Текст книги "Африканский ветер"

Автор книги: Кристина Арноти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Энни задумчиво произнесла:

– Но предположим, что она все это предусмотрела. А если она хотела вас провести? Послать вас в западню! Об этом вы подумали?

– Какую западню?

– Чтобы внушить дяде, что вы скользкий тип, настоящий подлец. Даже если дядя выступает против развода, она может доказать ему, что вы ей наглым образом изменяете. И тогда у нее есть моральное право на развод. Представляете, в какую вы попали неприятность, взяв документы Энджи, ее паспорт и по нему привезли сюда свою любовницу. Вы никогда не сможете доказать, что она была на это согласна. Есть ли у вас свидетели, способные подтвердить, что она со всем согласилась с самого начала, даже если нет письменного ее разрешения? Если вас здесь обнаружат с работницей казино из Лас-Вегаса, вам конец. Она сможет заявить, что я была вашей подружкой еще до вашей с ней свадьбы. Это вы понимаете?

Я прервал ее:

– Моя жена не настолько хитра.

– Как глупы мужчины, когда речь заходит об их гордости! В бракоразводных процессах выигрывают самые хитрые. У вас, случайно, нет ребенка, которого она хотела бы оставить себе? Если вас застукают со мной, у нее сразу будут деньги дядюшки, ребенок, а вы – свободны. А с тех пор, как поняла, что она и есть та знаменитая бывшая миссис Говард, я знаю, что для получения денег ей дядя не очень-го нужен. Я даже думаю, что в этом плане вы пудрите мне мозги! Если Энджи, урожденная Фергюсон, богата, ей не надо ничего ни от кого ждать. Впрочем, в эту историю с дядей я никогда и не верила. Я повторяю вам: она, возможно, хочет отделаться от вас.

Комната покачивалась, эта малышка разбивала мою легенду. Мне надо было ее убедить:

– Она владеет лишь частью компании. Другая часть акций принадлежит ее дяде. Признаю, что мы поторопились и затеяли эту авантюру, чтобы избежать разрыва. Это еще одна причина выслушать меня. Я прошу вас помочь мне. Это путешествие должно превратиться в ускоренный пробег. Мы должны уехать отсюда не позднее завтрашнего утра…

Она воскликнула:

– Уже? Я понимаю, что я не на отдыхе, но все же…

– Я могу увеличить сумму вашего гонорара.

– Моего гонорара? Ах, какое благородство, какой класс! Чем больше вы испытываете затруднений, тем вежливее становитесь и тем больше я опасаюсь! Или вы сейчас выкладываете мне всю правду, или я выхожу из игры. Мне не хочется иметь проблемы с законом. Я с удовольствием помогу вам, если вы гарантируете, что у меня не будет никаких неприятностей.

– Клянусь, что не будет.

Она добавила:

– Надеюсь, что вы не пойдете прямо в ад. Короче говоря, если нужно отсюда убираться, надо будет хорошенько выспаться. Закажите что-нибудь поесть сюда, в номер.

Ее готовность к сотрудничеству принесла мне некоторое облегчение.

– Сейчас половина пятого. В шесть часов я должен получить ответ от представительницы фирмы «Развлечение-Сафари» насчет того, есть или нет возможность поехать в заповедники. Если ей не удастся найти нам комнаты, мы возвращаемся в Нью-Йорк.

– А разве не в Лос-Анджелес?

– Не сразу. Надо сделать так, чтобы перемещения мистера и миссис Ландлер были чем-то оправданы.

Она задумалась:

– Эрик, послушайте. Предупредите жену о том, что ваше предприятие находится на грани провала. Пусть она приедет с Гавайев… И встретит нас в Нью-Йорке… Там вы купите мне билет до Лас-Вегаса через Баффало, и мы простимся! А если вы настаиваете, я соглашусь на увеличение оплаты моих услуг в качестве компенсации за столь резкие изменения программы.

Она спорила, торговалась, возражала, но была готова помочь. Я вздохнул.

– Энни, директор этого отеля – близкий друг Энджи, ему надо бы позвонить по телефону. Он ждет нас с женой в баре, чтобы отпраздновать наш приезд. Вы должны ему сказать, что мы увидимся завтра или в другой раз.

Она оборвала меня:

– Когда я буду лучше выглядеть, да? Я предпочитаю видеться с ними, когда отдохну, возможно, по возвращении, не так ли?

