Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

КРИСТОФЕР ГОЛДЕН.
«UNCHARTED: ЧЕТВЁРТЫЙ ЛАБИРИНТ»

(перевод с английского Александра Безверхова)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тропические птицы с криком разлетелись в стороны, когда Дрейк направил джип на старую, разбитую колею. Машина, ломая ветки и разрывая лианы, прокладывала себе путь сквозь джунгли. За ним гнались убийцы, рядом свистели пули, на пассажирском сиденье сидела сногсшибательная, но недовольная девчонка, а в голове стучала адская боль. Управляя одной рукой, Дрейк не справился с рулём и джип вильнул влево. Девчонка взвизгнула, но он успел вернуть машину на тропу за мгновение до того, как они едва не врезались в поваленное дерево.

Нейтан Дрейк начинал ненавидеть джунгли.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида ровно за секунду до того, как его разнесла вдребезги пуля, и теперь ему пришлось рисковать, оглядываясь через плечо. В погоню за ним отправились три машины: неповоротливый грузовик, который уже отстал, и два джипа, точь-в-точь как тот, что он вёл. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что он угнал его с парковки, где тот стоял рядом с остальными.

Джунгли сомкнулись вокруг них – дикое сплетение тропического леса, которое жители Эквадора называли Эль-Ориенте. По мнению Дрейка, это было слишком уж заурядное название для места, кишащего вещами, способными тебя прикончить. Например, жестокими сукиными детьми на службе у взбешённых южноамериканских наркобаронов.

Разбитая колея, на которую он свернул, заставила преследователей выстроиться в одну линию. Это было хорошо, поскольку означало, что в любой конкретный момент по нему мог стрелять только один экипаж. Пули кромсали листья и щёлкали по веткам, а джип подпрыгивал на ухабах, заставляя Нейта выбивать зубами дробь, и он старался не высовываться.

– И это, по-твоему, спасение? – прокричала девушка.

Он взглянул на её широко распахнутые глаза, красивый рот и нежную кожу цвета корицы и решил, что корица ему не нравится. Насколько он помнил, она только портила отличные тосты.

– С какого хрена ты вообще решила, что это спасательная операция? – рявкнул он.

Она слегка побледнела, а затем её глаза сузились.

– Может быть, потому что ты здесь и спасаешь меня?

Дрейк усмехнулся, но улыбка тут же сползла с его лица, когда он услышал, как пули звякнули о металлическую заднюю часть джипа. Запасное колесо, прикрученное сзади, взорвалось, но это было намного лучше, чем потерять одно из тех, на которых он ехал.

– Это похоже на спасение? – спросил он. – Ты здесь просто случайная попутчица, дорогуша.

По правде говоря, не совсем случайная. Он проник в резиденцию в джунглях, где Рамон Вальдес прятался от всего мира, управляя своим наркокартелем из места настолько удалённого, что никто не хотел за ним охотиться. «Никто, у кого есть хотя бы половина мозга», – подумал Дрейк. Но это не помешало ему выследить Вальдеса дважды за три года.

Он не любил работу, связанную с откровенным воровством, и причины этого лучше всего объясняла ситуация, разворачивающаяся вокруг него в данный момент. Но в случае с Рамоном Вальдесом он сделал исключение, потому что у него уже были некоторые права на предмет, который его наняли украсть. В конце концов, он уже крал его однажды.

Девушка же стала непредвиденной помехой. Он нашёл её связанной по рукам и ногам в спальне Вальдеса и собирался оставить там, пока её попытки освободиться не навели его на мысль, что, возможно, она не была добровольной участницей этого представления. Это значительно усложнило дело, потому что счёт времени шёл на секунды. Пару мгновений он пытался убедить себя, что не пожалеет, если оставит её там, что её борьба – это какой-то спектакль, который она разыгрывала для Вальдеса, но, уже повернувшись, чтобы уйти, он понял, что лжёт самому себе. Дрейк всегда мог отличить настоящего пленника.

– А ты-то что там вообще делала? – спросил он, резко крутанув руль вправо.

– В отпуске была, – с горечью ответила она тем тоном «ну ты и болван», который, казалось, так рано осваивают молодые девицы. – А ты как думаешь?

