Текст книги "Все мы злодеи (ЛП)"
Автор книги: Кристин Герман
Соавторы: Аманда Фуди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
19. Алистер Лоу
Средняя продолжительность турнира составляет двенадцать дней. Самый короткий в истории длился сорок минут – этим победителем был Сайлас Лоу.
Традиция Трагедии
Когда Алистер пробирался через лес глубокой ночью под алым сиянием Кровавой Завесы, все еще пьяный, у него было странное чувство, что он спит. Он проходил по этим тропинкам в своих снах, его темные волосы были спутаны с листьями и ежевикой, его глаза светились в лесу, как у ночного существа. Но это чувство вызывали у него не деревья, не стрекотание сверчков и не запах влажной земли.
Это был страх.
Скалятся, как гоблины.
У Алистера перехватило дыхание, когда он заметил необычный изгиб ветвей на дубе перед ним. Он плотнее закутался в кардиган и поежился.
Бледные, как чума.
Он перешагнул через узкую струйку ручья.
Молчаливые, как духи.
Он ускорил шаг.
Они разорвут тебе глотку и выпьют твою душу.
Эти последние слова он услышал в голосе своей матери. В детстве Алистер и Хендри жались у камина в гостиной, завернувшись в слишком большие фланелевые брюки своего покойного отца и слушая ее рассказы. Тогда перепады настроения их матери были более резкими, ее смех громче, ее улыбка теплее, ее крики пронзительнее. Как и Хендри, она чувствовала все яростно и одновременно. Но ее любимой эмоцией был страх.
– Вы оба родились в июле, с разницей в один год, – прошептала она. – Мы всегда оставляли окна открытыми летом. Иногда я думаю, не было ли это ошибкой.
Она наклонилась вперед и схватила Алистера за его тощие плечи. Даже в том возрасте они знали, что он будет их чемпионом. И поэтому каждая новая захватывающая история была уроком.
– Иногда я задаюсь вопросом, не украли ли монстры ночью у меня одного из моих детей, и не бродит ли его душа все еще в этих лесах. Иногда…
Она задумчиво посмотрела в окно. – Я все еще слышу детский плач, когда иду через те деревья.
В семь лет Алистер боялся этой истории больше, чем следовало бы. – А что, если они это сделали? Что, если один из нас – монстр?
Конечно, Хендри не был монстром. Он всегда спрашивал о себе.
Его мать хихикнула. – Тогда однажды ночью монстры вернутся, чтобы забрать вас. Они скормят человеческие частицы вашей души земле и затащат вас в свои пещеры.
Даже после этой истории, когда она заверила обоих своих сыновей, что она просто пошутила, Алистер не смог избавиться от подозрения, что он это всё произойдёт. Что одну ночь монстры, которых он боялся, похитят его у брата.
Не бойся, сказал он себе во сне. Ты один из них.
Не бойся, сказал себе Алистер в реальной жизни, прогуливаясь по лесу в первую ночь турнира. Что еще они могут у тебя отнять?
Он вытащил карту из кармана и проследил свои шаги. Он выбрал Ориентир вдоль западной границы Илверната – Пещеру, расположенную на вершине горы, с которой открывался вид на город. Это был сильный Ориентир с приличными защитными чарами, но Алистера такие вещи не волновали. Пещера просто напомнила ему логово дракона, и из всех монстров драконы всегда были его любимыми.
Вскоре склон стал круче. Деревья стали реже. Воздух, более разреженный. Когда он, наконец, оставил лес позади, он испустил дрожащий вздох облегчения. Сегодня ночью его не убьют.
Позади него хрустнула ветка, и он резко обернулся, свет вспыхнул в его заклинании, когда он вызвал Шлем Воина. Его окружал щит, прозрачный, но мутный, как поверхность озера. Он вгляделся в три фигуры, появившиеся из темноты.
Блэр, одетый в рубашку поло.
Пейн, одетая в большие боевые ботинки и с кроваво-красной ухмылкой того же цвета, что и небо над ними.
А в нескольких шагах позади них – Дэрроу. Алистер почти не видел его, кроме светлых кудрей.