Она улыбнулась:

– Если вы хотите, чтобы они поверили в эту историю с неожиданным отъездом, надо будет настоять на том, что мы собираемся вернуться. Лучше рассказывать те истории, в которые сам веришь.

– Какой у вас богатый опыт, Энни!

– Когда у тебя нет денег, а хочется пустить пыль в глаза, приходится врать. Но, глядя на вас, я вижу, что, даже путешествуя с деньгами, все равно приходится обманывать. Можете на меня рассчитывать…

Теперь она прохаживалась по комнате с фужером в руке. Я встал, подошел к ней.

– Не ругайтесь на меня, Энни.

– Я не привыкла, чтобы со мной говорили так грубо.

– Простите. Я снова повторяю, не обижайтесь… Я хочу вас поцеловать…

Она напряглась и посмотрела на меня:

– Я надеялась, что до этого дело не дойдет, жаль. Как только мужчина и женщина оказываются вместе, всегда устанавливается контакт. Это обязательно. И все часто этим заканчивается. Ну, давайте.

Она подставила мне щеку, но я поцеловал ее в губы, я поцеловал ее улыбку. Мой внешний вид спортсмена германской расы, к счастью, не давал возможности догадаться о моих комплексах, о страхе, что меня отвергнут. «До чего же этот мальчишка прилипчив! – часто повторяла мать, вытирая щеки от моих отчаянных поцелуев. – Как же он прилипчив!» Из-за этих воспоминаний я целовался плохо, но крепко обнимал.

– Вы действительно хотите меня, – констатировала Энни с некоторым удовольствием.

Она прикрыла на три четверти балконную дверь, солнце пробивалось сквозь красную штору. Когда ветер налетал на штору, она надувалась парусом внутрь комнаты. Энни обернулась ко мне:

– Я тоже вас хочу. Все-таки море, каникулы… Как у вас со здоровьем, все ли в полном порядке?

– Что это значит?

– Мне не хотелось бы подхватить какую-нибудь заразу, – сказала она – Я защищаюсь от всех. Не делаю никаких уступок и никогда не рискую. Воспользуйтесь презервативом, он должен у вас быть.

Я улыбнулся, как школьник сороковых годов:

– У меня его нет.

– Так вы путешествуете без запаса?

– Я не предполагал, что мы окажемся с вами в постели.

– Это доказывает вашу честность, – сказала она.

Перед тем как улечься на кровать, я должен был выдать определенную информацию.

– У меня нет никаких проблем со здоровьем, никакой инфекционной болезни, ничего. Я никогда не изменял жене.

– И именно со мной вы хотите начать любовные приключения? А я, – продолжила она, – не спала ни с кем вот уже много месяцев. Из страха перед СПИДом. Предпочитаю быть целомудренной и живой… А вы во Франции также боитесь этого, как мы в Америке?

– Я не был во Франции уже целых два года. Но все и везде боятся этой болезни. Вы читали предупреждения Мастерса и Джонсона[34]34
  Имеется в виду книга американских актеров У. Мастерса, В. Джонсона, Р. Колоды «Мастерс и Джонсон о любви и сексе» (1991).


[Закрыть]?

– Не читала, – сказала она – Не хотела дополнительных страхов. Попробуйте меня потрогать, если мне не понравится, прекращаем, согласны?

Я обнял ее с неясной мне самому нежностью. Мне хотелось чего-то большего, чем простой половой акт. Я хотел проявить к ней свое почтение и уважение. Я знал, что человек с мертвым сердцем ничего не значил. А было ли мое сердце живым?

Полотенце упало вниз. В обнаженном виде она была совершенно естественной, ни вызывающей, ни стыдливой.

– Я могу довериться вам, Эрик?

– Клянусь.

Я услышал доносившийся издали, словно эхо, ее голос:

– Все равно, мне хотелось бы быть чем-то большим, чем простое желание…

В течение нескольких секунд мною овладело слабое желание измениться, стать лучше, более открытым, более честным. Я побросал на пол свою одежду’.

– Еще одно слово, – сказала она, очутившись в моих объятиях на постели, – одно уточнение: я не включена в оплату, но и не являюсь бонусом. Я уступаю вам…

Она закрыла глаза:

– …возможно, потому, что вы понравились мне в Лас-Вегасе, не только моей плоти, но и моему разуму…

Я произнес перед тем, как наши губы слились:

– Вы принимаете таблетки?

