Текст книги "Зарубежный детектив - 88"

Автор книги: Кристофер Хайд

Соавторы: Юрген Венцель,Анна Фонтебассо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Шпага закрыл дверь, выключил люстру и сел на диван допивать коньяк при свете ночника.

И тут в комнату вошла Паола, сразу заставив его забыть о Пьерантони, об Эфизио и о подозрительных «картофелинах». Она была в коротенькой сорочке, и тугая грудь, красивые длинные ноги предстали перед ним во всем своем великолепии. Уже давно их любовные встречи стали крайне редкими – она считала его вконец обессилевшим Аполлоном, а уж о нежности и говорить не приходилось. Каждый жил своей жизнью – в бессонные ночи он изобретал все новые остроты и шутки, чтобы порадовать поклонников, а Паола в своей «бомбоньерке» предавалась мрачным мыслям о неудачном замужестве.

Бандиты, убийцы буквально разрушили его нервную систему, зато вернули жену.

Огонь страха за жизнь мужа растопил лед отчуждения. Паола окружила его нежной материнской заботой, что было довольно забавно при солидной разнице в возрасте. Рядом с ним она казалась просто девчонкой. Теперь он понял, что физическая близость еще и снимает нервное напряжение, на время избавляет от страхов и мрачных догадок.

Он осушил еще рюмку коньяка.

Вот ведь как интересно получается – понадобились анонимные письма какого-то маньяка и гибель Эфизио, чтобы ему вновь открылась вся привлекательность жены.

– Джиджи! – позвала его Паола.

Прежде это фамильярное обращение Джиджи раздражало и оскорбляло его, но сейчас, произнесенное нежным голоском, показалось очень приятным.

– Иду.

Он налил в бокал вино, «Баллантеи», любимое вино Паолы, которая ждала его в своей огромной округлой постели.

Шпага потушил ночник и быстро поднялся в «бомбоньерку», бережно неся в руке бокал.

10

Пьерантони подумал, что архив Итальянского радио и телевидения еще менее доступен, чем секретные архивы ЦРУ.

Цербер, охранявший архив, наотрез отказался помочь ему в поисках.

– Я не получил указаний, синьор. Здесь стоит открыть рот, как вспыхивает скандал. А откуда я знаю, что вы сделаете с этими карточками?

– Съем их на закуску!

Пьерантони почернел от злости. Он пригрозил охраннику всеми карами земными и небесными, как вдруг явился начальник архивного отдела. Он нес в руке и даже в шляпе рождественские подарки, обернутые в разноцветную бумагу и обвязанные яркими, пушистыми ленточками.

– Рождество на носу, а я еще не всем родным купил подарки, – стал оправдываться он. Сначала аккуратно положил свертки в шкаф и только потом спросил: – Что вы тут шумите?

– Мне необходимо просмотреть карточки участников телеконкурса Шпаги. Ваш охранник и помощник заставляет себя упрашивать, словно он тоже телезнаменитость.

– А, наш дорогой Шпага! Как он поживает? Убийцу нашли?

Он откровенно радовался бедам «дорогого Шпаги», которого сильно недолюбливал.

– Если ваш отдел и вы лично нам поможете, может, и найдем. Конечно, вы люди очень занятые, но все-таки.

Пьерантони с вызовом поглядел на шкаф, куда начальник отдела упрятал подарки.

– Да смотрите эти карточки, смотрите на здоровье! Под расписку можете даже взять их с собой. Но, по-моему, вы идете по ложному следу – наш неподражаемый Жан Луи Шпага за эти годы слишком многим насолил.

И верно, десятки, сотни из них с удовольствием бы скинули его с пьедестала.

– Люди, желающие занять его место? – с надеждой спросил Пьерантони.

– Неужели вы ждете от меня каких-то конкретных сведений? Да я и не думал на кого-либо намекать.

И больше Пьерантони не удалось выжать из него ровным счетом ничего.

Со своей богатой добычей, сотнями карточек, Пьерантони приехал на виллу Шпаги. Жан Луи в конторе табачной фирмы Канди обсуждал со специалистами, как лучше подать и разрекламировать их продукцию – «ароматные» вальсы всем телезрителям порядком надоели.

Встретила его Паола.

Прежде она всякий раз, увидев его, светлела лицом, глаза ее загорались, а тут помрачнела.

