Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Салли напрягся. Секунду спустя Дрейк почувствовал толчок, который его довольно сильно напугал.

– Знаете что? – сказал он. – Если и есть путь вниз, то он идёт не из этой комнаты. Я голосую за то, чтобы мы…

Треск оказался таким громким, что заставил его замолчать. Вся комната содрогнулась, и этого для Дрейка было достаточно.

– Вперёд! – крикнул он, подталкивая Джаду перед собой.

Нейт вёл их, освещая путь фонарём Салли. Джада на бегу обернулась, светя лучом над ними, и Дрейк не удержался и взглянул наверх, чтобы увидеть длинные трещины, бегущие по потолку и раскрывающие широкие щели между рядами камней, уложенных здесь много веков назад.

Шум нарастал, заглушая его мысли, и как раз в тот момент, когда он собирался крикнуть Салли, чтобы тот бежал быстрее, крыша винного погреба начала обваливаться. Кусок камня ударил его по плечу, и он снова толкнул Джаду, на этот раз сильнее. Она врезалась в Виктора, и они вдвоём вывалились через открытую дверь, растянувшись на полу в коридоре, у самого подножия лестницы.

Дрейк выругался, увидев, как деревянная дверная рама всё больше прогибается под тяжестью сместившихся руин и постепенно начинает поддаваться.

Он нырнул в проём как раз в тот момент, когда рама раскололась, и огромная каменная плита рухнула вниз, едва не задев его. Они все втроём попятились назад, неуверенно поднимаясь на ноги, и коридор качнулся вокруг них. На мгновение показалось, что плита перекроет винный погреб, но затем она накренилась в сторону, и они с изумлением наблюдали, как она исчезает в дыре, зияющей на том месте, где раньше был пол погреба.

Целая секция крепости наверху обрушилась в комнату и проломила пол в двух местах. Обломки посыпались вниз, наполовину заполнив зияющую пустоту широкого коридора под ними.

Они закашлялись, прикрывая рты и носы, пока пыль не начала оседать.

– Вы, должно быть, шутите, – пробормотал Салли, освещая фонарём дыры в разрушенном полу.

– Мы чуть не погибли, – пробормотала Джада, нетвёрдо стоя на ногах.

– Да, – ответил Дрейк. – С другой стороны…

Джада посветила на завал и на древний коридор под ними.

– Да. Лабиринт Феры.

– Лучше бы так, – сказал Салли. – Иначе мы зря нанесли весь этот ущерб.

– Всё, что мы сделали, – это открыли дверь, – резонно заметил Дрейк.

– Говорит Капитан Джекки Чан, – прохрипел Салли.

– Ребята, можем мы просто выяснить, лабиринт ли это, пожалуйста? – спросила Джада.

Салли обнял её.

– Да ладно, детка. Ты же знаешь, мы тебя так развлекаем. Это как средиземноморское приключение с парой звёзд из водевиля.

– Или с братьями-спорщиками, которых у меня никогда не было, – задумчиво произнесла Джада.

Дрейк присел на краю ямы, образовавшейся на месте винного погреба. Пыль всё ещё висела в воздухе, витая над обломками низким облаком тумана. Огромный кусок кладки, который был над дверью, образовал своего рода пандус, ведущий вниз, к более коварным завалам, но дрожь крепости прекратилась. Обломки немного сдвинулись, и кусочки камня соскользнули вниз, обретя новое место для упокоения.

– Джада, можно задать тебе вопрос? – сказал он.

– Конечно.

Дрейк отвернулся от завала и озорно изогнул бровь.

– Ты достаточно взрослая, чтобы вообще знать, что такое водевиль?

– Эй. Не надо наезжать на водевиль, – возразил Салли.

– Я и не наезжаю. Я говорю, что ты старый.

Салли сел рядом с ним и свесил ноги с разрушенного края пола.

– Я не старый. Я опытный. И к твоему сведению, я не жил в эпоху водевилей. Я просто видел много старых фильмов.

Дрейк улыбнулся, но больше ничего не сказал. Он не мог по-настоящему подкалывать Салли насчёт старых фильмов, потому что и сам их любил.

– Мы действительно это сделаем? – спросила Джада.