– У меня спираль…

Урегулировав наконец все технические условия физической близости, мы могли забыть про время. Я целовал ее глаза, ее лоб, ее грудь, мы ласкали друг друга, я гладил ее тело, сдерживал желание овладеть ею. Затем я лег на нее, накрыв ее тело своим. Она произнесла:

– Эрик?

– Да.

– Теперь я знаю, что это какое-то влечение. Да, с самой первой нашей встречи я почувствовала какое-то влечение.

Я медленно проник в нее, она была такой же плотной, как одна вьетнамка из Латинского квартала, с которой я переспал в молодости. А я был очень чувствительным, уязвимым, потому что запах духов, одно прикосновение, одно слово могло сразу же подавить мое желание. Я, человеческое вместилище образов, продвигался вперед, вслед за моим мужским достоинством, по одному из самых очаровательных туннелей. Я гулял в ней, словно опьяненный своим открытием спелеолог, мне было фантастически хорошо. Чтобы избежать преждевременного взрыва, я дал задний ход, сопровождавшийся запинками и извинениями, я остановился, задержал бег времени, я продлевал наслаждение, мы погрузились в самое безумное ожидание. Нас сотрясла легкая дрожь, я упивался ее губами, наши языки переплелись. Мой член оставался в ее плену, и мы медленно стали приближаться к оргазму, взрыв которого потряс нас обоих. Кто-то вскрикнул… Возможно, это был я.

Я положил голову на ее плечо и посмотрел на рисунки солнечных лучей на шторе. Тело мое было словно ватное. Потом почувствовал чье-то присутствие. Но мне на это было наплевать. Это могло быть следствием жары или движением шторы от ветра.

– У тебя было много мужчин?

Я желал получить более или менее честный ответ. Я полагал, что она была и не девственницей, и не опытной искательницей приключений. Мне хотелось любить ее такой, какой я ее себе представлял: бедную девушку, честолюбивую, хитрую, расчетливую, в некотором смысле невинную, падчерицу судьбы, закомплексованную карьеристку, как и я сам, легко удовлетворявшуюся малейшим проявлением нежности.

– Четверо. С последним из них я была два года. У меня всегда были продолжительные любовные связи.

– А почему вы разошлись?

– Он был жадным.

– Но ты же не спала с ним ради денег…

– Конечно, нет. Он был скуп на деньги и на чувства. Так, посредственность.

– Тогда почему же ты с ним поддерживала отношения?

– Он попался в подходящий момент. Я была одна…

– А почему ты его бросила?

– Он не подарил мне цветы на день рождения.

– И этого оказалось достаточно, чтобы с ним расстаться?

– Да.

Мой опавший член плавно вышел из ее тела. Я лег на спину, мы стали смотреть на игру света на потолке.

– Ты не знаешь, кто находится в комнате… – сказала она.

– Что?

– Привстань на локте, как я, и сам увидишь. Медленно.

Я приподнялся на локтях, повернул голову и увидел посреди комнаты большую мрачную обезьяну. Она глядела на нас.

– Эй… – крикнул я ей.

Испугавшись моего голоса, обезьяна бросилась искать выход. Заметив корзину с фруктами, которую служба отеля поставила в каждой из наших комнат, обезьяна схватила банан и с редким умением принялась его очищать.

– Осторожно! – сказала Энни – Ты хочешь встать?

– Надо отодвинуть штору, чтобы она вышла. Она пришла сюда с террасы.

Обезьяна размером с четырехлетнего ребенка сидела и ела свой банан.

– Смотри, чтобы она не укусила тебя за это место…

Это был намек на мой обнаженный половой член. Я был счастлив почувствовать себя как все, я больше не был скаковым жеребцом, образцовым карьеристом, издевающимся над своим телом, ссылающимся на усталость. Я просто был животным. Я походил на пещерного человека, на неандертальца, на кого угодно, я был самцом и очень этим гордился. Надев плавки, я пересек комнату, осторожно пройдя за спиной обезьяны, бросившей на пол кожуру банана, и открыл дверь. Обезьяна выбежала в коридор.

– Она испугалась, – сказал я, закрыв дверь.