– Вопрос был не в этом, – заметил Дрейк.

Очередь из автомата ударила в деревья слева от него; последние несколько пуль прошили бок джипа и выбили заднюю фару. Попугай ара, летевший мимо, взорвался в воздухе облаком крови и перьев.

– Может, сосредоточишься на дороге? – спросила девушка, и в её глазах мелькнула паника, когда она глубже вжалась в сиденье. – Как ты можешь быть таким спокойным?

– О, это не спокойствие, – ответил Дрейк, выворачивая руль, чтобы объехать поваленное дерево. Джип прогромыхал по кустам и корням и боком зацепил гигантскую сейбу. – Это я в ужасе. Могу точно сказать по побелевшим костяшкам и по тому, как от напряжения сводит челюсти.

Девушка взглянула на его руки, лежавшие на руле. Должно быть, она заметила белизну его костяшек, потому что и сама стала на тон бледнее, чем раньше.

– Так ты скажешь мне, кто ты? – потребовал ответа Дрейк.

– Мой отец и правда не посылал тебя? – спросила она.

Её разочарование смягчило его ровно настолько, насколько вообще может смягчиться парень, несущийся сквозь джунгли под градом пуль. Он увидел раздвоенный ствол дерева, который высматривал всё это время – единственный ориентир, на который можно было рассчитывать в этой глуши, – и крутанул руль влево. Джип, разорвав занавес из висячих лиан, выскочил на тропу, протоптанную копытами, но редко знававшую автомобильные шины. Машину затрясло как сумасшедшую; казалось, она вот-вот развалится у него в руках, и он останется сидеть на водительском кресле с одним рулём в руках.

– Прости, малышка. Понятия не имею, о чём ты говоришь.

Она вскинула подбородок, запоздало пытаясь скрыть угасшую надежду.

– Меня зовут Алекс Муньос. Мой отец – мэр Гуаякиля. Он ведёт войну с наркотиками в городе, и его невозможно купить!

Она произнесла это с гордостью, и Дрейк не винил её. Чтобы мэр крупного южноамериканского города пошёл против наркокартелей, он должен был быть либо чертовски смелым, либо абсолютно безумным. Остальное Алекс могла и не рассказывать. Красивая девушка, не старше девятнадцати, связанная и с кляпом во рту в спальне наркобарона? Она была заложницей, рычагом давления и, вероятно, вот-вот должна была стать жертвой чего-то похуже.

«И как меня только угораздило в такое вляпаться?» – подумал Дрейк.

Хотя, если честно, Алекс Муньос не была виновата в том, что в него стреляют. Конечно, то, что он её развязал и вытащил из резиденции наркобарона, выдало его и замедлило, но план с самого начала был рискованным, а по его опыту, рискованные планы почти всегда заканчивались тем, что в него стреляли, а иногда даже попадали.

– Так если папа тебя не посылал, кто ты тогда? – спросила Алекс, и на её лице снова появилось недовольное выражение. – И что ты собираешься со мной делать?

Дрейк проигнорировал второй вопрос. Если он и усвоил что-то за эти годы, так это то, что, спасая свою жизнь с красивой женщиной в кабине авто, никогда не стоит говорить ей, что у тебя нет плана.

– Меня зовут Дрейк. Нейтан Дрейк.

Если она и уловила отсылку к Джеймсу Бонду в его интонации, то вида не подала.

– Что это такое? – спросила Алекс. – Что ты сделал, чтобы так разозлить Вальдеса?

Дрейк кивнул на заднее сиденье.

– Видишь вон то?

Когда Алекс обернулась, Дрейк уже знал, что она увидит. Посох был завёрнут в мешковину, туго стянутую полосами армированного скотча. Мешковину он взял на маковой ферме по ту сторону резиденции Вальдеса, а скотч захватил с собой. Ему удалось вскрыть витрину в кабинете наркобарона, не подняв тревоги, упаковать посох, и он уже отправлялся на выход, когда заглянул в спальню и увидел девушку с кожей цвета корицы. Дальнейшее было абсолютно идиотской историей.

