Текст книги "Африканский ветер"

Автор книги: Кристина Арноти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

25

Я дремал, но время от времени открывал глаза из-за шума. Стены были покрыты жирной пылью. Я весь горел от температуры.

Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

– Энни, ты здесь?

– Да, – ответила она из ванной комнаты.

– Если это Лос-Анджелес, будь осторожна.

Она сняла трубку и сказала:

– Да, пусть поднимается. Мы ждем. Спасибо.

И положила трубку.

– Доктор уже внизу.

Спустя несколько минут в дверь постучали. Энни пошла открывать, и я услышал, как она сказала: «Здравствуйте, доктор, да, доктор, мой муж заболел, да мы в Африке уже…»

Я включился в разговор:

– Одиннадцать дней.

Да, всего одиннадцать дней. Я протянул врачу руку. Это был мужчина среднего роста со смуглой кожей. Вне сомнения, он был индиец. Он открыл сумку, извлек из нее стетоскоп, послушал мое сердце и вынул из пластикового пакета ложечку. Вытянув язык, я сказал: «А-а-а», – и он осмотрел мое горло. У него были изящные движения, свидетельствовавшие о тысячелетнем благородстве, смирении, элегантности.

– Как ваша фамилия, мсье?

– Ландлер.

– Ваш возраст?

– Тридцать шесть лет.

– В Африке уже одиннадцать дней?

– Да.

– На побережье были?

– Да.

– Как долго?

– Двое суток.

– Этого достаточно, чтобы заболеть малярией. Достаточно одного укуса комара.

– Я принимал таблетки от малярии.

– Они предохраняют в девяноста случаев из ста. В остальных десяти случаях есть опасность заболеть.

Он стал меня прощупывать. По его указаниям я дышал глубоко или задерживал дыхание.

«Он хороший мальчик, – сказала мать, – У него лишь один недостаток, доктор, он заболевает, стоит мне только собраться в путешествие. Может, это психосоматическая проблема?» – «Возможно, он боится, мадам, что вы хотите уехать без него, и таким образом защищается!»

Они разговаривали над моей головой, а я дрожал от страха, усталости, температуры. Когда мать уезжала, я боялся, что она уйдет из моей жизни. В конце концов она так и поступила.

– У нас нет градусника, доктор, – объясняла Энни – Это глупо, но мы не рассчитывали болеть…

Она прекрасно себя чувствовала в роли заботливой жены. Говорила, как о давно знакомых местах, о Момбасе и «Дайане Риф». Поведение ее было уравновешенным, внушающим доверие, мне даже от этого стало немного легче. Доктор померил температуру:

– Тридцать девять градусов. Надо взять кровь, чтобы провести анализ на малярию. Если это и впрямь малярия, вам придется спешно возвращаться в США. Я начну лечение прямо сейчас.

Кто-то закатывался от смеха. Я представил себе пещеру, а в этой пещере был хохочущий человек. Я сам. А если я умру? Это была бы отличная шутка, замечательная подножка судьбе.

– Вам надо как можно скорее поехать в больницу, мистер Ландлер.

В разговор вмешалась Энни:

– В больницу? Здесь? А без этого никак нельзя? Африка меня пугает.

Врач покачал головой:

– Кровь у вас возьмут новым одноразовым шприцем, потом его выбросят, следовательно, вам нечего бояться. У нас в Найроби самый лучший в восточной Африке госпиталь.

Один вопрос: если ваш муж не заболел малярией, на что я очень надеюсь, продолжите ли вы свое путешествие или вернетесь домой?

Я прервал его:

– Мы останемся еще на несколько дней, на неделю.

– А какие обязательства удерживают вас в Кении? – спросил врач.

– Жена хочет основать фонд и пожертвовать кенийцам много миллионов долларов, чтобы помочь сохранить национальные парки. Мы здесь находимся по делу. От этого путешествия зависит решение о сроках передачи пожертвования, в какие регионы и в каких направлениях пойдут деньги. Жена довольно хорошо знает Африку, особенно Кению, ей нужно время на раздумье перед подписанием этого документа.

Врач повернулся к Энни:

– Вы никогда не болели тропической болезнью, мадам?

История про фонд и деньги его не волновала. Услышал ли он ее, принял ли всерьез? Были ли мы похожи на меценатов, желающих пролить на саванну долларовый дождь, или просто мошенниками-мифоманами?

