Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Салли покачал головой, его глаза сузились от досады.

– Подумай об этом, Нейт. В этом сундуке могло быть всё что угодно. Он мог быть набит семтексом или ещё чем. Можешь представить, как такой объём взрывчатки сдетонирует под городом? Мы так зациклились на самолётах, но никто не обращает внимания на…

Он замолчал, переводя дух. Виктор выглядел скорее злым, чем скорбящим, но Дрейк достаточно хорошо знал Салли, чтобы видеть, что он чувствует и то, и другое.

– Значит, сундук не был набит взрывчаткой? – рискнул предположить Дрейк.

Салли бросил на него тяжёлый взгляд.

– Я просто приводил пример. Но нет, не был. Хотя отреагировали так, будто был. Сотни поездов не пустили в город, тысячи людей эвакуировали. Транспортное управление вызвало антитеррористическую группу, а у полиции Нью-Йорка здесь была сапёрная команда. Собаки, натасканные на взрывчатку, ничего не учуяли, но с сундуком всё равно обращались так, будто он вот-вот взорвётся. Пара парней, что работают с этими собаками… один из них раньше тренировал их на поиск трупов, и он хорошо знает этот запах. Он сказал, что, по его мнению, в сундуке тело. Оказалось, он был прав.

Дрейк положил руку ему на плечо, он терпеть не мог наблюдать, как страдает его друг.

– Салли…

– Это был Лука, – сказал Виктор, его челюсти сжались, а в глазах сверкнул гнев. – Но не весь, Нейт. Без рук и без ног. Только туловище. Голову ему тоже отрезали, но она, по крайней мере, была в сундуке. Тот, кто его убил, ампутировал ему конечности не для того, чтобы его было труднее опознать, иначе бы они не положили его…

Салли запнулся. Усмехнувшись, он снова сунул сигару в рот и уставился на место за жёлтой лентой. Поезд через две платформы от них тронулся, громко лязгая колёсами, и Дрейк подумал, не наблюдает ли за ними до сих пор проводник. Он задавался вопросом, почему копы или ФБР ещё не набросились на них с вопросами, что они здесь делают. Если бы в сундуке оказалась взрывчатка, а не мёртвый друг Салли, они бы никогда не смогли сюда спуститься, чтобы их не остановили. Но убийство не привлекало такого же внимания.

При жизни Лука Хзуяк был археологом, профессором колледжа и коллекционером древностей. А ещё он был одним из старейших и самых дорогих друзей Виктора Салливана, человеком, который считал современное понимание истории такой же загадкой, как и грядущее завтра. Лука был известен тем, что выводил из себя коллег и работодателей, отказываясь мириться с общепринятыми версиями исторических событий, особенно касающихся древних времён. В последние годы он зарекомендовал себя как успешный автор спорных исторических книг, написанных доступным для широкой публики языком. Дрейк встречался с Лукой, может быть, раз десять, и тот ему очень нравился. Он мог живо представить себе озорное лицо этого человека и то, как он всегда поглаживал свою эспаньолку, словно какой-то мультяшный дьявол. Лука никогда не осуждал Салли за ту работу, которой они с Дрейком занимались, в основном потому, что считал, что самые значимые доказательства, способные оспорить версии историков, поступают от расхитителей гробниц и охотников за сокровищами.

– Мне жаль, Салли, – пробормотал Дрейк. – Такое не должно случаться ни с кем, а уж тем более с таким человеком, как Лука. Копы что-нибудь нарыли?

Дрейк не стал спрашивать, откуда у Салли информация о том, что тело было обнаружено. Было очевидно, что у него есть источник в полиции Нью-Йорка, что, в общем-то, не удивляло. У Салли, казалось, почти везде был свой собутыльник или приятель по азартным играм. Шесть лет назад они провели несколько дождливых недель в Бутане в поисках древних масок демонов и животных. В первый же день они пошли на рынок, чтобы найти что-нибудь, что укроет их от дождя, и человек, продававший козий сыр и вино, хлопнул Салли по спине и обнял его как давно потерянного брата. Когда парень отстранился, Дрейк заметил в его глазах настороженное подозрение. Они с Салли были друзьями, но не доверяли друг другу. Похоже, это была распространённая динамика в его отношениях, и она простиралась от Бутана до Соединённых Штатов и острова Пасхи. Дрейк доверял Салли, по крайней мере, в большинстве случаев, но одна из первых вещей, которым тот его научил, заключалась в том, что определённая доля недоверия полезна и поможет ему выжить.

