Текст книги "Африканский ветер"

Автор книги: Кристина Арноти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Я не мог торговаться и обсуждать условия.

– Хорошо, это мы все сделаем в Лос-Анджелесе, до отлета вы получите подтверждение вашего банка. Мы обязательно должны будем улететь самолетом TWA, вылетающим из Лос-Анджелеса завтра в 10 часов утра.

– Мне нужны кое-какие дополнительные сведения. Как ваша фамилия? Я слышала ее, но забыла.

– Эрик Ландлер.

– Сколько вам лет?

– Тридцать шесть.

– Сколько лет вы женаты?

Я возмутился:

– Это что – допрос?

Она наклонилась, и я увидел начало ее девичьей груди.

– Вы считаете, что можно ехать в Африку, не зная, с кем имеешь дело? Вы, наверное, считаете меня дурочкой…

Я подчинился ее требованиям и ответил на все ее вопросы с улыбкой и подчеркнутой точностью.

– Я хочу знать правду. Ваша жена могла бы поехать с вами, достаточно снять две комнаты, и все решено.

– Невозможно. Стоит нам увидеться, как через десять минут начнется новая ссора, и мы порвем друг друга.

– Мне не совсем ясно одно обстоятельство. Зачем вы туда едете?

– У жены есть инвестиционный проект в Африке. Дядя был согласен, даже рад тому, что Энджи вышла из состояния равнодушия ко всему и увлеклась, наконец, некими конструктивными идеями. Он не допустит, чтобы она снова изменила свое решение. Не стоит слишком упорно докапываться до причин. Очень богатые люди…

– …могут сделать все что угодно, – сказала Энни. – Это мне известно. Но ведь вы не родились богатым…

– Нет.

– Вы – англичанин?

– Какая разница…

– Мне хотелось бы знать.

– Я француз. Моя мать была немкой.

– Вот как. И сколько времени вы здесь живете?

– Давно.

Она стала размышлять:

– А перед тем, как ехать в Африку, разве не нужно делать прививки?

– Для Кении нет обязательной вакцинации. Меня по желанию жены искололи со всех сторон. И все зря. Мы будем жить в шикарных и чистых местах. Надо будет просто начиная с сегодняшнего дня принимать таблетки от малярии. У меня в кармане лежит целая коробка.

И показал ее.

– Хорошо, – сказала она – Как зовут вашу жену?

– Энджи Фергюсон.

– Фергюсон? Их много.

– Ну да.

Казалось, что она почти удовлетворена.

– Все хорошенько обдумав, я хотела бы получить заранее мои пятьдесят тысяч. Все должно быть переведено на мое имя… не двадцать пять, а все пятьдесят.

– Это уж слишком.

– Но я не могу отправляться так далеко, не получив деньги вперед. Я обеспечиваю моих родителей, и если вдруг со мной что-нибудь случится… Или вы платите, или оставим это дело.

Взгляд ее был чистым. Она требовала слишком многого, но у меня не было выбора. Я переведу ей пятьдесят тысяч долларов с моего личного счета, не трогая двухсот тысяч на расходном счете, поскольку снятие оттуда такой большой суммы показалось бы странным. Я был уверен, что Сэндерс проверял мои банковские операции.

– Я выпишу вам чек на пятьдесят тысяч долларов, которые вы положите в ячейку в вашем банке.

Моя небритая рожа не внушала доверия, и она покачала головой:

– Я предпочитаю получить наличными, которые положу в сейф. Чек – это бумажка.

– Вы большой специалист в области финансов.

– Я много лет занималась разменом маленьких денег, и у меня было время поразмыслить о крупных суммах, – сказала она – Когда мы уезжаем?

– Отсюда? Немедленно, а из Лос-Анджелеса завтра.

– Могу ли я поговорить с вашей женой?

– Чтобы еще больше озлобить ее? Мы расстались с ней в очень плохих отношениях. Эта сделка в любом случае заключена с ее согласия. У меня даже ее паспорт. Что вам еще нужно?

