Текст книги "Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга"

Автор книги: Курт Финкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Цель: независимая, демократическая Германия

Как показали имевшие место в августе 1943 г. беседы Клауса фон Штауффенберга со своим братом и Рудольфом Фарнером, он вернулся в Берлин уже с убеждением, что главная задача состоит не только в устранении Гитлера, но и прежде всего в том, чтобы Заменить нацистский режим чем-то принципиально новым – новым государством, в котором должны «прийти к власти надлежащие силы из всех слоёв» народа. В этом убеждении Штауффенберга особенно укрепили Лебер, Райхвайн, Лёйшнер, Маас, а также Мольтке, Йорк и Тротт. Через своего кузена Йорка Клаус фон Штауффенберг поддерживал тесную связь с Крайзауским кружком, представления которого о будущем облике Германии во многом совпадали с его собственными. Поэтому обратимся сначала к совещаниям в Крайзауском кружке.

О целях происходивших в этом кружке дискуссий по программным вопросам писал Теодор Штельцер: «Мы хотели представить себе, как должна выглядеть достойная Германия»⁷⁸. Как уже указывалось, Крайзауский кружок не был однороден в политическом отношении, а состоял из буржуазно-консервативных чиновников, христиан евангелического и католического вероисповеданий с различными общественными взглядами, а также из левых социал-демократов, вследствие чего решения его представляли собой по большей части компромисс между различными основными точками зрения.

На совещаниях Крайзауского кружка на Троицу 1942 г., осенью 1942 г., в январе 1943 г. (в данном случае вместе с Беком, фон Хасселем, Попицем, Гёрделером) на Троицу 1943 г. и в августе 1943 г. были выработаны программные установки, принятые в качестве принципов внутренней и внешней политики нового государства. Обоими основополагающими документами, подготовленными в главных своих чертах ещё в 1942 г. и окончательно принятыми 9 августа 1943 г., были: «Первая директива регентам земель» и «Принципы построения нового государства»⁷⁹.

«Первая директива регентам земель», проект которой составил фон Мольтке, должна была служить законодательной директивой назначенным после свержения нацистского режима носителям высшей государственной власти в различных частях Германии.

Директива (уже в августе 1943 г.) исходила из вероятности того, что «отдельные части страны окажутся оккупированными военной силой и отторженными, или же не будет существовать никакого правительства Германского государства, или, во всяком случае, у него не будет возможности отдавать общеобязательные приказы». В этой ситуации, отмечалось в директиве, надлежало во всех частях Германии действовать согласованно в основных вопросах и обеспечить сохранность государства. В самом начале документа говорилось о том, на какие силы должен опираться государственный регент: «Свободомыслящий немецкий рабочий класс и вместе с ним обе христианские церкви представляют и возглавляют те народные силы, которые могут взяться за построение нового государства... Опираясь на эти силы, мы возлагаем на них высокую ответственность».

Чрезвычайно примечательно, что Крайзауский кружок, в значительной части своей состоявший из буржуазных противников нацизма, признавал наряду с христианскими церквами руководящую роль рабочего класса в построении нового государства. Однако отнюдь не следует видеть в этом какое-либо признание исторической миссии рабочего класса в духе научного социализма. Если здесь говорится о церквах в качестве второй крупной руководящей силы, то речь, само собой разумеется, идёт в первую очередь о враждебно настроенной по отношению к нацизму части духовенства. Это доказывается уже одним тем, что Тротт цу Зольц предложил в качестве будущего рейхсканцлера кандидатуру пастора Мартина Нимёллера.

Директива требовала подчинения военной власти политической: «Командующим военными округами предписывается выполнять их (государственных регентов. – Прим. перев.) указания». Это требование также имело прогрессивную направленность. В Крайзауском кружке к генералам относились скептически и сомневались в их способности провести коренные изменения.

Сфера компетенции государственного регента очерчивалась так:

«1. Он обязан заботиться об обеспечении охраны прав, личной свободы и подлинной солидарной ответственности всего населения данной земли...

Государственный регент обязан в тесном взаимопонимании с признанными представителями культурной жизни данной земли проложить путь к воссозданию христианского воспитания и тем самым – к подлинному обновлению духовной силы. Для этого прежде всего необходимо скорейшее, основанное на взаимном доверии сотрудничество государства и церкви...