– Вижу, – ответила Алекс.

– Слышала когда-нибудь о «Таверне Рассвета»?

– Ты о баре или о Пакариктамбо? Месте происхождения? Или ты про затерянную колонию?

– Знаешь эту историю? – спросил Дрейк, обрадованный, что не придётся ничего объяснять. Сам факт этого разговора уже был достаточно абсурдным, но он решил, что это куда лучше, чем если бы она орала на него, умоляя не дать ей умереть, или если бы он сам проклинал себя за то, что вообще сюда сунулся.

– Конечно, – фыркнула Алекс. – Я вообще-то учусь в университете.

«Отлично, – подумал Дрейк. – Единственная всезнайка в джунглях, и та сидит в моём джипе».

В мифологии инков Пакариктамбо была пещерой, из которой первые люди вышли в этот мир. Одним из тех братьев и сестёр был парень по имени Айар Манко, который нёс золотой посох – тот должен был указать, где его народу следует построить первый город инков. Легенда гласила, что он сменил имя, основал город Куско и вместе с сёстрами построил первые дома инков голыми руками. Для многих в этом регионе эта история была скорее былью, чем легендой, а потому открытие три года назад руин затерянной колонии – предположительно, ответвления тех самых первых инков, ведущего свою историю прямиком от Айара Манко, – вызвало серьёзные споры. Местное племя, утверждавшее, что всегда знало о затерянной колонии, настаивало, что эти руины и есть настоящий Пакариктамбо, и что после предательства братьев и сестёр Айар Манко вернулся в пещеру своего рождения с женой и детьми и основал эту скрытую деревню. Публичные дебаты о том, что было правдой, а что мифом, с тех пор не утихали ни на миг.

– Три года назад Вальдес нанял меня, чтобы я провёл команду в Пакариктамбо и вынес оттуда все артефакты, какие сможем найти. Но на самом деле ему нужен был только золотой посох Айара Манко. Когда я принёс его, он решил, что проще меня убить, чем заплатить. Я едва унёс ноги из Эквадора.

Алекс посмотрела на него как на сумасшедшего.

– И ты решил его выкрасть обратно?

Дрейк рассмеялся.

– Ты в своём уме? Вальдес таких, как я, на завтрак ест. Нет, я посчитал, что мне повезло остаться в живых. Но куикава… то племя, что спорило насчёт Айара Манко, помнишь? Они считают себя его ближайшими потомками, а значит, посох должен принадлежать им. Они и наняли меня, чтобы я его вернул.

– И ты взялся за эту работу? После того как Вальдес чуть тебя не убил?

– Мужику нужно как-то зарабатывать, – ответил Дрейк. – К тому же, Вальдес нарушил сделку. А это как-то неправильно, понимаешь? Я подумал, что меньшее, что я могу сделать, – это немного его позлить.

Они вцепились в сиденья, когда джип съехал в русло ручья, с брызгами пересёк его и взревел, выбираясь на другой берег. Стрельба стихла, и Дрейк на мгновение понадеялся, что головорезы Вальдеса оставили погоню. Но тут один из преследовавших их джипов прорвался сквозь лианы позади, и он понял, что не стоило и надеяться. Никогда ничего не бывает так просто.

– Эй, – крикнул Дрейк, взглянув на Алекс, когда новая очередь прошила деревья слева от них. – Как думаешь, твой отец предложит награду за твоё благополучное возвращение?

Она уставилась на него.

– Ты же сказал, что это не спасательная операция.

– Нет, – ответил Дрейк, – не думаю, что я так говорил. Да и в любом случае, это спорный вопрос, не так ли? В смысле, когда парень уже фактически совершил спасение…

– Ты меня не спас! – закричала она, когда пуля разнесла боковое зеркало с её стороны, осыпав волосы девушки осколками стекла и металла.

– Ну, – сказал Дрейк, – пока нет.