– Какие новости? – спросила она с тревогой.

– Никаких, синьора.

Он погладил по спине Балайку, считавшую его своим, членом семьи.

– Я хотел бы побеседовать с ухажером Анджелы, но так, чтобы это не выглядело как допрос… У меня как раз шина поизносилась. Впрочем, вся моя машина изрядно изношена, да что поделаешь! Кажется, этот молодой человек работает в гараже неподалеку. Не могла бы Анджела позвонить ему и попросить прийти – пусть посмотрит колеса моего драндулета.

Он подмигнул Паоле, и та в ответ слегка улыбнулась.

– Вызов в полицию кого хочешь напугает, а его тем более. Пусть думает, что я интересуюсь одним только Пиццу. – Помолчав, добавил: – А пока поговорю с Валенцано. Мне нужно для сравнения второе анонимное письмо.

– Оно у Валенцано в письменном столе, – сказала Паола. – Провожать вас не надо, не так ли?

Валенцано сидел спиной к двери и печатал на портативной пишущей машинке. Он вздрогнул и мгновенно обернулся.

– Нервничаем, синьор Валенцано! – пошутил Пьерантони. – Как дела?

– Хуже не придумаешь! Попробуйте жить спокойно в этом подлом мире! – в растерянности воскликнул Валенцано.

– Не волнуйтесь, синьор Валенцано, не волнуйтесь. А то ваше состояние передастся синьору Шпаге. Уж если кто и должен опасаться за жизнь, так это он.

– Да, конечно! – мрачно ответил Валенцано. – Но пока что на тот свет отправился бедняга Пиццу!

– Так вы же не красите волосы под Шпагу, – с улыбкой парировал Пьерантони.

– Нет, не крашу. Но представьте себе на миг, что этот псих, не добравшись до хозяина, займется для начала его слугами… Вспомните, сколько раз Агата Кристи на затравку подкидывает читателю кучу трупов, прежде чем убивают главную жертву! – заметил Валенцано, смахивая несуществующую пыль с клавиш портативной машинки. Он поднял глаза и увидел, что Пьерантони смотрит на него с нескрываемым неодобрением.

– Честно говоря, Пьерантони, мне хочется взять расчет и удрать куда-нибудь подальше, – признался он.

– Вы поступили бы неблагородно по отношению к Шпаге. Момент самый неподходящий. Он привык к вам. Сколько лет вы работаете его секретарем?

– Почти два года.

– Ну а как вам с ним живется?..

Валенцано криво усмехнулся.

– Сам по себе Шпага обыкновенный человек со всеми достоинствами и недостатками. Но вот окружение его крайне интересно. Там кипят страсти, происходят невероятные события. Вы меня понимаете?

Пьерантони кивнул. Ему тоже нравилось радиотелевидение, хотя оно нередко бывало средоточием многих гнусностей этого бесчестного мира. И все же приятно порой вблизи посмотреть на умного, смелого режиссера, на действительно талантливого актера.

Наступило короткое молчание, которое первым нарушил Валенцано.

– Чем могу вам помочь?

– Мне нужно второе анонимное письмо.

Валенцано озадаченно поглядел на него.

– Напали на след?

Пьерантони хотел сказать ему о «картофелинах», но след был слишком зыбким, даже обманчивым.

– Нет, пока не напали. Но хорошо бы иметь у себя все письма для графологического сравнения.

Валенцано порылся в ящике стола и извлек оттуда письмо.

– Если нам… если пришлют еще одно такое письмо, я вам сразу сообщу, – заверил он Пьерантони.

Они попрощались.

В гостиной Пьерантони ждала Паола.

– Что вы думаете обо всей этой истории, доктор Пьерантони?

Она неподвижно сидела за игорным столиком, положив на гладкую зеленую обивку белые тонкие руки.

– Вас, Паола, тоже напугала смерть Пиццу?

Она кивнула. Нервно откинула назад упавшую на лоб прядь волос.

– Вначале все казалось просто глупой шуткой, – произнесла она. Она снова поправила непослушную прядь и тихо сказала:

– Спасите Джиджи, защитите его от бандитов. – Потом показала рукой в сторону кухни.

– Марко, наверно, уже на подходе. Попросите Анджелу принести чашку кофе и поговорите с ним мирно, не торопясь.

