Текст книги "Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Скорее, он оказался в ловушке там, внизу, – заметил Дрейк. – Он умер, пытаясь выбраться. Возможно, он пытался ухватиться за основание алтаря, чтобы сдвинуть его.

Джада посмотрела на Алана.

– Но вы ведь чувствовали движение воздуха. Салли сказал, это значит, что есть и другой выход.

– Другой выход для воздуха, – поправляя усы, задумчиво произнёс Салли, изучая кости на ступенях. – Но, очевидно, не для этого парня.

Мелисса удивлённо уставилась на него.

– Салли? Я думала, вас зовут…

– Прозвище, – отмахнулся Виктор, подходя ближе к тайному проходу. – Нейт, что думаешь? По-моему, этот парень крупнее типичного египтянина.

Дрейк кивнул.

– Я о том же подумал. По меркам того времени он был гигантом. Я никогда не видел такого саркофага, в который бы он поместился.

Уэлч провёл лучом фонарика по костям.

– Я тоже. И есть ещё кое-что. Его череп… деформирован.

– Деформирован как у Человека-слона? – спросила Джада, пока они все теснились у края прохода, пытаясь разглядеть что-нибудь за ссутулившейся спиной доктора Уэлча.

– Я не биолог, – произнёс Уэлч, отодвигаясь, чтобы дать им лучший обзор. – Но что-то в этом роде, да.

Череп скелета казался непомерно большим, с выступающей челюстью и несколькими бугристыми, словно изрытыми участками кости.

– Этот парень был монстром, – сказал Дрейк. – Вы только посмотрите на его размеры.

Едва произнеся эти слова, он многозначительно взглянул на Салли.

– Постойте-ка, – продолжил Дрейк. – Вы все думаете о том же, о чём и я?

– Если ты о том, что это Минотавр, то да, – кивнул Алан.

– А где же рога? – спросила Джада. – Он мог быть просто большим и уродливым. Кроме того, мы даже не знаем, был ли это мужчина. Это могла быть и Владычица Лабиринта.

– Возможно, – медленно произнёс Уэлч. – Всё возможно.

Но странность скелета не давала ему покоя, и Дрейк знал, что обо всём этом можно было размышлять ещё очень долго.

– У нас нет на это времени, – сказал он.

– Что? – с недоверием отрезала Мелисса. – У вас нет времени на то, что может оказаться доказательством существования человека, который мог быть историческим прототипом легенды о Минотавре?

Дрейк пожал плечами.

– Простите, но нет.

– Он прав, – сказал Уэлч. Поднявшись, он начал спускаться по ступеням, делая это осторожно, чтобы не потревожить скелет. – Мы и так уже потратили слишком много времени. Ведём себя как дураки.

– Потратили? – удивилась Мелисса и теперь уже рассмеялась от изумления.

В этот момент в туннеле послышалось шарканье, раздалось несколько странных стуков, а затем из-за угла осторожно вышел Гильермо и замер у входа в молитвенную камеру с лестницей под мышкой. От усилий он весь вспотел и побледнел.

– Принёс, – выдохнул он.

Дрейк отмахнулся.

– Да, спасибо. Уже не надо.

Тут Гильермо увидел открытый проход и обмяк, прислонившись к дверному косяку.

– Серьёзно? – произнёс он куда-то в пустоту. – Никто не мог прийти и сказать мне, что вы и сами справились?

– Мы были немного заняты, – ответил Алан, фотографируя скелет и открытую лестницу.

– Офигеть, – пробормотал Гильермо, входя в камеру и уставившись на кости.

– И не говори, – согласился Алан.

Дрейк ещё при входе заметил стойку с промышленными фонарями, похожими на тот, что был в руке у Мелиссы. Теперь же он снял со стойки два из них, бросил их Салли и Джаде, а третий взял себе. Мелисса и Алан уставились на Нейта, но ни один не попытался его остановить, возможно, потому что было совершенно ясно, что он действует с благословения Уэлча.

Он шагнул на ступени вслед за ним. Салли и Джада двинулись следом, все трое ступали с предельной осторожностью.

– Иэн, пожалуйста, ты должен остановиться, – взмолилась Мелисса. – Если ты это сделаешь, я не смогу тебя прикрыть.

