Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Хенриксен теперь внимательно следил за ним, на миг позабыв про свой внезапный интерес к китайскому святилищу. Так называемый бизнесмен, должно быть, увидел в глазах Дрейка нерешительность и искушение прибегнуть к насилию, потому что сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними.

Он махнул рукой своим людям, и те убрали оружие в кобуру.

– Мистер Дрейк, – произнёс он. – Можете опустить оружие. Опасность миновала.

– Разве? – хмыкнула Джада, не спуская глаз с мачехи.

Оливия проигнорировала её, достала фотоаппарат и начала снимать письмена и рисунки, украшавшие святилище. Нико посветил своим фонарём, помогая разогнать тени, чтобы она смогла сделать наиболее чёткие снимки. Там тоже были полки с сосудами, и низкорослый мужчина начал по одному поднимать их, чтобы она могла сфотографировать каждый.

Хенриксен многозначительно взглянул на Дрейка.

– Эти люди, кем бы они ни были, явно не желают разбрасываться своими жизнями. Когда они видят, что не могут достичь своих целей, то отступают и выжидают другой возможности. Они ушли, мистер Дрейк. Они оставили попытки помешать нам узнать из этого зала всё, что можно, о Четвёртом лабиринте. Будь у них больше людей, мы все были бы уже мертвы. Вместо этого они забрали вашего друга Салливана. Зачем они его забрали, а не убили, я не знаю, но на данный момент давайте исходить из того, что он жив. У вас есть два выбора.

Вы с Джадой можете и дальше упрямиться и враждовать со мной, пытаясь найти Четвёртый лабиринт в одиночку, ведь поиск убийц, стремящихся защитить его тайны, – ваша единственная надежда отыскать Салливана. Или же вы можете признать, что мы все ищем одни и те же ответы. А если наши мотивы и различаются, разве это не тот спор, который можно отложить на потом?

Дрейк взглянул на Джаду и, шаркнув ногой, шагнул вбок, чтобы оказаться с ней рядом. С самого начала они были уверены, что Тир Хенриксен – их враг, и даже сейчас не могли быть в этом уверены до конца. Когда Лука Хзуяк узнал о планах Хенриксена касательно Четвёртого лабиринта, он уволился из «Феникс Инновэйшнс» и попытался опередить его. Хенриксен хотел заполучить сокровища лабиринта для своих целей, а чтобы гарантировать себе право на них, он намеревался утаить исторические открытия, связанные с его находкой. Джада бы никогда ему такого не позволила, и Хенриксен должен был это знать.

Но этот самовлюблённый, эгоистичный ублюдок был прав. Этот спор мог подождать. Единственное, что сейчас имело значение, – это найти Салли.

Дрейк опустил пистолет. Помолчав, он засунул его обратно за пояс и кивнул Хенриксену.

– Разногласия уладим позже.

Тот улыбнулся.

– С нетерпением буду этого ждать. Но пока что… – он повернулся к мачехе Джады. – Оливия, что вы можете нам сказать?

Женщина оторвалась от съёмки.

– Пока не много. Письмена на древнекитайском, нам нужно будет передать эти снимки профессору Яблонскому для перевода. Понятия не имею, что символизирует этот цветочный мотив, но он здесь повсюду. Он служит дополнением к тем же повторяющимся образам, что мы видели в других залах.

Дрейк нахмурился и покосился на Джаду. Если её и удивило, что именно мачеха оказалась тем самым экспертом в команде Хенриксена, то она этого не показала.

– Есть идеи, какому богу посвящён этот зал? – спросил Дрейк. – Росписи у двери похожи на сцены из «Божественной комедии» Данте.

Оливия уставилась на него. Нейт вспомнил, как она вошла в ресторан в Египте тем вечером, разыгрывая из себя даму в беде из какого-нибудь фильма в жанре нуар. Может, Оливия и не была таким злом, каким её выставляла Джада – по крайней мере, собственного мужа она не убивала, – но это не отменяло того, что она была первоклассной актрисой и стервой-манипуляторшей.