На секунду Дрейк подумал, что она всё ещё говорит об их препирательствах. Но затем он увидел, что она подошла и встала за ним и Салли, глядя вниз, в яму. Обрушилось столько кусков крыши, что в некоторых местах наверху виднелось голубое эгейское небо. Но Дрейка гораздо меньше интересовало то, что открылось наверху, чем то, что обнаружилось внизу.

Салли оттолкнулся от края пола.

– Чёрт возьми, дядя Вик, осторожнее! – крикнула Джада.

Дрейк заметил, что все трое затаили дыхание, но огромная каменная плита даже не сдвинулась, когда Салли соскользнул по ней. Добравшись до завала, он подождал, пока Дрейк съедет вслед за ним. Камень под его руками был тёплым. Оказавшись внизу, он взглянул на Джаду.

– Это очень глупо, – крикнула она, садясь на разрушенный край камня, который когда-то был порогом винного погреба.

Дрейк и Салли переглянулись и ухмыльнулись.

– Нас это никогда раньше не останавливало, – сказал Дрейк.

Джада соскользнула по плите, и Нейт ловко поймал её внизу. Они втроём обменялись многозначительными взглядами; никто не хотел признавать вслух, насколько опасным будет их следующий шаг. Под ногами у них были сотни тонн камня – и от обрушившейся части крепости, и от провалившегося пола винного погреба. Но проём в дальнем конце завала словно манил их. Там были тайны, и именно за ними они и пришли. Никто из них теперь бы не повернул назад.

Они осторожно пробирались по обломкам. Несколько раз камни под ногами Дрейка сдвигались, и он едва не падал, но Салли или Джада всякий раз успевали его подхватить. Он делал то же самое для них, и вскоре они уже скользили по склону насыпи, а сыпучие камни каскадом летели вокруг и под ними.

Дрейка качнуло вперёд, и он спрыгнул в древний коридор внизу, сократив последние несколько футов. Когда Джада и Салли последовали его примеру, он взглянул наверх, на руины, что когда-то были винным погребом, посмотрел сквозь проёмы на голубое небо и задался вопросом, насколько трудно будет карабкаться обратно по этой груде камней, когда всё осыпается под ногами. Он подумал, что всё это напоминает ему про Сизифа, пытающегося закатить свой камень на гору. Дрейк прикинул, что у них есть четыре или пять часов до возвращения таксиста и понадеялся, что этого времени хватит, чтобы придумать, как выбраться из руин.

– Все готовы? – спросил Салли.

Джада глубоко вздохнула, проверила свой фонарь и направила его луч прямо в чёрную глотку тёмного коридора впереди.

– Готова.

Дрейк был бы гораздо счастливее, если бы и у него тоже был фонарь. Но те, что несли Салли и Джада, давали вполне достаточно света. В конце концов, у него была с собой зажигалка на случай, если в экстренной ситуации придётся сделать факел.

– Следуйте по дороге из жёлтого кирпича, – тихо пробормотал Дрейк, и его слова уплыли по коридору и вернулись обратно тихим, шепчущим эхом.

Камни за их спинами зашевелились, оседая дальше. Ему пришло в голову, что, учитывая общую неустойчивость, остальная часть крепости может обрушиться, пока они под землёй, заперев их здесь навечно. Он попытался отогнать эту мысль, но она застряла у него в голове, словно преследуя его по пятам.

Коридор вёл их на север около сотни шагов, всё время уходя вниз, а затем повернул на запад, где резко оборвался крутой лестницей. В камне через равные промежутки были вырезаны небольшие чаши. Дрейк провёл пальцем по внутренней стороне одной из них, а затем лизнул палец и сморщил нос от отвращения.

– Ламповое масло, – резюмировал он. – Почти ничего не осталось, но раньше это были светильники.

Пока они спускались по лестнице, Джада и Салли освещали стены и потолок, ища какие-либо рисунки или орнаменты, но ничего не находя. Они действительно обнаружили какой-то подземный комплекс, встроенный в холм под крепостью Акротири, но никаких указаний на то, что они в лабиринте, не было.

Это произошло лишь тогда, когда они спустились глубже.

