, – проговорил Джерри, но Кристоф покачал головой.
– Ты опять за прежнее. Фактическую сторону дела оставим на потом. Нам нужно сперва узнать, что было на душе у Фарги последнее время.
– В студию, – Джон поднялся. – Веди нас, благородный Глостер! В этой мешанине красок и эмоций лучше тебя разбирался только сам Фарги.
– Точно, – ухмыльнулся Джерри и доверительно сообщил: – Наш милый Глостер и сам иногда берётся за кисть. Никто об этом не знает, но кое-что из того, что Фарги делал на заказ, на самом деле нарисовано им.
– Он терпеть не мог работать по заданию, – пояснил Брай, направляясь к двери. – А я неплохо освоил его манеру. Кое-кто из местных ценителей был бы сильно разочарован, узнав правду о своих сокровищах в рамах.
– Фарги старался не отказывать, если ему давали заказы, – добавил Джон. – Это было частью его прикрытия. Но работать над этим, было для него чем-то вроде зубной боли. А Брая это, похоже, забавляет. Он у нас вообще шутник, только чувство юмора у него немного своеобразное.
Студия Фарги в этот час сама напоминала одну из его странных и светлых картин. Она размещалась в невысокой башне, увенчанной белым куполом, а внутри представляла собой большое круглое помещение, белые своды которого, сходившиеся в самой высокой точке, как в зените, чистотой и плавностью линий напоминали шедевры древнерусской архитектуры. Светильников здесь не было. Студия, как и все помещения дома, освещалась белыми панелями, покрывавшими стены, отчего казалось, что спокойный дневной свет пронизывает всё пространство зала. Днём в круглые окна наверху врывались упругие солнечные лучи, но сейчас в них заглядывало тёмное, чуть мерцающее множеством звёзд небо. И это соседство дневного света и звёздной ночи казалось прекрасным и слегка ирреальным, вполне в духе хозяина дома.
У стен стояло несколько больших удобных кресел, сидя в которых так приятно было созерцать картины, проецируемые на белом пластике стен. В центре студии на круглой площадке, куда вели три белых ступени, размещалось рабочее кресло, которое принимало конфигурацию, нужную хозяину и легко перемещалось вдоль необычного пульта, состоявшего из архивного и рабочего терминалов. Сейчас, когда компьютер был выключен, ничто здесь не напоминало мастерскую художника, и странно было думать, что в процессоре архивного терминала хранится огромная картинная галерея, включающая всё наследие уникального и весьма плодовитого художника. Но здесь было всё, все его полотна, наброски и зарисовки, которые в любой момент можно было воспроизвести и размножить в тысячах экземпляров без малейшего ущерба для изображения.
Наверно, это и было одной из причин того, что компьютерная эмоциональная живопись так долго не признавалась настоящим искусством, одним из аспектов которого считалось, как ни странно, обязательное наличие оригинала и копии. Тысячи и миллионы оригиналов словно снижали его ценность в глазах экспертов. К тому же отход от традиционного способа написания картины к, казалось бы, облегчённому методу использования фотографии и стереографии, а также проекций мыслеформ художника, низводил это направление живописи к обычному трюкачеству. Я ещё помнила выставки, которые проводились на Земле в самом начале развития этого направления. Как только не изощрялись бедные новаторы, создавая сложные композиции, используя причудливые цветовые решения, не доступные при рисовании другими способами, чтоб доказать своё право называться художниками. Они создавали обширные полотна, начинённые множеством тщательно выписанных деталей, находящихся в постоянном движении и несущих самостоятельные идеи. В конце концов, это начало называться жанром «лоскутного одеяла», но ничуть не улучшило положения авторов.
Фарги никогда не рвался в великие живописцы и «лоскутные одеяла», по его словам, вызывали у него резь в глазах и головную боль. Он всегда говорил: «Одна картина – одна идея, или даже одно настроение». Он рисовал мыслью, выводя на голоэкран мыслеобразы, рождавшиеся у него в мозгу, и тут же мыслью подправлял их. Но это был лишь набросок. Вслед за тем он подбирал цвета, смешивал и очищал их, добиваясь фантастической глубины и насыщенности. Я уверена, что на том же компьютере, и даже на лучшем, никто и никогда не смог бы добиться того же результата. Он работал по наитию, и нередко вдруг брался за карандаш или кисть, чтоб подчеркнуть и выделить черты, прописать детали и придать им объём и жизненную силу. Он первый включил в комплекс полотна микроволны, активирующие звуковые ассоциации, и его картины звучали странными мелодиями, которые пробуждались в душе зрителя. Были и записи его собственного сопровождения. К тому же нередко к мелодии он добавлял и слова, которые произносил голосом, похожим на флейту. Его не волновало то, что «так не принято», однако, не навязывал своего мнения, и потому его сопровождение включалось по желанию. Но я всегда слушала его.