Если бы Алистер был более здравомыслящим, он бы знал, что три чемпиона были гораздо более опасными и рациональными, чем три монстра, но все же он испытал облегчение, обнаружив, что их лица человеческие. В этом сценарии Алистер был зверем. Лучше играть злодея, чем жертву.
Пейн ухмыльнулась. – Я вижу, ты протрезвел.
– К сожалению, – ответил он, хотя все еще не был уверен, что это так. – Вы пришли вступить в схватку?
Во время последнего турнира его тетя Альфина выиграла всего за четыре дня. Алистера сравнивали с ней все его детство, поэтому он считал себя таким же способным. И все же перспектива сразиться сразу с тремя чемпионами казалась рискованной даже для него. И это было не в его стиле. В отличие от Блэра, он не был благородным рыцарем, собирающим славу на поле боя. Он был кинжалом в темноте, тихой кровью, пролитой на ночную рубашку, криком, который замер в горле.
– Совсем наоборот, – ответил Блэр. – Как видишь, мы трое работаем вместе…
– Пока что, – промурлыкал Алистер.
Дэрроу и Пейн обменялись настороженными взглядами. Какой бы ни была причина, по которой они здесь оказались, это явно была идея Блэра.
– Мы здесь, чтобы пригласить тебя присоединиться к нам, – сказал Блэр. – Лоуи и Блэры были союзниками в прошлом.
Да, может быть, когда-то, четыреста лет назад, подумал Алистер.
– Девочки Макаслан и Торберн объединятся вместе, – уверенно сказал Дэрроу. – Изобель знает Иннес. Она дружила с ее сестрой.
Даже если то, что они сказали, было правдой, это мало повлияло на него. – Итак, вы надеетесь, что команда из четырех человек уберет… одну пару чемпионов.
Он мало что знал о других чемпионах, но одно он знал точно – кроме него, Макаслан была самым сильным соперником на турнире. У этих чемпионов было всего четыре шанса против двух.
– Резня не обязательна, – сказал Блэр.
Алистер закатил глаза. Только Блэр попытался бы найти честь в извращенной природе турнира. Сейчас не применяется ни кодекс, ни правила. – Почему я? Разве ты не должен умолять Грива? Похоже, он достаточно отчаялся, чтобы согласиться.
Пейн вздернула подбородок. – Мы не ищем мертвый груз.
Алистер вспомнил разбитое стекло той ночью. Заклинание было размытым, наложенным до того, как у Алистера появилась возможность защитить себя. Конечно, он был пьян, но это все равно требовало мастерства. В чемпионе Гриве было нечто большее, чем этот город решил увидеть. Хотя, признаваясь, Алистер тоже забыл его имя.
– Не интересует, – сказал Алистер. Его голос слегка заплетался.
– Должно интересовать, – сказал Блэр. – Возможно, у нас не такая репутация, как у тебя, но у нас есть заклинания и заклятия, которых у тебя нет, и мы готовы поделиться.
– И вы не беспокоитесь, что я просто убью вас всех во сне?
Алистер склонил голову набок, сверкнув своей лучшей драконьей улыбкой. – Или ты надеялся сделать то же самое со мной? Подловишь меня, когда я потеряю бдительность?
– Здесь нет никакого подвоха, даю тебе слово, – заверил его Блэр, и Алистеру не понравилось, как напряженно и осторожно он говорил, как будто его слова были ловушкой. Блэр оказался никудышным лжецом.
– Я. Не. Заинтересован. – повторил Алистер.
Дэрроу поднял руки. Блэр сжал кулак с заклинаниями. Пейн протянула руку вперед, ее украшения засветились ярче.
– Если ты не наш друг, ты враг, – предупредил Блэр.
– Вот откуда я знаю, что ты полон дерьма. Здесь нет друзей. Только людей, которых ты убиваешь сейчас, и людей, которых ты убьешь позже.
Алистеру все еще предстоял изрядный подъем между ним и его Ориентиром. Не то чтобы у него было какое-то желание бежать. Он призвал магию с одного из своих камней, и вскоре в воздухе появился привкус дыма.