Сейчас, однако, женщина, казалось, немного сдулась, и остатки напряжения в зале рассеялись. Они все были здесь, вместе, в сотнях футов под землёй, обливаясь потом от жара вулканических разломов, и у них была общая цель. Если и работать вместе, то сейчас самое время.

– Я не так хорошо знакома с древнекитайской мифологией, как хотелось бы, и, как я уже сказала, я не могу это прочесть. Так что я не уверена насчёт имени бога.

– Но? – спросила Джада.

Оливия сделала ещё один снимок, а затем взяла Нико за запястье, чтобы направить его фонарь на те жуткие фрески, которые Дрейк видел раньше, – с изображениями истязаемых и замученных мужчин и женщин. Они располагались по нисходящей спирали, и мучения становились всё более ужасными и откровенными ближе к полу.

– В китайской мифологии, восходящей к двенадцатому веку до нашей эры, после смерти грешные души попадали в подземный ад под названием Диюй, где их наказывали, пока они не искупят свои грехи. Согласно легендам о Диюе, они существовали в цикле вечных мук: их подвергали чудовищным пыткам до самой смерти, лишь для того, чтобы их тела восстановились и наказание началось снова.

– Я и не знала, что китайцы верили в ад, – пробормотала Джада.

Оливия покачала головой.

– Это не христианский ад. Считалось, что Диюй находится под землёй и состоит из множества уровней, у каждого из которых есть свой правитель. Но над всеми ними стоял своего рода верховный царь. – Она сделала ещё один снимок. – Жаль, я не могу вспомнить его имя, потому что, полагаю, именно ему и посвящено это святилище.

Пока она говорила, Хенриксен более внимательно изучал настенные росписи, но теперь он обернулся.

– Не беспокойтесь об этом. Яблонский разберётся, что всё это значит, – сказал он. – Давайте просто всё сфотографируем и уйдём отсюда. Полиции хорошо заплатили, чтобы они держались подальше, но мне бы не хотелось, чтобы нас обнаружили рядом с трупами.

Дрейк увидел, как при этих словах Нико вздрогнул, но старик-грек подавил своё горе.

– Мы, разумеется, вынесем тела наших людей, – продолжил Хенриксен. – И позаботимся, чтобы их похоронили как следует.

– Какое благородство, – с презрением бросила Джада.

Оливия сделала последний снимок сосуда, который держал низкорослый мужчина, и жестом велела ему поставить его на полку. Затем она повернулась к остальным.

– Есть кое-что ещё, – сказала она.

Дрейку не понравилось самодовольство в её голосе.

– Да выкладывайте уже.

Оливия провела пальцем по одной из самых отвратительных фресок, изображавших китайский ад.

– Я говорила вам, что Диюй, как считалось, был под землёй, – продолжила женщина, и на её губах появилась тонкая улыбка, когда она взглянула на Хенриксена. – Согласно мифам, он также был лабиринтом.

– Вы же не хотите сказать, что это место существовало на самом деле? – спросил Дрейк; от одной мысли о таких пытках в реальном мире ему становилось дурно.

– Какая-то его реальная версия? – ответила Оливия. – Думаю, мы должны признать, что да. Посмотрите на все доказательства вокруг. О чём это говорит, мистер Дрейк?

Джада откинула волосы с лица и вытерла пот со лба.

– Это говорит нам о том, что Диюй и был Четвёртым лабиринтом.

– Именно, – подтвердила Оливия.

– Ад? – переспросил Дрейк, поворачиваясь к Хенриксену. – То есть вы хотите сказать, что Четвёртый лабиринт – это ад?

– Ад или нечто подобное, – ответил тот. – И когда Крокодилополь был заброшен, а вулкан уничтожил Феру, куда, по-вашему, Дедал и его последователи принесли все свои накопленные богатства? Какое место могло оказаться лучше для тайника, чем подземный лабиринт, обитатели которого верили, что они уже мертвы? Это безумие, но какой ещё вывод мы можем сделать?

