Текст книги "Африканский ветер"

Автор книги: Кристина Арноти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

18

Из самолета мы вышли первыми. На несколько секунд мы задержались на площадке трапа. Воздух был свежим, небо было затянуто тучами. Заспанная, испачканная тушью для ресниц, Энни, вздрагивая от прохлады, застегнула на груди свой элегантный кардиган.

– А в Африке не так уж и жарко? – сказала она с некоторым упреком в голосе.

– Найроби находится на высоте тысяча пятьсот метров над уровнем моря.

А затем добавил с явным нерасположением в голосе:

– Вы не нищенка, которая собирается стоять с протянутой рукой… Не портите вашу куртку.

Удивленная моим резким тоном, она отпустила лацканы одежды. На пятки нам уже наступали другие пассажиры.

– Извините, – сказал какой-то старик, – разрешите нам пройти, спасибо.

Я взял Энни за руку:

– Пошли!

Мы стали спускаться но ступенькам. Нетерпеливый мужчина протягивал руку своей жене.

– Осторожнее, – сказал он – Сейчас не время оступаться.

Перед нами до самого горизонта расстилалось бетонное поле. Этим утром в Найроби Африка была серой и обыденной. У последних ступенек трапа стюардесса в белых перчатках объясняла, куда надо идти. Она указала в направлении зданий, стоявших у края бетонной полосы. Я решил пропустить толпу пассажиров. Я опасался паспортного контроля. Все больше и больше людей шло по открытому коридору, обозначенному стрелками. Нас сопровождала стюардесса в безупречной униформе. К нам присоединилась группа немцев, уже бывавшие здесь пассажиры торопились пройти паспортный контроль первыми. В центре ближайшего здания, в глубине небольшого зала, за приподнятыми окошками таможенники проверяли паспорта, которые им протягивали прибывшие пассажиры. Для того чтобы ответить им, надо было поднять голову. Увлекаемый медленным движением продвигавшейся толпы, разделившейся на три колонны, я наблюдал за таможенником, которому предстояло проверить паспорт нашей девицы. Широкое лицо, седоватые усы, пронзительный взгляд из-под очков в позолоченной оправе. Он был суров с виду. Подойдя к его возвышению, я протянул ему оба наших паспорта. Вначале он открыл мой, куда я сунул свою грин-карту в доказательство того, что я жил в Америке. Он долго рассматривал мою фотографию, потом посмотрел на меня. Затем он открыл паспорт Энджи. Взглянул на фотографию, поднял голову и посмотрел на Энни, чьи растрепанные волосы выбивались с двух сторон из-под сдвинутой на затылок матерчатой бейсболки. Очевидно, полицейский заинтересовался, почему у нас разное гражданство. Он взглянул на таможенную декларацию с указанием ввозимых ценных вещей и валюты, заполненную еще в самолете. Энни тоже заполнила обменную карточку. Наконец кениец проставил штампы в каждом документе и вернул мне паспорта, вложив в каждый из них контрольный лист, который возвращается при выезде из страны. После этого мы получили разрешение войти в другой зал, куда был подан багаж. Я почувствовал облегчение. Мне удалось ввезти свою жену, миссис Энджи Ландлер, в Кению. Если с Энни случится какой-нибудь несчастный случай, то умрет Энджи. Энни повернулась ко мне:

– Эрик, мне не по себе, я ужасно не люблю жульничать и панически боюсь полицейских, как-то раз меня арестовали…

– Арестовали?