– Поверь мне, – донёсся откуда-то снизу голос Уэлча. – Тебе же лучше. Просто оставайся наверху. Уверен, Хилари уже скоро будет здесь.

Дрейк бросил взгляд через плечо и увидел, как Мелисса мерит шагами преддверный зал, теребя прядь своих медно-рыжих волос. Ей отчаянно хотелось быть с ними, хотелось увидеть, какие тайны могут ждать внизу, но она знала, что если сделает ещё хоть шаг, то может поставить крест на своей карьере. Наконец она тоже шагнула по направлению к лестнице.

– Мелисса, – остановил её Гильермо.

– Заткнись! – рявкнула она в ответ.

Но это заставило её сомневаться. Она громко выругалась – сперва просто в воздух, а затем обращаясь вниз, в темноту, выкрикивая проклятия в адрес Уэлча. К этому моменту Дрейк уже не видел её и потерял всякий интерес.

Впереди их ждали тайны лабиринта.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

У подножия тайной лестницы начинался коридор, и лучи их фонарей отбрасывали на его стены пляшущие призрачные тени. Примерно через каждые двадцать футов виднелся очередной дверной проём, и на мгновение Дрейку вспомнилась оптическая иллюзия, возникающая, когда стоишь между зеркалами: одно спереди, другое сзади, и отражения, кажется, уходят в бесконечность по сужающемуся коридору из блестящих рам. Но этот коридор в бесконечность не уходил. Он заканчивался тьмой, что манила их вперёд, словно изголодавшись по свету.

Больше всего Дрейка беспокоила тишина. Они находились глубоко под землёй, в месте, которое было тайной даже в ту эпоху, когда здесь кипела жизнь. Сухой, прохладный воздух казался густым от зловещих предзнаменований. Будь он более суеверным человеком, он бы сказал, что это место будто ждало, когда его обнаружат, и теперь, спустя столько лет, наконец облегчённо выдохнуло. Но, суеверный или нет, он бы не произнёс этих слов вслух. «Разве что после слишком большой дозы текилы», – подумал Дрейк. – Текила заставляет говорить глупости».

Впрочем, он утешил себя знанием, что текила заставит говорить глупости почти любого.

– До чего же здесь жутко, – прошептала Джада.

Салли уже жевал свежую сигару. Когда он успел выкурить или потерять окурок предыдущей, Дрейк понятия не имел. Но Салли всё же не стал прикуривать – не здесь. Их окружали каменные стены, но никогда не знаешь, с чем можешь столкнуться. Дрейк предположил, что ему не хотелось бы стряхивать горящий пепел на древний папирус или бинты мумии.

– Как думаешь, сколько у нас времени? – спросил он Уэлча. – Если твой босс устроил Хенриксену полную экскурсию?

– Двадцать минут, – ответил тот. – Тридцать, если повезёт.

Едва хватит, чтобы вернуться наверх и через лабиринт добраться до пролома в стене. Никто не стал вслух говорить о вновь возникшей спешке, но все они ускорили шаг. Лёгкий сквозняк, который Джада заметила ранее, не прекращался. Может, щель и была не больше той, в которую пролезет мышь, но где-то здесь внизу был выход.

И ключевым словом было «вниз». Пол уходил под уклон, и они вчетвером последовали за ним. Лучи фонарей плясали на расписных стенах, полу и лишённом украшений потолке. Дрейк посветил прямо вперёд и увидел, что они приближаются к проёму; мгновение спустя он понял, что это какой-то перекрёсток.

– И как далеко эта штука тянется? – спросил Салли.

– Она может быть весьма протяжённой, – ответил Уэлч.

– Ты же знаешь, как это бывает, – добавил Дрейк. – Что бы они здесь ни прятали, египтяне обожали свои потайные ходы и залы.

– Пока что он идёт просто прямо, – заметила Джада. – Не очень-то похоже на лабиринт.

– Интересно, не так ли? – нахмурился Уэлч. – Часть лабиринта, и в то же время не часть лабиринта.

В отличие от зеркал в отражении, коридор не длился вечно. Они прошли по нему, возможно, ярдов пятьдесят, когда он неожиданно вывел их в небольшой преддверный зал, похожий на верхний, и они оказались перед входами в три отдельные молитвенные камеры. Над каждым дверным проёмом в притолоке был выгравирован символ тройного восьмиугольника, и в каждую вели три ступени, уходящие вниз.