Но контакт Салли в полиции Нью-Йорка не сильно помог.

– У них шиш с маслом, – хмыкнул Виктор.

Дрейк нахмурился, повернувшись, чтобы взглянуть на мерцающие лампы.

– Серьёзно? Это же Центральный вокзал. У них тут повсюду должны быть камеры.

– Конечно, они есть. Но это не значит, что все они работают. Когда бюджет урезан, приходится делать выбор и кое-что остаётся за бортом, – пробормотал Салли, снова повернувшись к нему. – Но у нас есть то, чего нет у копов.

– И что же?

Во взгляде Салли смешались боль и гордость.

– У нас есть Джада.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дрейк и Салли сели на поезд-челнок, курсирующий между Центральным вокзалом и Таймс-сквер, а затем пересели в другой вагон метро, на этот раз направлявшийся на север. Они сидели молча, и Салли с опаской поглядывал на других пассажиров. Свет то и дело мигал, превращая царапины, оставленные на окнах вандалами, в причудливые шрамы. Сиденье под Дрейком было распорото, но это беспокоило его меньше, чем запах, пропитавший воздух – едва уловимые ароматы пота и мочи, словно призраки чьей-то застарелой вони. Вагон грохотал по рельсам, убаюкивающе раскачиваясь взад-вперёд, и это, возможно, и усыпило бы Дрейка в день, не омрачённый убийством.

Салли огляделся по сторонам; таким параноиком Дрейк его ещё никогда не видел.

– Что происходит, Салли? – тихо спросил Нейт. Он огляделся, чтобы проверить, не обратил ли на них кто-нибудь внимание – паранойя его друга была заразительной. Но это было нью-йоркское метро; как правило, люди здесь делали вид, что они одни в поезде. – Почему ты прячешь Джаду?

– Это была не моя идея, – пробормотал Салли, бросив на Дрейка резкий взгляд. – Она не станет говорить с копами, потому что боится закончить так же, как её отец.

– Она знает, кто это сделал? – с интересом спросил Нейт.

– Нет. Но, возможно, она знает, почему. А теперь заткнись. Скоро будем на месте.

Дрейк не стал спорить. Он видел, что убийство Луки напугало Салли. Если тот хотел перестраховаться, опасаясь, что Джада тоже может быть в опасности, Дрейк не винил его. Салли был крёстным отцом девушки и относился к этой роли серьёзно. После смерти Луки он сделал бы всё необходимое, чтобы девушка ни в чём не нуждалась.

Хотя она ведь уже не была девочкой, не так ли? Последний раз, когда Дрейк видел Ядранку Хзуяк, ей было одиннадцать или двенадцать лет. В последующие годы он смутно осознавал, что девочка растёт, и это происходило так далеко от поля его зрения, что сейчас ему было трудно представить Джаду взрослой. Лет пять или шесть назад они с Салли и Лукой ужинали в маленькой забегаловке в Сохо, которая, казалось, не менялась десятилетиями. За ужином Лука упомянул, что Джаде нравится в колледже, а значит, сейчас ей должно было быть около двадцати пяти. Но он никак не мог выбросить из головы образ той маленькой девочки, которой она когда-то была.

Когда поезд подъехал к станции «79-я улица», Салли хлопнул Дрейка по колену и встал, проскользнув мимо стоявших пассажиров. Дрейк последовал за ним, улыбнувшись, когда обходил молодую женщину на сносях.

На платформе Салли прислонился к стене газетного киоска и подождал, пока поезд закроет двери и отъедет. Дрейк считал, что тот излишне осторожничает, но он изменил свои планы, прилетел в Нью-Йорк и был в движении с тех пор, как сошёл с самолёта в аэропорту. Пара минут передышки были как нельзя кстати. К тому же, он знал эту игру. Салли хотел подождать, пока платформа опустеет, чтобы любому, кто мог бы за ними следить, было труднее оставаться незамеченным.