Над дверью были цветы. Не настоящие, а гравюра в камне, изображающая несколько крупных цветков с большими лепестками. Салли осветил гравюру, и они все несколько долгих секунд изучали этот барельеф.

– Что это? – спросил Дрейк.

Салли хмыкнул.

– Я что, похож на цветовода?

Они оба взглянули на Джаду.

– Что? – сказала она, пожимая плечами. – И-за того, что я девушка, я должна разбираться в ботанике? Понятия не имею, что это за цветы, кроме того, что это и правда цветы.

Дрейк попытался как-то сгладить их глупое предположение, готовый придумать какое-нибудь оправдание, но Джада бросила на него взгляд, предостерегающий от подобных попыток, а затем прошла через арочный дверной проём.

– А что? – шепнул ему Салли. – Девушки любят цветы.

Дрейк покачал головой.

– Ну ты и неандерталец!

– А ты у нас что, Мистер Чувствительность?

– Да идите вы! – рявкнула на них Джада.

Их препирательства действительно начинали её доставать, что безмерно забавляло Дрейка. Он также надеялся, что это отвлекает её от горя, от опасности, в которой они находились, и от бремени вины, которую все они чувствовали за похищение и возможное убийство Иэна Уэлча. Они все были на взводе, осознавая, что должны по крайней мере допустить возможность, что люди в капюшонах, которые ждали их в лабиринте Себека, могут уже скрываться здесь, внизу.

– Она нас любит, – прошептал Дрейк Салли.

Салли мудро кивнул.

– А как же иначе?

Коридор сделал резкий поворот налево, затем направо, и через дюжину шагов они вышли к развилке с тремя возможными путями.

– Похоже, мы в правильном месте, – сказал Дрейк.

Джада, качая головой, уставилась на три дверных проёма.

– Так не пойдёт. Нам нужна верёвка… что-то получше хлебных крошек, чтобы оставлять след. Иначе мы можем остаться здесь навсегда. Можем так заблудиться, что умрём, прежде чем найдём выход.

Дрейк покачал головой.

– Не думаю.

– Это почему же? – спросил Салли.

Нейт приподнял рубашку и вытащил из-за пояса тканевый свёрток. Он развернул салфетку, которую стянул с подноса обслуживания номеров, оставленного в коридоре отеля, и явил на свет дневник и карты Луки Хзуяка, туго сложенные и перевязанные шнурками, которые он купил в маленьком магазинчике в вестибюле.

– Я подумал, что не стоит оставлять это в номере, чтобы жуткие ниндзя или головорезы Хенриксена нашли их, если они вдруг решат всё обыскать. К тому же, знаешь ли, тут карты.

Салли нахмурился.

– Какого чёрта от них толку? Ни одна из них не предназначена для этого места. Здесь целую вечность никого не было.

– Он прав, – согласилась Джада. – Мой отец работал с Мейнардом Чейни, изучая лабиринты в целом, включая конструкцию того, что уже был раскопан в Крокодилополе. Отцовские наброски в дневнике в некоторых местах отсылают к картам. Это, может, и не скажет нам, куда поворачивать на каждом шагу, но это может стать нашим «Розеттским камнем» для понимания логики этого места.

Салли светил на дневник, пока Дрейк листал страницы. Джада развернула одну карту, затем вторую, постепенно находя то, что искала.

– Вот, – сказала она, указывая на развилку на карте лабиринта, которая зеркально отражала ту, где они стояли. – Не средняя дверь. Она возвращается в одну из двух других. Мы бы ходили по кругу.

– Если ты, конечно, права, – сказал ей Салли.

Дрейк перевернул ещё одну страницу, а затем вернулся на три назад.

– Она права, – подтвердил он. – У Луки есть с полдюжины вариаций этого пути, и только в одной из них средняя дверь – правильная.

– Откуда нам знать, что это не тот самый случай? – спросил Салли.

– У меня нет всех ответов, – ответил Дрейк. – И у Луки тоже не было. Если придётся действовать методом проб и ошибок, значит, так тому и быть.

Салли кивнул.

– Ладно. – Он подошёл к углу правой двери, где камень, казалось, истёрся от времени, и пнул по грубому краю рамы, сбив несколько кусков камня на пол.