– А вот это уже кое-что новенькое, – пробормотал Дрейк. – Принцесса, тигр или другой тигр?

– Я не думаю, что нам стоит разделяться, – быстро заметил Уэлч.

Джада рассмеялась.

– Ага. Плохая идея.

– Нам и не нужно, – сказал Салли, осветив фонарём левый дверной проём. – Они не намного больше верхней камеры. Это алтарь. Та же планировка.

Затем он замер и оглянулся на них.

– За исключением того, что на другой стороне есть дверь.

Дрейк поспешил к центральному проёму и, стоя на пороге, тоже осветил фонарём небольшую камеру.

– Здесь тоже самое!

Он быстро пробежался по комнате лучом своего фонаря, соглашаясь с оценкой Салли. Здешняя планировка была идентична верхней молитвенной камере. Он предположил, что и размеры будут те же. Но когда Дрейк на мгновение задержал свет на алтаре, то застыл, нахмурив брови.

– Эй, Салли? В твоей комнате те же росписи, иероглифы и всё прочее, что и в камере наверху?

Салли ослепил его фонарём.

– Да, а что?

Дрейк прищурился, прикрыв ладонью глаза от яркого света, и повернулся к Уэлчу и Джаде.

– У этого алтаря та же форма. Восьмиугольник.

– Форма конструкции лабиринта, я полагаю. Это круг, но внутри круга периметр лабиринта на самом деле представляет собой восьмиугольник, – объяснил Уэлч.

– Да, здорово. Дедал разбирался в геометрии. Гениально, Шерлок! Я говорил о том, что на этом нет египетских надписей. – Дрейк направил луч фонаря в комнату и задержал его на алтаре, пока все остальные подходили, чтобы рассмотреть получше. – Этот алтарь греческий.

Выражение лица Уэлча было почти комичным. Он за одно мгновение перешёл от удивления к детскому восторгу, протиснулся мимо Дрейка, сбежал по нескольким ступеням в молитвенную камеру и начал урывками освещать всё вокруг.

– Это поразительно, – шептал он, каждые несколько секунд останавливаясь, чтобы поближе рассмотреть надписи на стене или росписи на основании алтаря.

Когда Джада, Салли и Дрейк последовали за ним в комнату, Дрейк увидел, что она всё-таки не была точной копией верхней камеры. Здесь в стенах было вырезано несколько полок, на каждой из которых стояло по нескольку больших кувшинов. И, конечно, в задней части комнаты была дверь – внушительный каменный блок без видимых способов его открыть. Но Дрейк был уверен, что это вполне настоящая дверь, просто для её открытия требовался какой-то трюк.

– Что это значит? – спросила Джада.

Уэлч кивнул ей, но не ответил. Вместо этого он выбежал из комнаты и бросился в ту камеру, которую сначала исследовал Салли. Прошло двадцать секунд, и он снова присоединился к ним, стоя на пороге центральной комнаты с восторженной улыбкой на лице.

– Комната слева посвящена Себеку, как мы и ожидали. Но эта… эта посвящена Дионису, греческому богу вина и безумия!

Дрейк сфокусировал свой фонарь на кувшинах на одной из полок, изучая нарисованный на них виноград.

– В этом нет никакого смысла.

– В этом идеальный смысл! – воскликнула Джада, убирая малиновую прядь за ухо и озаряя лицо улыбкой. – Дедал построил лабиринт в Кноссе, чтобы впечатлить Ариадну, но, согласно мифу, она была невестой Диониса.

Салли обнял её за плечи и одарил гордым взглядом.

– Кое-кто внимательно слушал.

– «Невеста» может означать многое, – добавил Уэлч. – Она могла быть просто предана ему, например, как жрица.

– Как Владычица Лабиринта? – предположил Дрейк.

Уэлч задумчиво кивнул.

– Возможно. Но вы все упускаете суть. Первая камера явно отсылает к Крокодилополю, а эта – к Кноссу и острову Крит.

Дрейк уставился на него, и его брови поползли вверх.

Салли же зажевал сигару и прорычал:

– Так какого чёрта ты там стоишь?

Уэлч отступил в сторону, и они выбежали из молитвенной камеры, соответствующей лабиринту в Кноссе. Джада вела их, направляясь по нескольким ступеням в третью комнату, и луч её фонаря прыгал перед ней.