– Ее паспорт? – воскликнула Энни.

– Ну да.

– Использовать чужой паспорт очень опасно. Мне нужно будет разрешение, подписанное ею. Нечто вроде конфиденциального заявления, которое я смогу предъявить в случае какой-нибудь неприятности.

– Невозможно. Она сейчас на Гавайях… Не будем усложнять жизнь. Вы возьмете с собой и ваш паспорт. Надеюсь, он у вас есть…

– Есть. Но вдруг понадобится виза?

– Вы въедете в Кению и во Францию и выедете оттуда по паспорту моей жены.

– Мне нужна подлинная виза в мой настоящий паспорт, – сказала она – Даже если я не воспользуюсь им.

Она была умна. Даже слишком.

– Хорошо, я получу ваши визы в Лос-Анджелесе. В Париже мы остановимся в отеле «Крийон».

– В каком отеле? – переспросила она.

– «Крийон». Это один из самых красивых и шикарных отелей в Европе. Как отель «Пьер» в Нью-Йорке.

– Вот как, – сказала она. – Я никогда еще не бывала в таких отелях. К тому же у меня нет подходящих нарядов, для Африки понадобится специальная экипировка, а у меня всего один чемодан.

– Мы купим все, что вам будет нужно, в Париже.

– Вы ведь не станете вычитать с меня за одежду…

– Одежда будет оплачена по статье общих расходов.

С ней надо быть настороже.

– А если бы вы не нашли меня или я не согласилась на это, что бы вы тогда сделали?

Я поднял руки:

– Это одному Богу известно!

Мое восклицание было искренним, и Энни поверила.

В машине по пути в Лос-Анджелес мы почти не разговаривали. В своем полотняном костюме и с минимумом косметики на лице она была недурна. Родись она в богатой семье, она могла бы быть Энджи. Я попытался сделать ей комплимент:

– Редко встречаются блондинки с темными глазами…

– Ерунда…

– Что с вами?

– Я не настоящая блондинка, я осветлила волосы позавчера утром…

– А почему вы сердитесь?

– Потому что это заметно! Значит, вы надо мной издеваетесь.

– Да не будьте такой агрессивной! Стоит мне раскрыть рот, как вы набрасываетесь на меня.

– Это так, – сказала она, – У меня скверный характер. Обещаю, что буду менее раздражительна.

– Так-то будет лучше. Моя жена – сама сдержанность.

– Ну и хорошо! Надо было в этом случае ехать за ней на Гавайи, помириться с ней и путешествовать вместе.

Она похлопала меня по колену:

– Не беспокойтесь! Я справлюсь со своей ролью…

На широкой и свободной автостраде мы хранили молчание. На скорости восемьдесят километров в час машина, казалось, стояла на месте.

– А как зовут дядю?

– Сэндерс. Син Сэндерс.

– Он вас шантажирует, не так ли? – продолжила она – Если не будете послушным – не получите денег.

Она запомнила имена, понятия, аргументы.

– Он добрый человек, но пуританин, с ним трудно. Мы с женой очень вам признательны.

– Мне нравится чувствовать себя важной особой, – сказала Энни – Еще немного, и я перестану просить у вас деньги… Удивительно, что я служу для кого-то добрым гением. Наш мир – странная штука.

– Пятьдесят тысяч долларов включают все услуги, в том числе один-два коротких разговора с Сэндерсом.

– С ним? Лично?

– Да.

– И вы думаете, что это пройдет?

– Ваш голос очень похож на голос моей жены. Надо будет только немного изменить стиль разговора. Вашу интонацию…

Я надумал позвонить Сину с борта самолета. Связь будет плохой, голоса исказятся. Именно это мне и было нужно.