– На всякий случай, – сказал он, поднимая самый большой осколок. – Куда идём?

– Давай сначала попробуем эту, – предложила Джада, светя фонарём в левый туннель.

Держа дневник открытым, Дрейк последовал за ней. Салли выглядел задумчивым, но ничего не сказал. Он замыкал шествие. Дрейк изучил дверной проём, а затем посмотрел вдоль коридора, который, казалось, впереди снова поворачивал налево. Салли остановился позади него, чтобы нацарапать что-то на стене сразу за входом.

– Свои инициалы? – спросил Дрейк.

– Эй, я хотя бы не написал «Здесь был Салли».

– Но искушение было.

Виктор пожал плечами.

– Конечно.

Дрейк начал поворачиваться, но тут что-то привлекло его внимание. Он потянулся к руке Салли и потянул его к себе, заставляя посветить на стену прямо над дверью. Там было вырезано что-то ещё, и это были не инициалы Виктора Салливана.

– Джада! – позвал Дрейк.

Девушка поспешила обратно к ним, объединяя свет своего фонаря со светом Салли. В ярком пятне они смогли разглядеть маленькую ромбовидную фигуру, выгравированную в камне над дверью.

– Думаешь, это означает, что мы выбрали правильно? – спросила Джада.

Салли вышел обратно на развилку, но в голове у Дрейка мелькнуло смутное воспоминание. В свете фонаря Джады он снова пролистал страницы дневника Луки, и на его лице расползлась улыбка. Он указал на ту же страницу, что и раньше, показывая несколько вариаций развилки с тремя вариантами. В каждом случае Лука нарисовал маленький ромб на двух из возможных путей, но не на третьем.

– Посмотри на карту, – быстро сказал Дрейк.

Джада положила её на пол и развернула и все сгрудились над ней, изучая её в свете фонарей.

– Средний путь не отмечен, – крикнул Салли откуда-то с развилки.

– Он и здесь их нарисовал, – сказала Джада, постукивая ногтем по карте, где её отец во многих местах начертал крошечные ромбы.

Дрейк поднялся и направился к Салли на развилку. Он выхватил у него фонарь, зашёл в средний туннель и осмотрел стену над дверью. После этого он зашёл в третий туннель.

– Есть! – победно крикнул он.

Виктор и Джада стояли на развилке и смотрели на него.

– Значит, ромб отмечает путь? – спросил Салли.

– Нет, – сказал Дрейк, указывая на камень над дверным проёмом. – Он и здесь есть. Только с внутренней стороны. Снаружи никак не увидеть.

– Но если он на двух из них, как ты… – начал Салли, а затем ухмыльнулся, кивая. – О, а вот это мне нравится. Правильный путь – тот, что не отмечен.

– Именно, – подтвердил его догадку Дрейк, взволнованно взглянув на Джаду. – Твой отец это понял. Но мы бы никогда не догадались, если бы натыкались только на простые развилки. Если бы был выбор из двух путей, ромбы бы не помогли. Но здесь три варианта, и если два отмечены, это должно означать, что отсутствие ромба и указывает на правильный путь. А значит, мы ошиблись. Это средняя дверь.

Они втроём переглянулись, победно улыбаясь, а затем поспешили в среднюю дверь и уже прошли около двадцати футов, когда Салли резко остановился.

– Стойте, стойте, – сказал он. Виктор вернулся ко входу и нацарапал свои инициалы сразу за дверью. – На случай, если мы и правда американские дурачки.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Перемена была плавной, почти неуловимой, но сомнений не оставалось: их путь уходил всё глубже в недра земли. У Дрейка крепло ощущение, что они не только спускаются вниз, но и продвигаются всё дальше от крепости. В Египте они исследовали лишь крошечный фрагмент лабиринта, который мог бы раскинуться на целый город. Кносский дворец же насчитывал тысячи комнат, и Дрейк подозревал, что сейчас они очутились в строении не менее грандиозном. От туннелей и коридоров отходили небольшие камеры; одни, по-видимому, служили кладовыми, другие же, похоже, использовались для ритуалов. В нескольких камерах на стенах сохранились фрески. Их стиль не был ни египетским, ни греческим, но представлял собой причудливое слияние обоих. Эти комнаты весьма удивили их, как и вездесущий цветочный мотив, что встретился им у входа и теперь повторялся во многих помещениях.

