Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Дрейк трепыхался в воде, пытаясь вырываться из хватки Салли. Река бурлила вокруг него, и в течение долгих, удушливых секунд он не мог различить, где верх, а где низ, где жизнь, а где смерть. Затем его левая нога ударилась обо что-то твёрдое и неподатливое, и он понял, что это, должно быть, дно. Борясь с мощным течением, которое норовило снова перевернуть его, он упёрся ногами в дно и оттолкнулся вверх. Его лёгкие отчаянно нуждались в воздухе, и когда он наконец вырвался на поверхность, то отдался беспомощному, первобытному, судорожному дыханию; его разум, лишённый всякой логики, жаждал лишь одного – дышать.

Чья-то рука вцепилась в его рубашку, а затем на него навалился Салли, обхватив его сзади руками и ногами и пытаясь утащить под воду. Дрейк ударил его локтем в живот, почувствовал за спиной резкий выдох, а затем обхватил Салли сзади за шею. Душа и одновременно таща его за собой, он двинулся к скалистому берегу реки. Нейт выронил фонарь на плато, и хотя не помнил, как он выпустил пистолет, он потерял и его, когда они рухнули с водопада. Для борьбы у него остались лишь собственные руки и смекалка, и он надеялся, что они его не подведут.

Внизу, в пещере, царил тусклый свет. С таким же успехом можно было сказать, что там была кромешная тьма, если не считать проблеска луны и отражённого света от дрожащих лучей фонарей наверху. Эта влажная чернота придавала очертания скалам и стенам, а её отсутствие указывало на входы в туннели, но в остальном Дрейк был впотьмах.

Он почувствовал под ногами дно реки и понял, что, должно быть, находится у берега. Рёв водопада справа мешал расслышать что-либо ещё, но слева доносился ещё какой-то шум, и он взглянул туда, увидев блестящую черноту отвесной скалы – дальний конец пещеры. В основании скалы река втекала в туннель.

Паника пронзила его. Горло саднило после того, как он чуть не утонул, и его бормотание, сдобренное отборными проклятиями, превратилось в жалкий хрип, но в мыслях он кричал во всю глотку. Если их затащит в этот речной туннель, тьма станет абсолютной, и невозможно будет узнать, когда он выведет – и выведет ли вообще – в другую пещеру, где можно будет выбраться. Подземная река могла тянуться на мили, впадая где-нибудь за пределами Нанкина в Циньхуай или Янцзы. К тому времени они, вероятно, будут уже мертвы.

Дрейк попытался вытащить Салли из воды, шатаясь и борясь с течением на пути к берегу. Виктор, казалось, какое-то время был дезориентирован, но теперь он забился в удушающем захвате Дрейка, ударил его локтем в рёбра и принялся царапать его руки. Он извивался и яростно брыкался, и Дрейк потерял равновесие. Поток снова подхватил его и понёс к задней части пещеры, дабы они навсегда исчезли в тайном русле подземной реки.

– Нет! – закричал Дрейк, снова обретая опору под ногами и обхватывая Салли за туловище, словно пытаясь сбить его с ног.

Он потащил его к берегу, волоча их обоих по пояс в воде, пока тот пытался вырваться из его захвата. На мелководье, где река стала почти спокойной, Дрейк толкнул Салли так, что тот кубарем вылетел на каменистый берег. С горящими лёгкими и грохочущим сердцем Дрейк стоял, упершись руками в колени. Его мышцы были истощены борьбой с рекой, и хотя воздух был сладок на вкус, каждый глоток заставлял его сорванное горло болеть ещё сильнее.

В темноте он увидел, как чёрный силуэт его лучшего друга поднимается и поворачивается к нему. Единственной чертой, которую он мог различить, были глаза Салли, блестевшие в темноте, влажные и чёрные, как речные камни.

– Салли, пожалуйста, – прохрипел Дрейк. – Это я! Это Нейт! Я знаю, ты всё ещё там. Не заставляй меня драться с тобой.

Безмолвный, как и люди в капюшонах, Салли бросился на него. Дрейк увернулся влево, схватил его протянутую руку и, используя её как рычаг, впечатал колено Салли в живот. Он услышал, как из его лёгких с шумом вырвался весь воздух. Но тот, хрипя и стеная, не отпускал, и Дрейк ударил его коленом во второй раз.