– Нет, – ответила Энни, – таких проблем со здоровьем у меня никогда не было.

Врач был озадачен ответом и задумался:

– Если мистер Ландлер не заболел малярией, то после нескольких дней лечения антибиотиками вы сможете продолжить поездку, если это так уж необходимо.

Он повернулся ко мне:

– Вы потеряли много сил, мистер Ландлер. Не форсируйте события. Пока мы будем делать анализ крови, принимайте вот эти таблетки, чтобы сбить температуру.

Он отдал Энни небольшой пакет.

– Здесь четыре таблетки. Дайте ему сразу две. А пока я позвоню в больницу и предупрежу их. Кроме анализа крови, мне нужен рентгеновский снимок легких

– Это действительно необходимо?

– Да.

Он позвонил в больницу, сообщил о нашем приезде, дал необходимые распоряжения и затем ушел. Мы остались в полной тишине. Я проглотил таблетки, которые протянула мне Энни. Тело было как ватное.

– Я помогу тебе, – сказала она. – Не переживай.

Зазвонил телефон.

– Это может быть Лос-Анджелес. Осторожнее, Энни. Прошу тебя, осторожнее.

Энни сняла трубку, черты ее лица вытянулись. Она прикрыла микрофон ладонью, голос ее был слегка искажен:

– Да, Син… Все хорошо. А как у вас? Рада вас слышать. Что же может быть таким срочным? Почему вы не принимаете меры, которые, по-вашему, необходимы? Зачем вы нас беспокоите?

Она была очень правдоподобна, вела себя абсолютно естественно, я восхищался ею.

– Да, Син, слушаю. Участок земли в Токио? Но мы ведь все решили, разве не так? Да, знаю, что этот участок… Что? Идефикс Эрика? Пусть он и решает. Обычно я так не поступаю? Подождите, я дам ему трубку.

Отчаянными жестами я попытался ее остановить. Наконец она протянула мне трубку. Голос Сина звучал четко, словно он был рядом:

– Привет, Эрик! Какой успех! Энджи так изменилась, это из-за любви или из-за Африки?

– Она просто счастлива, Син, и мы сейчас заняты проблемами ее фонда.

– Надеюсь, что она не заразила своими безумными идеями и вас?

Настроение у Сина было не из лучших.

– Заразила, это сильно сказано, но признаюсь, что здесь, на месте, я понимаю ее намного лучше, чем прежде.

– Не теряйте головы, Эрик! Кстати, почему вы вернулись в Найроби? Это хороший или плохой знак?

– Нам пришлось изменить маршрут. Потом все объясню. Через несколько дней мы уезжаем к ней.

– Ах, да, – с горечью произнес он – Это ее тихое безумие, ее дом и деревня… Я только что получил копию сметы от архитектора. Сумма просто астрономическая. Надо бы отговорить ее от этих затей с яслями, школами. Хорошо еще, что она не собирается возводить там храм.

Я ответил уклончиво:

– Вы же знаете, как она упряма. Сейчас не самый удобный момент, чтобы это обсуждать.

– Наоборот, самое время. Она не должна подписывать контракт.

– Полагаете, что на нее можно будет повлиять?

– Попытайтесь. Она прислушивается к разумным доводам. А почему вы не поселились в гостинице, где она обычно любит останавливаться? Она обожает «Норфолк».

– В «Норфолке» не было свободных мест. Поскольку мы изменили маршрут, это уже не столь важно.

– Но вы поедете в «Маунт Кения Сафари Клаб»?

– Разумеется.

– А когда вы возвращаетесь?

– Через пару недель или чуть позже. Энджи хочет пробыть несколько дней в Нью-Йорке.

Син старался быть любезным:

– А что делать с японским участком? Бросаем это дело, или как?

– Ни в коем случае. Помурыжьте их немного, они хотят проглотить нас с потрохами, думаю, что и нам надо бы поживиться за их счет…

– Они поднимут цену.

– Посмотрим.