Однако в самих туннелях не было ни украшений, ни фресок – ничего, что могло бы послужить ориентиром для заблудившихся. Лишь эти боковые камеры могли дать незваному гостю подсказки, но, хотя их убранство могло отличаться, планировка оставалась неизменной.

Трижды они упирались в то, что казалось тупиком, но обнаруживали потайные двери, дважды спускались по секретным лестницам на нижние уровни. Иногда казалось, что они уходят невообразимо далеко от своей исходной точки, а в другие моменты Дрейку представлялось, будто они движутся по всё сужающимся кругам.

Система с ромбами – вернее, с их отсутствием – до сих пор не давала сбоя. Ни разу им не пришлось возвращаться назад. И всё же Дрейк задавался вопросом, вёл ли их путь без ромбов к сердцу лабиринта или он слепо брели в какую-то ловушку для глупцов, возомнивших себя умниками, а в итоге переломавших кости на дне очередной шахты.

Шахт здесь были десятки. Завернув за угол, Дрейк едва не свалился в одну из них. Ему чудом удалось перемахнуть через провал, и после этого они стали проходить повороты с удвоенной осторожностью. Воздух, поднимавшийся из этих провалов, был настолько тёплым, что каждый из них покрылся блестящими капельками пота. Чем глубже они спускались, тем удушливее становился жар.

– Полагаю, вот что бывает, когда «вгрызаешься» в плоть вулканического острова, – пробормотала Джада, когда впервые коснулась стены и резко отдёрнула руку, удивлённая её температурой.

Но это её не замедлило. Если уж на то пошло, данное обстоятельство лишь подстегнуло её, так что половину времени она шагала впереди, хотя её спутники и не позволяли ей уходить слишком далеко. Никогда не знаешь, где может сработать скрытая ловушка.

Они протискивались через серию узких проходов и едва не проскочили поворот, хитро замаскированный кладкой и цветом камня, а потом им пришлось вернуться, когда они поняли, что вошли в туннель, помеченный ромбом. Встав на верный курс, они нашли проход настолько низкий, что им пришлось идти на корточках.

Когда они добрались до места, где снова можно было выпрямиться, то оказались у развилки. Оба туннеля уходили вниз под крутым углом – впервые они столкнулись с таким резким спуском без лестницы.

– Насколько мы глубоко? – спросила Джада, ища пометки внутри каждого из дверных проёмов и светя фонарём в тёмные проходы.

– Хороший вопрос, – ответил Салли, изучая стены внутри левого коридора. – Гляньте-ка сюда.

Дрейк присел, чтобы поближе рассмотреть гравюру. У самого пола, сразу за дверью, был вырезан восьмиугольник в круге, похожий на те, что они нашли в Крокодилополе. Он был только один, что было логично, ведь лишь в верхних камерах они встречали тройной символ, который, казалось, олицетворял три лабиринта Дедала. Но этот отличался и кое-чем другим. Внутри восьмиугольника был вырезан тот же цветочный узор, который они видели здесь повсюду.

– Что это за цветок, чёрт побери? – спросил Дрейк, но это был риторический вопрос. Никто из них не знал ответа.

– Здесь нет ромба, – заметил Салли, освещая камень над дверью.

– Джада, пошли, – ответил Дрейк. – Нам сюда.

Он высунул голову и увидел, что та стоит прямо у входа в правый проход развилки. На её лице было написано недоумение.

– Эй, – крикнул Дрейк. – В чём дело?

Джада посмотрела на него.

– Я слышу воду.

Нейт подошёл к ней, и Салли поспешил следом. Он жестом велел Джаде идти первой, и она повела их, осторожно спускаясь по наклонному туннелю и освещая фонарём пол перед собой, прежде чем сделать шаг. Уклон становился всё круче, и лишь шероховатость поверхности давала им достаточное сцепление, чтобы не соскользнуть вниз, в темноту.