2. Государственный регент должен особенно добиваться облечённого ответственностью участия трудящихся в деятельности административных органов также и в экономике. С этой целью вы незамедлительно вступаете в контакт с уполномоченными немецкого профсоюза, который следует признать в качестве единственно правомочного представителя трудящихся».

Эти директивы позволяют отчётливо увидеть две основные линии:

1. Наибольшее значение как идеологической основе новых общественных порядков авторы директив придают христианской религии. Это объясняется тем, что Мольтке и другие члены кружка были убеждёнными христианами и видели в христианстве единственный моральный противовес фашистской идеологии. Крайзаусцы хотели пронизать всю общественную жизнь христианским духом, но не требовали главенства церкви по отношению к государству. Свободу совести каждого гражданина они считали само собой разумеющимся принципом нового строя.

2. Новое государство должно было опираться на трудящихся, признанной организацией которых являлись бы «немецкие профсоюзы». Прогрессивные элементы Крайзауского кружка сознавали право трудящихся масс на участие в управлении государством. В этом состояло решающее отличие их программы от концепции Гёрделера. Если в христианстве крайзаусцы видели идеологическую альтернативу фашизму, то в демократии они видели политическую альтернативу ему. Мы можем с уверенностью предполагать, что указанная выше роль трудящихся и их организации была определена в программе Крайзауского кружка благодаря влиянию Лебера, Лёйшнера и Райхвайиа. Ведь в создании единой профсоюзной организации и состоял прежде всего план Лёйшнера.

Дальнейшие указания государственным регентам земель гласили: «Следует принципиально устранить со всех важных постов национал-социалистов, выполняющих какую-либо руководящую функцию в настоящее время». Подчёркивалось, что и в случае введения осадного положения командующий войсками продолжает подчиняться указаниям государственного регента. Нацистские преступники подлежали наказанию, а несправедливо арестованные – освобождению. «Все законы и постановления, дискриминирующие личность за принадлежность к какой-либо определённой нации, расе или религии, теряют свою силу, а базирующиеся на них дискриминационные меры немедленно отменяются».

К «Первой директиве регентам земель» были приложены «Принципы построения нового государства», дававшие основополагающую установку для нового государственного и общественного развития.

В самом начале «Принципов» ещё раз указывалось, что «христианство является основой для нравственного и религиозного обновления нашего народа, для преодоления ненависти и лжи, для построения нового сообщества европейских народов».

Последующие разделы посвящены восстановлению «растоптанных прав», таких, как «свобода вероисповедания и свобода совести», «право на труд и на собственность», охрана семьи, солидарная ответственность и участие каждого гражданина в экономической и государственной жизни.

Народные представительства общин и округов подлежали избранию путём прямых выборов, а земель и всей Германии в целом – путём ступенчатых выборов. Активное избирательное право должно было предоставляться с 21 года, пассивное – лишь с 27 лет. Во главе земель и германского государства должны были стоять соответственно регенты земель и имперский регент. Избираемый на 12 лет имперский регент должен был осуществлять верховное главнокомандование вооружёнными силами и представлять государство во внешних сношениях.

Единственным законодательным органом был призван служить рейхстаг; вторая же палата – рейхсрат – должна была лишь выдвигать на выборах кандидатуру имперского регента, регулировать правовое положение государственных служащих и должностных лиц и вырабатывать рекомендации рейхстагу.

Весьма примечательны принципы экономической политики: «Обеспечение материального существования трудящихся во имя их человеческого достоинства – задача экономического руководства... Имперское правительство видит основу восстановления хозяйства в упорядоченном соревновании в достижении экономических успехов, проходящем в рамках государственного экономического руководства и находящемся под государственным контролем в отношении его методов.

Там, где наличествующие связи и переплетения хозяйства (монополии, картели, концерны) исключают такое соревнование в достижении экономических успехов, задача экономического руководства – осуществлять принципы вышеуказанного упорядоченного соревнования и блюсти интересы общества в целом.