– Греческий! – воскликнула она, поворачиваясь к ним, когда все вошли. – Этот тоже на греческом.

Но когда Дрейк изучил восьмиугольный алтарь, также заметив в центре символ тройного восьмиугольника, ему показалось, что надписи на основании выглядят иначе. Он посветил на стены и на вазы, и его подозрение усилилось.

– Вы уверены…

– Это эллинский, без сомнения, – пробормотал Уэлч, поднимая один из кувшинов и вглядываясь в надписи. – Но это не похоже ни на один из вариантов древнегреческого, которые я когда-либо видел. Несомненно, диалект, но какой-то редкий.

Он посмотрел на Салли.

– Это может быть утраченный язык, – взволнованно произнёс он.

– Это мило, Иэн. Правда, – ответил Виктор. – Уверен, ты и твой утраченный язык будете очень счастливы вместе. Но часики-то тикают!

– Можете сказать, какому богу посвящена эта камера? – спросил Дрейк.

– О, это достаточно просто, – ответил Уэлч, освещая лучом фонаря росписи на стенах, среди которых Дрейк заметил трезубец. – Третий лабиринт был построен в честь Посейдона. Или какого-то аспекта Посейдона, присущего тому месту, откуда происходит этот язык.

– И? – с досадой спросила Джада. – Есть идеи, где это могло бы быть?

По спине Дрейка пробежал холодок, и он содрогнулся. Нахмурившись, Нейт внимательно огляделся. Ему послышался шёпот?

Они вчетвером осматривали камеру при свете фонарей, хотя Уэлч в основном сосредоточился на кувшинах. Некоторые вещи не требовали объяснений. На основании каждого алтаря были изображения, повторявшие сцену с Владычицей Лабиринта из верхней камеры, а также другие, изображавшие Минотавра. В камне также были высечены и нарисованы на кувшинах лабрисы – символы лабиринта. Ещё во второй камере он заметил рисунки, ясно изображавшие трон из золота и другие предметы, окрашенные в этот цвет, что могло указывать на наличие сокровищ. Похожие изображения были и здесь. Но остальное было для него просто не читаемо.

На периферии его зрения метнулась тень, и Нейту показалось, что он услышал шелест ткани. Он взглянул на вход в комнату, и ему почудилось, что тьма там стала немного гуще, чем раньше.

– Ребята, вы что-нибудь слышали? – спросил Дрейк.

– Только тебя, – ответил Салли, мусоля кончик сигары.

Джада взглянула на Дрейка и покачала головой. Она ничего не слышала.

Тем временем Уэлч сидел на корточках у нижней полки, держа в руке один из кувшинов – или горшков для мёда, если это действительно были они.

– Так-так… – пробормотал он.

Дрейк и остальные повернулись и уставились на него. Уэлч что-то шептал себе под нос, переводя вполголоса и кивая самому себе.

Он не издал ни звука, когда его ноги вдруг подкосились, и он тяжело сел на пол. Кувшин соскользнул ему на колени, и от падения его уберегла лишь свободная хлопковая ткань рубашки.

– Фера! – прошептал он.

– Никогда не слышал… – начал было Салли, но тут его глаза загорелись.

– Фера, в смысле Санторини? – уточнил Дрейк.

Лицо Уэлча словно обмякло. Дрейк подумал, что на один день ему хватило откровений и озарений, и его мозг археолога-гика, возможно, просто перегорел.

– Я там была, – заметила Джада. – Там красиво.

Дрейк согласился. Побелённые здания и синие купола, разноцветные лодки и ставни, колокола, океан, вино… На Санторини не было ничего, что бы ему не нравилось, хотя он и был там всего один раз. Но у него было чувство, что Уэлч думает не о курортах.

– Поговори с нами, Иэн, – подтолкнул его Дрейк.

Уэлч поднял на него глаза.

– Дедал построил третий лабиринт на Фере.

– Санторини, – прошептала Джада, видимо, пытаясь уточнить, что они говорят об одном и том же месте.

Но Уэлч покачал головой.

– Нет.

– Так это же действующий вулкан, – вставил Салли.