Когда высадившиеся пассажиры разошлись, а поезд уехал, Салли поравнялся с Дрейком, и они в молчании поднялись по лестнице. На улице по тротуару гулял прохладный осенний ветерок, а дневные тени стали длиннее. Салли повернул в сторону верхнего города, и Дрейк терпеливо выждал, пока они не отошли на полквартала от входа в метро, прежде чем заговорить снова.

– Давай, Салли, – начал он. – Терпение – добродетель, но она никогда не была моей сильной стороной. Ты притащил меня через полстраны…

– Ты был в Чикаго. Это даже не половина пути.

Дрейк нахмурился.

– Я всегда был не в ладах с дробями. Но не в этом суть. Лука мёртв, и, судя по тому, как ты себя ведёшь, очевидно, ты думаешь, что тот, кто его убил, на этом не остановится. Если уж ты втягиваешь меня в ситуацию, где я могу оказаться в сундуке с недостающими частями тела, я бы хотел, по крайней мере, знать, во что я ввязываюсь.

Салли бросил на него тяжёлый взгляд.

– Я бы тоже хотел это знать.

Он глубоко вздохнул, словно уступая, и огляделся, чтобы убедиться, что никто не обращает на них особого внимания, а затем сунул руки в карманы и, глядя прямо перед собой, заговорил тихим голосом:

– Вот какой расклад, – начал Салли. – Может, помнишь, что мать Джады умерла, когда та была ещё ребёнком.

– Рак груди, кажется? – спросил Дрейк.

– Лёгких, – поправил Салли. – Пару лет назад Лука снова женился, на женщине по имени Оливия. Джада называла её «злой мачехой». Оливия Хзуяк работает в компании под названием «Феникс Инновейшнс». Генеральный директор – парень по имени Тир Хенриксен… норвежец, кажется. «Феникс» в основном производит оружие, у них деловые партнёры по всему миру, но есть и исследовательский отдел, который держит всё в строжайшем секрете.

– Почему это имя кажется мне знакомым? – пробормотал Дрейк, насторожившись, когда в поле его периферийного зрения замедлилась машина. Это оказалось просто такси, высаживавшее пассажира, Салли уже заставил его шарахаться от каждой тени. – Я имею ввиду, Тир Хенриксен, не корпорация.

– Я так и думал, что ты вспомнишь, – ответил Салли. – Хенриксен – коллекционер древностей, и он не брезгует приобретать вещи сомнительными способами, если законный подход не срабатывает.

– Он наймёт контрабандистов и воров, если придётся, – уточнил Дрейк.

Салли вскинул бровь.

– Знаю. Можешь себе представить? Жулики и злодеи!

Дрейк ничего не сказал. Салли шутил, но Дрейку было не до смеха. Он обходил правила, а иногда и нарушал их, и его работа сводила его с довольно неприятными личностями, но себя он к ним не причислял.

– Три месяца назад Хенриксен вышел на Луку через Оливию, пытаясь вовлечь его в частный проект, – продолжил Виктор. – У Луки, полагаю, было дурное предчувствие насчёт предложения Хенриксена. Он во всём разобрался, начал проводить исследования, которые хотел Хенриксен, и наткнулся на что-то, что обеспокоило его настолько, что он отказался. Только на самом-то деле он не отказался. Он продолжал работать над проектом, но уже на себя, а не на Тира Хенриксена.

– Всё это как-то туманно.

Они прошли пару кварталов и теперь остановились на углу 81-й улицы и Бродвея в ожидании светофора. На юго-восточном углу перекрёстка был «Старбакс», и Дрейк почувствовал, что ему дико хочется кофе, но он всё же сосредоточился на Салли и людях вокруг. Молодая деловая женщина, по его прикидкам, индианка или пакистанка, вела на поводке крошечную собачку, семенившую рядом. Двое мужчин перешли дорогу, неся стаканчики из «Старбакса» и смеясь. Дрейк не видел никакой угрозы, но чувствовал её, хотя и полагал, что это в основном из-за картины, которую рисовал сегодняшний день.