Марко еще не было. Анджела одна возилась в кухне, точнее было бы назвать ее электронным центром, мыла овощи. Она с тревогой поглядела на Пьерантони – история насчет лопнувшей шины сразу показалась ей обычным полицейским трюком.

– Добрый день, Анджела, – приветливо поздоровался он со служанкой. – Синьора сказала мне, что специалист по шинам вот-вот придет. Спасибо, что ты его позвала.

По ее недоверчивому, даже враждебному взгляду он понял, что Анджела впервые видит в нем полицейского на службе. Лучше всего ее успокоить.

– Хотел бы потолковать с твоим парнем о Пиццу. Он знал его, не так ли?

– Не больно-то и знал.

– Ну, может, в разговоре все-таки станет яснее, что за тип был бедняга Пиццу, – небрежно бросил он и принялся ходить по кухне, разглядывая каждое электрочудо. – Кофе мне не сваришь, Анджела?

Она кивнула, немного успокоенная его дружелюбием. Может, все ограничится простым разговором. К тому же она не сомневалась ни на минуту – ее Марко ни в каких грязных делах не замешан.

Поэтому, когда он появился на пороге, она ничем не дала ему понять, что этот звонок насчет шины самая настоящая ловушка.

Марко, правда, и сам почуял что-то неладное. Что делает в кухне этот тип, которому Анджела старательно варит кофе.

– Привет, Анджела, – осторожно сказал он.

– Этот синьор пришел насчет лопнувшей шины, – выпалила Анджела.

«Синьор насчет лопнувшей шины» усмехнулся и объяснил:

– У меня «фольксваген» – старый-престарый. – Он оглядел паренька, мягко ему улыбнулся. Коренастый, крупноголовый с черными волнистыми волосами и загрубевшими руками ремонтника.

– Не хочешь выпить со мной кофе? – предложил он. – А уж потом машину поглядим.

Он помолчал и вдруг спросил в упор:

– Последний раз, когда я тут был, на твоем месте сидел бедняга Пиццу! Никак не пойму, за что его убили.

– Вы из полиции? – встревожился Марко.

– Да, но не думай, это не допрос. Когда такое случается, положено расспросить всех, кто хоть как-то знал погибшего. Пиццу почти никого не знал в Милане. И хотя ты с ним тоже, наверно, был мало знаком, что-то, глядишь, рассказать сумеешь.

Он получил все данные об этом Марко и все-таки спросил с любопытством:

– Ты автомеханик, так ведь? Работа тебе по душе?

– Да, по душе.

– Мастерская твоя, собственная?

– Если бы моя! Одного одуванчика, который без конца мне шею мылит.

Заметив недоумение Пьерантони, застывшего с чашкой в руке, Анджела охотно объяснила:

– Ну, старого долдона, изрядного зануды.

Ей нравился жаргон своего парня.

– И давно ты знаком с Анджелой?

Влюбленные обменялись мгновенным нежным взглядом.

– Примерно с год.

– Собираетесь пожениться?

– Да вроде того! Черт побери, я двумодельный, но с Анджелой угодил в ловушку.

«Двумодельный» могло означать и любитель любовных интрижек, и готовый и на долгую связь и на коротенький роман, но Пьерантони уточнять не стал – его интересовало другое. Поэтому он только заметил, что Анджела – лучшая в мире партия. Марко, однако, понял это как намек на политику. И тут же ощетинился.

– Я в партии тех, кто вкалывает день и ночь, а зарабатывает гроши. И потом, – добавил он, – хоть я и недолго пробыл в школе, ремесло у меня есть. А на политику вашу мне начхать.

Ну, точь-в-точь как Шпага. Похоже, для них все, кто активно занимается политикой, – самые что ни на есть плохие люди, а вот они, равнодушные к ней, – отличные.

– Расскажи мне о Пиццу.

– Бедный малый! Когда надо было отремонтировать машины синьора Шпаги, Анджела присылала его ко мне в мастерскую. С неделю назад я ему привел в порядок кузов «феррари».

– Он не рассказал, что там у них произошло?

– Ясное дело, долбанули по кузову железной палкой и весь поцарапали. Но Пиццу о том молчок – хозяин приказал ему держать язык за зубами.

– Когда ты видел его последний раз?

Марко ответил, не задумываясь.

– Ну, когда кузов «феррари» ремонтировал. Неделю тому назад.