Салли вцепился зубами ему в руку; они вонзились в плоть, и Нейт вскрикнул от боли, его крик слился с рёвом водопада в единый гудящий хор. Свободной рукой он нанёс Салли пять быстрых ударов в висок, пока челюсти того не разжались. Дрейк отшатнулся от Виктора, стараясь снова не упасть в сильное течение. Он почувствовал, как по руке струится горячая кровь, ощутил её медный запах и понял, что должен покончить с этим, прежде чем Салли его убьёт.

Дрейк побрёл к нему, сделал два обманных движения, а затем нанёс удар в живот и добавил три быстрых удара в лицо. В темноте он мог различить лишь очертания своего старого друга, но ему не нужно было видеть детали, он не хотел видеть отсутствие узнавания в этих пустых глазах, особенно сейчас.

Последним ударом он снова отбросил Салли на каменистый берег, но когда его друг начал подниматься, Дрейк снова взял его в удушающий захват. На этот раз под ногами у Дрейка была твёрдая земля, и он его крепко держал, пока сопротивление Салли слабело. Казалось, прошло лишь несколько мгновений, и его друг обмяк в его руках. Дрейк отпустил его и Салли рухнул на землю. Нейт нащупал его пульс и обнаружил, что он всё ещё бьётся. Он обнял друга и судорожно выдохнул.

«Салли жив», – подумал он, застыв от шока и облегчения. Он впервые признался себе, что был почти уверен, что люди в капюшонах его убили. Дрейк понятия не имел, как вытащит их из лабиринта и что потребуется, чтобы избавить Салли от действия мёда, но он знал, что нужно решать проблемы по мере их поступления.

Что-то тёмное, торча из воды, проплыло мимо по быстрому течению. Дрейк выругался про себя, уложил Салли, встал и, обернувшись, посмотрел наверх, на плато. Два луча фонарей двинулись вниз по забрызганной водой лестнице, медленно спускаясь к нему.

– Нейт! – донёсся до него крик сквозь оглушительный грохот водопада.

– Я здесь! – заорал он в ответ, заходя на несколько футов в мелководье. – Салли со мной!

Два луча света продолжали спускаться по лестнице, вырезанной рядом с водопадом, и он начал медленно различать фигуры за ними. Джада и Хенриксен сумели одолеть трёх нападавших, которые бросились на них на плато вместе с Салли и Иэном Уэлчем. Один из них только что проплыл мимо по реке, мёртвый или умирающий, и Дрейк прикинул, что двое других, вероятно, тоже мертвы, как и Уэлч.

– Здесь глубоко? – крикнул Хенриксен. – Мы сможем перейти?

Дрейк задумался. В самом глубоком месте достанут ли ноги Джады до дна?

– Не знаю! Течение довольно сильное!

Когда Джада и Хенриксен достигли низа лестницы, оказавшись на скалистом уступе на противоположном берегу реки, они начали освещать нижнюю пещеру своими фонарями, и Дрейк смог гораздо лучше рассмотреть, что его окружало. Цветы, которые он всё ещё мысленно называл пещерной чемерицей, росли по всем стенам, на лозах и во мху. Там, где ничего не росло, стены пещеры были испещрены вырезанными восьмиугольниками с цветами внутри, а древнекитайские символы веками подкрашивались и перерисовывались.

– Нейт, смотри! – крикнула Джада, осветив что-то в дальнем конце пещеры, где река уходила в скалу.

Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что каменистые края, блестевшие в свете, были ступенями. Он нахмурился, а затем направился по скалистому уступу вдоль берега, не отставая от них на той стороне. Когда они снова посветили фонарями, Дрейк увидел ступени и на своей стороне и побежал к ним. Он миновал высокие, округлые входы в туннели, но, пробегая мимо, не заметил внутри ничего, кроме ещё более глубокой тьмы, а через несколько секунд он достиг подножия тех ступеней.

– Здесь мост! – крикнул он им, поражённый тем, как цельная скала над местом, где река покидала пещеру, была обтёсана, образуя переход над водой.