Я ожил, наконец-то я мог поговорить о работе, компания нуждалась во мне. Мне ужасно надоели дороги, жирафы, зебры и хотелось вернуться в Лос-Анджелес. Я был уверен в том, что нашел нужное решение. Энджи должна будет официально исчезнуть в Нью-Йорке. После официального срока траура я снова вернусь к работе. Я наслаждался любезностью Сина и уверил его в моем добром отношении, заверил его в моей преданности и дружбе.

Я положил трубку с глубоким вздохом облегчения. Энни принесла мне стакан воды.

– Великолепно, – сказала она – Даже я в это поверила.

– Это комплимент?

– Конечно, – ответила она, – Но скажи мне, а если твоя жена передумает, вернется в Лос-Анджелес и заявит Сину: «Вот и я. У меня для тебя есть новость: Эрик болтается по Африке с любовницей. Я хочу с ним развестись»?

– Этого не стоит опасаться. Давай поторопимся, надо ехать в больницу.

Я оделся, и мы спустились вниз. Холл отеля «Нью-Стэнли» был местом встреч деловых людей и туристов. Первые суетились здесь с папками для бумаг, вторые – с кинокамерами.

Энни попыталась заговорить про фонд Энджи.

– Ты не слишком много сказок рассказал врачу? Про эти миллионы в подарок… Если твоя жена придает такое большое значение этому путешествию и Африке, почему же она отправила тебя с какой-то неизвестной особой?

Я хотел избежать объяснений, я был слишком болен, а Энни слушала слишком внимательно.

– Я делаю все, что могу, чтобы спасти лицо, – сказал я – Но сейчас важно одно – я болен… Оставь меня в покое…

Перед отелем весь тротуар был забит прохожими, нас толкали голодные любопытные детишки, перед газетным киоском, где продавались издания со всего света, толпились люди. Портье вызвал для нас такси. Мы поехали по городу, водитель остановил машину перед павильоном, где находились лаборатории, занимавшиеся анализом крови и радиологическими исследованиями. Водитель согласился нас подождать, я был белым как полотно и выглядел тяжелобольным. К нам тут же подошла медсестра, предупрежденная врачом. Она отвела нас в лабораторию. Нас принял врач-кениец в белом халате. Он куда-то спешил, и Энни осторожно заметила:

– Мы так боимся проблем с кровью в Африке…

– А в Сан-Франциско не боитесь? Или в Сакраменто, или в Нью-Йорке? – ответил врач.

Он показал на две герметично закрытые упаковки со шприцами:

– Посмотрите, они совершенно новые.

Он явно нервничал:

– Видели, мсье? Тогда засучите, пожалуйста, рукав вашей рубашки.

Он отошел, вымыл руки, сполоснул их дезинфицирующим раствором, снова подошел ко мне и прощупал руку:

– Возможно, это вена, но она не в лучшем состоянии.

Он завязал резиновый жгут и протер ваткой со спиртом выбранную вену. Затем вскрыл пластиковые пакетики, собрал шприц, сделал забор крови, разлил ее по пробиркам, потом встал и подчеркнутым движением бросил шприц в урну.

– Вот что мы делаем с использованными шприцами, мадам. Вы видели?

Потом вдруг улыбнулся и пожелал нам удачи. Мы пошли в зал ожидания, в это время почти пустой. Спустя несколько минут за мной пришла доктор, которая провела меня в комнату для осмотров, где сделала насколько рентгеновских снимков легких. После обычного для таких случаев ожидания она вернулась и сказала, что мы можем идти и что результаты она сообщит лечащему врачу.

В такси я задумался. Положение мое казалось мне безвыходным, если только не брать в расчет ту слабую надежду на потерю Энни в Нью-Йорке. Я спрашивал себя, в какой больнице Лос-Анджелеса меня будут лечить от малярии. Думал о том, что, возможно, меня уже будут считать главным подозреваемым и у дверей моей палаты будет стоять охрана.

Мы остановились перед отелем «Нью-Стэнли», где человек десять стояли в ожидании такси. В холле к нам бросился портье:

– Вам лучше, мистер Ландлер?

– Надеюсь.

– У нас только что освободился номер люкс, – продолжил он. – Большая комната, салон, гардеробная, но он выходит окнами на улицу, там более шумно, чем в том номере, где вы разместились.

– Ты хочешь номер попросторнее? – спросила Энни.

– Нет, я просто хочу лечь в постель.

В лифте я прислонился спиной к стенке кабины.