Чары, белые и тлеющие, пронеслись мимо него. Это было какое-то смертельное заклятие, такое яркое, что ослепляло. Алистер на мгновение потерял равновесие и отшатнулся.
Блэр издал боевой клич и бросился вперед, Алистер добавил больше энергии в Шлем Воина. Но через несколько мгновений его щит треснул. Это не было результатом какого-либо заклятия, наложенного на него, или его трех рюмок виски. Он сломался сам по себе, как тонкая папиросная бумага, действующая как стекло.
Бракованное заклинание? Алистер задумался. Нет, профессиональные заклинатели не совершали подобных ошибок. Это мог быть только саботаж. Его бабушка потребовала все турнирные чары Алистера от заклинателей в городе, и они не могли отказаться, так что это был их акт восстания.
Внезапно фантомная боль пронзила плечо Алистера, распространившись вниз по его сердцу. Он чувствовал, как его кожа разрывается от заклятия. Рана была не смертельной, но он все-таки вскрикнул. Он даже не мог сказать, кто из них применил его.
Грив был не единственным чемпионом, которого Алистер недооценил. Все трое обладали могущественными заклятиями. Алистеру нужно было контратаковать – но сколько из его заклятий было испорчено? Они могут оказаться бесполезными, как щит. Или, что еще хуже, они могут дать обратный эффект.
Но у него не было выбора.
Он сжал руку в кулак, направляя магию в кольцо на безымянном пальце «Дыхание Дракона». Затем он поднес кончики пальцев к губам и подул. Из его рта вырвалось извержение огня, такое же грозное и обжигающее, как истинное дыхание дракона. Воздух наполнился жаром, дымом и треском. Алистер стоял перед стеной огня, отделявшей его от конкурентов, раздумывая, атаковать или отступать. Даже когда они запустили заклинание лозоискатель, пламя так и не погасло. Во всяком случае, он продолжало расти, голодное и жаждущее.
Алистер вошел в пламя, и оно расступилось перед ним, волочась у его ног, как плащ. Его пальцы замерли над новым заклятием, в котором хранился Зимний Ожог, и он облизнул губы. Смертоносная магия хлынула в него, извиваясь и склизкая, как пиявки. Он почти чувствовал, как зубы царапают его кожу изнутри, пытаясь высосать дух из плоти.
Лозоходное заклинание сразу прекратилось, но Алистер еще не закончил произносить заклятие. Оно боролось внутри него, желая вырваться. Но когда он прошел мимо пламя и вышел на поляну, то увидел, что остался один. Остальные уже сбежали, возможно, используя заклинание «Отсюда-туда».
Не в силах больше сдерживаться, Алистер поднял руку и выпустил заклятие. Оно изверглось в воздух, серое, как пепел, клубами и клочьями на ветру. Оно промчалось через лес, и деревья – всего за несколько мгновений – засохли и съежились. Влага с их стволов просачивалась в землю, и они скручивались, как обгоревшая бумага. Их листья побурели и упали на траву внизу. Вороны внутри них каркнули и поднялись в небо, оставив руины позади.
Как он и боялся, часть заклятия осталась внутри него, и Алистер застонал от ужасной боли в животе. Хорошо продуманное заклятие не должно было иметь отскока, но очевидно, что заклинатели снабдили все свои дары такими ловушками, несмотря на уверенность его бабушки в том, что их страх держал их в узде.
Сколько его заклинаний было испорчено? Несколько из них? Все?
Он не мог полагаться ни на одно из заклинаний, которыми владел. Ему нужно будет сделать свои собственные. Все остальные чемпионы начали ночь, нагруженные защитой, оружием и заклинаниями выживания, но он был с пустыми руками.
Уязвимый.
После того, как его боль уменьшилась, Алистер вытер слюну с губ рукавом. Он повернулся, щелкнул пальцами, и пламя исчезло. Ночь снова была тихой и темной, и он с трудом поднялся на гору, к логову дракона, чтобы занять его.
20. Бриони Торберн
Преданность не имеет смысла в контексте турнира. Но это, похоже, никогда не мешает людям заключать союзы, чтобы продлить неизбежное.