Они замолчали. Анджела переводила беспокойный взгляд с одного на другого.

– Какая красивая кухня! – внезапно воскликнул Пьерантони, желая прервать тягостное молчание.

Анджела с гордостью заулыбалась. А Марко помрачнел. Вот поженятся они, обзаведутся своим домом, и Анджела, чего доброго, захочет такую же кухню. А им о такой лишь мечтать можно.

– Все-таки, что за тип был этот Пиццу? – не утерпел Пьерантони и посмотрел на обоих сразу.

Анджела в ответ пожала плечами, мол, обыкновенный шофер, каких тысячи. А Марко пробурчал:

– Ему не нравилось ни красное, ни аминь.

– Ни коммунисты, ни демохристиане, – объяснила Анджела.

– Значит, вы говорили с ним о политике?!

– Нет. Но он на всех нападал, кроме как на фашистов.

Пьерантони встал и прошелся по кухне, любуясь тем, как сверкают плитки пола.

Анджела и Марко с беспокойством следили за ним. А он испытывал одну только досаду – тяжело процеживать через решето слова ближнего, а главное, на дне решета почти ничего не осталось.

– Спасибо за отменный кофе, Анджела. – Он позвал Марко: – Пойдем, взглянем на «фольксваген».

11

Только что закончилась рекламная предрождественская передача – сплошные елочки в сверкающих разноцветных гирляндах, семьи, ликующие, когда им вручают перевязанные ленточками торты, мальчишки, жующие карамельки.

Грохот барабанов прервал поединок двух мушкетеров, которые ждали, когда Жан Луи, тряхнув белокурым чубчиком, коснется лезвием своей шпаги дуэлянтов и возвестит «Ударами шпаги».

Риккардо и Анджело, как всегда, подвинули стулья поближе к телевизору.

Марину этот привычный скрип стульев в последнее время крайне раздражал. «Двое слабоумных», – с тоской подумала она. Сама она больше не испытывала никаких эмоций. Когда грохот барабанов достиг своего пароксизма, она бросила взгляд на этих двух кретинов – появится ли и сейчас на их лицах выражение ненависти. И увидела, что оба полны живейшего интереса к передаче, да и она сама с детским любопытством уставилась на зеленоватый экран. А Риккардо и Джанни чуть ли не касались экрана лбами, и она вдруг ощутила неудержимую ярость.

Какое они имеют отношение к ее «битве» со Шпагой? Ну Риккардо как-никак муж, но Джанни-то всего только друг, вернее даже приятель. Он, этот обрюзгший толстяк с гнилыми зубами, ненавидит всех, у кого есть деньги. Как они заработаны, неважно. Раз человек богат, значит, эксплуатирует других, наживается на них. Попробуй его поэксплуатируй, этого бездельника. Конечно, и Риккардо не горит особым желанием работать, но все-таки хоть на службу ходит.

– Вот бы с этой красоткой Альбертой ночку провести! – вздохнул Джанни.

– Еще бы! Альберта только и мечтает о твоих сальных волосах и толстой шее, – процедила сквозь зубы Марина.

Оба неизменных «телезрителя» засмеялись. А она совсем не шутила. И потом ей осточертело каждый понедельник смотреть это дурацкое шоу. В самом начале, когда Шпага объявил о телеконкурсе (о боже, как давно это было!), она тоже испытывала возбуждение, радость. А теперь осталось только чувство озлобления. Баста. С этим идиотизмом пора кончать!

Она подошла и нажала кнопку. Сразу умолк голос диктора, исчезли лица актеров, в магическом ящике замерла напряженная жизнь.

В комнате стало темно, и она, идя к выключателю, споткнулась о ногу Риккардо.

– Ты что, спятила?!

Джанни потянулся к серой кнопке телевизора.

– Баста! – закричала Марина. – Баста! Я по горло сыта этой дурацкой историей.

Риккардо и Джанни сердито поглядели на нее. Два капризных ребенка, один из них, увы, ее муж.

– Так ведь после того, как ухлопали шофера, и начинается самое интересное, – вырвалось у Джанни.

Риккардо, к счастью, промолчал.

– Ты что, не понимаешь, Джанни? Эта игра может для нас плохо кончиться?