Джада и Хенриксен ускорили шаг. Дрейк помедлил. Он оставил Салли на берегу и всё ещё мог различить в темноте силуэт лежащего человека. Он поднялся по полудюжине ступеней к мосту и остановился. Пока Джада и Хенриксен спешили к своей стороне моста, Дрейк изучал входы в туннели на той стороне. Джада едва удостоила их взглядом, но Хенриксен, проходя мимо, замедлился и посветил внутрь, выискивая святилище, которое они все ожидали найти.

Когда Хенриксен пошёл дальше, Дрейку на мгновение показалось, что свет от его фонаря остался позади, в последнем из туннелей. Нейт моргнул, уставившись на это явление, а затем понял, что свет в устье того туннеля движется, дёргается, качается и становится всё ярче.

«Гости», – подумал он. Он уже собирался крикнуть об этом остальным, когда из туннеля донеслись отрывистые выстрелы, приглушённые, но эхом разносившиеся по огромной пещере с водопадом. Дрейк вздрогнул, прежде чем понял, что кто бы там ни шёл, стреляли не в него, Джаду или Хенриксена.

Джада обернулась, остановившись на ступенях по ту сторону моста.

– Беги! – крикнул Дрейк, уже мчась к ней над бурлящей рекой.

Хенриксен побежал за неё, подхватив её под руку и увлекая за собой, пока мчался к Дрейку. Они оба всё ещё держали в руках фонари и пистолеты, и это было неловкое бегство: фонари мешались, а ноги едва не заплетались.

Раздалось ещё несколько выстрелов, а затем первый из наёмников вылетел из устья туннеля, разворачиваясь, чтобы прикрыть остальных и светом, и оружием. Они хлынули из лабиринта в пещеру; Дрейк насчитал пятерых, включая Оливию, Массарского и Гарзу, и когда он увидел, как из туннеля выскочили люди в капюшонах, швыряя ножи и нечто похожее на маленькие, заточенные металлические кольца, он понял, что остальная часть их команды, должно быть, мертва.

– Вперёд, вперёд! – крикнула Джада.

Дрейк уже поворачивал назад, тем же путём, каким пришёл. Из-за того, как прыгал свет фонарей Джады и Хенриксена, было трудно разглядеть верхнюю часть лестницы, и ему пришлось идти медленно. Хенриксен отпустил Джаду, но теперь она едва не столкнулась с Дрейком, когда они сбегали по полудюжине скользких ступеней на скалистый уступ у берега.

– Я думала, ты мёртв! – воскликнула она.

– Я тоже!

– Больше так не делай!

У Дрейка не нашлось остроумного ответа. Всё его внимание было сосредоточено на входах в туннели на этой стороне реки.

– Джада! – пробормотал он, указывая на них. – Проверь те входы, посмотри, не ведёт ли какой-нибудь из них прочь отсюда. Оливия и её головорезы нашли другой путь в эту пещеру; может быть, и выходов отсюда больше одного.

– Я не уйду, пока не найду святилище! – рявкнул Хенриксен.

Внезапно раздались новые выстрелы. Они все оглянулись и увидели, как женщина в капюшоне с длинными чёрными волосами, струящимися из-под него, вонзила длинный клинок в одного из наёмников; по инерции они оба рухнули в реку. Но Оливия и остальные уже были у основания моста. Дрейк знал, что она их заметила – лучи фонарей плясали по всей пещере, – но между ней и верной смертью оставалось всего трое головорезов, и потому она бежала со всех ног.

– Можете делать всё, что, чёрт возьми, хотите! – рявкнул Дрейк на Хенриксена. – После того, как поможете мне оттащить Салли в укрытие!

Хенриксен моргнул, но лишь раз, а затем они уже побежали по берегу туда, где без сознания лежал распростёртый Салли. Они подхватили его под руки, услышав, как Джада кричит их имена, и начали тащить его к ней. Она стояла в устье, ближайшего к водопаду, туннеля и они направились к ней; ботинки Салли волочились по земле между ними.