– Сначала всё, что Лука рассказал Джаде, – это то, что Хенриксен хотел, чтобы он разгадал для него одну загадку, в основе которой лежало какое-то сокровище. Что-то бесценное, – пробормотал Салли. – Что-то…

– За что стоит убивать, – закончил Дрейк.

– Похоже на то, правда? – спросил Салли.

Цвет светофора сменился, и они продолжили идти на север по Бродвею.

– Значит, Лука хотел забрать сокровище себе, – предположил Дрейк.

– Мне кажется, это на него не похоже. Лука бы не стал так рисковать. Он любил свою работу и свою дочь, и у меня всегда было впечатление, что ему этого вполне достаточно для счастья.

– Без обид, Салли, но ты виделся с Лукой раз в пару лет. Люди меняются. И даже если Лука не изменился, ты не можешь залезть кому-то в голову и увидеть мир его глазами.

Но Салли лишь покачал головой.

– Ничего подобного! Я знал его так же хорошо, как знаю тебя. И Джада со мной согласна. Она говорит, что её отец не был взволнован так, как бывает взволнован человек, который думает, что вот-вот заполучит что-то особенное. Она говорит, что её старик просто выглядел напуганным. Когда она надавила на него, он сказал, что проект Хенриксена опасен, и единственный способ его остановить – это найти сокровище раньше, чем это сделает он.

Они свернули на 82-ю улицу. Мимо них прошёл старик, его длинное шерстяное пальто было слишком велико для его усохшей фигуры, и Салли подождал, пока они не отойдут от него на дюжину шагов, прежде чем остановился и снова повернулся к Дрейку.

– Слушай, Нейт, вот к чему всё сводится. Лука… он был одним из хороших парней. Я хочу убедиться, что тот, кто его убил, заплатит по счетам. Кроме того, Джада очень хочет закончить этот проект. Он стоил её отцу жизни, и она намерена довести его до конца ради него. Я планирую в этом участвовать. Я уже не так молод, как раньше, а она не привыкла к тому, что её пытаются убить, так что нам бы не помешала твоя помощь. Если ты в итоге окажешься в какой-нибудь неглубокой могиле, то по крайней мере, будешь знать, что ушёл из жизни, делая что-то хорошее.

Дрейк вскинул бровь, не в силах скрыть кривую усмешку.

– Ну, когда ты так это преподносишь, как я могу устоять?

Салли похлопал его по плечу.

– Спасибо. Это много значит.

– Только без этих нежностей, Салли. Ты меня в краску вгонишь.

Виктор закатил глаза и отвернулся, срезая путь по диагонали через улицу к пятиэтажному зданию, занимавшему половину квартала, который состоял из ряда многоквартирных домов. Дрейк подождал, пока мимо протарахтит курьер на старом мопеде, и последовал за ним. Верхний Вест-Сайд Манхэттена казался приятным местом для жизни, с деревьями, посаженными вдоль тротуара, и коваными оградами перед короткими дорожками, ведущими к входным дверям. У многоквартирного дома были красные двери, мансардные окна по обоим концам и небольшая башенка в стиле шале в центре. Салли дошёл до самой последней двери в конце квартала, где 82-я улица пересекалась с Вест-Энд-авеню.

Дрейк последовал за ним в вестибюль. Виктор нажал кнопку с надписью «Горински», и их тут же впустили.

Их целью оказалась квартира на четвёртом этаже в задней части здания. По словам Салли, она принадлежала старой подруге Джады по колледжу, которая училась за границей и оставила ей ключ и приглашение пользоваться квартирой в любое время, когда та будет в городе. Если лифт и был, Дрейк его не заметил, и он был впечатлён тем, с какой лёгкостью Салли преодолел лестницу. Не то чтобы он ожидал, что его старый друг рухнет на полпути, но Виктор не становился моложе, а курение сигар – не самое лучшее хобби для спортсмена.