Он направил джип в проём между деревьями, который казался слишком узким, но они всё же пронеслись сквозь него, оставив по паре сантиметров с каждой стороны. Алекс выругалась и закрыла голову руками, а затем, моргая, с изумлением подняла взгляд, весьма удивившись, что они не разбились. Дрейк вдавил педаль газа в пол, и из-под шин полетели комья влажной земли. На несколько секунд грохот выстрелов снова прекратился, и, когда они проезжали через странно ровную аллею из деревьев и лиан, тишина джунглей окутала их, приглушая шум мотора.

Джип влетел на холм, перевалил через вершину, и на долю секунды шины провернулись в воздухе, потеряв сцепление, прежде чем приземлиться на небольшой поляне. Напрягая руки, Дрейк удерживал руль на неровной земле, но пространство для манёвра закончилось. Поляну окаймлял густой кустарник, а деревья росли так близко друг к другу, словно что-то замышляя. Единственный выход вёл туда, откуда они приехали, а боевики Вальдеса были прямо у них на хвосте.

– О боже, мы покойники! – воскликнула Алекс.

Дрейк на полной скорости понёсся к дальнему краю поляны, прямо на деревья. Лишь в последнюю секунду он вывернул руль вправо и ударил по тормозам. Джип занесло, и, дёрнувшись, он замер. Двигатель чихнул и заглох, слегка потрескивая.

– Руки вверх, – крикнул Дрейк.

Алекс растерянно посмотрела на него.

– Что?

Нейт бросил пистолет на пол джипа и выбрался наружу, вскидывая руки в знак того, что он сдаётся.

– Если не хочешь, чтобы тебя пристрелили, подними свои чёртовы руки!

В этот момент первая из машин преследователей ворвалась на поляну. Раздалось несколько выстрелов, но Дрейк тут же начал громко кричать, что сдаётся, на английском и испанском, поднимая руки ещё выше, чтобы показать серьёзность своих намерений. Он отошёл от джипа, и Алекс, наконец, тоже подняла руки и выскользнула из машины, подражая ему как могла. Она начала плакать.

Дрейк подумал, что улыбаться было бы плохой идеей, но ему пришлось постараться, чтобы сохранить невозмутимое лицо. Страх всегда так на него действовал. Он прикинул, что Вальдес наверняка приказал своим головорезам вернуть девушку и посох Айара Манко, и было вполне логично предположить, что он также приказал им убить вора, который украл и то, и другое, – то есть его, – но Дрейк подумал, что сдача в плен может сбить их с толку. По крайней мере, он на это надеялся.

Второй джип с убийцами выехал на поляну, когда первый с визгом остановился в двадцати футах от него. Все стволы были направлены на Дрейка и Алекс. Большой грузовик, должно быть, всё ещё тащился где-то позади. В одной из этих машин сидел главный – какой-нибудь ублюдок поумнее остальных, и в момент теперешнего замешательства боевики наверняка будут ждать его приказа. Если Дрейк сдаётся, значит ли это, что они должны доставить его к Вальдесу живым, или им всё же следует его пристрелить?

Пока они ждали, боевики высыпали из двух джипов, все как один что-то крича, и окружили Дрейка и плачущую девушку, которая, казалось, не понимала, что её оставят в живых, чтобы сохранить её ценность как заложницы. «А может, именно поэтому она и плачет, – подумал Дрейк. – Может, плен пугает её больше, чем смерть».

«Или, может, ты просто разыгрываешь тут мелодраму», – подумал он. Убийцы ткнули в его сторону стволами, крича по-испански, чтобы Дрейк встал на колени. Он подчинился. Алекс сделала то же самое, хотя её никто об этом не просил. Невысокий, худощавый, но смертельно опасный на вид парень с усами, словно нарисованными маркером, спрыгнул с кузова второго джипа и направился к Дрейку, держа пистолет у бедра, будто пытался подкрасться к ним незаметно, хотя все выжидательно на него смотрели. Значит, это и есть их главный. Дрейк ждал, когда тот отдаст приказ стрелять.

Но усач не произнёс ни слова. Если его дружки и ждали приказа, им пришлось бы подождать ещё, потому что он, похоже, был человеком действия. Он вытащил пистолет из кобуры под мышкой, подошёл, поднял его и приставил ко лбу Дрейка.

– Ну, давай уже! – крикнул Нейт дрожащим голосом.