На мосту же Массарский, Гарза и черноволосый парень с квадратной челюстью, которого, кажется, звали Суарес, держали оборону. Они стояли на каменной дорожке над рекой и только что застрелили двух людей в капюшонах, которые были на открытом месте на берегу. Ещё один или двое – возможно, лишь один или двое, невозможно было сказать наверняка, – оставались в туннеле, который они только что покинули, но Массарский и его люди прижали их огнём. Они не могли выйти, не рискуя быть убитыми. Оливия стояла за Гарзой с пистолетом в руке. Её светлые волосы спутались и испачкались, а на лице застыла мрачная решимость.

Женщина обернулась и взглянула прямо на Дрейка, наблюдая как они с Хенриксеном втаскивают Салли в открытый туннель. Он даже мог прочесть ругательства на её губах. Затем они скрылись в туннеле, и она исчезла из его вида, а он – из её.

Лишь когда Дрейк обернулся в поисках Джады, он увидел, что туннель делает небольшой изгиб и заканчивается прямо впереди.

Тремя ступенями вниз он вёл их прямо в святилище.

Восьмиугольный алтарь находился в самом центре комнаты. Дрейк почувствовал, как всё внутри холодеет; его охватило оцепенелое изумление. Они нашли его! После всего этого они были здесь1

Они с Хенриксеном стащили Салли вниз по трём ступеням, и норвежец отпустил его. Дрейку пришлось подхватить Виктора, чтобы тот не рухнул на каменный пол святилища, пока Хенриксен метался по комнате, освещая фонарём китайские иероглифы, символы и росписи на стенах.

Джада уже бросилась в преддверие – ритуальное подготовительное помещение, пристроенное к святилищу, – его планировка была идентична планировке других лабиринтов, созданных Дедалом. Во всём остальном Диюй отличался от первых трёх лабиринтов, но здесь, в его сердце, его истоки громко заявляли о себе.

Раздалось ещё несколько выстрелов, а затем он услышал крик Оливии. Дрейк испугался, что очень скоро они окажутся в этом зале не одни.

– Пусковой механизм! – крикнул он Джаде. – Найди…

– Уже ищу! – ответила она, освещая углы преддверия своим фонарём. В отражённом свете он увидел, как загорелись её глаза, а затем она наклонилась, толкая, а затем и пиная каменный блок в стене преддверия.

С громким каменным скрежетом алтарь сдвинулся на пару дюймов. Джада нашла пусковой механизм.

Хенриксен и Дрейк несколько секунд стояли, уставившись на него. Лежащий на полу Салли начал стонать, а затем зашевелился, медленно приходя в себя. Дрейк понятия не имел, какой из Салли сейчас проснётся: тот, которого он знал, или тот, которого создал яд белой чемерицы.

Он взглянул на Джаду. Независимо от её намерений относительно цветка, причинившего стольким людям столько горя и страданий, он видел, что ей так же сильно, как и ему, было необходимо узнать, что они найдут в зале внизу.

– Толкай! – крикнул Дрейк, взглянув на Хенриксена.

В коротком туннеле позади них они слышали шаги и голоса Оливии и её верной троицы выживших наёмников. На полу Салли застонал громче и самым злым и самым скрипучим голосом, какой Дрейк когда-либо слышал, начал бормотать цветистые проклятия в адрес Хранителей Сокрытого Слова и грядущей расплаты.

Хенриксен навалился на восьмиугольный алтарь, Дрейк сделал то же самое; и вся эта махина сдвинулась назад с грохотом камня о камень.

Первое, что Дрейк ощутил в зияющей внизу темноте, был тошнотворный смрад, ударивший им в нос. А затем он увидел два жёлтых глаза, сверкнувших в черной мгле, и услышал звериное рычание, переросшее в рёв, когда Минотавр с грохотом взлетел по ступеням, пуская слюни и протягивая лапы к горлу Хенриксена.

У Дрейка не было пистолета. Он нанёс самый сильный удар, на какой был способен, целясь в уязвимый узел мышц под лапой Минотавра. Он почувствовал, как от удара хрустнули костяшки пальцев, и боль пронзила руку; он выругался и отшатнулся. Едва Минотавр сомкнул одну лапу на горле Хенриксена, он повернулся и зарычал на Дрейка. Джада посветила фонарём ему в глаза, и тот, вздрогнув, отпрянул.