– Точно, – сказала Джада, щёлкнув пальцами, когда наконец-то вспомнила. – Там несколько маленьких островов, которые образуют кайму. Так ты говоришь о Фере до того, как она взорвалась или что там случилось?

Уэлч улыбнулся.

– О, да.

Дрейк нахмурился, не совсем понимая, чему тот так радуется. В наше время Фера была архипелагом, но на самом деле цепь островов образовывала кольцо вокруг самой глубокой точки Средиземноморья. Острова были тем, что осталось от гораздо большей Феры, какой она была до мощного извержения – он думал, что в четырнадцатом веке до нашей эры, но, возможно, и в пятнадцатом. Дрейк не помнил, чтобы на Санторини текла лава, но знал, что на некоторых из меньших островов архипелага были вулканические жерла, и они всё ещё были активны.

– Минойская цивилизация рухнула примерно в то же время, когда и была разрушена Фера, – сказал Уэлч.

Джада в отчаянии всплеснула руками.

– Ну, отлично! Если Третий лабиринт был там, то мы потеряли все ключи, которые могли бы найти, из-за извержения вулкана тысячи лет назад!

– Может, да, а может, и нет, – быстро добавил Салли, тыча в воздух незажжённой сигарой, чтобы подчеркнуть свою мысль. Он повернулся к Уэлчу. – Ты говоришь о том, о чём я думаю?

Уэлч усмехнулся.

– Думаю, да.

– Может, вы двое перестанете уже разговаривать загадками! – рявкнул Дрейк. – У меня от этого голова болит!

Салли изогнул бровь и покачал головой.

– Ох, Нейт, ты будешь кусать локти, что сам не догадался. Ты же был на Санторини. Там ведутся только одни археологические раскопки, которые имеют хоть какое-то значение.

– Да, – произнёс Дрейк, пожимая плечами, и луч его фонаря запрыгал по стене. – Акротири.

– Который был минойским поселением, – закончил за него Уэлч. – Поселением, которое, по мнению многих современных учёных, когда-то носило другое имя.

Дрейк снова услышал странный шорох, но едва обратил на него внимание. Он посмотрел на Уэлча и Салли и усмехнулся.

– Вы ведь не серьёзно…

– Всё сходится, Нейт! – сказал Салли.

В этот момент Джада ударила Дрейка в плечо, чтобы привлечь его внимание. Когда он бросил на неё сердитый взгляд, она ударила его снова.

– Его бей! – буркнул Дрейк, указывая на Салли.

– Рассказывай! – потребовала девушка.

Нейт указал на двух других мужчин.

– Эти двое… они думают, что этот язык был утерян, потому что все, кто на нём говорил, погибли во время того извержения. Они думают, что Третий лабиринт был в Акротири, на Фере.

– И что? – не поняла Джада.

Дрейк улыбнулся.

– Они говорят об Атлантиде.

Она ударила его в третий раз.

– Я серьёзно! Расскажи мне!

– Ай! – крикнул Дрейк. – Я только что рассказал.

Джада повернулась к Салли.

– Скажи, что он шутит…

– Ты разве не слышала историй о раскопках в Акротири, когда была на Санторини? – поинтересовался Салли.

– Я ходила по магазинам и на пляж. Флиртовала с парнями, пила слишком много узо и каталась на велосипедах с друзьями, – сказала она. – У нас не было такого весёлого времяпрепровождения, какое, похоже, сейчас у меня с тобой, дядя Вик.

– Сарказм? Сейчас? – вопросительно произнёс Дрейк.

– Похоже, с тобой всегда есть время для сарказма, – заметила она.

– Ладно. В основном это правда, – ответил Нейт. – Но многие думают, что Акротири – это то, что осталось от Атлантиды. Что Атлантида была ветвью минойской культуры… её совершенством, на самом деле. И правда это или нет, но если Третий лабиринт был на Фере, единственный шанс найти его следы или какие-либо записи о нём – это отправиться в Акротири.

Уэлч всё это время смотрел на кувшин, внимательно его изучая. Он заговорил, не поднимая головы.

– Это не может быть Акротири. Там раскопки ведутся с шестидесятых, и что, разве они нашли хоть какой-то намёк на лабиринт? Не думаю. Если от него и остались какие-то следы, то они должны быть где-то ещё на кальдере.

Кальдера – или котёл – так местные называли часть глубокого водного кольца, окружённого островами Феры.