Традиция трагедии
Оставшись одна на открытых вересковых пустошах, Бриони запрокинула голову как раз в тот момент, когда алая падающая звезда прочертила курс по Луне. Реликвия падала быстрее, чем она когда-либо слышала. Прошел всего час с начала турнира, а один из его мощных магических артефактов уже был в игре.
Она должна была это получить.
После ее столкновением с Иннес и магическим огнем Гэвина почти все ее защитные заклинания были истощены, оставив ее фактически беззащитной. Она не взяла с собой никаких припасов – у нее не было такой возможности после того, как она взяла кольцо чемпиона. Никакой одежды, кроме той, что на ней. Нет еды. Никакой дополнительной магии. Никакой обуви, кроме туфель на каблуках, которые она бросила.
Реликвия могла спасти ей жизнь. Не только это, но и утверждение, что это будет первым шагом к проверке теории Рида об использовании Ориентиров и реликвий для снятия проклятия турнира, если только она сможет понять, как это сделать. Она не рассказала Изобель о своих планах, потому что знала, что ее старая подруга не поверит ей без доказательств – ни один из чемпионов не поверит.
Она покрутила кольцо чемпиона на мизинце. Чувство вины пронзило ее при мысли о том, что она сделала со своей сестрой, но она отогнала его как можно дальше. Теперь это было сделано. Она была чемпионом. И ей нужно было вести себя соответственно, если она хотела пережить эту ночь.
Алая полоса теперь действительно падала, направляясь все глубже в вересковые пустоши.
Бриони бросилась туда, пробираясь сквозь подлесок так быстро, как только могла в разорванном платье и босиком. В ней было слишком много адреналина, чтобы беспокоиться о какой-либо боли.
Местность стала непредсказуемой, заросли вереска скрывали рыхлую землю и камни. Теперь она была на настоящих вересковых пустошах, где они выжгли местность сотни лет назад, чтобы облегчить охоту и добычу пищи. Пейзаж, который возник с тех пор, был частично вересковыми пустошами и частично болотом, широко открытым пространством, идеально подходящим для выслеживания животных… или других чемпионов.
Реликвия разбилась прямо в центре всего этого, красный свет разлился аккуратным кругом. Сила ее удара заставила Бриони отшатнуться, прищурившись от внезапной малиновой вспышки. Но ее это не остановит. Дикие животные с визгом разбегались во все стороны, когда Бриони пробежала оставшееся расстояние до артефакта.
Реликвия пробила в земле небольшой кратер шириной около трех метров. Она лежала в центре, мерцая, массивное оружие из магической стали.
Меч.
Кожу Бриони покалывало, когда она уставилась на три красных магических камня, вделанных в рукоять. Реликвия выглядела великолепно, как реквизит прямо из рассказов ее семьи.
Торжествующе она потянулась вперед, чтобы забрать его.
Но затем чей-то голос рявкнул: – Не так быстро.
Заросли вереска зашуршали по кратеру. Финли появился из темноты, освещенный красным светом, исходившим от Реликвии.
Он замер при виде нее, потрясение на его лице было таким сильным, что, казалось, даже мешало ему дышать. – Бриони? – он поперхнулся. – Как ты здесь оказалась?
– Иннес не хотела этого.
Ей нужно было верить, что это не ложь. Она подняла руку, словно сдаваясь, подняв ладонь, чтобы он мог увидеть кольцо чемпиона, поблескивающее в багровом свете.
– Это невозможно, – прохрипел он.
– Признай это. Ты был удивлен, когда я не стала чемпионом.
– Я был… Я думал…
Финли всегда был из тех, кто тщательно подбирает слова, но все, что ему удалось, – это сделать прерывистый вдох и вернуть своему лицу нейтральное выражение.
Бриони знала, что остальные будут удивлены, увидев ее, но это было глубже, чем даже шок Изобель. Он выглядел встревоженным так, как она никогда раньше не видела. И, может быть, это было хорошо. Может быть, это означало, что она может схватить Реликвию и убраться отсюда.
У Бриони перехватило горло, когда она вспомнила, что, в отличие от нее, Финли пришел с подкреплением.