Дверь квартиры открылась, прежде чем они до неё дошли. Девушка, стоявшая на пороге, на первый взгляд могла сойти за подростка. На ней был кремовый топ с длинными рукавами, обтягивающие чёрные брюки и простые чёрные ботинки – скорее практичные, чем модные. Волосы у неё были чёрными, но длинная чёлка, обрамлявшая лицо, была выкрашена в яркий пурпурный цвет. Однако, присмотревшись, Дрейк разглядел силу в её фигуре ростом метр шестьдесят и интеллект, мелькавший в её ореховых глазах.

Ядранка Хзуяк определённо больше не была ребёнком.

– Какого чёрта ты делаешь? – тихо спросил Салли, заталкивая её обратно в квартиру. – Ты даже не спросила, кто это, прежде чем нас впустить.

Джада вскинула подбородок, словно готовая к бою.

– Я не дура, дядя Вик! В вестибюле камера, помнишь? Я видела, что это ты.

Она ткнула большим пальцем в панель домофона у двери. Дрейк не мог разглядеть её из коридора, но предположил, что Салли сейчас смотрит на экран, на котором жилец квартиры мог видеть, кто звонит снизу, и чувствует себя довольно глупо. Это заставило Дрейка улыбнуться. Ему нечасто доводилось видеть, как Салли ставят на место.

Затем Джада посмотрела на него.

– Ты так и будешь стоять в коридоре, улыбаясь как идиот, или зайдёшь?

– Я и сам на минуту засомневался, – ответил Дрейк, – но, полагаю, всё же зайду.

Джада отступила, чтобы он мог войти, а затем закрыла и заперла за ним дверь. Дрейк взглянул на Салли.

– Язык проглотил, «дядя Вик»?

– Заткнись, – прорычал тот.

Квартира была опрятной, по-спартански простой и оформленной в блёклых тонах кем-то без особого воображения. Немногочисленные картины на стенах, казалось, были выбраны под интерьер, а не наоборот. Единственными признаками жизни были разбросанные по дивану подушки и беспорядок из бумаг и книг на полу и кофейном столике.

– Джада, возможно, ты не помнишь Нейта… – начал Салли.

– Я его прекрасно помню, – ответила девушка, убирая пурпурную прядь за ухо и холодно разглядывая Дрейка. – Хотя в моих воспоминаниях ты был выше.

Дрейк улыбнулся.

– Ну, справедливости ради, ты тогда была ниже.

– Ты был и симпатичнее.

Его улыбка исчезла.

– Ты тоже. В стиле властной десятилетней девчонки, конечно.

– Мне было двенадцать.

– Я знаю.

Джада рассмеялась, но тут же посерьёзнела, словно почувствовала вину за проявление хоть какой-то весёлости в мире, где её отца жестоко убили. Она выдавила небольшую, меланхоличную улыбку – лишь крошечное признание того, что ей понравилась их перепалка, – а затем снова повернулась к Салли.

– Я продолжала работать, пока тебя не было, – сказала она. – Хотела показать тебе кое-что, когда ты вернёшься.

Салли подошёл к дивану и сел на краешек, наблюдая, как она раскладывает бумаги на кофейном столике, а затем поднимает несколько с пола. Оттуда, где он стоял, Дрейк видел, что многие из бумаг были рисунками чего-то похожего на лабиринты, но это были полноценные иллюстрации, а не грубые наброски составителя головоломок.

– Сколько ты ему рассказал? – спросила Джада у Салли.

– Только про Хенриксена и про то, что Лука боялся. Я не вдавался в исторические детали, – ответил Салли.

– «Он» стоит прямо здесь, – вставил Дрейк, переводя взгляд с Джады на Салли. – А я-то думал, она не знает, что это за таинственный проект.

– «Она» знает совсем немного и пытается разобраться в остальном, – ответила Джада, склонив голову набок и изучая его. – Что ты знаешь об алхимии?

Дрейк пожал плечами.

– А что тут знать? Сумасшедшие ребята думали, что могут превращать разные металлы в золото. А ведь круто было бы, а? Хотя тогда охотники за сокровищами остались бы без работы.

Джада взяла старую книгу, её суперобложка пожелтела и была порвана по краям. Дрейк едва смог разобрать название: «Наука, магия и общество».