Может, потому что он не стремился кому-то угодить, его картины и были пронизаны такой силой, смелостью и индивидуальностью, что даже самые закоренелые консерваторы не могли не признать его подлинным художником, а его живопись – настоящим искусством.
– Здесь всё, – произнёс Брай, привычно и деловито поднимаясь на площадку в центре студии. Он сел в кресло и застучал по клавишам компьютера.
Джон тем временем медленно прошёл к ближайшему креслу и устало опустился на его широкое сидение. Джерри застыл у входа, подпирая стену. Вид у обоих был довольно мрачный, наверно, потому что они снова, взглянув на пульт, ощутили, как не хватает за этим великолепным инструментом гениального музыканта. Однако Брай бестрепетно нажимал кнопки, к которым только два дня назад прикасались тонкие нервные пальцы Фарги.
– Мы ещё не смотрели, что здесь есть, – по ходу дела объяснял он, не отрывая взгляда от экрана, на котором мелькали таблицы и просто столбики дат. – Полиция тоже здесь не рылась. Им было просто не до того. Мелис – умный парень. Интеллектуал в полиции Луарвига – это редкость, белая ворона. Но ему хватает дел и в самом городе.
– Я думаю, что они не особо лезут из формы, чтоб найти убийцу, – заметил Джерри, исподлобья следя за действиями друга.
– Обычное расследование, – проворчал Джон. – К тому же у них, как жёрнов на шее, висит этот чертов маньяк. Да и вообще, это мы знаем, что потеряли, а для них это был всего лишь один из богачей, вроде тех, что обосновались в районе Лунн, но только более странный, поскольку жил отшельником.
– Я их не виню. Я просто говорю, что им на это наплевать.
– С этим я согласен.
– Вот! – привлёк общее внимание Брай. – Я нашёл его последние работы. Он заносил их в отдельный каталог, под названием «Сжечь».
– Я ж говорил, что он был в здравом рассудке! – воскликнул Джерри. – Этот кошмар был ему нужен только для работы. Потом он хотел его уничтожить.
– Похоже… Работ довольно много и все они без названий. Он заносил их в память компьютера под порядковыми номерами. Их пятьдесят шесть.
– То есть он делал иногда по несколько картин в день? – изумилась я.
– Картин? – Джерри устало вздохнул. – Кое-что из этого даже нельзя назвать картинами. Это настроение… Фон, цветовые пятна…
– Это похоже на фиксирование медитации, – пояснил Брай. – Именно так он нередко создавал фон своих картин. Все эти фантастические цвета выходили из его мозга во время медитаций. Но это… Если он и в этом случае медитировал, то, скорее всего, его целью было погружение во мрак. Вот, посмотрите.
Он нажал на кнопку, и от пульта вверх устремилась серебристая стрела, которая замерла на высоте метра и развернулась в белый полупрозрачный экран. Потом на нём расплылось чёрное пятно. Это была воплощённая Тьма, которая залила светлый прямоугольник и теперь затягивала в себя взгляд. На какой-то момент мне показалось, что я срываюсь вниз и лечу в эту бездну. Невольно моргнув, я взяла себя в руки. Затем в темноте вспыхнули режущие глаз ярко-красные пятна. Они напоминали кровь или отсветы адского огня, хотя последнего я никогда не видела. А затем тьма подёрнулась леденящим голубоватым светом.
– Готово, – произнёс Брай, обернувшись, насколько я поняла, лишь для того, чтоб не смотреть на эту картину.
– Ничего себе… – пробормотал Кристоф, подходя ближе. – Это действительно нельзя выставлять. Подобные вещи вносят дисбаланс в психоэнергетическую систему человека.
– Это было у него внутри, – напомнил Джон.
– Дай-ка сопровождение, – попросил Кристоф.
Брай снова нажал какую-то клавишу, и у меня в середине мозга зазвучала жуткая мелодия, похожая на вздохи огромных мехов, басы расстроенного органа и хрип существа с больными легкими. Мне захотелось зажать уши, но это бы не помогло. А вслед за этим я услышала странный, высокий и хрипловатый голос, в котором всё же можно было узнать «флейту» Фарги. Безумным вкрадчивым шепотом он произнёс: «Открой душу злу. Пусть оно войдёт… И…» фраза обрывалась жутковатым коварным смехом.
– Выключай, – отрезал Кристоф, и экран снова стал девственно чистым. – Такого я даже не ожидал, – признался он. Вид у него был взволнованный и обескураженный. – Как он вёл себя последнее время?
– Нормально, – ответил Брай. – Правда, похудел и осунулся, но в остальном всё было как обычно. Да он не только такими вещами занимался. Этот номер сорок восемь был создан десять дней назад. И той же датой помечен переписанный портрет Даши, – он кивнул в мою сторону.
– Лоры, – поправил Кристоф. – Мою жену зовут Лора Бентли.
Брай некоторое время задумчиво смотрел на него, а потом повернулся к клавиатуре.