– Ты, помнится, начала первой. «Он назвал меня «Морское судно». Да его убить мало! Он еще насмехается надо мной, этот боров, остроумный, как ковбои на балу!»

– Ну что ж, а теперь я хочу, чтобы Шпага остался жив. Главное же, боюсь за Риккардо. И мне сдается, дорогой Джанни, что ты у нас великий храбрец. Вот и убивай Шпагу сам, раз тебе так приспичило. А я выхожу из игры. И Риккардо тоже.

Риккардо подошел к ней и ласково потрепал по щеке.

– Я рад, что твоя ненависть к Шпаге прошла. Мне самому вся эта история порядком надоела.

– Такие, как вы, и дают им преспокойно наживать миллиарды, – прошипел Джанни. – От страха вы оба обделались.

– Если думаешь, что из-за страха, то глубоко ошибаешься! – возразил другу Риккардо.

– Не спорь, – вмешалась Марина. – Пусть сам, в одиночку, изображает из себя отважного рыцаря.

– Кретинка! Хотя чего еще можно ждать от женщины! – Джанни мгновенно накинул пиджак и пнул ногой стул. – Пойду в бар, досмотрю передачу, – объявил он и, хлопнув дверью, ушел.

12

Делом Пиццу занималось множество людей, но пока безрезультатно. Между тем анонимных писем с угрозами Шпага больше не получал. Пьерантони вновь подумал о «картофелинах». Хотя связь была весьма зыбкой, но проверить надо, и поскорее.

Увы, в здании Радиотелевидения перед рождеством кипела работа. В студиях яблоку негде было упасть, по коридорам слонялись мальчишки из церковных хоров, родные мальчишек носились как угорелые и хватались за сердце, клоуны водили за руку сердитых обезьян. Тигров, львов, слонов показывали, к счастью, в видеозаписи. Так что Пьерантони удалось сесть за разбор карточек только во вторник утром.

После первой же карточки он, к своему изумлению, убедился, что этот телеформуляр ничем не уступает протоколу допроса в полиции. Имя, фамилия, год и место рождения, адрес, семейное положение, какое учебное заведение окончил, работа, хобби, участие в других конкурсах – все было указано.

Двадцать отобранных карточек относились к той группе участников конкурса, которых Шпага с первого же раза буквально «разделал под орех». Рядом лежали и карточки тех, кто был недоволен самим Шпагой, его методом ведения передачи.

Пьерантони сунул сигарету в короткий мундштук – предмет постоянных шуток его коллег, называвших мундштук музейным экспонатом. Закурил, вынул первые две карточки и начал их изучать. Составитель карточек в примечании просил участников конкурса писать как можно аккуратнее и красивее.

Первая карточка гласила:

«Роберто Дамиани, родился в Генуе 27.06. 1949 года, женат, имеет ребенка, живет в Генуе на Корсо Ментана, 108, увлекается подводной охотой и филателией».

Как раз филателия, знатоком которой он себя считал, и подвела Роберто Дамиани.

Но почерк у синьора Дамиани был прескверный, и он часто переходил с курсива на печатные буквы, которые к тому же еще и подправлял, чтобы они выглядели покрасивее. С почеркам анонимного письма он явно не совпадал.

Пьерантони глубоко затянулся, по привычке пожевал мундштук и отложил первую карточку в сторону.

Марилена Куадрио, родилась в… Зазвонил телефон. Левой рукой он вынул изо рта мундштук, затянулся и спокойно спросил:

– А кто он, этот Маттео?

– Младший сын Шпаги.

Горящая сигарета вылетела из мундштука и обожгла ему пальцы.

– Когда это случилось? Где?

– В «Ринашенте», полчаса назад. Мать повела его в отдел игрушек. Вначале она решила, что малыш потерялся в толпе. Ее отвели в дирекцию магазина и по громкоговорителю объявили, что разыскивается Маттео Шпага. Мальчугану еще и трех лет нет. Он словно испарился.

– Когда? – в растерянности переспросил Пьерантони.

– Примерно полчаса назад.

Пьерантони посмотрел на часы – было без двадцати минут двенадцать.

– Кто прибыл на место происшествия?

– Майор Руссо и два оперативника. Это он велел тебя предупредить.

– Сейчас же выезжаю. Шпага уже знает?

– Да, его разыскала синьора Паола. Найдешь там и его самого.