– Ты не похож на любителя домашней работы, – сказала она. – Но если захочешь почитать, это может быть неплохой идеей. На протяжении веков было много людей – почти всегда мужчин, – которые представлялись алхимиками и утверждали, что могут создавать золото. Они также утверждали и много чего другого. Сен-Жермен рассказывал всей Европе, что он бессмертен. У Фульканелли была репутация колдуна. Николас Фламель, предположительно, раскрыл секреты философского камня.

Дрейк взял книгу и пролистал несколько страниц.

– Вообще-то, моим любимчиком всегда был перс Останес. Знаешь, тот парень, что был с Ксерксом во время вторжения в Грецию? Он якобы принёс чёрную магию в эллинский мир. Тот ещё был проходимец!

Джада одобрительно кивнула ему.

– Насчёт домашней работы, – сказала она, – беру свои слова обратно.

Дрейк сел на диван, внимательный, как школьник.

– Ты уж особо не впечатляйся, – фыркнул Салли. – Нельзя заниматься добычей древностей и не знать основных алхимиков.

– Я собираю коллекционные карточки с ними, – вставил Дрейк.

Салли метнул на него испепеляющий взгляд. Нейт задумался, было ли это сделано с целью, чтобы он перестал шутить или же флиртовать. Не то чтобы он вообще собирался флиртовать. Это была нервная привычка, которая проявлялась у него рядом с женщинами, которые его интриговали, а Джада определённо его интриговала. Потрясающая, умная и дерзкая, она умудрялась сохранять чувство озорства, которым он восхищался. Однако Салли, очевидно, всерьёз её опекал, и Дрейк не собирался это проверять.

– Я делала заметки, пытаясь разобраться в том, что, как я помню, говорил мой отец в последние несколько недель, – объяснила Джада, указывая на бумаги. – Мы с дядей Виком ходили в библиотеку сегодня утром, после того как он тебе позвонил, и я пыталась найти книги, которыми, насколько я помню, мой папа был так увлечён в конце лета. Пару из них я не нашла, но постаралась взять то, что казалось наиболее похожим.

– Но больше всего меня интересует то, чего я не нашла, – продолжила она, повернувшись к Дрейку. – Последнее, что я помню из слов отца обо всём этом, – это то, что он обнаружил какую-то связь между всеми, кого он называл «великими алхимиками», и царём Мидасом.

– Ну это не такой уж и секрет, – заметил Салли. – Мидас, как считалось, мог превращать вещи в золото одним прикосновением.

Дрейк наклонился вперёд, протягивая руку к одному из рисунков с лабиринтом.

– Может, я что-то упустил, но, насколько я помню, Мидас – это всего лишь миф.

Джада кивнула.

– Возможно. Но мой отец всегда говорил, что в основе каждой легенды есть хотя бы крупица исторической правды.

– А это всё что? – поинтересовался Дрейк, поднимая рисунок лабиринта.

Она взяла листок из его руки.

– Мой папа проводил массу исследований, но его изыскания были разделены примерно поровну между двумя темами. Первой была алхимия. Второй – лабиринты.

– А какая между ними связь? – спросил Дрейк.

– Мы пока не знаем, – ответил Салли, перебирая иллюстрации. – Джада сегодня утром откопала упоминания о некоторых самых известных лабиринтах.

– Рисование помогает мне думать, – заметила девушка. – Большинство древних лабиринтов существуют только в виде руин и фундаментов, но археологи думают, что они разгадали некоторые из них. Есть схемы, и я пыталась их зарисовать, найти общие черты в их конструкции, или что-то в этом роде.

– И как, успешно? – снова задал вопрос Дрейк.

Выражение лица Джады стало задумчивым.

– Немного, – ответила она, протягивая руку к большой книге на кофейном столике. – Но самая большая подсказка была у меня прямо перед носом с той самой секунды, как мы нашли эту книгу в библиотеке, и я поняла это только минут двадцать назад.

Она постучала по обложке, привлекая их внимание к имени автора: Мейнард П. Чейни.

– Ты его знаешь? – спросил Салли.

– Нет, – ответила Джада. – Но мой отец частенько с ним разговаривал в последние несколько недель. Чейни работает над новой выставкой для Музея естественной истории. Хотите угадать тему?

Дрейк поднял иллюстрацию лабиринта и вскинул брови.