Ошеломлённому Дрейку нечего было ответить. Он снова и снова прокручивал эту мысль в голове, рассматривая её со всех сторон, и не мог отрицать, что в этой теории, какой бы безумной она ни казалась, были как минимум фрагменты правды. Фрески на стенах говорили о том же.

– Откуда мой отец это знал? – спросила Джада, вперившись взглядом в мачеху.

Оливии удалось изобразить печаль при упоминании покойного мужа, но Дрейк знал, что это вполне могло быть лишь частью её маски.

– Изучая исторические истоки мифов, связанных с лабиринтами, он разработал теорию, что критский царь Минос и Мидас были одним и тем же человеком…

– Это мы уже поняли, – прервал её Дрейк. – Но археолог в лабиринте Себека считает, что алхимиком был не Мидас, а Дедал.

Оливия прищурилась и ухмыльнулась.

– Какой вы сообразительный!

Джада фыркнула.

– Алхимии не существует.

Тем временем Хенриксен прислонился к стене, поморщившись от боли в ране.

– Тогда откуда взялось всё это золото?

– Не от магии, – ответила Джада. – И даже не из какой-то псевдонауки. Нельзя создать золото.

– Может быть, и нельзя, – заметила Оливия. – Вероятно, нет. Ваш отец считал, что Дедал, должно быть, был каким-то шарлатаном, но он не отбрасывал эту версию, поскольку другого объяснения у него не было. И чем больше он изучал Дедала и алхимию, тем больше он начал замечать другие связи, также не поддававшиеся объяснению. Существовали истории о древнем алхимике Останесе…

– Он был персом, – вставил Дрейк. – Конечно, в их биографиях были сходства. То же самое с Сен-Жерменом и ещё полудюжиной других. Все они были алхимиками. Половина того, что они делали, сводилось к созданию иллюзии, будто у них есть способности, которых на самом деле не было, – всё ради таинственной, мистической ауры. Все они утверждали, что бессмертны. Фульканелли даже заявлял, что он и есть Сен-Жермен.

– А что, если это так и было? – спросила Оливия.

– Серьёзно? – фыркнул Дрейк. – Да у вас не все дома.

Хенриксен хотел было что-то сказать, но не успел произнести и полслова, как далеко вверху раздался грохот и гул, и весь зал затрясся. По потолку прошла рваная трещина. Посыпалась пыль и обломки, с полки упал и разбился вдребезги один из сосудов.

Оливия закричала и вжалась в стену, а Дрейк схватил Джаду и рванул к выходу. Сын Нико испуганно и удивлённо оглянулся, но не стал их останавливать, когда они присоединились к нему в коридоре. Там они замерли, не зная, что делать дальше. Гул продолжался – скрежещущий рёв доносился издалека, но был достаточно громким, чтобы его приглушённый грохот достиг их, несмотря на то, как глубоко они забрались в подземный лабиринт.

Оливия, пошатываясь, шагнула к Хенриксену, и тот обнял её, словно защищая.

– Это вулкан? – прокричала она, глядя на Нико.

Старик-грек не двинулся с места. Казалось, он смирился с любой судьбой, что его ждала. Он сощурился, пытаясь понять природу шума наверху.

Затем гул стих, и с потолка посыпались последние песчинки. Что бы это ни было, оно закончилось так же внезапно, как и началось.

– Был бы вулкан, мы бы уже были мертвы, – пробормотал невысокий коренастый громила. – Это крепость.

Хенриксен метнул в него мрачный взгляд.

– Корелли, что скажешь?

Коренастый мужчина, Корелли, посмотрел на него; в его глазах была тёмная уверенность.

– Взрывчатка, мистер Хенриксен. Эти козлы обрушили на нас всю крепость. Мы отсюда никуда не денемся.

– О боже, – прошептала Оливия. Её взгляд стал затравленным. – Я не могу здесь умереть. – Она огляделась по сторонам, словно ожидая, что стены вот-вот начнут сдвигаться.

Дрейк нахмурился, качая головой. Не может быть! Он даже не мог позволить себе до конца это осмыслить. Люди в капюшонах использовали взрывчатку, чтобы уничтожить остатки крепостных руин и запереть их здесь? Они же пользуются кинжалами. Это убийцы из другой эпохи, у них всё построено на скрытности и тайне. Взрывчатка?