– Где твои друзья? – спросила она, оглядываясь через плечо.
Финли колебался. – Они где-то рядом.
Этого было достаточно, чтобы Бриони поняла, что они не совсем на расстоянии крика.
– Значит, ты пришел сюда один.
Она шагнула вперед и расправила плечи. Может быть, бравады будет достаточно, чтобы заставить его отступить. – Ты действительно хочешь сразиться со мной за Меч?
Он оглядел ее с головы до ног, и Бриони поняла, что он видит – испорченное платье, ее босые ноги. – А ты?
Теперь настала очередь Бриони колебаться. Она позволила Изобель вернуться в Замок, и она также не хотела причинять боль Финли. Она вступила в этот турнир, чтобы уничтожить его. Чтобы больше никому не пришлось умирать.
Ее осенила идея: глупая и опасная, но гораздо более привлекательная для нее, чем смерть любого из них здесь. Отдать Реликвию означало бы отказаться от этого шанса доказать ее теорию, но это могло бы привести к большему, лучшему шансу. Если бы это сработало, у нее был бы не один другой защитник, чтобы склонить на свою сторону, а трое: Финли, Карбри и Элионор. И в отличие от Изобель, они все могли использовать магию.
Плюс, между ней и Финли была история. Это должно было что-то значить.
– Мы могли бы вступить в бой, – медленно произнесла Бриони. – Но я бы предпочла заключить сделку.
Глаза Финли сузились, но он не сразу заставил ее замолчать. Бриони решила считать это победой. – Что за сделка?
– Я отдам тебе Меч. Но ты должен кое-что сделать для меня взамен.
Некоторое время он молча взвешивал ее слова. Зная Финли, он вступил в турнир с подробной стратегией, которая, как она знала, включала Меч. Но это не относилось к ней. А гибкость никогда не была сильной стороной Финли.
– Чего ты хочешь? – подозрительно спросил он.
– Я хочу присоединиться к вашему союзу.
– Почему? Твоя сестра отказала нам.
– Я не моя сестра, – сказала Бриони, стараясь не задаваться вопросом, как дела у Иннес, в безопасности ли она.
– Откуда ты знаешь, что я просто не наброшусь на тебя, как только у меня будет Меч?
– Я доверяю тебе.
Бриони вспомнила их разрыв. Как сильно это преследовало ее. Несомненно, это преследовало и его тоже. – Ты всегда держишь свое слово. И я не думаю, что ты на самом деле хочешь меня убить.
Финли уставился на нее через кратер, вересковые пустоши вокруг них молчали и ждали, Кровавая Пелена ржавым пятном простиралась по небу над ними. Его заклинания светились силой, но он ничего не использовал. Он застыл, как будто сделан из камня.
– Хорошо, – пробормотал он, после того, что казалось вечностью. – Я даю тебе свое слово.
Бриони вздохнула с облегчением. – Правда?
– Если ты позволишь мне забрать Реликвию, я отведу тебя обратно к нашему Ориентиру. Но я не могу гарантировать, что они позволят тебе остаться.
Это была опасная авантюра, но это лучшее, на что она могла надеяться.
– Хорошо, – сказала она, отступая.
В тот момент, когда Финли коснулся рукояти, красный свет, исходивший от магических камней, встроенных в лезвие, закружился вокруг него, а затем погрузился в его кожу. Финли поднял Меч с торжествующей улыбкой, и первой мыслью Бриони было, что Финли выглядел завершенным, держа его, как будто он был сделан для него.
Второй ее мыслью, когда он повернулся к ней, было то, насколько беззащитной она действительно была сейчас.
– Я помню, что я сказал, когда мы расстались, – сказал он ей, высоко подняв оружие. – Но я хочу, чтобы ты знала, что я передумал.
Сердце Бриони дрогнуло от страха. Она попятилась от него, проклиная себя за то, что полагалась на старые чувства и неуместное доверие.
Но затем Финли ухмыльнулся, обнажив зубы, окрашенные в малиновый цвет в свете, исходящем от лезвия, и указал на вересковые пустоши.
– А теперь давай пойдем.