– Вот именно, – кивнув, сказала Джада.

– Музей всего в нескольких кварталах отсюда, – пробормотал Салли, вставая.

– Так пойдём и поговорим с мистером Чейни, – ответил Дрейк, откладывая иллюстрацию в сторону.

Джада тоже поднялась, и они оба повернулись, чтобы взглянуть на неё. На мгновение она показалась растерянной, а затем её глаза вспыхнули гневом.

– О, чёрта с два! – возмутилась она, переводя взгляд с одного на другого. – Мой отец мёртв, и этот парень может помочь нам выяснить, почему. Если вам нужна девица, которая запрёт дверь и спрячется за диваном, то вы ошиблись адресом.

Салли, казалось, готов был с ней поспорить – мысль об опасности, грозящей Джаде заставила его побледнеть, – но одного её взгляда хватило, чтобы он промолчал. Дрейку она нравилась всё больше и больше.

Когда девушка открыла дверь и повела их в коридор, он взглянул на Салли.

– Полагаю, она идёт с нами?

Салли слабо улыбнулся.

– Хочешь попробовать её остановить?

Дрейк уже выходил вслед за Джадой из квартиры.

– Ни в коем случае!

Когда они шагали по 81-й улице, Дрейк немного отстал, наблюдая за Салли и Джадой, но также внимательно следя за окружением. Он проверял каждого пешехода и каждую машину, но не видел никаких признаков того, что за ними следят. По пути сюда он посчитал паранойю Салли чрезмерной, но теперь уже не был так уверен. У них были лишь обрывки головоломки, связанной с убийством Луки, но если тот сделал какое-то крупное открытие, касающееся алхимии, это, скорее всего, означало золото. Возможно, много золота. А Дрейк знал немало людей, которые пошли бы практически на всё ради такого сокровища. Он просканировал взглядом окна и крыши, и понял, что теперь настала его очередь быть излишне параноидальным. Даже если убийцы Луки – а логика подсказывала, что их было больше одного, учитывая, сколько усилий требовалось, чтобы незаметно протащить дорожный сундук с трупом на платформу поезда, – выяснили, где пряталась девушка, они не могли предсказать, каким маршрутом направятся Дрейк, Салли и Джада, покинув квартиру.

И всё же он волновался. Пока они шли, он прокручивал всё это в голове. Жена Луки познакомила своего мужа с его работодателем. Дрейк не был уверен, какую должность она занимала в «Феникс Инновейшнс», но логично было предположить, что она знала хотя бы некоторые детали секретного проекта, над которым Хенриксен хотел, чтобы работал Лука. Когда тот отказал ему и начал работать над этим сам, Оливия, должно быть, оказалась в трудном положении. Рассказала ли она Хенриксену, чем занимается её муж?

Джада называла Оливию своей «злой мачехой». Это могло быть семейной шуткой, но Дрейк в этом сомневался. Вопрос был в том, ценила ли Оливия Хзуяк свою работу больше, чем свой брак. И если она рассказала Хенриксену, чем занимался Лука, решился ли этот миллиардер на то, чтобы убить человека?

Дрейк не знал. Но кто-то убил Луку, и сделал это таким странным и жутким образом… что ж, убийцы не пытались скрыть свою работу. Напротив, они практически гарантировали, что об этом узнает весь мир. К этому времени подробности обнаружения тела Луки уже были на всех новостных каналах и по всему интернету.

Что-то здесь не сходилось. Если бы Хенриксен хотел смерти Луки, стал бы он устраивать из преступления такое зрелище? Казалось, это слишком большой риск для человека, которому было что терять.

Размышляя об этом, он ускорил шаг, когда Салли и Джада прошли мимо музея справа и достигли западного угла Центрального парка. Вместе они выглядели довольно непринуждённо, словно отец и дочь. Салли большую часть времени был сосредоточен на собственных делах, поэтому было так интересно наблюдать, как он поглощён заботами о ком-то другом. У него не было своих детей, но Джада являлась его крестницей, и было совершенно ясно, что он сделает всё, чтобы её защитить. Даже если бы Дрейк не захотел помогать Джаде – а он хотел, и ради неё самой, и потому, что головоломка его заинтриговала, – он бы ввязался в это просто потому, что попросил Салли.