Шум прибоя по мере их спуска становился всё громче, и Дрейк гадал, неужели они могли так далеко уйти от холма. Конечно, деревня Акротири находилась в двух шагах от скал с видом на океан, но как далеко они спустились под землю? Вопрос казался бессмысленным, так как грохот воды всё нарастал.

– Кто-нибудь заметил разницу температур здесь, внизу? – спросил Салли.

– Я имела неосторожность дотронуться до стены, – ответила Джада.

Дрейк проверил, приложив ладонь к камню. Хоть он и не был настолько горячим, чтобы обжечь, температура явно повысилась. Когда пол начал выравниваться, они оказались в небольшой камере, поверхность которой была испещрена круглыми отверстиями. В отличие от шахт, которые они видели на верхних уровнях лабиринта, эти казались естественными. Из отверстий поднимался пар.

– Гасите свет, – велел Дрейк.

Джада бросила на него странный взгляд, но когда Салли выключил свой фонарь, она тоже подчинилась. Он услышал её тихий вздох. Каждое из отверстий излучало тусклое красноватое свечение.

– Мы и вправду на вершине вулкана, – тихо прошептала Джада.

– А ты думала, это городская легенда? – спросил Дрейк.

Она снова включила фонарь.

– Нет. Просто так трудно представить, как кто-то может здесь жить, зная, что всё это может быть уничтожено в любой момент.

– Люди многое отдадут за рай, – пророкотал Салли.

Дрейк взглянул на него.

– Это, пожалуй, самое умное, что ты когда-либо говорил. Серьёзно.

– Под этой суровой внешностью скрывается великий философ, – ответил ему Салли.

– Постараюсь запомнить, – пробормотал Дрейк.

Они прошли через небольшую камеру и попали в серию коротких зигзагов и поворотов; шум воды становился всё громче. Всего через минуту или около того лучи их фонарей поглотила кромешная серая пустота. Салли схватил Дрейка за руку, а Джада поражённо замерла. Они направили свет назад и обнаружили, что обрыв находится в шести футах впереди. Часть лабиринта обрушилась, открыв пещеру тридцатью футами выше и по меньшей мере шестьюдесятью футами в ширину. Каменные блоки и то, что выглядело как остатки стен, расписанных фресками, валялись среди обломков далеко внизу, освещаемые лучами фонарей, пока Салли и Джада их исследовали.

Они были в морской пещере, но свет снаружи сюда не проникал. Возможно, во время отлива здесь и появлялся проход, но вход в пещеру был затоплен. Вода билась о скалы не волнами, а бурлящим приливом и отливом, который напомнил Дрейку дыхание: вдох и выдох, наполнение и опустошение. Если это и был тот самый путь к центру лабиринта и молитвенным камерам, то им явно не повезло.

– Землетрясение, должно быть, разрушило это крыло лабиринта, – заметила Джада.

– Ещё бы, – сказал Салли. – Уверен, их тут была чертова уйма с тех пор, как остров взорвался.

Несколько секунд они просто смотрели на морскую пещеру и солёную воду, омывающую обломки далеко внизу. Дрейку даже показалось, что он может разобрать некоторые детали на разбитых фресках. Там снова были изображения цветов, но другое привлекло его внимание: женщина под вуалью, преклонившая колени перед рогатой фигурой и подносящая чашу. Он бы не смог разобрать изображение, если бы не тот факт, что видел нечто очень похожее в лабиринте Себека. Затем вода нахлынула, взметнув вверх обломки, и он напомнил себе, что, что бы они ни должны были найти, оно будет ждать их в сердце лабиринта.

– Пошли, – сказал он. – Мы теряем время. Не хотелось бы опоздать на такси.

Обратный путь возглавил Салли. Миновав небольшую пещеру с её дымящимися вулканическими жерлами, они начали тяжёлый подъём по крутому туннелю. Сгибаясь от усилий, порой цепляясь руками за скользкий камень, чтобы удержаться на крутом склоне, они медленно карабкались обратно к развилке.

– Чёрт, пора завязывать с печеньками, – пробормотал Дрейк, тяжело дыша за спиной Салли. Жар лабиринта выматывал его всё сильнее, и он горько пожалел, что они не взяли больше воды.

Несколько секунд они поднимались в полной тишине, но тут Джада не выдержала и усмехнулась.