То, что расследованием занялся лично майор Руссо, лишний раз говорило о важности в глазах начальства дела Шпаги. «Они все ближе подбираются к нему, черт возьми», – подумал Пьерантони. «В такие времена уж лучше быть скромным государственпым служащим, пенсионером, продавцом магазина или просто домохозяйкой». И утешился тем, что зажатый в толпе пассажиров метро, ничем от них не отличается ни по одежде, ни по виду. Через пять минут он войдет в тоннель универсального магазина «Ринашенте».

В «Ринашенте» его направили на пятый этаж.

Там всех покупателей отвели в одну сторону, а в другой стояли оперативники из группы Руссо и два человека в одежде Дедов Морозов. Оба в париках и с белым пуделем под мышкой.

Оперативник, поставленный у эскалатора, не знал Пьерантони в лицо, так что пришлось предъявить документы. Лишь после тщательной проверки он попал наконец в «страну игрушек», где и нашел Руссо и супругов Шпага.

Увидев их, он испытал чувство острой жалости. У Паолы лицо распухло от слез, что никак не гармонировало с каракулевой шубкой, такой чистой и гладкой, словно она принимала в ней ванну. Шпага, белый как полотно, молча, с покорной тоской в глазах, слушал взволнованный рассказ продавщицы, которой майор Руссо задавал наводящие вопросы.

Он поглядел на Пьерантони так, точно видел его впервые, и снова уставился на продавщицу.

– Я видела, как он разговаривал с малышом, – рассказывала продавщица. – Впрочем, вы все уже знаете. Только длилось это какой-то миг, ведь у прилавка толпились покупатели.

– Но с кем из них? – настаивал Руссо. Он тоже заметно нервничал. От нетерпения голос подрагивал, а выражение лица сатира, облагороженное очками, было сейчас просто свирепым. Очки то и дело сползали на нос, и он, морщась, поправлял их указательным пальцем.

Молодая продавщица переводила взгляд с одного Деда Мороза на другого, а они оба в унисон отчаянно трясли головой.

– С одним из этих двух. Они в маскарадной одежде похожи друг на друга как две капли воды.

– Один сантиметров на десять выше другого, – заметил Руссо.

– Тот, кого я видела, склонился над ребенком. Как тут понять, кто выше и кто ниже.

Когда Руссо обратился к самим Дедам Морозам, они, перебивая друг друга и размахивая руками, стали объяснять, что они здесь ни при чем.

– Отвечайте по одному, – приказал майор Руссо. Он хмурил густые черные брови и казался сейчас воином-сарацином. – Начнем с вас!

– Ну, я мало что могу рассказать. Когда я вошел в отдел, по громкоговорителю уже объявили, что ищут пропавшего мальчика. До этого я стоял под портиком у главного входа. Мы работаем поочередно, час внутри магазина, час – снаружи. Так один может обогреться, пока работает в магазине. Я, как мы и договорились, вошел в магазин ровно в одиннадцать.

Второй Дед Мороз подтвердил поочередность работы и сказал, что в момент исчезновения мальчика он смешил трех мальчуганов, сыновей немцев или швейцарцев, в отделении игрушечных электропоездов, что на другом краю отдела.

– Вот этих двух.

Он показал на молодую женщину и мужчину постарше и трех мальчуганов, стоявших у кассы. Мальчишки решили, что Дед Мороз приветствует их, и в ответ радостно замахали ручонками.

– Вы проверили этих двух ряженых? – тихонько спросил Пьерантони у помощника Руссо.

Тот поглядел на него с некоторым даже презрением. Они служащие объединения, а не случайные люди, захотевшие подзаработать в рождество. Дирекция не рискует нанимать людей со стороны. Эти два Деда Мороза в таких красивых шубах могут, когда кругом толпятся покупатели, уйму вещей украсть.

– Садитесь, синьора! – обратился Руссо к Паоле. Он боялся, что она вот-вот упадет в обморок. Одна из продавщиц пододвинула ей табуретку, и Паола поблагодарила ее вымученной улыбкой.

– Куда они его, бедняжку, увезли, – прошептала она.

– Мы объявили тревогу. Дорожная полиция уже оповещена, на шоссе установлены заставы. Не волнуйтесь. Сделаем все возможное и невозможное, чтобы его разыскать.