День, проведенный в Лос-Анджелесе, был ужасно трудным, мне пришлось изъездить десятки миль, потратить много часов на перемещения из одних мест в другие. Каждое мое действие было под пристальным контролем Энни – банковские дела, кенийская и французская визы в ее паспорте. Я снял номер неподалеку от аэропорта в только что отстроенной гостинице «Шератон». На тридцать втором этаже тишина в звуконепроницаемом номере была тягостной. В окно я увидел рабочих в касках на находившейся напротив стройке. Муравьи на стальном каркасе в шесть часов утра. Взлетавшие «боинги» оставляли в небе белые полосы. В девять утра мы были в аэропорту, где нас тотчас же окружили заботой служащие авиакомпании TWA.

Поднявшись на борт самолета, мистер и миссис Ландлер уселись в клубные креста салона первого класса. Стюардесса предложила нам выпить шампанского.

– Моя приятельница работает стюардессой, но в салоне эконом-класса. Когда я ей об этом расскажу…

– Было бы хорошо, если вы будете меньше говорить…

Это легкое замечание заставило ее впасть в другую крайность. Она вообразила, что «богачи» настолько избалованные люди, что не говорят комплиментов и только ворчат. Она считала совершенно естественным комфорт спального кресла, съела бутерброд с черной икрой, запив его несколькими рюмками водки, а потом большим количеством калифорнийского вина. Она ела быстро, словно боялась, что у нее вот-вот все отнимут. Затем она заснула, приоткрыв рот и положив голову мне на плечо. Позже я разбудил ее, попросив вначале стюардессу принести ей чашку кофе эспрессо и затем соединить меня с Лос-Анджелесом. Нам пришлось пройти к входу в салон первого класса, поскольку телефон висел на перегородке, отделявшей нас от салона бизнес-класса и туалетов.

– Когда я передам вам трубку, вы скажете: «Хелло, Син, я счастлива, счастлива…»

– Два раза?

– Как его зовут? Син?

– Да, Син.

– А потом?

– Он ответит, что тоже счастлив и что желает нам счастливого пути.

– А вы уверены, что он скажет именно это?

– Или примерно так.

– А если скажет что-то другое?

– Вы сделаете вид, что ничего не слышите, и скажете: «Связь барахлит, дорогой Син, если бы вы знали, как я счастлива!» А потом добавите: «До встречи». Только никаких ненужных восклицаний, ни арго, ничего.

– Есть, господин полковник, – сказала она, встав между двумя стюардессами, готовившими очередную порцию еды на передвижном столике.

На нас смотрела маленькая девочка.

– Что она хочет?

– Прогуляться, – сказала старшая по салону. – Она вам мешает?

– Немного.

Она отвела девочку к заснувшему отцу. Меня шокировало, что ребенок летит в первом классе. В глубине души я был бедняком. Но я не имел права отчаиваться, я был спасен. Я услышал на другом конце провода Сина, рассказал ему кучу историй о счастье Энджи, о моей радости по поводу африканского путешествия.

– Передаю трубку Энджи…

Энни, покраснев от страха, повторила:

– Я счастлива, я счастлива… плохо вас слышу…

Я взял у нее трубку:

– Что? Син, я вас совсем не слышу.

– Началась массовая скупка акций компании Фергюсонов. Я говорил вам, что тридцать процентов были еще в наличии, кто-то их покупает… Энджи?

– Нет, это Эрик. Она вас не слышит.

– Какие будут указания? У меня есть кое-какие соображения, но решать ей…

– Сейчас спрошу у нее.

Сделав небольшую паузу, я снова заговорил:

– Энджи хотелось бы знать, кто скупает акции.

– Всякая мелочь, но за ними стоит кто-то из крупных игроков, который стремится получить блокирующий пакет.

– Энджи говорит, что акции следует покупать за любую цену.

– Как частное лицо?

– Подождите.

По прошествии пары секунд, я ответил:

– От лица компании. Она считает, что тогда нападение сразу же прекратится. До скорого, Син!

Я вздохнул с облегчением. Энни подмигнула мне. Я повесил трубку.

– Сработало, да? Старик все проглотил?

– Он не «старик» и ничего он не «проглотил».