– За превышение скорости, представляете…

Она принялась рассказывать одну из ее бесчисленных историй, не представлявших для меня ни малейшего интереса. Я вежливо слушал, а потом ответил обнадеживающим тоном и улыбнулся. А в это время мысленно уже готовил шаг за шагом западню, в которую она должна была угодить. Наши вещи приехали на металлической бегущей дорожке, описывавшей полукруг по залу выдачи багажа. Вооруженный полицейский наблюдал за людьми, забиравшими свои вещи. По громкоговорителю объявили по-английски: для того чтобы сесть на самолет до Момбасы, надо перейти в соседний терминал, обслуживающий внутренние авиалинии. Я поставил наши чемоданы на тележку, и мы покатили ее вместе с Энни к выходу. На выходе нас окружила толпа кенийцев, они старались выхватить из рук тележку, чтобы потом потребовать чаевые, кружили вокруг нас, словно шмели. Я довольно резким жестом отогнал их. На улице низко висели облака, все было серо и уныло. Мы прошли по дорожке для тележек и микроавтобусов в другое здание, где предъявили свои билеты симпатичной стюардессе. Она тщательно их проверила, затем взглянула на указатель весов, чтобы определить вес наших чемоданов. После этого выдала нам посадочные талоны. Наконец мы смогли войти в зал ожидания самолетов рейсом Найроби – Момбаса. Только что приземлившийся самолет рулил по бетонке перед большими окнами аэропорта. В зале ожидания я узнал некоторые лица, которые заметил еще в самолете авиакомпании «Свисс Эйр». Они сидели, терпеливо дожидаясь вылета. Две уборщицы прошли по залу ожидания, тащили намотанные на щетки тряпки, оставляя широкие влажные полосы на покрытом плиткой полу. Я подмечал каждую подробность этого удивительного кенийского порядка. Если организация туристической поездки будет такой же безукоризненной, мне будет трудно потерять Энни. Она повернулась ко мне:

– О чем вы сейчас думаете?

– Ни о чем конкретном. Смотрю и вижу удивительный порядок…

– Вы хорошо знаете Кению?

– Нет. Если честно, то совсем не знаю. Я должен был познакомиться со страной в ходе визита сюда с женой, она ее фанатично любит.

– Если ваша история не выдумка, вашей жене, видимо, пришлось скрыться на Гавайи, чтобы избежать объяснений.

– Что за тон? Скажите прямо, что лгу…

– Я слишком резка, знаю, но это путешествие такое странное.

– Что толку анализировать его? Мы заключили сделку, все идет своим чередом.

– Необычную сделку.

– Вам ли на это жаловаться!

– Я вовсе не жалуюсь, просто констатирую.

– Не стоит слишком много думать. Следуйте за событиями.

– А что мне еще остается?

Я вздохнул:

– У вас еще хватает сил спорить… Я бы хотел поскорее оказаться в отеле. Я немного устал.

– Вы?

– Да, конечно…

Она пожала плечами:

– Меня это удивляет…

– Что именно?

– Вы, и устали…

– Но я же не супермен.

– Увы! – произнесла она – А супермен такой душка!

Я попытался отшутиться:

– Я сержусь, потому что страшно устал.

Она посмотрела на меня с недоумением:

– Невозможно устать, путешествуя первым классом.

– Возможно.

– Нет.

И разочарованно добавила:

– А я представляла себе Африку совсем другой.

Я поднял вверх руки:

– Да, все это не столь живописно, но я тут ни при чем.

На самолет авиакомпании «Кения Эруэйз» у нас тоже были места в первом классе. Не успел самолет оторваться от земли, как нам подали завтрак и сообщили информацию по полету на английском языке. Где же была та воображаемая Африка с часами ожидания, беспорядком, шумом, коррупцией? Разве мы не на континенте незаконных льгот и чаевых? Увиденная утром Кения сильно отличалась от известных стандартов. Здесь, казалось, никто не посмел бы даже муху обидеть.

Через час мы приземлились в Момбасе. Выйдя снова первыми из самолета, мы почувствовали порыв горячего ветра.

– Э! – воскликнула Энни – Все меняется…

Сорванная ветром с ее головы бейсболка, подпрыгивая, упала на землю. Стюардесса подняла ее. Мы быстро спустились по ступенькам трапа, красавица с кожей цвета черного дерева в безупречной униформе вернула бейсболку Энни.

– Энни, берегите глаза. Здесь много пыли… Наденьте очки.

Очки закрывали всю верхнюю часть ее лица. С такой маскировкой, надвинув на лоб козырек бейсболки, она вполне могла сойти за Энджи. Пока мы имели дело только с незнакомыми людьми, но я сомневался в шофере, который должен был нас ждать. Я быстро уложил на тележку наши чемоданы, и, наконец, мы оказались на улице. У выхода стояла небольшая толпа, какой-то дородный негр тряс табличкой с надписью «Мистер и миссис Ландлер». Даже с того света моя жена, замечательный организатор, не оставляла нас ни на секунду. Я подавил страх и сделал знак этому человеку, ставшему сразу счастливым оттого, что он нашел нас среди прибывших европейцев.