Хенриксен дважды выстрелил ему в грудь; человекоподобное чудовище качнулось от ударов пуль, ослабив хватку ровно настолько, чтобы норвежец смог вырваться. Минотавр посмотрел вниз, на дыры в своей груди, из которых сначала сочилась, а потом хлынула кровь, и Дрейк смог лучше разглядеть его лицо и голову. Не оставалось сомнений, что это был человек, изуродованный и отвратительный на вид, но от этого не менее человечный. Лёгкий слой волос покрывал даже его щёки, а сквозь волосы проступали гребни, похожие на кости, но рога на его макушке были рогами животного, зажатыми в оправу из потускневшего золота и удерживаемые кожаными ремнями. На звере не было одежды, и свалявшаяся шерсть, покрывавшая его тело, местами начала редеть. Выглядел он довольно болезненно.

Но вот только пули его не остановили.

Позади Дрейка раздался топот шагов, и он услышал, как выругалась Гарза.

– Сукин сын! – крикнул Суарес.

Массарский схватил Оливию и толкнул её себе за спину, пока Гарза вскидывала оружие, целясь в чудовище.

– Отойдите от этой твари! – крикнула она.

Дрейку не нужно было повторять дважды. Один-единственный взгляд, брошенный на него Минотавром, пробрал его до костей, так что теперь он схватил Джаду и попятился вместе с ней к стене. Хенриксен тоже отступил, и Нейт задался вопросом, почему тот не продолжил стрелять. Он держал Минотавра на прицеле, но, казалось, будто теперь, когда его внимание было отвлечено, у него пропал к нему всякий интерес.

Салли нетвёрдо поднялся и теперь, пошатываясь, стоял на ногах, наполовину загораживая Гарзе цель.

– Ложись! – крикнула наёмница.

– Просто стреляй! – заорала на неё Оливия. – Убей и его тоже! Вы всё равно их всех убьёте; стреляй прямо через этого ублюдка!

Минотавр взревел, отмахиваясь от лучей фонарей, на мгновение ослепивших его, но по тому, как он повернулся, сузив взгляд, Дрейк подумал, что чудовище сосредоточилось на пронзительном голосе Оливии, словно распознав, что это она отдаёт приказы. А почему бы и нет? Когда-то он был просто человеком.

Создание бросилось к Оливии, не обращая внимания на других на своём пути. Салли ловко отпрыгнул в сторону, устало опустившись на колени, когда Минотавр пронёсся мимо. Гарза нажала на спусковой крючок; пули высекали искры из стен, а эхо от полуавтоматической очереди било по ушам. Три пули прошили бедро, руку и плечо Минотавра, и он взвыл от боли, но всё же он был нечеловечески быстр и в одно мгновение сменил направление.

Оружие Гарзы защёлкало впустую; магазин опустел. Может, у неё и был другой, но её время вышло. Глаза наёмницы расширились, когда Минотавр потянулся к ней, схватил её за голову и с дикой силой провернул. Сухой треск ломающейся кости прозвучал в святилище, как щелчок кнута.

– Пошли, парень, – крикнул Салли, хватая Дрейка за плечо – отчасти для поддержки, отчасти чтобы заставить его двигаться.

Дрейк обернулся и увидел, что Хенриксен уже начал спускаться через тайный проход под алтарём. Он хлопнул Виктора по спине, указал вперёд, а затем позвал Джаду, и все трое быстро последовали за ним. Позади них воздух разорвали выстрелы, и Дрейк услышал звук пуль, пробивающих плоть. На этот раз рёв Минотавра превратился в крик, но затем звуки насилия остались позади, и они наконец-то спустились в самое сердце Четвёртого лабиринта.

В тенях, ведомые лишь фонарями Хенриксена и Джады, они нашли коридор, ведущий от подножия лестницы. Тяжёлый, мускусный смрад Минотавра, казалось, покрывал стены и пол, причём он был такой сильный, что Дрейк брезгливо поморщился.

Салли слегка споткнулся, и Дрейк взглянул на него, всё ещё с опаской относясь к тому, как хранители играли с его разумом, и всё ещё чувствуя синяки на шее от того, как Салли пытался его задушить. Он был жив, и это облегчение ощущалось как победа, но Дрейк пока не хотел праздновать.