Бриони подумала о бегстве, но ей больше некуда было идти. И пока Финли вел их сквозь темноту, Бриони надеялась, что не окажется дурой, следуя за ним.
Монастырь располагался очень близко к краю Кровавой Завесы. Во время турнира его руины превратились в здание из крошащегося камня, которое выглядело скорее обветшалым, чем величественным, даже несмотря на силу высшей магии, проходящую через него. Он был построен на том, что теперь было сплошным болотом, и за столетия здание неравномерно погрузилось в неустойчивую, суглинистую почву под ним. Это был один из крупнейших Ориентиров с разумными защитными свойствами, и именно это место Финли, Элионор и Карбри выбрали в качестве своей крепости для турнира.
Хотя монахи не жили там с тех пор, как первый турнир превратил Ориентир из обычных зданий в сооружения высшей магии, следы их присутствия остались – в ухоженных садах перед домом, в статуях и фонтанах во внутреннем дворе и в маленьких, простых спальнях, которые они построили для себя, вделанных в стены здания, как крошечные кельи.
Именно в одной из таких спален Бриони теперь оказалась, лишенная всех своих заклинаний, совершенно беззащитная, пока Элионор, Карбри и Финли спорили о ее судьбе.
Бриони ожидала этого спора, но не была готова к тому, сколько времени это займет: до тех пор, пока утренний свет не проник в грязные окна. Прошедшее время заставило страх вспыхнуть в ней, как хорошо разожженное пламя, подпитываемое слишком многими опасными мыслями.
Что она приняла неправильное решение не только довериться Финли, но и вообще участвовать в турнире. Что если она умрет здесь, то умрет предательницей своей семьи. Своей сестры.
– Мы не можем ей доверять, – пожаловалась Элионор. – Она твоя бывшая. У нее больше причин желать твоей смерти, чем у кого-либо другого.
– Я здесь если что.
Бриони сидела на грубой каменной плите, которую монахи, очевидно, использовали в качестве кровати, прижавшись спиной к стене. Она почти не спала, у нее болела голова, а босые ноги были отвратительны. Она умирала от желания выпить стакан воды и переодеться. Она также была возмущена намеком на то, что она была жестокой бывшей девушкой – она даже не пыталась наложить заклинание на Финли после того, как они расстались. – Я позволил вам посадить меня в тюрьму. Я добровольно отдала свои заклинания. Что еще вы хотите, чтобы я сделала? Дать «Торжественную клятву»?
– Это даже не сработало бы, – презрительно сказала Элионор. – «Плащ» сводит на нет все заклинания клятвы – альянсы не могут полагаться на них
– Ну и ладно, – проворчала Бриони. – Хотите, чтобы я молила? Умоляла?
Даже обезвоженная, измученная и больная, она не была в таком отчаянии. Ещё нет.
– Это было бы хорошим началом.
Магические камни в вытянутых мочках ушей Элионор угрожающе сияли, заряженные и готовые.
Они могли подозревать ее сколько угодно. Ее мотивы были чисты. Она была здесь не только для того, чтобы спасти свою шкуру; она была здесь, чтобы спасти их всех. Но она знала, как нелепо это звучит. Как слова отчаявшегося заключенного. Даже если бы ее намерения были благими, даже если бы ее история была правдой, правда заключалась не в том, как она заслужит их доверие.
Она может беспокоиться о спасении их всех, как только спасет себя.
– А теперь подождите минутку, – строго сказал Финли, переводя взгляд с одного на другого с умеренной тревогой. С тех пор как он вернулся сюда, он повесил Меч за спину. – Бриони говорит правду. Она отдала мне Реликвию. Она пришла сюда по собственной воле.
– И ты никогда не спрашивал ее почему, – сказала Элионор, хмуро глядя на него. Бриони постаралась не обижаться на ее тон. – Это была ваша идея, чтобы мы набросились на всех участников этого турнира, прося их о помощи, а теперь кто-то, кто не участвовал в турнире двенадцать часов назад, заявляет, что хочет присоединиться к нам?
Голос Финли звучал спокойно, сдержанно. – Вы с Карбри согласились на мой план. Присоединение Бриони к нам не меняет нашей стратегии.