Но другого объяснения не было. Не похоже, чтобы Хенриксен запер самого себя здесь добровольно.

– Что нам делать? – спросил сын Нико; его греческий акцент стал сильным и паническим. Он смотрел не на Дрейка или Хенриксена, а на своего отца. – Что нам теперь делать?

– Есть и другие выходы, – пробормотала Джада, поворачиваясь к Хенриксену. – Те люди в капюшонах – они ведь выбрались отсюда с моим крёстным, и они не пошли тем же путём, каким вошли мы.

Хенриксен дрожал, его взгляд метался по залу. Дрейк подумал, что другие, глядя на него, могли бы счесть, что его колотит от страха, но он-то понимал: этот человек был полон ярости оттого, что его заперли, оттого, что его воле воспротивились. Наконец Тир Хенриксен направил свой фонарь на огромную каменную плиту двери, ведущей в тайный проход в дальней части зала.

– Мы выясним, как открыть эту дверь!

– А что, если мы не успеем вовремя? – потребовала ответа Оливия.

– Есть и другой способ, – сказал Дрейк. Все повернулись к нему, и он указал на Оливию. – Только, пожалуйста, скажите мне, что ваш фотоаппарат водонепроницаемый.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Дрейк первым выскочил из китайского святилища. В стене коридора появилась трещина, а от опорных колонн в зале откололись куски камня, но он знал, что это сущие пустяки по сравнению с теми разрушениями, с которыми они столкнутся, если попытаются вернуться назад тем же путём. У них был лишь один шанс выбраться из лабиринта быстро – а может, он и вообще был единственный.

В первоначальном плане Дедала в этом тайном сердце лабиринта было четыре святилища. Два из них были разрушены, обвалившись в пещеру, образовавшуюся после землетрясения 1954-ого года. Теперь же от каменного пола откололся ещё больший кусок. Остальные с фонарями последовали за Дрейком, который подвёл их к самому обрыву. Внизу, словно водяные мехи, бурлило и пенилось море.

– Вы это серьёзно? – воскликнул Корелли. – И вы ещё говорили, что Оливия не в себе?!

Хенриксен метнул в него мрачный взгляд.

– Заткнись, идиот! Мы все можем здесь сдохнуть!

– Да уж. Хотелось бы этого избежать, – хмыкнул Дрейк.

Джада стояла у самого края пропасти. Нейт осторожно взял её за руку и оттащил на шаг-другой назад. Часть этого уступа уже обвалилась, а после взрыва могли образоваться новые трещины, сделав его ещё более неустойчивым.

Она не пыталась вырвать руку, лишь взглянула на него.

– Как думаешь, сколько придётся плыть под водой?

Нико и его сын стояли в проходе, ведущем в китайское святилище, и тихо перешёптывались. Корелли с сомнением покачал головой, почёсывая затылок, но глаза Хенриксена горели предвкушением. Дрейк должен был отдать ему должное: мотивации этому человеку было не занимать.

– Невозможно сказать, – ответил он.

– Я не знаю, на сколько мне хватит дыхания, – пробормотала Оливия, подходя к краю и глядя вниз, на бурлящую воду.

– Смотрите, сейчас отлив, – заметил Дрейк. – Может, вода всё ещё уходит, я не знаю. Но лучшего шанса у нас не будет в ближайшие сутки.

Джада, Оливия и Корелли выглядели сомневающимися. Но Дрейк заметил, что греки наблюдают за ним, и ему показалось, что он видит в их взглядах интерес и поддержку. Они были местными и, похоже, считали, что он, в конце концов, может, и не совсем сумасшедший.

– Фотоаппарат, – приказал Дрейк, глядя на Оливию. – Я уже спрашивал: он водонепроницаемый?

Оливия кивнула.

– Так заявлено в инструкции.

– А у меня в рюкзаке есть водонепроницаемый мешок, – сказал Хенриксен, указывая на рюкзак, который нёс Корелли. Из-за раны Хенриксен, очевидно, избавился от этой ноши. – Обеспечим двойную защиту.