– Ух ты, – сказала она. – У дяди Вика даже нет сил язвить.

– Я выше этого, – устало прохрипел Салли.

Дрейк решил промолчать. То ли они оба действительно были выше этого, то ли оба были слишком заняты изнурительным подъёмом, чтобы препираться. Когда они достигли развилки, где коридор снова выровнялся, Салли наконец с облегчением выдохнул. Дрейк поднял голову. Впереди, в золотистом свете фонаря, стоял Виктор. Его фигура отбрасывала по коридору причудливые, пляшущие тени. И в этот самый миг Дрейк увидел, как справа метнулась ещё одна тень и Салли получил удар по голове.

Он вскрикнул от боли и рухнул на колени, схватившись за голову.

Над ним, с жестокой уверенностью во взгляде, возвышался Тир Хенриксен. В руке он сжимал иссиня-чёрный пистолет. Он отступил ровно настолько, чтобы Салли не мог на него наброситься, но ствол по-прежнему был нацелен ему в затылок.

– Я знаю, что вы вооружены, – произнёс Хенриксен. – Но у меня, так сказать, фора, а пули летают быстро.

Дрейк понял намёк. Держа руки на виду, он выбрался из крутого туннеля. За спиной смутно слышался шум воды, но морская пещера теперь казалась далёкой и прекрасной, как какой-то давно позабытый грот.

– Оставь его в покое, сукин сын, – выплюнула ему в лицо Джада, протолкнувшись мимо Дрейка и бросаясь к Салли. Она опустилась рядом, заслоняя его собой. Хенриксен даже не шелохнулся, чтобы её остановить, но продолжал держать их обоих на мушке.

Из коридоров начали появляться другие. Из соседнего туннеля вышли двое: один низкорослый, но крепко сбитый, другой – наёмник со стрижкой ёжиком и мёртвым взглядом, в котором читалась вся история скверно закончившейся военной карьеры. Ещё трое возникли из того прохода, которым пришли они сами. Судя по их смуглой коже и любопытству в глазах, Дрейк решил, что это местные таланты: доморощенные греческие головорезы. Один, уже седой, с обветренной, смахивающей на кору дерева кожей, и двое других, настолько на него похожих, что он вполне могли быть его сыновьями. Все они тоже были вооружены. Считая Хенриксена, выходило шесть стволов против трёх. Но люди Тира уже держали оружие наготове, что сводило любые шансы на нет.

– Вы следили за нами, – констатировал Дрейк.

– Разумеется, – ответил Хенриксен, слегка пожав плечами. Его голубые глаза холодно блестели в свете фонарей. Несколько его людей тоже включили свои фонарики, и теперь коридор был залит ярким светом. – У вас была возможность поговорить с Уэлчем, прежде чем наши таинственные друзья в капюшонах его утащили. И мы знали, что у вас записки Луки. Госпожа Руссо была очень любезна в Храме Себека, но ей пришлось привлекать других специалистов для расшифровки, а мы не могли одновременно и ждать её, и выслеживать вас. Это был риск, но мы полностью вам доверились.

При виде его улыбки у Дрейка сами собой сжались кулаки.

– Рад, что мы смогли помочь, – процедил Салли, и его голос сочился сарказмом. – Может, теперь уберёшь эту штуку?

Хенриксен взглянул на свой пистолет, словно забыл о нём.

– Эту? Пока нет. – Он сделал жест стволом. – Я бы предпочёл, чтобы вы трое достали своё оружие, положили его на пол и медленно отошли. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.

Дрейк нахмурился. Что-то в тоне Хенриксена его поразило – в нём не было угрозы. Быстро оглядевшись, Дрейк заметил расслабленные позы других мужчин. Они, без сомнения, были головорезами, и даже – особенно тот, со стрижкой ёжиком, и коренастый качок – убийцами, но в их позах не было и намёка на готовность убивать. Не в этот момент. Конечно, дёрнись Дрейк за пистолетом, всё бы изменилось, но сейчас эти парни казались слишком спокойными для людей, загнавших свою добычу в угол.

Впервые за всё это время его пронзила мысль: а что, если они с самого начала ошибались?