– Мы все еще должны быть командой, Финли. Тебе не следовало приводить ее сюда, не спросив сначала нас. Ты позволил своему отчаянию из-за Меча затуманить тебе голову – ты предпочел себя нашему союзу.
Бриони услышала сомнение в голосе Элионор. Это беспокоило ее больше, чем гнев девушки. Если она полностью разрушит союз, все может пойти ужасно неправильно.
Финли вздохнул и потер виски, затем указал на дверь. – Давай поговорим об этом снаружи, хорошо? Только ты и я.
Губы Элионор скривились, но она кивнула. Они исчезли за дверью, оставив Бриони и Карбри одних.
Она встретилась взглядом с водянистыми голубыми глазами другого чемпиона.
– Когда вы все решили объединиться? – спросила Бриони хриплым от жажды голосом. Может быть, если бы она смогла очаровать его, он дал бы ей что-нибудь выпить.
Тон Карбри был мягким и пронзительным. – После того, как был выбран Финли. В то утро он позвонил мне и Элионор и попросил нас присоединиться к нему.
Бриони уже знала, что Финли организовал их группу, но его выбор союзников все еще казался ей странным. – Ты выглядишь удивленной, – обвинил ее Карбри.
– У вас всех не так много общего.
– Что делает нас сильнее вместе. Вот что сказал Финли. Знания моей семьи, его заклинания и ремесленные способности Элионор будет трудно превзойти.
Он бросил на нее взгляд, который Бриони поняла. Как она вписывалась в эту группу?
Она была сильным заклинателем, но для этого у них уже был Финли. Что делало его причины согласиться на ее условия еще более подозрительными. Она подумала о том, что он сказал о том, что передумал, и попыталась подавить дрожь.
– Я бы сделала тебя сильнее, – сказала она наконец, надеясь, что ее голос звучит более уверенно, чем она себя чувствовала.
– Может быть. Но это также игра в числа. – Карбри неловко заерзал, играя с удивительно причудливым заклинанием на указательном пальце левой руки. Бриони и не подозревала, что Дэрроу, семья со скромными средствами и влиянием, может обеспечить такой уровень спонсорства заклинателя. – Союзы более чем из трех исторически довольно рискованные. Я говорил об этом Финли раньше, когда он искал других – четыре или более человек затрудняют совместную работу в течение очень долгого времени. Я смог найти лишь несколько сообщений о том, что такие союзы оказались плодотворными.
– Сообщений? – эхом отозвалась Бриони. Он говорил как Иннес. – Ты провел свое исследование, да?
– Ну, да. У моей семьи есть библиотека, заполненная записями победителей турниров.
– И ты прочитал их все?
– Конечно.
– Это очень впечатляет.
Теперь Бриони поняла, что он имел в виду под знанием. – Держу пари, ты знаешь все об этом турнире.
Грудь Карбри слегка выпятилась. Он выглядел гораздо увереннее, чем несколько минут назад, его круглые щеки пылали от гордости. Бриони задумалась, делал ли ему кто-нибудь комплимент раньше.
– Если это то, что говорится во всех ваших книгах, тогда почему вы просили мою сестру? – спросила Бриони.
– Это была идея Финли, а не наша.
Бриони не сомневалась, что у Финли действительно был грандиозный план, но она все еще не могла собрать кусочки воедино. – И ты просто соглашаешься с его идеями?
– Это мой лучший шанс, – торжественно сказал Карбри. – Дэрроу выигрывали турнир всего несколько раз, и я мог бы сказать, прощаясь со всеми вчера вечером, что они не ожидают, что я вернусь. Элионор притворяется уверенной в себе, но у Пейнов тоже не самый лучший послужной список. Должно быть, приятно быть выходцем из семьи, которая повышает, а не ухудшает твои шансы на победу.
Абсолютная честность в его голосе сильно поразила Бриони. Это напомнило ей о том, как Изобель всегда говорила о своей семье, делала все возможное, чтобы держаться подальше от их репутации.