– Или, возможно, мы вызвали у нее желание, – сказала Энни – Кто знает, сколько времени она за нами наблюдала…

Сев на край кровати, она потянулась и произнесла:

– Мне было так хорошо!

Затем показала на слегка приоткрытое балконное окно:

– Видишь, она попала в комнату через окно, а мы этого даже и не заметили.

Она рассмеялась. Это был прекрасный момент жизни.

20

Придя в себя, я вернулся к кровати, поцеловал Энни и начал одеваться.

– Уже? – спросила она.

Меня охватило нетерпение:

– Энни?

– Да.

– Я ведь тебе сказал, у меня проблемы, положение очень сложное…

Она протянула ко мне руки:

– Все наладится. Может, продолжим? Обезьяна ушла.

Я пожал плечами, забвение кончилось. Ее поведение усталой любовницы начало меня раздражать. Я должен был спасать свою жизнь. Я протянул ей лежавшее на полу банное полотенце.

– Прикройся…

Взглянул на часы. Было уже шесть часов. Скоро я должен был получить известие от мисс Цвинке.

– Уходишь? – спросила Энни.

– Мне надо позвонить.

– Почему бы тебе не позвонить отсюда?

– Я должен быть один, я слишком напряжен.

Закрыв дверь, соединявшую наши спальни, я позвонил на коммутатор и попросил соединить меня с представительницей фирмы «Развлечение-Сафари». Вскоре в трубке раздался голос молодой женщины:

– Это Эрик Ландлер…

– Ах, мистер Ландлер, я собиралась вам позвонить. Я получила ответ из нашего агентства. Все можно будет устроить так, как вы просили, но если мы вызовем специального шофера из Найроби, стоимость возрастет.

– Мне все равно, главное, чтобы мы выехали завтра…

– Вы сможете уехать! У меня нашлись свободные номера везде, кроме последней гостиницы, но в течение нескольких дней все может измениться…

– Вызывайте шофера немедленно, пусть летит на частном самолете. Так он устанет намного меньше, чем будет ехать всю ночь.

– Вы знаете стоимость такого перелета, мистер Ландлер?

– Мне все равно, я заранее согласен на любую цену.

– Отлично. Я заказала для вас микроавтобус в Момбасе, его скоро перегонят сюда. Не могли бы вы сейчас спуститься сюда и подписать все необходимые документы, мистер Ландлер? Мне нужны гарантии оплаты дополнительных расходов.

– Уже иду.

– Тогда я посылаю телекс о вашем согласии и жду вас. А хотите, я поднимусь к вам, чтобы поприветствовать миссис Ландлер?

– Нет нет. Не беспокойтесь, я буду у вас через десять минут.

У меня появилась надежда. Для того чтобы подготовить почву, я сам позвонил в Лос-Анджелес. Меня соединили через четыре минуты. С разницей во времени я угадал и попросил одну из моих секретарш, уже собравшуюся уходить домой, передать послание Сину Сэндерсу: по причинам, которые было долго объяснять, мы с Энджи решили не селиться в коттедже, а сразу поехать по заповедникам. Я спросил, не появилось ли каких-нибудь срочных дел, которые требовали немедленного решения. Она сказала, что меня не было на работе всего лишь неделю, пожелала мне хорошего отдыха и спросила, не желал ли я переговорить с Сэнди, только что появившейся в кабинете.

– Передайте ей привет…

Почувствовав облегчение, я вернулся в спальню Энни, чтобы сообщить ей о том, что завтра мы уезжаем из отеля.

– Вот как, – сказала она – Ты все-таки добился своего. Тем лучше для тебя и тем хуже для меня. Мне так хотелось бы снова оказаться здесь в спокойной обстановке.

– Ты еще вернешься сюда, и я куплю тебе бусы. Я скажу в магазине, что покупаю бусы для одной из твоих подруг, что ты очень устала.

Энни стала размышлять вслух:

– Осторожно, не вздумай рассказывать что-либо женщине. Не настаивай, забудь про эти бусы, а то она вздумает принести их сюда.

Она возражала с позиций союзника, и я был за это ей признателен.