– А если фотоаппарат испортится? – пожаловалась Оливия. – Что тогда?

– Тогда мы вернёмся, – резко ответил Тир. – Или я сам вернусь, с вами или без вас.

– Мы могли бы попробовать открыть те каменные двери, – возразил Корелли. – Должен же быть способ их запустить.

– Будь там какой-то простой способ, мы бы его нашли ещё в Храме Себека, – отрезал Хенриксен. Он взглянул на Дрейка и решительно кивнул. – Идём!

Нейт покачал головой.

– Нет. Я иду. – Он подошёл к краю и сел, снял ботинки, а затем стянул с себя штаны. Скомкав их, он убрал их в рюкзак, помедлил и решил снова надеть ботинки. Спуск будет по острым камням, и даже под водой он не рискнул бы остаться босиком. Несмотря на их вес, он решил, что в ботинках будет лучше, чем без них, хотя и понимал, что выглядит нелепо в них и в одних трусах.

Он перекинул ноги через край обрушившегося пола, а затем обернулся к Хенриксену.

– Вы ведь баснословно богаты, да?

Хенриксен серьёзно кивнул.

– Да. Да, это так.

«Ну конечно, – подумал Дрейк. – Этот тип жаждет сокровищ. Богатые всегда хотят стать ещё богаче».

– Вы человек, который хочет иметь всё самое лучшее, который не скупится на расходы?

– Верно.

Дрейк улыбнулся.

– Рад за вас. Дайте мне ваш фонарь. Если вы такой педант, то, полагаю, он водонепроницаемый.

Хенриксен подошёл и протянул фонарь Дрейку. Его ботинок поехал по скользкой поверхности, и от края откололся кусок скалы, но он успел вовремя отскочить назад.

Дрейк повернулся к Джаде.

– Я пойду посмотрю, есть ли там проход. Может, он недлинный, или по пути будут воздушные карманы, может, даже открытые пещеры. Думаю, это займёт не больше получаса. Если не вернусь, придётся переходить к плану Б.

– А что за план Б? – поинтересовался Корелли.

– Какой угодно, лишь бы не сдохнуть, – ответил Дрейк.

Он проверил, плотно ли застёгнут рюкзак, а затем развернулся и скользнул с края обрушившегося пола. Там были уступы, за которые можно было цепляться, но на полпути вниз кусок камня раскрошился у него под пальцами, и последние десять футов он уже летел вниз, разворачиваясь в падении. Приземлившись в бурлящую воду у края пещеры, он подвернул лодыжку на обломках скалы и прикусил губу, чтобы не закричать.

– Ты в порядке? – крикнула Джада, и её голос гулким, жутким эхом разнёсся по всей пещере.

Дрейк пошевелил лодыжкой – болела, но несильно. Он посветил фонарём наверх и увидел, что вся группа, включая греков, смотрит на него сверху вниз.

– Всё в норме! – крикнул он и махнул рукой. – Я скоро вернусь.

Он сказал себе, что они не тронут Джаду, что если бы у них были такие намерения, они бы уже это сделали, а затем нырнул в воду и через мгновение вынырнул. Луч фонаря осветил участок воды – погружение ему не повредило, и Дрейк почувствовал лёгкое облегчение. Он сместился к левой стороне пещеры, где мог цепляться за стену, и ботинки не тянули его на дно.

Дрейк проплыл до другого конца пещеры, держа голову над водой. Он старался дышать ровно, успокаивая сердцебиение, но вскоре упёрся в стену. Отлив немного понизил уровень воды в пещере, но недостаточно, чтобы не пришлось плыть под водой в поисках выхода.

Он сделал глубокий вдох и ушёл под воду, оттолкнувшись от стены и позволяя ботинкам увлечь себя вниз. Выставив фонарь перед собой, Нейт заработал ногами, стараясь плыть как можно быстрее, несмотря на фонарь в руке и вес одежды и ботинок. Он заморгал, борясь с резью от солёной воды, и только тут понял, какой горячей она была. Она поступала из моря, накатывая и отступая, но подводные вулканические разломы нагревали её, пока она бурлила в этих пещерах.