Внезапно Салли споткнулся и наверняка упал бы, если бы Дрейк его не подхватил. Он поднырнул под руку Салли, помогая ему сохранять равновесие, пока они шли по коридору. Виктор проворчал что-то, что могло быть словами.

– Что ты сказал? – спросил Дрейк.

– Ты что, оглох? – прохрипел Виктор Салливан. – Я сказал, здесь пахнет, как от твоей корзины с грязным бельём.

Дрейк удивлённо моргнул, а затем его лицо расплылось в улыбке.

– Рад, что ты вернулся, старик!

Тут их догнала Джада, и им пришлось остановиться в коридоре, когда она бросилась Салли на шею. Дрейк отступил, чтобы дать им мгновение, и несколько долгих секунд они просто обнимались; плечи Джады дрожали от эмоций, пока она прятала лицо на груди у Салли.

– Я так рада, что ты не умер! – пробормотала она в воротник его рубашки.

– Мы оба живы, дорогая, – ответил Салливан.

– Посмотрите сюда, – медленно произнёс Хенриксен.

Дрейк поднял голову и увидел, что тот светит фонарём в открытый боковой проход. Заглянув внутрь, Нейт увидел сплетение туннелей, а также проход, который, казалось, вёл в своего рода жилое помещение, украшенное грубыми настенными рисунками, словно сделанными кровью. Смрад грязи и смерти был сильным, и Дрейк понял, что это, должно быть, и есть логово Минотавра.

– Пошли, – сказал Салли. – Покончим с этим!

Через несколько мгновений они достигли конца коридора. Его длина была не более шестидесяти футов, он оказался настолько коротким, что лучи фонарей выживших наёмников всё ещё давали какое-то освещение там, позади, на лестнице. В конце коридора была тяжёлая деревянная дверь с железными полосами, скреплявшими толстые доски. Ничего подобного они в других лабиринтах не встречали, но Дрейк заметил возраст древесины и понял, что дверь была добавлена в течение последнего столетия или около того, словно лишь в этом единственном месте люди в капюшонах признали течение времени. Эта крошечная уступка цивилизации не вязалась с дикостью Минотавра.

И из-под двери пробивался свет.

– Какого чёрта… – начал было Дрейк.

Хенриксен передал Салли свой фонарь и проверил защёлку. Дверь открылась, качнувшись внутрь, и Хенриксен толкнул её пистолетом. С пустыми руками Дрейк чувствовал себя уязвимее, чем когда-либо, но когда дверь распахнулась настежь, он забыл о самозащите – забыл почти обо всём.

В соответствии с замыслом Дедала, вниз вели три ступени, но эта комната превосходила размерами любое из святилищ, которые они видели до этого. В жаровнях, расставленных с равным интервалами в глубине пещеры, горел огонь. С потолка на цепях свисала пара железных люстр с ярко горящими толстыми белыми свечами. Но даже весь этот свет мог осветить лишь часть затенённой пещеры, которая казалась каким-то причудливым сочетанием сокровищницы и усыпальницы.

Сокровища Дедала выстилали стены и заполняли тёмные ниши в задней части. Каменные кувшины и вазы были переполнены золотыми монетами, отчеканенными в Древней Греции и Египте, усыпанными драгоценными камнями головными уборами, золотыми ожерельями и сверкающими скипетрами. Трёхфутовый крокодил из чистого золота, должно быть, был принесён сюда из Храма Себека. А в самом центре всего этого, на пьедестале, стояла золотая статуя Минотавра, рогами которому служили массивные осколки рубина.

Одним взглядом Дрейк впитал в себя забытое величие этого места и всю грандиозность тайных истин, которые оно подтверждало. Но он позволил себе лишь одно мгновение, ибо угроза в этой пещере была куда сильнее, чем её обещания.

В центре пола стояли три каменные гробницы, массивные, как саркофаги, но с китайским влиянием в дизайне и гравюрах. За тремя гробницами их поджидала небольшая группа людей, глядя на незваных гостей глазами, полными страха и ненависти. Там было трое мужчин в капюшонах – возможно, по одному хранителю на каждую гробницу. Среди них стояла высокая женщина под вуалью; свет огня бросал тени на ту малую часть её лица, что была видна. Её глаза, казалось, мерцали жёлтым, как и у Минотавра. За ней находился алтарь, над которым на полках были расставлены вазы и чаши. На алтаре же лежали сохнущие белые цветы, осколки костей и разнообразные маленькие каменные сосуду. Из одной чаши на бледный камень рассыпался медный порошок.