Маленький комендант удивлённо нахмурился, очевидно, решив, что тот торопит его нажать на курок.

– Что ты… – начала Алекс.

Внезапно грянул одиночный выстрел, вспугнув стаю пёстрых птиц, которые взмыли в небо с деревьев вокруг поляны. Маленький человечек с нелепыми усами пошатнулся, посмотрел вниз на дыру в своей груди с замешательством и, возможно, толикой сожаления, а затем рухнул в траву.

Лишь то, что руки Дрейка и Алекс были подняты вверх и очевидно пусты, в тот момент сохранило им жизнь. Ошарашенные убийцы завертелись, целясь в деревья и пытаясь понять, в кого им теперь стрелять. Один из них даже дал несколько очередей в пустоту.

А затем тени зашевелились. Ветви качнулись, и в листве деревьев показались десятки стволов и лиц. Кто-то был выше, кто-то ниже, одни были одеты в стиле местных племён, другие – в простую одежду сезонных рабочих, но все они были вооружены. Там были и ружья, и луки с натянутой тетивой, и даже ножи, готовые к броску. Кроме лязга взводимого оружия и шелеста листвы, они не издавали ни звука.

Один из людей Вальдеса начал кричать остальным, чтобы они открыли огонь – словно ему было нужно, чтобы кто-то другой спустил курок первым. В паре сантиметров от его покрытого грязью левого ботинка в землю вонзилась стрела. Секунду или две он смотрел на неё, а затем бросил свой автомат в траву.

Мгновением позже остальные убийцы тоже начали избавляться от оружия, а воины племени куикава быстро вышли из-за деревьев и окружили их. Несколько соплеменников поспешили к угнанному Дрейком джипу. Один из них поднял с заднего сиденья завёрнутый в мешковину посох, победно потряс им в воздухе и с благодарностью кивнул. Дрейк надеялся, что парень понимает: он полез за посохом не только ради благодарности племени.

Он поднялся и подошёл к Алекс. Девушка всё ещё выглядела перепуганной, глядя на воинов куикава так, будто они могли представлять новую угрозу. Дрейк помог ей встать на ноги.

– Ну а теперь? – спросил он. – Это считается за спасение?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Большую часть полёта из Гуаякиля в Чикаго Дрейк навёрстывал упущенный сон. После адреналинового всплеска, длившегося несколько дней, когда он постоянно пытался не умереть, он чувствовал себя выжатым как лимон, но в то же время его наполняло редкое умиротворение. Он восстановил справедливость после того, как Вальдес его обманул; вернул культурный артефакт его законным владельцам – правда, стоит признать, что именно он его сначала и украл; и теперь летел домой с таким количеством реальных денег в кармане, какого у него не было уже давно.

Племя заплатило ему гонорар за возвращение золотого посоха, но мэр Гуаякиля заплатил ещё больше за удовольствие получить свою дочь обратно живой и невредимой. Тот факт, что последнее деяние было чистой, хоть и несколько раздражающей, случайностью, делал награду только слаще. Такая удача выпадала ему нечасто, и ему не терпелось поделиться историей своего везения с Виктором Салливаном, своим лучшим другом и порой партнёром в подобных авантюрах.

В самолёте было несколько визжащих детей, а пассажир габаритов борца сумо на сиденье позади, казалось, был не в восторге от того, что Дрейк откинул спинку своего кресла, но он чувствовал себя непробиваемым для всех попыток мира нарушить его покой. Тихо слушая музыку через бесплатные наушники, он умудрился проспать весь фильм и проснулся лишь на мгновение ради клейкой курицы с брокколи, которая могла быть ужином, а могла – и каким-то омлетом на завтрак, если бы застывшая жижа вокруг курицы и овощей оказалась яйцом.

Самолет приземлился почти на пятнадцать минут раньше, около десяти утра, и когда Дрейк отстегнул ремень и встал, очевидно довольный и хорошо отдохнувший, ему показалось, что он поймал несколько завистливых взглядов от других пассажиров. Большинство из них выглядели бледными и измученными, но он-то чувствовал себя прекрасно, доставая рюкзак из-под сиденья и спортивную сумку с багажной полки. Сумоист, недовольный откинутой спинкой, всё ещё пытался достать себя из кресла 17D, когда Дрейк уже выходил из самолёта.