– У тебя подкашиваются ноги, – сказала Энни – Обопрись на мою руку.

На третьем этаже в кабину лифта вошли двое мужчин. Они были высокого роста, громко говорили, на них были безукоризненно белые рубашки и красивые галстуки. Они были из Камеруна и ехали на совещание на седьмой этаж. Я сосредоточенно смотрел на галстук того, кто стоял ближе ко мне.

– Боюсь, что вашему мужу плохо.

– Он немного температурит, – объяснила Энни.

Любезные камерунцы помогли мне дойти до номера. Я уже не мог быть собеседником, это было тело ростом в метр семьдесят восемь сантиметров на ватных ногах.

– Муж немного устал, – повторила Энни.

Я хрипло произнес:

– Не устал. Я болен, бо-лен!

Войдя в наш номер, камерунцы показались еще более высокими и элегантными. Они довели меня до постели и объяснили, что Африка – это то и это… А потом вдруг наступила тишина. Я чувствовал, что понемногу освобождаюсь от одежды. Меня раздевала Энни. Я был всего лишь забавным человеком со слишком туго завязанными шнурками на ботинках. Я помог ей снять с меня брюки. Наконец я коснулся простыни и подушки. Почти нежная смерть. Я почувствовал себя легко и в безопасности.

Вечером снова пришел врач и объявил хорошую новость:

– Следов малярии не обнаружено. Просто очень сильная инфекция бронхов, начало воспаления легких. У вас довольно крепкий организм, мсье, поэтому я могу прописать вам сильные дозы антибиотиков. Надо полежать несколько дней, а потом, если вы все-таки настаиваете, можете продолжать путешествие. Но больше никакой пыли. Возьмите самолет-такси.

Я был неразговорчив, за меня говорила Энни:

– Вы нас спасли, доктор.

Он заранее приготовил множество таблеток в маленьких бумажных пакетиках. Перед тем как уйти, он немного поговорил об Африке, но ни разу не упомянул о фонде и не пытался отговорить нас от поездки.

– Можете звонить мне в любое время, я приеду и ночью, если вашему мужу понадобится…

Голос его удалялся, Энни проводила врача.

Я очень часто вижу себя в номере отеля «Нью-Стэнли» наблюдающим за балетом молчаливых и услужливых коридорных. Все они в отчаянии, что видят хорошего белого человека больным. Но меня это не трогало, сознание перешло в ночной режим. Мое сознание? Во время отлучек Энни в магазины я, разбитый температурой и усталостью, подводил итоги моего провала. Я никогда не был человеком высоких моральных устоев, я всегда работал, чтобы добиться успеха в жизни, я хотел денег, карьеры, власти. Я даже не был верующим, прислушивающимся к предостережениям Бога, который мог бы призвать меня к порядку. Но небо отвечало мне оглушительной тишиной. Темной тишиной. И каков же был окончательный итог? Ничего. Не стоило тянуть с поездкой вместе с Энджи, я мог бы лучше узнать ее и исповедоваться ей. Бросила бы она меня? В этом-то и вопрос…

В отсутствие Энни я просматривал досье дома Энджи, предварительные сметы, описание зданий, которые предстояло построить, или же смотрел единственный канал кенийского телевидения, по которому показывали документальные фильмы об их президенте, открывавшем школы, вручавшем дипломы, закладывавшем первые камни новых зданий.

Врач уже несколько раз приходил меня навестить и был доволен ходом лечения. На четвертый день утром я встал с кровати, помылся и сел в кресло почитать английские газеты, принесенные Энни. Затем набрался смелости и позвонил в главный офис фирмы «Развлечение-Сафари». Служащие фирмы были людьми четкими и услужливыми, в любой момент самолет-такси мог быть в нашем распоряжении. Как только это станет возможным, мы сможем продолжить нашу поездку в гостиницу «Мара Серена», где для нас зарезервирован номер, оказавшийся, к счастью, свободным. А оттуда мы поедем в имение Энджи. Инфекция вроде бы была побеждена. Я глотал лошадиные дозы лекарств и не переставал думать о том, как бы мне избавиться от Энни.

Я перебирал в уме различные варианты.