– Мистер Ландлер? Мадам?

– Да, это мы. Добрый день!

– Здравствуйте, мсье. Я ваш водитель. Меня зовут Вильям.

После приличествующих случаю выражений вежливости он уложил наши вещи в багажник, при этом объясняя:

– Утром у меня забарахлило зажигание. Я надеялся, что машина не сломается! Знаете, здесь с машинами… постоянно возникают проблемы с запчастями…

Энни уселась рядом со мной на заднем сиденье. Вильям, привыкший возить туристов, рассказывал но пути. Для того чтобы выехать на дорогу к «Дайане Риф», надо было проехать через всю Момбасу и сесть на паром. Мы ехали в окружении такси и микроавтобусов, некоторые из них были набиты до отказа.

– Они едут сразу в аэропорт на сафари, – сказал нам Вильям.

Узкие улочки Момбасы были запружены шумными толпами местных жителей, в магазинчиках полно покупателей, тротуары были черны от чернокожих людей, то тут то там образовывались группки о чем-то споривших африканцев. Несколько силуэтов стройных женщин с головами, обвязанными цветастыми платками, с достоинством пробирались сквозь эту подвижную толпу. Из-за дымки выбивались горячие лучи солнца, порывы ветра время от времени разрывали серый слой облаков, освобождая участки неба насыщенного голубого цвета. В этом безумном потоке машин наше такси постоянно перестраивалось из ряда в ряд, его изношенные амортизаторы попадали то на неровности, то в ямы, качаясь, словно машинка для штемпелевания. Мы ехали в непрерывном реве сигналов. На выезде из города, на углу одной из улиц, стоя у горы кокосовых орехов, какой-то старый кениец продавал кокосы и открывал орехи по просьбе клиентов. Он очищал их с помощью мачете, а затем срубал верхушку. Покупатели терпеливо наблюдали за ритуалом приготовления, а затем пили сок, откинув назад головы и держа орехи, как чаши.

– Я ни разу в жизни их не пробовала, – сказала Энни – Нельзя ли остановиться?

– В гостинице вы сможете заказать их столько, сколько пожелаете.

Шофер наблюдал за нами в зеркало заднего вида:

– Вы хотите их купить?

– Нет, едем дальше.

Энни упрямо отвернулась. Обиделась? Вскоре мы спустились по бетонной дорожке к парому, единственному средству передвижения через морской залив. Нагруженные паромы целыми днями бороздили маслянистую воду залила, перевозя вперемежку автомобили и людей. Шофер утверждал, что это был единственный путь, позволявший добраться до района «Дайане Риф». Наше такси встало в очередь, за нами сразу же пристроились другие машины. На палубе парома мы оказались зажатыми между самосвалом и фургончиком.

– Почему они не выключают двигатели? – спросила Энни.

– Если они их выключат, то, возможно, не смогут потом завести, – объяснил Вильям.

Сквозь полупрозрачную завесу выхлопных газов я наблюдал за пассажирами, забившими свободные узкие проходы. При малейшем происшествии дело могло обернуться катастрофой. Энни не проявляла ни страха, ни нетерпения, она глядела на них с обиженным выражением на лице. Паром дернулся и отплыл в облаке дыма. Стоявшие рядом машины закрывали от нас противоположный берег. Черная толпа, походившая на густую жидкость, заполнила все свободное пространство. Некоторые пассажиры бродили между машинами, перед нами промелькнули несколько черных лиц, они скользнули по нам безразличным взглядом. Затем мы почувствовали легкий толчок. Вероятно, паром причалил к берегу. Я почувствовал большое облегчение.

– Наконец-то!

– А я? – сказала Энни, – Меня вы не хотите поздравить? Я ужасно боялась, но ничего не сказала. Я уже представляла, как мы упадем в воду.

– Признаю, вы вели себя храбро. Браво…

Потом я обратился к Вильяму:

– Сколько времени нужно, чтобы доехать до отеля?