Переходя из одного терминала в другой, он учуял запах булочек с корицей, и его желудок заурчал. Ему удалось удержать в себе ту отвратительную бурду, которой авиакомпания кормила своих пассажиров, но он определённо снова проголодался, а булочки с корицей были одной из его слабостей. Как криптонит, если бы криптонит был мягким, тёплым, покрытым сахаром, а Супермен любил бы его есть. Или что-то в этом роде…

Стоя в очереди за булочкой и предвкушая американский кофе, Дрейк полез в карман и достал мобильный, который был выключен на время полёта. Он включил его и увидел, что пропустил несколько звонков и сообщений. Первое представляло собой пьяное бормотание какой-то женщины, и он решил, что это, должно быть, просто ошиблись номером. Второе сообщение было от Вивиан, женщины, которая выполняла роль его турагента, когда ему требовалось организовать поездку, не оставляя следов. На вкус Вивиан Дрейк слишком много импровизировал, и она часто журила его за то, что он не пользуется её услугами чаще, но на этот раз она звонила, чтобы высказать ему за перелёт из Эквадора в США по собственному паспорту. Он не любил так делать, опасаясь привлечь внимание Министерства внутренней безопасности, но он же просто парень, приехавший в Южную Америку, а не какой-нибудь джихадист, который берёт уроки пилотирования, а потом пару недель тренируется, чтобы взорвать себя в каком-нибудь тайном горном лагере в Афганистане.

Третье сообщение было от Салли.

«Нейт, это я. Позвони, как только получишь это. Тут что-то наклёвывается, и мне бы не помешала вторая пара глаз. Ещё одна пара мозгов тоже не повреди...»

Телефон пискнул, и он взглянул на него, удивлённый, что это снова звонит Салли. Он нажал кнопку, чтобы принять входящий вызов.

– Салли, – произнёс он, нахмурившись. – Что такого важного?

Движение краем глаза привлекло его внимание, и он дёрнулся – нервы после последних нескольких дней были на пределе, – но это была всего лишь девушка за прилавком, протягивавшая ему пакет, источавший восхитительный аромат корицы.

– Ты на американской земле, Нейт? – спросил Салли.

– У меня пересадка в Чикаго, – ответил Дрейк, направляясь к столику в углу, где он мог сесть спиной к стене.

Он услышал, как Салли сделал паузу, и ему показалось, что тот выдохнул. «Курит сигару», – подумал Дрейк. Салли бросал примерно раз в месяц и подолгу жевал кончик незажжённой «кубинки», словно бросая вызов самому себе. Этим утром ему, очевидно, нужно было закурить.

– Чикаго, – пробормотал Салли, его грубый голос звучал ещё более хрипло, чем обычно. – Как быстро сможешь добраться до Нью-Йорка?

Нейт замер, не донеся липкую булочку с корицей до рта.

– А что в Нью-Йорке?

Он услышал, как Салли выпустил ещё одно облако сигарного дыма, прежде чем ответить.

– Убийство.

В четвертом часу дня Дрейк сидел на заднем сиденье нью-йоркского такси, вдыхая дым благовоний, которые жёг таксист, и наблюдая, как за окном проносятся зелёные уличные знаки по пути к Центральному вокзалу. Он мог бы сесть на автобус-шаттл прямо из международного аэропорта имени Джона Кеннеди в Куинсе до Центрального вокзала в самом сердце Манхэттена, но срочность в голосе Салли была очевидна, а Дрейк, на сей раз, был при деньгах.

Он жалел лишь о том, что Салли не был более откровенен по телефону. Дрейк всю жизнь учился держать удар, и немалую роль в этом сыграла привычка Виктора вываливать на него всё в последнюю минуту. Но он не думал, что нежелание Салли вдаваться в подробности было связано с обычными играми стареющего охотника за сокровищами. Прямо перед тем, как Салливан бросил трубку, Дрейк услышал на заднем плане плачущую женщину. Если его старый друг и наставник не хотел говорить об убийстве, он полагал, это потому, что в комнате был кто-то скорбящий. Салли вряд ли можно было обвинить в излишней чувствительности, но и бессердечным он тоже не был.