Я сниму номер в отеле «Пьер», отведу Энни в магазин «У Сакса», где отмечу свое пребывание, заплатив за покупки моей карточкой «Американ Экспресс». Дам ей пятнадцать тысяч долларов наличными дополнительно, сняв деньги со счета в филиале моего банка. Потом отправлю ее в Ла Гуардиа[41]41
  Аэропорт в Нью-Йорке.


[Закрыть], она купит билет за наличные. Несколько недель она поживет у родителей. Ни в коем случае нельзя устанавливать контакт со мной. Я запрещу ей малейшее проявление чувств. И главное, никаких телефонных звонков. Я позабочусь о ее будущем. Потом Энни сможет устроиться на работу в одно из казино в Атлантик-Сити. Она к таким местам уже привыкла.

В день нашего расставания я подожду до полуночи, а потом, часа в два ночи, сообщу в полицию о странном отсутствии жены. Сделаю предположение об ее похищении. По прошествии нескольких дней начну с удивлением и отчаянием говорить о том, что никто не потребовал за нее выкуп. В дело вмешается ФБР, начнутся поиски. Спустя несколько недель или месяцев я стану убитым горем вдовцом, которому все будут сочувствовать. Син мне поможет, а я исполню волю Энджи и сделаю пожертвование Африке.

Во время этих странных дней, которые были для меня одновременно невыносимыми и успокоительными, Энни рассказывала мне о своих родителях.

– Я могу им позвонить? – спросила она однажды.

– Если считаешь, что это необходимо, позвони, но только не из гостиницы.

– Ты уже все продумал, – заметила Энни.

В итоге она ограничилась тем, что послала им почтовые открытки.

– Я всегда хотела выйти замуж именно для них. Завести детишек. Мама была бы очень рада внучатам, но что поделаешь, мне с мужчинами не везет…

Она посмотрела на меня игриво:

– Ведь ты после смерти дяди разведешься?

Она с удовольствием взяла бы ипотеку на мою жизнь. Чем скорее мы с ней расстанемся, тем будет лучше.

26

Начиная с этого момента жизнь стала похожа на калейдоскоп. Виды, картины, столько нежных и диких впечатлений, столько моральных и зрительных потрясений, что в памяти остались только расплывчатые видения. Золотистая пыль все заносит, бальзамирует, приукрашивает. Видение. Врач с сожалением разрешил мне уехать. Наш полет в заповедник «Масаи Мара» прошел без приключений, посадка была мягкой. Улыбчивый кениец перевез нас на джипе в гостиницу. Ее стены желтоватого цвета были расплывчаты, как мираж. Получив у портье ключ, мы спустились в наш номер по тропинке, крутизна которой подчеркивалась широкими ступеньками, окаймленными кактусами и какими-то маслянистыми растениями. За нами, удобно устроившись в густой листве, наблюдал мангуст. Бунгало напоминали бункеры, из узких окон можно было наблюдать за природой. По равнине нестройными рядами передвигалось стадо мелких восточно-африканских антилоп, а далеко-далеко перемещалась группа жирафов.

Едва приехав, мы были вынуждены отправиться на сафари. В микроавтобусе мы познакомились с нашим новым водителем по имени Махмуд. Когда мы уже начали трястись по ухабистой тропе, он объяснил, что в «Масаи Мара» он имеет право съезжать с тропы и путешествовать по саванне. Мне Махмуд показался симпатичным и терпеливым, интересно рассказывал о Кении.

Снова видение: когда мы проезжали мимо болотца, несколько зебр, обеспокоенных шумом мотора, прекратили щипать траву и уставились на нас. По мелководью туда-сюда расхаживали аисты, время от времени опуская в лужицы желтоватой воды свои острые длинные клювы в поисках лягушек. Неожиданное появление у воды стада антилоп гну спугнуло аистов, и они улетели прочь, лениво взмахивая мощными крыльями. Потом мы увидели полосатых гиен, и я сказал Энни, что гиены, очевидно, потерлись о зебр и эти полоски были заразными. Она покачала головой и сказала, что «в храме природы» шутить не следует! Махмуд показал нам золотистого шакала, и Энни радостно воскликнула: «Ты слышишь? Золотистый, как здорово». Она была похожа на ребенка, очутившегося в сказочном зоологическом саду. А я в это время называл себя неудавшимся золотым шакалом. Усевшись на верхних ветвях дикой акации, укрыв тело крыльями, словно плащом, вытянув голые шеи и наклонив вперед головы, стервятники внимательно осматривали горизонт в надежде обнаружить какую-нибудь добычу.