Он не сказал Паоле, что двадцати минут общей растерянности, вернее паники, похитителям вполне хватит, чтобы оторваться от преследователей. Руссо хмуро огляделся, увидел Пьерантони и кивнул ему, отчего очки снова сползли на нос.

– Послушаем швейцарцев, – вздохнув, сказал он. Когда семья подошла к ним, Руссо велел двум Дедам Морозам снова надеть парики.

– Вы говорите по-французски? – обратился он к красивой пышной швейцарке.

– Немного. Но мы немцы из Страсбурга, – уточнила молодая женщина и сама предложила быть переводчиком в разговоре Руссо с тремя детьми.

Руссо вытер вспотевший затылок и растерянно посмотрел на немку. Пьерантони понял, что Руссо предпочел бы сам поговорить с мальчишками, но, увы, не знает немецкого языка.

– Я по-немецки говорю, хотя и не очень хорошо, – вмешался Пьерантони. «Хотите, Руссо, я с ними побеседую?

– Отлично. Попробуйте. Из прямого разговора всегда можно извлечь куда больше сведений. Только не напугайте их.

Предупреждение оказалось излишним. Двое мальчишек – третьего, совсем кроху, мать держала на руках – явно восприняли свое первое путешествие за границу как сплошные увлекательные приключения. Они смело поглядели в глаза Пьерантони, готовые помочь храброму шерифу, который поднял их и поставил на прилавок отделения, где продавались плюшевые и всякие другие мишки-игрушки.

– Ну, расскажите мне о том Деде Морозе! – весело поощрил их Пьерантони. Один из мальчишек, поменьше ростом, тут же показал на более высокого из двух Дедов Морозов и уверенно сказал:

– Это был он.

Пьерантони недоверчиво поморщился.

– Да, да! – не отступался мальчуган. – У него голубые глаза.

И верно, у высокого Деда Мороза, который утверждал, что развлекал этих мальчишек, были голубые глаза.

– А вы поняли друг друга?

Мальчишки хором ответили.

– Да, он здорово говорит по-немецки.

– Дед Мороз скромно объяснил, что он действительно прилично знает немецкий, так как ведает закупкой игрушек в Германии.

Руссо наклонил голову и принялся рассматривать свои ноги. Остальное его, казалось, не интересовало.

– Значит, – сказал он наконец, – из вас двоих никто не разговаривал с малышом в голубом пальтишке и белых гетрах?

Оба Деда Мороза решительно ответили «нет».

Мальчуганы, стоявшие на прилавке, вовсю разглядывали кудри своих Дедов Морозов и тайком толкали в бок матерчатых пуделей.

– Du bist symphatischer als der andere! – воскликнул старший из мальчуганов.

– Что он сказал? – спросил Руссо.

– Говорит, что я лучше его. – Дед Мороз номер один показал на коллегу.

– Почему? – удивился Пьерантони.

– Тот, другой, не захотел с нами играть и толкнул меня!

Пьерантони перевел. Глаза его блестели.

– Видите, майор, что говорит этот мальчуган.

Руссо кивнул, ничуть не удивившись.

– Я сразу подумал, не было ли еще и третьего Деда Мороза.

– Теперь все ясно. Так легче всего подойти к малышу и незаметно его увести.

Паола всхлипнула. Она вынула платок и стала судорожно сморкаться.

– Та же борода, тот же парик, та же красная шуба, – пояснил майор в ответ на немой вопрос Пьерантони.

– Вы и сами, при желании, можете мгновенно превратиться в Деда Мороза.

И верно, «Ринашенте» продавал полную «униформу» Деда Мороза для тех отцов, которые дома собирались продолжить со своими детьми предрождественскую игру. Они знали все поступки своих отпрысков за год и могли учинить им самый настоящий семейный допрос.

Увы, от немецких мальчуганов добиться удалось немного. Когда они увидели в толпе Деда Мороза, бросились ему навстречу – такого красивого старика они еще не видели. Но он оттолкнул их и прошел дальше. Немного спустя им удалось поймать другого Деда Мороза, очень веселого и доброго. Нет, они не помнят, какие были глаза у первого Деда Мороза, он на них даже не взглянул. В своей красной шубе он промчался как гоночная машина – похоже, очень торопился.