– Оружие! – повторил Хенриксен, видя, что никто не двигается с места.

Когда Джада осторожно потянулась за своим, Дрейк остановил её, перехватив руку. Все боевики тут же взяли его на мушку.

– Я так не думаю, – произнёс он, изучая лицо Хенриксена. – Если вы всё равно собираетесь нас убить, то можете с этим покончить прямо сейчас.

Хенриксен изогнул бровь.

– Вы загадочный человек, мистер Дрейк. Большинство людей не вызываются добровольцами, чтобы их пристрелили.

– В меня уже стреляли, но я всё ещё жив. Не то чтобы мне это нравится. Еда на этом острове потрясающая, и я сегодня вечером нацелился на фирменного ягнёнка.

С мрачной улыбкой Хенриксен кивнул.

– Звучит соблазнительно. И, по правде говоря, мне претит сама идея убийства. Вы все были так полезны, помогая мне достичь моих целей. Интересно, возможно, вам можно было бы доверить и дальнейшее содействие, но уже на более формальной основе.

– Я лучше умру, – ответила Джада, и на этот раз, когда она потянулась за пистолетом, это было не для того, чтобы сдаться.

Дрейк на секунду сцепился с ней, одним резким движением вырвав пистолет из её руки.

– Эй, эй, – крикнул Салли, вставая и заслоняя собой Джаду, становясь между своей крестницей и смертью. Затем он взглянул на Дрейка. – Какой у тебя план, Нейт?

– Я над этим работаю.

– Ты издеваешься?! – крикнула девушка. – Не над чем тут работать! Этот сукин сын убил моего отца!

Лицо Хенриксена исказилось от этого оскорбления.

– Я не делал ничего подобного.

– Значит, заплатил, чтобы это сделали другие, – сказал Салли.

Боевики расступились, и из темноты левого прохода появилась ещё одна фигура. Оливия выглядела прелестно, как, впрочем, и всегда, её волосы золотились в электрическом свете. Она смотрела на Джаду с выражением, похожим на настоящую грусть.

– Он говорит правду, – сказала Оливия.

– Где, чёрт возьми, ты пряталась? – поинтересовался Салли.

– Здесь немного тесновато, – ответила она и опустила взгляд. – Мне всё это не нравится. Оружие, замкнутые пространства. Это не та жизнь, о которой я когда-либо мечтала.

– Ты была замешана в этом с самого начала! – бросила ей Джада. – Признай! Ты явилась в ресторан в Египте, разыгрывая девицу в беде. Скорбящая вдова…

– Я и есть скорбящая! – выкрикнула Оливия, и слёзы брызнули ей из глаз. Она смахнула их. – Я любила твоего отца. У него были подозрения насчёт этого исследования, и он вышел из проекта. Он мог всё разрушить, я знаю, как это выглядит. Но клянусь, ни Тир, ни я не имеем никакого отношения к его смерти. Да кто так поступает? То, как его изуродовали…

Её голос сорвался. Плечи затряслись в беззвучных рыданиях, и Хенриксен утешающе обнял её.

– Ты сказала нам, что думаешь, будто это Хенриксен его убил, – напомнил Салли.

– Я бы так не поступил, – ответил тот. – А если бы и поступил, зачем бы мне обставлять это с такой жестокостью, а затем оставлять его на виду у всех, чтобы поднять такой шум?

Дрейку не хотелось этого признавать, но кто-то должен был.

– В его словах есть резон.

Джада посмотрела на него так, словно он её предал.

Но Салли кивнул.

– Нейт прав. Не думаю, что Хенриксен позволил бы своему секретному проекту провалиться, но когда пытаешься замести следы, не привлекаешь к себе столько внимания. Кто бы ни убил Луку, они пытались послать сообщение.

– Думаю, мы знаем, какое, – сказал Дрейк. – Мы получили его на парковке у ресторана в Египте.

Джада посмотрела на него, и в её глазах вспыхнуло неохотное понимание.

– «Уезжай домой»…

– В Нью-Йорке мы мельком видели человека, убившего Мейнарда Чейни. Того парня, что прервал видеосигнал, прежде чем сделать своё дело. Он был похож на кого-нибудь из этих головорезов? – спросил Дрейк.