Владычица Лабиринта. Это не мог быть никто другой.

Но взгляд Дрейка был направлен мимо неё, вправо от трёх гробниц, где на деревянном поддоне, укутанное в толстые шерстяные одеяла, лежало иссохшее, больное чудовище. Его глаза были молочно-белыми, слепыми и, казалось, чего-то ищущими, а его уродливая, морщинистая, деформированная голова была покрыта струпьями и старческими пятнами. Когда-то он был Минотавром, но теперь это был лишь жалкий, безмозглый старик на пороге смерти.

– Нам не следовало сюда приходить, – прошептала Джада.

Дрейк понял её. Эта сцена так сильно терзала ему сердце, что на мгновение он позволил себе забыть о более чем двух тысячах лет рабства, пыток и убийств. А затем Владычица Четвёртого и последнего лабиринта указала на них дрожащим пальцем и с её уст сорвался приказ с такой жестокой и презрительной усмешкой, что он почувствовал в ней яд.

Люди в капюшонах немедленно атаковали, вскочив на три гробницы и бросившись вперёд, словно летя по воздуху. Хенриксен выстрелил, но защитник в чёрном был слишком быстр, он извернулся и сделал выпад. Они оба покатились на землю и, сойдясь в жестокой схватке, упали на пол. Пистолет Хенриксена отлетел в сторону и прогрохотал по камню.

Джада выстрелила в того, что был к ней ближе. Пуля попала убийце в плечо и развернула его, но Дрейк не увидел, что произошло дальше. Третий ассасин бросился на него, двигаясь рывками и извиваясь, как змея; в его руке сверкал изогнутый клинок. Дрейк дождался его атаки, а затем ударил фонарём Хенриксена, раздробив запястье человека в капюшоне. Кинжал со звоном упал на пол, но убийца продолжил наступление, ударив Дрейка в горло здоровой рукой. Нейт развернулся, пытаясь уйти от удара, и человек в капюшоне на несколько дюймов промахнулся мимо его гортани, ударив вместо этого в шею сбоку.

Салли сбил убийцу с ног, оторвав его от земли и швырнув на одну из гробниц с такой силой, что тот вскрикнул от боли и упал на землю, хрипя и хватаясь за поясницу и бесполезно волоча за собой ноги.

Автоматная очередь прошила освещённый огнями зал; пули звенели о золото и разносили вдребезги вазы.

Все замерли, кроме Хенриксена, который тем временем нанёс последний удар, вырубив своего противника. Человек в капюшоне застонал, едва держась в сознании, и Хенриксен, сжимая в руке клинок врага, поднял голову.

Дрейк и Салли держались вместе. Джада застыла у трупа человека в капюшоне, в которого она, очевидно, выстрелила во второй раз. Но все они уставились на вход в зал, откуда, спустившись по последней ступени, появились Суарес и Оливия; наёмник обнимал её. Его левый бок был пропитан кровью, а лицо исказила сильная боль, но хватка на пистолете была достаточно крепкой, а взгляд казался ясным.

Оливия смотрела на золото с откровенной жадностью, её ухмылка была полна ликования. Минотавр расцарапал ей правую часть лица, прорезав глубокие борозды на щеке, но она, казалось, этого даже не заметила. В левой руке она всё ещё сжимала пистолет.

Женщина попыталась что-то сказать, но не могла вымолвить и слова, не разразившись приступом смеха. Кровь стекала по её подбородку и шее, пачкая рубашку и куртку.

– Посмотрите на это! – захохотала Оливия. – Чёрт возьми, Тир, посмотри на всё это!

– Я смотрю, – настороженно ответил Хенриксен.

– Мы оба были правы! – воскликнула Оливия, высвобождаясь из объятий Суареса, которому удалось устоять на ногах. – Давай, солдат! Кончай их! Всех!

Ствол пистолета Суареса даже не дрогнул.