– Примерно полчаса, если не сломается машина…

Мы поехали по широкой дороге с очень плотным потоком машин. Навстречу попадались различные автомобили: микроавтобусы, полные туристов, местные битком набитые автобусы. Полчаса Вильяма оказались бесконечными. К несчастью, он еще остановился помочь одному из своих коллег, у которого прокололось колесо. Прежде всего он открыл капот, чтобы дать остыть двигателю. Наконец мы снова тронулись в путь, и я вскоре увидел на перекрестке щит с надписью «Отель «Дайане Риф»». Спустя несколько минут мы подъехали к въезду, перекрытому шлагбаумом. Охранник подошел к машине, чтобы взглянуть на нас, Вильям перебросился с ним несколькими фразами на суахили. Мы въехали в парк, который пересекала аллея, окаймленная с обеих сторон кустарником с крупными ветками с красными цветами.

Отель «Дайане Риф» оказался шикарным заведением. Я расплатился с таксистом шиллингами, которые получил в пункте обмена валют в Найроби. Посыльный устремился к нам, чтобы забрать наши вещи, я взял Энни под руку, и мы вошли в просторный холл. С одной стороны находился ресепшен, а с другой – длинный стол, за ним восседал одетый во все белое кениец с красной феской на голове. Он открывал кокосовые орехи и предлагал их вновь прибывшим. Энни хотела было устремиться к нему, но я удержал ее за руку. Нервничая, я приблизился к ресепшену. На улице шофер выгружал наши чемоданы, бой забрал их и внес в здание. Середину зала занимали многочисленные растения, вокруг них стояла скамья. Через стекла окон я увидел пальмы, а чуть ниже слева большой салон, через который надо было пройти, чтобы очутиться в парке. Я обратился к служащему на ресепшене:

– Я мистер Ландлер, а это – моя жена, миссис Ландлер…

Энни слегка кивнула и улыбнулась.

– Добрый день, мадам, мсье. Приветствую вас, миссис Ландлер. Сейчас я позову нашего директора, он хочет лично поприветствовать вас.

Он уже собрался снять трубку, но я остановил его:

– Не сейчас. Мы очень устали. Жена просто валится с ног. Мы увидимся позднее.

– Вы не хотите, чтобы я его вызвал?

– Нет. Правда, Энджи?

– Потом, – сказала Энни.

Служащий продолжил:

– Мы приготовили ваш обычный номер люкс, миссис Говард… Простите, миссис Ландлер.

– Спасибо, – сказала Энни, – Как приятно сюда возвращаться!

Человек был счастлив приветствовать ее:

– Я столько о вас слышал, мадам, я рад, что смог наконец-то с вами познакомиться. То, что вы хотите сделать для нашей страны, имеет огромное значение для ее будущего.

– Ваша любезность тронула меня… – произнесла Энни.

Я восхищался ею, казалось, она чувствует себя вполне комфортно, не проявляла ни нервозности, ни страха. Она была даже слишком уверена в себе. Заведующий ресепшеном протянул нам ключи.

– Как всегда, вы можете пользоваться обеими дверьми. Многочисленное семейство, которое проживает рядом с вашим номером, индийцы Момбасы… уезжает сегодня вечером. Мы заранее приносим извинения, если вас будет беспокоить шум, производимый детьми. Но к вечеру все будет тихо. Вас проводят в номер.

Этот человек был так счастлив, что познакомился с «Энджи», и совсем про меня забыл.

– Спасибо, – сказала Энни, – Я…

Прежде чем она успела что-то произнести, я взял ее за локоть и отвел от стойки ресепшена. Она вырвала свою руку:

– Не тащите меня подобным образом… Ведите себя вежливо. Скажите, кто это… миссис Говард?

– Бывший муж моей жены носил фамилию Говард…

– Который Говард? Я слышала одну печально известную историю…

– Да какая разница? Даже если и есть какая-то связь между этими фамилиями, все это в прошлом.

– Я вспомнила одну ужасную историю о враче, которого…

Я оборвал ее:

– Поговорим обо всем этом в номере, пойдемте.

Мы находились недалеко от ресепшена. Я попытался отвлечь Энни и заставить ее забыть о Говарде. В отеле раздавался топот ног, смех и шум непоседливых детей. За стеклом до самого горизонта простирался зеленый массив из пальм. Пока мы ждали свой багаж, Энни продолжила:

– Клянусь… Эта фамилия Говард мне о чем-то напоминает. Я только приехала в Лос-Анджелес, и накануне моего отъезда в Лас-Вегас случилась драма, убили психиатра и его слуг…

– Да не ломайте голову над этим происшествием… Пойдемте.