Экономическая заинтересованность общества в крупной промышленности в особенной мере требует строгого экономического руководства этими отраслями со стороны государства. Ключевые предприятия горно-металлургической промышленности, по производству основных химических продуктов, а также энергетические будут переданы в государственную собственность. Эти предприятия подлежат руководству и надзору в соответствии с общепринятыми для хозяйства принципами...

Имперское правительство содействует такому развитию, благодаря которому каждое предприятие должно превратиться в хозяйственное сообщество всех трудящихся на нём людей. В таком сообществе, именуемом «профсоюзом данного предприятия», между владельцами предприятия и представителями занятых на нём лиц достигается договорённость об участии последних в управлении предприятием и в итогах его деятельности, особенно в увеличении капитала предприятия...

Немецкий профсоюз – необходимое средство для проведения в жизнь намеченной выше экономической программы и предусмотренного ею построения государства».

Тем самым авторы программы признавали себя сторонниками:

1. государственного надзора за ведением хозяйства, причём, как указывалось, трудящиеся были призваны служить одной из опор государства;

2. участия рабочих в управлении предприятием;

3. ограничения власти монополий, особенно путём национализации ключевых отраслей промышленности.

При этом надо принять во внимание, что данная программа представляла собой компромисс. Отдельные члены Крайзауского кружка, в том числе те, которые стояли ближе всего к Штауффенбергу, имели ещё более далеко идущие планы в отношении частной собственности на средства производства. В «Замечаниях к мирной программе американских церквей» от апреля 1943 г. Тротт и другие авторы этого документа указывали, что существование национальных и международных монополий представляет опасность для жизненных интересов масс и для мира во всём мире⁸⁰. В нём говорилось: «Все христиане в принципе безоговорочно выразят своё согласие с поставленной целью освобождения масс от экономической нужды, а также повышения их жизненного уровня на самой широкой основе. Не может подвергаться сомнению и то, что цель эта недостижима без межгосударственных соглашений в экономической и финансовой сферах. Однако нам кажется сомнительным, возможно и даже просто вероятно ли сохранение свободной торговли для достижения этой цели во всех фазах развития».

«Замечания» требуют, далее, установления в области экономики «порядка с максимумом свободы», В них говорится: «Порядок, а также свобода в экономической области именно в международном обмене подвергаются наибольшей угрозе со стороны монополий». В документе заявляется, что формальная ликвидация монополий недостаточна и они должны быть уничтожены. «Поэтому мы полагаем, что будущая международная организация должна быть в состоянии выступать против национальных и международных монополий как главного препятствия на пути к экономическому и финансовому умиротворению во всём мире».

Эти взгляды крайзаусцев противоречили концепции группы Гёрделера. Для достижения договорённости в январе 1943 г. в доме Йорка состоялась уже упоминавшаяся встреча, в которой приняли участие Йорк, Мольтке, Герстенмайер, а также Бек, Гёрделер, Попиц, Йессен и Хассель. Об этой беседе, в ходе которой ясно выявились противоречия, сообщает в своём дневнике Хассель: ««Молодые», в противоположность «старикам» внешне выступавшие единым фронтом, идейно возглавлялись весьма остроумным, мыслящим на англосаксонский и пацифистский манер Гельмутом [Мольтке]... Сознательно, но безуспешно маскирует Пфафф [Гёрделер] противоречие между ним и «молодыми», особенно в социальной области. Ведь Пфафф всё же разновидность реакционера»⁸¹.

В целом крайзауские документы содержат существенные элементы антифашистской буржуазно-демократической республики, которая в некоторых отношениях казалась уже даже выходящей за рамки буржуазной демократии. Однако ряд требований формулировался в столь общей форме, что не исключалось и противоположное толкование. Эта двойственность отражала противоречия в самом составе и характере Крайзауского кружка.

О консервативном образе мыслей свидетельствуют и отдельные положения избирательного права и структуры государственного аппарата, а также категоричность, с какой программа требует сделать религию основой государственной жизни. Правда, авторы не говорили, как они намерены совместить это категорическое требование с так же требуемой ими свободой совести. Предусматривавшееся слияние государства и церкви, несомненно, не могло открыть верный путь в будущее, к тому же это давно было преодолёно в других демократических буржуазных государствах.