Скорбящий друг также объяснял, почему он не приехал встретить Нейта в аэропорт. Если Дрейку нужно было его прикрыть, Салли, как правило, старался ввести его в курс дела как можно скорее. Вместо этого он просто попросил Дрейка встретиться с ним под часами в главном зале Центрального вокзала.

Такси высадило его перед рестораном под названием «Першинг-сквер», который был практически скрыт под эстакадой Парк-авеню. Дрейк заплатил таксисту, но почти не смотрел на него, мыслями уже пребывая с Салли. Ему повезло сесть на рейс из Чикаго в течение получаса после разговора с ним, и на протяжении почти двух с половиной часов в воздухе и всей поездки на такси ему в основном удавалось отвлекаться или думать о других вещах. Но теперь, когда он прибыл на место, он не мог не волноваться.

Виктор Салливан практически растил его с подростковых лет и научил всему – или почти всему, – что он знал о выживании в бизнесе «труднодоступных приобретений». Они объездили весь мир в поисках сокровищ и древностей практически для любого, кто мог оплатить счёт. И за всё это время он ни разу не слышал, чтобы голос Салли звучал так мрачно и устало, как сегодня по телефону.

Какой-то таксист нажал на клаксон, когда Дрейк торопливо переходил улицу. Пронизывающий октябрьский ветер ударил в лицо, и он поёжился, жалея, что не взял пальто. Он оставил свои сумки в камере хранения в аэропорту, полагая, что вернётся туда на обратном пути из города, но ничего из того, что там было, не помогло бы. В Эквадоре было тепло и влажно. Дрейк провёл слишком много времени в жарких и душных местах, так что он не возражал против прохладного осеннего ветра, но это был такой резкий контраст, словно он шагнул через дверь на другой конец света.

«Это бы сильно упростило мне жизнь», – подумал он. Но, конечно, такое случалось только в научной фантастике и фэнтези, где все герои были благородными, а смерть не всегда означала конец. В реальной жизни правила были менее удобными.

Дрейк с усилием отворил тяжёлую дверь из стекла и латуни и прошёл по наклонному галечному пандусу между внешним и внутренним входами. Сбоку стоял мужчина с длинной, грязной, спутанной бородой и впалыми глазами; на груди у него висела табличка, возвещавшая о наступлении Конца Времён, но по его виду было невозможно сказать, радовался он этому моменту или сожалел о нём.

Когда он шагнул в главный зал – огромное, богато украшенное помещение, которое немедленно всплывало в памяти при мысли о Центральном вокзале, – он прямиком направился к гигантским часам. Дрейк заметил стоящего под ними Салли, но тот отвернулся и смотрел на лестницу на другой стороне терминала – вероятно, думал о сцене с детской коляской из «Неприкасаемых» Де Пальмы, которая была данью уважения русскому фильму «Броненосец «Потёмкин». Они несколько раз проходили через Центральный вокзал вместе, и каждый раз Салли считал своим долгом рассказать ему про эту лестницу.

Виктор заметил его приближение и оживился, стряхивая с себя оцепенение. Судя по затравленному взгляду, Дрейк решил, что, возможно, он думал всё-таки не о старых гангстерских фильмах.

– Нейт, – сказал Салли. – Спасибо, что приехал.

– Я и так был в пути. Просто сделал крюк, – ответил Дрейк. Их общение в основном состояло из дружеских подколок, но на этот раз он подумал, что легкомысленный тон, пожалуй, неуместен. – Что происходит, Салли? Ты сказал «убийство». Один взгляд на тебя, и я готов поспорить, что речь идёт не о каком-то уютном детективчике.

Салли нахмурился, разглаживая свои седые усы.

– Не похож я на обычного весёлого себя, да? Пожалуй, нет. Но ты и сам выглядишь, мягко говоря, хреново, так что, может, не стоит судить.

Дрейк вскинул брови.

– Тоже рад тебя видеть.