Мы привлекли внимание кассирши, наблюдавшей за нами из окошка, находившегося радом с ресепшеном.

– А это не тот ли самый Говард? В таком случае ваша Энджи…

– Что моя Энджи?

Она произнесла с хитрым выражением на лице:

– …одна из самых богатых женщин США.

Служащий на ресепшене тоже наблюдал за нами, а кениец в белом, сидевший в другом конце холла, стал делать нам знаки. Он поднял орех кокоса на уровень груди, а затем протянул его в направлении Энни.

– Вы опять хотите помешать мне выпить кокосового молочка? – раздраженно спросила Энни. – Вы живете с очень богатой женщиной, а меня лишаете кокосового молока. Вы просто не умеете жить!

– Я закажу кокосы в номер, но давайте сначала в него поднимемся. Мне не хотелось бы встречаться с директором…

– А с Энджи?

– Да, она богата, но она тоже, увы, зависит от дяди! Вам этого достаточно?

Носильщик взял наши чемоданы, и мы последовали за ним. Энни явно колебалась. К счастью, к отелю подъехал автобус, и вскоре холл наполнился туристами. Те из них, кто привык к ритуалу коктейля по прибытии, сразу же направились к столу с кокосами, другие принялись осматривать отель. Мы больше не были в центре внимания обслуживающего персонала. Следуя за носильщиком, мы прошли по галерее, выходившей прямо в парк, где росли пальмы и различные тропические растения. Стояла сильная жара, воздух был влажным, на деревьях перекликались обезьяны, они прыгали с ветки на ветку, и их длинные мускулистые конечности служили им рессорами. Эти воздушные акробаты, выступавшие без страховочной сетки, легко перелетали на большие расстояния, исполняя настоящие цирковые номера на трапециях.

Энни воскликнула от восхищения, захотела остановиться, положить локти на балюстраду и понаблюдать за ними. Я больше не мог тащить ее по этому коридору.

– Прошу вас, пойдемте, давайте доберемся до номера.

– Хватит меня постоянно подгонять! – сказала она. – Что вы так нервничаете? Вы не оставляете меня ни на секунду…

– Энни, мне вовсе не хочется вас раздражать, я просто хочу поскорее добраться до апартаментов, разложить вещи и принять душ.

Она успокоилась и согласилась:

– Вы зануда, но правы.

В этот коридор выходили несколько узких лестниц, они вели на верхние этажи. Мы пошли по той, которая была ближе всего к нашему номеру. На четвертом этаже нас удивило необычное зрелище: вокруг нескольких выставленных в коридор подносов с остатками поздних завтраков сидела куча обезьян, устроивших себе праздник чревоугодия. Они продолжали прибывать со всех сторон: с крыш соседних строений, с веток деревьев, с пальм, которые росли неподалеку. И сразу же набрасывались на пищу. Они объедались бутербродами, сливочным маслом, вареньем. Один однопалый самец держал в кулаке банан и очищал его зубами. Другой самец схватил сахарницу, и металлическая крышка со звоном покатилась по кафельному полу. Одна хитрая обезьяна держала в своих волосатых лапах кувшин, по ее плечам текло молоко. Беременная самка с полностью опустошенными молочными железами наблюдала за этим пиршеством, сидя в сторонке, а потом раскрыла объятия, прижала к истощенной груди и укрыла от опасности маленького детеныша, который спасался от крупного самца. Наше появление помешало их фиесте, обезьяны вздрогнули, отодвинулись, продолжая есть и чесаться, потом с недовольным ворчанием отошли и уселись кружком неподалеку, ожидая дальнейшего развития событий.

Энни произнесла детским голосом:

– Эрик… обезьяны! Я их обожаю… Посмотрите вон на того маленького, как он очарователен!

– Энни, ученые подозревают, что обезьяны разносчики СПИДа. Если они вас укусят…

– СПИДа? Эти малыши? Какой же вы! Я больше боюсь вас, чем их! Не портите мое путешествие!