Мы уже отмечали, что эта установка Мольтке и его друзей отнюдь не вытекала из какого-либо клерикального притязания на господствующее положение церкви, а объяснялась убеждённостью, что только христианство может послужить прочной опорой для отказа от всех негуманных теорий и человеконенавистнической практики. Однако этим крайзаусцы сами сужали поле своей деятельности.

Гораздо более важными были их взгляды по вопросу об участии трудящихся, особенно рабочего класса, в общественной жизни и предусмотренное ограничение монополий и их господства. Такие программные установки показывают, что прогрессивное крыло крайзаусцев уже подходило к пониманию коренного вопроса демократии в эпоху империализма. Эта часть программы носит в зачатке антиимпериалистический характер.

Однако нельзя не заметить, что во взглядах некоторых членов Крайзауского кружка сохранялись и антикоммунистические пережитки. Так, в обоснование необходимости далеко идущих социальных реформ некоторые его члены приводили аргумент, что тем самым они хотят выбить почву из-под ног коммунистов⁸². Отдельные правые социал-демократы, а также клерикальные элементы противились сотрудничеству с коммунистами.

Прежде всего рассмотрим кратко внешнеполитические взгляды тех элементов Крайзауского кружка, которые были тесно связаны со Штауффенбергом.

В противоположность гёрделеровской «западной ориентации» эти крайзаусцы были за установление мира на всех фронтах и за добрососедские отношения со всеми народами, граничащими с Германией. В своих воспоминаниях Теодор Штельцер тоже указывает на разногласия с Гёрделером и следующим образом рисует внешнеполитические взгляды большинства Крайзауского кружка:

«Следующее, разногласие касалось отношения к России. Мы в своём кружке придерживались того взгляда, что она принадлежит к Европе. При мирном урегулировании она должна была бы сказать своё веское слово, а отсюда проистекает необходимость сотрудничества с нею. Мы уже тогда, ещё до появления атомной бомбы, стояли на той точке зрения, что война как средство политики доведена до абсурда. Мы считали, что надо искать новых путей международного сотрудничества, а потому следует отказаться от представления о существовании каких-то «заклятых врагов», мирное сотрудничество с которыми заранее отрицается. Гибели человеческой цивилизации, казалось нам тогда, можно избежать только в том случае, если и при противоположных общественных взглядах одержит верх мирное сожительство народов в виде соревнования в области экономики и культуры. Проявлялась тогда и склонность к сотрудничеству исключительно с одним Западом, пожалуй, даже к совместным с Западом действиям против Советского Союза. Но я не думаю, чтобы этому придавалось особенно большое значение. Мы единодушно держались той точки зрения, что Россия должна являться неотъемлемым фактором будущего европейского порядка»⁸³.

По этому свидетельству члена Крайзауского кружка большинство его выступало за мирные отношения с Советским Союзом, за международное сотрудничество нового типа, суть которого должна была состоять в признании мирного сосуществования и международного «соревнования в области экономики и культуры». Война из отношений между народами исключалась.

В данной связи мы ещё раз обращаем внимание читателя на цитированные выше высказывания Тротта цу Зольца и других, которые подчёркивали, что власть монополий служит препятствием к умиротворению во всём мире, и требовали её ликвидации.

Об основных внешнеполитических воззрениях внутри всего заговора в целом дают представление «Донесения Кальтенбруннера», которые в обрисовке «вражеского облика», несомненно, близки к истине. «У Гёрделера, говорится в этих донесениях, имелись возражения. Для него заключение мира с Советским Союзом означало изменение его внешнеполитической концепции на 180 градусов. Его привлекало установление взаимопонимания с западными державами, а ведение переговоров с Советским Союзом казалось ему оправданным только в том случае, если бы соглашение с Западом оказалось абсолютно невозможным... Эта политическая установка в конечном счёте привела к тому, что Бек и Гёрделер связали свои надежды с попыткой в условиях дальнейшего роста русской мощи добиться даже союза с Англией и Америкой против России...