К тому же, черт возьми, мне надоело ее поучать! Я наелся теплого пирога с яблоками, который подали со сметаной, и других лакомств. Больше в меня ничего не влезало, и я задремал. Меня разбудили два толчка локтем Энни.

– Показывают кино, последняя серия о Джеймсе Бонде, вы не можете это пропустить…

– Да нет, – сказал я. – Могу.

Мне надо было поспать. Пересекая часовые пояса, объедаясь изысканными кушаньями, мы прилетели в аэропорт Руасси. Стараясь выдерживать планы Энджи, я подчинился расписанию поездки. В нашем распоряжении был лимузин, на выходе из аэропорта стоял водитель с плакатом: «Мистер и миссис Ландлер». Я направился к нему через толпу.

– Это мы…

Он ждал нас с тележкой, но мы уже взяли другую тележку, на которую погрузили вещи, поданные бегущей дорожкой.

– Если вы станете прикрывать рот ладонью во время зевка, я буду очень вам за это признателен…

Энни пожала плечами и стала равнодушно смотреть на автостраду, которая вела к Парижу.

– Какие здесь маленькие дома…

Позднее она сравнила площадь Согласия с центром Диснейленда. В отеле «Крийон» нас приняли по-королевски. Один из служащих проводил нас в номер люкс, зарезервированный для мистера и миссис Ландлер. В номере стояли цветы, фрукты и шампанское.

Энни принялась осматривать номер. Она ходила, словно кошка, которая ищет кресло, чтобы устроиться на ночь. Обойдя все владения, Энни воскликнула:

– Но тут только одна спальня!

– Я буду спать на диване в салоне.

Она снова воскликнула, даже села на диван:

– У вас будет болеть спина…

– Ерунда…

– В спальне стоят сдвоенные кровати. Вы храпите?

– Не думаю, но не беспокойтесь об этом, мне на диване будет удобно.

Она меня нервировала. Наше путешествие только началось, и мне надо вести себя мягко, показывая при этом свою власть. Зазвонил телефон, из ресепшена спросили, какие указания будут для нашего водителя Рауля.

– Пусть ждет.

Я хотел показать Энни Париж и насладиться моментом, когда мы будем проезжать по авеню Георга V мимо дома, где находилась моя прежняя контора.

– Мы что-нибудь купим? – спросила Энни, произнеся вечную фразу, которая много веков беспокоит всех мужчин – Мне нечего надеть…

– Подкрастесь немного, и поедем.

– Мне не нужно подкрашиваться, чтобы выйти в город, – сказала она. – Макияж нужен для работы… А если вы хотите обращаться со мной, как с ребенком, которого следует воспитывать, то я уезжаю, чао… У меня есть паспорт и несколько сотен долларов наличными, я могу улететь из Парижа в Лос-Анджелес в эконом-классе и, главное, быть свободной.

– Сядьте, Энни.

Я указал ей на одно из кресел салона, затянутого сатином в цветочек.

– Зачем?

– Затем, что я вас об этом прошу.

Она села:

– Что дальше?

– Энни, я не хочу вас изводить, я просто разговариваю с вами так, как говорю с женой…

– О, оставьте ваши лицемерные истории…

– Короче говоря, – сказал я, – у меня не было желания быть противным, я старался доставить вам удовольствие. Мне хотелось бы, чтобы вы расслабились…

– Предпочитаю развлекаться просмотром того, что продается в шикарных бутиках.

– Вы правы, Энни, вы правы. Только одно обстоятельство…

– Что?

– Вы согласились сыграть некую роль – роль женщины очень сдержанной, с приличным словарным запасом.

– Я сожрала вашу икру, глазом не моргнув, я не заорала от восторга, войдя в этот сарай. Что вам еще нужно?

– Вы отведали, съели эту икру, а не сожрали.

– Мне тошно от вас. Я выросла в Бруклине, прошла через игровые залы Лас-Вегаса, я никогда не пила чай, оттопырив мизинчик.