Она сказала «мое путешествие», я стал всего лишь сопровождающим, который ее нервировал. Положив в карман пятьдесят тысяч долларов, мадам решила еще и поразвлечься. Она с мрачным видом пошла за носильщиком, который привел нас в большую комнату. Там было довольно прохладно. Я отыскал термостат кондиционера рядом с дверью ванной комнаты, выключил кондиционер и отдал кенийцу оставшиеся у меня шиллинги. Энни уже вышла на террасу. Через открытую дверь смежной комнаты я увидел спальню с широкой кроватью посредине.

Затем я присоединился к Энни. Она стояла рядом с балюстрадой, наслаждаясь горячим влажным, напоминавшим компресс воздухом. Она улыбнулась мне и воскликнула:

– Ах, как здесь красиво!

И обвела рукой горизонт жестом владелицы:

– Даже вам, ужасный вы тип, это понятно, не так ли? Согласитесь, что это великолепно, а не то я вас оскорблю!

К чему было спорить? Я согласился. Терраса находилась на уровне листьев пальм, их зеленая масса смешивалась со светло-голубым небом, сливавшимся вдали с морем. Сквозь богатую зелень экзотических растений внизу были видны блестящие участки, выдававшие наличие бассейна. Отель был выстроен полукругом на трех уровнях и окружал пальмовую рощу, которая предшествовала пляжу. Напротив залива коралловый риф служил естественной границей пляжа, отделяя его от морских просторов. Отлив частично обнажил дно, где перемешались кораллы и водоросли. Отдыхающие прогуливались по воде, доходившей им до щиколоток, разрозненными группами направлялись к коралловому рифу, который стал шире благодаря полоске белого песка. Это было привычное место для прогулок. По другую сторону рифа под воздействием подводных течений океан накатывался волнами, похожими на стены из жидкого стекла. Волны разбивались о коралловый риф, разлетаясь водной пылью. Казалось, что люди шли по воде, словно маленькие боги. За ними следовали торговцы, предлагавшие им фигурки из глины, красные, зеленые, желтые развевавшиеся на ветру пляжные юбки. Избыток красоты мешал мне, я не хотел расслабляться и испускать «ахи» и «охи». Внезапно я вздрогнул от горячего прикосновения. Энни схватила мою руку и стала покрывать ее поцелуями. Я смутился и вырвал руку.

– Вы с ума сошли?

– Я должна поцеловать человека, который привез меня сюда. Поскольку вы небриты, пришлось поцеловать руку… Я поцеловала ее, потому что счастлива.

– Не надо этих проявлений чувств, Энни, прошу вас.

– Вы не очень приветливы, но тем хуже. Я так вам признательна! Я увидела чудо! Мне почти кажется, что несправедливо брать с вас деньги.

И тут же покачала головой:

– Но я все равно не должна раскисать. Вы богаты.

Она положила мою ладонь к себе на грудь.

– Оставьте меня в покое!

Она надулась.

– Наденьте очки, Энни…

Она потерла руками глаза, нос.

– Вы, конечно, правы. Солнце очень яркое, но не хочется искажать цвета природы.

Затем она вдруг произнесла слова, которые больно ударили меня:

– У вас нет сердца.

Я взбешенно возразил:

– Правда? С чего бы это?

– Вы думаете только о деньгах, о том, что вы мне заплатили. Но это путешествие для меня просто чудо.

– Если бы вы могли не смотреть на все со своей колокольни…

Она смотрела на море.

«Можно подумать, что ему доставляет удовольствие постоянно мне противоречить, – заявила однажды учительнице моя мать, – Этот ребенок законченный эгоист!» «Уверяю вас, у него нет сердца», – повторила мать. В ее глазах я был инвалидом, ребенком, родившимся без сердца.

У меня не было сердца? Меня охватила ненависть. Если у меня нет сердца, Энни умрет, ее судьба предрешена. Если с ней произойдет какой-нибудь несчастный случай, я буду спасен. Я смогу избежать вскрытия, отказавшись от отправки тела в Лос-Анджелес: «Жена обожала Африку, там она и покоится с миром». И главное, подальше от судмедэкспертов. Я, конечно, знал, что при нынешних революционных методах ведения следствия по одному волоску можно определить расу, пол и вероятный возраст жертвы.