Группа, пропагандировавшая восточное решение, то есть сближение с Россией без участия Запада, а в случае необходимости – даже и против Запада, была весьма малочисленной. В ходе подготовки и предварительного обсуждения значение её ещё более уменьшилось. Представителем явно выраженного восточного решения был, к примеру, профессор Райхвайн. Райхвайн установил связи с одной коммунистической группой... Главным представителем компромиссного решения являлся бывший легационный советник фон Тротт цу Зольц. В своей работе «Германия между Востоком и Западом» он писал, что Германия, расположенная в центре Европы, не должна в категорической форме идти ни на сближение с Россией, ни на совместные действия с западными державами. Напротив, политика Германии, диктуемая её географическим положением, предписывает установление сносных отношений с обеими сторонами.

Эта точка зрения временами оказывала сильное воздействие на внешнеполитическое планирование заговорщической группы. Так, предполагалось непосредственно после захвата в стране власти послать представителей для переговоров как в Москву, так и в Лондон. Внутри круга заговорщиков идею Тротта особенно рьяно защищал Йорк. Он заявлял, что необходим не односторонний контакт с Западом, а одновременный поиск связей как с Востоком, так и с Западом... Комиссия, предназначенная для ведения переговоров с Востоком, должна своевременно установить контакт с так называемым Национальным комитетом «Свободная Германия»»⁸⁴.

За немедленный мир с обеими сторонами высказывался и Юлиус Лебер. Когда в июне 1944 г. Тротт цу Зольц направился в Швецию для зондажа внешнеполитических возможностей, Лебер рекомендовал ему «со всей категоричностью ни в коем случае не проводить политики, имеющей целью раскол союзников. Единственным шансом на спасение, по его мнению, являлось свержение Гитлера, провозглашение правительства, вышедшего из кругов Сопротивления, и открытое предложение им перемирия»⁸⁵.

Большинство Крайзауского кружка было убеждено в неминуемой военной катастрофе Германии и в необходимости её капитуляции. Мольтке, Йорк, Штельцер, Дельп и другие считали государственный переворот против Гитлера бесперспективным, так как не верили в способность генералов его успешно осуществить. Их целью было ещё до военной катастрофы прийти к политическому соглашению с антигитлеровской коалицией. «Мы хотели... разъяснить союзникам положение в Германии и заключить с ними ещё до капитуляции соглашение о политической позиции Германии», – пишет Теодор Штельцер⁸⁶.

В качестве лиц, уполномоченных для связи, предусматривались: с Западом – Адам фон Тротт цу Зольц, имевший друзей в Англии; с Советским Союзом – граф Вернер фон дер Шуленбург, который с 1934 по 1941 г. являлся германским послом в Москве и был лично знаком со Сталиным. Заговорщики знали, что перед войной Шуленбург выступал за германо-советское взаимопонимание и таким образом стремился продолжать рапалльскую политику 20-х годов. Предполагалось также, что вести переговоры с СССР смог бы и генерал Кёстринг – бывший военный атташе германского посольства в Москве.

Вернер фон дер Шуленбург (дядя Фрица Дитлофа фон дер Шуленбурга), близко стоявший к некоторым членам Крайзауского кружка, был в 1943 г. готов с помощью Хеннинга фон Трескова и других оппозиционных офицеров перейти линию фронта, чтобы установить связь с Советским правительством⁸⁷. Когда же эта акция оказалась неосуществимой, Штельцер предложил сделать это поначалу через Стокгольм, так как имел возможность через одного норвежского друга установить связь с советским послом в Швеции Александрой Коллонтай. Прибыв в июне 1944 г. в Стокгольм, Тротт цу Зольц должен был встретиться с нею, чтобы «облегчить контакт Шуленбург – Москва»⁸⁸. Однако встреча не состоялась. Накануне покушения – вопреки намерениям Гёрделера – среди заговорщиков царило единодушное мнение, что после устранения Гитлера надо немедленно повести переговоры как с западными державами, так и с Советским Союзом.

Таковы взгляды, существовавшие в Крайзауском кружке. Остаётся ещё лишь сказать о целях и намерениях тех социал-демократических функционеров, которые находились в тесной связи со Штауффенбергом.