Я почувствовал себя менее потерянным в этой огромной паутине, которую сам же сплел. Я быстро пошел по звонкому коридору. Наступали сумерки, я увидел несколько припозднившихся обезьян. Я перепрыгивал через несколько ступенек, прокладывая дорогу сквозь многочисленное семейство индусов. Когда я пришел к мисс Цвинке, она заполнила необходимые документы, снова записала номер карточки «Американ Экспресс» и попросила подписать какие-то бумаги.

– Ваш водитель будет здесь завтра в восемь часов утра. В компьютер «Развлечение-Сафари» вы внесены с пометкой «срочно и в первую очередь». Водитель предупредит вас, если мы не сумеем найти вам место в «Масаи Мара». Но я думаю, все наладится. Ваше путешествие закончится, как и предусмотрено, в «Маунт Кения Сафари Клаб», членом которого, к счастью, является миссис Ландлер, я хотела сказать, миссис Фергюсон.

Я и бровью не повел.

– Почему, к счастью?

– Клуб предоставляет для своих членов преимущество размещения в гостиницах. Поэтому у нас не возникло больших затруднений с изменением дат вашего пребывания, но то бунгало, в котором обычно останавливается миссис Фергюсон, будет, конечно же, занято. Однако они смогут предложить вам комфортабельный номер. Мне достаточно было только произнести ее фамилию, как дирекция сразу же засуетилась.

Улыбаясь из далекого небытия, Энджи отправляла мне послание: я не должен забывать ни о ее влиянии, ни о ее социальном положении.

– Благодарю вас, мисс Цвинке. Излишне говорить, как жена вам признательна…

– Мы сделали бы то же самое для любого из наших клиентов, – сказала Цвинке. Ее швейцарское пуританство не позволяло думать, что эта привилегия была предоставлена состоянию Фергюсонов.

Я встал, забрав пухлое досье, откланялся. Возвращаясь через холл, я с ужасом увидел Фридриха… Он входил через главную дверь, держа в руке морскую звезду. Обогнув зеленые растения, занимавшие центральную часть внутреннего дворика, я устремился к нему’ и окликнул его игриво:

– Привет, Фридрих, каким ветром тебя сюда занесло?

– Привет! – сказал он – Я не заметил, как вы подошли…

– Но зато я тебя заметил. Что ты тут делаешь?

– Я хочу поздороваться с Энджи, – сказал он. – Я принес ей морскую звезду, а в кармане у меня есть маленькая ракушка. Здесь запрещено их собирать, но она оставит их в коттедже, они не покинут пределов Кении…

Я никогда не любил подростков. Замарашки из моего общественного класса в далеком детстве постоянно на меня нападали, я их раздражал. Богатые детки отталкивали меня. Этот мальчишка выводил мня из себя, он был умен, как обезьяна, может быть, даже чуточку умнее, при виде него мне становилось не по себе. Каким инстинктивным чувством этот мальчик, ездивший с самого рождения на заднем сиденье «мерседеса», учуял во мне бывшего бедняка? Он смотрел на меня своими глазами северного крота. Уже в коттедже я понял, что не понравился ему и что ему спешно хотелось увидеться с Энджи. Надо было как-то от него отделаться. Я нежно произнес:

– Как это мило, малыш… но не надо ее беспокоить, она, наверное, спит. Вернувшись с пляжа, она вся дрожала. Выпила аспирин и легла в постель.

– Она никогда здесь не болела, – сказал Фридрих, – она никогда не хотела спать. Даже поздно вечером она приглашала меня к себе и рассказывала мне о Лос-Анджелесе. Там есть банды, гангстеры, она говорила о Калифорнии, о загрязнении и вреде химических продуктов, и поэтому она хочет все здесь спасти.

Если бы я только мог схватить его за шкирку и выкинуть отсюда! Этот засранец, продукт телевидения и комиксов, продолжал говорить, не спуская с меня глаз:

– Вы оставили ее, она не любит оставаться одна. Когда-нибудь у нее появится ребенок, который никогда ее не покинет. На этих каникулах таким ребенком буду я.

Мне надо было победить этого набросившегося на меня «Чужого-3»[35]35
  Известный американский фильм о космических чудовищах.


[Закрыть].

– Не надо спорить. Когда я уходил из номера, она спала. С кем ты сюда приехал?

– Один. Я пришел пешком по дороге.

– Возвращайся к себе, уже темно, по дороге идти опасно.

– Я мог бы прийти через пляж, – сказал он, – но сейчас прилив.