«Что ж, – подумал он, – лишь бы не свариться и не утонуть, а остальное – ерунда».

Отталкиваясь от стен и дна расщелины, в которую он попал, Дрейк водил фонарём из стороны в сторону. Пещерные рыбы, не привыкшие к свету, шарахались от луча света. Он видел, как в колыханиях течения, которое тащило его за собой, извивались серебристые угри. На этот раз удача была на его стороне. Отлив всё ещё продолжался. Оставалось лишь надеяться, что он не сменится приливом до того, как он вернётся за остальными.

«О чём ты вообще думаешь? Ты сначала до них доберись».

Он почти слышал в голове хриплый голос Салли, приказывающий ему сосредоточиться. Гнев вернулся с новой силой, и ему пришлось подавить его, чтобы сохранить спокойствие и задержать дыхание.

Впереди тёмная вода, казалось, посветлела, и он позволил себе надеяться на лучшее. На мгновение выключив фонарь, он убедился, что свечение не исчезло, но, подплыв ближе, увидел, что мрачное сияние исходило не от дневного света, а от трещин на дне пещеры. Проплывая над парой вулканических разломов, он почувствовал идущий снизу жар и снова задался вопросом, как жители Санторини могут сознательно строить свою жизнь на краю действующего вулкана.

Лёгкие начало жечь. Снова включив фонарь, он продолжал плыть, уже понимая, что у него не останется иного выбора, кроме как повернуть назад. Свободной рукой он шарил над головой в надежде нащупать воздушный карман, где можно было бы сделать хоть глоток воздуха, но между водой и камнем не было ни сантиметра пустоты.

Дрейк проклял тяжесть своих ботинок, жалея, что не рискнул их снять. Они замедлили его, и теперь казались тяжелее, чем когда-либо. Он подумал, не станут ли они причиной его гибели, сможет ли он вообще вернуться, даже если повернёт обратно прямо сейчас. Хотя мысли стали заторможенными, он пытался прикинуть, как далеко он заплыл и на каком расстоянии от выхода может быть пещера с разрушенными святилищами, но понимал, что даже гадать об этом глупо. Любая догадка будет не более чем догадкой.

Давление в голове нарастало, грудь сжимало от нехватки воздуха, и вдруг он понял, что заплыл слишком далеко, что поворачивать назад уже не вариант. Его единственный шанс – только вперёд.

Как только эта мысль посетила его, он снова увидел впереди свет. Это могли быть очередные разломы, но на этот раз, выключив фонарь, он понял, что свечение, манившее его вперёд, исходило не снизу, а сверху. Отчаянно нуждаясь в воздухе, он проплыл ещё десять футов, потом пятнадцать, и наконец двадцать пять. Больше он терпеть не мог.

С горящей грудью и кричащим от боли разумом он рванулся к поверхности и вынырнул с хриплым вздохом в гораздо более узкую пещеру, шириной, может, футов восемь или девять. Лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь расщелину ярдах в двадцати впереди, а за ней виднелся клочок тёмно-синего неба.

Его лицо расплылось в ухмылке.

А затем он осознал, что ему придётся плыть обратно, сообщить об этом Джаде и остальным, а потом провести их через подводный тоннель. От одной только мысли об этом у него заболели лёгкие. Но они обязательно выберутся, а это означало, что можно будет начать настоящие поиски. Он найдёт Салли, и вместе они раскроют миру тайны людей в капюшонах, чтобы эти ублюдки-убийцы больше ни до кого не добрались. Он подумал о росписях в китайском святилище, об адских картинах мучений в Диюе, и почувствовал себя более решительным, чем когда-либо.

Дрейк прижался к стене, переводя дух перед обратным заплывом.

На этот раз он снимет ботинки.

И тут Нейт невольно задался вопросом: а будет ли их до сих пор ждать таксист, когда они наконец выберутся наверх, в деревню Акротири?