– Значит, мы едем на Санторини, – пробормотал Салли с сомнением в голосе, – и собираемся обыскать каждую трещину на каждом из этих островов в поисках руин лабиринта, на которые за тысячи лет никто раньше не натыкался?

Джада слегка пожала плечами, отказываясь сдаваться.

– Но ведь никто никогда не знал, что именно они ищут!

Дрейк тем временем наблюдал за Уэлчем и видел, как шевелятся его губы, пока он изучал кувшин.

– Ты что-то прочёл, – заметил он.

Уэлч кивнул, и по его лицу расползлась улыбка.

– Да. – Он указал в сторону других камер. – Комната, посвящённая Дионису… надписи там выполнены Линейным письмом Б, древним слоговым письмом, которое использовали в основном микенские греки. Теперь, когда у появилась минута, чтобы взглянуть на это, на самом деле разница не очень большая. Назовём это Линейное Б 2.

– И что? – спросил Салли. – Ты к чему-то ведёшь?

– О, да, – радостно ответил Уэлч. Он поднял кувшин, словно трофей. – Вот вам и связь. Мне следовало сразу об этом подумать, но я сегодня немного перегружен, знаете ли…

Джада улыбнулась ему.

– Знаем.

Уэлч выглядел благодарным.

– В общем, при раскопках храма в Кноссе были найдены тексты, написанные Линейным письмом Б, в которых утверждалось, что все боги вторичны по отношению к чему-то под названием qe-ra-si-ja. Учёные спорили, было ли это богом, царём или царством. Одна из философских школ переводит qe-ra-si-ja как Терасия, поселение на докатаклизменном острове Фера.

Археолог поднял глаза, вдохновлённый своим открытием.

– Но Терасия всё ещё существует. Она маленькая, и её сторона, обращённая к кальдере, – это сплошные скалы. Там живёт всего несколько сотен человек.

Дрейк почувствовал, как нарастает старое, настолько знакомое ему волнение. Какие бы опасности им ни грозили, какие бы трагедии ни привели их сюда, они наконец напали на след тайны.

– Значит, мы направляемся в Терасию, – резюмировал он.

– Я еду с вами, – быстро сказал Уэлч. – После того как Мелисса расскажет Хилари, что здесь сегодня произошло, меня всё равно уволят.

– Сначала нам нужно выбраться отсюда так, чтобы головорезы Хенриксена нас не убили, – заметил Салли.

Джада фыркнула.

– Он не станет стрелять в тебя на глазах у всей экспедиции и рабочих. Богачам может сойти с рук почти всё, они могут подкупить кого угодно, но будет чертовски трудно замять убийство всей команды наверху.

– Надеюсь, ты права, – вздохнул Салли. – И всё же, нам надо идти.

Уэлч, вставая, прижал к себе кувшин, который взял с полки.

– Хорошо. Но я забираю это с собой. Хочу рассмотреть поближе, и если у нас сейчас нет времени…

– А где золото? – внезапно спросил Дрейк.

Все посмотрели на него.

– Золото, – продолжил он. – Мидас, или Минос, или кто он там, должен был быть алхимиком, верно? Дедал платил рабочим золотом. Культ Себека надевал на крокодилов золотые гребни…

– Мы уже нашли несколько таких, – вставил Уэлч.

– Да, ладно, – ответил Нейт. – Но если владычица принимала мёд от верующих и кормила им Минотавра, а Минотавр был здесь, чтобы охранять золото, то где само золото?

– Исчезло, по-видимому, – задумчиво пробормотал Уэлч.

– Отсюда точно, – сказала Джада. – Но если Дедал и его люди вывезли золото – возможно, из всех трёх этих камер, – то логично предположить, что они перевезли его в один из других лабиринтов. Может, они перемещали его, чтобы сохранить. Оно могло быть на Фере, и, возможно, было уничтожено во время извержения.

Дрейк кивнул.

– Может быть. А может, оно в Четвёртом лабиринте.

– Оглянитесь вокруг, – произнёс Уэлч, указывая на стены и алтарь. – Вы видите хоть какое-то упоминание о Четвёртом лабиринте?

– Я не умею это читать, – ответил Дрейк. – И никто из ныне живущих не владеет в совершенстве древнеатлантическим.