Снова видение: мы едем через небольшой лесок. При выезде на полянку Махмуд затормозил и выключил двигатель. Лежа на боку, разбросав мощные лапы, львица подставила живот львятам, которые старались влезть на горячее тело матери. Один из львят припал к соску и наполнялся молоком прямо на глазах, как бурдюк, в то время как его брат покусывал розовые соски самки. Рядом сидел, наблюдая за всем этим, лев. Он часто зевал, и можно было увидеть огромные клыки. Самый пронырливый львенок заснул прямо на животе матери, а другие стали гоняться друг за другом в траве, нанося друг другу удары лапами.

Энни держала меня за руку и отпускала ее только для того, чтобы высморкаться.

– Ты не простыла?

– Нет, я взволнована. Мы попали в рай.

Спустя минут двадцать после этого, когда мы выехали на плато, простиравшееся до самого горизонта и ограниченное только призрачной цепью голубых гор, нашему взору представился такой прекрасный вид, что я пробормотал с плохо скрываемым волнением:

– Мы находимся в саду всемилостивейшего Господа.

Откуда взялась в моем мозгу эта фраза? Из какого подземного источника она пробилась? Из каких глубин памяти выбилась, пройдя сквозь слои грусти и цинизма?..

Голос был мой, но я чувствовал себя марионеткой в руках какого-то чревовещателя: мог ли я, неверующий преступник, сказать «сад всемилостивейшего Господа»? Энни почти не дышала, а Махмуд, положив руки на руль, слушал тишину. Вокруг нас в мире, окаймленном цепью шуршащих облаков белого и розового цвета, прогуливались и щипали траву сотни различных животных, не обращая друг на друга никакого внимания, они перемещались в полном спокойствии.

Махмуд пробормотал:

– Справа водяные козлы и мелкие антилопы, которых называют дик-дик, чуть подальше – лани, прямо в глубине – сотня антилоп гну. Посмотрите налево, идут четыре слона, остальные позади них.

Энни сжимала мою руку с такой силой, что могли остаться синяки, она едва сдерживала возбуждение, но не издавала ни единого звука, боясь спугнуть чудо. Вдали перед нами вырисовывались туманные холмы цвета маренго, проходили покачиваясь жирафы, их движения напоминали вальс. Чуть поодаль мимо полосатых зебр пробежала стая газелей Гранта.

Энни прошептала:

– Говорю вам, что отныне со мной может случиться все что угодно. Наша жизнь отмечена этим мгновением.

Мы смотрели на этот гигантский Ноев ковчег. Мы были небесно-голубыми, светло-розовыми, соломенно-желтыми, мы были саванной и небом, мы были кенийцами и европейцами, мы были свободными и мирными животными. Понемногу мы снова поднялись до уровня человеческих существ в настоящем смысле этого слова. Но этот живой фильм продолжился. Махмуд завел двигатель, и вскоре мы уже ехали мимо густого леса. Водитель сбросил скорость. От зелени отделилась какая-то серая масса – на нас шел одинокий слон, видимо, ему хотелось свести личные счеты.

Картины саванны: зебры; проскакавшее мимо стадо антилоп гну; четыре длинноногих страуса пробежали мимо разорванного тела антилопы, которую пожирала гиена вместе с тремя стервятниками, глядевшими на нее с презрением.

Узнав, что нам предстояло утром уехать из «Масаи Мара», Махмуд недовольно покачал головой:

– Чтобы получить представление о богатстве этого заповедника, нужно пробыть здесь по крайней мере неделю.

Я все больше и больше чувствовал, что время поджимало. Я был всего лишь беглецом, прикованным к своему алиби.