Везти домой убитых горем Шпагу и Паолу пришлось Пьерантони. Да еще потом на вилле подбадривать плачущую Анджелу и вконец испуганного Валенцано. Шпага позвонил домой еще из магазина в слабой надежде, что кто-то отвез мальчика на виллу, ведь адрес тот знал наизусть уже с двух лет.

– Не занимайте обе линии, доктор Валенцано, предупредил Пьерантони. – Теперь нам остается ждать, когда они позвонят и потребуют выкуп.

– Но он же такой маленький, мой Маттео! – всхлипнула Паола. – Такой маленький!

– Синьора, дети легче взрослых переносят подобные вещи. В свои три года он едва ли поймет, что с ним случилось. Скорее подумает, что это забавное приключение, – утешил ее Пьерантони.

Вдруг зазвонил телефон.

Все вздрогнули словно от внезапного удара хлыстом и переглянулись.

Телефон Шпаги не значился в телефонной книге, но можно было догадаться, что начнут звонить испуганные до смерти родные, друзья – в знак солидарности, коллеги – из жалости.

Сплошь бесполезные звонки, а ведь никак нельзя занимать обе линии.

К телефону подошел Шпага – звонила теща, которая еще ничего о похищении внука не знала.

Пьерантони пришлось прийти Шпаге на помощь. Он взял трубку и сказал плачущей в телефон старой женщине, что отныне по этому номеру будет отвечать полиция и чтобы она не волновалась. Если будут какие-либо новости, ей тут же сообщат. А пока пусть никому не рассказывает о случившемся и больше не звонит. Он надеется, что синьора все поняла? И повесил трубку.

– Останетесь у нас? – спросил Шпага. – Перекусить не хотите?

Пьерантони отказался.

– Я побуду здесь всего с полчаса – дождусь доктора Руссо, он отдаст приказ прослушивать ваш телефон. Может, это займет и больше времени. Сегодня бастуют телефонистки. Что ни день, то забастовка!

13

Пьерантони не терпелось вернуться в кабинет, чтобы продолжить графологическое сравнение писем. А вдруг эти анонимные письма и есть ключ к разгадке всей истории! Найти отправителя писем стало делом неотложным.

Искать ему пришлось недолго.

Марина Кампателли, шестая в группе, заполнила свой опросник тем же красивым почерком, каким отличались оба анонимных письма. Те же округлые буквы, то же малюсенькое «д» в названии родного города Арма ди Гаджа и те же «I» без точки сверху. Он вновь пробежал глазами все данные.

Марина Кампателли в замужестве Гаффури, двадцати двух лет, домашняя хозяйка, ее хобби – итальянская живопись эпохи наивысшего расцвета. Участвует в конкурсе до книге Джорджо Вазари «Жизнеописания».

Несмотря на блестящие ответы на репетициях, она на конкурсе беспрерывно ошибалась. Наверно, она и есть автор писем. Где находится улица Атене, 19, он не знал и запросил данные в оперативном зале.

– Она пересекает улицу Пальманова.

Пьерантони как током ударило. Так с ним случалось всегда, когда он выходил на след. Он схватил трубку и набрал номер Шпаги. Телефон был занят, черт бы их всех побрал!

На третий раз ему своим загробным голосом ответил Валенцано. Он сказал, что и родные, и друзья, и коллеги продолжают звонить, хоть их и просили этого не делать. Они, правда, стараются говорить как можно короче.

– Передаю трубку синьору Шпаге, – услужливо сказал он.

– Вы помните Марину Кампателли? Она отвечала по «Жизнеописаниям» Вазари.

Он помнил – давняя история, синьора потерпела полное фиаско. Понятно, что она разозлилась. Эти дамочки, когда проигрывают, сразу сникают. Она уходила чуть не плача и ни с кем не попрощалась.

– Еду к ней, – объявил Пьерантони.

В трубку донесся вздох и взволнованный шепот.

– Но как могла молодая женщина, к тому же хрупкая, убить железной палкой Эфизио и увести Тео, переодевшись Дедом Морозом?!

– Ну, в Деда Мороза она прекрасно могла нарядиться. И вовсе не обязательно, что действовала она одна… А главное, эта хрупкая молодая женщина живет на улице, перпендикулярной улице Пальманова, синьор Шпага. Вам это ничего не говорит? Как только вернусь, позвоню. Вашей жене, надеюсь, лучше? Скажите ей, что мы, пожалуй, на верном пути. До скорой встречи.