Усталая улыбка коснулась лица Салли, и в его глазах на миг появился обычный озорной огонёк, но затем улыбка угасла, и взгляд его помрачнел. Он кивнул в сторону ряда арочных проёмов, которые вели в туннели и к платформам.

– Пойдём. Нам сюда, – сказал он.

Дрейк последовал за ним, не задавая больше вопросов. Если у Салли и был определённый способ, которым он хотел преподнести ответ, Дрейк ему подыграет. Он заслужил и это, и даже гораздо большее, за годы их дружбы. Нейт внимательно изучал Салли, пока они спускались по лестнице на нижний уровень. Выпивоха и неисправимый бабник, он, как всегда, выглядел так, будто ему было бы уютнее играть в азартные игры в Гаване 1950-х, чем иметь дело с Америкой двадцать первого века. Его седеющие волосы были слегка взъерошены, а тёмные круги под глазами говорили о том, что прошлой ночью он почти не спал. На нём была коричневая кожаная куртка-бомбер поверх одной из его гуаябер – льняных рубах, популярных в Латинской Америке и на Карибах. И рубашка, и брюки цвета хаки были помяты, что указывало на то, что он носил ту же одежду со вчерашнего дня.

Прошло почти два месяца с тех пор, как Дрейк видел Салли в последний раз, но они говорили по телефону меньше недели назад, и тогда ничто не предвещало беды. Хотя убийство обычно не предупреждает о себе.

Салли провёл его через зал нижнего уровня мимо арочных входов в лабиринт подземных железнодорожных туннелей, пока наконец не свернул в один из них и не спустился по дюжине ступеней к платформе. Во тьме потолка над ними ненадёжно мерцали лампы. Грохот поездов, как близких, так и далёких, создавал ощущение, что в любой момент мир может развалиться на части. Этот шум напомнил Дрейку, как в детстве он считал секунды между ударами грома, пытаясь определить, как далеко гроза и не метит ли молния в его сторону.

На платформе их не ждал никакой поезд. Дрейк отчасти ожидал, что они вот-вот отправятся в путешествие, но если так, то, очевидно, не таким способом. Пути были пусты, а сама платформа выглядела заброшенной, за исключением жёлтой полицейской ленты, которой был оцеплен её дальний конец. Дрейку не нужно было спрашивать; теперь он знал, куда они направляются.

Через две платформы от них, лязгая и выпуская пар, стоял поезд, ожидая несколько запоздавших пассажиров, торопливо бежавших вдоль вагонов. Проводник стоял у двери, подгоняя их. Мужчина взглянул на Дрейка и Салли. Когда-то он бы просто занялся своим делом – Нью-Йорк был именно таким городом, – но после 11 сентября всё изменилось. Салли тоже это знал, потому что остановился у полицейской ленты, не делая попыток пройти дальше. Они и так вызывали достаточно подозрений, находясь здесь без всякой видимой причины. Дрейк подумал, что проводник, возможно, примет их за детективов в штатском, но тут же понял, что для этого они, вероятно, слишком просто одеты. А если бы он мельком увидел гуаяберу под курткой Салли, то сразу бы понял, что они не копы. Большинство полицейских держали свои причуды при себе.

Стоя у полицейской ленты, Салли вытащил сигару из внутреннего кармана куртки. Он не особо жаловал правила, но зажигать её не стал – просто зажал между губами и с минуту задумчиво катал её зубами. Дрейк никогда не знал его как человека, склонного к долгим размышлениям.

– Ты начинаешь меня немного пугать, Салли. Может, начнёшь с того, что скажешь, кто умер?

Салли ещё мгновение смотрел на точку за полицейской лентой, а затем вынул сигару изо рта и повернулся к Дрейку.

– Эту платформу закрыли со вчерашнего вечера. Пришёл поезд из Коннектикута, у него была куча остановок по пути, – а когда он ушёл, на платформе остался старый дорожный сундук. В основном люди садились на поезд, уезжая из города, но были и те, кто прибывал. Один из проводников запомнил этот сундук и двух мужчин, сидевших рядом с ним. Он предположил, что это они его принесли, но не особо к ним присматривался. Тёмные пальто – вот и всё, что он помнит.