На край перегородки, разделявшей нашу террасу надвое, с соседней крыши запрыгнула крупная обезьяна и стала пристально наблюдать за нами. Ее тонкий длинный хвост выделялся на фоне покрашенной известью стенки, словно запятая на чистом листе бумаги. Обезьяна стала чесать себе голову.

– Она смотрит на нас, – сказала Энни. – Я ей понравилась, вы тоже улыбнитесь ей… Мы должны показаться ей симпатичными.

– Возьмите ваши очки…

Она подошла ко мне:

– Я, видимо, испугала вас. Неужели нельзя пошутить…

– Очки, Энни!

– Простите, Эрик. Сейчас я надену очки, и мы пойдем купаться. Согласны?

– Вы хотите поплавать в этом наперстке воды?

Она обвила руки вокруг моей шеи:

– Ворчун… Вы что, никогда не бываете счастливы?

Она легко поцеловала меня в губы.

– Это – чтобы вы меня простили. Пойдем, прогуляемся по воде, как все остальные. Хорошо?

Я освободился от ее объятий.

– Я поеду в коттедж, который снимает моя жена. Скажу, чтобы они там все приготовили. Завтра мы туда въедем.

– Мы не уедем от моря?

– Нет. Вилла стоит на самом берегу. Если прилив соизволит вернуться… вы сможете нырнуть в воду прямо с кровати.

– Лучше позвоните туда, и спустимся к морю вместе.

– Кому я, по-вашему, должен позвонить? Может быть, там только один охранник, у которого надо забрать ключи. А вы пока развлекайтесь.

В эту самую секунду на нас налетел порыв горячего ветра.

– Э! – произнесла Энни. – Вы его чувствуете? Он уносит нас. На помощь, я не хочу улетать!

Я обхватил ее за талию, она вцепилась в балюстраду. Ветер был сильным, внезапным и свистел в ушах. Этот ураган, достигнув пляжа, поднял большую массу песка. Застигнутые на пляже люди закрывали лица полотенцами. Нагретый солнцем ураган свистел, как фен для сушки волос. Энни закрыла глаза рукой.

– Сумасшедший ветер, он сотрясает, толкает…

И вдруг, совершенно неожиданно, она оказалась в моих объятиях. Это была моя первая встреча с ее телом и с ветром, который на нас напал. Он опьянил нас, закрыл облаками солнце, усеял все вокруг песком. И только гуляющие, казалось, не испытывали никаких неудобств. Они продолжали двигаться вперед, повязав на головы полотенца и прикрыв ими глаза. Я был потрясен, мне почудилось, что я вижу силуэт Энджи. Он рос, увеличивался и вскоре закрыл весь горизонт. Я отстранился от Энни.

– Если хотите пойти искупаться, идите, сейчас все стихнет.

– Сначала я промою глаза, – сказала она, – Этот безумный ветер засыпал мне песком все лицо!

Я прошел вслед за ней в номер, она оставила приоткрытой дверь между нашими комнатами. Я слышал, как текла вода, как Энни ходила, что-то бормотала, восклицала. Открыв свой чемодан, я взял только самое необходимое, чтобы переодеться. Портфель Энджи я оставил завернутым в один из своих пиджаков. По террасе пробежала крупная обезьяна и опрокинула один из стульев.

Я был покрыт потом. Достав из мини-бара бутылку газировки, я выпил ее из горлышка. Согласно документам Энджи, коттедж находился на расстоянии примерно одной мили от отеля. Энджи рассказывала мне, что во время отлива до коттеджа можно было дойти пешком по пляжу. Я снова прошелся по террасе, чтобы определить, в каком направлении следовать. Коттедж должен был находиться направо от отеля, но у меня не было ни малейшего желания слоняться в пляжном костюме в поисках места, где Энни должна была закончить свое земное существование. Я задумался, я не считал себя способным совершить преступление. Я ничего о себе не знал. Ничего. На террасу вышла Энни в бикини.

Я покачал головой:

– Вы сгорите на солнце, прикройтесь.

– Это правда. Наконец-то вы становитесь более любезным… Я и забыла, что у меня очень чувствительная кожа.