– Я же уже говорил, это вариация Линейного письма Б, – нахмурился Уэлч. – Я мог бы кое-как осилить базовый перевод, но пока я не видел никаких указаний на Четвёртый лабиринт. А вот символ трёх лабиринтов здесь повсюду.

– Значит, четвёртый появился позже, – ответил Дрейк. – Компании постоянно меняют свои логотипы. Дедал просто не успел обновить свой фирменный знак здесь, внизу, прежде чем умер. Суть в том, что отец Джады думал, что есть четвёртый, и кто-то убил его за то, что он исследовал эту возможность. Насколько я понимаю, это само по себе уже доказательство его существования.

Уэлч прижал кувшин к груди, и по его виду было ясно, что он готов спорить. «Не слишком он умён», – подумал Дрейк, учитывая, как срочно им нужно было выбираться оттуда.

Но когда Салли выхватил пистолет, слова замерли у Уэлча на губах.

– Нейт. Ты сказал, что что-то слышал? – спросил Салли, и вопрос прозвучал почти как рычание сквозь стиснутую в зубах сигару.

Дрейк потянулся за своим оружием, разворачиваясь к входу в молитвенную камеру Феры.

– Слышал, да.

Оба ствола были нацелены на дверной проём. Дрейк прищурился, вглядываясь в темноту преддверного зала. Джада в замешательстве взглянула на них, а затем неохотно достала свой пистолет. На лице Уэлча отразилось беспокойство, но он не стал спрашивать об оружии, будучи достаточно умён для того, чтобы не выдать их тому, кто мог подслушивать их разговор. Дрейк прикинул, что если бы это был Хенриксен или директор раскопок, Хилари Руссо, их бы уже давно прервали.

Дрейк словно на мягких лапах подкрался к двери, держа пистолет наготове. Салли махнул Уэлчу фонариком, чтобы тот отступил. Археолог тут же попятился за алтарь, выглядя при этом немного нелепо со своими растрёпанными волосами и огромными очками. Дрейк гадал, держит ли он вазу из-за её ценности или для успокоения, как малыш, вцепившийся в плюшевую игрушку.

В этот момент снова послышался тот самый шелест ткани. Дрейк нахмурился, всё его внимание теперь было приковано к открытому дверному проёму. Они с Салли вошли, по одному с каждой стороны от трёх ступеней, ведущих в тёмный зал. В одной руке у них были пистолеты, в другой – фонари. Они пытались понять, есть ли там во что стрелять или их напугала простая тень. Оба держали лучи фонарей в стороне от проёма, надеясь, что тот, кто скрывается там, покажет себя первым. Джада держалась позади, прямо перед алтарём, а её пистолет и фонарь были направлены в пол.

Дрейк взглянул на девушку, уже готовый съязвить о том, как бесполезно стрелять в пол. Но, снова посмотрев на дверной проём, он заметил движение теней – одна отделилась от других, – и резко вскинул луч фонаря, выхватив из темноты открытую дверь.

Мимо что-то пронеслось. Или кто-то. Теперь сомнений не было. Они были не одни.

– Салли, – шепнул Дрейк.

– Ага.

Ещё движение, глубже в преддверном зале, тени в тенях. Дрейк направил луч фонаря вверх, мельком осветив человека, бесшумно проскочившего через проём, словно призрак. Только это был не призрак; они уже его видели. Это был один из тех убийц, что помешали похитить Джаду и расправились с отрядом, который послал Хенриксен. Человек в капюшоне и с закрытым лицом замер, посмотрев на них в молитвенной камере.

«Они сказали нам убираться домой», – только и успел подумать Дрейк.

Ассасин сузил глаза и прыгнул в комнату, на лету выхватывая короткий изогнутый клинок и бросаясь на Салли. Дрейк и Виктор выстрелили одновременно. Пуля Дрейка прошла мимо, но выстрел Салли угодил ассасину в грудь, и тот отшатнулся назад, разворачиваясь к ступеням. На секунду Дрейку показалось, что он выбежит так же быстро, как и ворвался, но затем раненый, истекающий кровью человек развернулся и поднял клинок, собираясь метнуть его в Дрейка.

Джада выстрелила в ассасина дважды, один раз в бедро и один раз в живот. Клинок со свистом вылетел из его руки со скоростью бумеранга, но она сбила ему прицел, и изогнутый кинжал со звоном отскочил от алтаря в нескольких дюймах от девушки. Мужчина упал на спину, перекатился и пополз из молитвенной камеры.