– Но вы знали, что есть люди, которые именно так и делают. И что же…

Она кивнула:

– У вас такая манера строить фразы…

– Я вас слушаю. Будьте любезны, привыкайте к жизни человека, чью роль вы играете, не хлопайте меня по спине в присутствии портье и не говорите, что холл великолепен.

На ее лице появилось выражение обиды и растерянности одновременно:

– Вы так дорожите вашим статусом?

– Да.

Я улыбнулся. Возможно, убить ее будет не так уж сложно, она невыносима. Настоящая стерва, смешная самка в погоне за деньгами, за интимными удовольствиями, которые она хотела бы использовать для своей выгоды, грязное животное. Как и я сам… Без моих дипломов, но вооруженная некой женской сообразительностью. Однако она не хотела обрубать причальные канаты. Она рассыпалась в извинениях, заговорила притворно покорным тоном:

– Признаюсь, что вела себя плохо, но постараюсь приложить все силы, чтобы исправиться. Вам не придется меня стыдиться, обещаю.

Выйдя их отеля и проходя мимо шофера, отрывшего нам дверцу, я посмотрел на Париж глазами иностранца. Будь я вместе с Энджи, вспотел бы от страха, что она откроет мою ложь, но я должен скрывать Энни. Она не выглядела женщиной, владеющей компанией. Если я встречу кого-нибудь из своих бывших сослуживцев, она выдаст себя.

– Спускаемся к авеню Георга V, – сказал я водителю.

– А вы не забыли французский, – заметила Энни.

– Это мой родной язык…

Мы двигались в потоке машин. Я увидел здание, где находилась моя контора. Я с удовольствием встретился бы с бывшими коллегами. Я чувствовал бы себя с ними победителем, разговаривал бы снисходительно, но мне надо оставаться незамеченным. У меня было слишком бурное прошлое.

Мы прошлись по бутикам известных кутюрье на улице Монтень. Энни была вне себя от счастья. То ей все подходило, то ничего. Вечером по возвращении в отель до номера нас сопровождали два загруженных пакетами посыльных.

Она падала с ног от усталости.

– Разница во времени, – заявила она, упала на кровать, даже не раздевшись, и сразу же заснула.

Покупая одежду, я позаботился о приобретении всего необходимого для Африки. Я купил холщовые куртки и брюки, майки, подходившие как для нее, так и для меня, темные очки, настоящие иллюминаторы. Я полагал, что для черных все белые люди были на одно лицо. Энни выбрала для себя два платья. Одно было красивым, на его покупке настоял я, Энджи тоже выбрала бы его, а другое, украшенное зеленой и песочной тафтой, очень понравилось Энни.

Пока она спала, я устроился в салоне, чтобы позвонить. Сначала я позвонил в агентство недвижимости, с которым связался из Лос-Анджелеса, чтобы попросить подыскать какое-нибудь поместье в Мениль-ле-Руа. Я отменил заказ и заверил их, что вышлю три тысячи франков в качестве компенсации за проведенные поиски. Мне не хотелось, чтобы возможная переписка с ними приходила на адрес в Беверли-Хиллз. Затем я позвонил старому Жану, внушив ему, что звоню из Лос-Анджелеса.

– Ты впервые не разбудил меня. Видимо, правильно рассчитал разницу во времени. Ну, так как, сынок, не хочешь пригласить меня к себе?

– Скоро приглашу, дядя Жан, очень скоро. А пока я собираюсь в длительную поездку в Африку вместе с Энджи.

– Мне всегда хотелось туда съездить. Вы не могли бы взять меня в чемодане, а?

Он засмеялся, ему показалось это забавным.

– Дядя Жан, ты приедешь в Америку в ноябре, когда в Париже будет уже холодно. Калифорния – чудесный край.

– С удовольствием… Скажи-ка, Эрик, не мог бы ты мне ссудить, а проще, дать денег? Ко мне приходили представители, предлагавшие на выбор таунхаусы в Сен-Жермен-ан-Лэй, для тебя это недорого. Если у нас будет достойное жилище во Франции, ты мог бы приезжать с женой жить здесь у своего дяди вместо того, чтобы останавливаться в гостинице.