Это было то единственное, что было общего у Дрейка и девушки. С сегодняшнего утра Салли был для них обоих самым близким человеком, которого можно было бы назвать семьёй. Дрейк взбежал по ступеням музея и вошёл в дверь, обнаружив, что Виктор и Джада уже ждут его внутри.

– Что-нибудь не так? – спросил Салли.

– Ничего не заметил, – ответил Дрейк, – но я не детектив, так что откуда мне знать?

Виктор нахмурился.

– Да нет. Если бы они знали, где Джада, они бы пасли нас от самой квартиры.

Когда Салли направился к информационной стойке, девушка выглядела довольно расслабленной. Для человека, который узнал об убийстве своего отца всего полдня назад, она держалась очень хорошо.

К тому времени, как они догнали Салли, он уже поговорил с опрятно одетым мужчиной за стойкой, который снял трубку и с кем-то разговаривал, отвернувшись от них вполоборота. Мгновение спустя он повесил трубку и сообщил им, что кто-то из команды доктора Чейни сейчас спустится, чтобы их проводить. Дрейк поборол искушение отпустить шуточку насчёт того, что их кто-то «проводит», и присоединился к Салли и Джаде, стоявшим у огромного растения и старавшимся не выглядеть неловко.

Проводить их пришла привлекательная молодая женщина, представившаяся аспиранткой, работающей с доктором Чейни. Её волосы были собраны в свободный, искусно растрёпанный пучок, и хотя её тёмно-красный свитер и серая юбка были вполне модными и опрятными, Дрейк подумал, что она больше похожа на супершпионку из кино, маскирующуюся под сотрудницу музея, чем на настоящую аспирантку. Из-за неё ему захотелось записаться на курсы или стать куратором музея, и, хотя Джада и Салли задавали ей вопросы, пока она вела их на второй этаж, Дрейк пропустил начало разговора.

– …честно говоря, удивлена, что совет директоров на это пошёл, – говорила женщина, поднимаясь по лестнице впереди них. – Мемориальный зал Уитни неоднократно использовался для специальных выставок, но в этом случае они фактически переместили экспозицию океанических птиц в галерею Эйкли. Большую часть птиц, надо сказать. Галерея Эйкли меньше по площади, поэтому некоторых пришлось вообще убрать в хранилище. В любом случае, это лишний раз подчёркивает, с каким энтузиазмом они относятся к работе доктора Чейни, раз готовы пойти на такие меры. Он неделями работал денно и нощно, готовясь к открытию.

Они достигли вершины лестницы в широкой ротонде. Через огромный проход позади себя Дрейк заметил слонов, и это зрелище его опечалило. Он видел настоящих, вблизи и на их собственной территории, и встретить их здесь было почти гротескно.

– Простите, – сказал он, отрывая взгляд от слона. – Я на секунду отвлёкся. Над какой выставкой работает мистер Чейни?

Этот вопрос послужил причиной презрительного взгляда от их проводницы.

– Выставка доктора Чейни называется «Лабиринты Древнего мира». Его исследования исторических записей и вещественных доказательств стали настоящим прорывом.

– И он – куратор выставки? – спросила Джада.

– Конечно, – фыркнула аспирантка, постепенно теряя терпение и явно раздражаясь из-за их невежества.

Не говоря больше ни слова и забыв о всякой вежливости, она прошагала из ротонды по короткому коридору мимо туалетов и гардеробной. Бархатный канат преграждал путь к огромным раздвижным дверям в конце коридора. На небольшой латунной стойке висела табличка с просьбой к посетителям простить музей за его внешний вид на время установки новой экспозиции.

– Её бы в отдел по связям с общественностью, – шепнул Дрейк Салли и Джаде. – От неё так и веет гостеприимством, правда?

Виктор бросил на него укоризненный взгляд, но Джада ничего не сказала. На её лице царило выражение надежды, когда они последовали за своей проводницей за бархатный канат. Аспирантка ключом открыла большие двери и отодвинула одну створку ровно настолько, чтобы они могли пройти.