– Не дай ему уйти! – рявкнул Салли.

– Ему? Я беспокоюсь о том, как бы нам самим уйти, – ответил Дрейк.

– Откуда он взялся? – крикнула Джада.

Из преддверья донеслись другие шорохи, и Дрейк громко выругался, прижимаясь к стене рядом со ступенями.

– Там ещё есть! – шепнул он. – Конечно, там ещё есть! Такова уж их удача…

В этот момент сзади раздался скрежет. На секунду Нейт подумал, что это Джада, но затем его мозг сопоставил расстояние и скрежет камня о камень и понял, что звук доносится сзади. Он оглянулся через плечо и увидел, что фонарь Уэлча погас. В полумраке в задней части камеры он заметил чужие тени, а затем услышал шум борьбы. Дрейк направил луч своего фонаря как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой ассасин в капюшоне куда-то тащит Иэна Уэлча через частично открытую каменную дверь в задней стене комнаты.

Руки археолога дёрнулись, и он выронил кувшин, который с грохотом разлетелся вдребезги.

– Уэлч! – крикнул Дрейк, поворачиваясь к Салли. – Они уходят через другую дверь!

Джада бросилась к каменному проему, опередив Дрейка. Он хотел крикнуть ей, чтобы она отступила, боясь, что её тоже затащат внутрь, но она бы не послушала, а у того не было времени выговорить слова, прежде чем она уже оказалась там. Она направила фонарь и пистолет вместе, не стреляя из-за боязни задеть Уэлча, и сделала шаг в проём.

– Доктор Уэлч! – позвала Джада. – Иэн!

Из темноты резко выскочила фигура в капюшоне и отчаянно сцепилась с ней, отводя её пистолет и пытаясь вырвать его из её рук. Дрейк выстрелил ему в плечо. Нападавший развернулся, и кровь брызнула из раны; он пошатнулся и прислонился к стене. В тенях, где исчез Уэлч, двигались и другие. Уэлч пропал – возможно, он уже мёртв – и им нужно было убираться из лабиринта ко всем чертям, пока они к нему не присоединились.

– Вперёд! – крикнул Дрейк. – Джада, пошли!

Они рванули с места, обегая алтарь с разных сторон, а затем вместе бросились к Салли и трём ступеням, ведущим к выходу. Виктор прижимался спиной к стене слева, но, увидев, что они бегут, возглавил атаку, взлетев по ступеням в преддверный зал.

В этот же момент Дрейк услышал первый выстрел, но не увидел его. А затем они с Джадой уже выскочили из молитвенной камеры Феры. Подстреленный ими ассасин лежал на полу, истекая кровью, но живой; впрочем, он был наименьшей из их забот. В зале было ещё двое, и Дрейк заметил движение справа от себя. Несколько других людей в капюшонах уже появлялись из темноты других дверей.

– Слушайте, если вы так сильно хотите, чтобы мы ушли домой, мы уйдём! – крикнул он, переводя прицел, чтобы накрыть их.

По туннелю, через который пришли Дрейк и его спутники, эхом разнеслись громкие шаги. Бросив туда взгляд, он увидел скачущие по стенам лучи фонарей. У них вот-вот ожидалось прибытие новой компании.

Женский голос выкрикнул что-то по-итальянски, а затем по-английски.

– Кто здесь? Иэн, какого чёрта тут внизу происходит? – сердито позвала она.

«Хилари Руссо», – подумал Дрейк. Но её заместитель, Уэлч, уже не ответит. Он был в плену у этих людей в капюшонах или уже стал ещё одной частью истории лабиринта, ещё одним артефактом, который предстоит здесь раскопать.

Голосов и шагов было много, и Дрейку показалось, что к ним направляется не меньше дюжины человек. Возможно, их было больше, чем ассасины были готовы убить в данный момент, или больше, чем они могли рискнуть оставить в живых после того, как те увидели их здесь, в тайных коридорах под лабиринтом. Дрейк, Салли и Джада вообще не должны были здесь находиться. И кто бы им поверил?

Один из людей в капюшонах, на которого целились Салли и Джада, рванулся вперёд, и Салли выстрелил.