– Не думаю, что это хорошая идея. Я ни за что не выберусь из этой ямы без помощи, а вы меня точно не понесёте.

Оливия повернулась лишь для того, чтобы презрительно усмехнуться ему в ответ.

В этот миг позади Дрейка раздался пронзительный крик, и он обернулся, готовый к бою. «Владычица», – подумал он. Она и её умирающий подопечный казались беспомощными, и на мгновение они о них позабыли. И в тот самый миг, когда он повернулся, он увидел, как высокая женщина под вуалью схватила Хенриксена сзади, зажав ему одной рукой лицо, и провела по его горлу зловеще изогнутым клинком. Находясь на пороге смерти, норвежец сорвал с неё вуаль, открыв гротескное лицо – без звериных черт Минотавра, но искажённое пожизненным медленным отравлением белой чемерицей.

Суарес тут же открыл огонь, отбросив её к гробницам; женщина рухнула грудой спутанных конечностей в расплывающейся луже крови. Последний человек в капюшоне начал нетвёрдо подниматься на ноги после недавнего избиения, устроенного Хенриксеном, и Оливия прицелилась, желая прикончить его, но у неё закончились патроны. Короткой очередью из своего оружия Суарес закончил дело.

Дрейк приобнял Джаду – столько же, чтобы утешиться самому, сколько и для того, чтобы утешить её. Он обнял девушку, и к ним присоединился Салли. Пистолет оставался только у Джады, но что бы ни случилось дальше, всё зависело от Суареса. Дрейка тошнило при виде Хенриксена и Владычицы Лабиринта, а также тел тех, кто, как он мог лишь предположить, были последними из Хранителей.

Он взглянул на древнего, умирающего Минотавра на его изношенном поддоне. Тот дрожал, слепо глядя в никуда, словно его разум был настолько затуманен, что он едва ли осознавал их присутствие в этом зале. «Возможно, так и есть, – подумал Дрейк. – Если так, то это к лучшему».

– Мне здесь ничего не нужно, – пробормотал он.

У Салли был болезненный вид. Было ясно, что они с Джадой разделяют это чувство.

Но Оливия всё ещё сохраняла на лице всё ту же безумную ухмылку. Она оставила Суареса стоять у подножия лестницы и бросилась к стене слева от себя, запустив руки в каменные кувшины с монетами, позволяя им струиться сквозь пальцы. Дрейк старался не подсчитывать стоимость такого количества золота, отчеканенного в древней валюте. Каждая из этих монет была практически бесценна.

– Прекрати! – крикнул Салли. – Здесь нет…

Суарес тут же шагнул к нему, сделав характерное движение пистолетом.

– На данный момент мы все здесь друзья, потому что я хочу жить. Если вы, ребята, не хотите стать богаче самого дьявола – это ваше дело. Я же лично не имею ничего против сокровищ.

Дрейк мог бы сказать ему, что цветы, мимо которых они прошли при входе в лабиринт и которые видели с тех пор много раз, стоили больше, чем все сокровища в этом зале вместе взятые. Но он сомневался, что Суарес ему поверит, да и делиться этой информацией он не очень-то хотел. Оливия, со своей стороны, всё знала о белой чемерице, и Хенриксен предполагал, что она без колебаний поступит так, как он и планировал, – продаст её тому, кто больше заплатит, – но всё же было ясно, что эти богатства для неё – главный приоритет.

Оливия достала тяжёлое египетское ожерелье из кованого золота и надела его на шею, улыбаясь, как маленькая девочка, примеряющая мамины наряды. Женщина взобралась на золотого крокодила и огляделась, качая головой, словно не в силах была всё это осознать, а затем её взгляд остановился на золотой статуе Минотавра с рубиновыми рогами. Она спрыгнула и подбежала к пьедесталу, на котором тот стоял.

Когда она потянулась к статуе, Дрейк почувствовал приступ стыда. Он взглянул на умирающего Минотавра – старика, искалеченного ядами и физиологическими побочными эффектами на протяжении всей его жизни, – и увидел, как чудовище опустило голову и отвернулось. «Может, он и не был совсем слеп, – подумал Дрейк, – но чего же он не хотел видеть?»