Она не винила Карбри за то, что он испугался того, что может случиться с ним под Кровавой Вуалью. Но если она сможет закончить этот турнир мирно, Карбри сможет вернуться домой. Они все могли. И ее собственный страх в стороне – за это стоило бороться.
– Это несправедливо, – тихо сказала она. – Ничего такого в этом турнире нет.
– Если только ты не Лоу, – проворчал Карбри.
– Если ты Лоу, это просто несправедливо в твою пользу.
Бриони не была уверена, как Алистер Лоу вписывался в ее планы. Она хотела спасти как можно больше людей, но не была уверена, что чемпион Лоу захочет, чтобы турнир закончился. Не тогда, когда его семья извлекала из этого наибольшую выгоду в течение стольких лет. По крайней мере, Традиция Трагедии показала ей, как много Лоуи выиграли благодаря своим неоднократным победам.
– Всё не должно идти так, как всегда, – продолжила она, чувствуя себя ободренной. – Лоуи не должны уходить с призом. Мы могли бы это изменить.
– Ты имеешь в виду, убив Лоу? – Карбри вздохнул. – Он, вероятно, где-то отсиживается, нашептывая сладкие речи своим смертельным заклятиям. Мы не можем конкурировать с ним.
Возможно, нам и не придется этого делать. Эти слова вертелись у Бриони на кончике языка. Карбри был явно разочарован всем этим – может быть, она могла бы что-нибудь ему сказать. Направила его по тому же пути, по которому шла она.
Но прежде чем она успела заговорить, в комнате раздался шум, резкий и оглушительный – сработала защита. Карбри бросился к окну и выглянул во двор, его протянутая рука мерцала магией.
– Что это? – спросила Бриони, поспешив за ним.
– Кто-то пришел за нами, – голос Карбри был глухим от страха. – Монастырь подвергается нападению.
21. Алистер Лоу
Ходят слухи, что чемпионы Лоу часто сходят с ума после победы. Может быть, это не груз их совести – может быть, это груз тайны.
Традиция трагедии
Алистер Лоу был погружён в раздумья.
Он лежал на кровати красного дерева с балдахином, окруженный кристаллами, собранными заклинателями со всего города. Он поднес особый камень-каплю к тусклому свету свечи и осмотрел его. Смертельное заклятие внутри от Рида Мактавиша было одним из самых мощных видов оружия, которое он получил, но он не мог поверить, что создатель заклятий не изменил его. Вся эта магия, и он не мог доверять ничему из этого.
Он застонал и швырнул его через всю комнату. Он ударился о влажные каменные стены Пещеры.
Алистер был намного лучше в наложении заклинаний, чем в их создании. После того, как неделю назад он испортил Чуму Винодела для своей бабушки, он не доверял себе, чтобы вмешиваться в камень, на случай, если он случайно взорвет себя в процессе. Все эти усилия и запугивания, чтобы собрать этот смертоносный клад, и теперь он с горечью лежал на нем, дракон, копящий свое бесполезное сокровище.
Конечно, в коллекции была ценная вещь – фирменное заклятие семьи Лоу, Жертва Ягненка. Оно не только уничтожало всех, кто находился в непосредственной близости, но и высасывало магию из их тел, оставляя иссохший серый труп и много необузданной магии в придачу. Оно могло пробить любой обычный магический щит десятого класса. Это не было гарантией – в конце концов, треть чемпионов Лоу все еще погибала, – но оно было почти непобедимо.
Все же Алистер никогда бы им не воспользовался. Мысль о том, что магия жизни Хендри уничтожит чужую… в некотором смысле, это казалось более отвратительным, чем смерть Хендри. Когда Алистер представил своего брата, он подумал о его темных кудрях, загорелом лице, о том, как от него пахло сладостями, – и Лоуи сожгли его тело и выковали оружие из пепла. Так же, как они поступали с Алистером всю его жизнь.
Даже если бы все шесть других чемпионов объединились против него, Алистер все равно победит… и он сделает это, не используя заклятие своего брата.
Магия Пещерного Ориентира гудела, его железные канделябры дребезжали, его паутина звенела, как скрипичные струны. Кто-то был снаружи, приближаясь к защитным заклинаниям.