Как представляли себе новый облик Германии Лёйшнер, Лебер, Маас, Райхвайн и их друзья? Хотя Вильгельм Лёйшнер и отстаивал взгляд, что свержение Гитлера должно произойти при содействии частей вермахта, ему, с другой стороны, было ясно и то, что новый строй должен будет опираться на самые широкие народные массы, особенно на рабочий класс. Вместе с Лебером, Райхвайном и другими социал-демократами он создал внутри организации бывшей СДПГ и профсоюзов сеть доверенных людей, которая должна была приступить к действиям только после свержения Гитлера. О планах Лёйшнера и его друзей сообщает Вальтер Машке:

«Намечавшийся переворот первоначально происходил бы как чисто военная акция. Но сразу же после него следовало путём восстановления немецких профсоюзов создать массовую организацию, которая бы служила политическим инструментом нового государственного руководства. Во все округа Германии были Назначены уполномоченные, которые должны были после удавшегося переворота возглавить немедленное создание немецких профсоюзов. При этом предусматривалось сотрудничество представителей существовавших прежде различных профсоюзных направлений. В общегерманском руководстве профсоюзов должны были наряду с Вильгельмом Лёйшнером играть, в частности, роль Якоб Кайзер, Герман Шлимме, Вальтер Машке, Бернхард Гёринг и другие бывшие профсоюзные деятели. Для выполнения профсоюзами своей политической задачи, требовавшей немедленной способности действовать, предусматривалась весьма централизованная структура организации. Предполагали создать Объединение свободных немецких профсоюзов как организацию, распространяющую свою деятельность на всю территорию Германии и подразделяющуюся на профсоюзы различных отраслей промышленности. Предусматривалось, что новое профсоюзное руководство по радио призовёт рабочих всех военных заводов прекратить работу, а всех немецких рабочих – устранить нацистских старост и прочих должностных лиц. Новое германское правительство в качестве своего первого акта должно было в соответствии с требованиями союзников предложить им безоговорочную капитуляцию Германии»⁸⁹.

По мнению Лёйшнера, профсоюзам надлежало взять на себя ответственность за решение задач в обширных и важных областях. «Исключительной сферой компетенции профсоюзов должны были стать все вопросы, касающиеся социальной политики, социального страхования, охраны труда, трудового права, обеспечения работой и помощи безработным»⁹⁰.

По воспоминаниям Машке, Лёйшнер и Маас оказывали давление на военных, чтобы побудить их к действию. Но инициатива была предоставлена офицерам, «и в этом-то и состояло слабое место всего задуманного дела. Эти люди видели в первую очередь военную, а не политическую сторону предпринимаемой акции»⁹¹.

Вильгельм Лёйшнер и его друзья видели задачу не только в организации профсоюзов, но, сверх того, в создании основ нового государственного аппарата и других учреждений. Об этом говорят и следующие примеры.

Вальтер Машке, проживавший в берлинском районе Адлерсдорф, сообщает, что в начале 1944 г. Лёйшнер развивал перед ним такие конкретные взгляды: «Теперь он придавал большее значение подбору определённых лиц для назначения их на должности в профсоюзном руководстве и в государственных административных органах... Я должен был находиться особо в его распоряжении и заняться делами иностранных рабочих, угнанных в Германию»⁹². Машке поручалось подготовить обращение к находившимся в Германии подневольным иностранным рабочим и наметить меры по их организованному возвращению на родину.

Бывший профсоюзный служащий и председатель местного объединения СДПГ Фриц Крюгер, уволенный нацистами в 1933 г. и затем работавший каменщиком, сообщает из Потсдама: «Я принадлежал к одной нелегальной группе, состоявшей из трёх товарищей. Нашим связным был товарищ Георг Шпигель, до 1933 г. работавший редактором местного отдела нашей партийной газеты. Мне известно, что Георг Шпигель поддерживал отношения с Германом Маасом и Вильгельмом Лёйшнером. Товарищ Шпигель во время войны служил в вермахте вольнонаёмным. За несколько недель до 20 июля 1944 г. Георг Шпигель сказал мне, что в Германии скоро произойдёт переворот и я должен быть готов к этому. Предполагается назначить меня обер-бургомистром Потсдама или же на центральный руководящий пост в Берлине»⁹³.