– Поговорим об этом позже. Мой друг сейчас находится в Париже, он пришлет тебе чек на десять тысяч франков.

– Добавка, сынок?

– Да, в некотором роде…

Я вышел из «Крийона». Портье хотел было вызвать лимузин, но я остановил его. Мне хотелось прогуляться пешком. Я чувствовал себя дома в этом городе, казавшемся мне почти приветливым. В глазах стояли слезы. Вздор! Я выпутаюсь. Я стал искать ближайшее почтовое отделение.

За несколько часов этот покинутый город показался мне почти родным. Я играл в туриста. Энни купила брелок в виде Эйфелевой башни из медной проволоки у чернокожего продавца, разложившего свой товар на куске ткани неподалеку от главного входа в это великолепное чудище, заполненное посетителями.

В день вылета в Женеву мы сели в самолет, улетавший из Парижа в десять минут третьего дня. Оказавшись спустя всего сорок пять минут в Женеве, мы должны были ждать половину дня до вылета в Найроби. Надо было развлечь Энни, и я сказал шоферу такси: «Покажите нам Женеву».

– Я хочу купить шоколад, – сказала Энни – Обожаю шоколад.

– А не хотите купить куку?..

– Что за «куку»?

Я изобразил птицу, которая высовывается из гнезда:

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку!

Она посмотрела на меня.

– Вы злой человек, – произнесла она хмуро. – Я впервые вижу мир, а вы хотите все испортить.

Шофер наблюдал за нами в зеркало заднего вида.

– Не сердитесь, я готов сделать вам подарок. Все, что пожелаете.

– Я подумаю, – сказала она, сразу же успокоившись.

Мы вышли из такси на улице Роны. Она воскликнула:

– О, посмотрите на эти прекрасные магазины!

Перед магазином мехов она решила выразить протест.

– Все охотники подлецы, убила бы их, – сказала она.

Я потащил ее дальше. Она остановилась у витрины ювелирного магазина.

– Какие великолепные часы, – произнесла она.

Она положила обе ладони на витрину, настолько ей захотелось получить эти часы. Я был ей очень обязан, она была моим шансом. Я купил ей эти часы по своей карточке «Американ Экспресс» со списанием с дебетового счета Энджи. Эти швейцарские часы были достойны наследницы Фергюсонов. А главное, эта покупка отмечала швейцарский этап путешествия.

Энни хотела купить более яркие часы, но я выбрал очень дорогие, фирменные, очень тонкие, с гибким браслетом из плетеных золотых нитей, – великолепную вещицу, стоившую целое состояние для таких людей, как я. Выйдя из магазина, сразу же на пороге она бросилась мне на шею и расцеловала в щеки.

– Спасибо, что вы не стали надо мной смеяться… Вот это часы!

Я успокоил ее, а затем наблюдал, как она поглощала внушительное количество кондитерских изделий у «Мовенпик» неподалеку от ювелирного магазина. Я снова остановил такси, чтобы поездить по городу.

– Если бы все эти старинные дома не приводили в порядок, они превратились бы в развалины, правда? Как древние руины Греции…

– Почти, – ответил я.

В одиннадцать часов вечера мы с Энни сели в первый класс самолета авиакомпании «Свисс Эйр». За эти полдня отдыха в Швейцарии я понял, почему эта страна занимает передовые позиции в мире: точность, технический гений, тщательно скрываемые детали быта.

В десять часов утра командир посадил DC-10 с легкостью пушинки, без единого толчка, как на бархат. Если бы я не был так напряжен, я пошел бы его поблагодарить. Но у меня не было времени на выражение восторга или вежливости. Сидевшая рядом женщина, усталая, счастливая, возбужденная этим путешествием, должна была умереть в Африке. Мой единственный выход – убить ее.