Прищурив глаза, он наблюдал за мной. Он был хитер и прекрасно знал здешние места.

– А где твои родители?

– Поехали в супермаркет за минеральной водой.

Я стал оглядываться вокруг, словно ища свидетелей:

– Возвращайся домой, родители будут беспокоиться.

– Не будут. Мне уже восемь лет. И я хочу отдать подарок Энджи…

Я вздохнул:

– Что за упрямый мальчик! Я сейчас поднимусь в номер, если она проснулась, я скажу Энджи, что ты здесь. Если спит, то увидишься с ней завтра.

– Не стоит беспокоиться, я пойду с вами, – сказал Фридрих – Если она не захочет со мной увидеться, я подожду в коридоре.

Он не спускал с меня глаз.

– Пойдем, – сказал я и протянул ему руку.

Он посмотрел на меня с презрением:

– Идите… Я знаю дорогу.

Обидевшись, он обошел мою протянутую руку. Мы пересекли холл, поднялись по лестнице, прошли по коридору. Сгущались сумерки, розовый участок неба становился все более и более черным. В парке только что зажглись фонари, птицы издавали лишь редкие звуки, устраиваясь на ночь.

– В коттеджах, – сказал Фридрих, – запрещено кормить обезьян, иначе они придут толпами.

Подойдя к двери нашего номера, я сказал Фридриху:

– Подожди здесь…

Я закрыл за собой дверь и устремился в комнату Энни. Она сидела на краю кровати и обрабатывала пилкой ногти. Я шепотом выпалил:

– Один нахальный мальчишка, так называемый друг Энджи, пришел сюда с подарком. Он живет в соседнем коттедже, очень умен и наблюдателен. Надо сделать вид, что ты спишь, накрывшись до ушей.

Она немедленно отложила пилку для ногтей и юркнула в постель.

– Закройся до самого носа! Волосы в беспорядке. Вот так… Я скажу ему: «Видишь, Эрик, Энджи спит». Ни в коем случае не шевелись, не вздрагивай, если он к тебе прикоснется…

– Хорошо, – сказала она, – поняла.

Став податливой и стремясь мне понравиться, она притворилась спящей, свернувшись в комочек, как зародыш. Одеяло закрывало ее лицо до самого носа, волосы были разложены по подушке. Я закрыл шторы, выключил ночник, а потом открыл Фридриху дверь.

– Тсс… Не надо ее будить. Можешь положить свою морскую звезду около кровати.

Он на цыпочках подошел к кровати и положил звезду на ночной столик. Энни задержала дыхание. Я испугался, что, когда она снова начнет дышать, Фридрих раскусит эту мизансцену.

– Пойти, – вполголоса сказал я Фридриху – Когда она проснется, то сразу же увидит твой подарок.

Он попятился назад, продолжая глядеть на Энни. Выйдя из комнаты, он был явно удовлетворен.

– Тогда до завтра, – сказал он мне и ушел.

Подождав, пока он скроется за углом, я пошел проверить, действительно ли он ушел. Затем вошел в номер и успокоил Энни:

– Все нормально, он ушел.

Она села на кровати:

– Твое дело становится все более и более сложным. Ты что, не ждал этого визита?

– Здесь все сошли с ума и интересуются моей женой.

– Повторяю, мне удивительно то, что тебе ничего не было известно.

– Мы женаты полтора года, и у нас были другие занятия, кроме как говорить об Африке.

– Странная какая-то женщина, твоя жена. Она послала тебя в самую настоящую мышеловку. Или ей на тебя наплевать, как и на других, или она хочет твоей погибели.

– Да ничего она не хочет. Во всем виноват только я. Я заупрямился, решил доказать, что способен довести до конца этот фарс. А поскольку мы уже здесь, надо продолжать, иначе у нее будет плохое мнение о моих способностях.

– Возможно, нам повезет, – сказала она. – Но мне хотелось бы увидеть Африку по-другому, не только глядя в бинокль на пляж.

Я позвонил Шнайдеру и сказал, что Энджи хотела бы увидеться с ними завтра, а если мы все-таки уедем, то по возвращении из сафари. Он был настолько занят с возможными инвесторами в лице только что приехавших немцев, что даже не очень расстроился. Он тоже знал о привычке Энджи приезжать и уезжать самым непредсказуемым образом.