Я прошел вслед за ней в комнату и стал наблюдать за ее действиями. Она вытащила из чемодана купленную в Париже соломенную шляпу, расправила ее, распрямила широкие поля, а затем углубилась в осмотр своей пляжной сумки. В конце этого осмотра она положила в сумку полотенце.

– А вы хорошо плаваете, Энни?

– Да, на глубине пятидесяти сантиметров.

И добавила важно:

– Это я так, шучу. Я умею плавать. В Бруклине я ходила в дешевый бассейн, а когда была в Сан-Диего, то плавала в море. И вот я снова у моря. Хороший знак. Короче, не беспокойтесь, я никогда не заплываю далеко. Я боюсь только волн, которые сбивают с меня очки. Когда они накатываются, я схожу с ума.

Значит, в воде она теряла свое хладнокровие, это было уже кое-что. Появилась надежда на несчастный случай.

– Эй! – окликнула она меня – Эй! Я здесь… Вы думаете о своей кобылке?

– Кобылке? Энджи – утонченная молодая женщина, очень воспитанная.

– У которой душа негодяйки.

– Замолчите!

– Не замолчу! Это правда. Меня бы здесь не было, если бы она не была избалованной, капризной женщиной, у которой случаются приступы ярости и которая хочет получить и деньги, и свободу. Какая требовательность!

Она вздохнула.

– Короче говоря, пока меня больше интересует море. Мне нужно несколько шиллингов для работника пляжа. Он приносит клиентам полотенца, за них надо платить.

– Отлично! Но сейчас у меня больше нет кенийских денег, надо будет поменять дорожные доллары. Пойдем в кассу вместе.

Кассирша потом сможет вспомнить о присутствии миссис Ландлер.

– Пошли, – сказала Энни.

В шляпе, в больших солнечных очках, в махровом халате, она была самим воплощением «красивой женщины на пляже».

Коридор был пуст, обезьян, очевидно, прогнали. В галерее первого этажа Энни задержалась у витрины одного из бутиков и стала восторгаться украшениями из полудрагоценных камней.

– Взгляните на колье вон там, справа. Нет! Вы совсем не туда смотрите. Снимите очки! Вон там, там, я же говорю вам, справа…

Она указывала мне направление:

– Там, там… рядом со слоном из зеленого камня.

– Из малахита, – сказал я.

– Да какая разница, – произнесла она – Я хочу вот это колье из желтого камня.

– Получите, но позже…

– А почему – позже?

– Бутик еще не открылся.

– И правда, – согласилась она. – Придется зайти еще раз. Это колье просто великолепное, наверное, дорогое. Тем хуже, я куплю его. На свои деньги.

– У нас уйма времени, вернемся после открытия.

– Все мужчины так говорят. Всегда одно и то же – «потом увидим». А почему не сейчас? Почему не сию минуту?

– Вы разве не видите, что закрыто?

Она нажала на ручку двери.

– Закрыто… – произнесла она хмуро, – Вам повезло. Я хочу это колье, оно очень красивое. Не знаю, что это за камни желтовато-зеленого цвета, как водоросли. Может, это и есть знаменитый тигровый глаз…

– Мы увидим вашего тигра позже…

Подойдя к кассе, я вытащил из бумажника оба паспорта. Когда я подписывал дорожный чек, кассирша сказала:

– Вы дали мне паспорт миссис Ландлер.

И посмотрела на Энни, которая ждала меня поодаль, ведя оживленную беседу с игривым кенийцем, который притащил ей со своего прилавка кокосовый орех с двумя соломинками.

– Извините, ошибся… Вот мой.

Я продолжал подписывать дорожные чеки. Кассирша вписала в контрольный листок, который следовало при выезде из страны отдать на таможне, обмененную сумму. В нескольких шагах от кассы Энни пила кокосовое молоко. Кассирша закончила оформлять листок, поставила туда штамп напротив указанной суммы и протянула мне несколько пачек шиллингов. Я подошел к Энни. Из Найроби на автобусе только что вернулась группа индийцев: женщины, мужчины всех возрастов в сопровождении целой оравы детишек, которые рассыпались по холлу, словно высыпанные из мешка бильярдные шары… Энни не отпускала от себя кенийца, подававшего кокосы, она хотела все узнать, все понять – людей и обезьян, способ открывания кокосов с помощью мачете. Я прервал ее расспросы.