Аналогично и сообщение д-ра Ганса Грюнберга – до 1933 г. журналиста и члена СДПГ, после 1933 г. неоднократно увольнявшегося по политическим причинам и в 1944 г. работавшего электромехаником магазина автомобильной фирмы «Даймлер – Бенц АГ» в Ростоке. «В мае 1944 г. я встретил бывшего второго секретаря окружного правления СДПГ Вилли Йессе, мобилизованного в «вспомогательную службу безопасности» и работавшего на верфи «Нептун». Он сказал мне: в ближайшее время кое-что произойдёт и я «по первому же знаку должен явиться к нему», чтобы работать в редакции газеты, которую будут издавать. По окончании воины он вернулся из Швеции (куда ему удалось бежать после 20 июля 1944 г.) и сообщил мне, что начиная с 1942 г. поддерживал связь с социал-демократической группой Лёйшнера – Лебера – Мирендорфа – Хаубаха в Берлине, был информирован о запланированной попытке путча и имел задание подготовить переворот в Мекленбурге»⁹⁴.

Эти сообщения показывают, что была создана довольно разветвлённая, идущая глубоко в низы сеть доверенных лиц, которая могла бы стать весьма важным фактором развёртывания массового демократического движения. Лёйшнер, Лебер, Маас и Райхвайн явно не желали оставить дело преобразования Германии только в руках одной небольшой группы офицеров, чиновников и функционеров высшего звена.

Однако неотъемлемой предпосылкой развёртывания широкого антифашистского массового движения было сотрудничество с КПГ и созданным и руководимым ею движением «Свободная Германия». Мы подробно рассмотрим эту проблему в следующем разделе. Здесь же предварительно скажем, что социал-демократические функционеры и наиболее разумные элементы Крайзауского кружка начинали порывать с пагубным антикоммунизмом и искать контактов с движением «Свободная Германия».

До сих пор мы рассматривали лишь взгляды окружения Штауффенберга и описывали подготовку к перевороту, проводившуюся этим окружением.

Каковы же были взгляды самого Штауффенберга по вопросу о переустройстве Германии после свержения нацистского режима?

К тому времени граф Штауффенберг уже изложил свои представления в ряде документов. Однако найти эти документы до сих пор не удалось – по всей вероятности, они уничтожены. Поэтому мы вынуждены опираться главным образом на свидетельства его друзей и современников, а также на показания тех, кто после 20 июля 1944 г. был арестован и подвергнут допросу гестапо. Разумеется, в силу понятных причин этот источник имеет ограниченную ценность.

Все сообщения говорят о том, что Штауффенберг поддерживал дружеские отношения с Мольтке, Йорком, Троттом, Шуленбургом, Лебером, Лёйшнером, Маасом и Райхвайном и что взгляды их в значительной мере совпадали. В 1944 г. Штауффенберг явно принадлежал к левому крылу заговора, которое в резком противоречии с группой Гёрделера выступало за прогрессивные политические и социальные перемены. Это не оспаривается даже многими буржуазными современниками событий и историками. Сам Гёрделер в своих воспоминаниях, написанных им в заключении в ноябре 1944 г., рисует следующий образ Штауффенберга:

«Осенью 1943 г. Тресков познакомил меня с подполковником графом фон Штауффенбергом, человеком благородного образа мыслей, тяжело раненным в Африке офицером генерального штаба, проявившим себя, однако, впоследствии упрямцем, которому тоже захотелось делать политику. Я высоко ценил его и всё же имел с ним немало стычек. Он желал недостаточно чёткого политического курса с опорой на левых социалистов и коммунистов...»⁹⁵

Почему он считал его «упрямцем», Гёрделер сам даёт понять, ссылаясь на готовность Штауффенберга вступить в союз с левыми социалистами и коммунистами, между тем как сам Гёрделер от какого-либо сотрудничества с коммунистами отказывался наотрез.

Послушаем ещё одного современника событий из буржуазного лагеря. Ганс Бернд Гизевиус, тоже встречавшийся со Штауффенбергом, так обрисовывает сложившуюся ситуацию: «Действительно, фикция социально-революционного братания немецких и иностранных рабочих масс давала ложный импульс полному энергии кружку Штауффенберга. Когда во время последнего приезда Тротта в Швейцарию в апреле 1944 г. я говорил с ним, я был просто напуган тем, насколько радикально этот, в сущности, такой прозападно настроенный дипломат высказывался в пользу Востока – нет, вернее сказать, какой глубокий внутренний поворот в сторону от Запада произошёл в нём...