К двум часам дня мы наскоро пообедали в ближайшем лагере и продолжили экскурсию. Ближе к вечеру, когда сумерки начали размывать очертания, когда одиноко стоящие акации стали напоминать легкие отпечатки пальцев на горизонте, словно тонкое кружево, мы вернулись назад. Одни видения улетучиваются, исчезают, другие видения запоминаются на всю жизнь. Видения бывают яркими, бывают болезненными… По возвращении в гостиницу на меня напало безумное нетерпение, Я ушел с ужина, постоял под жидкими струйками душа и улегся в кровать. Повернувшись лицом к стене, я слушал шум шагов, до меня донеслись несколько фраз на немецком языке. Вернулась Энни, спросила, как я себя чувствую. Я пробормотал: «Спасибо, хорошо». Она занялась вещами, стала открывать и закрывать свой чемодан, словно кочевник, хранящий свое богатство. Она просматривала содержимое чемодана и любовалась покупками. Развернув закутанные в пижамы фигурки гордых воинов, купленные на пляже отеля «Дайане Риф», она, прищурившись, осмотрела их и снова завернула. Энни увидела, что одно ухо жирафа, голова которого высовывалась из сумки, почему-то отклеилось. Она дала себе слово починить его в Баффало. Я не мог не слышать ее вздохов, ее призывных фраз, похожих на рыболовные крючки. Она заигрывала со мной, ей хотелось поговорить.

– Эрик, ты спишь?

Я проворчал:

– Хотелось бы поспать.

– Эрик, ты уже здоров и сможешь перенести то, что я тебе сейчас скажу…

– Что?

– А если ты выдумал эту историю с Гавайями?

– Для чего бы я стал ее выдумывать?

– Если бы я это знала…

Уткнувшись носом в стену, закрыв глаза, я сказал:

– Наслаждайся путешествием, не думай слишком много.

Она стала ходить взад-вперед по комнате.

– Почему ты не хочешь остаться ненадолго? Ты ведь не очень рвешься увидеть свою жену.

– Завтра рано утром за нами прилетит самолет-такси, надо улетать.

– И куда же мы направимся?

– Я уже сотню раз тебе говорил. В дом моей жены.

– А ты подумал о прислуге?.. Вдруг там окажется толпа народу, как в коттедже, а? Ее слуги…

– Нет. Возможно, будет садовник, не знаю. Дом заброшен после смерти старого владельца, жена хотела отреставрировать его, а рядом построить целую деревню.

– А зачем посещать этот пустой дом? – спросила она. Вопрос был практический.

– Затем, что это предусмотрено программой. Она обожает это место, я с ним не знаком, мне нужно лично посмотреть на это имение, которое ей так дорого во всех отношениях.

– Мы там переночуем?

– Не знаю.

– Как это – не знаю…

– Посмотрим, что мы там увидим. Осмотримся и полетим дальше. Пилот остается в нашем распоряжении.

Энни что-то пробормотала, я попросил ее не разговаривать вслух, она смолкла и надулась. Затем легла. Другая узкая кровать была расположена рядом с противоположной стеной.

Ночью меня заставил подскочить на кровати какой-то голос, звучавший очень близко.

– Кто здесь?

И тут понял, что в соседней комнате какой-то англичанин низким, но проникающим голосом рассказывал некую нескончаемую историю. Я постучал в стену в надежде, что этот идиот заткнется. Ну что можно было рассказывать в такой час? Затем я снова заснул.

Меня разбудила Энни с чашкой кофе в руке.

– Добрый день, Эрик. Я хочу, чтобы ты встал пораньше, я уже позавтракала. На, выпей. Вчера вечером ты был крайне возбужден…

Я рассыпался в благодарностях и с редким наслаждением выпил нежданный кофе. Потом стал готовиться к отъезду. Спустя полчаса Махмуд подвез нас к самолету-такси. Пилот, коренастый молодой человек с короткими темными волосами, представился:

– Хелло! Меня зовут Тед, я ваш пилот.

– Хелло, Тед! – сказала Энни.

Он пожирал ее взглядом:

– Я так много о вас слышал… Как мне повезло, что я смог с вами познакомиться!

– Спасибо, – сказала Энни, – спасибо.

Он знал Энджи по слухам. Затем он вежливо повернулся ко мне, я тоже заслужил несколько слов. Тед и Махмуд погрузили наш багаж в самолет, мы сели в два кресла, расположенных сразу позади пилота. Тед попросил нас пристегнуть ремни и предложил конфеты. Помахав на прощание Махмуду, мы стали быстро набирать высоту. Теду явно хотелось поговорить, он обернулся к нам:

– Мне следовало бы предложить вам место рядом со мной, мадам.

– Мне и здесь хорошо, – ответила Энни.

Мы пролетали над бегущим стадом антилоп гну, их тяжелый галоп поднимал тучи пыли.

– Они идут из Танзании, скоро начнется период большой миграции.

Внизу несколько микроавтобусов пробирались сквозь ярко-зеленую растительность.

– Туристы уже в пути! Их здесь стало слишком много, – сказал Тед – Надо уже отказывать людям… Это станет возможно благодаря вам, мадам.

Маленький хрупкий самолетик рассекал воздух.

– Ну, да, – сказала Энни, вопросительно посмотрев на меня.

Я молча кивнул. Она вела себя безукоризненно.

– Когда вы были здесь в прошлый раз с мистером Коллинзом, вы летали с моим лучшим другом.

– Вот как? – произнесла Энни.

– Я был занят, поэтому не смог с вами встретиться. Я привезу мистера Коллинза в конце недели. Вы прибыли на встречу немного раньше.

Встреча с Коллинзом через несколько дней? В этом запущенном доме? Я не посмел задавать вопросы, здесь все было для меня неизвестно.

Пилот указал жестом вниз:

– Взгляните на стадо ланей. В какую сторону вы хотите расширить границы «Масаи Мара»? На северо-восток или на северо-запад?

– Решение зависит от специалистов.

Тед начал кипятиться:

– Настала пора разбудить сознание людей! Люди празднуют рождение слона или шимпанзе в зоопарках, газеты и телевидение освещают это как большое событие, а в это же самое время другие люди уничтожают животных, которые живут на свободе.

Он поправил микрофон, прикрепленный к его фуражке, и вполголоса связался с базой. Мотом снял наушники и указал нам на какую-то линию внизу:

– Река Мара. Отсюда она поворачивает в Танзанию.

По равнине растекалось и передвигалось какое-то почти сплошное черное пятно.

– Антилопы гну. Они ищут брод, чтобы перейти реку. Я слишком много говорю, не сердитесь на меня за это. Обычно я вожу туристов, которые мало что знают. А вы здесь как у себя дома.

– Здесь всю жизнь узнаешь что-то новое, – сказала Энни. – Продолжайте.

Я позавидовал ее гибкости, тонкости, способности адаптироваться. Я почти ревновал ее.

Мы пролетели над восточной частью «Масаи Мара» и направились, как сказал Тед, на юг Лоита Плейнс. Равнина была разделена на части, одно за другим следовали плато, окаймленные холмами, на горизонте виднелись высокие синеватые горы. Иногда они пропадали в дымке.

– Мы пролетим дальше гостиницы «Кикорок»: посадочная полоса около вашего дома далеко не в самом хорошем состоянии. Когда вы окончательно сюда поселитесь, надо будет ее отремонтировать. Надеюсь, что мы успеем до ливня, он скоро начнется.

Пилот показал на какую-то движущуюся массу:

– Буйволы! По обе стороны границы на них охотятся местные жители, а браконьеры истребляют в основном слонов. В «Цаво» их осталось всего несколько сотен. Вы, очевидно, знаете озеро Накуру, миссис Ландлер? Когда пролетаешь над розовыми фламинго, кажется, что попал в сказку…

– Действительно, – согласилась Энни.

– От горы Кения рукой подать до Накуру или до озера Богория. Если пожелаете…

– На месте мы посмотрим, что у нас со временем, Тед.

Пилот снова надел наушники и обменялся несколькими словами с диспетчерским центром. Пейзаж внизу стал более суровым: крутые вершины и покрытые желтой травой горные плато сменяли друг друга.

– Посмотрите направо.

Среди узких плато и увенчанных облаками гор на заросшем высокой травой участке появилась бетонная полоса. К ней подъезжал крошечный джип. Мы пролетели над водоемом, окруженным кустарником, шум двигателя заставил разбежаться стадо нервных антилоп. Мы начали спускаться и вскоре приземлились. Пилот нажал на тормоза, самолет несколько раз подпрыгнул на камнях и остановился. Винты еще продолжали свое вращение, а к нам уже подбежал шофер джипа. Когда выключился двигатель, он поднял руку и произнес свои «джамбо». Я начал беспокоиться. Организация приема была совершенной, а джип казался почти новым. Какой еще сюрприз готовит нам этот дом?